Счастье с отсрочкой на год

Глава 2

Голова шла кругом.

Аласдер прошел в библиотеку, но и там ему казалось тесно, он вышел на улицу через величественный парадный вход и пошел по ухоженным газонам вдоль изгороди к диким лугам.

Горные коровы все еще паслись. День выдался теплым, и они наслаждались солнышком. Если станет еще теплее, они побредут к морю и зайдут в воду, а пока лежат в густой летней траве и жуют ее.

Он любил домашнюю живность. И все поместье. Когда он был маленьким, бабушка с дедушкой привозили его сюда. Он охотно бродил по острову вдали от светских родителей, свободный от условностей и требований, которым должен следовать богатый ребенок в городе. Рыбачил, лазал по деревьям, взбирался на холмы, а когда бабушка решила отреставрировать замок, он пришел в полный восторг.

Но именно эта реставрация и привела в их жизнь Джинни.

«Если бы не она, случился бы кто-нибудь другой», – думал он, шагая к бухте вдоль заграждений для скота. Бабушка держала двух собак, Эббота и Костелло, элегантных спаниелей, красивых, быстрых. Те вприпрыжку бежали за ним и без устали искали кроликов.

Жена Алана. Джинни.

Бабушка говорила, что любит ее.

А он-то думал, что бабушка любила его.

– Зачем же так поступать с нами? – вновь обратился он к покойной бабушке. – Если мы не поженимся, ничего не получим.

Это шантаж. Женитьба. Просто немыслимо.

Однако шок и гнев постепенно отступали. Джинни права: бабушка – коварная интриганка, Макиавелли в юбке. Так что он вполне мог ожидать от нее подобной выходки. Жениться на вдове Алана!

Эйлин обожала любовные романы. Нужно было ему отнять их у нее, все до единого, и сжечь, пока не стало слишком поздно.

Он дошел до бухты и сел на большой гладкий камень из фундамента древней крепости. Смотрел на море, а мозг лихорадочно искал решение. Первое – не наследовать. Ничего. Уехать. Но от этой мысли мутило.

Он повернулся и бросил взгляд на замок. Он редко бывал здесь в последние годы, но никогда не забывал о нем. Интересно, насколько сильно он любил его?

Макбрайды жили в замке Данкерн чуть ли не со времен динозавров. Неужели он станет первым, кто покинет его?

«Сюда прибудут лесорубы», – подумал он. На горизонте показался олень и с любопытством посмотрел на него. Деньги приносит деревообработка, а не олени. Земля пойдет с молотка.

Тогда, как ни прискорбно, вариант номер два.

Женитьба на женщине, которую он не выносит и которая тоже должна получить наследство.

Он снова взглянул на скот, на далекого оленя, на волны, накатывающие на берег, на лающих вдалеке собак, на орлов.

Его земля. Данкерн.

Так ли уж это невозможно?

Чем больше он успокаивался, тем больше убеждался, что это невозможно.

У него большая квартира в Эдинбурге с отдельным помещением для домработницы. Он купил ее, когда они с Селией планировали пожениться. Он работал по четырнадцать – пятнадцать часов в день. Впрочем, как и сейчас. С компанией что-то происходит, он никак не может понять, что именно. Ему нужно сосредоточиться.

Он мог бы просто появляться в Эдинбурге на ночь. И таким образом, продержаться и выполнить условия завещания.

– Это вполне решаемо, – думал он. – Квартира достаточно большая, чтобы не путаться друг у друга под ногами.

Но что она будет делать в его отсутствие? Вопрос возник из небытия, и он быстро обдумал его.

– Она может делать покупки, выходить в свет.

Словом, все, что делают другие жены.

Жены!

У него была жена. После предательства Селии он поклялся, что больше не женится.

Эйлин знала об этой клятве. Именно поэтому так и поступила.

Ему нужно подавить гнев. Он рано и твердо усвоил, что эмоции ведут в никуда. Разум – вот что имеет значение.

– Это всего лишь на год, – успокаивал он себя. – Выбора нет. Бросить все неразумно.

Хотя бросить все – тоже вариант. У него, независимо от Данкерна, есть деньги. Конечно, когда он начал работать в фирме, бабушка настояла на том, чтобы он получал такое же жалованье, что и другие руководители его уровня. У него хорошая квалификация. Даже без этого эфемерного наследства он богат. И может позволить себе обойтись без наследства.

Но Данкерн!

Он вновь посмотрел на замок, серое внушительное каменное здание, строившееся его предками несколько веков. И компания. Финансовая империя, в которой он работал с подросткового возраста. Работал, чтобы сделать лучшей. И бросить ее!

Решение принято. Он встал, потянулся и позвал собак.

– Я сделаю это, – проговорил он вслух, обращаясь к призраку ушедшей бабушки. – Отлично, бабушка, ты выиграла. Я поговорю с ней, и мы справим свадьбу. Но и только. Это будет свадьба, а не брак. Если ты думаешь, что я когда-либо интересовался обносками Алана.

Не думай о ней подобным образом.

Но он ничего не мог с собой поделать. Предательство Алана, его отвратительная жестокость все еще задевали, хотя прошло много лет, а Джинни его вдова. Он держался подальше от замка, чтобы не иметь с ней ничего общего. И вот пожалуйста.

– Теперь в Эдинбурге мы будем входить в одну и ту же дверь, – сказал он себе. – Целый год. Но год – это не так уж долго, когда ставка так высока. Ты сможешь, парень. Иди и возьми себе жену.

Она была на кухне, ставшей для нее утешением и радостью. Огромный очаг занимал полстены. Массивный дубовый стол в двадцать футов весь в рытвинах и царапинах, сделанных поколениями поваров, резавших мясо и овощи, замешивавших и раскатывавших тесто. Широкую закопченную дверь расшатали сотни слуг, кормивших тысячи гостей.

Эйлин отреставрировала замок, сделав его по-настоящему роскошным, но у нее отсутствовало чувство меры. И она оставила кухню без современного глянца. У Джинни были электрическая плита, аккуратно спрятанная за дверцу, и даже микроволновка с посудомоечной машиной в просторной, как холл, кладовке. При этом огромная дровяная печь по-прежнему топилась, и кажется, так будет вечно. По бокам от нее стояли роскошные корзины для собак. Все по-старинному мило, аж дух захватывало.

«Это мое место», – думала Джинни. Она полюбила его, едва только увидела, и здесь нашла свой дом.

А теперь нужно найти мир в душе.

«Когда сомневаешься, займись булочками». За эти годы Джинни научилась готовить их с закрытыми глазами. Она не готовила обеды для гостей. Только пекла что-нибудь, когда возникала необходимость быстро накормить после прогулок и пропущенных обедов. Обычно она пекла лепешки или пирожные, но сейчас требовалось что-то простое, о чем не нужно было думать.

Она ни о чем не думает.

Свадьба.

Ей все равно. Она не собиралась ничего наследовать, просто привязалась к поместью, как и Эйлин. Нравится ей Аласдер или нет, – это жестоко. Неужели Эйлин действительно думала, что такое возможно?

Несмотря на то что мысли должны были сосредоточиться на Аласдере и несправедливости по отношению к нему, она не могла не думать о боли, которую причинили ей. Нет, она не надеялась на наследство, но и такого поворота никак не ожидала. Не ожидала, что Эйлин может снова направить ее по той же дороге. Попробуй одного внука, а не получится, займись другим.

– О чем ты думала? – вопрошала она покойную Эйлин.

А потом ее вдруг осенило. Эйлин ни о чем не думала. Она надеялась.

Последние месяцы жизни та подолгу жила в замке. Обычная веселость сменилась сосредоточенностью. Она оплакивала Алана, но не переставала беспокоиться и об Аласдере.

– Родители и эта ужасная женщина, на которой он женился, убили в нем что-то. Если бы только он встретил такую женщину, как ты.

«Несбыточная мечта», – думала Джинни, раскатывая тесто для булочек. Старая дама была полновластной владелицей своих богатств, но ее последняя воля и завещание не больше чем мечта.

– Она не могла надеяться, что это сбудется. Не могла думать, что мы поддадимся, как ей казалось, непреодолимому соблазну. Неужели она верила, что мы не сможем устоять?

Эйлин не знала всего. И Джинни принялась вспоминать о своем ужасном браке и его последствиях. Ей стало не по себе. Если бы Эйлин знала, что она сделала, это разбило бы ее сердце.

Но теперь ничего не изменить. Нет, нет и нет. В конце концов она опустила глаза и поняла, что делает. Месит тесто для булочек? Она что, сошла с ума?

– Нет ничего хуже плохо промешенного теста. – Она не обращалась ни к кому конкретно. – Кроме замужества.

Два несчастных брака. Неужели она рискнет вступить в третий?

– Может, и рискну. Когда-нибудь. Может быть, смогу наладить жизнь. Поехать в Париж, научиться готовить французскую выпечку. Найти себе сексуального парижанина, который обожает односолодовый виски.

Она чуть было не улыбнулась. Хотя бы виски сгодится на что-то.

И взглянула в окно на орлов, парящих над замком, словно над своей собственностью.

– Вот чего бы мне хотелось по-настоящему. Летать. Но это все мечты. Я отвлеклась.

Мужской голос из-за двери заставил ее вздрогнуть.

– И я о том же подумал.

Она перевела взгляд. Там стоял лорд Данкерн.

Как давно он за ней наблюдал? Подслушивал? Впрочем, ей все равно. Надо сохранять самообладание. Джинни выбросила тесто в мусорное ведро и снова насыпала муку в миску. Макбрайды.

Но это не Алан. Совсем не Алан. Алан давал слабину, а этот мужчина стоял как скала. Если уж говорить правду – да. «Суровый» и «осуждающий» – вот два определения, которые хорошо подходят для его описания. Но все равно, глядя на мужчину, она чувствовала внутри странный трепет, как тогда в библиотеке.

Страсть? Она, наверное, шутит.

«Он владелец поместья, – строго напомнила себе Джинни, – а ты его работница». А когда работник встречает барина, лучше всего бежать.

Но она кухарка в замке этого мужчины. И заставила себя остаться и слушать, что он скажет.

– Джинни, моя бабушка дурно обошлась с нами обоими, – начал он примирительно. – Я не знаю, чего хотели вы, но уверен, что такого точно не ожидали.

Она удивленно посмотрела на него. Его гнев прошел, уступив место разуму и осторожности. Однако, похоже, он не знает, как продолжить разговор.

Она тоже не знала.

– Мне она не сделала ничего плохого. – И это была правда. Эйлин вовсе не была обязана предлагать ей работу и жилье в своем замке. Это было проявлением великодушия с ее стороны. – Ваша бабушка была очень, очень добра ко мне, – добавила она, отрезая масло и добавляя его в новую порцию муки.

Работа успокаивала, заученные движения усмиряли поднимавшуюся внутри волну и почти отвлекали от мужчины, настоящего секс-символа. – Мне нравится жить и работать здесь, но это не может продолжаться вечно. У меня нет права оставаться здесь и дальше.

– Вы были замужем за Аланом, а значит, вы часть семьи.

С каким трудом он это выговорил! Заставляет себя быть с ней любезным?

– Наш брак был коротким и несчастливым. Я больше не принадлежу к вашей семье. Я просто работала на вашу бабушку и буду заботиться о замке до его продажи, а потом с радостью уеду.

«Ложь, ложь, притворство», – добавила она про себя. Отъезд разобьет ей сердце, оно не выдержит продажи замка. У нее нет денег, чтобы куда-то ехать, но она не расскажет об этом Аласдеру.

Сейчас она почти боялась его. Он стоял и смотрел на нее. Выглядел воином, столь же жестоким и безжалостным, как и все вожди клана Данкернов до него.

«Он не такой, – сердито напомнила она себе. – Он просто один из Макбрайдов». Нужно как можно скорее уехать отсюда.

– Если мы поженимся, замок достанется вам.

Джинни замерла, едва дыша, считая вдохи и выдохи.

Он сказал это. Будто самое обычное условное предложение. Если вы дадите мне пенни, я дам вам яблоко. Очень похоже.

Десять, одиннадцать, двенадцать. Нужно сделать еще один вдох.

– Может быть, это и разумно, – продолжал Аласдер. – Может быть, это единственное здравое решение. – Он снял пиджак и засучил рукава. У него были мускулистые руки, большие, загорелые, совсем не похожие на руки городского финансиста. А килт делал его настоящим воином.

Он наблюдал за ней, как хищник наблюдает за своей жертвой.

– Это даст нам обоим то, что мы хотим. – Он по-прежнему приглядывался к ней. – Поодиночке мы потеряем все, чего добивались. Завещание Эйлин – ночной кошмар, но не полная катастрофа. Нам нужно попытаться поработать над ним.

– И пожениться? – Она почти взвизгнула, хотя и радовалась, что вообще смогла это выговорить.

– Это единственный способ сохранить замок.

– Я не хочу замок.

Это озадачило. У него изменилось лицо, будто он не знал, что делать дальше.

– Не важно, что говорится в завещании Эйлин, я никогда не приму замок в наследство. – Она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал так же рассудительно, как и его. – Замок – моя работа, и только. Это вы лорд Данкерн. Это ваше родовое гнездо. Ваша бабушка хотела как лучше, но это совершенно безумное предложение. Не думаю, что мы должны его обсуждать.

– Нам нужно поговорить.

– Нет. Мне жаль, что ваша бабушка поставила вас в такое положение, но только вам судить, насколько она не права. Спасибо, лорд Данкерн, за то, что обдумали это безумное предложение, но мне нужно печь булочки. Я останусь здесь до тех пор, пока адвокат не предложит мне уехать, и тогда я навсегда уйду из вашей жизни.

Он ожидал чего угодно, только не этого. Прямой отказ даже обсуждать предложение.

Ладно, это его реакция, его решение, принятое после часа размышлений на свежем воздухе. А этой женщине явно не хватило времени обдумать все до конца.

Отказаться от замка. От этого замка!

Что еще она придумала?

Некоторое время он смотрел, как работает Джинни, не обращая на него внимания. Если думает, что вот так просто уйдет, она ошибается. Все очень серьезно.

«Относись к этому, как к деловому предложению», – убеждал он себя. Уж в бизнесе-то он разбирался, знал о нем все и даже больше. И о деньгах.

– Я думаю, вам будет тяжело содержать замок длительный период. – Он старался говорить тихо и размеренно, на ходу обдумывая слова. Может быть, она все еще в шоке оттого, что не получила наследство сразу, а за этим спокойствием скрываются досада и гнев.

– Компания нуждается в средствах для поддержки деятельности, деньги нужны и для продолжения реставрации замка. – Он отказывался замечать отвращение, отразившееся на ее лице. Отвращение? Он явно неправильно ее понял. – Если в конце года, когда откроется наследство, вы не захотите здесь остаться, компания сможет купить у вас замок.

– Вы сможете себе это позволить? – недоверчиво спросила она.

– У нас крупная компания. Она может себе это позволить, и, похоже, это самый разумный выход.

Вы поймете, что я могу быть более чем щедрым. Эйлин явно хотела позаботиться о вас. Алан был моим кузеном. И я сделаю это за него.

Она бросила на него взгляд, от которого он чуть не превратился в камень.

– Обо мне не надо заботиться. Более того, я не нуждаюсь в заботе мужчины из рода Макбрайдов.

Теперь до него дошло. Ее гнев вызван не Эйлин и ее завещанием. Она обижена на всю семью.

И по-прежнему в обиде на Алана.

Почему?

Они с ним никогда не ладили, мешала общаться взаимная неприязнь. Он встречался с Джинни пару раз до того, как они с Аланом поженились. Джинни работала помощницей бабушки неполный день, когда та жила на острове. Тогда она была тихой тенью, которая знала свое место. Он почти не разговаривал с ней, но она казалась подходящей помощницей.

А потом Алан на ней женился. Просто шок и катастрофа. Джинни увязла в этом по уши.

До сегодняшнего дня он считал ее охотницей за деньгами. Огонь в ее глазах намекал на то, что это ему только показалось. Он ошибался.

– Джинни, речь не идет о заботе.

– Не называйте меня Джинни, – сердито бросила она и продолжила месить тесто. – Я миссис Макбрайд, домоправительница в Данкерне на несколько следующих недель, а потом вообще для вас никто.

– Тогда мы оба многое потеряем.

– Говорю вам, я ничего не потеряла. Замок – место моей работы. И ничего больше.

– А вы не возражаете против переезда в Эдинбург?

Она даже не приостановилась. Просто продолжала рубить масло и пылала, как факел.

– Не говорите глупости. Я никуда не перееду.

– Но вы же собираетесь уехать из замка.

– Это не ваше дело.

– Я предлагаю вам работу.

– Я не хочу никакой работы.

– Если вы не получите замок, вам нужна работа.

– Не путайте меня, Аласдер Макбрайд. Кстати, кухня закрыта для гостей. А вы сейчас гость. Поместье в руках исполнительных приставов. А я здесь работаю. Вам приготовлен номер на ночь. Библиотека, столовая, ваша спальня и гостиная – этими комнатами можете пользоваться. А мне нужно работать.

– Джинни!

– Что? – Она с силой отодвинула от себя миску. – Не играйте со мной в игры, Аласдер. Ваш кузен испортил мне жизнь. А теперь я уезжаю.

– Я хочу помочь.

– Нет. Вы хотите получить наследство.

– Да, – растерялся он, и маска холодности, которую он демонстрировал миру, спала. – Да. Финансовая империя Данкернов велика и могущественна. Это вся моя жизнь. Разрушить ее и отдать на собачьи приюты…

– Некоторые собаки этого заслуживают, – проворчала она и заглянула под стол, где два сонных спаниеля Эйлин ждали крошек от пирога. – Вот этим двоим нужен дом. Можете начать с них.

– Посмотрите! – взмолился он, достал мобильник, пролистал несколько экранов и протянул ей. – Посмотрите!

– У меня руки в муке. – Она рассердилась еще больше и выглядела мрачно.

«Мрачно, но премило», – подумал он и вдруг поймал себя на том, о чем думает.

Гм… нет. Не вовремя. В этой ситуации нужно только немного поднапрячь разум, и все получится. Нужно оставаться спокойным, помнить, кто она такая, и говорить разумные вещи.

– Только взгляните, – терпеливо повторил он.

Она кивнула, вытерла руки о фартук и посмотрела на экран:

– И что это такое?

– Это схема, где указаны все благотворительные выплаты фирмы «Данкерн» в прошлом финансовом году. Цифры слева – потраченные миллионы. Они не уместились на экране, но вы можете видеть самых крупных получателей. Мой дедушка, а потом и бабушка отказались сделать «Данкерн» котируемой компанией, поэтому многие годы прибыль либо вливалась в компанию для расширения ее могущества, либо использовалась для финансирования различных благотворительных проектов: СПИД, малярия, оспа. У всех крупных проектов, связанных с медициной, существовали конкретные получатели, а еще более мелкие проекты – женщины-беженки, защита выдр, даже приюты для собак.

Казалось, Джинни поняла.

– Эти колонки показывают миллионы?

– Миллионы.

– Тогда о чем думала Эйлин, оставляя все только на один вид благотворительности?

– Вы знаете, о чем она думала. Мы оба знаем. Она хотела шантажом заставить нас пожениться и, насколько я понимаю, добилась своего. У меня нет выбора. Замок стоит достаточно для вас. А если нет, я заплачу вам, сколько скажете. Выплачу все, что причитается. Вы ведь именно этого добиваетесь? Можете объявить ваши условия, но примите во внимание и альтернативу для нас обоих. Включите голову. Я ничего от вас не жду и тем более не желаю, чтобы вы были моей женой. В завещании Эйлин говорится, что мы должны прожить в одном доме в течение года, прежде чем вступим в права наследования. У меня в Эдинбурге огромная квартира. Я буду платить вам столько, чтобы вы чувствовали себя независимой. Джинни, сделайте это, если не ради благотворительности, которую я вам показал, то для себя. Так вы заработаете больше, чем стоит замок. Вы победили. Я признаю себя побежденным. Мы поженимся, а потом разведемся.

Он замолчал. У него больше не осталось ни одного аргумента.

Повисшая тишина длилась очень долго.

В третий раз повезет? Эта мысль пронеслась в голове. Джинни отреагировала на нее внутренним искусственным смехом. Повезет? С этим мужчиной?

То, что он предлагает, – чистый бизнес. Может быть, так и нужно.

Это был бы брак по здравым прагматичным причинам. Она отчаянно пыталась найти логику. У нее даже не получится почувствовать себя великодушной, спасая миллиарды Данкернов ради их благотворительности.

Великодушной? Ха! Она будет чувствовать себя оплеванной. Продажной.

Он думал, что она бросается состоянием. Если бы он знал! Но нет смысла рассказывать о банкротстве, которое над ней нависло.

– Не хотите ли осмотреть квартиру в Эдинбурге? Она неплоха и достаточно большая, чтобы мы никогда не видели друг друга. У меня много контрактов по работе, они позволят вам получать хороший доход в течение года, и, конечно, нам понадобится добрачный договор.

– Так что, я не раскручу вас на большее?

– Я так не думал. – Ну конечно, думал. А о чем еще ему думать, когда женщина, которая нацелилась на замок, без сомнения, хочет выйти замуж на выгодных для нее условиях. – Но замок будет стоить…

– Замолчите и дайте подумать.

Ого.

И эта женщина наемная работница! Досталась ему в наследство от кузена. Он сделал неслыханно щедрое предложение, а она велит ему замолчать.

Он хотел было ответить, но она посмотрела так, что он закрыл рот.

Снова тишина.

Может ли она? – думала она. Смеет ли?

Вдруг она подумала о Мэгги, лучшей подруге на этом острове. Мэгги была женой рыбака и матерью двоих милейших мальчишек, степенной и разумной. Джинни представила себе ее реакцию, если бы рассказала ей эту новость.

Ты выходишь замуж за его брата? С ума сошла?

Она едва не засмеялась, представив визг подруги по телефону.

Однако.

«Действуй разумно. Не отвлекайся, – убеждала она себя. – Ты уже дважды поторопилась. На этот раз поступай правильно».

Замужество.

На год. Только на год.

Придется жить в Эдинбурге на условиях Аласдера.

Нет. Даже от одной мысли об этом ей становилось не по себе, мысль угнетала. Казалось, она дает обет никогда больше не испытывать никаких чувств.

Нет, нет и нет.

Ей нужно время все обдумать, хотя этого и не будет. Аласдер наблюдал за ней, и она знала, что, если сейчас выйдет из кухни, не приняв решения, память об этом мужчине заставит ее убежать из замка. Физически он сильно напоминал Алана, только был сильнее и волосы чуть темнее.

Алан предал ее, использовал, манипулировал ею, но, до той ужасной последней ночи, никогда не пугал. А этот словно видел ее насквозь.

«Так что уезжай!» – говорила она себе. Было бы легче сделать это сразу, как стали известны условия завещания. Она могла бы пожить у Мэгги. Пока не найдет работу.

Работу в Данкерне? Тут ее нет.

Джинни обвела глазами огромную кухню, старую плиту, которую полюбила, двух собак. Это место было ее убежищем. Она так тщательно выстраивала его. Эйлин тоже любила кухню и передала любовь ей.

Она разбила бы сердце Эйлин, если бы та узнала, что Аласдер заставил ее уехать. И все из-за того, что у нее не хватает мужества.

А что, если?..

– Подумайте об этом до утра, – настаивал Аласдер. – Утром я уезжаю. Мне нужно знать о вашем решении к этому времени.

– Я приняла решение.

Он замер.

Она налила молока в муку и замесила тесто, ничего не замечая вокруг. Выложила его из миски и раскатала. Взяла форму и начала вырезать из теста круги. Словно кроме ровных круглых булочек ничто в мире ее не интересовало.

– Джинни.

Она покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. Слепила шарики, снова раскатала тесто, разложила булочки на противень и остановилась.

Стояла и смотрела на них. Эти ей тоже не понравились. Плохо подошли. Придется смириться.

Но она не сдастся. Она любила Эйлин. «Ладно, Эйлин, ты победила». Она заставила себя взглянуть на мужчину, стоявшего перед ней.

– Я сделаю это, если смогу остаться здесь, – с трудом выговорила она.

Он не понимал, куда она клонит, но деловое чутье подсказывало не торопиться, подождать, пока она не выскажет свои условия полностью.

Джинни смотрела на булочки, упершись руками в бока и склонив голову, словно в раздумье. Она думала о булочках. Не о нем.

«А у нее тонкая талия, – невольно подумал он, – для таких пышных форм». Под фартуком у нее был сшитый на заказ костюм, подчеркивавший ее стройность, а туго завязанный фартук еще больше обрисовывал фигуру. Она была пышной сверху и снизу. Гм. «Очень пышная», – признал он. Волосы собраны в пучок, из него выпало несколько прядей.

Одна щека испачкана в муке. Ему захотелось…

Гм, он не станет. Еще не сошел с ума. Это бизнес. Не разменивайся по мелочам.

Он с трудом расслабился и встал спиной к огню. Подвинулся ближе.

Скорее почувствовал, чем увидел, как она вспыхнула.

Необъяснимо хотелось смахнуть муку с ее щеки, провести по ней рукой, но напряженные спина и плечи предупреждали, что он может получить тестом в лицо.

– Нам нужно жить в Эдинбурге.

– Тогда какой смысл говорить о сделке?

– Какого черта!

Она повернулась и встретила его взгляд, ее зеленые глаза вызывающе вспыхнули. Она так близко! И так сердита.

– Когда-то я не хотела приезжать на остров, – недовольно начала она. – Когда-то я была дурой. Островитяне, за исключением моего отца, заботились и поддерживали меня. В Эдинбурге у меня никого нет. Я буду замужем за человеком, которого не знаю и которому не могу доверять. Я уже выходила замуж в спешке, Аласдер Макбрайд, и больше не стану так поступать. Вы получаете от этой сделки больше меня. Мои условия таковы: я выйду за вас замуж на год, если согласитесь остаться в замке. В конце года я унаследую то, что мне причитается по завещанию. А пока вы живете здесь, в моем доме, Аласдер. Живете на моих условиях весь год. Или так, или никак.

– Это смешно. – Он ощущал, как вибрирующий внутри ее гнев расходится волнами, электрическим током проходя от нее к нему и обратно.

– Как хотите. – Она сознательно повернулась к нему спиной, намеренно прерывая связь, взяла противень с сырыми булочками и сунула в печь. – Я попытаюсь еще раз. В третий раз повезет? Для булочек это может сработать.

Он не понял.

– Я не могу жить здесь.

– Это ваше решение. Но у меня есть немного очень хорошего виски, которым я хочу поделиться с вами.

– Меня не интересует виски! – взорвался он.

Джинни снова замерла.

– Нет?

– Это бизнес.

– Бизнес на год, – отрезала она. – Я хотела приготовить песочное печенье для гостей. Что вы об этом думаете?

– Мне все равно, что вы подадите гостям.

– Видите ли, вы в числе гостей, лорд Данкерн. Если вы решите жениться, я жду от вас плату за постой. Если будете носить килт, как настоящий шотландский лорд, притворяясь хозяином замка, выставлю ваше фото на сайте. Это повысит его посещаемость.

– Вы ненормальная.

– Как и Эйлин, составившая такое завещание. Поэтому все, что мы можем сделать, – выжать из него больше. Повторяю, выбор за вами. Мы можем быть лордом и леди в замке вместе или станем никем вообще. Ваш ход, лорд Данкерн. А мне нужно заняться выпечкой.