Считайте его мертвым

Глава 12

Небрежно почесывая под мышкой, чтобы пальцы были поближе к пистолету, Харпер сказал:

— Не знаю, зачем я тебя спросил. Меня это нисколько не интересует. Если тебя так волнует эта тема, можешь считать мой вопрос пустой болтовней. Я и так слишком долго ею занимался, учитывая, сколько у меня еще работы. Убирайся и дай мне заняться делами.

Однако направить поток мыслей Райли в ином направлении не удалось.

«У него там оружие, — думал Райли. — Я много раз видел его с оружием. Он держит на нем руку, не в силах скрыть напряжения. Он бы так себя не вел, если бы ничего не знал. — И затем, после озадаченной паузы: — Я пришел к нему под видом старого знакомого. Но он готов поступить со мной так, как поступил бы с тем, чем я на самом деле являюсь».

Улыбнувшись, Харпер убрал руку и почесал голову. Это было ошибкой.

«Во имя Великого черного камня Карсима, он читает мои мысли!»

Стол опрокинулся с грохотом, от которого содрогнулся пол. Харпер нырнул головой вперед и схватил Райли за руку, которую тот сунул в карман, где лежало что-то маленькое, овальное и металлическое.

Громко ругаясь на неизвестном языке, Райли попытался свободной рукой оторвать от себя Харпера. Он был крепок и силен, его мощные лапы в свое время удержали не одного сопротивляющегося преступника. Вцепившись в Харпера изо всех сил, полицейский был застигнут врасплох, когда тот неожиданно поддался. Райли покачнулся, и Харпер отчаянно толкнул его вперед.

Они упали вместе, Харпер оказался сверху. Глаза Райли горели, лицо побагровело. Он пытался отпихнуть противника, не давая тому добраться до предмета у себя в кармане. Придавить Райли к полу было не легче, чем разъяренного тигра.

Громадный кулак обрушился на лицо Харпера, разбив губы. При виде крови лицо Райли исказилось, превратившись в жуткую маску, он удвоил усилия, пытаясь отшвырнуть противника, тяжело дыша, не сводя глаз с крови, стекающей по губам Харпера.

Отчаянно пытаясь держаться, Харпер получил удар коленом в живот, судорожно выдохнул, сплюнул алыми каплями и прохрипел:

— Ничего не выйдет, ах ты…

Отпустив правое запястье Райли, он схватил его за горло обеими руками и надавил большими пальцами.

В этот миг в дверь ворвался Норрис с пистолетом в руке.

— Прекратите! — заорал он. — Прекратите, я сказал!

С чудовищной силой сбросив с себя Харпера, Райли хотел пнуть его в голову, но промахнулся. Вскочив, он яростно уставился на Норриса, не обращая внимания на пистолет, и потянулся к карману, но тут же растянулся во весь рост: Харпер, перекатившись, резко дернул Райли за ноги.

Снова сцепившись, оба покатились по полу, размахивая ногами. Высокий шкаф содрогнулся от толчка, наклонился и опрокинулся, засыпав кабинет множеством бумаг. Телефон свалился со стола, к нему добавились две бутылки чернил и одна с клеем. Посреди образовавшегося хаоса продолжали яростно драться двое.

Сжав губы, Норрис шагнул вперед с явным намерением прекратить драку. Появились Рауш и еще двое агентов. Вчетвером они отшвырнули Харпера в сторону и, поставив Райли на ноги, крепко в него вцепились.

Яростно ругаясь, Райли изобразил на лице приличествующее случаю негодование и возмущенно заявил:

— Похоже, он окончательно свихнулся. Напал на меня без предупреждения и без каких-либо причин. У него явно не все дома.

Сказано это было столь естественным тоном, что Норрис на мгновение подумал, не случилось ли и вправду что-то с Харпером прямо у них под носом, несмотря на все предосторожности.

— Поищите у него в кармане и увидите, — предложил Харпер, сидя на краю опрокинутого стола и промокая разбитые губы носовым платком.

Норрис полез в карман Райли, вытащил оттуда гранату и внимательно рассмотрел.

— Армейская модель, такая же, какая была у Баума.

Он пристально посмотрел на Райли.

— Интересно, как она оказалась у офицера полиции?

— Он больше не офицер полиции, — сказал Харпер. — И он больше не Райли. Отправьте его в Лабораторию биологических исследований. Он им сейчас очень нужен.

Эти слова вызвали у пленника внезапный приступ ярости. Его держали за руки, но ноги его были свободны. Пнув Норриса в живот, он вырвался и попытался выхватить у него гранату. Норрис согнулся пополам, но гранату не выпустил. Райли набросился на него, бессвязно бормоча и исходя пеной. Он издавал странные хныкающие звуки, черты его лица исказились до неузнаваемости.

Один из агентов ударил его дубинкой. Райли пошатнулся, руки его безвольно повисли. Агент нанес еще один безжалостный удар. Райли обмяк, словно пустой мешок. Он лежал с закрытыми глазами, сжав губы, с которых срывалось странное бульканье.

— Не люблю тех, кто бьет в живот, — сказал агент.

Норрис с трудом выпрямился, лицо его побелело. Он протянул агенту гранату.

— Уберите ее куда-нибудь, где она не сможет причинить вреда.

— То же самое касается ее владельца, — напомнил Харпер. — Свяжите его, чтобы он не смог задушить себя собственноручно, и отправьте в Биолабораторию.

— Он?..

— Да. И это моя вина. Он побывал здесь, и это стоило ему его души.

— Я думал, вы можете почуять их приближение, — недовольно сказал Норрис. — Какой смысл охранять вас в радиусе полумили, если они могут запросто войти и…

— Я знал, что он сюда идет.

— Тогда почему не сказали? Я слушал ваш разговор, и мне он показался явно подозрительным. Вы зачем-то пытались его провоцировать. Но поскольку вы не поднимали тревоги, мы…

— Послушайте, — твердо заявил Харпер, — сейчас не время объясняться и выяснять причины случившегося. Отправьте его к доктору Лимингу в Биолабораторию, как можно скорее. И не давайте ему ни малейшего шанса покончить с собой по дороге. Я вас прямо предупреждаю — если он не сумеет сбежать, он убьет себя любыми доступными средствами. Его нужно доставить живым и невредимым.

— Хорошо.

Норрис кивнул остальным. Те подняли Райли, который все еще был без сознания, скованный наручниками по рукам и ногам, и унесли.

В очередной раз промокнув губы, Харпер уныло уставился на руины своего кабинета, пытаясь оправиться от физического и душевного потрясения. Безумные обстоятельства вывернули наизнанку старый закон, сделав непреложным обратное: «Нет больше той любви, аще кто положит души друзей своих за себя»^{2}.

Ужасно, ужасно!

Вошла Мойра со словами:

— Я забыла все свои деньги, поэтому не смогла…

Она остановилась, широко распахнула глаза и судорожно вздохнула.

— Ради всего святого, мистер Харпер, что случилось?

— Я слишком сильно чихнул.

Перевернув стол и поставив кресло на ножки, он сел и погрузился в размышления, пока Мойра собирала с пола бумаги. Неожиданно Харпер хлопнул себя рукой полбу и воскликнул:

— Чем старше я становлюсь, тем делаюсь глупее!

Он выскочил на улицу. Мойра стояла на коленях посреди кабинета, уставившись ему вслед.

На тротуаре стояли Норрис и Рауш, сунув руки в карманы и глядя вслед двум быстро удаляющимся полицейским автомобилям.

— Его увезли, — сообщил Норрис. — Передадут Лимингу с рук на руки.

С некоторым сомнением он добавил:

— Надеюсь, вы знаете, что делаете. Если мы и на этот раз ошиблись, проблем не оберешься.

— Вы еще не имели дела даже с половиной проблем, — поспешно сказал Харпер. — У него дома скрывается целая компания таких же. Более того, у меня есть все основания считать: они поняли, что Райли схватили, как только его оглушили дубинкой. Десять шансов к одному, что они намерены бежать. Вам придется действовать очень быстро, чтобы задержать их.

— Мы не можем прыгнуть выше головы, — с безразличным видом ответил Норрис, не двигаясь с места.

— Там Макдональд и еще несколько, — настаивал Харпер. Он раздраженно посмотрел на Норриса. — Так вы собираетесь что-нибудь сделать или я должен заняться этим сам?

— Спокойнее, — с легкой улыбкой посоветовал Норрис. — Мы прекрасно знаем, где живет Райли. За ним время от времени следили.

— И что?

— Когда его забрали, следующим логичным шагом стала облава у него дома. Туда отправились двадцать человек на пяти машинах. Они схватят любого, до кого сумеют добраться. Потом, если потребуется, мы прибегнем к вашим услугам, чтобы узнать, кто есть кто.

— Значит, вы меня опередили?

— Порой бывает и такое, — снова улыбнулся Норрис. — Не можете же вы всегда и везде быть первым. Никто на такое не способен, будь он хоть семи пядей во лбу.

— Спасибо за напоминание. Пошлите кого-нибудь, пусть поищет вокруг мусорных баков немного пепла, ладно? Хочу посыпать им голову.

Харпер вернулся в контору. Мойра уже успела навести некое подобие порядка. Убрав в шкаф последние разбросанные бумаги, она с грохотом захлопнула дверцу и посмотрела на Харпера, словно многострадальная мать на безответственного ребенка. Впрочем, его это нисколько не уязвило.

— Спасибо, ангел мой. Иди пообедай.

Подождав, пока она уйдет, Харпер снял трубку телефона и позвонил по межгороду Лимингу.

— К вам сейчас везут живой экземпляр, и, если повезет, скоро будет еще несколько. Только не говорите мне, что вы собираетесь сделать с первым. Не хочу этого знать.

— Почему? — полюбопытствовал Лиминг. — Это кто-то из ваших близких?

— Да. Большой неуклюжий добродушный полицейский, которого я знал много лет. Мне страшно подумать о том, что вы будете его резать.

— Его никто не будет резать. Все, что нам было нужно, мы уже проделали на трупах. Живые жертвы будут использованы в качестве подопытных для испытаний возможной вакцины.

— Каков шанс, что удастся создать подходящее лекарство? — спросил Харпер.

— Есть другая, куда более серьезная проблема, — ответил Лиминг. — А именно — сумеем ли мы найти лекарство вовремя. Мы можем добиться успеха и вместе с тем потерпеть неудачу, если успех придет слишком поздно.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— На данном этапе я не готов брать на себя какие-либо обязательства. Мы не единственные, кто этим занимается. В подобной критической ситуации правительство обращается ко всем, кто может оказать помощь, включая частные лаборатории. Кому-то другому может повезти больше, и он найдет решение раньше нас. Все, что мы можем, — работать не щадя сил и молиться.

— Если действенную вакцину удастся создать, она будет безопасной? — продолжал расспрашивать Харпер.

— В каком смысле?

— Не окажется ли лекарство немногим лучше, чем болезнь?

— К чему, черт побери, вы клоните?

— Я хочу вам кое-что сказать, — поколебавшись, продолжал Харпер. — Этот вирус не в состоянии самостоятельно мыслить, точно так же, как вы не в состоянии управлять несуществующим автомобилем. Но он может мыслить, когда в его распоряжении есть чей-то мозг. И я знаю, о чем он, в числе прочего, думает. Он смертельно боится менингококка.

— Что? — ошеломленно воскликнул Лиминг.

— Я сообщаю вам совершенно реальный факт. У этого внеземного кошмара есть собственный кошмар. Ни одно живое существо не может одновременно быть им заражено и болеть спинномозговым менингитом. Что-то должно уступить, и уступает именно вирус.

— Откуда вы об этом узнали?

— От одной из жертв. Той самой, которую сейчас везут к вам.

— Каким образом?

— Он сообщил мне об этом, сам того не сознавая. Он назвал источник своего навязчивого страха, а теперь я говорю об этом вам.

Лиминг глубоко вздохнул, глаза его возбужденно вспыхнули.

— Вполне возможно. В самом деле, может быть и так. Область местной инфекции одна и та же. Головной и спинной мозг. Вы ведь понимаете, что это значит — борьба за жизненное пространство.

— Предположим, вы введете кому-то менингококк, — продолжал Харпер, — и человека можно будет считать излечившимся от чужеродной болезни. Но как он отреагирует на само лекарство?

— Это нам еще предстоит выяснить, — с мрачной решимостью сказал Лиминг.

— Что ж, у меня нет иного выбора, кроме как предоставить разбираться вам. Все, о чем я прошу: помните, что ваш первый подопытный — мой друг.

Положив трубку, Харпер некоторое время сидел за столом, сгибая и разгибая пальцы, потом уронил голову на руки, пробормотав:

— Не кто иной, как Райли и его жена. Бедняги!

Во еторой половине дня Норрис вызвал Харпера из кабинета так, чтобы не слышала Мойра.

— Арестовали миссис Райли, миссис Рид и двоих мужчин по фамилии Фарли и Мур. Как выяснилось, женщины — родные сестры. Фарли и Мур были друзьями Ридов. У Мура имелись близкие деловые контакты с братьями Баум. Ясно прослеживается связь и то, каким образом зараза передавалась от одного к другому.

— Они сопротивлялись?

— Еще как! Когда наши ребята ворвались в дом, там никого не оказалось и входная дверь была открыта. Крысы бросились бежать, но скрыться из виду не успели. Миссис Райли, Фарли и Мура задержали на улице в полумиле оттуда. Потребовалось по трое на каждого, чтобы их скрутить.

— А что с остальными? — спросил Харпер.

— Миссис Рид задержали в магазине, где она пыталась смешаться с толпой. Она дралась, как дикая кошка. Сам Рид предпочел броситься с крыши, чтобы не попасть в руки полиции. Макдональда обнаружили на парковке, где тот пытался угнать машину. Он был вооружен и отстреливался до конца.

— Он мертв?

— Да. Как и Лэнгли, по той же самой причине. Взять его живым оказалось невозможно.

— А что насчет Гоудда?

Норрис сделал шаг назад.

— В каком смысле — насчет Гоулда?

— Он тоже был там, в доме Райли.

— Вы уверены?

— Уверен.

Норрис не стал возражать, лишь сказал:

— Его и след простыл. Но его обязательно найдут.

Немного подумав, он добавил:

— Сейчас мы отслеживаем всех, кто общался с этой компанией, и арестовываем, как только удается их найти. Таких могут оказаться сотни. Любой, кто оказывался в радиусе ярда от них, может быть задержан для допроса. Так что будьте готовы на них взглянуть, когда мы выстроим их перед вами в ряд.

— Ладно.

— На это могут уйти недели, возможно, месяцы.

— Придется пострадать.

Харпер задумчиво посмотрел на него.

— Вы говорите, в доме Райли было пусто, когда туда прибыли ваши люди?

— Да.

— Кто предупредил их о том, что нужно срочно уходить?

— Никто, — сказал Норрис. — Когда Райли не вернулся вовремя, они встревожились и сбежали.

— Я более чем уверен, — заявил Харпер, — что их предупредили.

— Кто?

— Сам Райли, невольно. Он потерял сознание, и для них этого оказалось достаточно. Они сбежали в тот самый миг, когда один из ваших парней стукнул Райли дубинкой по голове. Они поняли, что его схватили.

— Не понимаю, каким образом, — возразил Норрис.

— Не имеет значения. Я просто говорю вам, что каждый из них сразу же узнает, когда другого выводят из строя.

— В любом случае, что с того?

— В Биолаборатории держат зараженную собаку. У меня такое чувство, что рано или поздно животное сумеет позвать на помощь. Это всего лишь предположение, не более того. Как насчет того, чтобы убедить Джеймсона поставить там охрану?

— Там уже есть охрана. Вы прекрасно знаете, раз сами там были.

— Военная охрана. Она не готова к проблемам такого рода.

— Здесь опознанием врага занимаетесь вы, — сказал Норрис. — Кто будет заниматься этим там?

— Я.

— На таком расстоянии?

— Я отправлюсь туда. Я постоянно нахожусь в центре внимания врага, где бы я ни был. Та собака для них — точка притяжения, как и каждая живая жертва, находящаяся в наших руках.

Стоит собрать все жертвы вместе, и враг, движимый стремлением спасти своих, обуреваемый местью и желанием остаться неузнанным, неминуемо устремится в это место всем скопом, сделав ставку на совместные усилия. Для нас это единственный шанс покончить с противником одним ударом.

— Я свяжусь с Джеймсоном и попрошу его поговорить с генералом Конуэем, — сказал Норрис — План действительно стоит того, чтобы над ним подумать.

— Заодно можете сказать Джеймсону, что я туда уже еду, независимо от того, что он решит.

— Вы не можете так поступить.

— Могу. Только попытайтесь мне запретить и сами увидите, что получится, — усмехнулся Харпер. — Я свободный человек и намерен оставаться таковым без любезного разрешения Конуэя или кого-нибудь еще.

— Но мы с Раушем должны быть рядом с вами, — возразил Норрис. — И наша задача — стеречь здешнюю ловушку, которая работает; посмотрите только на сегодняшнюю добычу.

— Приманка перемешается к крысиной тропе получше и покрупнее, — ответил Харпер, — Хотите поехать со мной — дело ваше.

Вернувшись в кабинет, он нашел свой портфель, проверил его содержимое и сказал Мойре:

— Остаешься за старшую. Отправляй продукцию заказчикам, извинись перед ними за мое отсутствие и клади прибыль в банк. Папа отправляется в новое путешествие.

Норрис и Рауш погрузились в машину Харпера, когда тот уже собирался тронуться с места.

— Мы будем сидеть у вас на хвосте, что бы вы ни делали, — заявил Рауш. — Ваш завод остается под охраной. Но если туда явится кто-то из тех, предупредить нас будет некому.

— То же касается и Биолаборатории, которая теперь для них куда более соблазнительная цель.

Харпер вырулил на середину улицы.

— А я не могу находиться в двух местах одновременно.

Следом за ним ехала еще одна машина с агентами. Проезжая через город, Харпер мысленным взором обшаривал окрестности. Он решил, что на этот раз не упустит даже самый слабый отзвук чуждой мысли. Теперь он сам сидел за рулем и сам отправится за чужаком в погоню.

Но ничего не было слышно. Они выехали за город, так и не ввязавшись в лихорадочное преследование одиночки, маскирующегося в толпе под человека. Это вовсе не значило, что Гоулд или его сообщники сбежали из города; это значило лишь, что они прячутся где-то вне радиуса действия телепатических способностей Харпера.

Спустя час после наступления темноты машина свернула к окруженному забором и тщательно охраняемому месту своего назначения. Норрис немедленно позвонил Джеймсону и коротко доложил ему о последних событиях. Некоторое время спустя Джеймсон перезвонил.

— Вы своего добились, — сообщил Харперу Норрис. — Конуэй распорядился принять особые меры для охраны Биолаборатории.

— Если только я не ошибся в своих расчетах, они нам понадобятся.

Они действительно понадобились.

Атака последовала четыре дня спустя, когда стало уже казаться, будто ничего не произойдет. И организована она была так, как могли организовать атаку только управляемые чужой волей умы, располагающие информацией двух миров и пытающиеся объединить тактику обоих. План представлял собой компромисс между тайным проникновением и прямым штурмом.

Около полудня к воротам, преграждавшим главный вход, подъехал большой, официального вида автомобиль. Водитель был одет в форму сержанта военной полиции, его единственным пассажиром был седой властный человеке форме четырехзвездного генерала. Сержант показал часовому внушительный пропуск с подписью и печатью, украшенный большим гербом. Часовой не спеша взглянул на него, даже не пытаясь открыть ворота. Он почувствовал запах эвкалипта.

— Быстрее! — властно поторопил сержант под суровым взглядом генерала.

Часовой медлил, хотя и слегка нервничал из-за присутствия высокопоставленного командира. За последние несколько дней его хорошо обучили, и он понимал, что ворота должны оставаться закрытыми даже для самого Господа Бога, если только в находящейся рядом будке не раздастся звонок, разрешающий войти.

Звонок не раздался. Наблюдавший за ними из будки за забором агент нажал кнопку. Сигнал в здании, находившемся в четверти мили от ворот, привлек внимание Харпера. Прекратив разговор с Раушем, он прислушался и нажал еще на одну кнопку. Из будки послышался пронзительный писк, и над главным зданием взвыла сирена тревоги.

Вздрогнув, часовой выронил пропуск и направил пистолет на сержанта. Из будки выскочили четверо агентов с оружием в руках. Еще десяток появились на дороге позади машины.

И снова захваченные внеземным вирусом продемонстрировали свое нечеловеческое презрение к пулям и смерти. С бесстрастным лицом сержант бросил машину вперед. Часовой выстрелил за две секунды до того, как капот ударил его в грудь. Машина врезалась в самую середину ворот и взорвалась.

Ворота, будка, машина, оба сидевшие в ней, часовой и шестеро агентов были разнесены в клочья. Еще четверо агентов лежали мертвые. Шестеро стонали возле забора, раненые, ножи-вые.

По дороге промчались два тяжело нагруженных автомобиля и устремились в пролом. Раненые агенты стреляли в них, но безрезультатно.

Ни одна из машин не смогла преодолеть за разрушенными воротами и двадцати ярдов, несмотря на свою бешеную скорость. Тревога была поднята слишком быстро, и к такому повороту событий все заранее приготовились.

Ехавшей впереди машине преградил дорогу восьмитонный танк, изрыгающий огонь из трех амбразур; он обстреливал цель со скоростью две тысячи пуль в минуту. Машину занесло на траве, она перевернулась, разбрасывая вокруг осколки стекла, куски металла и брызги крови. Внутри никто не шевелился.

Машина, следовавшая за ней, остановилась сразу за забором, из нее выскочили восемь человек, которые рассыпались веером и побежали, стараясь не попасть под обстрел. Не обращая на них внимания, танк деловито расплющил их автомобиль.

Чуть дальше послышалось громкое шипение, и перед бегущей восьмеркой поднялось облако густого тумана. Это их не остановило — они продолжали бежать, пока еще через двадцать ярдов один за другим не упали без чувств.

Двое выронили гранаты, которые сжимали в руках, когда ядовитый туман лишил их сознания. Сработали детонаторы, последовали два коротких взрыва. В воздух полетели комья земли и клочья плоти.

Пока люди в масках уносили оставшихся шестерых, танк, тарахтя гусеницами, проехал вперед и перекрыл собой ворота. По другую сторону территории слышались выстрелы и крики — шесть человек застрелили двух патрулировавших периметр часовых, перелезли через забор и угодили в ловушку. Безрассудная тактика, полагавшаяся на успех отвлекающего маневра у ворот.

Спустя пять минут после того, как сражение закончилось, конвой из бронированных автомобилей отправился объезжать окрестности в радиусе пятидесяти миль. Харпер сидел в первом из автомобилей. Спустя два часа он уловил единственный след.

— Туда! — сказал он, показывая на заброшенную ферму.

Итогом облавы стали три трупа и два тяжелораненых пленника.

К рассвету поиски завершились, но никого больше так и не нашли. Харпер вернулся с покрасневшими глазами, растрепанными волосами, сытый всем этим по горло.

— Гоулд был в той, первой машине, — сообщил Норрис.

— Мертв?

— Все мертвы, все девять. Танк хорошо постарался.

Агент пожал плечами.

— Теперь наша задача — выяснить личности всех, включая тех, кого разорвало на куски. Затем мы должны найти всех, с кем они общались, и доставить к вам для проверки. Похоже, мне придется заниматься этим до скончания лет.

В комнату вошел Лиминг, бледный и усталый от недосыпания.

— Я хотел бы, чтобы вы пошли взглянуть, — обратился он к Харперу.

Проведя Харпера подлинным коридорам, где на каждом углу стоял вооруженный часовой, Лиминг подошел к ряду забранных толстой решеткой камер и показал на одну из них.

— Что скажете? — с тревогой в голосе спросил он.

Харпер заглянул внутрь. Там, на краю койки, тупо глядя перед собой, сидел Райли в одних трусах и носках. Взгляд его был тусклым, на мясистом лице застыло по-детски удивленное выражение.

— Ну? — поторопил Лиминг. — Вирус побежден?

— Да, — без особой радости ответил Харпер.

— Вы можете с уверенностью сказать, что в его организме вируса больше нет?

— Да.

Поколебавшись, Лиминг мрачно проговорил:

— Я ввел ему то, чего, по вашим словам, он больше всего боялся. Мы должны были попытаться, у нас не было времени ждать, когда будет готова вакцина. Безопасность человечества важнее жизни индивидуума. Я пригласил Готлиба и Матерса с Базы бактериологического оружия, и мы попробовали.

Харпер промолчал.

— Это действительно оказалось лекарством, — продолжил Лиминг. — Физически оно не вызывает побочных эффектов. С этой точки зрения у него нет никаких симптомов менингита. И все же ему пришлось заплатить некоторую цену. Я это знаю, но мне нужно ваше подтверждение.

Он посмотрел на Харпера, словно надеясь на один шанс из тысячи, что окажется неправ.

— Какова эта цена?

— Безумие, — сказал Харпер.

— Мне жаль это слышать.

Лиминг немного помолчал, ощущая горький вкус победы, затем со слабой надеждой проговорил:

— В соседней камере — еще один. По фамилии Мур.

Харпер подошел к решетке.

— То же самое, — заявил он.

А потом внутри у него словно что-то взорвалось, и он рявкнул:

— Им лучше было бы умереть! Слышите? Их мозги превратились в кашу, от их разума ничего не осталось, им лучше было бы умереть!

— Их и так можно считать мертвыми, — ответил Лиминг, словно защищаясь, — Они уже были мертвы, когда их ко мне доставили. Я не могу восстановить потерянную человеческую душу, не могу ее вернуть. У науки есть свои пределы. Когда же она научится творить такое, она перестанет быть наукой. Самое большее, что мы можем сделать — защитить общество, уничтожив источник инфекции. И это нам удалось.

— Знаю, знаю. Не думайте, будто я в чем-то обвиняю вас или кого-то другого. — Харпер успокаивающе похлопал Лиминга по плечу. — И не вините себя. Это просто моя нелогичная привычка — сожалеть о самых отвратительных жизненных фактах, даже если они непреложны.

— Все, что можно будет сделать, — будет сделано, — заверил Лиминг, слегка приободрившись. — Мы введем всем такую же вакцину — по крайней мере, это быстро и надежно. Потом ими займутся лучшие специалисты по душевным болезням. Это уже не моя область, но я бы не стал говорить, что им невозможно помочь. Возможно, другим врачам удастся вернуть их к нормальной жизни.

— Никогда, — уверенно заявил Харпер. — Поле боя у лаборатории — бесплодная земля, изрытая воронками, усыпанная обломками и пропахшая запахом разложения. Точно так же выглядят их мозги.

Он ушел, нервно ломая пальцы. Война за планету была выиграна — как обычно, благодаря тому, что некоторые пожертвовали собой ради многих. Некоторые — лучшие представители человечества. Так всегда было и так всегда будет.

Прошло еще два года, прежде чем стихли последние отголоски сражения. Это случилось, когда Харпера вызвали, чтобы дать заключение о небольшой группе напуганных людей, найденных наконец в самых отдаленных местах. Они были последними из общавшихся с зараженными. Как оказалось, от внеземного вируса никто из этих людей не пострадал.

За долгое время Харпер проверил восемь с лишним тысяч подозреваемых, многих из которых доставили из-за океана при содействии предупрежденных и бдительных правительств других стран. В первую неделю он обнаружил четырех мужчин, которые уже не были людьми, а во вторую неделю — одну такую женщину. После не нашлось ни одного чужака. Мир очистился от инопланетной заразы.

Пропавший космический корабль был найден на глубине в шестьсот футов на дне залива Пьюджет-Саунд, и его до сих пор по частям постепенно поднимали на поверхность. Ученые занимались разработкой надежных средств зашиты для второй венерианской экспедиции и искали эффективное оружие, с помощью которого можно было бы освободить вендов, подвижных лемуроподобных смышленых созданий, которые умели говорить.

«Вар сильвин, венд?»

Лунная строительная компания выиграла процесс, и власть имущие на законных основаниях получили по рукам. Награда в пять тысяч долларов положила начало фонду в помощь семьям астронавтов, и общая сумма уже превысила миллион. С точки зрения Харпера, на данный момент это были два самых приятных события.

Но никто больше не распахивал могучей рукой его дверь, никто не сбрасывал с его стола бумаги, чтобы усесться на столешницу, никто не отнимал у него время для обмена оскорблениями. Райли был далеко, в большом сельском доме, где помогал ухаживать за садом, выполнял мелкие поручения, улыбался чирикающим воробьям. Когда приходило время сна, его укладывали в постель. Как и остальные ему подобные, он стал большим ребенком и никогда уже не мог сделаться другим. Никогда, никогда, никогда.

Что касается самого Харпера, последствия всей этой истории должны были остаться с ним навечно. Не только в воспоминаниях, но и в повседневной жизни.

Он расширил свой бизнес, занявшись производством вспомогательной продукции. На его заводе теперь работали сорок человек. Один из них, Вайсс, был не только опытным инженером, но и тайным правительственным агентом — глазами Конуэя. Можно было, конечно, уволить этого человека, ослепив таким образом Конуэя, — но тогда к Харперу приставили бы кого-нибудь другого. И избежать этого не было ни малейшей возможности.

Его почту просматривали. Много раз Харпер подозревал, что его телефон прослушивается. Каждый раз, когда он отправлялся куда-нибудь на машине или в самолете, кто-то неотступно следовал за ним. Раз в месяц звонили Норрис или Рауш и заводили разговор о пустяках с целью дать понять, что память у властей долгая и они ничего не прощают.

Им требовалось постоянное доказательство того, что Харпер останется единственным телепатом до конца своих дней, или же, напротив, свидетельство того, что рыбак рыбака начинает видеть издалека. Одного Харпера было вполне достаточно. Двое были бы уже опасны. Десяток телепатов могли бы вызвать немалый кризис.

Несмотря на го что дела у Харпера шли все лучше, он был раздражен, разочарован и отчаянно одинок. Он испытывал обжигающее душу одиночество редкого зверя в зоопарке, которого постоянно разглядывают сотни любопытных. Порой Харперу казалось, что его бы с удовольствием пристрелили и набили из него чучело, если бы не теоретическая возможность повторения недавних событий. Он мог снова понадобиться властям.

Да, его боялись, но куда больше боялись другого.

Из этой ситуации не было иного выхода, кроме как с головой уйти в работу, сосредоточиться на деле, выбросив из головы все остальное, — чем Харпер и занимался, по мере сил. Завод вырос, микроманипуляторы стали лишь малой частью его продукции. Харперу была уготована судьба богатого человека, запертого в тюрьме размером с весь мир.

Прошло еще тридцать месяцев — всего четыре с половиной года. А потом случилось чудо. В это невозможно было поверить, но так оно и было.

Харпер собирался вывести машину с парковки, как вдруг ощутил быстро промелькнувшую чужую мысль. Ему показалось, будто его ударили по голове. Направление и расстояние определились автоматически — примерно четыре мили к югу. Расстояние, намного превышавшее его обычный радиус восприятия.

Чувствуя, как вспотела лежащая на ручке дверцы ладонь, Харпер стоял и вслушивался, ища источник мыслей… И нашел его. Источник не был внеземным — так показалось лишь из-за того, что он был новым и странным, никогда не встречавшимся прежде. Он был мощным и чистым, отличавшимся от других мысленных потоков, как шампанское отличается от воды.

Харпер послал мысленный импульс и туг же получил ответ, в котором чувствовалось такое же потрясение, какое испытывал он сам. Он сел в машину, чувствуя, как дрожат руки. Мысли возбужденно бурлили в голове, под ложечкой слегка посасывало. Некоторое время он сидел, глядя сквозь ветровое стекло, словно погрузившись в мечты. Наконец поехал в большой ресторан и заказал обед.

Она сидела в одиночестве за столиком в противоположном конце зала. Рыжеватая блондинка, невысокая, пухленькая, лет тридцати с небольшим. Лицо в симпатичных веснушках, носик слегка вздернут. Девушка ни разу не взглянула в его сторону — и Харпер, уходя, не обратил на нее никакого внимания.

После этого они часто встречались, ни разу не приближаясь друг к другу и не обмениваясь ни единым словом. Иногда он обедал в одном месте, а она пила кофе в другом, на расстоянии в полмили. Порой он о чем-то рассеянно думал у себя в кабинете, а она погружалась в задумчивость в далеком магазине. Они ходили на один и тот же спектакль: он сидел в одной части зала, она — в другой, и оба почти не замечали представления.

Они ждали — ждали, когда обстоятельства изменятся таким естественным образом, чтобы не возбудить подозрений у наблюдателей. Оба знали, что подобный случай приближается. На пальце Мойры появилось кольцо с бриллиантом.

В положенное время Мойру проводили с поздравлениями и свадебным подарком. На объявление о поиске ее преемницы откликнулись двадцать девушек. Харпер побеседовал со всеми одинаково вежливо, задавая одни и те же вопросы и не выказывая предпочтений ни одной из кандидаток.

Наконец он выбрал Фрэнсис, рыжеватую блондинку с полноватой фигурой и вздернутым носиком.

Десять дней спустя со своим обычным визитом явился Норрис, посмотрел на новенькую и одарил ее приятной улыбкой, мысленно решив, что девушка вполне симпатичная, но не более того. Он завел с ней пустяковый разговор, в то время как Харпер слушал, мечтательно уставившись в некую точку за спиной агента.

«В пятидесятый раз — выйдешь за меня замуж?»

«В пятидесятый раз — да. Но тебе придется потерпеть. Не все сразу».

— Так вот, этот парень сунул управляющему пачку документов, подтверждавших, что он — банковский служащий из головной конторы, — болтал Норрис. — Управляющий повелся, и…

Агент прервал рассказ и проговорил уже громче:

— Эй! Вы меня слушаете?

— Конечно. Продолжайте. Не могу дождаться развязки истории.

«Я не хочу терпеть. Не хочу ждать. Я хочу жениться на тебе сейчас же».

«Ты сам прекрасно знаешь — мы должны быть осторожны».

«Я хочу, чтобы у нас были дети, такие же, как мы».

«Подожди!»

Она вставила лист в пишущую машинку, поправила бумагу и улыбнулась. Лицо ее порозовело.

— Это его и погубило, — закончил Норрис, пребывая в полном неведении о только что разыгравшейся немой сцене. — Он на всю жизнь оказался связан по рукам и ногам.

— Разве все мы не связаны точно так же? — заметил Харпер, ничем не выдавая своей радости.