Щит Найнавы

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Это чувство было сродни тому, какое Каста уже испытала однажды, в подземном храме Ангуша на острове Тиха. Но тогда у нее было ощущение смерти. Ей казалось, что она умерла, потому и оказалась в этом странном месте. Теперь такого ощущения не было.

Проход в портал гробницы открылся еще до полуночи. Книжник и сам удивился, как легко ему удалось отворить магическую дверь в усыпальницу Утаро. Он вошел в нее первым, Каста за ним. А за порталом оказалось совсем не то, что ожидала увидеть селтонка. Они с Книжником стояли на мощеной площади, окруженной высокими каменными стенами, и каждый камень в стене был покрыт замысловатой вязью санджийских письмен. Железные решетки, перекрывавшие ворота в царство лича, угрожающе оскалились зазубренными остриями. Пыль на камнях мостовой напоминала человеческий прах.

Каста хотела спросить Моммека, где они находятся, но Забытый только приложил палец к губам – верно, здесь не стоило разговаривать. Сделав Касте знак оставаться на месте, Моммек подошел к воротам.

– Кто ты? – раздался из ниоткуда властный голос.

– Я Моммек, дарующий мудрость, – ответил маг.

– Кто с тобой, Моммек?

– Лейда Элеа Каста, – девушка подошла к Моммеку, оглянулась по сторонам, но никого не увидела. – А ты кто?

– Каста! – с упреком прошептал Книжник.

– Ненавижу загадки, – ответила девушка.

– Смертные пришли к бессмертному? – спросил голос. – Здесь нет для вас места. Это царство вечности, а вы лишь прах, который скоро сметет ветер и накроет возвращающаяся Тень.

– Я спросила, кто ты, – крикнула Каста. – И почему это здесь нет для нас места?

– Ответ на твой вопрос перед тобой, девушка, – сказал голос с явной насмешкой. – Эти ворота. Попробуй войти в них, и тогда мы поговорим еще раз.

– Что будем делать? – спросила Каста у мага.

– Подойдем к воротам.

Решетка казалась несокрушимой. Приблизившись, Каста почувствовала запах раскаленного металла и увидела, что прутья решетки рдеют и испускают жар.

– Ну, и как тут пройти? – спросила она.

– Пока не знаю. Но думаю, это всего лишь иллюзия. Отойди подальше!

Каста подчинилась. Моммек, морщась от боли, протянул к воротам руки. Каста увидела, что от плеч к кистям мага побежали электрические разряды, а мгновение спустя с пальцев Книжника сорвалась змеистая слепящая молния и ударила в раскаленную решетку. Раздался оглушительный грохот. Книжник вздохнул и опустил руки – решетка осталась на месте.

– Неудача, – сказала Каста. – Молния против огня не работает. Дай-ка мне.

– Собираешься рубить ее мечом? – спросил Моммек.

– Нет, просто хочу обжечь руки.

Когда Каста подошла вплотную к решетке, металл зажегся изнутри багровым пламенем, а зазубренные острия потянулись к девушке, как живые. Но Каста решила, что не отступит. Шагнула к решетке и взялась за нее обеими руками. Металл зашипел под перчатками Довлада, на мгновение Каста почувствовала боль от ожога – и решетка исчезла, открыв вход.

– Отлично! – воскликнул Моммек. – Как ты догадалась?

– Сам должен понять, премудрый. На мне перчатки бога-кузнеца. А уж кузнецы знают, как обращаться с раскаленным железом.

– Превосходно. Ты достойна своей славы.

– Не стоит мне льстить. Давай посмотрим, что там дальше, пока новые ворота не появились.

– Входите! – сказал голос. – Я вас недооценил. Посмотрим, как вам понравится мое… гостеприимство.

За воротами была тьма, и Моммек использовал заклинание Ночного Путника. Они стояли в узком пространстве между двумя высокими стенами из огромных каменных блоков. Над головами угрожающе нависали боевые балконы и тяжелые балки со свисающими с них железными цепями. А впереди, в плотном белесом тумане, виднелись еще одни ворота, на этот раз распахнутые настежь.

Каста прошла эти ворота первой, и остановилась. Огромная площадь за воротами была окружена рядами каменных статуй. Статуи изображали обнаженных мужчин, женщин, детей, изваянных в самых разных позах. Каста шагнула вперед – и остановилась, охваченная волнением. Она услышала громкий тяжелый вздох.

Ближайшая статуя – огромный мускулистый мужчина, стоящий на коленях, – протянула к ней руки. Каста увидела, что из невидящих глаз статуи потекли темные струйки. Девушка подошла ближе и почувствовала запах свежепролитой крови.

– Они живые, – сказала она Моммеку. – Кто они?

– Не знаю.

– Мамочка! – всхлипнул детский голосок. – Мамочка, я не могу дышать! Этот камень душит меня! Помоги мне!

– Элеа? – Каста порывисто обернулась на звук голоса. – Элеа, где ты?

– Каста, берегись! – воскликнул Моммек.

– Элеа, я тут! – Каста бросилась бежать мимо статуй, наблюдавших за ней. – Где ты, девочка моя?

– Мамочка, я тут! Скорее, мне очень больно!

Каста уже могла видеть каменный постамент в самом углу площади, а на нем маленькую мраморную фигурку, застывшую в позе отчаяния – руки подняты к небу, голова запрокинута. Однако миг спустя возникшая из ниоткуда фигура преградила ей путь. Между статуей и Кастой встал обезображенный разложением труп светловолосой женщины в изъеденных ржавчиной и покрытых землей доспехах эльфийской фалькарии и с длинным мечом в руке.

– Клянусь Берис! – воскликнула изумленная Каста, обнажая меч. – Это же…

– Я Мирчел Ледяная Кровь! – прошипел фантом, подняв над головой ржавый клинок. – Не тронь моего ребенка!

Каста закричала, занесла Фламейон двумя руками и пошла вперед. Ее удар заставил тварь попятиться и злобно зашипеть.

– С дороги! – яростно закричала селтонка и снова атаковала.

Ее выпад достиг цели – Каста увидела, как лезвие Фламейона вошло в сгнившую плоть между наплечником и шеей. Увидела, и тут же сама закричала от боли. Левая рука бессильно повисла, кровь хлынула на нагрудник. Охваченная ужасом Каста поняла, в чем дело: непостижимым образом она ранила не свою демонскую двойницу, а саму себя.

– Сдохнешь! – прошипела тварь, встряхивая склеившимися от сукровицы волосами и пустив в сторону селтонки волну трупного смрада. – Не пройдешь!

Каста сорвала с шеи камень Айвари, прижала его к ране. Ее пронзила такая боль, что она едва не лишилась сознания. А чудовищная двойница вновь пошла на нее, размахивая ржавым клинком, улыбаясь безгубым ртом и выкрикивая селтонские проклятия. Кинувшийся на выручку Касте Моммек ударил упырицу своим клинком, попав в бок – и тут же прянул назад, услышав вопль Касты.

– Ты что делаешь! – Селтонка, упав на колено, прижала окровавленный камень к рубленой ране под ребрами. – Я… я сама!

– Атакуй! – прохихикала тварь. – Бей!

– Как бы не так! – прорычала Каста и сама бросилась на клинок демоницы.

Над площадью прокатился душераздирающий вопль. Тварь выронила клинок и рухнула на колени, тряся головой и запихивая в лопнувшее брюхо зеленые зловонные внутренности. А затем фантом в один миг рассыпался серым прахом, который тут же развеял поднявшийся над площадью ветер. Стонущие статуи поглотил сгущающийся туман, и стало очень тихо. Каста с недоумением смотрела на свой живот, куда еще несколько мгновений назад до половины вонзился ржавый меч упырицы, и лишь через какое-то время посмотрела на Моммека.

– Я жива, – только и смогла произнести она. – Это безумие какое-то.

– Это причуды Тени, – ответил Моммек. – Прости, я не сразу понял, в чем дело и ранил тебя.

– Было больно, но я тебя прощаю, – Каста осмотрела рану в боку. – Кажется, все уже зажило. Какое счастье, что я не смахнула ей голову первым же ударом!

– Да, это действительно удача, – с иронией сказал Книжник. – Ты в порядке?

– Да, – Каста вытерла ладонью вспотевшее лицо, вложила меч в ножны и посмотрела на Забытого. – Чего еще нам ждать?

– Я не знаю. Думаю, мы скоро все сами увидим.

– А я-то думала, что боги знают все, – улыбнулась селтонка. – Что ж, идем. Показывай дорогу.

Призрачный город исчез так же необъяснимо, как и появился. Еще мгновение назад они шли по широкой мощеной улице между тесно прилепившимися друг к другу деревянными домами – и вдруг оказались на вспаханном поле. Из черной земли только-только показались крошечные зеленые ростки. Туман стал реже, сквозь его пелену Каста могла разглядеть ближние к полю дома – обычные для Хеалада одноэтажные хижины с рамочными стенами, обтянутыми бумагой, и соломенными кровлями. Волосы зашевелились у селтонки на голове, она начала понимать, что это за место.

– Я была здесь. Клянусь Берис, это…- прошептала она едва слышно, но Книжник обладал острым слухом.

– Утаро, похоже, решил покопаться в твоей памяти, – сказал он невесело. – Будь готова встретиться с прошлым.

В неестественной тишине стало различимы тихие стоны. Каста прибавила шаг, Книжник не отставал от нее, и очень скоро они подошли к домам. Здесь их уже ждали обитатели деревни – мужчины, женщины, дети. Они стояли у дверей своих домов, боязливо прижавшись друг к другу, смотрели на Касту и молчали.

Селтонка остановилась, не в силах идти дальше. Сердце у нее болезненно сжалось. Она узнала эту площадь в центре городка, этот аккуратно обложенный камнями колодец – и невысокого бедно одетого человека, который стоял у колодца, окруженный детьми. Дети постарше смотрели на Касту спокойно и даже с любопытством, младшие прятались за отца. Рядом с мужчиной стояла женщина с усталым лицом, державшая на руках младенца.

– Ты вернулась, Мирчел! – сказал мужчина. Лицо его было неподвижным и бесстрастным, как маска, темные глаза смотрели на селтонку спокойно и внимательно. – Я знал, что ты вернешься. Только теперь у тебя нет воинов. Ты одна. Хочешь что-нибудь сказать нам?

– Я… мне нечего сказать.

– Совсем нечего? – Онеда, староста Айфодла, покачал головой. – Зачем же ты тогда пришла? Посмотри, здесь собрался весь городок. Все четыреста двадцать восемь его жителей. Мужчины, женщины и дети. Все они оказались тут благодаря тебе и твоим людям. Они узнали о том, что ты пришла сюда и собрались, чтобы встретить беспощадную Мирчел. Чего ты теперь от нас хочешь?

– Ничего. И я не Мирчел. Я Каста.

– Ты Мирчел, – Онеда подошел к селтонке ближе, и Каста почувствовала идущий от призрака жуткий холод. – Я запомнил твое имя. И нашу встречу помню так, будто все было только вчера. Все происходило тут, на этой площади. Ты сидела на своей лошади, а я стоял перед тобой на коленях и умолял пожалеть хотя бы детей. А ты не видела и не слышала меня. Я помню твое лицо – оно было спокойным. Твои люди насиловали женщин, убивали мужчин, грабили дома, а ты смотрела и не испытывала ничего: ни жалости, ни радости, ни сострадания, ни гнева, ни удовольствия. Скажи мне, что ты тогда чувствовала?

– Ничего, – с трудом ответила Каста. – Ничего.

– Волк, травящий зайца, гоним голодом, жаждой крови и инстинктом. Палач, рубящий преступнику голову, думает о том, что его рукой водит справедливость и закон. Полководец, наблюдающий за кровавой битвой, видит плоды будущей победы, и его не мучит совесть. Грабитель, убивающий в темном переулке свою жертву, жаждет заполучить ее кошелек. Все они испытывают чувства. А ты не чувствовала ничего. Ни праведного гнева, ни желания отомстить, ни алчности, ни кровожадной радости – ничего. Ты просто делала свою работу. Ответь мне, Мирчел, во имя чего ты приказала убить всех нас? Что мы сделали? Чем мы угрожали дому Эдхо? Посмотри на моих детей – они-то в чем были виноваты? Они не заслужили такой участи. Твои люди бросили нас в колодец живыми, и мы умирали медленно. Мы мерзли, до крови изодрали руки, пытаясь выбраться, задыхались от дыма горящих домов, который наполнял наши легкие вместе с илом и ледяной водой. – Онеда протянул к селтонке почерневшие и покрытые кровавой коркой руки, с лишенными ногтей пальцами. – Я умер последним, оплакав мою мать, мою жену и каждого из моих малышей. Всех семерых. Они-то чем провинились перед Эдхо? Перед тобой, Мирчел? Ведь ты же женщина – откуда в тебе столько жестокости?

– Я не могу ответить тебе. Мне нечего сказать.

– Я так и знал, – Онеда поднял искалеченные руки к пасмурному небу. – Зачем тогда ты пришла?

– Чего ты хочешь от меня?

– Ничего. Я просто пришел заглянуть тебе в глаза. И спросить. Теперь я вижу, что тебе нечего сказать. Все мы это видим. Нам не о чем говорить. – Онеда повернулся к Касте спиной и пошел к колодцу.

– Постой! – Каста протянула к призраку руку. – Не уходи!

– Ты хочешь, чтобы я остался? – Онеда остановился, но продолжал стоять к селтонке спиной. Его дети столпились за колодцем, испуганно следя за Кастой.

– Да, – Каста встала на колени. – Смотри, Онеда. Сейчас ты вспомнил, что в тот страшный день я сидела на коне, а ты стоял на коленях и просил не убивать жителей Айфодла. Теперь я стою на коленях. Я, Лейда Элеа Каста, которую в Хеаладе запомнят как Мирчел, Кровавую Деву из Дреммерхэвена, Упырицу, приказавшую убить в Айфодле даже грудных детей. Я принесла смерть всем вам. Я уничтожила Айфодл. Наследный принц даровал мне свою милость и простил мое преступление. Но его прощение – ничто. Кровь Айфодла, слезы твоих детей навсегда на мне, Онеда. Я знаю, что мне нет прощения. Но я все равно говорю тебе – прости меня! Я, Каста, прошу за Мирчел. Я прошу прощения у всего Айфодла. У всех вас.

– Нужно ли тебе мое прощение, женщина?

– Нужно. Иначе я до конца жизни буду слышать плач детей, живьем брошенных в колодец.

Онеда не ответил. Только обернулся и бросил на селтонку долгий и печальный взгляд. И шепнул что-то – Каста не расслышала, что именно. И все призраки, обступившие площадь с колодцем, опустили глаза. А потом они внезапно начали таять в туманном воздухе, и площадь опустела. Потом и дома исчезли. Остался лишь открытый колодец, в котором завывал поднявшийся над равниной ветер.

– Каста! – Книжник дотронулся до плеча селтонки. – Каста, что с тобой?

– Не трогай меня.

– Нам надо идти.

– Они не простили.

– Я слышал, что сказал Онеда. Он простил тебя.

– Ты лжешь. Человек может простить того, кто принес ему смерть. Но никто никогда не простит убийце смерть своих детей.

– Зачем же ты просила о прощении?

– Не знаю. Это было сильнее меня. Я поняла, что должна это сказать. И мне было все равно, простит меня Онеда, или нет.

– Брошь Дивини, Каста. Она дает нам силу осознать прошлые ошибки и очистить душу.

– Ошибки? Ты называешь истребление целой деревни ошибкой?

– Твоя вина лишь в том, что в тот день ты была Мирчел, а не Кастой.

– Какая разница? Это была я. Я пришла в Айфодл с огнем и мечом. И смерть этих людей на моей совести.

– Ты раскаялась в том, что совершила. Покаяние очищает. Душа Онеды все поняла. Тени прошлого тебя больше не потревожат.

– Снова ложь?

– Это правда, Каста. Это видение послал тебе Утаро. Он пытается заглянуть в твой разум, сыграть на твоих воспоминаниях, твоих страхах, твоем горе. И задержать нас. Прошу тебя, идем.

– Три года я убивала, чтобы выжить. Это было легко. Я знала, что если не убью я, убьют меня. Это был закон арены, который был прост и понятен. Я не искала оправданий и не нуждалась в них. Теперь я пытаюсь оправдать саму себя, и не могу. Что мне делать?

– Идти дальше. Совершенного не исправить. Нужно смириться.

– И это все, что ты можешь мне сказать?

– Все. Других слов поддержки у меня нет.

– Тогда идем, – Каста встала с колен. – Куда теперь?

– Я вижу гору Фуширо, – сказал Книжник, показав рукой в сторону конической заснеженной горы, внезапно появившейся на горизонте. – Похоже, именно там мы найдем то, что ищем.

Гора Фуширо была совсем близко. И Малхаи торжествовал. Гилан боялся поднять глаза на своего отца, ибо последний фамар здесь, в мире Теней, принял свой истинный облик. Теперь на чешуйчатом огнедышащем драконоконе-гшири восседала огромная мохнатая тварь с острой мордой и огненными глазами. Гилан ожидал, что магия Тени оборотит и его, и прочих всадников-братьев, но все они сохранили человеческое обличье.

– Когда камень будет у меня в руках, и Исконный будет пробужден, – рыкнул фамар, обращаясь к Гилану, – ты и твои братья освободитесь от сквернящей вас человеческой крови и станете теми, кем вам подобает быть – истинными фамарами. Наберись терпения, сын. Наша цель близка.

– Ты чем-то обеспокоен, отец?

– Я чувствую присутствие наших врагов. Будьте готовы к битве.

Долгий подъем закончился. Плоская идеально округлая вершина горы, заметенная снегом и усыпанная ледяными глыбами, была перед ними. Здесь было очень холодно, и Каста подумала, что этот холод говорит о близости смерти. В центре открывшейся площадки возвышалась гробница Утаро – трехступенчатая пирамида с основанием в шестьдесят футов и высотой в двадцать. На вершине пирамиды ярко горело ослепительно-белое пламя.

– Священный огонь Фуширо, – шепнул Книжник. – Мы пришли.

– Что теперь?

– Вы уже здесь, – раздался знакомый голос. – Не скажу, что я этому рад, но с судьбой спорить нельзя.

– Утаро, нам нужна помощь, – сказал Книжник. – Мы нашли путь к твоей гробнице, и ты знаешь, кто мы и зачем пришли к тебе.

– Знаю. Вы пришли, чтобы забрать у меня жизнь.

– Ты мертв, великий император. Тебе кажется, что ты жив, но это не так.

– Разве? – В воздухе повисла фигура, будто сотканная из черного дыма, а затем лич обрел очертания и телесность. Утаро был в чешуйчатых доспехах, которые в свете священного огня переливались разноцветными огоньками, и в древней короне Хеалада.

– Какой путь выбираешь, Моммек, путь битвы или путь жертвы? – спросил лич, обратив пустые глазницы на Забытого. – Я вижу, ты взял с собой саму Воительницу. Думаешь, меня пугает ее искусство убивать?

– Мы пришли, чтобы спасти твою страну, император, – сказал Книжник, делая Касте знак не хвататься за оружие. – Помоги нам и помоги себе.

– Слишком поздно, Моммек. Фамары уже здесь. Я слышу ржание их драконоконей и звон их оружия. Малхаи и его воины идут за камнем. Вы сможете их остановить?

– Мы будем драться, – сказал Книжник.

– Драться с Всадниками Большой Ложи? – Лич издал звук, похожий на смех. – Так ли это просто даже для бога и его избранницы?

– У нас есть выбор?

– Выбор есть всегда. Эта страна чужая для тебя, Моммек. Она чужая для тебя, Кровавая Дева. Это моя страна, не ваша. Вы можете просто уйти, и я не буду вас останавливать.

– Сам надеешься справиться с фамарами?

– Нет. Мне их не остановить. Но я могу уничтожить камень-сердце и ценой своего бессмертия остановить Малхаи. Хотя такой исход мне совсем не по душе.

– Понимаю. Дорожишь Бессмертием?

– Да, – лич вздохнул, глазницы его наполнились тьмой. – Даже такая жизнь лучше небытия. А ты, Моммек – ты стал смертным. Сочувствую тебе.

– Я принял свою судьбу, император. А вот ты… Великий Утаро испугался смерти, превратился в тень, которая боится исчезнуть окончательно, – усмехнулся Книжник. – Давай поговорим о цене твоего бессмертия. Цена – доспехи Аричи. Принимаешь мое условие?

– Хорошо. Ты выбрал путь битвы и убедил меня, Дарующий мудрость. А что скажет Воительница?

– Я скажу, что с меня хватит болтовни. Говори, что нужно делать.

– Знаешь, почему я не забираю у тебя твою жалкую жизнь? – прошелестел лич. – Ты спасла человека моей крови. Принц Оваро должен жить. Но мое расположение не означает, что я готов умереть во второй раз во имя ваших интересов. Докажи мне, что ты чего-то стоишь, Воительница. И ты докажи, Моммек.

– Утаро, что будет, если твое сердце попадет к Малхаи?

– Ты же знаешь ответ на вопрос. Я лишусь Бессмертия, а Хеалад накроет Тень. Я хочу жить, Моммек. Остановите Малхаи и его всадников, и тогда мы будем решать вашу судьбу…

– Он исчез, – сказала Каста, дыша на коченеющие пальцы. – Теперь рассказывай, что делать дальше.

– К вершине Фуширо ведет только одна тропа, та самая, по которой мы поднимались. Фамары тоже пойдут по ней.

– Ты хоть знаешь, сколько их?

– Сам Демон Большой Ложи Малхаи и с ним пятнадцать всадников – его сыновья от человеческих женщин.

– Будь моя воля, сама бы перерезала глупых гусынь, отдающихся первому встречному, – проворчала Каста. – Ты всерьез полагаешь, что мы вдвоем сладим с ними?

– Убьем Малхаи, и его всадники потеряют часть своей силы. Запомни, фамара не возьмешь обычным оружием. Используй кинжалы Хабу.

– Ты не сможешь сражаться. Ты еще очень слаб.

– Я попробую. Но большую часть работы придется делать тебе. Ты готова?

– Готова. Пойдем отсюда, пока я не замерзла окончательно.

– Погоди! Ты уже продумала план сражения?

– Клянусь Шантэ, какой тут может быть план? Встретим их на тропе, и будем драться. Или они нас, или мы их, вот и весь план.

– Я говорю о твоих доспехах, Каста. Мы сейчас на Теневой стороне, и ты можешь в полной мере использовать их магию.

– О чем это ты?

– Вот о чем, – Моммек провел ладонью по наплечнику Касты, и латные щитки полукирасы, охватывающие талию селтонки, начали расти, превращаясь в настоящие крылья. Изумленная поисходящим Каста не верила своим глазам.

– Теперь ты настоящая фалькария, – сказал Моммек. – Попробуй взлететь. Просто пожелай этого.

Каста подчинилась, и удивительные крылья легко и мгновенно раскрылись и подняли ее в воздух. Хохоча от восторга, селтонка облетела вершину горы и опустилась рядом с Моммеком.

– Клянусь Гаваном! – воскликнула она, гладя ладонями доспехи Лаэки. – Такого я даже во сне не испытывала! Чудо, великое чудо! Будто птица. Как такое возможно?

– Это же магические доспехи. Сиды прекрасно разбираются в Магии Стихий и Битвы. Разве ты не знала?

– Знала, но даже не предполагала, что такие чудеса бывают на свете. Я чувствую себя богиней!

– А разве не богине принадлежали эти латы? Атакуй врагов как настоящая соколица, бей их сверху, подобно молнии. А я перекрою им путь. Как тебе такой план?

До вершины горы оставалось совсем недолго. Гилан оглянулся – всадники вытянулись на тропе в колонну, но драконокони шли легко и быстро. Впереди показались высокие покрытые льдом скалы. И тут Гилан увидел, что на одной из скал стоит человек.

– Вот они! – прорычал Малхаи, указав на человека когтистой лапой. – Вперед!

– Мечи! – скомандовал Гилан и сам выхватил танги.

Человек на скале взмахнул руками, словно хотел дотянуться до огромной бледной луны, висевшей высоко в небо над горой Фуширо. И в узком проходе между скалами полыхнуло бледное зеленое пламя. Лед засветился изнутри слепящим светом, воздух в проходе заколебался, как над горячей жаровней.

– Зэр, там, наверху! – крикнул один из всадников, показывая в темное небо.

Появившаяся в ночном небе огромная птица камнем упала вниз. В свете луны тускло сверкнула сталь, один из всадников рухнул с коня, как пораженный громом, и его конь, рванувшись в сторону, сорвался в пропасть. Пораженный Гилан успел разглядеть атаковавшего их врага – это была женщина с изогнутыми соколиными крыльями за спиной.

– Ко мне! – закричал зэр, размахивая мечом.

Малхаи зарычал, бросил своего драконоконя в светящиеся ворота. Шерсть фамара окуталась зелеными молниями, раздался грохот, будто в вершину Фуширо ударила молния. Последовавший за Малхаи всадник не смог преодолеть ворота – его и его коня разнесло на куски.

Гилан сразу понял, что путь к вершине закрыт мощной магией, сопротивляться которой может лишь Малхаи. Но не это сейчас было важно. Зэр следил за женщиной-птицей, которая, описав в небе широкий круг, возвращалась обратно. Воины Гилана настороженно следили за ней, ожидая новой атаки.

Женщина подлетела ближе, издала пронзительный крик – и атаковала. Свистнули мечи, раздался звон металла, яростный рев и вопль боли и ужаса. Еще один из всадников схватился за шею, черная кровь толчками выплескивалась на его кирасу. Качнувшись в седле, фамар упал в снег. Гилан взвыл от ярости.

– Спешиться! – заорал он и сам соскочил на землю. – В круг, все в круг!

В этот момент магический портал между скалами внезапно исчез. Над вершиной Фуширо раздался торжествующий вой. Гилан сразу догадался, что Малхаи сумел открыть проход к усыпальнице Утаро. Крылатая женщина между тем атаковала еще раз, и еще один фамар рухнул в окровавленный снег. Но Гилан уже не думал о потерях. Вскочив на своего драконоконя, он бросился к скалам, стремясь быстрее нагнать отца. Только отец сможет защитить его от страшного крылатого демона, напавшего на них. Судьба остальных собратьев его больше не волновала.

Неземной восторг и ощущение своей невероятной силы прошли, теперь Каста уже полностью контролировала себя. Наслаждаясь своей непобедимостью, еще раз спикировала на черные фигуры на тропе, выкрикнула боевой клич и нанесла удар. Кинжалы легко, будто дерюгу, рассекли закаленные лаковые доспехи, зловонная кровь брызнула селтонке в лицо. Вслед ей неслись вой и проклятия, но Каста уже взмыла в небо, к звездам, и теперь готовилась атаковать вновь.

Чувство беды пришло внезапно – она и сама не поняла, почему вдруг подумала о Книжнике. Но, глянув вниз, на тропу, увидела, что чудовище, оседлавшее чешуйчатого дракона, несется вверх, к вершине, и его прислужники тоже мчатся к гробнице. На месте битвы остались лишь чернеющие на снегу трупы. Каста слетела ниже и увидела то, чего больше всего боялась увидеть.

Моммек сидел в снегу, привалившись спиной к ледяной глыбе. Лицо Забытого посинело, изо рта струйкой текла кровь. Увидев Касту, он слабо улыбнулся и покачал головой.

– Добей их, – сказал он. – Начни с Малхаи. Убей тварь.

– Что с тобой, Книжник?

– Я умираю. Знаешь, это совсем не страшно.

– Нет, ты не можешь умереть! – Каста рванула с шеи камень Айвари. – Сейчас я поставлю тебя на ноги.

– Погоди, – Книжник остановил руку с камнем. – Выслушай меня. Я сделал свое дело. Все предопределено, Лейда Каста, и ты ничего не можешь изменить. Не пытайся спорить с судьбой. Я должен пройти через Переход. Я должен… – Он закашлялся, выплюнул сгусток крови. – Мы больше не решаем судьбы мира. Они в руках людей. В твоих руках, Каста. И в руках Леодана. Ты справишься. А мне пора. Ступай, ты должна остановить фамаров.

– Книжник, я не могу позволить тебе умереть!

– Смерть – всего лишь миг небытия. Что ты о ней знаешь? Мать Найнава первой прошла за грань жизни и смерти, и теперь это суждено всем нам. Наша гибель будет окончательной, если ты не остановишь Тень… У нас нет времени, Каста. Торопись, добудь доспехи. Спаси Оваро, спаси Хеалад…

– Не смей! – закричала Каста. – Ты мне нужен! Ты же Бог. Боги не могут умереть.

– Могут, – ответил Моммек, и взгляд его остановился.

– И что я теперь скажу той девчонке? – прошептала Каста, закрыв Книжнику глаза. – В этом мире и так было немного мудрости, а теперь ее стало еще меньше. Спасибо тебе, Моммек. Счастливого пути.

Ветер с вершины накрыл ее ледяной волной, и Каста вздрогнула – будто сама Некриан коснулась ее своими холодными пальцами. Миг спустя она поняла, что теряет время. Фамары рвутся к гробнице. Малхаи убил Моммека. Что ж, пусть теперь попробует убить ее!

Новый порыв ветра подхватил ее на взлете, придал сил подняться высоко над снегами Фуширо. С высоты она хорошо видела вереницу всадников, поднимающихмя к вершине. Их осталось всего двенадцать. Самое время отомстить за Моммека.

Малхаи был в ярости. Вершина была совсем близко, он уже мог видеть пламя на усыпальнице Утаро. Но его всадники гибли один за другим, и вместе с ними гибли их гшири, связанные магическими узами со своими наездниками. Проклятая фалькария была неуязвима и для мечей, и для магии.

Странно, но сила сердец Исконного ему нисколько не помогла. И это тем более удивительно, что мага на тропе он прикончил сразу, сокрушив его Ветром Цур. Его враг был очень могущественным магом, но был просто раздавлен, как таракан подошвой сапога – воздушный удар переломал ему ребра, и Малхаи смог закрыть портал, непреодолимый для Гилана и его воинов. Но ни магия воздуха, ни магия огня, ни электрические стрелы Тонир, камня Луны, ни разрушительные удары, генерируемые камнем Рухна, ни Касание Ужаса, которое внушала могущественная магия камня Нимит, не воздействовали на крылатую женщину. Это не божество, не дух-хранитель – обычная смертная девка, облаченная в волшебные доспехи, когда-то выкованные в Гленнсиде. Но почему-то она неуязвима для магии. Эльфийские латы, даже древние доспехи фалькарии, не защищают от силы Исконного. Тогда в чем дело? Что за сила ее защищает? Малхаи злобно оскалил клыки. Как бы то ни было, бой еще не окончен. Что ж, может быть его магия бессильна, но фалькария рано или поздно окажется от него на расстоянии удара кинжалом. И тогда убедится в полной мере, что от клыков и когтей фамара нет защиты! И еще надо побыстрее достать седьмой камень. Забавно будет понаблюдать, как эта женщина сразится с самим Исконным…

Малхаи остановил своего драконоконя и следил за тем, как убийца его сыновей готовит новую атаку. Из-за поворота тропы показались Гилан и с ним трое уцелевших всадников. В этот момент черная тень с воплем обрушилась на них, хрустнули под санджийскими кинжалами доспехи и шейные позвонки, и еще один из сыновей Малхаи лишился жизни.

– Быстро! – заревел демон. – Мы почти у цели.

В глазах Гилана Малхаи увидел темный ужас. Старший из его сыновей, его любимец, глава отряда всадников, которым он так гордился, потерял рассудок от страха. Воистину, человеческая сущность лишает силы! Гилан пронесся мимо отца, и Малхаи поднял взгляд к небу. Валькария начинала снижаться, готовя новую атаку.

– Сразись со мной! – взвыл фамар. – Со мной!

Каста слышала его призыв. Но у нее была другая цель. Ближайший к ней всадник успел оглянуться, попытался закрыться мечом. Каста на лету резанула его кинжалом по горлу. Завизжав от кровожадной радости, нагнала следующего врага, словно ястреб, преследующий зайца, вогнала ему зачарованный клинок в затылок. Четырнадцать ее врагов были повержены. Остались двое, но настоящий бой только начинался.

Гилан остановился. Отчаяние и ужас, гнавшие его к вершине, сменились лютым гневом и стыдом – все его братья были убиты, он остался один и теперь не боялся ничего. Даже смерти. Соскочив с коня, зэр повернулся лицом к летевшей прямо на него крылатой женщине, принесшей гибель его собратьям. Перехватил меч поудобнее, приготовился биться. Вложить в удар всю ненависть, все желание отомстить за гибель собратьев. Никто никогда не скажет, что зэр Гилан испугался смерти. Никто никогда не обвинит его в…

Он увидел лицо фалькарии, ее горящие яростью глаза – и на мгновение опоздал блокировать ее удар. Санджйский клинок из темной стали вонзился прямо в горло Гилана. Зэр выронил меч, упал на колени. Из открывшейся перед взглядом тьмы на него глянул ухмыляющийся раскрашенный череп, похожий на те, которые они оставили в шести деревнях, вырезанных по приказу отца. Теперь он сам взглянул в Очи Смерти. В них нет ничего, кроме пустоты и равнодушия. Даже если смерть приходит за тем, кто должен был стать королем Хеалада…

Малхаи увидел, как его последний сын упал замертво в запятнанный кровью снег и заскрежетал зубами. Не от злобы и не от горя – от досады. Его сыновья оказались никчемными слабаками. Человеческая природа лишила их силы…

Фалькария между тем опустилась на землю и встала от фамара в полусотне локтей, сжимая в каждой руке по кинжалу, обагренному кровью его сыновей.

– Теперь сразимся один на один, – сказала женщина. – Так будет честно.

Малхаи больше не мог говорить. Его человеческое начало окончательно исчезло со смертью его сыновей-полукровок. Перед Кастой был чудовищный зверь – древнее создание магии Тени, существо из мрачного прошлого Хеалада. Встав на четвереньки, оборотень дохнул огнем и двинулся на фалькарию, глухо рыча и щеря клыки.

– Хороший медвежонок! – с издевкой сказала Каста. – Вперед!

Огромный зверодемон рванулся вперед с необыкновенным проворством, бросился на Касту, занося для удара лапу с когтями-кинжалами. Каста взлетела в воздух, заставив оборотня яростно зареветь и подняться на дыбы. Фамар попытался обеими лапами схватить селтонку за ногу, но когти лишь скрежетнули по электроновым поножам. Зверь злобно заревел, бросился вперед, стремясь сбить фалькарию наземь ударами лап. Касте удалось избежать этих ударов. Она взмыла в небо и сделала круг над вершиной Фуширо. Малхаи следил за ней, поводя остроконечными ушами и скаля клыки.

Каста не заставила зверя ждать. Опустилась на снег недалеко от оборотня, развела руки с кинжалами в стороны, будто приглашала атаковать. Малхаи не нужно было никаких приглашений. Он рванулся вперед с необыкновенным проворством, вновь встал на дыбы, нависая над селтонкой всей своей громадой. Но Каста не испугалась. Присела, уходя от сокрушающего удара огромной лапы, и тут же всадила кинжал в живот фамара. Малхаи прянул назад и получил второй удар, на этот раз в бедро. Оставив кинжалы в ранах, Каста выхватила Фламейон, и кованная Васином сталь с шипением впилась в левую лапу оборотня. Малахи злобно завыл, еще пытался дотянуться до врага правой лапой, но не успел. Взмыв свечой в воздух, Каста занесла меч над головой и с победным воплем рубанула оборотня по голове, развалив голову зверодемона до переносицы.

Все закончилось, будто сон.

На вершине Фуширо стало тихо. Легкий ветер обжег кожу, но и унес прочь тяжелый смрад фамарской крови, медленно пропитывающей снег у ног девушки. Каста вздрогнула, жадно втянула ноздрями морозный воздух. Бешено бьющееся сердце начало замедлять свой лихорадочный стук.

– Радуешься победе? – Черное облако сгустилось у трупа зверодемона, обрело очертания и лицо, посмотрело на девушку мертвыми глазами. – Тебе есть чему радоваться и чем гордиться. Сегодня ты убила последнего фамара.

– Моммек погиб.

– Это неудивительно. Он стал смертным. Да и ты бы неминуемо погибла, если бы не щит Матери.

– Ты знаешь о Щите?

– Я видел грядущие события еще в той жизни. Когда был человеком.

– Зачем же ты тогда нас испытывал?

– К чему мне было испытывать Забытого? Я испытывал только тебя, женщина. Хотел убедиться, что ты достойна своей славы.

– Моммек… он говорил о доспехах. Ты помнишь?

– Конечно. Я получил то, что хотел. Доспехи лежат в моем саркофаге. Возьми их и отдай Оваро. Мальчик должен стать императором. И поторопись. Рассвет уже наступает. Ты должна покинуть мой мир. И… спасибо тебе.

– Я сделала это не ради тебя, лич, – сказала Каста, показав на застывшую на снегу мохнатую тушу мертвого Малхаи. – И не ради Оваро. Так что не благодари меня. Своим поганым Бессмертием ты обязан только Книжнику. Если бы не он…

– Я знаю. Поэтому ничего не предлагаю тебе в награду. Все, что я могу для тебя сделать – это позволить тебе уйти. К тому же, Оваро ждет тебя.

– Я ухожу.

– Не забудь про доспехи.

Первым делом Каста выдернула из трупа оборотня свои кинжалы. По крутой лестнице поднялась к огню, ярко освещавшему вершину. Огонь был странный – от него не было тепла, но Касту это не удивило. Это мир смерти, и огонь здесь так же мертв, как и все остальное. На крышке саркофага лежала драконовская кираса Аричи. Лич сдержал слово.

– Возьми ее, чего же ты ждешь? – сказал Утаро.

– Ты можешь ответить мне на один вопрос?

– Спрашивай.

– Что мне сказал Онеда?

– То же, что сейчас скажу тебе я: иди с миром!

– Именно так и сказал?

– Именно так.

– Я поняла. Я ухожу.

Огонь на гробнице погас. Все исчезло – заснеженная вершина Фуширо, гробница, фамарские трупы на снегу. Вкрадчивую тишину в мгновение разорвали вопли, грохот, звон клинков.

Во дворце Горного Дракона шел бой.