Секретные задания

Рождение диверсантов

Вот уже больше года, как я был не у дел. Ослабевший после дизентерии, подхваченной в последнюю русскую кампанию, я смирился с приговором врачей, признавших меня негодным, во всяком случае сейчас, к службе в боевых частях. В должности военного инженера я прозябал в тыловой части под Берлином. Когда осенью 1942 года я узнал, что дивизии СС будут превращены в танковые, то направил рапорт с просьбой разрешить мне пройти курсы танковых офицеров. Затем мне удалось получить назначение в 3-ю танковую дивизию СС. Вскоре, однако, новый приступ дизентерии показал, что мое состояние не позволяет выдерживать чрезмерные нагрузки. После нескольких недель, проведенных в госпитале, я был снова отправлен в свою берлинскую часть. К счастью, ненадолго.

В начале апреля 1943 года я был вызван в Главный штаб войск СС. Там один из высокопоставленных офицеров сообщил мне, что требуется офицер с хорошим техническим образованием для организации «специальной части». Чтобы уточнить задачу, которую собирались поставить перед этим подразделением, мой собеседник коротко обрисовал схему различных спецслужб, собранных под крылом абвера (секретная служба вермахта). Так я первый раз прикоснулся к совершенно секретной области, о которой знали только посвященные. Надо сказать, что я имел о ней самое поверхностное представление. Чтобы вам стал понятен круг проблем, которыми я должен был отныне заниматься, расскажу об общей структуре этой организации.

Абвер подчиняется непосредственно Верховному командованию армии. Он состоит из трех служб. Первый отдел занимается собственно военной разведкой. Второй отдел активно действует только в военное время. Он занимается подготовкой и проведением диверсионных и террористических актов в тылу противника, а также осуществляет мероприятия по деморализации войск врага посредством соответствующей пропаганды. Третий отдел ведет контрразведку, то есть организует борьбу против шпионов и диверсантов противника в собственных тылах.

(Я допускаю, что слова «шпионаж», «террористический акт» и «диверсия» кажутся пугающими и отвратительными многим обывателям, поэтому должен напомнить, что подобные службы, хотя бы и замаскированные под разными благозвучными названиями, существуют во всех странах. В настоящее время все великие державы вынуждены содержать свою «Интеллидженс сервис» или, как это скромно называют французы, «Второе бюро».) В начале войны Верховное командование создало в подчинении руководителей секретных служб ударный батальон «Бранденбург». Мало-помалу этот батальон вырос и превратился к январю 1943 года в штурмовую дивизию «Бранденбург». На это соединение были возложены задачи по проведению некоторых секретных операций, в том числе разрабатывавшихся службами безопасности. Вокруг этих операций висела такая плотная завеса секретности, что большинство населения не знало даже о существовании этой дивизии. Но вот уже почти год, как Главное командование войск СС решило создать вторую подобную часть; она получила кодовое название «Специальный учебный лагерь Ораниенбург». И руководство СС искало офицера, обладающего знаниями по всем военным специальностям, а также разбирающегося в технике, чтобы поручить ему возглавить это подразделение и ускорить его подготовку.

Этот пост и был мне предложен моим собеседником. Я сразу же представил себе все последствия этого назначения. Приняв неожиданное предложение, я решительно покончу с обычной военной жизнью, чтобы занять особое место, которое предназначено не для всех. Мне пришел на память девиз Ницше: «Жить надо в опасности!» «Может быть, в этом качестве я смогу послужить моей родине наиболее эффективным образом в момент, когда Германия вступила в тяжелый и жестокий период своей истории», – подумал я. Это последнее соображение в конце концов, вероятно, и повлияло на мое решение. Я принял предложение, оставив за собой право на отставку, если моих возможностей и способностей окажется недостаточно для такой деликатной миссии.

20 апреля 1943 года я получил новое назначение вместе со званием капитана запаса. Перед тем как приступить к своим обязанностям, я был представлен шефу отдела политической разведки службы безопасности генералу СС Вальтеру Шелленбергу. Это был еще достаточно молодой человек, весьма элегантный, казавшийся очень любезным. По правде говоря, я не очень много понял из его объяснений. В конце концов, я только что переступил порог области деятельности, с которой до этого был совсем незнаком. Я понял только, что подразделение, которым мне предстояло командовать, должно было быть готовым совершать рейды по тылам противника и что первая группа уже готова к отправке. Вот о чем шла речь.

Нефтедобывающие районы Южного Ирана были оккупированы почти с самого начала войны английскими войсками; в то же время север страны находился «под защитой» нескольких русских дивизий. С другой стороны, союзники максимально использовали иранские железные дороги для перевозки в Россию все возрастающего количества военного снаряжения. Особенно это относилось к США, которые с момента вступления в войну, 11 декабря 1941 года, своими массированными поставками значительно укрепили способность Советского Союза к сопротивлению. Это в общих чертах было уже мне знакомо, но только теперь я понял, в каких гигантских объемах выражалась эта помощь. Я стал отдавать себе отчет в чрезвычайной важности помощи союзников для России. Тогда передо мной ставилась задача перерезать или по крайней мере постоянно угрожать этим путям сообщения, атакуя их прямо в центре страны. Шелленберг надеялся достичь этой цели, оказав поддержку мятежным горным племенам, которые отказывались подчиняться центральным иранским властям. Небольшие, специально подготовленные группы немецких солдат должны были снабжать оружием восставшие племена кашгайцев и других мятежников и работать с ними в качестве инструкторов. На месте они будут принимать по радио приказы, указывающие, по мере развития событий и в зависимости от необходимости и возможностей, цели для атак.

Уже несколько месяцев два десятка человек из «Специального лагеря» – это временное наименование моего будущего подразделения – изучали под руководством иранского инструктора персидский язык. Кроме того, каждой группе будет придан иранец, который станет сопровождать солдат, когда они отправятся на операцию. Первая команда была в целом готова, и оставалось только получить сигнал от немецкого агента, находившегося, естественно, нелегально, в Тегеране.

Для маскировки этого предприятия секретные службы дали ей название «Операция “Француз”». Место приземления парашютистов – берег соленого озера юго-восточнее Тегерана. Группа в составе двух офицеров, трех унтер-офицеров и одного иранца ждала приказа на вылет. После бесконечных переговоров с люфтваффе 200-я истребительная эскадрилья согласилась предоставить в наше распоряжение один «Юнкерс-290», единственный немецкий самолет, обладавший необходимым радиусом действия. Пришлось до килограмма рассчитывать вес снаряжения, чтобы самолету хватило топлива на полет туда и обратно. Только тот, кто участвовал в подобных предприятиях, знает, сколько раз надо взвесить, изменить, снова просмотреть каждую деталь, каждую позицию из списка снаряжения. С какой тщательностью надо отбирать каждый предмет: оружие, одежду, боеприпасы и продовольствие, взрывчатку и плюс ко всему подарки вождям мятежных племен. Что касается последних, я всегда с ужасом вспоминаю, как лихорадочно искали мы охотничьи ружья с серебряной инкрустацией и пистолеты с золотыми орнаментами на рукоятках!

Местом старта был выбран аэродром в Крыму. К несчастью, взлетная полоса была так коротка, что потребовалось еще облегчить самолет, естественно за счет снаряжения. Затем несколько дней ждали благоприятной погоды, с безлунной ночью, чтобы без проблем пролететь над русской территорией. Когда наконец наступил момент отправки, снова оказалось, что самолет слишком перегружен, поскольку к тому времени ливневые дожди размыли и привели в негодность взлетное поле. В который раз мы вынуждены были отказываться от части снаряжения. Но было принято решение позднее послать дополнительный самолет, который сбросит на парашютах все, что не смог взять первый.

Наконец все готово. На этот раз взлет состоялся. Через четырнадцать часов тревожного ожидания мы получили первое сообщение, что наши люди благополучно приземлились, живые и здоровые, на иранской территории.

Наступило лето 1943 года. Положение на различных театрах военных действий было не блестящим. Это я мог почувствовать, даже не читая сводок, ибо на каждом этапе организационной работы я наталкивался на упорное сопротивление чиновников. Ни одна из служб, к которым я обращался, не спешила предоставлять в мое распоряжение людей или необходимое оборудование и снаряжение. Все приходилось буквально выдавливать по капле.

Вначале группа, заброшенная в Иран, добилась кое-каких результатов, по правде сказать, достаточно скромных. Им удалось установить связь с отрядом мятежников и выполнить несколько мелких диверсий в пределах своих возможностей, которые, правда, были не очень значительны, поскольку нам не удалось отправить им обещанное подкрепление. У нас не было достаточного количества самолетов «Юнкерс-290» – это единственный немецкий самолет, способный выполнить такой полет без промежуточной посадки.

Между тем «Специальный лагерь Ораниенбург» сформировал вторую группу в составе шести солдат и одного офицера. В последний момент их отлет задержался из-за аварии самолета при разбеге. Аварии, ниспосланной провидением, как мы узнали на следующий день. Один из наших агентов в Тегеране неожиданно появился в Турции после скоропалительного бегства. Из Константинополя он сообщил – и вовремя, – что наша разведывательная сеть в Тегеране разгромлена, все агенты арестованы. Ему одному удалось спастись.

В этих условиях было бы безумием посылать вторую группу, которая попала бы в полную изоляцию, без всякой связи с Тегераном или с первой группой. Поэтому нам пришлось отказаться от продолжения операции «Француз». К тому же через некоторое время мятежные племена прекратили вооруженную борьбу и сложили оружие, предоставив нашим солдатам выбор: остаться с ними или уйти. Но для наших людей, не владеющих местным языком в совершенстве, добраться до границы с ближайшим нейтральным государством – Турцией – было безнадежным делом. Вскоре предводители мятежников были вынуждены выдать немцев английским войскам. Перед угрозой плена один из офицеров покончил жизнь самоубийством, другой, вместе с тремя унтер-офицерами, был интернирован в лагере на Ближнем Востоке. Эти четверо вернулись в Германию только в 1948 году.

В конечном счете операция «Француз» закончилась провалом. Но я должен сказать, что в то время другие задачи казались мне более интересными. Однажды техническая служба VI отдела предоставила мне для ознакомления планы, касавшиеся промышленного развития СССР. Так как нельзя было найти никаких сведений об этом ни в прессе, ни даже в работах по географии или политической экономии, этот ворох статистических выкладок, карт, планов и т. п. меня особенно заинтересовал. Сотрудники VI отдела выработали и план – под кодовым названием операция «Ульм» – диверсий, который предусматривал нападение на некоторые оборонные заводы и их полное или частичное уничтожение. Я сразу же понял, что есть возможность значительно ослабить промышленный потенциал врага, и эта цель может быть достигнута силами всего одного хорошо подготовленного и умело действующего подразделения коммандос. Но в то время у нас такого еще не было. Организационный этап в создании моего подразделения был еще далек от завершения, и я сознавал, что мне самому надо еще многое узнать.