Счастье по-житейски. Уютные рассказы для чтения за чашечкой чая

Вон из моего дома

– Вот мы и встретились, Эльвира Степановна, – сказала Наташа и устало потерла глаза.

– Деточка… Наташенька… – начала пожилая женщина и тихо заплакала.

…Сын у Эльвиры Степановны вырос красавцем. Половина их небольшого городка знала и саму Эльвиру, и ее сына. Она была учителем начальных классов в местной школе, а мать Эльвиры, Галину Дмитриевну, так вообще весь город знал. Потому что была она директором той школы когда-то. Но подвело здоровье. Эльвира лишилась матери, когда ей было двадцать. Училась она в педагогическом, мечтала, как мама, учить детей. Директором вместо Галины Дмитриевны стал важный, представительный мужчина из области. Много разных реформ задумал он в школе и начал было воплощать, но его быстро перевели в гороно, потому что на месте директора школы он и не смотрелся даже. Ему нужно было широкое поле деятельности. Вот и заметили его и продвинули по карьерной лестнице. А пока директором стала Зинаида Михайловна, учитель химии: представительная дама почтенного возраста, которая знала и помнила многие поколения и директоров, и учеников этой школы. К ней и пришла устраиваться на работу молоденькая Эльвирочка после окончания института.

Там же, в школе, Эльвира встретила своего будущего мужа. Учитель биологии, симпатичный веселый мужчина, на которого вся незамужняя часть женского коллектива школы тотчас же «положила глаз». Но он выбрал яркую девушку Эльвиру. Строгую, с пышной копной каштановых волос, которую в стенах школы девушка собирала в аккуратный пучок. Но вне школы она их распускала и выглядела словно фотомодель с обложки журнала.

Поженились. Через три года родился сын, Семен. Но злой рок, который преследовал их семью, рано забрал у Эльвиры мужа, а у Семена отца. Она не верила в россказни своей прабабушки. И думала, что уж у нее-то такого не случится ни за что. Однако случилось.

Все женщины в их семье рано теряли мужей. Якобы когда-то в их семье дочь выдали замуж против ее воли, по расчету. Девушка Марфа была своенравная, гордая и непокорная. Она противилась воле родителей и хотела выйти замуж только по любви, мечтала об этом. Но судьба девушки была давно предопределена. Каким-то образом Марфу все же уговорили выйти замуж. Полюбить своего мужа она не смогла. Он оказался грубым, злым человеком, много старше ее. Обижал жену и бил. Родилась в том браке дочь, Василиса. И ее стал бить отец. Уж такого не могла стерпеть Марфа и задумала она плохое. Напоила мужа и отправила в баню. А сама гулять пошла с доченькой. Гуляли они, а потом смотрят, люди бегут, кричат, де, мол, баня дотла сгорела у тебя, Марфа. И вдова ты теперь. Марфа для вида поубивалась немного, да и зажили они потом с Василисушкой спокойно. Дело это быстро закрыли: никаких следов преступления не обнаружили. Видимо, по-умному Марфа все обставила. И люди поверили в несчастный случай – Марфа была положительная, благочестивая женщина. Не поверила только старая Марфина свекровь. Уж она убивалась по сыну, горевала, называла Марфу душегубкой и прокляла весь Марфин род до седьмого колена. Марфа смеялась над ней и не верила в проклятия, выгнала старую женщину за дверь и не пускала больше. Однако с тех пор так и повелось в их роду: мужья не доживали до старости…

Растила Эльвира Семена одна. Так и не вышла больше замуж, хотя предложения поступали. Но, видно, одного только мужа своего могла любить Эльвира, никто другой ей не нужен был. Все женщины в их семье были такими: об этом тоже что-то говорила прабабушка…

Пришла пора Семену жениться. Конечно же, Эльвира Степановна уже пыталась распланировать его будущую жизнь и у нее на примете была пара достойных кандидаток. Но Семен привел в дом Наташу: простую, как две копейки, медсестру, плюс немного старше себя. Люблю, говорит, женюсь. Эльвира Степановна «в штыки» приняла новость: «Только посмей!» – заявила она сыну, переходя на высокие ноты так, что зазвенели подвески на чешской люстре. Голос у нее был поставлен хорошо: все-таки столько лет учителем проработала! А пытающейся было вставить хоть пару слов Наташе она ответила:

– А тебя я знать не знаю, и знать не желаю! Вон из моего дома! Вон!!!

Девушка заплакала, а Семен ненавидящим взглядом посмотрел на мать и заявил, что уйдет вместе с ней. И ушел.

По своим каналам Эльвира Степановна навела справки о Наташе. Новости ее не порадовали: беднота, голь перекатная. Мать и отец – простые люди, работают с утра до ночи, а из бедности никогда не вылезали. Наташа у них старшая дочь, еще две младшие есть. Недавно она бросила учебу в медицинском институте в соседнем городе, потому что пришлось пойти работать, когда у родителей совсем с деньгами плохо стало – отец ногу сломал, работать не мог. Сейчас работает в поликлинике медсестрой.

Поселились молодые сначала у старенькой бабушки Наташи, Ефросиньи Петровны, в частном домишке на краю городка. Отопление печное, огород, туалет на улице. Эльвира Степановна полагала, что сына надолго не хватит жить в таких условиях. А нет. Видно, и правда, любовь была между ними.

Бабулечка скоро слегла совсем, и Наташа за ней ухаживала, а через некоторое время остались они в избушке этой вдвоем с Семеном. Родилась дочка у них, Марина. Наташа ловко управлялась по хозяйству и все у них было ладно да гладко. Семен много работал. И время от времени нет-нет, да и слышал, какие сплетни распускает о Наташе его мать. Что ленивая, что не годная и что, наверное, ведьма. Потому что заколдовала сына, окрутила, заставила бросить все, и теперь он живет с ней в грязи, голодный и несчастный. Она не готовит ничего, не убирает, а его опаивает чем-то, чтобы не бросил он ее и продолжал с нелюбимой жить. И ребенка обманом родила она, чтобы покрепче к себе привязать.

Семен молчал, на такие сплетни не реагировал никак. Но мать не унималась. Ведь знакомых у нее было, почитай, весь городок их небольшой. Кто-то сам у нее учился, кто-то уже и детей своих привел. И каждому она про Наташу гадости нашептывала.

Вышла Наташа на работу, как подросла немного Марина. Тогда еще хуже стало. Наташа прямо чувствовала, что за ее спиной шепчутся и на нее косятся. А иногда и в открытую посмеиваются. Что дочка у нее растет «чудная» и, наверное, «того», потому что не похожа на остальных, молчаливая какая-то, с детьми не играет, не шалит, а все книжки разглядывает. Наверное, Наташка и ей какие-то зелья дает, чтобы она такая росла. И дома у нее грязь, печка черная, окна не мытые. Мариночке тоже досталось. Побили ее однажды дети в детском саду. А она тоже побила кулаками детей, когда те обозвали маму ведьмой, а ее саму – ведьминым отродьем.

Так и закрепилась за Наташей обидная кличка «ведьма». Все сходилось: жила на краю города, у леса, молчаливая, смурная, травки собирала.

Наталья и правда любила травы собирать. И медицину любила. Мечтала восстановиться в институте, доучиться и врачом стать. Домик бабушкин они с Семеном подремонтировали, забор хороший поставили, колодец новый вырыли. А потом взяли и в соседний город уехали. Стали квартиру снимать: Семену предложили там место хорошее. Он на заводе отличным токарем был, на месте обучился. С тех пор, как ушли они от Эльвиры Степановны с Наташей, стал Семен работу искать. В институт не поступил, а в армию его не взяли: плоскостопие. Явился на завод, взяли учеником токаря, так и пошло. А у него талант к этому делу обнаружился, просто золотые руки. Даже не хотели его отпускать с завода, да знакомый пообещал ему еще больше платить. Он хотел частную фирму открыть, вот и сманивал специалистов.

Так и переехали в большой город. А домик свой со временем продали. Нашлась семейная пара, желающая его купить, он ведь добротный был, хороший.

С Эльвирой Степановной так и не общались.

Та частная фирма знакомого разорилась, дело не выгорело. Семен поискал-поискал место, да быстро нашел, хорошо устроился. На другой завод, оборонного назначения. А Наташа исполнила свою мечту – восстановилась в медицинском институте, ведь доучиться ей всего ничего оставалось. Мариночка росла хорошей, толковой девочкой, тоже мечтала, когда вырастет, врачом стать, как мама.

– Вам надо ехать в областную больницу на консультацию. Здесь таких специалистов нет, – сказала врач и стала выписывать направление. – Идите в регистратуру, поставьте печать. Все. Потом ко мне опять придете, будем думать с вами.

Эльвира Степановна брела по коридору поликлиники, еле переставляя ноги. «Странный врач. Почему нельзя здесь, на месте все проверить? Зачем куда-то ехать?! – негодовала она. – Да и вообще, зачем все это? Намучилась уже. Не поеду. Чему быть – того не миновать. Буду пить свои таблетки, как и раньше. И ждать конца».

Совсем расстроилась Эльвира Степановна, заплакала. И когда она достала свой номерок, чтобы взять из гардероба куртку, ее заметила та врач:

– Поставили печать? – строго спросила она, сверкнув стеклами очков.

Эльвира Степановна отрицательно замотала головой, не в силах ничего сказать.

– А чего так? Ну-ка…

Врач взяла из рук пожилой женщины бумажку и решительно шагнула за дверь регистратуры:

– Девочки! Тут мне нужно…

Эльвира Степановна бессильно опустилась на мягкий пуфик, который стоял в холле поликлиники.

– Вот! Обязательно езжайте! Там, говорят, хорошие специалисты, проверят все, разберутся! – через пару минут врач вручила Эльвире бумажку с печатями.

– Невозможно, как долго принимает врач! – посетовала полная женщина, обдуваясь и обмахиваясь толстой папкой с разными медицинскими документами. – Ну и жарища, духота…

– Да вроде как быстро было, – ответила маленькая аккуратненькая старушка, которая тоже сидела в очереди. – Это вот та женщина зашла и застряла прямо! Полчаса, наверное, уже не выходит…

В кабинете сидела Эльвира Степановна, а напротив нее – Наташа. Вернее, Наталья Романовна, врач, специалист. Эльвира плакала.

Наташа сразу ее узнала. Эльвира была все такая же статная и красивая, только постарела сильно. Да и что ж, уже почтенный возраст – семьдесят семь лет ей было. А болезнь у нее оказалась не опасная. Наташа хорошо разбиралась в этом. Но то, что она приехала, проконсультировалась, – это хорошо. Назначила ей Наталья лечение, но Эльвира не спешила уходить. Она плакала и очень просила простить ее.

– Эльвира Степановна! Здесь не место для разговоров, меня ждут пациенты! Да и не за что мне вас прощать, все в прошлом. Это было так давно, что быльем поросло. А внуки… Все хорошо с ними, живем, не жалуемся. Да. Маришка школу закончила, поступила, Сережа учится еще. Семен на заводе работает, шестой разряд получил. Денег у нас хватает. Вы идите себе, лечитесь…

– Понятно… – тихо сказала Эльвира Степановна и поднялась со стула. – Я бы тоже не простила…

– Наташ, жалко ее… Все-таки мать… – проговорил Семен вечером, обнимая жену за плечи. Наташа рассказала ему, как Эльвира Степановна приезжала сегодня к ней на консультацию.

– А ей было нас не жалко? Зачем она сплетни распускала? Мстила? Чего она хотела добиться? Жизнь нам испортить? Как так можно, а? Ты ведь сын ей родной.

Семен ничего не ответил, только вздохнул и взял в руку пульт от телевизора. С Наташей он нашел свое счастье и ни о чем не жалел. Она родила ему двух чудесных детей, она прекрасная жена и мать. А его мать… Ну, это ее выбор. Ведь она сама выгнала их. Точнее, Наташу. А он просто ушел вместе с ней. Как было ее бросить?

– Бабушка, а это кто? Ты, что ли? Красавица какая! – Маришка разглядывала старый альбом и, улыбаясь, переворачивала желтые страницы.

Вот уже три раза она приезжала к Эльвире Степановне в гости. После института садилась на автобус и через час была на месте. В тот вечер она слышала разговор родителей. Она давно задавалась вопросом, где бабушка и как она живет. Мама всегда отвечала, что бабушка живет в другом городе и видеть их не хочет. Маришка не понимала, отчего так? А мама не любила говорить на эту тему.

Девушка на следующий день отыскала среди старых писем и документов адрес бабушки и отправилась к ней, ничего никому не сказав.

Пожилая женщина была очень рада внучке. Они обнялись и потом пили на кухне чай. А потом долго разглядывали семейный альбом. Маришке безумно нравилось все это, она была убеждена, что каждый человек обязан знать свои корни, своих предков. И этот семейный альбом многое для нее открыл…

Врачом она быть давно передумала и поступила на филологический факультет. Эльвира Степановна была рада за внучку, она любовалась ею и с улыбкой слушала, как умно та рассуждает. «Молодец, девочка! – все повторяла она. – А как на Семена похожа…»

– Мам, пап! У меня сюрприз!

– Маришка! Где тебя носит?! Мы ждем, за стол не садимся, обещала же, что к трем вернешься! И куда моталась? Что за секреты? – мама вышла в прихожую и набросилась на Маришку с вопросами.

У Натальи был день рождения. В большой комнате стоял стол с угощениями и четыре стула вокруг него.

– Мам! А у нас есть еще один стул? – заглянула в комнату Маришка.

Эльвира Степановна стояла за дверью квартиры на лестничной площадке и ужасно смущалась. Глупо как-то, по-детски… И зачем она повелась на уговоры Маришки и поехала с ней?

– Все, ухожу, – решила Эльвира, но тут приоткрылась дверь и высунулась Маришкина голова:

– Заходи, бабуль! – произнесла она заговорщическим шепотом.

– Мама?! – Семен был изумлен, когда увидел Эльвиру Степановну, робко снимающую обувь в коридоре.

– Что там у вас? Мы за стол сегодня сядем или нет? – спросила Наташа из кухни, нарезая хлеб и выкладывая его на тарелку. – И при чем тут пятый стул, Маришка?

– Знакомься, Сережка! Это твоя бабушка. Правда, классная? – сказала Маришка брату и подмигнула. – Она бывший учитель! А ну!!! Показывай свои тройки!

Маришка шутя надвигалась на брата, угрожающе подняв руки и выпучив глаза.

– Бывших учителей не бывает, – улыбнулась Наташа, входя в прихожую и вытирая руки о кухонное полотенце.

– И бывших врачей тоже, – произнесла Эльвира Степановна и обняла невестку.

– Может… все-таки за стол сядем? – спросил, наконец, Семен, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Пауза затянулась. Каждый думал о своем. И только на кухне тихо тикали часы, а за окном шумела проезжающая электричка.

Пятый стул принесли из кухни, и тарелку, и вилку тоже. Сначала Эльвира Степановна чувствовала небольшую неловкость, но потом понемногу расслабилась. Они с Маришкой заранее обговорили, выбрали и купили Наташе подарок – серебряный кулон, и он ей очень понравился.

– Ну, Маришка! Ну, учудила! Помирить нас вздумала! – все повторял отец.

– А то! – хорохорилась девушка. – Так нельзя! Живем рядом и не общаемся. Это же глупо! И надо знать свои корни, своих предков, поддерживать родственные отношения, но… это я уже говорила… Таак! Что тут у нас? Бекончик, колбаска… Сережка! Ты всю красную рыбу съел, оставь сестре хоть чего-нибудь! – Маришка потирала руки и смотрела на стол, выбирая, что бы положить себе на тарелку.

Эльвира Степановна улыбалась, глядя на Маришку, а в глазах ее снова заблестели слезы. Наташа заметила это, тепло улыбнулась и ободряюще положила ладонь на ее сухонькую ручку. И покивала головой: ничего, мол, все же хорошо!

Она больше не обижалась и не сердилась на пожилую женщину. Какой в этом смысл? Все уже в прошлом.