Урок с препятствиями

По вторникам у нас всегда был английский. Я воспользовался случаем и после урока подошёл с распечаткой к учительнице.

– Мисс Кэллоуэй, возможно, кто-то прислал мне по почте вирус, – сказал я, протянув ей листок. – Или это какой-нибудь своеобразный человеческий ритуал – посылать другим числа?

Наша миловидная учительница с любопытством разглядывала листок, и я увидел, как её брови поползли вверх. Но потом она улыбнулась.

– Нет, Караг, компьютерный вирус, как и обычный, невооружённым глазом не заметишь, – объяснила она, вернув мне листок. – А если такой ритуал и существует, я о нём ничего не знаю.

– Ну ладно. – Я пожал плечами, скомкал листок и бросил его в мусорную корзину на другом конце комнаты. Попал.

И вот наконец наступил долгожданный момент – мой отец проводил свой первый урок в качестве замещающего учителя. Я нервничал, но в то же время испытал гордость за отца, когда тот вошёл в кабинет. Теперь у него появилась кое-какая человеческая одежда и он хорошо выглядел в рубашке и джинсах. Его рыжевато-золотистые волосы были недавно подстрижены. Интересно, он волнуется так же, как я? Если и волнуется, то не подает виду. Когда он прислонился к столу и повернулся к нам, то излучал спокойствие и достоинство – мне это нравилось. Но в нём отчётливо ощущалась пума – горделивая дикость, запрятанная не так уж глубоко.

Ксамбер обвёл взглядом класс, который в полной тишине с любопытством глазел на него. При виде меня крошечная улыбка мелькнула в уголках его рта, и мы едва заметно кивнули друг другу.

– Мы продолжим уроки лосиного языка и начнём изучать медвежий, – сказал он. – Эй, не подскажешь, что вы уже проходили по-лосиному? – Как назло, он указал именно на Труди.

Труди расплакалась. Любовные переживания!

Отец с недоумением посмотрел на неё, не понимая, что он сделал не так, и обратился к Нимблу:

– Ну, тогда ты мне расскажи, что вы уже освоили.

– Это самое… Я… – Нимбл, наш оборотень-кролик, сидел на первой парте, где запах пумы был особенно силён, поэтому сейчас он, наверное, боролся с рефлексом бегства.

Отец нахмурился и указал на Бо:

– А как насчёт тебя? Может, хотя бы ты мне скажешь, что вы проходили?

– К сожалению, я не помню, – отозвался Бо с наглой ухмылкой, а Тикаани бросила на него мрачный взгляд.

– Никто из нас не помнит, – добавил Джефри, сделал самодовольную мину и скрестил руки на груди.

Я мысленно застонал. Что ж такое!..

Отец втянул воздух человеческим носом, принюхиваясь к Джефри.

– Что-то я раньше не слышал, что у волков такая плохая память, – холодно произнёс он. Однако Джефри уже не слушал – он беззаботно дурачился со своей стаей.

Большая ошибка!



Что-то большое светло-коричневое мелькнуло в воздухе, опрокинуло кафедру и прижало Джефри к полу. По классу прокатился гул потрясения. Отец был действительно крупной хищной кошкой, и сейчас он с расстояния листа пристально смотрел жёлто-зелёными глазами прямо в лицо Джефри, и тот будто загипнотизированный не мог отвести от него взгляда.

– Иногда достаточно всего лишь подумать – и сразу всё вспомнится, – сказал отец.

– Э-э-э, да, я наверняка вспомню, точно-точно, – пролепетал Джефри, не решаясь пошевелиться. Его стая в оцепенении наблюдала за происходящим.

– Очень хорошо. – Отец открыл пасть – наверное, чтобы Джефри мог полюбоваться его клыками длиной с палец. – Итак, как будет «Перестань» по-лосиному?

– Ё-ёё? – неуверенно произнёс Джефри.

– Добавь фырканья, а то звучит невежливо. – Отец, весящий семьдесят килограммов, всё ещё сидел у Джефри на животе, пока тот трубил и фыркал изо всех сил.

– Ну вот, а говорил – не помнишь. – Отец спрыгнул с Джефри, напоследок оттолкнувшись задними лапами от его живота, а потом в обличье пумы не спеша направился к своей одежде.

Красная белка уже сгребла её лапками и потащила за дверь. Отец поблагодарил Холли, неторопливо вышел в коридор и, вернувшись уже одетым, расслабленно облокотился о стол.

– Хорошо, что вы уже знаете несколько основных понятий. Сегодня мы изучим, как попросить прощения. Так звучит: «Прости, я напортачил». – Он издал низкое фырканье и уже второй раз за урок указал на Бо. – Эй ты, повтори.

Бо робко фыркнул извинение по-лосиному. Отец кивнул и как ни в чём не бывало продолжил вести урок. И, о чудо, теперь все рьяно работали.

– Какой орешковый урок! – сказала на перемене Холли, сияя. – Давно мне не было так интересно.

– Лицо Джефри было просто божественно, – восторгалась Нелл. Махнув на прощание, она пошла поболтать с Лу. Я посмотрел ей вслед, чтобы украдкой взглянуть на Лу, и с удивлением обнаружил, что сегодня думал о ней всего два или три раза.

– Да уж, точно. – Брэндон повернулся ко мне. – Кстати, что ты показывал мисс Кэллоуэй? Я только краем глаза что-то видел.

Подумать только, из-за этого штрафного задания с Джефри и первого урока отца я и правда забыл рассказать друзьям о странном письме! Я поспешил тут же наверстать упущенное:

– К счастью, судя по всему, это был не вирус, а просто какие-то странные числа. Ничего опасного.

– Числа? – нахмурился Брэндон. – Говоришь, письмо было из фирмы, которая принадлежит Миллингу?

– Э-э-э, да, а что?

– Да то, что это, возможно, был код, бестолковый ты зверь!

– Код? – Холли с недоумением уставилась на него. – Но с чего вдруг Миллингу посылать закодированное…

– Покажи письмо, быстро! – Брэндон от волнения разве что землю копытами не рыл.

Мне пришлось сознаться, что я удалил сообщение, так как боялся вируса, а распечатку выкинул. У Брэндона на лбу были написаны все те нелестные выражения, которые ему хотелось высказать в адрес хищных кошек. Он фыркнул:

– Караг, будь добр, прекрати вести себя как последний идиот!

Я почувствовал себя боксёрской грушей Брэндона:

– Хватит тебе, уж на ещё одну ошибку-то я имею право…

– Десять тысяч ошибок! – вмешалась Холли, глядя на меня так, будто я опустошил её тайник с сосновыми шишками. – Тебе надо было сразу же показать это письмо мистеру Бриджеру. Ведь он разбирается в науке, компьютерах и во всём таком прочем! Человековедение здесь совершенно ни при чём.

Пока я пытался придумать оправдание, Брэндон бросился обратно в кабинет:

– Поздно раскаиваться, лучше молись, чтобы чёртово мусорное ведро с утра ещё не вынесли!

Я не знал, как правильно молиться, но у меня на это всё равно не было времени, потому что мы уже пришли. Увы, Тео очень серьёзно относился к своим обязанностям завхоза: в корзине для бумаг не осталось ни клочка.

Брэндон помчался дальше – к месту, которое я с недавних пор хорошо знал. Холли превратилась на бегу в белку, и её одежда осталась лежать на полу. Мы остановились у контейнера для бумаги, стоящего в сарае для мусора, и Брэндон с упрёком посмотрел на меня:

– За работу!

Я крякнул. И почему контейнеры для бумаги постоянно присутствуют в моей жизни?!

Может быть, это и есть то, что люди называют судьбой?

Холли в беличьем обличье весело запрыгнула на крышку контейнера и протиснулась сквозь щель для выброса мусора. Судя по громкому шороху изнутри, она сразу же принялась за работу, и из щели то и дело вылетали бумажные комки. Выглядело так, будто контейнер превратился в гигантскую машину для попкорна – такую, как у Рэлстонов.

– Проверьте вот это, это и это! – раздался в наших головах голос Холли.

Мы с Брэндоном поспешно развернули бумажные комки. Не то, не то, не то.

– Что это вы тут делаете? – Тео направился к нам, и вид у него был весьма недовольный. Когда из его лба начал расти рог, я вспомнил, что он лось и с ним шутки плохи, если речь идёт о его территории: не успеем оглянуться, как у нас на мягком месте останется отпечаток огромного копыта!

Загрузка...