Сделка с особым условием (СИ)

Глава 10

С удовольствием потянувшись и мечтая о плотном завтраке, я попыталась сесть и, когда это не получилось, удивленно распахнула глаза. Причина стала ясна тут же — поперек моей талии лежала тяжелая рука, а сверху бедер Иен забросил ногу. Его ладонь, которую он, вероятно, держал на моем лбу, лежала на моей подушке, а сам он спал в одежде и сверху одеяла. Я замерла, боясь пошевелиться, сердце почему-то забилось с утроенной скоростью. Наверное, последствия болезни. Рука альва лежала прямо возле моей щеки, и, не удержавшись, я вложила в нее свою ладонь- интересно, сейчас она такая же ледяная, как была вчера?

Ладонь была сухой и теплой, и, не мешкая, крепко схватила меня за руку. Взвизгнув, я шарахнулась в сторону, запуталась в одеяле и скатилась бы на пол, если бы Иен не подхватил меня.

Ситуация была весьма двусмысленной- он держал меня в объятиях, а я таращилась на него квадратными глазами. Наконец он полностью проснулся, одна его бровь взлетела вверх.

— Александрина? — Удивленно спросил он, как будто такую глупость мог сделать кто-то еще, кроме меня, — Любопытствуешь?

— Проверяю, не отяготила ли я свою совесть трупом эльфа зимнего двора, — отозвалась я и неловко выпуталась из одеял, пытаясь подняться.

Он хмыкнул и разжал руки, после чего я наконец смогла встать. К висящему на двери зеркалу я подходила не без внутреннего трепета- но страхи оказались напрасными. Все- таки вчера я хорошо выспалась, и отражение порадовало меня отсутствием кругов под глазами и ровным цветом лица. Причесавшись и переодевшись в удобное платье персикового цвета вместо мятого вчерашнего, в котором я нечаянно заснула, я оперлась на руку Иена и мы чинно прошествовали в вагон-ресторан, где я впервые за последние два дня смогла поесть, как цивилизованный человек, сидя на стуле и пользуясь всеми положенными приборами.

Горы уже остались позади, и красный, яркий и красивый, словно игрушечный, локомотив бодро тянул состав через ярко- зеленую долину. Далеко впереди проблескивало что-то синее- вероятно, морской залив, и настроение было настолько превосходным, что я насилу удерживалась от улыбки.

На завтрак предлагали континентальное меню, и я без стеснения попросила себе дополнительную порцию- не понимаю, как люди могут наесться одним круассаном. Мне на завтрак требовалось что-то посущественнее, вроде яичницы с сыром, и желательно сопроводить все это вафельками. Мне пожарили и яичницу, и вафли, и это привело меня в окончательно благодушное настроение.

Иен же невозмутимо уплетал бутерброды и поджаренные тосты с маслом.

— А что вы едите в Альхейме? — неожиданно для самой себя спросила я.

Иен секунду подумал и отозвался страшный тоном, которым в сказках говорит волк:

— Маленьких девочек, которые задают слишком много вопросов!

Я закатила глаза, и он все же ответил, посмеиваясь:

— Да все то же, что и вы. У нас же тоже растет пшеница и овощи, на лугах пасутся стада. У нас есть и хлеб, и сыр, а то, что не растет в нашем климате, всегда можно наколдовать.

— А принеси мне что-нибудь попробовать! — меня внезапно разобрало любопытство. Если я правильно поняла, для Иена перемещение между мирами не составляли ни малейших затруднений. Неужели он откажет мне в такой малости?

Однако альв неожиданно покачал головой.

— Для тебя наша еда губительна, — пояснил он в ответ на мой разочарованный вид. — Если человек попробует хоть каплю воды или крошку еды из волшебного мира, то забудет о своих родных и будет всю жизнь искать врата в наши земли. Лучше я наколдую что-нибудь интересное, — и по щелчку его пальцев на столе возникла тарелка с чем-то желтым и овальным, пахнущим сладостью и хвоей.

— Манго, — тоном конферансье, объявляющего выход артиста, представил Иен, — тропический фрукт, наколдован, поэтому есть его можно без вреда для фигуры и собственной памяти, в отличие от волшебной еды!

Пожав плечами, я нехотя попробовала кусочек, но он вдруг оказался таким вкусным, что я тут же потянулась за следующим. Иен проводил желтый, ароматный ломтик странным взглядом, задержавшись на моих губах, и я пододвинула тарелку к нему- тут же еще много, пусть тоже ест, если так хочется. Однако он почему-то отказался, и мы перешли к обсуждению книг- оказалось, что Иен уже успел дочитать "Гордость и предубеждение" и составил о ней своей собственное мнение. Книга показалась ему сносной, что меня жутко оскорбило, и я с жаром расписывала все ее плюсы, пока по его довольному виду не поняла, что он всего лишь подначивает меня и произведение ему на самом деле понравилось. Стал бы он иначе читать всю ночь напролет, пока не уснул прямо на моей кровати.

В самый разгар обсуждения, когда Иен с жаром доказывал мне, что мистер Дарси на самом деле не изменился и не избавился от гордости, а всего лишь притворился на время, чтобы заполучить Элизабет, потому что люди не меняются, а я оскорблено агитировала его поверить в то, что настоящая любовь способна поменять человека, приводя примеры из литературы, над ухом вдруг раздалось тонкое покашливание. Я удивленно подняла голову и увидела молодую особу в розовом платье, украшенном многочисленными оборочками. Официант, который привел ее, рассыпался в извинениях за то, что на всех пассажиров не хватает столиков, и хотя железнодорожная компания ценит покой пассажиров, но у него нет другого выхода, кроме как посадить пассажирку к нам, и как только, так сразу, а если не сразу, то уж он постарается и все в этом роде. Не успела я моргнуть и глазом, как девушку усадили рядом со мной.

Незнакомка потеребила жиденький рыжеватый локон и, искусно изображая скромницу, представилась:

— Люси Беллс, я еду к бабушке в Приатту, — и стрельнула взглядом в Иена.

Какая-то она подозрительная, — подумала я, с раздражением наблюдая, как Иен любезно расспрашивает попутчицу о ее путешествии и ее планах в Приатте. Впрочем, когда альв представил меня, как свою супругу, и Люси бросила на меня быстрый оценивающе- завистливый взгляд, я ощутила некое удовлетворение, за которое мне тут же стало стыдно. Я же не настоящая жена, и Иен вправе любезничать с кем угодно, даже с этой плохо воспитанной особой.

Люси меж тем посвятила нас во все подробности своей нехитрой биографии, посокрушалась, что в поезде нет пианино, потому что ее "так расхваливали в пансионате" и она сыграла бы нам дивную пьеску. Меж делом она успела проглотить тост с маслом и запить его чашкой чая.

— Боюсь, что нам нужно вернуться в купе, — мягко вставила я, едва в ее восторженной речи образовалась небольшая пауза, — мы давно поели, и, боюсь, занимаем места и не даем другим пассажирам позавтракать.

Иен тут же поднялся, и Люси подскочила следом.

— Ой, я тоже уже закончила с завтраком, пойду с вами, — произнесла она и захихикала совсем ни к месту.

С этими словами она двинулась по походу рядом с Иеном, а я поплелась позади них, потому что проход был недостаточно широк для нас троих, буравя спину Люси возмущенным взглядом. Как же она меня раздражает! Все мои угрызения совести оттого, что я отнеслась к ней предвзято, тут же улетучились.

Люси меж тем, не замолкая, болтала о том, как ей повезло, что она с нами познакомилась, и как тяжело путешествовать в одиночку. На этой фразе она подпустила в голос слезу и жалобно шмыгнула острым носиком. Ох бедняжка, наверное, исстрадалась, разгуливая по поездам с чужими мужьями!

Тут Иен как-то очень ловко приотстал и, дождавшись, когда я поравняюсь с ним, привычно перекинул мою кисть через свой локоть. Мое раздражение сразу же улеглось. Пройдя остаток пути до купе более приличествующим фальшивой семейной паре манером, мы попрощались с попутчицей и нырнули в свое купе.

— Какая милая девушка, — произнес Иен и почему-то бросил на меня испытывающий взгляд.

— Да, — равнодушно отозвалась я, делая вид, что ищу что-то в сумочке. Не хватало еще выдать свое раздражение и выставить себя некультурным человеком, предвзято относящимся к окружающим.

На лице альва тенью промелькнуло какое-то нечитаемое выражение, и он тут же перевел тему на сборы- до прибытия в город оставался какой-то час, и следовало поторопиться.

Вскоре за окном замелькали невысокие фермы, постепенно уплотнявшиеся в жилые кварталы и затем сменившиеся высокими шпилями и крышами особняков в центре города. Я восторженно наблюдала на мелькавшими улицами, заполненными прохожими, тенистыми парками и цветными крышами лавочек. Город походил на пряничный городок, который изготавливали в лучшей кондитерской Лангдена весь декабрь, чтобы на Рождество распродать по отдельным домикам- а вплоть до этого праздника от красовался в витрине, привлекая восхищенные взгляды ребятни. Настроение, подпорченное бедняжечкой Люси, тут же поднялось, и выходила на перрон я, еле сдерживая улыбку.

Иен подхватил меня за талию и аккуратно спустил на землю, хотя я вполне могла бы спуститься сама. За моей спиной тут же тенью возник силуэт в розовом платье с оборочками, и бедняжка Люси затопталась на месте, не в силах самостоятельно выбраться из вагона. Иен тут же предупредительно подал ей руку, помогая спуститься, что ее почему то слегка разочаровало. На этом нам с ней не удалось расстаться, потому что она сама решительно не могла ни найти грузчиков, ни собрать в одну кучу все свои чемоданы и нам пришлось помогать ей и отправлять ее вещи и ее саму в особняк к бабушке. Почему же старушка не послала слугу встретить любимую внучку?

К тому моменту, когда она исчезла в карете извозчика, я снова готова была закипеть- пока Иен бегал по перрону, руководяносильщиками и распоряжаясь насчет вещей попутчицы, сама она стояла рядом со мной и не переставая болтала. Речь ее лилась, как мед, наполненная восхищением городом, погодой, путешествием и всеми попутчиками (восторгаться Иеном напрямую ей не позволил некий налет воспитания). Затем Люси начала строить планы того, как мы будем славно дружить и пригласила себя саму к нам в гости- хорошо, что мы еще не знали, где остановимся, и я не смогла оставить ей наш адрес. Вырвав напоследок обещание, что мы непременно навестим ее у бабушки, которая захочет лично поблагодарить нас за заботу о внучке, Люси наконец укатила, помахав из окошка кареты белой ручкой.

— В гостиницу? — спросил Иен, подсаживая меня в открытое ландо. Когда лишние свидетели удалились, ему не было больше нужны скрываться, и, на минутку скрывшись в пустом переулке, он вернулся с каретой и кучером- на этот раз тощим, нервным малым с жидкой шевелюрой и тонким подвижным носом, напомнившем мне некоторую особу в розовом.

— Такса? — предположила я и в голос рассмеялась, услышав, что кучер- бывшая крыса. Иен бросил на меня недоумевающий взгляд, но я только махнула рукой.

Не знаю, откуда Иен узнал название местной хорошей гостиницы- не крыса же ему сообщила? — но через полчаса мы уже стояли в отделанном мрамором и позолотой вестибюле гостиницы "Империал Ист". Я за последние недели настолько привыкла жить в гостиницах, поездах и прочих местах, не являющихся домом, что уже успела наметанным взглядом определить, какая лестница ведет в ресторан и какая- в коридор с комнатами постояльцев. Всего несколько минут- и мистер и миссис Форксон получили ключи от смежных номеров и были со всем почтением переданы в руки портье, который проводил нас в комнаты в самом конце коридора второго этажа.

Моя комната была отделана в бежевых тонах, окна выходили на тихую улочку за гостиницей. Открыв окно, я вдохнула полной грудью. Ну улице никого не было, кроме толстого кота, разлегшегося прямо посреди мостовой. Сейчас нужно немного отдохнуть и привести себя в порядок после дороги, и можно будет прогуляться по кривым улочкам центра и пообедать в кафе. Мне уже не терпелось выйти и побродить по лавочкам, прочувствовать новый город и жизнь местных обывателей.

Для первой вылазки в город я выбрала зеленое платье в светлую полоску, казавшееся мне очень эффектным, и шляпку с легкой вуалью. Целый день носить в руках парасоль не хотелось, да и солнце было не таким ярким, поэтому я решила обойтись без него. Если что, Иен наколдует новый.

Легок на помине, Иен постучался в дверь и, распахнув ее, я увидела его высокую фигуру с безупречном темно-синем плаще и шляпе. Интересно, почему сам он, имея зеленые глаза, предпочитает синие цвета, а мой гардероб больше чем наполовину забил голубыми платьями под цвет глаз? Хотя, может, ему просто нравится синий. Спрашивать у него бесполезно- он никогда не говорит ничего прямо, а только бросает загадочные фразы в своей типичной манере.

— Иен, почему тебе так нравится синий? — все таки спросила я, когда мы выходили из здания гостиницы на оживленную улицу.

— Мои родовые цвета, синий и серебряный. В Альхейме вся моя одежда такого цвета, вот я и привык, — пожал тот плечами, и от удивления я чуть не остановилась — надо же, этот день нужно отметить в календаре как особо важный- Иен открыто ответил на вопрос!

Прогуливаясь по городу, мы не обсуждали ни планы на ближайшие дни, ни какие-то серьезные вещи- во первых, нас могли подслушать, а во-вторых, а такой суматохе и толчее нормально поговорить о чем-то не получится. Несмотря на толпу, город мне очень понравился — было видно, что здешние патроны поддерживают искусство. Повсюду были расклеены афиши с объявлениями о премьерах, операх, балетах и спектаклях; уличные музыканты и артисты попадались на каждом углу. Когда мы подходили к мосту, мое внимание привлек уличный художник, сидевший на складном стульчике. Он продавал готовые портреты и предлагал прохожим нарисовать их карандашный портрет прямо тут, за несколько минут. Отдельно были сложены уже вставленные в рамки портреты местных августейших особ — короля, королевы и наследника престола Ровены. Рядом были аккуратно разложены портреты оперных див, бывших сейчас на пике популярности, известных театральных прим и некоторых монарших особ из ближайших королевств.

Что-то привлекло мое внимание- я взяла в руки акварельный портрет бледной, болезненной девушки с синими глазами и медно-русыми волосами. Девушка надменно и безучастно смотрела в угол портрета, на ее голову была надета такая огромная корона, что, казалось, ее тонкая шея подломится под такой тяжестью, а руки до локтей были унизаны драгоценными браслетами. "принцесса Александрина"- прочитала я надпись в уголке и с отвращением отбросила рисунок от себя. Совсем не похоже на меня!

— О, эта работа очень пользуется популярностью, раскупают, как горячие пирожки! — обрадовано затараторил продавец. — Такая грустная история! Совсем молодая девушка, и уже тронулась умом от стыда за злодеяния своих родителей. А потом ее и вовсе похитили, и принц Фердинанд был так добр, что посулил награду тому, кто поможет вернуть ее домой. Хотя, может, ее замучили муки совести за преступления родственников и она просто сбежала, не в силах глядеть в глаза людям.

— За какие такие преступления? — процедила я сквозь зубы, конвульсивно сжимая пальцы и мечтая ощутить под ними горло Фердинанда.

— Ну так ее семья столько лет грабила и притесняла народ Эггериона, — охотно пояснил художник, — а когда принц Фердинанд-освободитель сверг королевскую семью и их преступления выплыли наружу, она и тронулась умом от стыда. Все это дурная кровь, я вас скажу! В приличной семье чокнутых не бывает. Теперь принц наведет в этой стране порядок. У меня и его портретики есть, вот! — художник подсунул мне стопку других портретов- с тщательно выписанным бравым красавчиком в орденах, совершенно не похожим на настоящего, плешивого и полноватого Фердинанда. — Ох, он так благороден, представляете, он не винил принцессу в преступлениях ее родителей и даже хотел на ней жениться! А она, неблагодарная, сошла с ума. Хорошо, что принц принял бразды правления и скоро станет королем- такой неуравновешенной девице нельзя доверить управление государством. Ну так что, возьмете портретик принца, мисс? Девушки его хорошо раскупают, — угодливо улыбнулся художник.

— Возьму все его портреты, — отрывисто произнесла я, — Иен!

Иен расплатился с художником, и я первая двинулась под мост, на берег реки, мрачно сжимая в руках стопку портретов. Мерзавец! Захватил власть, и теперь распускает подобные слухи! Да при моих родителях народ процветал, налоги снизили вдвое, по всей стране открывались школы и больницы. Ненавижу вас, принц Фердинанд, ненавижу!

Найдя укромное местечко, я от души потопталась на портретах и затем один за другим выбросила их в реку. Акварельные краски тут же поплыли, и красивое нарисованное лицо расплылось и исказилось, приобретая больше сходства с оригиналом. Догнавший меня Иен молча стоял позади.

— Все это ложь, — пояснила я, хотя он ничего не спрашивал.

— Я знаю, — спокойно отозвался альв.

— Ненавижу его, ненавижу! Как он смеет распространять такие мерзкие слухи о моей семье? И обо мне! Сам сначала хотел насильно на мне жениться, а теперь объявил меня чокнутой! — я топнула ногой, и, не в силах больше сдерживаться, отвернулась и прерывисто вздохнула, пытаясь не разрыдаться.

— Александрина, — Иен за плечи развернул меня к себе и взял за руку, — Мы выдворим его из твоей страны, и ты будешь сидеть на троне, чего бы это не стоило. Обещаю. Ты мне веришь?

Он смотрел на меня серьезно и без тени иронии, и я кивнула.

— Ты же не можешь врать, — сдавлено отозвалась я и слабо улыбнулась одним краешком губ.

Иен за руку потянул меня из-под моста, — поднимать настроение, как он сказал, — и я послушно пошла следом. Вслед нам донесся горестный вопль — наверное, художник увидел свои работы, плывущие по реке.

— Варвары! — надрывался он. — Совсем ничего не понимают в настоящем искусстве!

Я бросила за спину виноватый взгляд и ускорила шаг. Художник же не виноват, что принц распускает лживые слухи. Кстати, а где он их услышал?

— Иен, ты же читаешь газеты. Там было про все это написано? — спросила я.

Он помедлил, но все-таки отозвался.

— Да, было. Я не хотел тебя расстраивать, вот и не говорил.

Я вздохнула. Да, читать подобные сплетни про свою семью- удовольствие ниже среднего, но тем не менее, я должна быть в курсе того, какую он ведет игру. Поэтому нужно сжать зубы и прочитать все-все газеты за последние пару недель.

— Принц Фердинанд-враг, — задумчиво отозвалась я, — и я должна быть в курсе его действий. Если генерал перед сражением не изучает данные о расположении вражеского войска, потому что ему не хочется на них смотреть, сможет ли он победить?

— Хорошо, — кинул мой спутник. — Тогда давай найдем кафе, и я достану тебе все последние газеты. Изучай на здоровье, мой генерал, — он шутливо козырнул, и я хмыкнула.

Глава 11

Уже вечерело, и нам все равно следовало искать место для ужина. Найдя уютное небольшое кафе с зелеными абажурами и такими же бархатными диванчиками, мы разместились там. Ноги после целого дня ходьбы гудели, и есть мне сильно не хотелось- по крайней мере, нормальную еду. Вот на тарелку пирожных для поднятия боевого духа я бы сейчас согласилась, однако Иен, со своей любовью к правильному питанию, все таки заказал нам нормальный ужин, пригрозив, что если не буду нормально есть, то скоро стану похожей на бледную немочь с портрета.

За едой мы не говорили ни о чем неприятном. Вяло поковырявшись в тарелке, я отставила ее в сторону и попросила официанта- тощего и высокого, как жердь-принести мне все газеты, которые у них есть. Сто раз извинившись и согнувшись так, что он стал напоминать уже не жердь, а вопросительный знак, мужчина сообщил, что газет у них нет никаких, дабы посетители не портили аппетит плохими новостями, потому что в этих газетах ничего хорошего, пользительного для пищеварения, не напишут.

— Я схожу, — Иен, уже разделавшийся со своей порцией, промокнул губы салфеткой и поднялся. — По пути сюда видел газетную стойку, вернусь через пять минут. А ты пока доедай нормальную еду. Пока все не съешь, никаких пирожных! — он шутливо погрозил пальцем, и я недовольно фыркнула. Воспитатель нашелся!

С сомнением окинув взглядом зал, словно раздумывая, можно ли бросить меня на пять минут в этом заведении, он все таки решил, что за это время я не влипну в неприятности, и вышел быстрым шагом. Я откинулась на мягкую бархатную спинку и приготовилась ждать, когда возле стола прозвучали шаги, и Иен снова материализовался возле столика. Приложив палец к губам, он поставил тарелку, полную самых разных пирожных, передо мной, и так же молча исчез.

Проводив его удивленным взглядом- а как же все лекции о здоровом питании? — я пожала плечами и с удовольствием принялась за первое пирожное- песочную корзиночку с нежным, тающим кремом. Второе — хрупкое, хрустящее безе с тягучей сладкой начинкой- оказалось не хуже. В компании со сладостями время пролетело незаметно, и когда Иен спустя десять минут опустился на диванчик напротив, от груды пирожных осталось всего одно- просто не было уже места его доесть.

— Вижу, ты не теряла времени зря, — тонко улыбнулся он, кивая на опустевшую тарелку.

— А что мне, смотреть на них, что ли? — Удивилась я. — Получилось купить газеты?

— Да, конечно, я ведь… — внезапно он замер на полуслове и, схватив с тарелки последнее пирожное, поднес к лицу и окинул внимательным взглядом. — Ты это уже ела? — напряженно спросил он.

— Ну да, — осторожно отозвалась я. — Три штуки, больше не смогла.

— Я же говорил, не есть ничего, что я не принесу лично, — прошипел он, его лицо странно исказилось.

— Так ты же мне их и принес! — растерянно отозвалась я. — Я и съела. Ты ушел, потом вернулся и поставил тарелку на стол, разве не так?

— Нет, — медленно произнес он. — Я не возвращался и ничего не приносил.

Его изумрудные глаза расширились от ужаса. Я похолодела- так это был не он? А кто же тогда?

— Этот человек выглядел как ты и был одет как ты, — медленно произнесла я. — Что не так с этими пирожными?

— Пойдем, — он вдруг резко поднялся и подал мне руку. — Быстрее, пока не поздно.

Я послушно встала и тут же упала обратно на стул- ноги почему то не слушались.

— Там был яд? — спросила я и тут же ответила сама себе:- Там был яд!!

— Не стоит медлить, — С подхватил меня на руки и быстрым, но ровным шагом направился прочь из кафе и обратно в гостиницу. Официант проводил нас озадаченным взглядом, но мы оплатили ужин сразу после того, как заказали, так что останавливать нас причин не было. Встреченные прохожие бросали на нас умиленные взгляды, кто-то со знанием дела крякнул: "Эх, молодожены!"

Пока мы шли, на замкнутом лице альва не отражалось ни одной эмоции, от чего мне становилось все жутче и жутче. Хоть я и не чувствовала боли, но его реакция пугала сильнее собственных ощущений, и странная слабость все усиливалась.

— Что это за яд? — нервно спросила я, подняв взгляд на Иена. Руками я обвила его шею, так что сейчас смотреть ему в лицо было не совсем удобно, — мне был виден лишь край щеки и ухо. — Ты можешь достать противоядие?

— Дурманный вереск, — нехотя отозвался он. — Из собранного поблизости с ним меда делают дурманящие напитки, а сама пыльца дурманного вереска ядовита.

— А разве такой вереск существует? — удивилась я. — Никогда не слышала.

— В вашем мире — нет, — он подчеркнул "вашем".-Это яд из Альхейма.

— Яд из вашего мира? Откуда он здесь? — недоуменно переспросила я.

— По всей видимости, привезли оттуда. Значит, кто-то из Альхейма замешан. Тот, кто смог притвориться мной и принес тебе пирожные с особой начинкой. Он не говорил с тобой?

— Нет, — я медленно качнула головой, вспоминая. — Ни слова не сказал.

— Чужой облик принять просто, — пояснил Иен, — а вот голос подделать- сложнее. — Внезапно он выругался на незнакомом, певучем языке- наверное, язык альвов. Я, конечно, не поняла смысла, но по тону было понятно, что это ругательство.

— Иен, ты же обещал не врать мне, — дрожащим голосом спросила я, — скажи, я умру?

— Для нас пыльца дурманного вереска почти не опасна, а для людей это смертельный яд, — мрачно отозвался Иен, — И….-он помедлил, — противоядия нет.

Противоядия нет…противоядия нет….- набатом простучало в моей голове.

— Я..умру? — с трудом произнесла я, пытаясь осознать, как это — когда тебя больше нет. День сменит ночь, зима сменит осень, а я этого не увижу… Как такое возможно? Иен не мог лгать- и теперь я ожидала его ответа, как приговора.

Он скосил на меня взгляд и медленно покачал головой из стороны в сторону. Я облегченно выдохнула и без сил опустила голову на плечо мужчины, чувствуя под щекой шерстяную ткань плаща. Я не умру!

На улице меж тем резко похолодало, зубы сами собой застучали, а пальцы, обхватившие шею альва, задрожали.

— Энергия утекает, поэтому тебе и холодно — пояснил он, — сейчас вернемся в номер и найдем тебе одеяла.

Мы уже подошли ко входу в гостиницу- гуляя, мы сделали крюки и в итоге ужинали не слишком далеко, благодаря чему сейчас мы добрались до отеля так быстро. Иен, пинком отворив дверь гостиницы, зашел внутрь. Зазевавшийся швейцар, открыв рот, уставился на то, как альв пересекает холл со мной на руках, и, спохватившись в последний момент, забежал вперед, чтобы придержать дверь на лестницу. Спустя пару минут я уже была в своем номере, и Иен отрывистым тоном звал горничных.

— За. за. зачем? — от холода я уже тряслась не переставая и все норовила покрепче прижаться к широкой груди Иена, от которой шло приятное тепло.

— Пусть наберут горячую ванну, немного согреешься, — Пояснил он. — Не переживай, яд действует не так быстро, время до рассвета точно есть. Мы успеем, все будет хорошо.

Я больше не переживала так сильно- если Иен сказал, что есть шанс, то он меня обязательно спасет. Только, наверное, придется пить какое-нибудь мерзкое противоядие- варево из летучих мышей или даже пауков.

Я кинула взгляд на чернильно — синие сумерки за окном и лишь вздохнула.

— Я не хочу умирать, — еле слышно прошептала я, — это так… страшно. Иен ничего не ответил- только крепче сжал объятия.

Он был прав насчет ванны- опустившись с помощью двух горничных, потому что самая уже едва стояла на ногах, в горячую воду, я почувствовала, как дрожь понемногу стихает и блаженное тепло пропитывает каждую клеточку тела.

Иен удалился к себе, на ходу бросив горничным, что если они недосмотрят и я утону в ванне, то он утопит их там же, и поэтому сейчас они не решались отойти ни на секунду — подливали в воду пену с удушающим, роскошным запахом розового масла, терли руки и ноги и всячески проявляли внимание. А я повторяла про себя- все будет хорошо, все будет хорошо… Иен не способен врать- если он сказал, что все будет хорошо, то так и будет.

Тем не менее, все равно все внутренности холодило от ужаса. Ну, или это проявлялось действие яда. Когда за дверью раздались шаги, а потом- осторожный стук, я с облегчением выдохнула.

— Помогите госпоже выйти, — раздался приглушенный дверью голос, и горничные в четыре руки вытащили меня из успевшей слегка остыть воды и споро обтерли мягкой простыней. Спустя пару минут я уже открывала дверь ванной, облаченная в пристойную ночную рубашку до пят и шелковый белый халат.

Подхватив меня на руки, Иен разрешил горничным удалиться. Переглядываясь и пытаясь скрыть понимающую улыбку, девушки присели в книксене и ушли, прикрыв дверь.

— Напомни мне, под какими именами мы тут зарегистрировались, — обреченно спросила я. — Я могла бы и сама дойти, девушки бы помогли.

— Эти клуши по дороге пять раз бы еще уронили, — без малейшего проблеска раскаяния в голосе отозвался Иен и сгрузил меня на хрустнувшую свежим бельем постель. — зарегистрировались как мистер и миссис Форксон, все в рамках приличия. Твоя репутация не пострадает, а Вайолетт Форксон все равно ввиду того, что она- особа полностью вымышленная.

Я лишь вздохнула и не стала больше возражать, наблюдая, как Иен берет небольшой чемоданчик, похожий на докторский, и что-то оттуда вынимает. Перед глазами пронеслись видения острых, безжалостных медицинских скальпелей, зажимов и почему-то мясничьих ножей, и я обхватила себя руками за плечи.

— Будет больно? — произнесла я дрожащим голосом.

— Точно не могу сказать, но говоря, да, — С опустился на кровать рядом и ловко пересадил меня к себе на колени. От тонкой ткани его белой рубашки тонко пахло бергамотом и цитрусом- знакомый, успокаивающий запах. — Поэтому пей.

Перед глазами возникла чашка.

— Обезболивающее, — пояснил Иен. — заодно от него пропадет голос на несколько часов, а то на вопли сбежится полгорода.

— За что я тебя ценю, Иен, это за умение успокоить и поддержать, — саркастично отозвалась я и, двумя руками придерживая кружку, выпила до дна и только потом принюхалась.

— Это что, вино? — я подозрительно посмотрела на альва.

— С добавками, — согласился тот. — Используется в нашей медицине. А теперь считай до дести.

— Один, два, три..- послушно начала я. На "восемь" голос сел до шепота, а "десять" я произнести уже не смогла.

Иен ссадил меня обратно на кровать и пошел к креслу, на котором стоял его "медицинский" чемоданчик, однако вместо того, чтобы достать из него что-то ужасное, сбросил пиджак и повесил на спинку кресла. Следом он принялся за запонки и пуговицы рубашки, и вскоре она, белоснежная и аккуратно сложенная, упала сверху пиджака. Я наблюдала за ним расширившимися глазами, еще не совсем понимая, к чему он клонит.

— Единственный способ убрать последствия применения полуночного вереска- это поделиться энергией. — Спокойно произнес он, направляясь ко мне, словно и не разгуливал по моему номеру в полуголом виде. Его бледная кожа загадочно светилась в полумраке комнаты, и под ней перекатывались гладкие мышцы. — Тогда аура сама залатает дыры, через которые утекает энергия. Только вот способ поделиться будет немного… необычным. Вернее, обычным для настоящих супругов, но необычным для фиктивных. Некоторые особо щепетильные особы предпочли бы смерть, так что пришлось перестраховаться и временно избавить тебя от необходимости разговаривать и раздавать приказы.

Я наконец-то все поняла и отползла на дальний край кровати, а потом со всей силы метнула в него подушку. Пусть только попробует приблизиться, я ему все глаза выцарапаю! Ловко увернувшись, Иен в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и потянул на себя край одеяла, которым я заслонилась, как щитом.

— Побьешь меня завтра, когда будет больше сил, — негромко произнес Иен, — а сегодня я не дам тебе умереть. — с этими словами он мягко опрокинул меня в ворох хрустящих одеял.

Его пальцы легко пробежались по моим рукам от предплечий до ладони, вызывая толпы мурашек, пальцы сплелись с моими и он навис надо мной, прижимая запястья к постели по обеим сторонам от моего лица. Я испуганно зажмурилась и тут же распахнула глаза, чтобы удостовериться, что это он, а не принц Фредерик из моих кошмаров. Нет, не он- это лицо Иена, с четкими и мужественными чертами, его глаза серьезно смотрят на меня, слегка светясь в темноте, его руки сжимают мои пальцы. Иен осыпал мое лицо и шею тысячей невесомых, словно лунный свет, поцелуев и наконец коснулся губ. Меня окутал легких аромат бергамота, и я закрыла глаза.

Поцелуй углубился и стал зовущим, увлекающим, отчего у меня перехватило дыхание, а сердце забилось в груди, как птица в клетке. Иен одной рукой прижал меня к себе за талию. Казалось, что я могу почувствовать кожей биение его сердца, как человек, распластавшийся по земной тверди, чувствует землетрясение. Я бездумно провела свободной рукой по гладкому предплечью и сверху вниз по спине, под которой бугрились мышцы. На мгновение отстранившись, Иен обвел пальцем контур моих губ и спустился вниз по шее, оставляя важную дорожку от поцелуев. Из головы наконец вылетели все лишние мысли, оставив звенящую пустоту.

Глава 12

На следующее утро я сначала проснулась, а потом осмелилась осторожно, по одному открыть глаза, готовая тут же зажмурится и притвориться дохлым сусликом, если окажется, что я не одна. Однако рядом никого не было, и я, облегченно вдохнув, медленно встала с кровати.

Слабость все еще не прошла полностью, но я хотя бы могла стоять и уже не чувствовала, что из меня каждую секунду утекает жизненная сила, словно воздух из пробитого воздушного шарика.

Пошатываясь, я сначала распахнула шторы, из-за которых в комнату пробились нежные лучи утреннего солнца, а потом подошла к зеркалу. Из него на меня смотрела все та же я, что странно, потому что мне казалось, что я должна была необратимо измениться после того, что случилось- но это была всего лишь прежняя я.

Отойдя от зеркала, я подошла к стене, тщательно побилась об нее головой и после этого упала обратно на кровать, где зарылась с головой в одеяла. Вчера я практически не ощутила чувства неловкости- в голове был легкий туман от вина, и едва я попыталась оттолкнуть Иена, он прошептал мне на ухо: " Тсс, это же я". Это я и повторяла, чтобы не убежать и не спрятаться в самый дальний шкаф, как в далеком детстве: это же он, человек, который столько раз спасал меня, это же он, человек, которому я могу верить, это же он, человек, который понимает меня лучше, чем я сама.

Однако сегодня все чувство неловкости, которого я почти не ощутила вчера, возвратилось и накинулось на меня с утроенной силой. Боже мой, теперь Иен точно подумает, что я падшая женщина! Приличная девушка на моем месте предпочла бы смерть, чем грехопадение- в том, как правильно назвать связь без брака, я после многих десятков уроков богословия и этикета была уверена.

Глубоко вдохнув, я ощутила знакомый запах- бергамот и лимон, и спрыгнула с кровати, как укушенная. Им пропиталась вся постель. Я подозрительно понюхала свою руку- мне казалось, что и на мне его запах, точно он поставил на мне свой знак, забрался мне глубоко под кожу и тек сейчас в венах, неотделимый от крови.

Глупости… Нужно побыстрее забыть про все и вести себя, как ни в чем ни бывало. Иначе я не справлюсь- если Иен упомянет о том, что произошло, или будет вести себя как-то по другому, я просто умру со стыда.

И в то же время, глубоко в душе одновременно со страхом, что он будет вести себя по-другому, теплилось и желание, чтобы он повел себя именно так. Нет, глупости, глупости, зачем бы мне этого желать- это только все усложнит! Я должна думать в первую очередь о том, чтобы вернуть себе трон. Все равно я должна буду выйти замуж на благо страны, — нелогично подумала я, хотя никто и не звал меня пока замуж.

Приняв ванну и одевшись в свое самое строгое и закрытое платье, я села за стол и принялась за принесенный горничной завтрак и свежую газету. Горничная, как обычно, накрыла на двоих, и через пару секунд раздался легкий стук во внутреннюю дверь, ведущую в смежный номер. Она была не заперта, и Иен мог бы войти, предупредив о себе стуком, но сегодня он ждал, когда я впущу его. Вздрогнув, я отложила газету и пошла к двери. Веди себя, как обычно, веди себя, как обычно, — твердила я, как молитву, и, открыв дверь и увидев лицо Иена, тут же молниеносно ее захлопнула. В памяти всплыло его лицо, нависшее надо мной и четко выделяющееся на фоне окружающего мрака, прерывистое дыхание, стекающая по виску жемчужная капелька пота… Со всей силы стукнув себя по лбу, чтобы выбить ненужные мысли, я рывком распахнула дверь и буднично произнесла:

— Доброе утро!

— Доброе, — осторожно отозвался Иен и бочком протиснулся в комнату. Я прошла на свое место и сделала вид, что ужасно увлечена своей газетой и завтраком, хотя кусок в горло не лез.

На стол легла плоская квадратная коробка безо всяких ленточек и прочих украшательств. Я подняла на альва удивленный взгляд.

— Револьвер, — пояснил Иен и открыл крышку. Внутри был блестящий пистолет с круглой штучкой для пуль — кажется, называется барабан- и длинным дулом. Я согнулась в припадке истерического смеха- а ты что думала, что там кольца? Всем нормальным девушкам после подобного подарили бы или кольцо, или хотя бы цветочек- а мне перепал револьвер! Вот умора!!

— Спасибо, — посерьезнев, я смахнула с уголка глаза слезу, — а зачем он мне?

Поверх револьвера лег браслет, словно собранный из тысяч крупных снежинок, каждая из них переливалась и отбрасывала радужные блики.

— Это-артефакт из вечного льда, который добывают в Прозрачной долине. — пояснил Иен. — я настроил его так, что если к тебе приблизится другой альв, кроме меня, он сожмется и ты это почувствуешь. Если еще раз увидишь меня, но браслет при этом сожмется, то стреляй без лишних вопросов, — отозвался Иен, во время моей короткой истерики успевший налить себе чашечку чая и пододвинуть тарелку с яичницей. — Когда поблизости бродит альв, способный менять обличия, то лучше принять меры предосторожности.

— Это его остановит? — полюбопытствовала я, — ты же говорил, что железо вам не опасно? Тебя самого пуля в упор всего лишь ненадолго задержала.

— Ну это же я, — без тени самодовольства покачал головой Иен, — скажем, у меня есть некоторый особенности, и поэтому я не так сильно боюсь железа. Любого другого альва пуля прекрасно остановит.

Я вздохнула- секреты вокруг Иена только множились без единой возможности их разгадать. Так я могу и умереть от любопытства, не дождавшись, пока до меня доберется альв- убийца.

— Жаль, что он и действует исподтишка и прячется в тени, как трус, — с сожалением добавил альв, — может, узнал меня и опасается, а может, просто не хочет связываться со кем-то из своих.

— Зачем это ему? — спросила я, не надеясь на ответ.

— Мы не вмешиваемся в дела людей. Кроме тех случаев, когда..

— Но ты же вмешиваешься?

— Кроме тех случаев, когда заключаем сделку и выполняем ее условия, — закончил Иен, и я широко распахнула глаза.

— Ты имеешь ввиду, что кто-то заключил сделку и попросил альва убить меня?

— Боюсь, что это может оказаться правдой, — подтвердил Иен, и я совсем приуныла. Час от часу не легче!

— Может, это он пытался убить меня на корабле? — вспомнила я.

— Подожди, — Иен нахмурился, — помнишь, ты говорила, что от него пахло полынью? Мы еще искали тех, у кого подобные духи?

Я осторожно кивнула. Конечно, то, как я перенюхала весь первый класс парохода, я никогда не забуду.

— Это не парфюм, а его естественный запах, — Иен стукнул себя по лбу. — Как же я раньше не догадался! У всех альвов есть свой собственный индивидуальный запах, присущий только одному альву- как правило, смесь древесных, травяных и цветочных ароматов.

Бергамот и лимон, — всплыло у меня в голове. Вот оно что- Иен не поклонник этих запахов и не обливается с утра парфюмом, это просто его личная особенность!

Мысль о бергамоте и лимоне снова пробудила в голове ненужные воспоминания, и я быстрее уткнулась в газету, чтобы не покраснеть. Сделав вид, что углублена в чтение, сначала я просто пробегала строчки глазами, ничего не видя, а потом они начали складываться в имеющие смысл фразы и предложения. Гаденыш Фердинанд снова прошелся по моей семье- на третьей странице красовалась статья "Преступления против народа Эггериона", перечисляющая особняки, кареты и драгоценности, которые закупала моя семья десятками, сотнями и тоннами, и сравнение с нищенской жизнью, которую вел простой люд. Ложь! Я же помнила, как мы жили — мама занималась благотворительностью, и всю жизнь мы жили в двух местах, дворце и загородном особняке, не покупая никаких новых имений. Тщательно изорвав газетный лист на мелкие клочки и потоптавшись по ним, я перевела взгляд на альва.

— Нам нужно найти способ встретиться с Альбертом и расспросить его о железных людях, — со вздохом произнесла я. — Я должна сделать все, что могу и не могу и выдворить Фердинанда из страны.

— Тогда делаем то, что получается у нас лучше всего, — с легкой улыбкой произнес Иен, и я снова чудовищным усилием воли удержалась от того, чтобы не покраснеть, как помидор, — собираемся на бал!

— Чтобы поговорить с Альбертом? — догадалась я. — но ведь в прошлый раз нам нужно было пойти на маскарад, потому что у дома бывшего жениха меня могли ждать. А сейчас все по другому- никто не знает, зачем мы здесь и с кем будем встречаться. Поэтому мы можем просто нанести ему визит-главное, убедиться, что за нами не следят.

Тут я почувствовала, что внутри словно образовалась Антарктида.

— ОНИ знают, где мы живем, — одними губами прошептала я, особо выделив слово "они".- если они не совсем тугоумные, то вчера они проследили за нами от кафе. Стоит нам показаться из дверей гостиницы- и они увидят, что я не умерла, и предпримут новую попытку.

Тут мне снова поплохело- я представила, что убийца проследил за нами вечером, тайком проскользнул по лестнице на второй этаж и бродил всю ночь по коридору, выжидая удобный момент. Как наяву, я увидела косую тень, падающую на ковровое покрытие коридора, легкий скрип половиц от осторожных шагов и блеск луны на длинном лезвии ножа. Брр!

— Не переживай, я поставил барьер от волшебного народа, — утешил Иен, правильно истолковав то, как я вздрогнула. — Никто не мог проникнуть в гостиницу. Однако ты права- нам следует замаскироваться так, чтобы нас не узнали, и сегодня же переселиться в другое место.

— А ты сможешь узнать альва в толпе людей? — спросила я, хотя уже догадывалась о том, каким будет ответ- если бы все было так просто, Иен давно бы разглядел преступника- хотя бы среди пассажиров парохода. Там у нас было достаточно времени, чтобы приглядеться друг к другу.

— Только если он будет ворожить, — ожидаемо ответил Иен, и я вздохнула. Пока что неуловимый охотник за моей головой предпочитал действовать человеческими способами- ядом и снотворным- а не магическими, что делало попытки обнаружить его на порядок сложнее.

— Зато мы можем быть почти уверенны, что он не станет стрелять, — обнадежил меня Иен. — Он не сможет прикоснуться к железу, не ожегшись — то есть, не сможет ни зарядить пистолет, ни удержать его в руках. Поэтому он и пробовал подсыпать тебе дурманный вереск — его он хотя бы может взять в руки. К тому же, альвы не любят некрасивое- а смерть от пули некрасива. Вокруг кровь, лицо жертвы искажается гримасой боли. С дурманным вереском другое дело- смерть от него похожа на сон, в который проваливаешься и не можешь проснуться.

— Хватит, — слабо прошептала я и откинулась на спинку кресла. Перед глазами все плыло, в ушах звенело так, словно вредные мальчишки-пажи продудели мне дудкой прямо в ухо. Описываемые в красках картины моей возможной гибели меня совсем не воодушевили, пусть я даже ее и избежала.

Иен молча взял меня за руку и слегка сжал пальцы. Вздохнув, я слабо ответила на рукопожатие.

Спустя час из задних дверей гостиницы показались молоденькая горничная и приказчик. Брюнетка-горничная почти бежала, и ее кудряшки упруго подпрыгивали в такт шагам, а блондин-приказчик, высокий малый с изумрудными кошачьими глазами, плавно шагал рядом, изредка окидывая окрестности цепким взглядом.

Пока мы выходили из заднего дворика и шли через подворотню к другой подворотне, более узкой и унылой, нам не попалось ни единой души. После себя в гостиничных номерах мы не оставили ничего- Иен просто сделал неуловимый жест руками и все наши вещи испарились, как капли росы в жаркий день. Представляю, как удивятся работники гостиницы, когда выяснится, что постояльцы испарились вместе с немаленьким багажом, а мимо портье в вестибюле никто не проходил. Впрочем, так как мы заранее оплатили проживание, их эта загадка только заинтригует, но не обеспокоит.

Изрядно поплутав по закоулкам и удостоверившись, что за нами нет погони, мы нашли безлюдный скверик, чтобы немного перевести дух.

— Нельзя исключать возможность, что возле особняка Альфреда нас будут поджидать, — предупредил Иен, — Несложно догадаться, с какой целью мы прибыли в город, где живет человек, предположительно создающий собственную армию. Поэтому поедем к его поместью не по главной дороге, а через лес, чтобы избежать ненужных встреч.

— Осталось угадать, кто нас будет ждать- люди Фердинанда или убийцы. — отрешенно отозвалась я. Мне все казалось, что против нас действуют два разных человека- один пытается меня захватить и жениться, а второму я нужна только в качестве трупа. Иначе Фердинанд посулил бы Рихтеру деньги за то, чтобы тот прикончил меня, а не за то, чтобы он вернул меня обратно.

Иен вызвал Инея, и умный конь спокойно стоял и ждал, пока мы переменили облик и забрались на него. Я осталось брюнеткой, а Иен блондином, только вот сейчас я оказалась в мужской большеватой куртке и коротковатых штанцах. Иен нахлобучил мне на голову кепку, удачно скрывшую закрученные в пучок длинные волосы, пол-лица пришлось закрыть длинной прядкой. Сам он предстал передо мной небогатым торговцем- в добротной шерстяной куртке, слегка потертой на локтях, и мятой коричневой шляпе. Торговец и подмастерье на одном коне привлекут меньше внимания, чем хорошо одетые господа, которым больше пристало бы путешествовать каждый на своей лошади, либо горничная и приказчик, которым не хватило бы денег и на одну ногу такого белоснежного красавца, как Иней. Глядишь, прохожие могли бы и констебля кликнуть- на всякий случай, вдруг конь краденый?

Тихая команда- и конь побежал мелкой тряской рысью, чтобы перейти на галоп, едва мы миновали городские стены. Не знаю, как Иен знал, где живет Альфред, но он уверенно направлял коня сначала прямо, по широкой дороге, а потом свернул на наезженную колею, идущую через лес. Если бы я могла определять стороны света, то я сказала бы — он поехал на восток, а потом на юг, или какие там были правильные стороны; но этого я совершенно не умела, да такое умение и не нужно женщине. Для чего оно нам, всю жизнь запертым в четырех стенах- схемы вышивки подругам объяснять?

Лес уже потерял большую часть своего одеяния, и через голые ветки можно было разглядеть и услышать что-то на расстоянии полета стрелы. Иней мягко ступал по ковру желтой листвы, и под его неподкованными копытами не хрустнула ни одна ветка. В лесу царила тишина- ни пения птиц, ни шелеста листьев, ни дуновения ветра- и почему то мне стало не по себе. Казалось, лес хочет схватить нас, тянет к нам голые черные пальцы, смотрит на нас пустыми дуплами глаз.

— Не нравится мне тут, — подтвердил Иен. — я итак лес не люблю А этот какой то особенно жуткий.

Я обернулась к нему- на правильном, волевом лице выражение озабоченности, темные, словно подведенные углем брови нахмурены, отчего переносицу прорезала тонкая морщинка.

Едва он замолчал, откуда-то спереди и сбоку донесся резкий треск ветки. Мы вздрогнули, а Иней вдруг встал, как вкопанный, и замотал головой, отказываясь идти дальше.

Иен перехватил воздух рукой, и тот тут же засеребрился, потек, принимая форму меча в ножнах. Легкий звон, кажущийся оглушительно громким в гробовой тишине, — и меч вынут из ножен, солнечные зайчики отражаются от его гладкой поверхности. Я уже раскрыла рот, чтобы спросить, что случилось- все же спокойно, как одновременно произошли сразу несколько вещей: спереди на дорожку упала плотная сетка- как раз там, где бы находились мы, если бы Иней не заартачился, бурые кочки спереди и по бокам подскочили, сбросив сухие листья и маскировочные накидки, и на нас понеслись люди в доспехах. Они бежали молча, от чего было еще страшнее, лишь лязгали детали доспеха и топали тяжелые ноги.

Иен развернул коня и под истошное ржание пустил его в галоп. Иней, не будь дурак, и сам смекнул, что ничего хорошего от такого приема ждать не стоит, и улепетывал со всех ног. Пасс рукой, рубящее движение вбок- и один из нападавших, спрятавшийся позади нас, улетел в кусты, отброшенный ледяным вихрем, а другой упал, получив удар поперек груди. Я вцепилась в конскую гриву и расширившимися глазами смотрела на дорогу, боясь издать хоть звук и отвлечь Иена.

К счастью, со скоростью волшебного коня никакие разбойники, тем более отяжеленные доспехами, не могли нас догнать, и вскоре мы выехали на главную дорогу, где альв придержал коня и пустил его шагом, успокаивая и похлопывая по шее.

Я со вздохом разжала сведенные судорогой пальцы. Сердце колотилось, как сумасшедшее, кровь барабанным боем шумела в ушах.

— Похоже, нам тут не рады, — светски произнес Иен, вынимая у меня из волос сухую ветку. Шапка упала где-то в лесу, и Иену пришлось спешно делать новую, чтобы мне было чем закрыть волосы.

— Да, — глубокомысленно отозвалась я дрожащим голосом. Действительно, теплым приемом это не назовешь. — Они ждали нас? Неужели Фердинанд такой догадливый и знал, что мы сюда приедем? Вот и отправил стражников на перехват.

— Может быть, — Иен философски пожал плечами, — Или же у Альфреда такая своеобразная манера встречать посетителей.

Все это топтание на месте, когда нельзя было даже приехать к нужному человеку и спокойно с ним поговорить, начинало действовать мне на нервы.

— Предлагаю спросить у него лично, — свирепо произнесла я. — Не может ли он вечно сидеть в своем поместье, как крот в норе? Едем к маркизе Грильбо!

— К кому? — удивился мой спутник.

— Моя троюродная тетя, — отозвалась я, — вреднейшая старушенция, зато знает всех, все о обо всем, и вхожа во все дома. Если она не устроит нам встречу с Альфредом- то я съем свою шляпу!

Первый же встречный в городе охотно объяснил нам, как пройти к особняку маркизы Грильбо, и покосился на нас с неким ужасом и жалостью- вероятно, о характере тетушки по всему городу ходили толки.

Для визита в городской особняк маркизы нам пришлось спрятаться в подворотне и выйти спустя несколько минут уже в более приличном виде- я была в темно- синем дневном платье, Иен- в строгом костюме-тройке, Иней же недовольно тянул элегантное ландо с откинутым верхом. До сего момента Иен не унижал его подобными заданиями и нас возили заколдованные в коней крысы, собаки, кошки — то есть любое зверье, что попадется под руку. Теперь же не было ни времени, ни желания отлавливать по подворотням крыс, и снежному коню пришлось поступиться своей гордостью и впрячься в экипаж.

К воротам особняка мы подъезжали не без внутреннего трепета- после утренних событий мне казалось, что и тут на нас кто-то набросится- но особняк встретил нас безмятежным спокойствием и вышколенной прислугой. Лакей в аккуратнейшей форме открыл дверь кареты и помог мне спуститься, после чего передал нас с рук на руки дворецкому, зажимавшему глазом блестящий монокль и ступавшему с достоинством эрла.

Препроводив нас в обставленную модной в этом сезоне мебелью с узором из королевских лилий, дворецкий удалился, сжимая в обтянутых белыми перчатками руках визитную карточку. Я невольно вздохнула- как же я соскучилась по привычной обстановке после всех этих шатаний по кораблям и гостиницам! Когда мне не позволяли путешествовать, дальние странствия- это было все, о чем я могла думать, но после месяца скитаний в голову начала закрадываться мысль, что путешествия неплохо бы чередовать с пребыванием дома.

Если честно, я немного переживала, что старая дама решит не связываться с опальной принцессой и просто не примет нас. Кому нужны чужие проблемы? Вся надежда была на ее любопытство: может, ей настолько захочется узнать, что со мной случилось и что мне от нее нужно, что она все таки соизволит спуститься?

Однако через несколько минут за дверью раздалась уверенная, неторопливая поступь, и маркиза Грильбо зашла в комнату. Она была высокой костлявой женщиной, разменявший уже седьмой десяток и по этому поводу решившей пренебрегать всем условностями и носить бриллианты утром, а кофе пить вечером. Хоть тетушка и была уже в почтенном возрасте, но никто бы не осмелился называть ее "старушкой"- именно благодаря ее командирским манерам и острому языку. Всем другим цветам гардероба она предпочитала черный, оттеняя его крупными драгоценностями всех цветов. Подойдя поближе, она раскинула руки и заключила меня в цепкие объятия, и у меня отлегло от сердца: если она так радушно меня встретила, то точно поможет. Да от нее и не нужно многого- пусть только скажет, на какие приемы ходит Альфред, и познакомит с местными сливками общества.

— Тетушка, как вы поживаете? — вежливо осведомилась я, и дама, отстранившись, оглядела меня с ног до головы. Строго говоря, она была мне никакая не тетушка, а являлась двоюродной тетушкой моей матери. Просчитать степень нашего родства я даже не пыталась, и для простоты звала ее "тетушкой". Более дальнее родство можно было бы и вовсе не брать в расчет и обращаться к человеку по имени, как к любому знакомому.

— Александрина, как ты выросла! — громовому голосу маркизы посоветовал бы самый бравый генерал. — Что с тобой стало, бедняжка, исхудала, побледнела! Этот гадкий мальчишка Фердинанд плохо с тобой обращался?

Как я уже говорила, тетушка была знакома со всеми, все про всех знала и благодаря своему богатству и положению в обществе была вхожа в любые круги. С матерью Фердинанда она близко познакомилась во время своего пребывания во Франкии и могла с полным правом отзываться о нем как о "мальчишке"- за глаза, конечно.

Тетушка подвела меня к дивану и только тут обратила внимание на Иена, спокойно стоявшего возле окна.

— Тетушка Дороти, это Иен, — помедлив лишь секунду, представила я. Мы же совсем не обсудили то, кем его представлять! — Мой секретарь и телохранитель.

— Телохранитель? — с годами тетушка растеряла часть резвости, но ум, по прежнему острый, выцепил из моей речи самое главное. — Зачем тебе вдруг понадобился телохранитель?

— Ну… на меня пару раз покушались, но все обошлось, — я не стала рассказывать всех подробностей.

— Ах, расскажи мне немедленно все, что с тобой произошло! — патетически вскрикнула маркиза, опускаясь в кресло. Да, как акула чует свежую кровь, там и тетушка Дороти чует свежие сплетни.

Пришлось вкратце рассказать ей о моих приключениях- часть я не стала упоминать, а часть сгладила, но она все равно то и дело охала и хваталась за сердце. А почему бы и нет, — мстительно подумала я и сгустила краски в своем рассказе, — не одному же Фердинанду распускать слухи?

Пока я жаловалась старой даме на Фердинанда, Иен все так же стоял у окна с нечитаемым выражением на лице, однако, когда я в красках начала расписывать, как он вытащил меня из моря, на его лице появились отголоски эмоций.

— Не может быть! — вскрикнула маркиза. — ты что же, тонула не в костюме для купания, а в совершенно неподобающем виде? Какой позор!

Я мысленно дала себе подзатыльник. Как я могла забыть, что тетю пуще всего заботил соблюдение приличий!

— Нет, тетя, в платье, — успокоила я ее. Пусть это неправда, зато она не будет так переживать.

С облегчением выдохнув, тетя набросилась с вопросами на Иена, который с честью выдержал экзамен и нигде не прокололся, и наконец оставила нас в покое.

— Бедная девочка, как это все ужасно! — вторила она, с остервенеем звоня в колокольчик, чтобы нам принесли чай. — Как же ты теперь будешь жить, одна, без родителей? Ты должна переехать ко мне, молодой девушке жить одной совершенно неприлично!

Я все-таки смогла вежливо, но твердо настоять на том, что не буду жить у нее- за мной охотились неведомые убийцы, и подвергать опасности жизнь других людей мне не хотелось. Пришлось соврать, что мы уже сняли особняк и обязательно позовем маркизу в гости, как только обживемся, и что со мной будет проживать компаньонка.

— Что за особняк? — не унималась тетушка, и я неопределенно махнула рукой:

— Ну такой, с колоннами, с окнами… я еще не запомнила адрес, Иен?

— Франкийская набережная, 17 А, — подсказал он, и я кивнула.

— Тетушка Дороти, а вы знакомы с Альфредом Ниссаусским? — напрямую спросила я, когда горничная фартуке, накрахмаленном до такой степени, что он стоял колом, принесла и разлила чай. — У меня к нему дело.

— Правильно, молодой девушке нужно думать о замужестве, — не так поняла меня маркиза, — но вот этот Альфред- особа совершенно ненадежная. То и дело шастает в оперу, а кроме оперы, ни в каком приличном обществе не бывает! Даже в церковь по воскресеньям не ходит, представляешь? Говорят, он творит что-то непотребное в своем поместье- кто бы к нему не поехал, всех хватают его стражники и выдворяют с позором.

Так вот кто нас сегодня утром ждал! Никакие не люди Фердинанда, а стража Альфреда!

— Опера, — мечтательно произнесла я и пнула Иена под столом. — За эти месяцы скитаний я и забыла, что такое — хорошая музыка! Нам непременно нужно поехать на ближайший спектакль, тетушка, вы же составите мне компанию?

— Конечно, это мой долг- ввести тебя в хорошее общество, — подтвердила маркиза, и я снова украдкой выдохнула. С ее помощью мне будет намного проще найти Альфреда, будь он хоть сто раз нелюдимым затворником.

— Тебе нужно найти хорошего мужа, и в этом деле ты можешь довериться мне! Я переженила всех своих племянниц, и они все так счастливы! Мужья, правда, немного стары и некрасивы, но зато какое у них теперь хорошее положение в обществе! — тетушка Дороти так оживилась, что на ее сморщенном, словно печеное яблоко, лице проступил яркий румянец. Мне вдруг стало ее жалко- у нее ведь не было дочерей, и ей не о кем было заботиться. Тяжело в старости оказаться одной, как она.

Я вежливо поблагодарила маркизу за заботу и, поговорив еще несколько минут для приличия, поднялась — нам пора было удалиться, чтобы подготовится к вечеру.

Однако она настойчиво пригласила нас погостить у нее хотя бы сегодня и вечером поехать в оперу вместе, где у нее заказана ложа на весь сезон- хоть она и не любила оперу, но не желала упускать случая выйти в общество. Пожав плечами, я согласилась- наверное, так действительно удобнее. А после оперы мы все-таки уедем, чтобы вечером не подвергать маркизу и ее слуг опасности. До вечера было еще несколько часов, и мы разошлись по гостевым комнатам передохнуть.

Ради соблюдения приличий, маркиза поселила нас с Иеном в самых удаленных друг от друга комнатах, но все равно проводила нас подозрительным взглядом, когда мы разошлись по разным лестницам. Наверное, если бы одна из ее гостевых комнат находилась в Арктике, а вторая- в Антарктиде, она все равно бы сочла такое расстояние едва приемлемым с точки зрения морали. Ничего не поделаешь- покойный маркиз с первого года их брака крутил романы напропалую, заглаживая свою вину перед женой подаренными драгоценностями, и тетушка Дороти с тех пор обзавелась подозрительным отношением ко всем мужчинам и внушительной коллекцией ювелирных изделий.

Не могу сказать, понравились ли свободолюбивому альву такие ограничения, но вслух он ничего не сказал. Через полчаса, когда дверь моих покоев приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнул огромный черный кот с ярко-зелеными глазами, светящимися, словно фонари, мне стало понятно, почему- да потому что чихать он хотел на все ограничения.

— Мррр, — промурлыкал кот и я, присев на корточки, не удержалась от того, чтобы почесать его за ушком. Люблю кошек, ничего не могу с этим поделать!

— Превращайся уже, — шепнула я и отошла. Кот вспрыгнул на кресло, его силуэт расплылся- и через мгновение на его месте сидел невозмутимый Иен. Волосы у него были взлохмачены, словно кто-то запустил в них пятерню и с нажимом провел от лба до затылка.

— В таком виде гладить меня не будешь? — провокационно спросил он и улыбнулся.

— Неа, — безаппеляционно отозвалась я и села в другое кресло. — Оближи лапу и пригладь, как все коты делают.

Иен лишь фыркнул- и в самом деле как-то по кошачьи- и обернулся к ширме, на которой висело принесенное мне горничной платье- которое соответствовало представлениями маркизы о приличиях. Было оно черным-черно, длинные рукава и высокое горло были призваны скрыть от нескромных глаз каждый сантиметр тела. Какого жениха можно было привлечь этим балахоном, было непонятно- наверное, только слепого.

— Переделать все? — Иен критически осмотрел сие творение портновского искусства, и я кивнула.

— Легче сделать заново, — решил альв, и на ширме появилось новое платье — белоснежное, с усыпанным мелкими блесткам подолом и узким лифом. Оно было совсем без вышивки- но и не нуждалось в ней, так как такой материал сам по себе служил украшением.

Задохнувшись от восторга, я подошла и несмело потрогала подол- он зашуршал, и на меня повеяло зимней свежестью. Настоящее платье королевы зимы!

"Подарю тебе новое, еще лучше"- в памяти внезапно всплыли слова Иена, которые он сказал, когда виконт испортил мой карнавальный наряд. Я слегка улыбнулась одним уголком губ- Иен всегда выполнял свои обещания.

— Спасибо, — обернувшись, я благодарно сложила руки на груди.

Иен, с довольным видом наблюдающий за моей реакцией, внезапно подскочил от стука распахнувшейся двери. Горничная, несколько бесцеремонно вломившаяся ко мне, командовала двум лакеям, тащившим ведра с водой.

— Госпожа приказала приготовить ванну, — пояснила она и присела в книксене, — прошу прощения за беспокойство.

Я бросила взгляд на кресло- там уже снова лениво лежал черный кот, посверкивая зелеными глазами. Он лениво спрыгнул на пол и вальяжно удалился за дверь, дернув напоследок хвостом. Я фыркнула- ну прямо настоящий кот!

Когда через два часа я спустилась вниз в новом белом платье и с волосами, слегка присобранными у висков и локонами рассыпающимися по плечам, в холле еще никого не было. Повернувшись к зеркалу, я окинула взглядом свое отражение- глаза сияют, как звезды, талия кажется еще тоньше из-за пышной юбки, на руке ослепительно блестит браслет- я определенно казалась себе похожей на принцессу из сказки. Хотела бы я, чтобы меня сейчас увидел Рихтер и понял, кого он продал за долги, — мстительно подумала я и вздрогнула оттого, что на шею легло что-то холодное и тяжелое.

— Забыли про ожерелье, — пояснил Иен, застегивая на мне тяжелое колье из снежинок, под стать браслету. — в оперу нужно одеть побольше побрякушек, а то все решат, что у принцессы Эггериона дела идут совсем плохо.

— Спасибо, — неловко отозвалась и с обернулась к нему.

Поправив на мне ожерелье, он уже мог бы отойти, но почему-то все стоял рядом, на расстоянии шага, и смотрел на меня- так, что мне стало неудобно.

— Что? — еле слышно спросила я, когда уже невозможно было выносить эту тишину, и вместо ответа Иен протянул руку к локону на моем плече, коснулся его самыми кончиками пальцев, медленно отвел за спину и уже было собрался что-то сказать, как..

— А, вы уже здесь! — Раздалось громогласное приветствие, от которого задрожал дом, и тетушка Дороти спустилась вниз по лестнице. Я отвернулась, Иен набросил мне на плечи невесомую меховую пелерину- и на миг возникшее между нами волшебство рассеялось, словно его и не было.

Маркиза смерила меня неодобрительным взглядом, но не стала никак комментировать мой наряд, и мы слажено, повинуясь ее четким приказам, вышли из дома. Карета подъехала точно к крыльцу, лакеи ловко упаковали маркизу внутрь, Иен подал мне руку и запрыгнул сам- и вот мы уже мчимся по темным улицам, освещенным теплым светом фонарей. На серые камни мостовой, кружась, упали первые снежинки- как же быстро летит время! Так и зима скоро наступит, а я и не замечу, как она подкралась.

Глава 13

Площадь перед оперой была запружена каретами, одна роскошнее другой. Вот покрытый темным лаком конный экипаж с гербом на дверце, вот фиолетовое наимоднейшее создание каретных мастеров, а вот подъехало невиданное чудо- пыхтящий, испускающий клубы пара безлошадный экипаж. У Иена тут же загорелись глаза, и я поняла, что скоро мы с ним будем путешествовать на таком- либо я совсем не разбираюсь в людях.

Когда мы зашли в холл, залитый светом сверкающих люстр, мало кто обратил на нас внимания- все таки Приатта была довольно далеко от Эггериона, и те, кто был при эггерионском дворе, видел меня и удосужился запомнить, вероятно, решил не посещать сегодня оперу. Несколько знакомых подошли поприветствовать маркизу, и она уже было собралась представить меня полным титулом, когда я опередила ее и назвалась Александриной Смит — самая распространенная фамилия в королевстве, даже сами Смиты не смогут доказать, что я не их родственница.

Оглянувшись по сторонам, я попыталась определить, тут ли Альфред. В конце концов, не было никакой гарантии, что он придет в оперу сегодня. Ну ничего, если он не придет в оперу, то мы приклеимся к маркизе и будем ходить на все приемы, пока не встретим его.

В толпе мелькнуло розовое платье, и я скрипнула зубами от досады- Люси Беллс из поезда! Только ее тут не хватало. Затем я вспомнила, что в поезде мы представились семейной парой, и я была Вайолетт Форксон, а сейчас я- Александрина Смит, и моя нервозность усилилась. Схватив Иена за локоть, я шепотом обрисовала суть проблемы, и он, едва заметно кивнув, сделал неуловимый жест в ее сторону.

Глаза Люси подернулись пеленой, но тут же взгляд снова приобрел осмысленность, и она завертела головой, как будто что-то почувствовала. Брови альва сошлись на переносице- неужели не получилось?

— Какая то у нее сопротивляемость, — озабочено произнес он, — может, носит амулет. — Ничего, в антракте подойдем к ней поближе, попробую другое средство.

Мы уже успели удобно расположиться в ложе. Маркиза украдкой показывала мне на других гостей и негромко рассказывала, кто есть кто.

— Вот это- графиня Эльби, с виду скромница, а у самой — любовник в военном министерстве, — поясняла она свистящим шепотом, на который оглядывались люди из соседней ложи и даже сама графиня Эльби. — Вот это- ее муж, вот его любовница с мужем, а вон граф Альфред, а возле него сидит…

Я уже не слышала, вперив взгляд в светловолосого молодого человека. Он был одет в расшитый золотом белоснежный мундир, льняные, тщательно подвитые волосы блестели под светом ламп — если честно, с первого взгляда он был очень похож на прекрасного принца из детской сказки. И со второго тоже.

На его лице было написано оживление, и он весело переговаривался о чем-то со своими спутниками. Ни за что бы не подумала, что вот этот легкомысленный весельчак увлекается такими серьезными вещами, как сложные механизмы! Да, внешность обманчива. Тут предмет моих дум бросил на меня взгляд поверх голов зрителей, и я тут же опустила глаза, делая вид, что читаю программку.

Тут свет погас, и занавес пополз вверх. На следующие полчаса я полностью забыла о своих проблемах, окунувшись в выдуманные. Давали "Аиду", и от голосов певцов, то в экстазе взлетавших к самому небу, то в отчаянии падавших ниже адских глубин, мое сердце то замирало, то пускалось вскачь.

По сюжету, египетский генерал влюбился в эфиопскую принцессу, которая была рабыней дочери египетского фараона. Ради своего народа принцесса уговорила любимого выдать расположение войск, и его казнили, как предателя.

— А что бы сделала ты? — шепнул мне на ухо Иен, и я вздрогнула, с трудом возвращаясь в реальность. — Что бы ты выбрала, если бы нужно было выбирать между любовью и долгом?

— В моем случае такой роскоши, как выбор, не предусмотрено, — отозвалась я, глядя на свои руки- на него я посмотреть почему-то не могла. — Я просто должна сделать то, что должна, а что при этом будет со мной, совсем не важно. А что бы сделал ты?

Я все таки посмотрела не него и поразилась, каким отрешенным стало его лицо- словно он был не здесь, со мной, а за сто миль отсюда.

— Я тоже не стал бы колебаться, но по другой причине, — отозвался он. — Мы не влюбляемся, как люди, и живем умом, а не чувствами.

— Что, совсем? — ошарашено переспросила я. Иен кивнул, и я снова уставилась на свои руки, пытаясь скрыть смятение и не совсем уверенная, как на это следует реагировать. Зачем он вдруг рассказал мне об этом? Решил, что я влюблюсь в него, и захотел предостеречь? Или просто так, пришлось к слову?

Когда занавес упал и свет в зале загорелся вновь, я даже не сразу поняла, где мы и почему все вокруг одеты в современное платье, а не в белые, расшитые золотом египетские одеяния.

Собравшись, я бросила взгляд поверх зала на противоположную сторону театра- Альфред уже вышел, и его ложа пустовала. Я тоже поднялась, и Иен, без слов поняв меня, встал за мной следом. Я уже раздумывала над тем, попросить ли тетушку Дороти представить меня, или просто налететь на него в толпе, как вдруг тот, кого мы искали, вошел в ложу собственной персоной и завел с маркизой учтивый разговор ни о чем.

Я замерла, не в силах решить, что сказать, и тут маркиза повернулась ко мне и сказала:

— Александрина, позволь представить тебе графа Альфреда, моего старого знакомого.

— Мне кажется, мы уже где-то встречались, Ваше..

— Просто Александрина, — перебила я его и подала руку, чтобы сгладить грубость. — Я здесь инкогнито.

— Хорошо, просто Александрина, — повторил он и слегка сжал мои пальцы, обтянутые перчаткой.

— Я слышала, вы строите корабли? — я решила брать быка за рога и махнула на Иена, — Иен, мой секретарь, тоже увлекается механикой. Вы, мужчины, такие умные, а я вот в этом ничего не понимаю, — я делано засмеялась и про себя ужаснулась тому, как фальшиво прозвучала эта фраза.

Иен тоже слегка сморщился, как от зубной боли, а вот Альфред, наоборот, расцвел:

— Если вам интересно, приезжайте в мое поместье, я вам все покажу! — Пообещал он. — Только едьте по главной дороге, я предупрежу слуг, чтобы вас встретили.

— Ну, только если мы не доставим вам неудобств, — я изобразила сомнения, и Альфред с жаром заверил меня, что наш визит доставит ему невероятнейшее удовольствие, что он будет рад поговорить о своем увлечении и лишь беспокоится, что это он утомит нас своим энтузиазмом и прочее, и прочее.

Когда он удалился, на ходу поправляя локоны у лица и предварительно стребовав с нас обещание приехать, я с довольным видом поправила перчатки. Дело сделано!

— Что это с ним? — удивленно произнесла маркиза, — обычно он такой нелюдим, и никогда никого к себе не приглашает.

— Не знаю, — я беспечно пожала плечами. — может, опера привела его в хорошее расположение духа?

— Скорее, кое что другое привело его в хорошее расположение духа, — маркиза бросила на меня задумчивый взгляд и поднялась с места. — Стоит размять ноги, пока не начался второй акт.

Возражений у меня не было, и я пошла следом за ней.

Едва мы покинули ложу и вышли в холл, как перед нами мелькнула розовая юбка. Люси Беллс! Ох, ну что у нее за дурацкое имя, почему такое короткое — неужели родители пожалели буков, когда записывали ее имя при крещении?

Иен тоже заметил ее и, подхватив меня под локоть, ринулся вслед- нам все еще нужно было наложить на нее заклинание. Однако, когда мы завернули за угол, ее и след простыл. Завертела головой, но розового платья нигде не было видно. Зато я ощутила, как от погони за ней подвязка чулка ослабла, и он предательски сползал вниз, собираясь гармошкой вокруг щиколотки.

— Я сейчас, — шепнула я своему спутнику и двинулась в сторону комнаты, где дамы поправляли свой гардероб. Стоило мне зайти внутрь, как я увидела тут особу, которую мы искали.

— Люси, — я схватилась за сердце и прислонилась к двери. — То есть, мисс Беллс, прошу прощения, вы меня напугали.

Она медленно обернулась ко мне, и на ее лице было странное, пустое и одновременно пугающее выражение. Мне почему то показалось, что она не узнает меня.

— Здравствуйте, — механически отозвалась она. За все то время, что мы разговаривали, девушка ни разу не моргнула, и от этого мне почему то стало жутко.

— С вами все в порядке? — нервно поинтересовалась я.

Люси склонила голову набок, рассматривая меня, словно видела впервые.

— Вы красивая, — задумчиво произнесла она. — Наверное, вы мне подойдете- мне нужно сменить оболочку, эта уже совсем протерлась.

— Что у вас протерлось? — Не поняла я. — Платье?

Наверное, все таки перчатки-потому что она сняла их, одну за другой, но затем почему то отбросила и показала мне свою руки. Так, на кончиках пальцев, под тонкой кожей проглядывало что-то черное, бугристое, и кожа действительно выглядела так, словно протерлась от долгой носки и ее следовало бы заштопать.

Мамочки, — еле слышно произнесла я непослушным горлом.

Тут, раздирая тонкую кожу, сквозь кончили пальцев прорезались длинные, черные когти, и я, выдернув из кармана пышной юбки пистолет, не целясь, один за одним выпустила все пули в те, что было Люси, одновременно отступая к двери. Ее это совсем не остановило- она продолжала медленно идти ко мне, на ходу срывая с себя человеческую кожу.

— Иен! — я уперлась спиной в дверь и завопила, что было сил. — Иен!

Тут дверь распахнулась, оттолкнув меня, и Люси бросилась вперед прямо в объятия стоявшего за дверью человека- которым оказался вовсе не Иен, а незнакомый мужчина в черном. Иен же соткался из воздуха прямо у меня за спиной и, перехватив запястье, задвинул за себя. В руках его горел голубоватым светом меч, отбрасывая призрачные отсветы на сцепившееся в схватке существо и человека в черном. Впрочем, долго она не продлилась — незнакомец проткнул ее клинком и она, завопив, истаяла, оставив за собой темные, жирные хлопья, похожие на сажу, и неряшливую горстку одежды.

Человек в черном обошел вокруг кучки, читая что-то нараспев, и я с удивлением узнала в его черном одеянии монашескую рясу. Ворох ткани на полу задымился и истлел, испуская клубы вонючего дыма, а мужчина обернулся к нам и учтиво кивнул:

— Позвольте представиться-брат Антоний Тровато. Вы не испугались, мисс?

— Испугалась, — честно ответила я из-за спины альва. Обеими руками я вцепилась ему в предплечья, и выходить из-за надежного укрытия мне совсем не хотелось. Вдруг оно еще не совсем сгорело-то, что было в Люси?

— Что это было, господин Тровато? — спросил Иен.

— Темная тварь, — задумчиво отозвался тот и с легким звоном вдел меч в ножны. — Странно, уже третий случай в этом городе за последние две недели, словно им тут медом намазано.

— Наш орден преследует их многие века, — пояснил он, слегка повернувшись к нам. — Сейчас уже их осталось совсем мало, но иногда все равно встречаются. Вам не повезло столкнуться с такой тварью. Многие проживают всю жизнь, не встретив ни одной и даже не подозревая о их существовании, — он бросил на меня взгляд, словно пронизывающий душу до самого донышка, а потом окинул таким же Иена.

Мне вдруг стало страшно, что он сочтет его опасным и тоже зарубит, но он лишь улыбнулся нам на прощанье и вышел.

— Подождите, — я бросилась за ним следом и догнала в нескольких шагах от дверей. — Мистер Тровато, я не поблагодарила вас за спасение. Спасибо!

— Не за что, — спокойно отозвался он, и, помедлив, произнес: — Вас следует с осторожностью относиться к тем, кто рядом, Ваше Высочество.

— Почему? — беззвучно, потому что голос внезапно отказал, спросила я. — Откуда вы знаете, кто я?

— Просто будьте осторожны, — еще раз повторил монах, и, еще раз кивнув на прощанье, ушел.

Вокруг дамской комнаты уже собралась изрядная толпа- наверное, люди прибежали, услышав выстрелы. Одна из дам подошла ко мне за объяснениями, и я соврала, что в комнате внезапно взорвались газовые плафоны- новомодное устройство для освещения- но их уже отключили и опасности нет. Не знаю, было ли мое вранье правдоподобным, но дама не задала больше никаких вопросов, и, бурча что-то нелестное про все эти новомодные устройства, удалилась к своим товаркам.

Я на деревянных ногах поплелась обратно к Иену, который ждал меня в стороне. Неужели брат Антоний имел ввиду Иена, когда предостерегал меня? Не знаю, слышал ли Иен наш разговор, но комментировать он ничего не стал.

Кстати…

— Иен, когда мы видели Люси в поезде, она еще была Люси? — спросила я, пока он вел меня обратно в ложу- уже дали первый звонок.

— Определенно да, — отозвался он. — Тогда она вела себя совершенно нормально, а сегодня — очень странно. Жаль, что я не могу разглядеть нечисть, как вижу колдовство и чары- это все таки немного не моя…специализация. Вы с ней говорили?

— Она сказала, что хочет взять мою оболочку, — я передернулась и, вспомнив, повернулась к мужчине, — у меня в пистолете кончились пули, зарядишь еще?

— Научу тебя завтра, — пообещал Иен, и начавшийся второй акт прервал нашу беседу.

Я была уже совершенно не способна сосредоточиться на опере- меня трясло, как в ознобе, и в темном зале мне все время мерещились протянутые ко мне пальцы с длинными черными когтями. В конце концов Иен крепко взял меня за руку и не отпускал до конца представления, и я смогла ровно дышать.

— Все нормально, я рядом, — шепнул он мне на ухо.

— Я так рада, что мы пошли в оперу, — не впопад отозвалась я и больше не произнесла ни слова даже в ответ на его вопросительный взгляд. Не хочу ничего объяснять- просто я рада, что жива, что он рядом и что скоро мы выйдем на укрытые снежным одеялом улочки пряничного городка Приатта и вдохнем полной грудью морозный воздух. Не знаю, почему я вдруг об этом подумала, но я рада.

Тут я вдруг вспомнила, по неизвестной цепочке логических ассоциаций, что у меня до сих пор болтается чулок, и спешно подтянула его — благо, в зале ничего не было видно.

После продолжительных оваций мы вышли из зала, и, подождав своей очереди, наконец погрузились в карету маркизы и отъехали от величественного здания оперы в веренице таких же зрителей. Кто-то направлялся кутить в ресторан, кто-то — играть в карты, а кто-то, как мы- чинно ехал домой. За полтора часа землю и деревья успел укрыть слой пушистого, чистого снега толщиной с палец, и от вида белого города на душе почему-то тоже становилось светлее.

Маркиза еще раз повторила свое приглашение, но Иен вежливо отказался и указал на куда-то за окно.

— Подвезите нас туда, если вам не сложно, мадам, — учтиво попросил он. — Это и есть особняк, который сняла его высочество.

Я удивленно выглянула в окно- перед нами находилась ничем не примечательная щель между двух зданий, темная и узкая.

Взгляд маркизы, цепко окидывающий улицу за окном, на мигу затуманился и тут же прояснился.

— О, какое прекрасное здание! — восторженно отозвалась она, оглядывая пустоту. — Надо же, генерал Бехерс с супругой жили здесь в прошлом году, как это я забыла адрес — Французская набережная, 17 А!

Высадив нас и помахав рукой на прощанье, маркиза обещала поутру прислать наш экипаж, который остался в ее особняке, и уехала.

Глава 14

Я зябко переступила с ноги на ногу. Надеюсь, ночевать мы будем не в воображаемом домике, а в настоящем?

Иен, с ухмылкой глядящий на мое недоумение, жестом фокусника провел по воздуху, и тут же соседние дома начали съеживаться, раздвигаясь, а между ними появился маленький, словно кукольный, особняк с колоннами, окнами и очаровательным крылечком. Домик рос вверх и вширь, расправлял стенки и скоро на моих изумленных глазах в пространство между 17 и 18 домом оказался втиснут фешенебельный особняк номер 17 А.

Прошу, — Иен взбежал по лестнице и распахнул передо мной дверь. Все еще не веря своим глазам я, медленно оглядываясь, вошла внутрь и осмотрелась. Невероятно! Тут даже есть мебель — в прихожей нас встречала рогатая вешалка, на стене висело зеркало, а через дверной проем я могла разглядеть край диванаи камин в гостиной.

— Иен, из всего твоего волшебства это- самое грандиозное — пораженно произнесла я и сбросила пелерину на пуфик перед зеркалом. — Это все настоящее или иллюзия?

— Да, — загадочно улыбнулся альв. — Да на оба варианта.

Хмыкнув, я прошла внутрь. Иен шел впереди, распахивая двери и показывая мне комнаты.

— Ты что, уже жил в этом доме? — подозрительно спросила я. — Как ты смог наколдовать все с такими мелкими деталями? Вон, на столе даже ваза с цветами стоит.

— Это- мой дом из Альхейма, — отозвался Иен.

— Ты перенес целый дом?

— Да. Надо же, я и не думал, что так соскучился по нему. Чувствуй себя, как дома, — щедро разрешил он и упал в кресло.

— А в этом доме наливают горячее какао? — поинтересовалась я и расположилась в соседнем кресле, мягком и уютном. Вообще мне нравился особняк- почему то мне казалось, что дом альва зимнего двора должен быть белый и холодный, может, даже ледяным, но особняк Иена оказался очень… теплым? Было видно, что это-любимый дом, а не просто место для сна.

А если этот уют создала женская рука? От этой мысли мне почему то стало не по себе.

— Красивый дом. Жена обставляла? — как можно равнодушнее произнесла я, принимая чашку с горячим какао, и зашипела, когда дрогнувшая рука Иена выплеснула горячий напиток мне на кисть.

— Прости, — он помахал рукой над моей кистью, и пострадавшую конечность тут же охватил блаженный холодок. — Нет, я холост. По эльфийским меркам я еще слишком молод, чтобы жениться, — отчего то эта мысль его развеселила.

— Не путай молодость и безответственность, — поучительным тоном произнесла я. — Ты же хотел сказать, что еще недостаточно ответственный, чтобы жениться?

— Можно и так сказать, — со смешком подтвердил Иен.

— А сколько тебе лет? — я уставилась на него горящими глазами. Неужели скажет?

— Почти двести, — со вздохом признался альв, и я пораженно застыла.

— Старикан, — делано покачав головой, я набросила ему на ноги плед, лежащий тут же, на табуреточке для ног. — погрей старые кости.

Иен в ответ только фыркнул, а я задумалась- что же еще спросить, если он в настроении отвечать на вопросы? Кстати, почему это у него вдруг такое настроение?

— Месяц! — завопила я, и, вскочив, исполнила победный танец дикого племени. — Сегодня месяц, как мы заключили сделку! Ура! Я продержалась!

— Сейчас нарушишь, — предупредил Иен, и я испуганно зажала рот ладошкой. Чуть не улыбнулась!

— Значит, ты расскажешь мне, почему заключил со мной сделку? — успокоившись, я сложила руки на коленках, как примерная ученица, и выжидающе уставилась на него.

— Не сиди с таким довольным видом, — ворчливо отозвался Иен, но я не обратила внимания- старики все ворчуны.

Тяжело вздохнув, словно я отбираю у него последний кусок хлеба, Иен все же отозвался:

— Мы заключаем сделки с людьми потому, что мы слишком долго живем.

— Это как? — не поняла я.

— Мы живем долго, бесконечно долго, и в начале жизненного пути мы почти такие же, как люди, только не чувствуем все так остро. Почти не злимся, не влюбляемся, не боимся. Наши чувства- как спокойная река, а у людей- как бурный поток. Но чем мы старше, тем сильнее река леденеет, и тем более безразличными мы становимся, — Отозвался Иен, задумчиво глядя в пламя камина. — В конце-концов из сознания уходят все чувства, все становится неинтересно, мир подергивается серой хмарью, тело древенеет, и альв превращается в дерево. Даже умирая, альв не испытывает не горечи, ни страха- ему уже настолько все равно.

Я вспомнила, как утром он сказал, что лес для него похож на кладбище. Так вот оно что! Наверное, я бы тоже неуютно себя чувствовала, прогуливаясь по полю, усыпанному трупами.

— А при чем тут сделка? — осторожно напомнила я, потому что Иен замолчал.

— Когда человек нарушает сделку, мы забираем у него самое дорогое, — пояснил альв. — И пропускаем через себя всю горечь, которую от будет чувствовать каждый день, до конца своей жизни. Это и позволяет нам не впадать в спячку.

— Но вы же тоже грустите, — пораженно спросила я, — от этой горечи?

— Лекарство должно быть горьким, — пожал плечами альв. — Иначе оно не подействует. Поэтому, — он перевел взгляд на меня, — с того момента, как ты подписала соглашение, ты уже никогда не будешь одна, даже если тебе будет так казаться. Я разделю с тобой любое горе, любую радость и любую тоску.

— А что, она от этого уменьшится? — это было бы неплохо.

— Нет, — Иен покачал головой. — Но когда тебе будет грустно, знай, что я почувствую это и вспомню о тебе, где бы я ни был.

То есть, когда ты уйдешь в свою волшебную страну, — догадалась я, и мне вдруг захотелось плакать, так сильно, что я привстала и сделала вид, что грею рук и у огня.

— А почему бы вам не радовать людей? — задала я очередной вопрос. — И не испытывать вместе с ними радость?

Иена, казалось, это рассмешило- фыркнув в кулак, он пояснил:

— Потому что человеческая природа ненасытна. Какие чары ни сотвори, они приедается, и радость блекнет с каждым сотворенным чудом. Хотя радость делить приятнее, с этим я согласен. Сладкое лекарство тоже эффективно, но быстро иссякает.

— Сотвори мне вафельку, — потребовала я и протянула руку назад. В нее тут же легло что-то круглое и горячее. — видишь, радость не приелась, — задумчиво констатировала я, откусив и прожевав кусочек.

— Будешь есть их каждый день на завтрак, обед и ужин, радость сменится горем, — отозвался Иен. — И в ответ на твой последний вопрос: я еще не знаю.

— А какой мой последний вопрос? — я озадачено нахмурила брови.

— Что я заберу у тебя, когда ты нарушишь сделку, — со вздохом пояснил альв. — твое сердце откроется мне лишь в тот миг, когда ты улыбнешься и нарушишь условие. До этого момента я не знаю, что для тебя дороже всего.

Разуй глаза, и узнаешь, — с досадой подумала я, но вслух спросила:

— А что для тебя дороже всего?

— Много всего, — Иен пожал плечами. — Так сразу и не выберешь что- то одно. Вот только с каждый годом все вещи в мире становятся для меня все безразличнее, превращаются в серые унылые тени. Поэтому я и заключил с тобой сделку.

— Не волнуйся, буду страдать на совесть, — серьезно произнесла я. — Так, что ты в своем Альхейме обрыдаешься.

Если от этого зависит твоя жизнь, Иен, то я буду самой несчастной принцессой на свете- ну или самой счастливой, тебе же все равно, какое лекарство пить, горькое или сладкое, лишь бы его было достаточно.

— Хорошо, — так же серьезно отозвался он. — еще вопросы?

— Да, аа…

— Лучше спроси завтра, — перебил он и делано зевнул. — Пора спать, завтра нам еще ехать в поместье Альфреда, так что нужно хорошо отдохнуть. А то кто знает, может, завтра на нас там опять нападут, а убегать со свежими силами всегда приятнее!

Фыркнув, я поднялась, и Иен отвел меня в комнату на втором этаже- в спокойных карамельных тонах, с кроватью под балдахином и диванчиком, она мне очень понравилась.

— Спи спокойно, мой дом защищен от всего- ни люди, ни альвы, ни нежить сюда не проберутся. — сказал он.

Я обернулась к нему, ожидая, когда он выйдет, но он почему то не выходил. Пауза затягивалась и наливалась неловкостью. Наконец, обреченно вздохнув, он подошел, и, развернув меня спиной, принялся за шнуровку платья.

Я мысленно взвыла. Корсет и платье! Шнуровка и на одном, и на другом на спине, а мы не в гостинице, где полно горничных, а совсем одни в доме Иена.

Неловкость возрастала с каждой освобожденной петелькой, в голову полезли непрошенные воспоминания о вчерашней ночи. Мамочки, а вдруг он решит, что ко мне теперь можно приставать? Вдруг он подумает, что раз я уже падшая женщина, то и нечего со мной церемониться? Еще и пистолет незаряжен- некстати подумала я. Ничего, пусть только посмеет меня тронуть!

Однако Иен и не думал меня трогать — наоборот, он расшнуровал корсет осторожно, не коснувшись кожи даже кончиком пальцев, и вышел.

Выдохнув, я повернулась к комоду и наугад выдвинула пару ящичков, где обнаружила все необходимые женские мелочи, от расчески до ночной рубашки. Не знаю, как у Иена обстоит ответственностью, но в плане внимания к деталям ему точно не было равных. Получасом позже, улегшись в пахнувшею морозной свежестью постель, я провалилась в сон.

Глава 15

Утро встретило ярким солнечным светом. Потянувшись, я встала и принялась одеваться. Вчера я спала, как убитая- даже если бы ко мне в спальню заявился монстр, спрятавшийся в Люси, неведомый альв-убийца и вся армия Фердинанда, я бы махнула на них рукой и перевернулась на другой бок.

В гардеробе нашлось несколько красивых платьев, но я, покопавшись, выудила темную юбку и белую блузку с кружевами- по той простой причине, что пуговицы на блузке были спереди. Одеться и причесаться я смогла сама, и уже через полчаса была готова спуститься вниз.

Выглянув из окна, я ожидала увидеть белый, присыпанный снежком город, однако снег, выпавший ночью, тот уже успел стаять и улица перед домом была залита серой грязью. Зато прямо перед крыльцом ждало наше ландо- наверное, только что пригнали от маркизы. Недовольный Иней злобно перебирал копытами, а с облучка спрыгивал Иен. Иен? Он то куда ездил с утра пораньше?

— Дома шаром покати, — крикнул он из прихожей, когда я спускалась по лестнице. — Поехали завтракать в кафе!

Мне почему то захотелось улыбнуться- наверное, это упоминание завтрака так подействовало, ну или то, как Иен назвал особняк "домом"-словно он был НАШИМ домом, — и, накинув пальто, я поспешила к дверям.

Оказалось, он уезжал, чтобы доставить ландо из особняка маркизы- утром из поместья прибежал мальчишка с запиской, что нашего коня никто не может запрячь, и он уже укусил конюха. Поэтому Иену пришлось спешно идти за экипажем- кроме него, вредный жеребец никого не слушал.

— После завтрака едем к Альфреду? — уточнила я, когда официантка приняла заказ и удалилась. Мне даже удалось заказать нормальный эггерионский завтрак, а не местный, состоящий из крошечной чашечки кофе, густого и черного, как нефть, и одной- единственной жалкой булки.

— Да, а потом решим, оставаться в этом городе или нет, — согласился Иен. — Если да, то нужно будет нанять прислугу и закатить прием- маркизе же обещали приглашение в гости? А если нет, подумаем, что делать дальше.

Вариант "если нет" немного меня пугал, потому что я совершенно не представляла, что мне тогда делать. Зато то, что Иен говорил " решим", наоборот, грело душу- как будто мы будем принимать решение вместе, словно друзья или…кто-то больше.

Думай о дела- одернула я себя и украдкой стукнула себя по коленке. — Тебе же ясно сказали, альвы- равнодушные создания, которые никого не любят, и люди для них — все равно что аптечка с "лекарством".

Завтрак прошел в обсуждении того, как начать разговор с Альфредом- я предлагала просто спросить у него начистоту, строит ли он железную армию, а Иен- сначала разговорить его и попробовать узнать это исподволь. Затем, как то незаметно, мы перешли к обсуждению событий вчерашнего вечера в опере.

— Иен, — внезапно вспомнила я. — У Люси Беллс же была бабушка! Я имею ввиду, у настоящей Люси, а не того монстра. Помнишь, она ехала к ней?

— Помню, — кивнул альв, допивая чай.

— Узнаешь потом, где она живет? Может, она волнуется, что Люси пропала? Хорошо?

— Наверняка волнуется, — согласился Иен.

— А ты можешь наложить на нее такие чары, чтобы она думала, что Люси удачно вышла замуж и уехала подальше- например, на Багамы? Чтобы она не искала ее.

— Александрина, а ты не думаешь, что лучше ей узнать правду? — осторожно осведомился Иен.

— Не знаю, — прошептала я. — Кто знает, что лучше- знать, что твой родственник умер, или думать, что он жив и счастлив, но ты его никогда не увидишь.

— А когда человек умирает и попадает в лучший мир, разве это не то же самое? Он жив и счастлив, просто ты его никогда уже не увидишь. По крайней мере, на этом свете, — резонно предположил Иен, и я пожала плечами. Вдруг эта бабушка уже совсем старенькая и от правды о внучке ее хватит удар?

Иен согласился заехать к бабушке Люси по пути в поместье Альфреда, — адрес бабушки мы оба запомнили, еще когда Люси звала нас в гости- но когда мы приехали к нужному дому, аккуратному и чистому, перед ним уже стоял темный, высокий конь на привязи, а в окне промелькнула черная сутана брата Антония.

— Наверное, он ей все расскажет, — я облегченно выдохнула, и мы поехали дальше. Служитель церкви лучше сумеет утешить человека в горе, чем наше сдобренное магией вранье, поэтому если брат Антоний уже здесь, то нам тут делать нечего.

За городом дорога из серого цвета окрасилась в белый- она была не такой наезженной, и снег не успел превратиться в грязь под колесами экипажей. Тянущиеся по обеим сторонам от дороги леса и поля были засыпаны белой искрящейся пудрой, а прохладный воздух придал щекам румянец, а глазам- блеск. Вскоре зима окончательно вступит в свои права и тогда уже снег не стает так быстро, а прочной коркой скует землю до весны.

— Иен, — вдруг вспомнила я, — а почему в твоем доме нет слуг?

— Есть- удивленно отозвался тот.

— Но утром же в нем никого не было? Зачем тогда нам слуги из агентства, если у тебя есть свои?

— Просто они не люди. Ты не испугаешься, если они покажутся?

— А что, я много за последнее время общалась с людьми? — я фыркнула. — Пусть выходят, не испугаюсь.

— Хорошо. Но вот если кто-то зайдет в гости, то его от моих слуг кондратий хватит, поэтому лучше все-таки подумать о нормальных горничных и поварах, которые никого не испугают. — резонно предложил альв, и я согласно кивнула, раздумывая, у него за страшные слуги. Домовые? Русалки? Тролли?

Мы ехали по основному тракту, а не по лесной тропинке, как вчера, и вскоре перед нами открылся вид на поместье — вернее, не поместье, а настоящий замок с башенками, высокой каменной стеной и развевающимися на шпилях стягами с гербом рода.

Ворота были гостеприимно распахнуты, мост через ров опущен, и когда мы въехали во двор, сам хозяин дома сбежал со ступенек, приветствуя нас.

— Ваше высочество, — Альфред подал мне руку, помогая выбраться из ландо, и картинно отбросил прядь волос с лица. Сегодня он был бежевом мундире, все так же обильно украшенным золотом и позументами, и мне вдруг пришло в голову, что будь у Альфреда чуть поменьше вкуса, его наряды выглядели бы попугайскими, но так как он хорошо их сочетал, то выглядел хоть и слегка помпезно, но не вульгарно.

— Господин Форксон, — с Иеном Альфред поздоровался гораздо суше. Надо все-таки написать Иену приказ на титул, все руки не доходят — чтобы никто не смел смотреть на него свысока. Хотя такого и сейчас не происходит- прохладные манеры альване располагали ни к панибратству, ни к снисходительному отношению.

Иен, впрочем, на сухость тона не обратил не малейшего внимания и взял разговор на себя, так что мне оставалось лишь слушать и идти рядом.

После должных расшаркиваний, принятых в хорошем обществе, альв ловко перевел разговор на интересующую нас тему и вскоре Альфред уже вел нас на задний двор замка, одновременно рассказывая.

Я ничего не смыслила в механике, поэтому, вероятно, Альфред не стал утомлять нас длинными рассуждениями, а просто предложил посмотреть на все своими глазами. Он привел нас на дальний конец двора, где была устроена небольшая огороженная сцена, перед которой стояли несколько скамеек.

Усадив меня на скамейку, Альфред крикнул своим подручным отрывистое указание, и тут же дверь амбара в дальнем конце сцены распахнулась, и оттуда вышли две высокие фигуры- полностью закованные в рыцарские латы, однако движущиеся с легкостью и грацией, словно им было совсем не тяжело носить на себе семьдесят килограммов железа. Да это же те же стражники, что напали на нас в лесу! Ну или не те же, а такие же.

А не тяжело им- внезапно поняла я- потому что это не люди, а механизмы.

— Позвольте представить вам моих усовершенствованных железных людей, — вещал принявший выгодную позу, при которой плечи казались бы шире, а фигура стройнее, Альфред. — Я купил первого медного человека у известного вам ученого, и усовершенствовал его так, что теперь мои создания двигаются так же легко, как люди.

Железные люди на арене прыгали, кувыркались и выделывали трюки с легкостью цирковых артистов.

— Потом я заменил медь на сталь- сталь прочнее и лучше отвечает моим целям. — Альфред присел на скамейку рядом со мной и резко хлопнул в ладоши.

Железные люди на арене перестали дурачить и синхронно вытянули из ножен на поясе длинные мечи. Боевая стойка- и они по команде бросились друг на друга. Зазвенела сталь, посыпались искры, а у меня в глазах замельтешило от быстрых движений. От их ярости и мощи мне почему-то стало дурно- с одной стороны, в такой силе скрывались немалые возможности, а с другой, нужно было поостеречься, чтобы не оказаться по другой стороне баррикады от тех, кто ими командует.

Железные люди сражались свирепо и без малейшей жалости, и вскоре один из них оторвал второму голову, и она пролетела через всю арену, упав на утоптанную землю. Я невольно вздрогнула. Победитель строевым шагом потопал в ангар, а побежденный слепо шарил по песку, не в силах найти свою голову. К нему тут же бросились мастера и принялись прикручивать голову обратно к туловищу.

— Прошу, — Альфред подал мне руку и провел через калитку прямо на арену. Подойдя к возившимся мастерам, расступившимся при нашем приближении, он поднял забрало шлема механического солдата и я увидела лампочки, толстые жгуты алюминиевых проводов, какие-то трубочки и колбы.

Альфред принялся что — то рассказывать об устройстве своего создания, Иен задавал уточняющие вопросы, и наш гостеприимный хозяин отвечал со скучающим видом. Я же, не слушая их, смотрела на возившихся с механизмом мастеров и подмастерий и думала- сколько у Альфреда железных солдат? Кому они подчиняются- только ему или кому то еще? И главное- с какой целью он строит эту железную армию?

— Я хотел бы посмотреть на ваш производственный цех, — произнес Иен, но Альфред, до этого любезно отвечавший на все вопросы, внезапно отрицательно покачал головой:

— Прошу прощения, — он обезоруживающе улыбнулся. — Производственный цех не здесь, тут у меня только тренировочная база и склад. Могу показать вам цех, где трудятся мои изобретатели- и он повел нас к другому зданию.

Внутри было светло, но душно, повсюду были расставлены детали, устройства и сильно пахло машинным маслом и чем-то еще непонятным. От резких запахов у меня закружилась голова, и я украдкой вышла на свежий воздух.

— Александрина, мы вас совсем утомили своими железяками, — с улыбкой произнес Альфред, появившийся из дверей цеха за моей спиной.

— Нет, что вы, мне все очень интересно, — соврала я, — просто голова немного закружилась.

— Присядем там, — он показал на скамейку под деревом в десяти шагах от входа. — Сюда все равно доносится запах масла, двери совсем рядом.

Он отвел меня к скамейке под развесистым дубом, все еще щеголявшим пышной кроной. Правда, совсем коричневой от дыхания осени.

— Вы видели моего железного солдата, — произнес Альфред. — а таких у меня- три тысячи, целая армия.

Я подняла на него удивленный взгляд. Отчего это он вдруг решил мне это рассказать? Да еще и признался, что построил армию, а не просто железных людей для потехи?

— Вы не ослышались, я называю вещи своими именами, — Альфред одернул пиджак и выпрямился- наверное, его пока показалась ему недостаточно красивой. — Я глубоко уважаю традиции и поддерживаю монархию и тех, чьи права попрали. Поэтому я хотел бы использовать свою армию для благих целей и вернуть вам трон, Александрина. — он говорил несколько напыщенно и так, словно выучил речь заранее, но смысл его слов мне определенно нравился.

— И что же вы хотите взамен? — я решила, что если он говорит прямо, то почему бы и мне не вести себя так же? — Я могу дать вам любой титул, земли, влияние- только назовите.

— Ничего этого мне не нужно. А нужен всего лишь ответ на один простой вопрос, — отозвался Альфред и полюбовался своими тщательно отполированными ногтями. — Но я задаем его вам не сейчас, а через три дня, на приеме в моем замке, который я устрою в вашу честь. И если вы ответите утвердительно, то вся моя армия в вашем полном распоряжении. Я бы очень хотел, чтобы ваш ответ был утвердительным, — он сделал ударение на слове "очень".

— Для меня будет честь присутствовать на вашем приеме, — вежливо отозвалась я. — Но я должна предупредить вас, что меня разыскивают люди принца Фердинанда, поэтому приглашать меня на прием немного…небезопасно.

Алфред только махнул рукой:

— Мой замок хорошо охраняется, сюда и мышка незамеченной не проскользнет. — спокойно отозвался он. — Не переживайте, в замке вас никто не посмеет тронуть. И поэтому у хотел бы, чтобы вы присутствовали под собственным именем. Не волнуйтесь, я выделю вам хорошо обученную охрану, она не доставит вам никаких неудобств- вы их даже не заметите.

— В этом нет необходимости, — растерянно отозвалась я, — у меня уже есть охрана. Я переживаю за безопасность других людей, которые могут пострадать просто потому, что оказались рядом.

— Этого не произойдет. Мой замок- самое безопасное место в мире, — кичливо заверил меня Альфред.

Я только кивнула и помахала рукой подошедшему Иену. — Иен, нас пригласили на прием!

— Премного благодарен, — Иен склонил голову и произнес еще пару учтивых комплиментов в адрес инженерной мысли Альфреда, которые я пропустила мимо ушей. В голове царил полный разброд. Что же такое спросит Альфред?

Правила приличия требовали пригласить нас в дом, и мы около получаса просидели в гостиной, поцеживая чай и разговаривая на отвлеченные темы. Хозяин замка проявлял внимание и развлекал нас рассказом о своих славных предках, посмотрев на свое отражение в зеркале всего лишь дюжину раз, мы отдали должную дань восхищения его дому, картинам и прочему, и можно было уже вежливо удалиться- хотелось уже сравнить свои выводы по поводу армии Альфреда с Иеном.

Однако, оказалось, что Альфред рассчитывал на то, что мы проведем у него весь день, и заказал поварам ужин в расчете на гостей — поэтому нам пришлось прогуляться вокруг замка, рассматривая окрестности и нагуливая аппетит, против чего я не возражала- гулять на морозном свежем воздухе, под припекающим солнышком, было приятно, а сам замок располагался в очень живописном месте. Во время прогулки Альфред как-то ловко оттеснил Иена и пошел рядом со мной, а альв вынужден был идти позади из- за того, что тропка была недостаточно широкой. Я не могла видеть выражения его лица, но мне казалось, что его раздражение я чувствую даже затылком. От этого у меня почему-то проснулось чувство вины, хотя я и не делала ничего предосудительного.

Далее хозяин замка показал нам портретную галерею, по- прежнему обращаясь только ко мне и перечисляю титулы своих родовитых родственников. Заинтересовал меня только портрет матери Альберта- она была эггерионкой, в то время как его отец был ровенцем.

— Несколько лет назад моя мать вернулась на родину и провела там последние годы жизни, — неохотно пояснил Альберт. — Мой младший брат вырос в Эггерионе, но после ее смерти по ее желанию переехал ко мне. Сейчас он не дома, но на приеме я его вам представлю.

Во время ужина Альберт продолжал уделять мне особое внимание, предлагая попробовать разные блюда и нахваливая местные вина. В целом, он производил приятное впечатление, если не затрагивать никаких сложных тем. Например, когда мы обсуждали новомодное увлечение-астрологию, Альфред заявил, что солнце вращается вокруг земли. Я вежливо посмеялась, подумав, что он шутит, но, увидев его недоуменный взгляд, сделала вид, что закашлялась. Неужели он не знает таких элементарный вещей? Он что, вырос в деревянной бочке?

Иена он практически игнорировал, а тот намеренно говорил о науке и новых достижениях, где Альфред барахтался и не мог толком ни согласиться, ни оспорить мнение собеседника из-за незнания предмета и то и дело попадал в глупые ситуации- хотя он часто даже не мог понять, что-только что сморозил. Прослушав его заявление о том, что на северном полюсе холодно, а на южном — жарко, потому что там юг, я решительно перевела разговор на последние театральные постановки, где Альфред мог блеснуть, и остаток вечера мы слушали его восторги последней постановке спектакля "Сон в летнюю ночь", где играли такие актрисы с такими..- на этой фразе он запнулся, покраснел и перевел разговор на другой спектакль.

После ужина ситуация не улучшилась- я немного побренчала на пианино, вызвав незаслуженные овации самым простым этюдом, разлила мужчинам кофе и, как могла, поддерживала общий разговор. Наконец настал подходящий момент для того, чтобы откланяться, мы попрощались, поблагодарили за гостеприимство, я пригласила Альфреда нанести нам ответный визит, и после пятнадцати минут расшаркиваний мы уехали, махая провожающему нас взглядом хозяину.

Глава 16

Мы приехали в замок около полудня, а сейчас на небе уже мерцали первые звезды. Я вздохнула- светский визит вымотал меня так, что я еле ворочала языком.

Первые несколько минут мы молчали. Иен правил ландо, а я сидела позади него, к коляске. Когда замок скрылся из виду, он остановил ладо и я пересела к нему на облучок, чтобы мы могли поговорить, не перекрикиваясь. Я не могла не отметить, что стоило нам покинуть замок, как настроение альва улучшилось и он даже улыбнулся мне, когда я села рядом.

— Что ты об этом всем думаешь, Ине? — я хотела сначала услышать его мнение.

— Я думаю, что просто для развлечения три тысячи железных солдат не строят — задумчиво отозвался Иен.

— И как ты думаешь, что он хочет?

— Такая сила нужна либо для того, чтобы защитить то, что у тебя есть, либо для того, чтобы забрать у другого то, чего у тебя нет, — Иен отпустил поводья, и Иней вез нас спокойным шагом.

— И что же у него есть или нет? — спросила я сама себя. — Семья Альфредабогата, и если он не играл в карты, как Рихтер, то в деньгах он не нуждается. Может, он спустил все на певичек? Тетя же говорила, он любит оперу.

— Тогда о его экстравагантных подарках судачил бы весь город, — заметил Иен, — если он и крутил романы с певичками, то покупал им подарки по умеренной стоимости. В прошлом году, когда граф Виртен подарил приме Лариинского балета золотую скульптуру с нее ростом, об этом судачили во всех гостиных.

— Тогда не знаю, что он планирует, — со вздохом призналась я.

— Могу сказать только одно- в науке он не разбирается совсем. — Заметил Иен, — и своих железных солдат он усовершенствовал не сам. Когда я задавал ему вопросы, о выдавал мне заученные наизусть ответы, только вот иногда путался и давал не те ответы.

— Как это?

— Ну, например, я спрашивал его, какого цвета река, а он говорил, что она мокрая, — пояснил Иен. — Ответ верен, только вот он на другой вопрос. И вообще у меня не сложилось впечатление, что он интересуется механизмами. Он так зевал, когда мы про это говорили, что чуть муху не проглотил.

Я невольно фыркнула.

— Зачем человеку, которого не интересует изобретательство, притворятся, что он в этом разбирается? — я не могла взять это в толк. — Это же немодно, не ценится в свете…Я поняла бы, если бы он строил из себя интеллектуала или ценителя искусств, не являясь таким — это в обществе уважается и является признаком хорошего воспитания и утонченности.

— Может, дальше его мотивы будут понятнее, — предположил альв. — О чем вы с ним говорили?

— Он предложил мне свою армию, — хвастливо заявила я. Наконец-то мне встретился настоящий борец за справедливость, которому не по душе наглый захват трона Фердинандом!

— Что, просто так? — не поверил Иен.

— Ну. он сказал, что он — приверженец традиций и монархии, и поэтому хочет помочь, — неуверенно отозвалась я. — И еще он хочет что- то спросить, и если я отвечу, то армия — моя.

Иен, вместо того, чтобы обрадоваться, что трехтысячная армия железных солдат уже, считай, у нас в кармане, почему-то помрачнел.

— И что, у тебя нет никаких догадок о том, что он спросит? — иронично спросил он.

— Ну… я помедлила. — может, титул или землю? А ты как думаешь?

— Оставлю свои догадки при себе, — отозвался Иен. — может, я неправ, зачем тогда зря сотрясать воздух.

— Что бы он не попросил, пусть забирает, — я вздохнула, — ты не представляешь, как я рада, что у меня наконец-то появилась военная поддержка и реальный шанс!

Больше Иен не рассуждал на эту тему, а уставился на дорогу, замкнувшись в себе. Глядя на него, я тоже преисполнилась самых мрачных предчувствий. На самом деле, догадки о вопросе Альфреда у меня были, но сейчас мне не хотелось даже думать об этом- вдруг, если я буду думать, они подтвердятся?

Теперь уже стало понятно, что мы задержимся в Пьярне, но ехать в агентство и нанимать прислугу было уже поздно, и поэтому мы направились прямо домой. Почему то оттого, что я называла временно установленный на набережной особняк Иена "домом", на душе у меня становилось необычайно тепло.

Вечером, сидя у камина глядя в огонь, мы молчали и думали. Я- о том, что захочет за свою помощь Альфред. Может, он захочет стать премьер-министром? Или герцогом? Сейчас он — граф, для него титул герцога- это уже две ступеньки вверх по социальной лестнице. Это кое о чем мне напомнило.

— Иен, у тебя в вашей стране есть титул? — спросила я, и он бросил на меня удивленный взгляд.

— Есть, — отозвался он и спокойно выпрямился, — но наши титулы не такие, как у вас.

— А какой у тебя титул? — наставала я.

— Лорд Севера, — объяснил он. — Мой замок стоит на северном полуострове Олирун.

— У вас там, наверное, холодно? — наугад спросила я.

Иен сделал большие глаза и прорычал голосом чудища из сказки:

— У нас везде холодно, ха ха ха! Мы же — зимний двор!

Я прыснула, и он рассмеялся.

— Не холодно у нас, нормально. Зимой падает снег, а весной поля покрываются зеленью, на них зреют плоды, которые осенью собирают и отмечают праздник первого урожая. Хозяйки ставят молодое вино, пекут хлеб, на стол выставляются лучшие блюда и все празднуют вместе.

— Прямо как у нас, — удивленно отметила я.

Иен кивнул.

— Но красивее всего у нас все-таки зимой, — он мечтательно прищурился. — Все усыпано белым снегом, снежные олени приходят прямо к воротам домов, и их можно покормить хлебом с руки, а королева переезжает в ледяной дворец и дает Зимний бал. Хочешь, покажу?

— Что, — не поняла я, — Оленей? Или бал?

— И то, и другое, — кивнул он. — Зимний бал через месяц, я могу тебя привести, если тебе интересно.

— Интересно! — я захлопала в ладоши. Ничего себе, настоящий эльфийский бал! Да любая сказочная принцесса со своими обычными балами умерла бы от зависти, услышав, что мне довелось побывать на эльфийском балу.

— Ой, — вдруг забеспокоилась я, — а если я уже нарушу условие контракта?

— Я все равно тебя приглашу, — решил Иен, и я с довольным видом протянула руки к огню. — А потом можно просто посмотреть мои земли. У нас есть долина водопадов, радужное озеро, луг, куда по ночам прибегают пастись единороги- много всего.

— Хорошо, — отозвалась я. Почему-то очень захотелось улыбаться- глупо, радостно, и так, как мне было как раз нельзя. Сдержавшись чудовищным усилием воли, я подняла глаза на Иена- и вдруг обнаружила, что он тоже смотрит на меня, и его зеленые глаза мерцают, отражая отблески огня.

— А если Альфред не разрешит? — спросил он.

— Альфред? — не поняла я, — а он тут при чем? Даже если я пожалую ему титул герцога, или он станет премьер-министром, какое он будет право иметь мне приказывать?

Это напомнил мне о том, для чего я завела этот разговор, и я, порывшись в памяти, попросила у Иена бумагу и перо, и, сев за столик, написала приказ о даровании ему герцогского титула. Вспомнив одного из дворян, кто сильнее всего поддержал Фердинанда, я мстительно прибавила к титулу его земли и поместье.

— Держи, — я протянула приказ Иену, — с титулом путешествовать и посещать приемы нам будет удобнее.

— А герцог- Иен вгляделся в документ- Валенсо не будет против того, что я унаследую его титул?

— Когда он присоединялся к изменщикам, он должен был предвидеть такой результат, — беспечно отозвалась я, и Иен, усмехнувшись, свернул приказ в трубочку и убрал в карман.

Было уже поздно, и вскоре мы разошлись по своим комнатам. Мне показалось, что Иен хотел что-то сказать на прощанье, но он произнес лишь "спокойной ночи" и быстро удалился.

Глава 17

Утром, спустившись вниз, я беспечным шагом зашла в столовую и схватилась за сердце, увидев женщину, подававшую на стол оладьи. Была она ростом мне по грудь, с седыми, тщательно зачесанными в гульку волосами и платье с передником. А еще она не была человеком- завидев меня, женщина истаяла, как дым на ветру.

Иен лишь усмехнулся и отправил в рот оладушек с тарелки.

— Доброе утро, — поприветствовал он меня. — Я сказал слугам, что от тебя можно не прятаться, но они все равно по привычке маскируются.

— Да, я не одного сегодня утром не увидела, — отозвалась я и села, наощюпь нашарив стул.

Седая женщина медленно проявилась передо мной и, поклонившись, представилась:

— Я Эдна, миледи. Прошу прощения, я немного боюсь людей.

— Ничего, — я взяла себя в руки и кивнула, — спасибо за завтрак, Эдна.

Домовиха- или кто это был? — присела в кривом книксене, и, залившись легкой краской, исчезла за дверями столовой. Лицо у нее было совсем как у обычной старушки- морщинистое и доброе.

— Как вам спалось, господин лорд Севера? — невинно поинтересовалась я, намазывая тост джемом.

— Прекрасно, Ваше Высочество, — в тон мне отозвался Иен.

Мы стали строить планы на день- нужно было наконец-то дойти до агентства и нанять слуг, прогуляться по городу, прислать приглашение тетушке Дороти, Иен хотел посмотреть, какие в городе есть научные музеи- простые ежедневные хлопоты, планировать которые вместе с Иеном мне почему-то было очень приятно. Ему, наверное, тоже- с его лица не сходила улыбка.

Эдна вернулась, толкая тележку, заставленную посудой. В левой руке с надетой толстой кухонной рукавицей она держала блюдо для писем из холла. Я бросила озадаченный взгляд на Иена.

— Оно из железа, — одни губами пояснил он и перехватил блюдо прямо голой рукой. Эдна, глядя на это, вздрогнула и побыстрее отошла ко мне, чтобы налить мне чашку восхитительного, горячего чая из фарфорового чайника. Наверное, Иен действительно был необыкновенным альвом, раз он мог спокойно дотрагиваться до того, от чего прочий волшебный народец шарахался, как от чумы.

Еще меня удивляло то, что кто-то пишет нам письма- на подносе лежало два белых прямоугольника.

Первое оказалось приглашением на вечер в честь принцессы Александрины через три дня, — я со вздохом уронила голову на ладони.

— Ну Альфред, — глухо проговорила я, не поднимая лица, — ну удружил! Теперь каждая собака будет знать, что я в городе и скоро приеду к нему в особняк.

— Ничего, — задумчиво отозвался Иен. — Может, пора уже выманить того, кто за тобой гонится, и укоротить его на одну голову. Не переживай, пока я рядом, с тобой ничего не случится, — утешил он меня, и мне действительно стало спокойнее.

Второй прямоугольник оказался не письмом, а визитной карточкой барона Генриха Ниссаузского. Мы с Иеном недоуменно переглянулись.

— Этот господин пришел и ждет в гостиной, — пояснила Эдна, снова делая книксен. — Он просил передать, что хочет поговорить с принцессой Александриной.

— Наверное, это брат Альфреда, — предположила я, — интересно, что ему нужно.

Пойдем и узнаем? — Иен промокнул губы салфеткой, и, скомкав ее, бросил на стол. Я последовала за ним, со вздохом проводив глазами недоеденный завтрак. Генрих, брат Альфреда, за это ты мне будешь должен!

При нашем появлении в малой гостиной гость встал и вежливо поклонился. Я оглядела его- высокий, русоволосый парень, на вид — на пару лет младше меня, он был бы обладателем самой заурядной внешности, если бы не глаза- светло-серые, прозрачные и необычайно умные. Какая шутка природы- глаза точно такого же оттенка у Альфреда были похожи скорее на глаза аквариумной рыбки, и глубочайшая мысль в ним была о том, уместно ли одеть мундир с золотым шитьем к сапогам с серебрянымипряжками.

— Барон Генрих Ниссаузский, к вашим услугам. — произнес юноша и протянул руку по новомодной манере. Иен пожал ее и представил меня и себя.

— Простите, что я явился, хоть мы и не знакомы, — с достоинством произнес он и сел, — но обстоятельства требуют некоторого пренебрежения правилами приличия.

— Ничего, — заинтригованно отозвалась я, — для нас- большая радость принимать у себя брата человека, который вчера оказал нас такой гостеприимный прием. С ним ничего не случилось?

— Нет, все в порядке, — поспешил заверить Генрих, — но причина моего визита в некоем роде имеет отношение к моему брату. Я живу вместе с ним в его поместье, и в силу этого мне случайно стали известны некоторые обстоятельства. — он на мгновение помедлил, но все же продолжил. — Если я не ошибаюсь, брат обещал вам военную поддержку, если вы ответите согласием на некоторый вопрос?

— Да, — подтвердила я.

— Я прошу прощения, если вмешиваюсь не в свое дело, — Генрих слегка поморщился, — но я посчитал нужным предупредить вас о том, каким будет вопрос. Мой брат хочет сделать вам сюрприз и задать этот вопрос в бальном зале при гостях, но мне кажется, что подобные вещи лучше все таки обсуждать в приватной обстановке. Я пытался отговорить брата от такого способа, но его сложно переубедить. — в его глазах явно читалось осуждение, но он удержался от жалоб на Альфреда. — В общем, вам не помешает быть подготовленной. Альфред собирается сделать вам предложение.

— Что? — выдохнула я, и на лице невольно отразилось охватившее меня смятение, сменившееся ужасом. Брат Альфреда тактично отвел глаза и уставился в пол, а я бросила взгляд на Иена и увидела, что на его лицо мрачно, как будто все его худшие опасения сбылись.

Нужно собраться, — подумала я- и подумать обо всем потом, когда он уйдет. Медленно выдохнув, я смогла вернуть на лицо прежнее бесстрастно — приветливое выражение.

— Спасибо за предупреждение, — произнесла я, и Генрих снова поднял на меня взгляд. — Да, действительно, подобный вопрос, заданный при всех, меня бы. ошарашил, — я сделала небольшую паузу, — и я рада, что вы предупреди меня.

Генрих поднялся на ноги и еще раз поклонился.

— Я прошу прощения, если я взял на себя слишком много, — искренне произнес он, — и… у меня будет к вам просьба. Если вы намерены ответить отказом, то пожалуйста, сообщите об этом моему брату до начала бала, чтобы он… не поставил себя в неловкую ситуацию.

— Хорошо, — пообещала я. Действительно, сделать предложение при всем честном народе и получить отказ — скандал будет знатный, и всех его участников еще долго будут обсуждать в обществе. Проводив гостя, я вернулась в гостиную и упала в кресло, прикрыв глаза ладонью.

— Мне следует вас поздравить? — бесцветно осведомился Иен, и я обожгла его взглядом.

— Может быть, и следует, — с вызовом отозвалась я, и, не в силах больше усидеть на месте, вскочила и принялась менять комнату шагами.

— Как он смеет делать мне предложение? — нервно выпалила я — я выше его по статусу, и он не имеет права делать мне предложение! Даже когда была заключена наша помолвка с Рихтером, мне пришлось делать предложение ему, потому что положение не позволяло ему сделать предложение мне.

— Правда? — удивился Иен, и я кивнула.

— С чего он вообще взял, что я соглашусь? Я же видела его всего три раза!

— Полагаю, он надеялся, что достаточно одного и раза, чтобы влюбиться в него. — саркастически отозвался Иен. — есть такая штука, так и называется- любовь с первого взгляда.

Я бросила на него раздраженный взгляд- а он то почему злится? Не ему же выходить замуж за разряженного павиана с глазами аквариумной рыбки!

— Для неспособного полюбить альва ты весьма осведомлен в этом вопросе, — ядовито отозвалась я. Почему то при этих словах его лицо слегка изменилось.

— Я начитан. — коротко произнес он и спросил:- Что ты собираешься ему ответить?

— Не знаю, — я покачала головой. При взгляде на мое раздраженное выражение лицо альва смягчилась, и он спросил уже мягче:

— Может, он понравился тебе позже?

— Откуда я знаю? — взорвалась я, — говорю же, я видела его один раз! И ты был с нами все время- может, ты выйдешь за него замуж?

— Мне же не нужна его армия, — отозвался Иен, не обращая внимания на мои подначки, и я застонала, снова закрывая лицо руками:

— Армия!! Если я откажу, он не даст мне своих солдат. Значит, — убито закончила я, — мне придется согласиться. Может, все не так плохо? — с надеждой пробормотала я, — если он так спешит сделать предложение, то наверное, он влюбился. Выйти замуж за человека, который любит тебя- может, это не так уже и плохо?

— Что там у тебя в качестве приданного — трон, одна штука? — иронично уточнил Иен и покивал головой: да, несомненно, им движет только любовь!

— Я же сказала- не влюблявшимся слова в дискуссиях про любовь не дается, пока не влюбятся! — остановившись напротив Иена, я ткнула пальцем ему в грудь, и он неожиданно перехватил мою ладонь.

— Ты сможешь быть счастливой с таким, как он? — серьезно спросил он меня, и я спрятала взгляд.

— Я постараюсь, — еле слышно отозвалась я, и Иен одним слитным движением поднялся с кресла, и вдруг оказалось, что он стоит очень близко ко мне.

— Проведем эксперимент. Закрой глаза, — произнес он, и я, помедлив, подчинилась. Шаг вперед- и он замер в миллиметре от меня, так, что я чувствовала кожей тепло его кожи, а на губах — тепло его губ. Между нами едва ли можно было протиснуть лист бумаги, тем не менее, он не касался меня.

— Представь, что я — это он, — шепнул он мне на ухо, и его дыхание всколыхнуло легкие пряди волос, выбившиеся из прически. Я четно попыталась представить лощеное, ухоженное лицо графа Альфреда и тщательно уложенные светлые волосы, но в голове почему то возникал другой образ- брюнета с зелеными глазами.

Помолчав, Иен негромко продолжил:

— Представь, что он подходит в тебе, берет тебя за руку, — тут Иен взял меня за руку, — прикасается к лицу, — легкое, как дуновение ветра, прикосновение, — к губам, — тут он качнулся вперед, и я отпрянула, судорожно вздохнув. Помолчав мгновение, Иен притянул меня обратно и продолжил:

— Хочется ли тебе прикоснуться к нему? Ищешь ли ты предлог, чтобы взять его за руку, сжимаешь ли ты зубы от ревности, когда видишь возле него других? Мечтаешь ли ты коснуться медных волос, вдохнуть их аромат?

У виконта светлые волосы, а не медные- словно в трансе, подумала я. — Медные- у меня.

— Приходится ли тебе изо всех сил сжимать руки в кулаки, чтобы не сжать в объятиях тонкие плечи? — я открыла глаза- его ладони действительно были сжаты, так, что костяшки пальцев побелели. Меня вдруг охватила нервная дрожь.

— Бьется ли твое сердце так, словно хочет вырваться из груди, когда он рядом? — Иен тоже открыл глаза и смотрел сейчас прямо на меня. Переменчивая зелень в его зрачках завораживающие переливалась, отчего мое сердце, и без того бешено стучавшее, ускорилось еще сильнее.

— Нет, не бьется, — с трудом выдавила я.

— Ложь, — прошептал он и, притронувшись к моей щеке лишь самыми кончиками пальцев- словно бабочка мазнула крыльями. Он смотрел на меня пристально и серьезно, без малейшей улыбки. — Хочешь врать мне- пожалуйста, но не ври хотя бы себе.

— Иен, — с трудом произнесла я, — ты что, ты…

— Я никогда ни в кого не влюблялся и не знаю, каково это, — отозвался он на мой недосказанный вопрос, — но когда ты рядом, я хочу, чтобы ты была еще ближе; когда тебе плохо, я хочу защитить тебя и оградить от всего мира; когда ты уходишь, я хочу прижать тебя к себе и никуда не отпускать; когда ты разговариваешь с кем-то, мне хочется столкнуть его с края света, чтобы он уже точно не вернулся. Мне кажется, что я и условие сделки выбрал такое, чтобы ты не смогла улыбаться никому, кроме меня.

Я смотрела на него, не зная, что сказать, и в этот момент мне ужасно хотелось улыбнуться.

— Уедем со мной, — внезапно предложил он. — Если тебе нужен трон- то у меня он стоит в тронном зале, большой, удобный, сиди хоть весь день!

— При чем тут трон, — ошарашено пробормотала я. — А что я там буду делать?

— Ты будешь моей, — просто ответил он, — всю свою жизнь. Согласна?

— Ты что, делаешь мне предложение?

— Мой статус ниже, — напомнил он, — тебе придется делать предложение мне самой.

Я посмотрела на его знакомое до каждой черточки лицо. Как же мне хотелось сказать "да"!

Тут он склонился ко мне, и горячие губы коснулись моих губ. Руки обвились вокруг талии и прижали к себе так крепко, что стало тяжело дышать, голова кружилась, а в груди все переворачивалась. Я сжала его плечи, чтобы оттолкнуть, и внезапно сдалась и несмело, дрожащими руками обвила его шею. Поцелуй из нежного, вопрошающего давно уже стал каким то тягучим, влекущим, от чего в голове исчезли последние остатки мыслительной способности, в ушах звенело, а в груди разливался жар. Его руки держали меня так крепко, словно подо мной была бездонная пропасть, и лишь он удерживал меня от падения, а его губы были единственным, что я могла осознавать.

Мне вдруг стало ясно, кристально ясно, почему Альфред, в которого были влюблены все в Приатте, от девчушек до старушек, не вызвал в сердце ни малейшего отклика- потому что оно было уже занято, занято давно и полностью, так, что кому то другому не оставалось ни малейшего шанса, и от этого понимания становилось горько.

Когда он меня отпустил, я не сразу смогла восстановить сбившееся от волнения дыхание и не сразу разжала объятия. Собрав всю свою волю, я все таки взяла себя в руки и отстранилась. Иен не стал меня удерживать- но его взгляд с напряжением следил за мной, в выражении лица читался немой вопрос.

Мне очень, очень сильно хотелось ответить ему согласием, чтобы он посадил меня на Инея и увез в свой волшебный мир, как в сказке, но я же не прачка, чтобы делать то, что хочется.

— Иен, — с трудом ответила я, — Сначала я должна удостовериться, что мои люди в порядке. Во всех газетах пишут, что эггерионцы процветают при новом правителе, но это же газеты. Я должна увидеть все собственными глазами, понимаешь? Я стремилась вернуть себе свое место не для того, чтобы посидеть на троне и поносить корону, а потому, что заботиться о подданных- моя обязанность. С того момента, как мои родители поняли, что у них не будет сына, и объявили наследницей меня, я всегда знала, что я должна позаботиться о своем народе, как о своих детях. Разве может мать сбежать, бросив детей с чужой теткой?

— Однако, — я сглотнула, — если принц Фердинанд- действительно лучший правитель, чем я, если он правит справедливо и народ при нем процветает… Тогда…

Я боялась, что Иен не поймет меня, но он кивнул и сжал мою ладонь.

— Пойдем, — просто произнес он, — я отведу тебя в Эггерион, и ты посмотришь на все своими глазами.

— Как отведешь? — не поняла я, — мы же ехали сюда из Эггериона несколько недель, и на корабле, и на поезде?

— Нашими путями. Для человека они опасны, поэтому водить людей по ним не рекомендуется, но ты будешь со мной, так что не переживай.

— Хорошо, — отозвалась я, и мы вышли в холл, чтобы надеть пальто и шляпы- в расположенной южнее, чем Лангден, Приатте было уже прохладно, и значит, в Эггерионе сейчас настоящая зима.

Опять не попадем в агентство по найму прислуги- подумала я и вздохнула- не судьба.

Глава 18

Иен перебросил мою руку через свой локоть, толкнул дверь- и, на мгновение зажмурившись от резанувшей лаза яркой вспышки света, мы вышли уже на заснеженной улице Лангдена. Голова закружилась, воздуха не хватало, но через пару минут и после нескольких глубоких вдохов все прошло.

— Иен почему мы раньше так не ходили? — спросила я, оглядываясь. Мы стояли на одной из центральных улиц Лангдена прямо перед входом в кондитерскую. Вокруг горели огни, были развешены рождественские украшения- лавки начинали украшать витрины еще в начале декабря, а то и раньше- и нарядно одетая публика спешила по своим делам. На первый взгляд все выглядело, как обычно, и у меня отлегло от сердца.

— Потому что я вбухал в это столько силы, что хватило бы построить небольшой замок, — отозвался альв и повернулся ко мне.

— Брюнетка или блондинка? — спросил он и тут же ответил сам себе, — блондинка.

Прядь волос, выбившаяся из-под шляпки, засеребрилась и посветлела, и я вздохнула- в Приатте не было нужны прятаться так сильно, а в Лангдене, где повсюду люди Фердинанда, нужно было соблюдать осторожность.

Легки на помине- в дальнем конце улицы появилась группа стражников во франкийской красно-синей форме. По-видимому, они были слегка пьяны — шатаясь, стражники поддерживали друг друга и вопили веселые песни на родном языке. Я поморщилась — дисциплина у людей Фердинанда явно хромала.

На людей появление стражников произвело странный эффект- праздно гуляющая публика шарахалась в стороны, освобождая проход, кто-то забежал в лавки или вовсе ввинтился в узкие проходы между домов, улепетывая. Уличные лоточники похватали свой товар, кто сколько смог унести, и побежали прочь, а стражники принялись цапать все, что им нравилось, и засовывать за пазуху, даже не думая заплатить и продолжая нескладно горланить похабную песенку.

— Абель пошлаа далеко, далеко, далеко,

Вернулась вечером онааа

И целый день хо хо хо хо…

Я, онемев, смотрела на все это безобразие, и когда стражники поравнялись с нами, один из них поймал мой взгляд. В его затуманенных глазах вспыхнуло недовольство.

— Что за дерзкий взгляд у этой девчонки! — завопил он.

— Ей не нравится наша песенка! — загоготали его друзья, и один из них шагнул ко мне, — пойдем с нами, красотка, мы знаем песенки и получше! Целый день можем их тебе петь, хо хо хо хо! — дурашливо пропел он и попытался схватить меня за руку.

Я сделала шаг назад. Глаза Иена сверкнули, и снег под ногами стражника вдруг превратился в лед, на котором тот благополучно поскользнулся и упал. Встать он не смог и лишь барахтался, издавая горестные вопли. Его товарищи бросились ему на подмогу, но- вот незадача! — их постигла такая же участь, и на дороге образовалась красно-синяя куча.

— Я сломал ногу! — громко вопил зачинщик, и кто-то вторил ему: а я- руку!

— Предлагаю прогуляться в другом месте, — Иен спокойно предложил мне руку и повел меня вверх по улице. — здесь сегодня шумновато.

— Пойдем, — все еще немного шокировано отозвалась я, и мы быстро зашагали прочь от воплей стражи.

За первую половину дня мы прошли весь центр города, поглазели на витрины, пообедали в кафе. Я на время отбросила мучительные мысли о том, что мне делать, любит ли меня Иен, если не говорит, что любит, но ведет себя так, словно любит, и можно ли доверится Альфреду, и просто наблюдала. Впечатление складывалось удручающее- хоть явных следов разрушений не было заметно, но над городом явно довлела атмосфера страха. Люди двигались перебежками, и, завидев красно-синий мундир, сразу пытались скрыться. Франкийские солдаты вели себя чванливо и совершенно разнузданно, и жители не могли сделать ничего, чтобы защититься. На наших глазах мужчину, вступившегося за продающие цветы старушку, которую выгонял с тротуара стражник, скрутили и потащили куда-то прочь. Я бросила на Иена умоляющий взгляд, и со стражей произошла та же беда- их ноги внезапно разъехались на скользком льду, а освобожденный мужчина, не будь дураком, дал стрекоча.

После обеда мы углубились в менее благополучные кварталы. Если честно, я ни разу не была в трущобах, и не могла сравнить, хуже ли тут стали жить люди после прихода принца Фердинанда, или все было так, как раньше. Общая картина удручала- по грязным улицам туда-сюда носились толпы оборванной ребятни, клянча подаяние. Они окружили нас, и, пока Иен раздавал им деньги, кто-то из ребятни успел обшарить мои карманы и украсть револьвер. Однако он почему-то тут же с воплем отбросил его на снег и, подув на руку, засунул ее в ближайший сугроб. Ожог? Толпа ребятни тут же с дикими унеслась прочь.

Я подняла револьвер и убрала в карман. Для меня он был холодный, ничего необычного.

— Дай руку, — Иен подошел к мальцу, и тот, видя, что взрослый не сердится, с опаской протяну ему свою обожженную ладошку. Что-то прошептав, Иен провел над пострадавшей конечностью рукой, и краснота на глазах пропала.

— Колдовство запрещено законом, — заявил мальчишка, с любопытством наблюдая за манипуляциями альва.

— Воровство тоже, — парировал тот, и мальчишка кивнул, соглашаясь. Он был худой и вихрастый, на голове красовался помятый берет, из-под которого выглядывали красные уши, а куртка, на несколько размеров больше, сияла прорехами тут и там.

— У тебя есть родители? — спросила я, подойдя поближе.

— Неа, — он шмыгнул носом и деловито сообщил: — тут ни у кого нету, только у мелкого Дика, но у него матери нет, а батя пьет горькую, так что, считай, и у него нет.

— А что случилось с родителями? — спросил Иен.

— Так во время восстания полгода назад их франкийцы того… посадили, и потом непонятно, что с ними стало. Так и живу один, вот.

— Какого восстания?

— Ну так когда новый король приехал, было такое, кровища, все орали, бежали, лягушатники эти- мальчишка с ненавистью сплюнул на снег, — всех похватали, кого в тюрьму, кого сразу на плаху, кого на карьеры. Потом-то уже все поутихли и уже не возбухали.

— Ясно, — неверяще уронила я. Почему я об этом не знала? Полгода назад я была в загородном поместье, и служанки сообщили мне, что никто не бунтовал и люди приветствовали принца Фердинанда цветами и песнями. Ни про какие аресты они и не упомянули. Лгуньи, — закипая, подумала я, — сколько же им заплатили за вранье?

А ведь Иен предупреждал меня, что такое могло быть. Только тогда я еще не так верила ему и думала, что люди, которых я знаю с детства, не станут мне врать.

— Иен, у тебя есть лист бумаги? — спросила я, и он тут же протянул мне бумагу и перо. Кое-как примостившись на куче скаленных на обочине деревянных ящиков, я написала письмо жене барона Вилсона, которая занималась благотворительностью и даже построила в своих владениях детский приют.

— Вот, — я сложила письмо, положила в поданный Иеном конверт и отдала мальчишке. — Идите в поместье барона Вилсона, это не очень далеко от Лангдена. Там вас устроят в приют. Жизнь там, может, не такая свободная, как на улице, и придется слушаться и учится, но зато будет еда и крыша над головой.

Мальчишка с достоинством принял конверт, как будто делал мне одолжение, и уже собрался было дать стрекоча, но Иен вернул его и дал немного денег на дорогу. После этого мальчишка все-таки поклонился нам на прощанье и сбежал, сверкая пятками.

После этого мы еще попытались побродить по округе, но после того, как сумерки спустились на город, улицы трущоб наполнились шатающимся подозрительным сбродом, и мы все-таки покинули неблагополучные кварталы.

— Давай останемся в городе на ночь и завтра посмотрим еще восточные районы, — решила я. — По знати и трущобам сложно понять, насколько изменилась жизнь в городе. Знать все так же живет в роскоши, а трущобы- прозябают в бедности. Нам нужно посмотреть, как живет средний класс.

— Хорошо, — согласился Иен и повел меня в центр города, где можно было поужинать и разыскать приличный ночлег.

Однако, немного не дойдя до фешенебельных кварталов, я внезапно увидела явно не модную и роскошную, но, судя по всему, чистую и респектабельную гостиницу "Королевский вепрь".

В заведении подобного типа явно не встретишь титулованных особ- тут останавливаются гувернантки и торговцы, клерки и вдовы.

— Остановимся тут? — предложила я. — Вот тебе и средний класс, и переночуем, и изучим.

Иен кивнул и толкнул дверь. Вошли в нее с улицы господин в дорогом пальто и дама в шелковом платье, а вышли в холл "Королевского вепря" уже молодая девушка в простом клетчатом костюме, все своим видом напоминавшая гувернантку, и мужчина в кепи и куртке, всем своим видом напоминавший клерка какой-то компании.

Пузатый мужчина с такими кустистыми бровями, что я удивилась, как он хоть что-то видит, записал наши имена в конторскую книгу и провел нас в столовую, где стояло множество небольших круглых столиков и жарко горел камин.

Еда в заведении была простая, но вкусная- тушеная картошка с мясом, пирог с почками, имбирный эль. Я так соскучилась по родной эггерионской кухне, что уминала все с воистину неженским аппетитом. Иен только посмеивался и не отставал.

Вообще, я была рада, что после всего между нами не возникло чувства неловкости- с ним по-прежнему было легко, и он понимал меня с полуслова. Это потому, что он хитрый альв, — подумала я, — который найдет общий язык с кем угодно. Кстати, почему бы не использовать его таланты на благо?

— Иен, — громким шепотом произнесла я, перегибаясь через стол, — Можешь расспросить хозяина? Про налоги, про торговлю, вообще про все подряд- к нему каждый день приезжают путешественники, стекаются новости, и он должен знать обо всем, что творится в стране.

Иен только кивнул, и, когда хозяин принес нам еще по одной кружке эля, завел с ним пространный разговор о делах, урожае и ценах. Подвинув табуретку от соседнего стола, трактирщик с горечью поведал нам о непомерных налогах, которые за последние месяцы выросли вдвое, о скотском поведении франкийских солдат, шатающихся по столице и чинящих беспорядки, и о том, что в Эггерион потянулись вереницы переселенцев из Франкии, которым отдавали целые деревни, расположенные в плодородных местностях. Эггерионцев же переселяли на болота и пустоши, где они либо голодали, либо сбивались в банды и начинали от безнадеги разбойничать.

— При короле Якове такого не было, — удрученно закончил трактирщик. — Жаль, что у него не было сына!

— А как же принцесса Александрина? — спросила я, немного уязвленная.

— Куда ей справится с этим лягушатником, который напялил на себя корону! — трактирщик махнул рукой и поднялся, забирая у нас грязные тарелки. — А если под силу- так чего же она медлит? Неужели не знает, какого сейчас простому люду?

Я вздохнула и промолчала, и трактирщик ушел, грустно свесив брови и шаркая ногами.

Вечером мы расходились по комнатам в удрученном настроении. Закрывшись на защелку, я села на кровать и долго смотрела в одну точку. Да, Фердинанд вел себя, как типичный захватчик, и все его слова о том, что эггерионский народ, довольный, что у него появился правитель — мужчина, встретил его с распростертыми объятиями и теперь процветает, были всего лишь враньем. Везде, где бы мы сегодня не были, мы встречали беспорядки и разруху, а если что-то выглядело неплохо, то это потому, что Фердинанд еще не успел до этого добраться.

Может, это временное явление, пока он не утвердился у власти? — подумала я. Но в глубине души я уже знала, что такой человек, как Фердинанд, не может править справедливо и принесет моей стране только горе. Все, что мы видели сегодня, было тому доказательством. Глупо было надеяться, что я могу просто сбросить с себя груз ответственности за страну и сбежать.

Эх, как бы я хотела быть простой девушкой, той же гувернанткой, которая может выйти замуж за кого угодно, а не за того, у кого есть армия в три тысячи железных солдат! Если бы я просто могла быть эгоисткой и думать только о себе, как бы было здорово!

Передо мной возникли картины- поместье Иена, в котором мы жили в Приатте, только стоящее не на франкийской набережной, 17 А, а в долине, окруженной водопадами и радугами. Я представила, как мы могли бы жить с ним вместе, завтракать по утрам, гулять по лугам, заниматься простыми ежедневными делами и жить так много-много лет.

А если я состарюсь? А Иен останется таким же молодым, как сейчас? Наверное, у альвов время течет как то по другому- потому что я прочитала множество легенд о том, как люди, которые попадали в волшебную страну под холмами, не старели и не замечали течения времени, пока не вернулись назад.

Какая разница думать об этом, если я не попаду в Альхейм! Я упала на кровать, и одна-единственная слезинка скатилась по щеке. Я останусь тут, с Альфредом, а Иен навсегда исчезнет и моей жизни, и больше я его не увижу…

Я все-таки разрыдалась, хоть и старалась сдержаться. Альхейм, со всеми его сверкающими водопадами, мне был не нужен- но мне был нужен один зеленоглазый альхеймец, нужен так, что при мысли о том, что он покинет меня, в груди словно раскрывалась рана, нестерпимо нывшая.

Еще несколько дней- утешала себя я, — или недель, пока он рядом, я не буду думать ни о чем. Горевать буду потом, когда останусь одна, а пока буду пить эти мгновенья, как изысканное вино, и радоваться жизни. Разве я о многом прошу? Потом я всю жизнь буду вспоминать их и радоваться, что у меня были эти дни с тем, кто мне дорог.

Любит ли он меня? Наверное, все таки нет. Если бы любил, то точно знал бы, что это за чувство, а не гадал. Я же не сомневаюсь? Конечно, может, в Альхейме все такие равнодушные, что если их угораздит влюбиться, они еще полгода размышляют, что это такое их стукнуло и что с этим делать. У них впереди вечность, и им позволительно тратить так много времени зря.

Даже если он сообщит мне, что любит, я не смогу уйти с ним- не сейчас, когда своими глазами увидела разрушенные здания, разоренные некогда процветавшие магазины и запуганных людей.

Со вздохом раздевшись — на этот раз Иен наколдовал мне удобное платье с пуговицами спереди- я на ощупь распустила шнуровку корсета и легла спать. Когда я уже почти провалилась в сон, то почувствовала, как с характерный "мррр" на одеяло впрыгнул тяжелый крупный кот, и, потоптавшись, устроился поудобнее и басовито замурчал.

— Спокойной ночи, Иен, — пробормотала я, но кот, конечно же, ответить мне не мог.

Утром я проснулась не от солнечных лучей, пробивающихся сквозь занавеску, что было бы гораздо живописнее, а от банального холода. За ночь натопленное помещение выстыло и сейчас у меня ощутимо стучали зубы. Я посмотрела на одеяло-кот уже исчез. А был ли он, или мне это приснилось? Мы сейчас в Лангдене, прямо под боком у Фердинанда, и если Иен решил ночью охранять меня, то вполне мог спать тут в кошачьем облике. А может, все таки приснилось, что-только не померещится спросонья. Пожав плечами, я оделась и спустилась вниз.

Иен уже сидел в кресле у огня, удобно вытянув ноги, и довольно щурился, и весь его вид излучал такое довольство жизнью, что я сразу поняла: приходил ко мне ночью, кошак. Наверное, и выспался хорошо, и не замерз- шкурка грела.

— Доброе утро, — Иен неохотно поднялся с нагретого места и вместе со мной прошел на первый этаж гостиницы, где предлагали немудреный завтрак. Я так замерзла, что первым делом налила себе чашку чая из горячего, исходящего паром чайника на столе и обхватила ее пальцами, грея руки.

Вздохнув, Иен подошел и набросил мне на плечи взявшуюся словно ниоткуда вязаную шаль, и мне сразу стало теплее.

— Боюсь, тебе не подходит скромный образ жизни, — констатировал он очевидное и подложил мне на тарелку только что поджаренных, хрустящих тостов.

— Совсем не подходит, — согласилась я, — я к нему не приспособлена и не желаю приспосабливаться. Холодно, чай сами наливаем, еще и коты по номерам шастают.

— Коты? — всполошился пробегавший мимо с тарелкой блинчиков хозяин. — Что вы, у нас нет котов! У меня аллергия! ААапчхи! — окинув меня подозрительным взглядом, как будто я прятала кота в рукаве, хозяин поскорее удалился, а я вздохнула- наверное, кошачья шерсть пристала к платью.

— Ну что, идем? — спросила я, и мы вышли из гостиницы.

Было прохладно, и я зябко прятала руки в карманы, а нос — в воротнике пальто. Хорошо еще, нет мокрого снега с ветром- такая погода в моей стране была самой отвратительной, от нее не спасал ни один зонт, потому что косой ветер задувал снег пополам с дождем прямо под зонтик и выворачивал тот наизнанку.

До обеда мы прошли всю восточную часть города, двигаясь от окраин к центру, где располагались лавки часовщиков, портных, обувщиков, конторы переписчиков и нотариусов, приемные докторов и стряпчих. Многие дома выглядели заброшенными- окна были заколочены или разбиты, из труб не вился дымок. Встречные окидывали нас усталыми, безразличными взглядами и брели по своим делам.

Когда мы добрались до моста через реку, то сами уже мало чем отличались от этих прохожих- такой измученный у нас был вид. У меня сжималось сердце от того, что я видела, а Иен время от времени поглядывал на меня, и на его лицо все сильнее набегала тень.

В конце концов мы остановились на ажурном мосту и оперлись на перила. Я уставилась вдаль немигающим взором- после созерцания разрушенных зданий все утро сейчас мне хотелось посмотреть на что-то красивое или хотя бы целое. Мой взгляд уперся в шпили и башенки величественного здания за излучиной речи, полускрытого другими постройками.

— Смотри, Иен! Вот он, мой дом, — я показала на виднеющееся впереди здание.

— Красиво, — отозвался тот, облокачиваясь на перила рядом со мной. Несмотря на полуденное время, кроме нас, никого на мосту больше не было — ни праздных гуляк, ни деловито шагающих служащих контор, ни стука копыт — казалось, город замер в тягостном, тоскливом ожидании, и тоска эта передавалась мне.

От вида дома, где я провела все детство и юность, на меня нахлынули воспоминания- как я играла на зеленых лужайках, как бегала по бесконечным анфиладам комнат, и мне ужасно захотелось побывать во дворце еще хотя бы раз.

— Когда же я снова туда попаду, — эта тоска неожиданно для меня прорезалась в голосе, — Сколько мне еще ждать? У тебя бывало такое, Иен, — я обернулась в нему, и альв повернул ко мне голову, все еще опираясь на перила, — что ты хочешь чего то так сильно, что кажется, чтоумрешь, если немедленно это не получишь- а оно все ускользает и отдаляется, сколько за ним не гонись? И ты ждешь, ждешь, ждешь и не знаешь, сколько еще сможешь выдержать- а сколько бы не пришлось, придется терпеть?

Он выпрямился, и, полностью развернувшись ко мне, вперил в меня выразительный, пристальный взгляд, отчего мне вдруг стало немного неуютно.

— Да, — произнес он после минутного молчания, — такое бывало.

— Ждешь, чтобы я нарушила условие? Не терпится принять лекарство? — я произнесла эти слова делано веселым тоном, но они прозвучали ужасно фальшиво, и мне вдруг стало неловко.

— Может быть, — он перевел взгляд на реку. — Ничего, говорят, голод подогревает аппетит.

— Ничего, когда придет время, снадобья хватит на весь твой северный край, Лорд Севера, — я сжала руки. — Только, я боюсь, на вкус оно будет ужасно горьким. Видишь, что Фердинанд сделал с моей страной? Во мне сейчас столько ненависти и горечи, что ваше лекарственное зелье могло уже превратиться в яд.

— Пойдем, подсластим жизнь лимонадом с пряниками, — предложил Иен.

— Мне что, пять лет? — возмутилась я. — Какой лимонад?

— Ну, тогда горячим шоколадом и зефиром, — легко согласился он, и, оторвавшись от перил, за руку потянул меня с моста.

— Вот это другое дело, — ворчливо отозвалась я, и мы зашагали вперед.

Глава 19

Сразу после кафе- Иен сдержал свое слово и действительно заказал мне горячего шоколада и целую гору сладостей, правда, предварив это полной тарелкой супа- мы перенеслись обратно таким же образом, как полпали в город: Иен наугад толкнул первую попавшуюся дверь чьего-то дома, и мы ступили на ковер уже в нашем особняке в Приатте. Нет, мне определенно нравился этот способ путешествий! Хотя, с другой стороны- если переносишься в другой город за один шаг, то не можешь ни полюбоваться на море, пока плывешь на корабле, ни насладиться проплывающим за окном поезда пейзажем…Наверное, если нет спешки, обычный способ путешествия все-таки предпочтительнее.

Поблагодарив Иена за помощь, я ненадолго удалилась к себе- переодеться- и затем спустилась вниз и направилась прямиком на кухню. Эдны в кухне не было, и, обшарив шкафчики, я пришла к неутешительному выводу- в доме не было ни конфет, ни печенья, ни-че-го! А мне сейчас так необходимо утешить себя хоть чем то…

Горестно вздохнув, я нагрузила полную тарелку яблок, которых, в противовес сладостям, в кухне нашлась целая корзина, и переместилась в гостиную. Удобно устроившись перед камином, я закинула ноги на низенькую скамеечку и принялась за первое яблоко. Зеленое, кислое и крепкое, оно весело хрустнуло под зубами.

Мое настроение, в отличие от яблочного, было совсем не веселым- перед глазами стояли картины разрухи, увиденные нами в Лангдене. Самые мои любимые места в городе — парки, площади, скверы-были разломаны, разграблены и опустошены. Я чувствовала себя так, словно это меня саму разрушили, раздавили и опустошили. Впрочем, так и было- за те несколько месяцев, которые я провела в замке вместе с Фердинандом, он вполне успешно разрушал мою душу, и единственная причина, почему мне удалось не сломаться, а сбежать и дожить до сего момента, — это чувство долга. Я знала, что я должна выжить и стать королевой- и выдворить Фердинанда прочь из страны, раздавить, как рачительная хозяйка давит мерзкого, разносящего грязь и заразу таракана.

Во мне закипела глухая ярость — подогреваемая воспоминаниями о разоренных кварталах, полуголодных детях и в страхе разбегающихся от стражников прохожих. Фердинанда нужно остановить любой ценой- подумала я.

Но одновременно с этим, как же мне хотелось бросить все и просто быть счастливой! С Иеном. Вот так вот жить в его поместье, за котором всего за несколько дней я обжилась и чувствовала себя, как дома, устраивать приемы, ходить в его любимый музей… Простая человеческая жизнь — неужели я так много прошу?

По какой-то прихоти судьбы королевская мантия, в которую я стремилась облачиться, обернулась якорными цепями, тянущими ко дну, и я почти физически ощущала их неподъемный вес.

Каким-то необъяснимым способом я почувствовала, что Иен тут- и подняла на него глаза как раз в тот момент, когда он неслышно заходил в комнату.

Он сел в соседнее кресло и смерил меня серьезным, без намека на его обычную полуулыбку, взглядом, а потом и вовсе забрал с моих колен блюдо с яблоками и огрызками, убрал его на пол и взял меня за руку.

Сердце кольнула боль- за то, что я собираюсь предать его, и следом сразу страх- а что, если он тут же покинет меня, и я снова останусь одна?

— О чем ты думаешь? — спросил он, и я ответила первое, что пришло в голову:

— Тоскую, что у нас в доме нет ни одной конфеты. Только кислючие яблоки.

— Достойный повод для горя, — согласился альв.

— Ты говорил, что разделишь со мной любую тоску, — полушутя добавила я. — Забирай эту, мне не жалко.

— Предлагаешь разделить с тобой горя от отсутствия сладостей? — уточнил альв.

— Лучше бери все остальное горе, — уныло отозвалась я и откинулась в кресле. — Зеленые яблоки вместо конфет я как-нибудь переживу. Как там работает ваша эльфийская магия? Щелкнешь пальцем, и все мое плохое настроение испарится?

Может, если я отдам свое горе альву, то стану такой же, как он- равнодушной и безразличной? Раны в груди перестанут ныть, и я смогу просто делать то, что от меня требуется, и не страдать больше.

— Уверена? — склонив голову набок, уточнил он, и пожала плечами, как раз несколько неуверенно, не совсем понимая, правильно ли поступаю. Однако ему этого оказалось достаточно- поднявшись, он в мгновение ока оказался передо мной, так, что я даже не заметила размытого движения, и буквально выдернул меня из кресла. Его взгляд поймал мой- и я вздрогнула от промелькнувшего в его изумрудных зрачках жадного блеска- словно он собирался сожрать меня всю, а не всего лишь эмоции. Я почувствовала холодок в груди, как будто проглотила слишком большой ком мороженного, а затем в голове замелькали кадры, видения из моего прошлого. Да он же смотрит старые воспоминания! Вот гувернантка приносит пирожное; вот я бегу наперегонки со своей собакой, которая погибла много лет назад; звон оружия, пистолетные выстрелы- нападение на замок; принц Фердинанд заходит во дворец и окидывает холл мрачным взглядом, с его волос струйками стекает дождь…

— Только не..-испуганно произнесла я, но было уже поздно. Я провалилась в воспоминание.