Секретные бункеры Кенигсберга

От автора

О Янтарной комнате написаны сотни книг и тысячи статей. Пожалуй, ни одно из выдающихся утраченных культурных достояний человечества не удостоилось в течение последнего полувека столь частого упоминания. Кажется, что о Янтарной комнате знают все – и умные очкарики, сидящие по выходным за компьютерами и в библиотеках, и «крутые» почитатели ночных клубов и дискотек, и, конечно же, люди более старшего поколения, помнящие сенсационный бум 1967 года. Тогда советские газеты, не привыкшие к незапланированным неожиданностям, вдруг взорвались броскими заголовками: «Тайна похищения Янтарной комнаты приоткрывается», «Признания Коха», «Будет ли раскрыта тайна “янтарной комнаты”?», «Судьба сокровищ, награбленных фашистами в СССР».

Я, тогда еще ученик девятого класса московской школы № 427, неожиданно для себя «открыл» целую страну захватывающих приключений и удивительных историй, которая в определенной степени повлияла на формирование моих интересов и устремлений в дальнейшем. А началось все в последних числах февраля 1967 года. Как-то раз, развернув один из номеров «Красной звезды», которую выписывал мой отец – бывший кадровый офицер, уже несколько лет страдающий «ностальгией» по недавней армейской службе, я увидел статью капитана второго ранга Королева. В ней рассказывалось о том, что отбывающий заключение в варшавской тюрьме нацистский военный преступник Эрих Кох сообщил польскому журналисту о местонахождении Янтарной комнаты, пропавшей в годы войны.

К тому времени я уже успел прочитать увлекательнейшую книгу В. Дмитриева «Дело о янтарной комнате» и кое-что знал о событиях, связанных с поисками «восьмого чуда света». Но в статье говорилось о работе какой-то комиссии, осуществляющей розыск Янтарной комнаты на территории Калининградской области. Для меня и для моего школьного друга, одноклассника Володи Черного это стало сигналом к тому, чтобы самим попытать счастье в увлекательнейшем деле поиска сокровищ. Наверное, большинство мальчишек в этом возрасте мечтают об опасных приключениях и таинственных похождениях, но нам с Володей удалось воплотить эти мечты в реальность и пережить то, что казалось возможным только увидеть в кинофильмах и прочитать в книгах. Мы задумали в весенние каникулы на недельку махнуть в Калининград и самим отыскать Янтарную комнату.

Не буду рассказывать, чего стоило уговорить родителей отпустить нас в Калининград, тем более что особыми успехами в учебе мы с Володей не отличались. Однако убедить родителей все-таки удалось, и мы провели чуть больше недели в этом удивительном городе, облазив многочисленные развалины, «обследовав» глубокие подземелья и вернувшись с богатыми трофеями – фарфоровыми пробками от пивных бутылок с видами старого города, полуистлевшими документами прусского суда и ржавым парабеллумом, который, впрочем, пришлось по прибытии в Москву сдать в районное отделение милиции.

Через год я побывал в Калининграде с другим своим товарищем по классу Витей Купцовым, а летом 1969 года нам с ним довелось уже работать в составе Калининградской геолого-археологической экспедиции и за короткое время познакомиться с такими интересными людьми, как директор Павловского дворца-музея, бывший хранитель Янтарной комнаты Анатолий Михайлович Кучумов, начальник экспедиции Мария Ивановна Попова, кладоискатель-энтузиаст Иван Тимофеевич Цедрик, бывшие жители Кёнигсберга Макс Энгелин и Александр Вайнгартен.

О тех днях я могу рассказывать очень много: о спусках в подземные казематы и рыцарские комнаты бывшего Королевского замка, о подъемах на головокружительную высоту в развалинах Кафедрального собора и кирхи Святого Семейства, ныне Калининградского органного зала, о раскопках в различных районах города и за его пределами, об удивительных находках, исчезнувших впоследствии из-за человеческой глупости или бессовестности. Во всяком случае, лето 1969 года оставило у меня неизгладимые впечатления, которые благодаря дневниковым записям удалось хорошо сохранить в памяти.

Уже много позже во время одного из приездов в Калининград мне довелось познакомиться с чудесной женщиной, ставшей настоящим другом нашей семьи – Еленой Евгеньевной Стороженко, которая в течение ряда лет руководила работой экспедиции. Целеустремленная, полная неуемной энергии, всегда одержимая новыми идеями, она помогла мне разобраться во многом, понять причины неудач и выработать собственную точку зрения на проблему поиска утраченных в годы войны культурных ценностей. Вместе с Еленой Евгеньевной мы создавали Координационный совет по поискам культурных ценностей, утраченных в годы Второй мировой войны, который она возглавила, а я стал его членом и консультантом по данной проблеме от Комитета государственной безопасности СССР. Со временем мы решили подготовить несколько совместных публикаций, которые должны были привлечь внимание общественности к этой теме. За основу были взяты мои дневниковые записи и рукописи, которые я писал «в стол», не рассчитывая, что когда-либо удастся их опубликовать. Так появилась документальная повесть «Тайны королевского замка», опубликованная газетой «Страж Балтики» летом и осенью 1990 года. Потом был целый ряд других публикаций под псевдонимом «А. Орлов», избранным мной по девичьей фамилии моей мамы. В то время в связи с моей профессиональной деятельностью еще рано было называть мою настоящую фамилию. Поэтому многие поисковики и просто люди, интересующиеся темой Янтарной комнаты и розыском сокровищ на территории Калининградской области, с недоумением восприняли появление нового автора, о котором никто ничего не слышал. Впрочем, со временем мне было разрешено публиковаться под своей фамилией, и с тех пор вышло несколько книг о поисках, в которых мне посчастливилось участвовать, – об историческом прошлом Калининграда, о судьбах людей нашей страны в трудный перестроечный и постперестроечный периоды. Литературную работу по «кёнигсбергской» тематике венчал вышедший в 2006 году иллюстрированный энциклопедический справочник «Кёнигсберг – Калининград».

В представленном Вам новом издании, основывающемся на подлинных фактах и событиях, я предпринял попытку с учетом личных впечатлений и рассказов очевидцев, а также многочисленных документов, к которым я имел доступ, реконструировать события, связанные с исчезновением и поисками Янтарной комнаты, изложив при этом собственные версии и соображения. К сожалению, многих из участников событий больше нет с нами и их неоценимые свидетельства уже никогда не смогут стать достоянием современников. Ушла из жизни Елена Евгеньевна Стороженко, мой добрый друг и единомышленник, с которой мы провели немало времени в разговорах «за чаем» у нас в Москве и в ее уютной квартире в Светлом, вместе строили планы о развертывании работы Координационного совета и надеялись на то, что поисковая работа получит наконец адекватную поддержку государства. Нет в живых Анатолия Михайловича Кучумова, дружба с которым началась во время моей работы в калининградской экспедиции и продлилась на многие годы. На девяносто третьем году жизни не стало Вениамина Дмитриевича Кролевского, автора той самой нашумевшей повести «Дело о Янтарной комнате», воспоминания которого о поисках пропавших произведений искусства в послевоенный период явились важным свидетелством участника и очевидца тех событий.

Оттого, естественно, остаются «белые пятна» в увлекательнейшей истории, которая зовется «поиски Янтарной комнаты». Кое-что мне, надеюсь, удастся восполнить, основываясь на обширном документальном материале, ставшем доступным исследователям в последние десятилетия, а также на анализе документов, находящихся в архивных фондах спецслужб, к которым я имел доступ в связи с соответствующим поручением руководства.

Прежде чем приступить к повествованию, позволю себе высказать несколько соображений общего порядка, которые без особого ущерба для себя может опустить любой читающий эту книгу, особенно если ему уже приходилось знакомиться с историей поисков Янтарной комнаты. Тому же, кто впервые сталкивается с этой темой, было бы полезно, на мой взгляд, «уловить» и принять во внимание некоторые отправные точки повествования, позволяющие понять, так сказать, глобальность и общечеловеческую значимость происходящего.

Результатом Второй мировой войны явились, как известно, не только неисчислимые человеческие жертвы и громадные разрушения, но и утрата многочисленных произведений искусства. Помимо гибели культурного достояния цивилизации в ходе боевых действий в Европе значительная часть бесценных сокровищ оказалась захваченной воюющими сторонами и впоследствии утраченной для мировой и национальных культур.

Целенаправленная политика гитлеровского руководства по разграблению музеев, дворцов, картинных галерей, библиотек, архивов, научно-исследовательских институтов, университетов, церквей, монастырей, собраний общественных организаций и частных коллекций на территории оккупированных стран привела к тому, что в Германии оказались сосредоточенными значительные культурные ценности. Об этом известно из многочисленных трофейных документальных материалов, содержащих сведения о деятельности «Айнзатцштаба рейхслейтера Розенберга»[1] и подчиненных ему восьми региональных штабов, группы особого поручения «Линц», зондеркомманд Кюнсберга и Мюльмана, групп VI-G, VII–C и III-D шестого, седьмого и третьего управлений РСХА – Главного управления имперской безопасности, подразделений Главного административно-хозяйственного управления СС и других учреждений нацистской Германии.

О концентрации на германской территории громадных массивов культурных трофеев свидетельствуют многочисленные документы штабов и отдельных частей вермахта, особенно материалы уполномоченных ОКХ[2] по «защите произведений искусства» в прифронтовой полосе, а также материалы так называемого «Исследовательского и просветительного общества СС «Аненэрбе»[3].

Общая стоимость захваченных гитлеровцами ценностей не поддается точной оценке, но достигала, по-видимому, нескольких десятков, а то и сотен миллиардов рейсмарок. Только в рамках реализации планов превращения австрийского города Линца в «мировой музей искусств» было вывезено в общей сложности 4732 ценнейших предмета мировой культуры, лишь одно описание которых едва уместилось в 31-томном реестре, обнаруженном уже после окончания войны. Среди не найденных до сих пор произведений искусства находится и Янтарная комната из Екатерининского дворца города Пушкина. И, несмотря на то, что выдающиеся мастера современности воссоздали Янтарную комнату, используя сохранившиеся чертежи и фотографии, и она снова укращает один из залов Екатерининского дворца, произведение старых мастеров, исчезнувшее в вихре войны, напоминает о себе удивительными историями его поисков.

Помимо культурных ценностей, вывезенных нацистами из других стран, в годы Второй мировой войны оказались утраченными и многочисленные произведения искусства, находившиеся в немецких музеях, замках, частных собраниях, также представляющие несомненный интерес для мировой культуры. Среди них – всемирно известная Серебряная библиотека герцога Альбрехта, скульптуры и картины выдающихся мастеров, художественные изделия из драгоценных металлов, камней и янтаря, ценные образцы оружия и естественно-научные экспонаты, значительные архивные и библиотечные фонды.

Целый ряд обстоятельств способствовал тому, что значительная часть произведений искусства, вывезенных германскими учреждениями с оккупированных территорий, оказалась в Восточной Пруссии.

Во-первых, к этому приводило особое положение в нацистской иерархии гаулейтера Эриха Коха, который, по многочисленным свидетельствам, проявлял исключительную активность в сборе собственной коллекции шедевров мировой культуры, за что неоднократно имел нарекания со стороны Гитлера.

Во-вторых, начиная с 1941 года территория центральной Германии стала подвергаться сначала незначительным, а затем все более массированным налетам англо-американской авиации, достигшим в 1943–1944 годах наивысшей интенсивности, что вынудило гитлеровцев принять меры по эвакуации отдельных художественных собраний на восток страны, откуда, как казалось, угроза была меньшей.

В-третьих, стремительное наступление советских войск в конце 1944 – начале 1945 года и серьезные военно-стратегические просчеты Верховного командования вермахта привели к блокированию Земландского полуострова[4] с суши, отсечению Восточной Пруссии от центральной Германии.

В-четвертых, возможности эвакуации ценностей морским и воздушным путем после 28 января 1945 года[5] стали крайне ограниченными, чрезвычайно опасными и ненадежными ввиду тяжелых потерь противника в морских судах и авиации, абсолютного превосходства Военно-морского флота СССР и его союзников на балтийских транспортных коммуникациях.

В-пятых, гитлеровское руководство, считая художественные и исторические ценности важной материальной основой для будущего возрождения национал-социализма, а также надежным источником существования в послевоенной Германии и за ее пределами, предусмотрело осуществление целого комплекса мероприятий по их захоронению на немецкой территории и, в частности, Восточной Пруссии.

Сразу же после окончания войны вплоть до наших дней судьба Янтарной комнаты оказывалась в эпицентре интересов всех, кто занимался сбором трофеев и поисками ценностей не только на территории бывшей Восточной Пруссии, но и во многих других местах Европы. За это время относительно судьбы Янтарной комнаты появилось множество свидетельств, позволяющих воссоздать все этапы ее движения, начиная от демонтажа в городе Пушкине в 1941 году и кончая перемещением ее на территории Кёнигсберга и Восточной Пруссии в 1944–1945 годах. Общее число людей, в той или иной степени располагающих сведениями об укрытии Янтарной комнаты на теперь уже российской земле, превысило тысячу. Среди них – непосредственные участники и случайные очевидцы захоронения, граждане, видевшие ценности уже после взятия Кёнигсберга советскими войсками, и лица, слышавшие от других об укрытии ценностей. Немалую долю составляют бывшие советские военнопленные, русские, украинцы и поляки, угнанные на принудительные работы в Германию, которые волею случая принимали участие в работах по укрытию каких-то ящиков, мешков, контейнеров.

Все эти свидетельства, содержащие различные интерпретации фактов укрытия ценностей, зачастую противоречащие друг другу, вместе с тем сходятся в одном: подавляющее большинство культурных ценностей, вывезенных гитлеровцами в Восточную Пруссию с территории Прибалтики, Украины, Белоруссии, ряда областей Российской Федерации, бывшего Генерал-губернаторства (так фашисты именовали Польшу), а также размещавшиеся в немецких государственных учреждениях и организациях, находившиеся в частных руках, в том числе конфискованные у лиц еврейской национальности и в культовых учреждениях, были укрыты на территории Восточной Пруссии, причем значительная их часть была сосредоточена в Кёнигсберге и его окрестностях.

Указанный вывод, разумеется, не исключает того, что некоторые ценности могли быть все-таки эвакуированы из Восточной Пруссии вглубь Германии и спрятаны в заранее подготовленных местах. Большинство зарубежных исследователей, в частности, немецкие ученые Георг Штайн и Пауль Энке[6], придерживаются именно такой точки зрения, допуская потерю многих произведений искусства при транспортировке морем в конце 1944 – начале 1945 года (так называемая «морская версия») или при сокрытии их в глубоких шахтах или соляных копях. На немалые размышления в этом ключе наводят книги австрийских исследователей Герхарда Цаунера и Катарины Хаммер[7].

За все время поисков Янтарной комнаты в Калининградской области прорабатывалось более трехсот пятидесяти версий ее нынешнего местонахождения, пронизывающих практически всю территорию этой самой западной части российской земли. Калининград и Балтийск, Черняховск и Правдинск, Полесск и Гурьевск, мелкие деревеньки и бывшие хутора, громадные форты и едва заметные подземные бункеры, полузасыпанные подвалы и подземные коллекторы – сколько их было, поисковых объектов, внушавших надежды на успех, дававших новый импульс работе экспедиций и самостоятельных кладоискателей, но, в конце концов, приносивших только разочарование и досаду.

А сколько авантюристов, прохвостов, мелких проходимцев пытались примкнуть к поисковикам! И у некоторых это получалось! Сколько фантазеров, лжесвидетелей и лжеученых, добросовестно заблуждающихся или откровенно лгущих, невежественных или глубоко эрудированных «толкались» вокруг поисков Янтарной комнаты! Одни делали на этом деньги, торгуя подлинной информацией или наспех состряпанными откровениями очередного свидетеля. Другие – делали себе пиар, время от времени взрывая публичное пространство очередным сенсационным известием, нисколько не заботясь о правдоподобности сообщаемых сведений. Третьи – строчили книжные опусы, обложившись уже выпущенными публикациями и не очень утруждая себя тяжелым поиском в архивах и работой с документами.

И только настоящие, преданные делу люди, без лишней помпы и самолюбования, серьезно, в течение многих лет пытались решить эту полную романтики и тайн загадку, которая называется «поиски Янтарной комнаты». Мне очень повезло, что я знаком с некоторыми из этих людей и даже могу причислять себя к их друзьям или товарищам.

Один из калининградских «историков-исследователей» (он сам себя так называет), поднаторевший над оболваниванием публики бредовыми рассказами о «черных посвященных СС», «магических знаках», «подземельях рунических мужчин» и прочей чепухе, на вопрос, зачем он выливает все это на головы читателей и телезрителей, простодушно ответил: «Я рассказываю то, что от меня хотят услышать».

Понимая, что невозможно в рамках документального повествования рассказать даже о наиболее интересных версиях, поскольку рассказ о каждой влечет за собой длинную цепь приключений и неожиданных событий, я решил ограничиться изложением лишь о некоторых из них – тех, которые мне кажутся самыми привлекательными и перспективными с точки зрения поисков. Чтобы не разрывались логика и смысл изложения я свел эти истории в три самостоятельных части, каждая из которых объединяет по нескольку версий, связанных с конкретными объектами на территории нынешнего Калининграда – стертым с лица земли Королевским замком, некоторыми подземными сооружениями в районе прежней улицы Штайндамм и местом, где когда-то располагалось имение бывшего гаулейтера Восточной Пруссии Эриха Коха.

Перед вами – не наукообразный вымысел или приукрашенные истории сомнительной достоверности, и в то же время перед вами – не отчет о результатах поисковых работ. Я предлагаю вам свои собственные впечатления и наблюдения, свою интерпретацию уже известных фактов и обстоятельств, свой взгляд на большие и малые исторические события, так или иначе связанные с утратой и поисками Янтарной комнаты, своего рода символа каждый раз приближающейся, но недостижимой цели, возврата упущенных возможностей и неоправдавшихся ожиданий[8].

Я осознаю, что многие из описываемых мной событий другие авторы интерпретировали бы иначе, по-своему прочитывая старые документы, рассказы очевидцев и участников поисков. Это не беда! Пусть читатель сам определит, что на его взгляд больше соответствует реальности, а что вызывает у него сомнение, а, может быть, даже протест.

Не претендуя на полноту освещения затронутой темы, не стремясь поразить читателя стилистическими ухищрениями и авантюрно-приключенческими поворотами сюжета, а лишь строго придерживаясь документально-исторической канвы, которая по обилию неожиданностей и загадок порой не уступает самому смелому вымыслу, я могу сказать о предлагаемой Вам работе словами римских консулов: «Feci, quod potui, faciant meliora potentes»[9].