Счастливая звезда графини Анны

Глава 3

В то утро Аннабель оставила дома корзину с лекарствами. Вместо нее она взяла книгу, перевязанную синей лентой. Роз осталась дома.

Граф Торнтон встретил ее в холле. Аннабель заметила, что слуг он не позвал. Он сам взял у нее накидку и шляпку и повесил их на медный крючок сбоку от парадной двери.

Она сразу же заметила рану у него на виске.

– Вы поранились?

– Слегка, – ответил он, смахивая волосы со лба.

– Ваша светлость, по-моему, то, что я вижу у вас на виске, – не «слегка».

– Мисс Смит, ваша пациентка наверху.

Услышав упрек в его голосе, она улыбнулась:

– А ваша матушка?

– Она ведет себя неплохо; она осталась в своей комнате.

– Вчера ваша сестра что-нибудь съела?

– Больше, чем за много недель. Она считает вас оккультисткой. Кажется, назвала вас проклятой ведьмой.

– Пусть и дальше так считает – лишь бы это помогло ей выздороветь!

Рассмеявшись, он достал из кармана десятифунтовую купюру:

– Вот, возьмите, пожалуйста. За пятнадцать минут вы сделали для моей сестры больше, чем все другие врачи, вместе взятые.

– Что вы, ваша светлость, я не могу столько взять. Десять фунтов – целое состояние; многие обитатели Уайтчепела не зарабатывают столько и за целый год!

– В таком случае считайте, что это не только вам. Кажется, вчера вы говорили, что употребите ваш заоблачный гонорар на добрые дела в своем приходе.

– Да, так и будет, но…

Он наклонился вперед, достал бархатный кошелек из кармана ее пальто, висевшего на крючке, и положил в него купюру. Аннабель тяжело вздохнула.

– Благодарю вас. Я пришлю вам отчет о всех тратах до последнего пенни… – Немного помолчав, она добавила: – Ваша светлость.

Они вошли в гостиную перед спальней его сестры – вчера здесь ее ждала Розмари. Граф остановился:

– Думаю, сегодня вам лучше навестить сестру в одиночестве.

Глубоко вздохнув, Аннабель кивнула и вошла.

Леди Люси уже не пряталась под одеялом. Она сидела на постели и смотрела в окно. Она показалась целительнице маленькой, худой и бледной.

– Говорят, вы пообедали и поужинали?

Девушка развернулась к ней; в ее глазах полыхнул гнев.

– Мисс Смит, я не привыкла к угрозам и потому решила, что разумно что-нибудь съесть. На всякий случай!

– Надеюсь, вы не будете возражать и против того, что я вам почитаю? – Аннабель развязала ленты, села сбоку от кровати и открыла книгу. – «Мэри, героиня этого романа, была дочерью Эдварда, который женился на Элизе, благородной и светской девице. Она обладала некоторой вялостью характера, чертой, которую можно назвать добродушием со знаком минус…»

Полчаса спустя она замолчала.

– Кто это написал?

Вопрос порадовал Аннабель.

– Мэри Уолстонкрафт. Она искренне верила, что фантазия способна унести женщину от тяжелых обстоятельств.

В комнате воцарилось молчание; слышалось лишь тиканье часов в углу.

– Мисс Стейнс, я хочу подарить эту книгу вам. Надеюсь, мы с вами обсудим ее достоинства при нашей следующей встрече.

– И когда же она состоится?

– В среду. У вас будет достаточно времени, чтобы сформировать определенное мнение. То мнение, которое я оценю, – добавила она, заметив нерешительность в золотистых глазах своей пациентки.

– Не знаю…

– Ешьте и читайте, больше я ни о чем вас не прошу. Вам нужна пища для тела и для духа.

– Откуда вы знаете моего брата, графа Торнтона?

– На самом деле я его не знаю.

– Где вы с ним познакомились?

– Он приехал ко мне домой в Уайтчепел и попросил осмотреть вас.

– Он вам заплатил?

– И очень хорошо. Наверное, гораздо больше того, сколько я стою.

– Вы всегда такая откровенная?

– По-моему, смотреть жизни в лицо – наилучший способ избежать трудностей.

– Моя мать так не считает.

– Иногда нужно искать уверенность внутри себя, не подпадая под влияние других.

– Знаете, вы говорите совсем как Торн. Ему всегда удается заставить других сделать так, как он хочет, и он такой умный, что всегда может подобрать нужные слова. Мама говорит, что он похож на нашего отца, но я так не считаю. Он в тысячу раз лучше.

– Вы его любите?

– Его все любят. Но Литтон так же несчастен, как и я.

Боже, разговор зашел в совершенно незнакомую область! Аннабель от всего сердца надеялась, что граф Торнтон не стоит снаружи и не подслушивает.

– Почему же вы так несчастны?

Меньшее, что она могла сделать, – снова переключить внимание на свою пациентку.

– Я стала просто ничтожеством.

Слова героини из книги. Значит, леди Люси все же слушала ее.

Аннабель понизила голос:

– Насколько мне известно, материнство никак нельзя назвать ничтожеством!

Ее пациентка заметно побледнела и посмотрела на нее в упор.

– Вы… сказали ему? Моему брату?

– Нет.

– Прошу вас, ничего не говорите. Мне нужно подумать…

Аннабель осторожно положила руку на исхудавшие пальцы:

– Торжественно клянусь, что никому не расскажу о вашем положении.

– Благодарю вас.

Когда она отвернулась, целительница встала и сунула книгу в складки покрывала, чтобы она не упала.

– Я приду к вам в среду.

Литтона Стейнса она нашла там же, где оставила; в руках у него был бокал.

– Надеюсь, сегодняшний визит был не менее успешен, чем прошлый.

– Ваша светлость, я вернусь на следующей неделе, в среду. Платы я не потребую.

– Мисс Смит! – воскликнул он довольно раздраженно.

– Да, ваша светлость?

– Я граф. Десять фунтов для меня пустяк, и я заплачу вам ровно столько, сколько вы, по моему мнению, стоите.

– Значит, вы сделаны из денег?

Какое-то время он стоял так близко, что она ощущала его дыхание на своей щеке, когда он ответил:

– Да.

В тот миг ей даже понравились его уверенность и надменность. Перед ней человек, который ценит откровенность, как и сказала его сестра; к тому же он добр. Аннабель высоко ценила в людях доброту.

– Кроме того, я провожу вас домой.

– В этом нет необходимости. Я вполне способна сама добраться до Уайтчепела.

– Знаю, но мне хотелось бы убедиться в том, что с вами ничего не случится.

– Что ж, хорошо.

Она посторонилась, пропуская его вперед. Он первым спустился вниз. Аннабель заметила, что рана на его левом виске слегка побледнела. Она предложила бы обработать рану, но что-то подсказывало, что он откажется.

Богач, брат, сын, граф. Мужчина, у которого есть любовницы и враги. Кроме того, он щедр и умен. Она многое узнала о нем… но многое по-прежнему оставалось неизвестным. Интересно, что он думает о ней?

– Как по-вашему, моя сестра поправится? – спросил он, когда карета тронулась в путь.

Сегодня они ехали медленно. Аннабель невольно подумала, не распорядился ли граф об этом специально. Она заметила, как перед самым отъездом он что-то сказал кучеру.

Вместо ответа, она спросила:

– От чего умер ваш отец?

Ее вопрос прозвучал довольно грубо, и он заметно удивился:

– Почему вы хотите это знать?

– Такое желание вызвали слова вашей сестры.

– Что она сказала?

– Сказала, что вы в тысячу раз лучше, чем он.

– Вот дьявол!

Аннабель поморщилась; не верилось, что граф богохульствует при ней. Она ждала, что он извинится, но он отвернулся и посмотрел в окно.

– Он покончил с собой, – глухо произнес граф после паузы.

В прошлый раз он спросил, набожна ли она, и признался, что сам не очень-то полагается на молитвы. Но она понимала, что религия все же что-то значит для него, потому что на его лице отчетливо проступило потрясение. Он, как и его сестра, верил, что отец обречен на адские муки… На вечное наказание. Вот трагедия, которую не исправить…

– Когда это произошло?

– Два года назад, под Рождество. Видите ли, он играл в азартные игры и проиграл все. Когда я сажусь за игорный стол, я хотя бы выигрываю.

– Что он проиграл?

– Балмэн, родовое имение Торнтонов. Неделю спустя я вернул имение; мне повезло за покерным столом. Однако он не был мне благодарен.

– «…Грехи отцов ложатся на детей».

– Откуда это? Из Библии?

– Шекспир, «Венецианский купец».

– Мисс Смит, вы просто кладезь полезных сведений. Значит, вы не только умеете колдовать, но еще и много читаете?

– А вы как думаете? – Сейчас ей совсем не хотелось добавлять «ваша светлость». В карете между ними, пусть и на время, установились равные отношения; они словно мерились силами.

– Я думаю, что вы наблюдательны и умеете слушать сердцем.

– Вы тоже, милорд.

На сей раз он только улыбнулся.

Бель готовила лекарства и отмеряла настойки, но не брала денег с многочисленных пациентов, которые не в состоянии были заплатить. Она приносила теплую одежду и одеяла для младенцев, а старикам добывала колоды карт и головоломки, чтобы они могли немного развлечься в конце жизни. Она находила обувь тем, чьи башмаки просили каши; на рынке на Уайтчепел-Роуд покупала апельсины и рыбу. Она аккуратно записывала все мелкие и крошечные траты. За два дня до своего очередного визита она послала графу Торнтону отчет.

Через час она получила ответ:

«Я еще не находил лучшего применения десяти фунтам».

Его слова ее очень порадовали. Почерк у него оказался твердый, с нажимом, но плавный, а длинные палочки в буквах «б» и «р» вызвали у нее улыбку. Она поднесла листок к носу и понюхала, но различила лишь запах чернил. Интересно, какого запаха она ждала? Хотелось бы ей, чтобы от его письма пахло им?

Вздохнув, она осторожно положила листок на стол и, подойдя к зеркалу, рассеянно посмотрелась в него.

Она совсем не красавица; скорее всего, ее нельзя назвать даже хорошенькой. Волосы непримечательные, один зуб чуть скошен… и глаза слишком голубые для того, чтобы взгляд казался безмятежным. У нее хорошо подвешен язык, она много читает и помогает людям. Вот ее достоинства.

Проанализировав свои чувства, она признала то, что пряталось в глубине ее души, подальше от здравого смысла.

Она хочет понравиться графу. Хочет, чтобы он относился к ней не просто с уважением. Не просто высоко ценил ее. Она не забывала о том, что она женщина; она прочла достаточно книг о сыновней и дочерней любви, о страсти и о половых отношениях. Она жадно проглотила роман Джона Клеланда «Фанни Хилл. Мемуары женщины для утех». Читала она и сборник стихов графа Рочестера, конечно, тайно, ночью, под одеялом. Роман маркиза де Сада «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели» достался ей от одного лондонского книгопродавца, которому она изготавливала лекарства; она знала и эротические произведения Стратона и Сафо. Хотя Аннабель была еще девственницей, она не считала себя ханжой.

Но она была одинока.

Кроме того, в тридцать один год она жила на грани нищеты, без имени, без семьи… По ночам ей снились странные сны, которые утром заставляли ее усомниться в своей психической полноценности. Бремя брошенности давило на нее тяжелым грузом, умаляя ее самоценность и уверенность в себе. Ни один мужчина не пожелал ухаживать за ней. Неужели она отталкивает их… или сама по себе вызывает отвращение?

Она понимала, насколько неразумно и глупо мечтать о большем… мечтать о счастье с таким мужчиной, как граф Торнтон.

Он видит в ней просто диковинку; она не соответствует чертам, которыми, по мнению светского общества, должны обладать настоящие леди.

Хотя внешность не играла для Бель большой роли, ее завораживало красивое лицо лорда Торнтона. Богатство само по себе тоже не обладало для нее подлинной ценностью. Однако с помощью денег графа она покупала вещи, которые иначе никак не могла бы раздобыть. С его помощью она облегчала страдания бедняков, которые с трудом боролись за выживание.

Полная загадка и головоломка!

Нужно было прислушаться к словам его матери и постараться как можно скорее уйти из жизни Торнтонов. Однако теперь она не могла так поступить. Леди Люси нуждалась в ее помощи… и, по правде говоря, граф тоже. Ей хотелось сделать его счастливее. Хотелось, чтобы грусть в его глазах сменилась радостью.

Старые поэты и романисты оказались правы. Тело живет своей жизнью и питает эротические надежды, горячие и безрассудные. Она провела руками по грудям; соски набухли и проступили под тканью платья. Нельзя сказать, что она невосприимчива к мужским чарам. Нет, не так! Бель тряхнула головой и заставила себя выразиться по-другому. Не вообще к «мужским чарам», а к чарам одного конкретного мужчины, загадочного и красивого графа Торнтона. Она понимала, что ее чувства глупы и нелепы. Но так оно и было. И спорить с собой бессмысленно.

Литтон улыбнулся, глядя на письмо, полученное им от Аннабель Смит. Рыба, чулки, одеяла, плащи… Нечасто ему приходилось читать такой перечень. Однако все предметы в нем носили печать особы, которая его составила. Поэтому он читал с удовольствием.

Ребенок с непрекращающимся кашлем, домохозяйка, ожидающая восьмого ребенка, старый безногий солдат, который радовался колоде карт… Все они жили на узких, извилистых улочках возле Уайтчепел-Роуд.

Он без труда наживал богатство. В то время как его отец транжирил наследство Торнтонов, Литтон десятикратно возместил отцовские потери. Но деньгам, полученным им, недоставало глубины. За ними не стояло ничего, кроме удачных капиталовложений.

От раздумий его отвлек голос матери; она вошла в комнату с книгой в руке.

– Ты видел, что твоя целительница оставила Люси?

Он покачал головой. Мать швырнула ему на стол маленький томик, перевязанный синими лентами.

– Миссис Мэри Уолстонкрафт пишет, что мужчины и женщины должны получать одинаковое образование, а также критикует современных женщин. Если последовать ее советам, где окажется наше общество? Ему придет конец, уверяю тебя! Все жены и матери будут заботиться о собственных нуждах, а не о нуждах мужа и детей. Торнтон, такие книги – позор! Ты должен решительно воспротивиться коварным посягательствам на душу твоей сестры!

Покосившись на мать, он задумался: когда леди Сесилия превратилась из мягкой, покладистой женщины в такую фурию? Наверное, после смерти мужа. Должно быть, подобный конец тяжело отразился на женщине, которая так прислушивалась к сплетням.

– Может быть, тебе лучше вернуться в Балмэн? Болезнь Люси тяжела для всех нас.

– Неужели ты думаешь, что я ее покину? Боже мой, она по-прежнему на пороге смерти!

– Мама, мы с тобой догадываемся, что это не так. Она снова ест, и румянец к ней вернулся. Мы явно прошли точку невозврата. Мисс Смит творит с ней чудеса.

– Чудеса? – прошипела мать. – Она применила колдовство, и кто знает, сколько длится его действие?!

– Мама, будь ей благодарна и надейся на лучшее. Мисс Смит опытная целительница, только и всего.

– Да, она много знает.

– Что, прости? – Литтон поднял голову.

– По словам Люси, она читает ее мысли и точно знает, о чем она думает. Люси это угнетает.

– Тем не менее она хочет снова увидеться с ней. Утром она сама мне так сказала, поэтому, видимо, она не слишком угнетена.

– Твой отец бы ничего подобного не допустил! Он бы не пустил эту… на порог! Велел бы ей уйти, как только она попыталась влезть в наши семейные дела, и отправил бы ее назад в Уайтчепел, где ей самое место!

– Мама, отец умер. Больше полутора лет назад.

– Его убили. Какой-то злоумышленник проник в Балмэн и застрелил его, я знаю.

От ужаса его словно сковал ледяной холод. Мать постепенно сходит с ума, а он и не заметил! Давно ли она такая? Он был так занят, спасая родовое имение, что почти не думал о психическом состоянии матери. Но Люси наверняка все понимает… как и Дэвид, и Пруденс. Ничего удивительного, что старшая сестра поспешила уехать за границу, а братец хулиганит в школе.

Настоящий карточный домик, который рушится, подумал Литтон, вставая. Взяв мать за руку, он подвел ее к креслу у окна.

– Пожалуйста, вернись в Балмэн. Через неделю или две я привезу к тебе Люси и сам проведу с вами несколько недель. Тебе нужно отдохнуть; последние испытания стали для тебя тяжким бременем.

Неожиданно мать кивнула:

– Может, ты и прав. Я могла бы работать в саду, ухаживать за цветами и немного гулять. В это время года в лесу всегда красиво. Когда вернется Люси, мы заживем тихо и спокойно.

Похлопав мать по руке, он улыбнулся:

– Я прикажу заложить карету ближе к вечеру. На всякий случай отправлю с вами нашего семейного врача. Мы устроим все так, чтобы тебе больше не пришлось беспокоиться. Готов поспорить, твоя лучшая подруга Изабель ждет не дождется твоего возвращения.

После ухода матери Литтон приступил к устройству ее путешествия. Он хотел, чтобы все прошло гладко. Потом он взял книгу и поднялся к Люси. Сестру он нашел в кресле, стоящем наискосок от окна. Она сидела босиком, в плотной ночной сорочке, перепоясанной на талии.

– Приятно снова тебя видеть.

Она просияла, заметив его, и еще больше просияла, увидев книгу, которую он принес.

– Ее забрала мама.

Он вернул ей книгу:

– Она считает ее вредной.

– А ты что думаешь?

– Я ее не читал, но знаю, сейчас кое-кто задумался о положении женщин. Некоторые их мысли вполне разумны.

– Вот, послушай!

Люси развязала синие ленты, отыскала закладку между страницами. Она читала с чувством. В тех местах, где описывались злоключения главной героини, голос ее дрожал. Закончив, она положила раскрытую книгу себе на грудь и посмотрела на брата.

– Здесь говорится, что женщины имеют право на собственное мнение и оно не менее ценно, чем мнение мужчин. Это печальная история о лжи и предательстве; героиня и ее подруга стараются примириться с жизнью в сумасшедшем доме. Мисс Смит предупредила, что к нашей следующей встрече она хочет узнать мое мнение о книге.

– Похоже, какое-то мнение у тебя сложилось. Тебе нравится мисс Смит?

– Сначала она меня изрядно напугала. Но потом мне понравилось, что она сильная. По-моему, в ее жизни нет места всякому вздору.

– Вроде колдовства?

– Значит, ты уже побеседовал с мамой? Я сама виновата. После первой встречи с мисс Смит я сказала маме, что считаю мисс Смит ведьмой. Мама запомнила мои слова и теперь то и дело их повторяет… Я не догадывалась о том, какая она стала злая, хотя Пруденс предупреждала меня перед отъездом… – Помолчав, Люси продолжала: – Интересно, можно ли пригласить мисс Смит выпить со мной утреннего чая, когда она придет? Я знаю, что она очень занята, но мы попросим кухарку испечь ее знаменитые лепешки, и еще у нас осталось малиновое варенье – в прошлом году в Балмэне был большой урожай.

– Конечно. Карета мне не понадобится, поэтому потом ее могут отвезти домой.

– А ты к нам присоединишься?

Литтон пожал плечами:

– У меня важная встреча в городе.

– Но если ты будешь дома, ты к нам присоединишься?

– Постараюсь.

Во второй половине дня Литтон посетил банкира семьи Торнтон и узнал о состоянии своих финансов. Цифры он знал, конечно, и сам, но после того, как он унаследовал титул, очень тщательно проверял все денежные дела. Он никому не доверял. Ему приходится заботиться о близких, думать об обширных земельных угодьях, слугах и работниках. Беззаботные дни остались позади. С этим пришлось смириться после смерти отца.

Добавляла забот и бывшая любовница. Сьюзен Каслтон забрасывала его письмами, пытаясь вернуть его расположение, но он ей не отвечал.

От Эдварда он знал, что Сьюзен распускает про него всякие слухи. Правда, сейчас это его почти не беспокоило. После того как сестра проболела несколько недель, она начала выздоравливать. В нем впервые затеплилась искра надежды. Он понимал, что надежда на лучшее – заслуга странной и необычной мисс Аннабель Смит.

Ее ярко-голубые глаза постоянно вспоминались ему. Неожиданно для себя он вдруг задумался, какие чувства испытал бы, если бы она очутилась с ним в постели…

Он едва не ахнул от неожиданности. Нет, он не должен думать о ней в таком смысле! Следующая женщина, с которой он ляжет в постель, станет его женой. А женится он на девушке из знатной семьи, с хорошей родословной, подходящей для будущей графини.

Тем не менее ему трудно было отделаться от образа обнаженной Аннабель Смит с разметавшимися длинными черными кудрями. Девственница ли она? Обладает ли опытом в плотских наслаждениях? При одной мысли о ней у него поднялось настроение – в центре Лондона, среди бела дня, в толпе прохожих!

Он может научить ее всему, что знает сам, всем оттенкам наслаждения…

– Торн! – послышался знакомый голос. Тряхнув головой, он отделался от наваждения и увидел Саммерли Шейборна, который переходил дорогу ему навстречу. – У тебя задумчивый вид.

Он улыбнулся:

– Иду из банка.

– Хорошие новости? – Шей знал о трудностях, которые преследовали его в прошлом году, когда казалось, что весь мир перевернулся с ног на голову.

– Все хорошо, пусть остается таким же как можно дольше.

– Говорят, ты – восходящая звезда финансового мира. Граф, которому удалось весьма выгодно вложить свои капиталы! Многие пэры когтями и зубами держатся за фамильные поместья, но, судя по всему, твой последний замысел обернулся большой удачей.

– Консервный завод в окрестностях Лондона? Всем нужно есть, а консервированные фрукты и овощи по карману каждому. К концу года такие заводы появятся во всех английских больших городах. Если хочешь, вступай со мной в долю, стань моим партнером. Я приглашу и Льяна, и Эдварда.

– Ты серьезно?

– Да.

– Когда составим договор? – Вид у Шея сделался взволнованным.

– На следующей неделе. Только никому ничего не говори; не хочу, чтобы меня опередили.

– Пойдем к нам, выпьем чего-нибудь. В Лондон приехала и Селеста; нам будет приятно твое общество.

– Отлично! – Он подозвал карету, и оба сели.

Литтон всегда восхищался женой Шея. Она отличалась загадочной твердостью и несгибаемостью и была при этом такой красивой, что у него захватывало дух всякий раз, как он ее видел. Кроме того, она совершенно не походила на жену, какую, по мнению светского общества, должен был выбрать для себя Саммерли Шейборн, виконт Лаксфорд.

– Торн, вы обещали в начале лета приехать в Лаксфорд, но не приехали, – заметила Селеста с озадаченным видом.

– Пришлось несколько недель провести в Балмэне, потому что моя сестра заболела. Мы вернулись в Лондон совсем недавно.

– Говорят, последнее время ей немного лучше?

– Очень на это надеюсь. Я пригласил к ней целительницу, и той удалось уговорить Люси встать с постели. Ее зовут мисс Аннабель Смит из Уайтчепела; мне кажется, она не такая, как все.

– Травница? Позавчера о ней очень хорошо отзывалась горничная моей супруги. Мне бы очень хотелось с ней познакомиться. Она наведается к твоей сестре на следующей неделе?

– Она придет завтра, но очень рано. В девять утра. Она приходит в самое необычное время.

– Можно и нам заглянуть? Возможно, у меня будет единственная возможность поговорить с ней, а она меня очень занимает.

– Не вижу препятствий.

На завтрашнее утро Литтон договорился о деловой встрече, но решил, что ее можно отменить. Прежние мысли не покидали его, и он испытывал… тревогу. Он не мог себе представить, чтобы Аннабель Смит о чем-то беседовала с его сестрой и Селестой за чаем с лепешками. Кстати, интересно, читала ли Селеста произведения Мэри Уолстонкрафт?

Настал день ее рождения.

Точнее, тот день рождения, какой выбрала для нее тетя Алисия, когда ей было четыре года и она стала жить во французской деревне, лишенная какого бы то ни было прошлого.

Третье июля. Жаркое утро в деревне Море-сюр-Луан, когда монахиня привела больного ребенка в дом местной целительницы и упросила ту принять девочку. Вот и все, что ей было известно; в ответ на расспросы Алисия снова и снова повторяла одно и то же, ни разу не упоминая о тех, кто ее бросил.

Сегодня в честь дня рождения Аннабель надела новые чулки и съела апельсин. Кроме того, она немного по-другому уложила волосы, забрав их назад с помощью толстого платка и заколов шпильками. Конечно, непокорные кудри выбивались из прически, но она решила, что они не портят общую картину, а, напротив, очень ей идут. Сегодня ей почему-то стало легко и радостно на душе – так легко ей не было уже давно. Возможно, отчасти ее настроение улучшилось благодаря яркому солнцу над головой.

Бель надеялась, что леди Люси прочла книгу, которую она ей дала и что девушка не перестает есть. Если она питается, перемена по сравнению с прошлой неделей будет разительной.

Заметив незнакомую карету перед особняком Торнтонов, она нахмурилась. Только бы дома не оказалось гостей, которые отнимут время, которое она может провести со своей пациенткой! Лошади были очень красивыми; кучер в ливрее при виде ее притронулся к шляпе:

– Доброе утро, мисс. Погодка сегодня просто загляденье!

Она улыбнулась ему и подошла к двери. Ей открыл незнакомый слуга.

– Хозяин ждет вас, мисс. Он в синем салоне. Я вас провожу.

Сняв пальто и шляпку, она пошла за слугой и услышала разговор нескольких человек; голоса приближались. Она остановилась, и слуга оглянулся.

– По-моему, произошла какая-то ошибка. Я пришла только для того, чтобы повидать мисс Стейнс. Я занимаюсь ее лечением.

– Вы ведь мисс Смит, так?

– Да.

– Тогда мне велено вас проводить.

Бель расправила юбки на ходу; изнутри поднимался страх. Она не хотела встречаться с другими гостями. В обществе ее не примут; неужели граф Торнтон этого не понимает?

Дверь открылась. Граф стоял у камина с двумя незнакомцами, красивой женщиной и высоким красивым мужчиной. Заметив ее, граф извинился и направился к ней.

– Я подумал, что перед тем, как вы подниметесь наверх к сестре, вы, может быть, захотите познакомиться с лордом и леди Лаксфорд.

Бель вздохнула. Она еще никогда не оказывалась в подобном положении. Глядя на гостей, она думала, как бы поскорее уйти отсюда.

– Мисс Смит! – Женщина заговорила первой. – Я Селеста Шейборн и много слышала о ваших добрых делах в Уайтчепеле. Мой муж тоже хочет о них послушать.

Словно в подтверждение ее слов стоящий рядом с ней мужчина кивнул.

– Похоже, мисс Смит, ваша слава бежит впереди вас, – подал голос лорд Лаксфорд, хотя Бель отметила: голос у него не такой радостный, как у его жены. Она не знала, как вести себя в обществе. Нужно ли ей присесть перед этим лордом или можно разговаривать запросто?

– У меня совсем небольшая лечебница, но в таком районе, где много пациентов. Странно, что вы слышали о ней.

Литтон подумал: она пользуется своим голосом как оружием; ее низкий, грудной голос казался удивительным, как и правильная, грамотная речь. В ее речи не слышалось интонаций Ист-Энда; он выдавал образованную женщину. Если закрыть глаза, можно было подумать, что перед ним одна из титулованных светских дам, получившая хорошее воспитание. Он заметил интерес в глазах Селесты и любопытство в глазах Шея.

– Кто ваши родители, мисс Смит? – Если Селесте что-то хотелось узнать, она не ходила вокруг да около.

Вместо ответа, Аннабель Смит повернулась к Торнтону и спросила:

– Ваша светлость, стало ли вашей сестре лучше после моего последнего визита?

Любопытно, подумал Литтон. Здесь какая-то тайна; он сразу понял, что Селеста тоже это заметила.

– Селеста, мисс Смит дала Люси книгу Мэри Уолстонкрафт, и моей сестре очень понравилось то, о чем пишет автор.

– Ах, я тоже прочла ее книги и от всей души согласна с выраженными в них чувствами.

Бель не очень хотелось говорить о правах всех женщин независимо от их положения в жизни, поэтому она промолчала. Она сама лишь нащупывала свой путь в жизни, а то, что она приехала в дом графа прямо с суровых улиц Уайтчепела, считала огромной преградой. Она не чувствовала никакой скованности в обществе графа и даже его сестры. Но, увидев в красивом салоне светских красавцев, поняла: стоящая между ними преграда непреодолима.

Ей здесь не место.

У нее разболелась голова, и она взмолилась про себя: только бы боль не проявилась на лице. Во всяком случае, до тех пор, пока она не вернется домой. Струйка пота потекла между грудями; бусины пота выступили над верхней губой.

Ее спас граф; он спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить, и подвел ее к шкафчику. На отполированной столешнице красного дерева стояли всевозможные бутылки.

Аннабель никогда в жизни не пробовала спиртного и поискала взглядом безалкогольные напитки.

– Белое вино очень хорошее, – тихо сказал граф, нагнувшись к ней.

– Совсем немного, пожалуйста.

Он налил ей вина с легкостью, свойственной людям, привыкшим много пить. То есть она еще не встречала людей, которые много пили. Тетка была трезвенницей, и спиртное в доме держали лишь для медицинских целей. Тетка называла спиртное «дьявольским зельем», и в Уайтчепеле они находили немало свидетельств тому, что ее слова правда.

Аннабель с удовольствием выпила бы чашку чаю, но понимала, что просить не подобает. Она с трудом улыбнулась, думая, сколько еще времени ей удастся продержаться. Очень хотелось поскорее извиниться и подняться наверх, к пациентке.

– Селеста и Шей – мои друзья.

– Понимаю, ваша светлость. – Она подняла голову и поймала на себе его взгляд. Чего он от нее ждет? И что пытается ей сказать?

Собственное смятение стало для нее неожиданностью и даже напугало ее; она старалась дышать размеренно и ровно. Этим людям известно о ней и ее лечебнице; они знают, что она приехала сюда прямиком из трущоб. И тем не менее они стараются вести себя дружелюбно. Она отпила вина – глоток, потом еще один, удивляясь тому, какое оно крепкое. Тем не менее вино дало ей занятие. Она быстро выпила содержимое бокала.

– Хотите еще? – Его золотистые глаза слегка потемнели, когда она кивнула.

– Благодарю вас.

На сей раз она пила медленнее, а он повел ее назад, к гостям. Белое вино помогло ей расслабиться. Впервые за десять минут ей показалось, будто она справится.

– Мисс Смит, где вы научились целительству? – Селеста Шейборн говорила с легким иностранным акцентом – возможно, французским.

– Моя тетка травница. Она меня учила.

– Должно быть, для того, чтобы научиться, нужно много времени?

– Годы и годы. Я и сейчас еще учусь. Тете Алисии шестьдесят три; она говорит, что и сама знает далеко не все. Она очень старается всему меня обучить в надежде, что ее знания не будут утрачены и я смогу передать их следующему поколению…

Боже… Неужели она столько наговорила? Она старалась вспомнить все свои слова, но оказалось, что не может. Между ней и остальным миром словно воздвиглась стена. Это все вино! Поставив почти пустой бокал на стол, она снова пожалела, что не попросила чаю или кофе; необходимо было как-то нейтрализовать растущее внутри тепло, которое все больше ее беспокоило. Самообладание покидало ее, а вместе с ним – и сдержанность.

– Ваша тетя француженка? – Селеста Шейборн хлопнула в ладоши. – Вы говорите по-французски?

– Немного, – ответила она, но потом вспомнила: Литтон Стейнс слышал, как она говорила, в день их первой встречи, после того как Стэнли порвал ему жилет. Он наверняка понял, что она лукавит, но ей не хотелось отвечать на следующие вопросы, вызванные ее искренностью.

Голос графа избавил ее от страха, за что она была ему благодарна.

– По-моему, вам стоит выпить что-нибудь безалкогольное. – Он налил большой стакан лимонада и протянул ей.

Страх сменился облегчением. Все будет хорошо! Она справится.

Усталость смыла благодарность; потом все затопила грусть. Столько эмоций за такой короткий срок! Голова кружилась; она с трудом держалась на ногах. Будь она дома, она бы легла, накрыв голову подушкой, чтобы избавиться от дневного света, и спала бы, пока не пройдет головная боль. Иногда, если боль бывала особенно сильной, она принимала сульфат хинина, хинную кору или валериану. Но здесь не было ничего из того, в чем она нуждалась. Она видела, что Селеста Шейборн озабоченно смотрит на нее; даже граф, судя по всему, забеспокоился.

– Со мной все в порядке. Только болит голова; головные боли мучают меня постоянно. И вино оказалось крепким, хотя сейчас еще рано…

Еще один взгляд Торнтона подсказал ей: ее признание было неожиданным, даже неприличным. По этому она замолчала, не договорив. Тряхнув головой, она с трудом старалась сохранить равновесие.

– Знаете, наверное, мне все же лучше уйти. Похоже, сегодня день неподходящий; наверное, мне лучше отправиться домой и поспать.

Еще одна оплошность… И неужели она только что говорила по-французски?

– По-моему, голова болит все сильнее; в таких случаях я не способна находиться в обществе.

Боже, теперь она говорит на двух языках попеременно, слова сливаются, и она уже не уверена, что правильно произносит их.

– Поэтому позвольте распрощаться… Au revoir. – Она обещала навестить леди Люси, но понимала, что сейчас не в том состоянии. Она вернется завтра, когда ей полегчает.

Граф обвил рукой ее талию, и она позволила ему увести себя к двери.

Когда они вышли в холл, он подал ей накидку и шляпку, а затем вывел на улицу – карета уже ждала их. Устроившись на мягком кожаном сиденье, она вздохнула с облегчением.

– Простите.

– За что?

– За то, что устроила представление. За то, что вела себя вульгарно.

– Такое слово не приходит мне в голову, мисс Смит. Скорее вы были… занимательной.

– Вы слишком добры.

– Мне редко такое говорят.

Она сделала вид, что не слышала его последних слов.

– И ваши друзья тоже очень добры.

– Вы когда-нибудь раньше пили вино?

– Нет.

– Боже! – Он рассмеялся, и его смех стал для нее неожиданностью.

– Надеюсь, вы не потребуете назад свои десять фунтов, потому что я их уже истратила.

– Знаю. Не забывайте, вы прислали мне письменный отчет. Я понятия не имел, сколько всего можно, оказывается, купить на такую небольшую сумму! Я вам доверяю, мисс Смит.

– Бель.

– Простите…

– Можете называть меня Бель. Так меня зовут все. По-французски это значит «красавица», но не думаю, что ей следовало давать мне такое имя, потому что я совсем не красива.

– Проклятье!

– Вот вы опять ругаетесь, милорд граф. Не уверена, что вам следует так поступать. Это более чем грубо, и, хотя я не высокородная леди, я все же женщина.

Он постучал по стеклу, и карета остановилась.

– Барнс, езжайте вкруговую, не меньше часа, и остановитесь возле следующей лавки, где продают лимонад.

– Лимонад, милорд?

– В очень большой бутыли.