Глава 2

Ноэми чихнула и с тревогой покосилась на стеллажи. Если архивариус услышит, опять сделает выговор. На редкость мерзкий старикашка, для него книги важнее людей.

Работать приходилось в перчатках и в косынке, чтобы, упаси Вседержители, не причинить вреда фолиантам. Трудиться с утра до ночи, пока не разболится голова от чтения и пыли, или не онемеют пальцы от бесконечных каталогов.

Неблагодарно дело помощника архивариуса! Платят мало, не уважают и шпыняют все, кому не лень. Даже прачки, и те не стесняются стирать нижнее белье при Ноэми.

Есть приходилось за одним столом со слугами. Из деревянных тарелок, оловянными ложками и вилками, под смешки лакеев и шепоток горничных.

Порой, когда день выдавался особенно трудным, Ноэми жалела о принятом в кабинете герцога решении. В те горькие минуты, уткнувшись в жесткую подушку в комнатушке, куда с трудом влезали кровать и сундук, девушка согласилась бы отдаться де Вену. Вдруг все произошло бы без боли, раз герцог обещал действовать осторожно, тогда Ноэми сидела бы за столом с господами, имела собственных слуг, а не дышала пылью в самых дальних уголках библиотеки. Однако минуты отчаянья проходили, девушка вспоминала о гордости и не думала о де Вене. Тот тоже, казалось, забыл о ней. Пару раз заходил в библиотеку, требовал книгу и уходил. Приносила искомое не Ноэми, а архивариус, девушка только искала.

Ноэми чихнула снова и с тоской покосилась на партию пожелтевших листов, которые предстояло описать и подшить. Спину ломило от долго сидения в одном положении, и девушка решила немного размяться. Архивариус, судя по всему, уже ушел, он редко засиживался затемно, и Ноэми с чистой совестью прогулялась до окна. Облокотившись о широкий подоконник, девушка полюбовалась бликами света в витражах и немного поиграла в простенькую игру: вынимала книги, на которые падали солнечные лучи. Других развлечений у помощника архивариуса нет. Родилась бы Ноэми юношей, пила бы на кухне эль, а так приходилось вести затворнический образ жизни. Оставаться вечерами наедине со слугами девушка боялась, хватало пары щипков в коридоре и недвусмысленных предложений погулять вечерком. Зато одевали и кормили за счет герцога.

Родные о Ноэми не вспоминали, будто она умерла. Их черствость тоже причиняла страдания. Пусть девушка смирилась с потерей семьи, тоска по ней никуда не делась. Ноэми знала, мать любит ее, но боится мужа. Девушка не винила ее. Леди Вард слаба здоровьем, не стоит подтачивать его еще больше, заставив вступить в схватку с лордом Сулином.

Отразившись от красной полосы витражного книжного корешка, луч упал на один из простенков. Ноэми, позабыв об усталости, вприпрыжку побежала туда, стремясь успеть до того, как солнце переместится на другую книгу. Несмотря на желание казаться взрослой, девушка во многом оставалась ребенком. Немудрено в ее-то восемнадцать лет!

Чтобы добраться до алой точки, пришлось принести стремянку.

– Ах ты, проказник! – Ноэми шутливо погрозила лучу кулачком.

Потянувшись к «солнечному зайчику», девушка нечаянно задела одну из книг. Она с грохотом упала. Ноэми хотела поднять, но взгляд выцепил в открывшемся пустом пространстве тетрадку в матерчатом переплете. Девушка вытащила ее и сдула пыль. Тетрадка оказалась старой: бумага успела истончиться. На первой странице значились инициалы «Ж. В.» Заинтересовавшись, Ноэми пролистнула тетрадь, но ничего не поняла. Вроде есть буквы, а, вроде, и нет. Разгадку тайны подсказало солнце. Оно скользнуло по странице, и слова полыхнули, резанув глаза.

– Да это чьи-то записки! – ахнула Ноэми и, быстро спустившись, метнулась к витражам.

Там светлее, девушка сможет дольше наслаждаться чтением.

Пристроившись на подоконнике, Ноэми подставила тетрадь солнечным лучам и углубилась в подробности чужой жизни.

Записи начинались не сначала, часть листов оказалась вырвана. Первым предложением значилось: «…брат никогда не узнает».

– Нашла его?

Ноэми вздрогнула и выронила тетрадь. Огляделась, ища того, кто застукал ее, отлынивающую от работы, но никого не увидела.

– Справа, – подсказал голос и попросил: – Только не пугайся.

Ох, напрасно! Последняя фраза заставила сердце Ноэми забиться сильнее.

Медленно, очень медленно девушка обернулась в указанном направлении, ожидая увидеть маркиза де Вена – фигуру загадочную, до сих пор не попадавшую в поле ее зрения. Кому еще мог принадлежать незнакомый властный голос? Слуги так не говорят. Маркиза не оказалось, глаза различили лишь легкое уплотнение воздуха. Ноэми заморгала, и из ниоткуда начали проступать очертания мужской фигуры: сначала ноги, туловище, руки и, наконец, голова. Полупрозрачный незнакомец провел пальцами по волосам, и рука прошла через голову. Ноэми испуганно пискнула и заметалась по библиотеке в поисках укрытия.

Призрак! Он заберет ее душу, утащит в Сумеречный мир!

– Не бойся, я не причиню тебе вреда.

С горьким смешком призрак добавил:

– Увы, отныне я даже помочь не могу.

Ноэми осторожно выглянула из-за стойки с картой королевства. Дух парил неподалеку и пристально изучал ее. Он выглядел смирным, и Ноэми решилась выйти.

Призрак разительно походил на герцога де Вена, только моложе. Кто же он? Вряд ли обычное привидение.

Губы призрака тронула улыбка.

– Я тебя не знаю. Юное незнакомое личико. Ты жена Йонаса?

– Кого? – недоуменно переспросила Ноэми.

– Моего племянника, – терпеливо пояснил дух.

Улыбка погасла. Призрак прислушался и беспокойно огляделся по сторонам.

– Убери блокнот и никому не показывай! – Он ткнул в тетрадь в руках девушки. – А лучше перепрячь, иначе можешь погибнуть. Но если решишься прочитать, расшифруешь подсказки, найдешь мой дневник. За него могут убить полкоролевства.

Не прощаясь, дух исчез вместе с закатными лучами, переместившимися в другую часть библиотеки. Только легкая дымка напоминала, это не галлюцинация.

Ноэми постояла немного и вернулась к окну. Несмотря на предупреждение, она собиралась отыскать дневник. Хоть какое-то развлечение! Дрожащими руками девушка переворчивала страницу за страницей, старалась запомнить столбики чисел, вспыхивавших на бумаге вместе с солнечными лучами. Для верности она записала их на обрывке бумаги. В конце, на самой последней странице, значилось: «Там, где в моей обители встречают рассвет, увидишь себя и разгадаешь загадку».

Ноэми озабоченно потерла переносицу.

Шифровка.

Ну да, на месте брата герцога, а он именно брат, раз Йонас де Вен для него племянник, девушка тоже не стала бы прятать секреты на видном месте. Но она найдет – скелеты в шкафу иногда нужно проветривать.

Позабыв об усталости, Ноэми быстро доделала работу. Тетрадь прихватила с собой и спрятала в самом надежном месте – у сердца.

«Там, где в моей обители…»

Комната? Возможно. Это самое простое решение, покойный мог говорить совсем о другом: любимой беседке, пещере или и вовсе пивоварне, где любил проводить время, но проверить нужно все.

Ноэми знала, где покои хозяев: в восточном крыле, на пролет ниже. Девушка бывала там однажды, когда нанималась к де Вену, после ее туда не приглашали.

Пробираясь в восточное крыло, страшась наткнуться на герцога, Ноэми не переставала думать о шифровке, но только больше запуталась. Обителью мог легко оказаться и весь замок, любимым солнцем местом – господский этаж, только что означает «увидеть себя»? Ноэми решила, поймет, если встретит.

Девушка торопливо спустилась на один пролет и замерла, прислушиваясь. Никого. Значит, можно оглядеться и попытаться «увидеть себя».

Зеркало!

Нужно выяснить, где любил проводить время покойный, и осмотреть комнату. Отыскать зеркало и понять, зачем цифры. Ноэми полагала, это шифр. Значит, в комнате сейф или тайник.

Сложная задача! Не простукивать же все стены в замке! Не лучше ли осторожно расспросить слуг и сузить круг поисков?

Ноэми припомнила, где кабинет герцога, и направилась в противоположную сторону. Меньше всего на свете она хотела повстречать де Вена. Девушка скользила пальцами по стене, дергала за дверные ручки. Одна из них поддалась, и Ноэми с трепетом переступила порог комнаты. От сердца отлегло: не спальня, гостиная. На столе – початая бутылка. Плохо – владелец скоро вернется допить свое красное.

Хоть бы в комнате не оказалось зеркала, тогда бы девушка быстро ушла. Увы, оно обнаружилось над камином, пришлось проверить. Тонкие пальцы пробежались по раме и осторожно отодвинули ее. Как всякая аристократка, Ноэми знала, тайники прятали именно за зеркалами и картинами. Хозяева замка не отошли от традиций: одна из панелей неплотно прилегала к стене.

Цепенея от ужаса, представляя, что сотворит с ней герцог, если застанет за недостойным занятием, Ноэми надавила на дерево. Панель отошла, открыв взору металлическую пластину. По ней гуляли легкие магические разряды. Непонятно, где писать цифры. Трогать нельзя: в лучшем случае вскрикнешь от боли, в худшем – о попытке взлома узнает весь замок.

Но в тетради даны четкие указания, и Ноэми рискнула. Она слышала о подобном, но никогда не видела сейфа со столь дорогим и редким замком. Девушка проговорила вслух цифры. Ничего. Затем сложила их, довела до двухзначного числа – с тем же эффектом. До одной цифры – ничего. Отчаявшись, Ноэми с мольбой бормотала: «Ну откройся же! Четыре!»

Механизм щелкнул, магическая защита потухла, и сейф открылся. Редкая удача – найти искомое в первой же комнате! Не иначе, за плечом Ноэми стояла Великая Мать.

Девушка с опаской заглянула внутрь и, зажмурившись, пошарила в тайнике рукой. Вопреки ожиданиям, не сработал защитный механизм или ловушка. Похоже, сейфе пуст, ничего, кроме пыли. А еще… Пальцы, определенно, что-то нащупали. Книгу? Ноэми вытащила выцветший пыльный прямоугольник, оказавшийся дневником. Алый кожаный переплет, синий корешок, ляссе. Девушка прижала находку к груди. Нужно спешить! Ноэми сунула дневник под фартук, который носила поверх платья, и захлопнула тайник. Едва она успела поправить зеркало, раздались шаги. Девушке ничего не оставалось, как юркнуть за диван.

В гостиную вошел герцог де Вен и развалился в кресле. Рука потянулась к бокалу.

Ноэми досадливо кусала губы. При всем желании она не могла выбраться из гостиной, не попавшись герцогу на глаза, только сидеть до утра тоже не выход. Хотя бы потому, что Ноэми хотелось поужинать. Оставалось надеяться, герцог скоро уйдет, но удача отвернулась от Ноэми, де Вен засел в гостиной надолго.

Смеркалось. Из окна в комнату просачивались лиловые тени.

Герцог хлопком в ладоши зажег свет, заставил встрепенуться пламя в камине. Оно не дарило тепло, просто радовало взгляд.

У Ноэми затекло все тело и свербело в носу. Только чихнуть не хватало!

Внезапно герцог замер и, резко обернувшись, глянул туда, где притаилась девушка. Неужели почувствовал?

Капелька пота стекла с виска. Девушка задержала дыхание и принялась истово молиться Великой Матери. Та, определенно, не жаловала Ноэми, раз герцог встал. Понимая, разоблачение неминуемо, девушка затолкала дневник под диван.

– Что за мышиная возня?

Над Ноэми навис раздраженный герцог. Зрелище, представшее его взору, оказалось пикантным: стоящая на четвереньках девушка с приподнятым задом. Будто соблазняет поиграть в рабыню и господина.

– Вылезайте, я вас вижу.

Де Вен постучал перстнем по деревянному каркасу дивана.

Смущенная, покрывшаяся пятнами Ноэми кое-как встала на ноги, пригладив волосы.

– Простите, ваша светлость, не хотелось попадаться вам на глаза, – пролепетала она.

– Но все равно попались. – Усмешка тронула губы де Вена. – Я уже успел забыть, что оставил вас в замке.

Цепкий взгляд пробежался по фигуре.

Неужели герцог до сих пор не завел секретаря? Странно, нашлось бы немало желающих продать честь на таких условиях.

– Пожалуй, я склонен передумать, – де Вен налил бокал вина и протянул Ноэми.

Девушка брезгливо поморщилась. Неужели он думает, будто она станет пить из чужого фужера? Она отвела рукой бокал и, сделав реверанс, собралась удалиться, однако герцог остановил, велел сесть на диван. Ноэми подчинилась. Хочет она или нет, де Вен – ее работодатель, только от него зависит, останется ли у нее кусок хлеба и крыша над головой.

– Не люблю девственниц: одна морока! – пожаловался герцог и пригубил отвергнутый Ноэми бокал.

Девушка вспыхнула и не стала молчать:

– Ваша светлость, ваши слова…

– Дослушайте сначала! – оборвал ее де Вен.

Зажав ножку бокала между пальцами, он сверлил Ноэми взглядом.

– Вот за это и не люблю – за истеричность, порывистость и вспыльчивость. Глядя на вас, не скажешь, будто получили достойное воспитание. Между тем, вы разительно отличались от других… – герцог замялся, подбирая слово, – претенденток. Вы действительно искали место секретаря, по наивности не понимая, что вам действительно предлагают. Именно поэтому я готов дать второй шанс. Должность вакантна.

– Неужели остальные девушки отказались? Ваша светлость, сумма велика, а я не первая красавица королевства.

Чем больше Ноэми говорила, тем больше запутывалась. В итоге и вовсе решила замолчать, уставившись на сложенные на коленях пальцы.

Герцог позвонил в колокольчик, велел принести второй бокал и фруктов. Теперь Ноэми держали за даму, а не за обслугу. Действительно, де Вен сам взял с подноса фужер, наполнил рубиновым вином и с легким поклоном предложил девушке.

– Фрукты тоже для вас, я такое не ем, – улыбнулся герцог.

– Предпочитаете мясные закуски?

Ноэми из вежливости пригубила напиток. Он оказался густым и отдавал травами. Девушка сама не заметила, как сделала второй глоток.

Бокал уютно устроился между ладоней, напряжение минувшего дня пригвоздило к дивану.

– Предпочитаю не портить вкус напитка, – едва заметно улыбнулся герцог. – Вину пять лет. В моей коллекции есть и более ценные экземпляры.

– Вы большой ценитель вина, ваша светлость. Оно воистину великолепно.

Де Вен кивнул, принимая комплимент. Взгляд на мгновение остановился на лице Ноэми, а потом переместился на магический огонь в камине.

– Вас останавливает девичья стеснительность? – Разговор вернулся к прежней теме. – Признаться, меня она раздражает, но, так и быть, я готов проявить терпение. Ни одна из девиц не справилась с сортировкой корреспонденции.

– И на таком основании?.. – Щеки Ноэми зарделись румянцем.

– Я хотел бы подписать контракт именно с вами.

– Я не стану спать с вами, ваша светлость, – решительно заявила девушка и, поднявшись, поставила полупустой бокал на стол. – Это противно чести.

Де Вен фыркнул. Никогда прежде ему не приходилось слышать столь смехотворное объяснение. Многие дамы света продали бы душу демону, чтобы оказаться в постели герцога, и без сомнений согласились бы стать одержимыми ради одного единственного бастарда. А тут лишенная фамилии леди, чей род, де Вен узнавал, балансировал на грани разорения, гордо отказывалась от повторного предложения. Хотя бы ради морального удовлетворения нужно овладеть строптивицей.

– Приятно слышать, что у вас есть честь, госпожа… Кстати, как мне вас называть? – Герцог почесал подбородок. – По рождению вы леди, дочь лорда Сулина Варда. И можете вернуть фамилию, если пожелаете. Достаточно прошения королю и публичного освидетельствования.

– Нет, лучше с вами! – покраснев еще больше, не думая, выпалила Ноэми.

От мысли об унизительной процедуре за ширмой в присутствии десятка свидетелей бросило в жар. Незнакомый мужчина цинично раздвинет ноги, взглянет и буднично сменит перчатки. Подобное хуже изнасилования!

Де Вен цокнул языком. Он отказывался понимать Ноэми. Предпочесть любовника медицинскому осмотру! Но дело герцога дать совет, а Ноэми – принять его или отвергнуть.

– То есть вы согласны?

– Исключительно секретарем, ваша светлость. – Девушка потянулась к бокалу, чтобы унять бушевавший внутри жар. – Обещаю хранить ваши тайны, как свои.

Герцог задумался, поставил фужер туда, где некогда стоял бокал Ноэми, и взял девушку за руку. Она попыталась вырваться, но де Вен укоризненно покачал головой. Его пальцы переплелись с пальцами Ноэми, ласково поглаживая.

– Вы леди по духу, госпожа Ноэми. Пожалуй, стану называть вас именно так, – улыбнулся он и поцеловал руку онемевшей девушки.

Сердце подпрыгнуло и замерло в горле.

Де Вен, воспользовавшись замешательством Ноэми, притянул ее к себе. От герцога пахло дорогим парфюмом и не менее дорогой тканью, девушка ощущала мышцы, бугрившиеся под рубашкой. Первое впечатление верно, де Вен действительно силен.

Герцог с удовольствием крал тепло девичьей кожи, наслаждался чистым, незамутненным запахом. Пальцы осторожно, чтобы не напугать, скользнули вниз и, едва касаясь, погладили. Ноэми дернулась, и де Вен убрал руку, чтобы захватить в плен пальчики.

– Какая же вы невинная! – выдохнул он ей в лицо. – Знаете, я счел девственность недостатком, но сейчас, наоборот, запишу в достоинства. Леди – леди во всем. Одно маленькое «да», и вы станете тем, кем положено.

Ноэми дрожала. Близость мужчины странно действовала на нее. Она никогда еще не оказывалась ни в чьих объятиях, не ощущала терпкого, дразнившего нос запаха, который парализовал волю.

– Сами подумайте, – герцог одной рукой перебирал пальчики, другой поглаживал, стремясь вновь овладеть мягкими полукружиями, – достойно ли вас нынешнее существование? Никто и ничто, тень архивариуса. А тут высший свет, мои тайны, деньги, большие деньги.

Губы де Вена на мгновение коснулись ее щеки. Словно молния ударила! Девушка часто, шумно задышала. Мурашки пробежали по спине.

– Я… я не могу без брака, ваша светлость! – в отчаянье пробормотала Ноэми.

Она понимала, согласие – единственный шанс выбраться со дна. Герцог не станет предлагать снова, он овладеет здесь и сейчас, как потом жить, опозоренной?

– Придется, – мягко возразил де Вен. Жениться он не собирался. – Сразу в постель не надо, когда решитесь. Пожалуйста, разденьтесь. Простите, но я должен взглянуть. Обещаю, – большой палец коснулся нижней губы и чуть надавил, – ни один мужчина больше не увидит вас обнаженной. Я отвернусь, вы разоблачитесь, и все, завтра жду к девяти в кабинете, начну вводить в дела.

– То есть вы действительно?..

Ноэми колебалась.

Постыдно, гадко, но де Вен – герцог, основная работа почетна, а девушка теперь безродная сирота. Может, Ноэми сумеет убедить работодателя ограничиться деловыми отношениями? Она станет усердно трудиться, зарекомендует себя отличным секретарем. Зачем такую в любовницы?

– Все, как в контракте, – заверил герцог, вскипая от нерешительности Ноэми.

Мало ему мороки в постели, так еще страхи, сомнения. Оставалось надеяться, тело Ноэми искупит неудобства дефлорации и ее полное невежество в постели.

И простыни придется спрятать. Увы, древний обычай предписывал брать в жены обесчещенную девицу, и пусть разница в положении не обязывала герцога подчиняться пережитку прошлого, люди все равно бы судачили, искали девственницу из спальни де Вена.

Девушку спасло появление кареглазого брюнета со смятым конвертом в руках. Краешек его губ чуть подергивался от плохо скрываемого волнения.

Герцог нахмурился и прошипел:

– Мог бы постучаться, Йонас! Сколько раз я просил не отрывать от вечернего отдыха по пустякам!

Значит, мужчина – Йонас де Вен, сын хозяина дома. Действительно, они похожи, только у маркиза небольшая бородка и черты чуть грубее.

– Прости, не знал, что ты с девушкой, – похабно улыбнулся де Вен-младший.

Воспользовавшись моментом, Ноэми юркнула за диван, вспомнив про дневник, и, не прощаясь, бегством покинула гостиную. Спину прожигал взгляд Йонаса. Маркиз не сомневался, они с герцогом – любовники.

Взяв ужин в коморку, девушка устроилась на узкой кровати с тетрадью и дневником. Она с трепетом развернула фартук и благоговейно погладила обложку. Пальцы ощутили тиснение, невидимое взгляду: знакомые буквы «Ж.В». Теперь Ноэми знала, «В» – это «де Вен». Первая буква монограммы – наверняка заглавная буква имени. Узнать какого именно, несложно: в библиотеке есть генеалогическое древо.

Вдоволь налюбовавшись обложкой, пусть потершейся, но до сих пор внушавшей почтение к бывшему владельцу дневника: не всякому доступна кожа такой выделки, Ноэми открыла первую страницу. Ту, которую заложили вшивной атласной лентой, оставила на десерт.

«Я, Жан де Вен, первый граф Норрен, лорд Банши и придворный маг Е.к.в. Стоурена Седьмого, начал сие первого марта тысяча восьмого года по летоисчислению наиви», – гласила первая запись.

Тысяча восьмой год. Сейчас минул тысяча двадцать седьмой. Значит, дневнику девятнадцать лет.

Занятно, Жан де Вен называл себя лордом Банши, хотя сейчас титул принадлежал маркизу де Вену. Видимо, Йонасу на момент записи еще не минуло восемнадцать, или маркиз унаследовал его после смерти дяди.

Задавшись целью узнать, когда умер Жан де Вен, Ноэми отыскала последнюю запись – восьмое июня тысяча десятого. Владелец вел дневник чуть больше двух лет.

Запись короткая, всего в три строчки, зато каких! «Догадываюсь, меня не оставят в живых. Все равно еду, хотя сомневаюсь, что вернусь. Дневник прячу. Увы, тайник ненадежен, но времени нет, лучше так, чем предать короля».

У Ноэми засосало под ложечкой.

Жана убили? Но кто? Заговорщики? Кто еще мог желать зла королю? Стоурен Седьмой скончался четыре года назад, сейчас правил его сын – Виллем Первый. Зато теперь понятно, чего надлежит опасаться.

Похолодевшими ладонями Ноэми потянула за ляссе. Зашелестели страницы, до сих пор белые, гладкие, открылись на нужном месте. Ноэми разочарованно нахмурилась. Стихотворение! Неужели хозяин помимо секретов записывал в книжицу произведения любимых поэтов? Однако, приглядевшись, Ноэми поняла: восьмистишье собственного сочинения, нескладное, корявое.

В приюте мертвых льется свет —

дороже кошки зверя нет.

Мехами услаждая взор,

красавица блюдет позор.

И звездам вечный ведет счет

застывший в камне звездочет.

Кто соберет, откроет дверь,

и выйдет на свободу зверь.

Девушка несколько раз перечитала стихотворение, все больше убеждаясь: с ним что-то не так. Вряд ли покойный счел главной ценностью плод ночных бдений. Раз так, это и есть та самая смертельная загадка, которую, вопреки всему, Ноэми попробует разгадать. Или хотя бы сберечь от чужих глаз.

Загрузка...