Сдавайтесь, шериф

Глава 1

Я остановила машину на перекрестке, размышляя, куда повернуть, дабы сберечь максимум своих нервных клеток. Поверни хоть куда, совсем без ущерба не обойдется.

Направо – продуктовый маркет мистера Бови, где всенепременно в этот час будет он сам, а перед входом на складных стульях его супруга в обществе своих престарелых подружек. И, увы, среди моих бойцовских навыков нет способности отмахаться от желающих получить все новости из первых уст словоохотливых старушенций. Старость меня учили уважать.

Налево – забегаловка Элли Смит, и там в такой час тоже хватает народу, опять же жаждущего новостей.

Зато вот у меня не было ни малейшего желания общаться. И сил тоже. Потому что мне нечего сказать всем этим людям. Нечем их успокоить. Мне нечем успокоить даже саму себя. И дома шаром покати, я целый день голодная, как собака. Но говорить с кем-либо сейчас… Нет, не могу. Хочу домой, принять долгий обжигающий душ с тем самым мужским гелем, от сильного запаха которого начинает свербить в носу. Но зато он прекрасно справляется с задачей изгнания из моего обоняния намертво вцепившегося в рецепторы и сознание запаха крови и тлена. Как жаль, что “развидеть” и забыть он помочь не в силах. Хотя я и не хочу этого на самом деле. Я хочу найти ту мразь, что творит такое. Найти и покарать. Вот только, пока не смогла это сделать, почти перестала спать. Помогает пара бокалов вина или пиво.

Очень опасный признак. Плавали, знаем. Потому дома ничего и не держу уже давненько.

В зеркале заднего вида я засекла Теда Андерсона, что двигался в мою сторону очень целенаправленно. Что сегодня? Расспросы или очередной подкат? Может, ему руку еще раз сломать, чтобы его пыл романтический подостыл? Хотя… Сколько еще я собираюсь быть одна? Мама уже дыру в голове проклевала про то, что в моем возрасте нормальные женщины то и это, а у нее самой уже вообще мы с Коннором были и Эстелла в проекте, и так далее и все прочее. А Тедди вполне себе вариант. Школьный учитель, помимо основных занятий еще и тренирует нашу команду по лякроссу. В местных барах зависающим до закрытия не замечен, в принципе пьет редко, помешан на правильном питании и здоровом образе жизни. За каждой юбкой не волочился. Если честно, волочился он упорно уже пятый год за мной, проявляя раздражающее постоянство. Симпатичный, если не сказать даже смазлив и весь из себя какой-то… правильный. Настолько, что меня с души воротит. Вот и где логика? Казалось бы, мечта мужчина для меня, шерифа этого округа. Идеальный вариант.

Я нажала на педаль газа, делая вид, что Теда не заметила, и таки покатила домой без продуктов. Черт с ним, за ночь от голода не помру.

Но, естественно, было бы чудом, если бы моя попытка скрыться от всех сработала. Только повернув на подъездную дорожку, я засекла красное свечение кончика сигары Коннора. Брат, как обычно, расположился на моей маленькой террасе, вкатившись по пандусу, что сам и построил. У Коннора был ключ, но он упрямо предпочитал дожидаться меня снаружи в любое время года.

Заглушив движок, я сложила руки на руле, пялясь на темный силуэт и не спеша выходить из машины.

– Перлита Луиса Франсиска Сантос, просиди ты в машине хоть до утра, я никуда не денусь отсюда, пока мы не поговорим! – раздался раскатистый хриплый рык спустя пару минут.

Как будто я этого и так не знаю.

– Вообще-то у меня есть вполне себе законное право отказаться разговаривать с тобой, – ответила, выбираясь с тяжким вздохом из джипа.

– Эта законная хрень ни черта не работает в нашей семье, – нахально фыркнул братец. – И уж тем более она не работает в отношении старшего брата.

– Вовсе нет, – заведомо проигрышно попыталась отбить я. – Это ты не в курсе, что эта фигня про всесильного старшего брата перестает работать, как только женщина становится совершеннолетней.

– Девушка, – буркнул брат, и я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Я и в сто лет для него девушкой буду, а женщиной меня может сделать лишь законное замужество и минимум трижды материнство. Да-да, мой старший братец – патриарх хренов. Девятнадцатая поправка к Конституции? В принципе такое понятие как “равноправие полов”? Не-а, не слышал ни разу и плевать на них хотел.

Я подошла к нему, чмокнула в колючую щеку, вдохнув запах сигарного дыма и пива, что каким-то чудом никогда не казались мне неприятными именно от него.

– Коннор, я адски устала, дико голодна и вот ни капельки не готова говорить хоть о чем-то. Серьезно.

– А то я тебя плохо знаю, – он что-то взял с деревянного пола у правого колеса своего кресла и сунул мне в руки. Пластиковые судочки в три яруса, обвязанные аккуратно чистым кухонным полотенцем. Могу поспорить что там тако с индейкой, мой любимый пряный суп из черной фасоли и мамины знаменитые панкейки с апельсиновым соусом – черт, я сейчас слюной захлебнусь от едва уловимых ароматов и одной мысли, что уж сегодня я лягу спать по крайней мере сытой. Благословенна будь материнская забота о всех ее путевых и не очень отпрысках! Можно уехать из родительского дома, притворяясь самостоятельной и взрослой, но это отнюдь не значит, что она перестанет готовить на всех своих детей, вне зависимости от того, сколько миль потребуется этой еде, чтобы достичь адресата. – Но это все равно не позволит тебе увернуться от разговора. Один из твоих помощников, Джейсон, мне сказал, что ты сегодня ездила в соседний округ. Вот за каким хреном, а?

– Я этому Джейсону взыскание за разглашение сугубо служебной информации однажды вкачу! – огрызнулась я, отпирая дверь и бережно прижимая к груди драгоценный ужин. – Или вовсе уволю! Какого черта он треплет языком с каждым встречным?

– Во-первых, я не первый встречный, а твой брат! Во-вторых, вопрос не снят – какого черта ты поперлась туда, Перл?!

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться, Коннор!

– Какого хера! – зарокотал брат, преследуя меня. – У тебя забрали это дело, Перл, на кой ты продолжаешь в него лезть?

– Я сказала, что не буду с тобой об этом говорить!

Еще пять минут этого бессмысленного спора, и даже зверский голод уступит место желанию захлопнуть дверь перед носом любимого брата, что сейчас хуже занозы в отсиженной перед монитором рабочего компьютера задницы.

– А я с тобой буду! Какого дьявола ты никак не успокоишься, а?

– А с чего мне успокаиваться? – вспыхнула я, таки не выдержав. – Разве они его уже поймали? Просто забрали мое дело! Просто забили на раппорт и собранные мной материалы, сделали важные протокольные рожи, и все на этом! Ни черта они не делают!

– Делают или нет, тебе откуда знать?

Ну да, супер важные федералы перед нами, местечковыми блюстителями порядка, отчитываться не обязаны. Работают они. Не спеша. Ведь это не им смотреть в глаза людям, страстно желающим услышать наконец, когда их жены, сестры, дочери смогут ходить по улицам спокойно, не рискуя однажды исчезнуть и найтись потом в виде растерзанных останков в глухой чаще. Им вслед не плюет каждый раз мать Хуаниты Варгес, проклиная за то, что у меня нет для нее имени мерзавца, отнявшего жизнь ее ребенка.

– Перл, я с тобой разговариваю! – продолжил наседать Коннор, вкатившись следом на мою небольшую кухню и тем самым практически заполнив ее собой. – Зачем ты ездила в соседний округ?

Я отвернулась к раковине, старательно вымыла руки, давая ему шанс отстать. Как бы не так! Эта “я-твой-старший-брат-я-имею-право” скотина даже не подумал проявить и капли уважения к моему личному пространству, подкатив ко мне вплотную и наглядно демонстрируя, что черта с два выйдет его игнорировать.

– Перл, думаешь, я не знаю, что этот полудурок Майки, тамошний шериф, натуральный, мать его растак, авантюрист? – рявкнул уже прилично взбешенный Коннор. – Я вообще не понимаю, как ему удалось запудрить мозги своим избирателям, проголосовавшим за него! Что, на хер, вы с ним задумали?

– Во-первых, следи за языком…

– Это я еще слежу! Ты знаешь, что бывает, когда нет! – огрызнулся родственник.

– Во-вторых, повторю в последний раз: я не собираюсь ни отчитываться перед тобой, ни разглашать служебную инф…

– Перл! – взревел взбешенной зверюгой выведенный из себя окончательно Коннор, но я больше не та соплячка, которую можно было этим напугать или впечатлить. – Ты, на хрен, не будешь этого делать!

– Чего?

– Того, что вы с этим идиотом затеяли, будь там хоть что!

– Это мне решать, Коннор.

– Хера с два! Ты немедленно прекратишь это, и пусть федералы разбираются сами! А ты продолжишь тормозить вечерами лихачей и пьяньчуг, выписывать штрафы за неправильную парковку и разбираться с тем, чей пацан украл *баную шоколадку у старика Бови или не заплатил по счету у старушки Элли. А еще лучше – вообще уйдешь в отставку уже к хренам и выйдешь замуж за этого дебила Андерсона, родишь ему и нашей матери троих и научишься наконец готовить гребаные бурито и отличать чертополох от лютика…

– Люпина (самый знаменитый цветок в Техасе, символ штата, – прим. Авторов)!

– Да хоть сраного гавнина!

– Отвали, Коннор! Я не собираюсь ни выходить за Андерсона, ни вот это вот все!

– Насрать на Андерсона! Выходи хоть за кого! Не готовь! Вытопчи к херам все клумбы! Делай, бл*дь, любую херню, но не смей ловить ублюдка, что вытворяет такое с женщинами! – брат уже разошелся, как раздраконенный племенной лонгхорн (знаменитая техасская порода коров с очень длинными рогами, – прим. Авторов), тыча в мою сторону сигарой и грохоча так, что соседям впору звонить в мой же офис.

– Вот именно, Коннор, вытворяет! Делал и продолжает делать! И кто-то должен его остановить!

– А без тебя, конечно, некому.

– Слушай, Кони, ну ты ведь не хуже меня понимаешь, что федералы на это дело смотрят сквозь пальцы. Ну, подумаешь, убили четырех никому не известных латиносок в жопе мира! Официантка из забегаловки, неблагополучная мамаша, жившая на пособие, бродяжка, торговавшая этническими побрякушками, да горничная из дешевого отеля в глухомани. Кому до них есть дело? Никому, блин! Они даже отказались нам подтвердить информацию, что это стопроцентная серия. А почему? Потому что, признав это, они больше не смогут забивать. Оно им надо?

– Им не надо, а тебе, само собой, надо!

– Коннор, они тут не живут. Мы этих женщин знали всю жизнь. Для нас они не просто имена в файлах, в отличие от федералов. Но что самое главное, это не там, у них, по-прежнему ходит этот ублюдок, а среди нас.

– Вот! – ткнул в меня пальцем брат. – И я о том же! Он ходит, а ты все норовишь пойти за ним.

– Это моя работа.

– Да на хер! Уже нет, Перл!

– Всегда да.

– Балда! Ты на нем подорвешься, как…

Коннор словно поперхнулся, наверняка вспомнив о том своем ранении, прищурился гневно, глядя мне в глаза. А потом его лицо внезапно разгладилось, он шумно, но будто с облегчением выдохнул, кивнул каким-то своим мыслям и уже почти спокойно спросил:

– Значит, вот так, сестричка, да?

– Вот как?

– Ты слушать меня не собираешься и будешь продолжать, – не вопрос, утверждение.

Я промолчала. Отрицать будет ложью, подтверждать – ввязываться в новый виток спора, на который у меня нет сил.

– Угу, понятно. Думаешь, я не догадываюсь, на что тебя этот Майки-мудайки соседский подбивает? Еще как понимаю. Но только знаешь что? Хрен я это просто так оставлю!

– Конно..

– Да в жопу, Перл! Ты решила действовать по-своему, значит, и я право имею делать то же самое. – И он решительно развернулся, сшибая колесом один из моих кухонных табуретов, и покатил на выход.

– Ну и что это, блин, значит?

– Что надо, то и значит! – буркнул через плечо, съезжая с пандуса в темноту.

– Коннор, ты не имеешь права чинить препятствие работе офиса шерифа! – выскочила я следом на крыльцо, гадая, что задумал этот псих.

– Срать мне на твои правила, сестренка!

– Я тебя в участке запру на неделю, если будешь лезть! – пригрозила ему в спину.

– Ха! Да мама от вашего участка камня на камне не оставит. Ты сама нарвалась, мелкая!

И он укатил, оставляя меня злиться и уплетать в одиночестве самую вкусную еду в мире. Младенец Иисус, как же тяжело иметь ТАКОГО старшего брата!