Секреты самураев. Боевые искусства феодальной Японии

Возвышение воинского сословия

Воинское сословие (букё) начало играть определяющую роль в истории Японии в течение X и XI веков (конец эпохи Хэйан) по мере того, как власть императора, номинального главы клана Ямато, стала медленно, но неуклонно идти на убыль на фоне постоянной междоусобной борьбы придворной знати. В течение этого периода аристократические кланы (кугё) бесконечно сражались друг с другом, если они не воевали против могущественной организации воинственных жрецов и монахов возле Нара. Этот феномен можно проследить до середины VI века, когда сравнительно молодой клан Сога бросил вызов могуществу пяти древних кланов: Отомо, Кумэ (Кумэбэ), Имибэ, Мононобэ и Накатоми.

Члены динамичного и необычайно талантливого рода Сога в конечном итоге сумели внедриться в императорскую линию наследования престола, используя для достижения своей цели все подручные средства. Два принца из императорской семьи были убиты в результате их «интриг, которые закончились убийством императора Сюсуна (591), – единственное преступление подобного рода, открыто признанное японскими историками» (Brinkley 2, 42–43).

В это время страна также была охвачена волнениями, вызванными столкновением между монотеистическим буддизмом и пантеистическим анимизмом коренной религии (синто). Распространение первой доктрины, с ее мистической окраской действительности, подчеркивало верховный авторитет императора-жреца, что делало его еще более привлекательной мишенью для тех могущественных и амбициозных аристократов, которые хотели во что бы то ни стало присвоить себе эту власть. Однако борьба кланов не всегда была связана с кровопролитием. Члены клана Сога также прославились в японской истории как искусные дипломаты – они управляли страной либо напрямую, как регенты (сэссё) и канцлеры (кампаку)[4], либо косвенно как родственники императора с отцовской или материнской стороны и его мудрые наставники. Эта традиция в конечном итоге была прервана Каматари, главой древнего клана Накатоми. В результате его усилий «семейство Сога было устранено – эвфемизм, означающий, что каждый мужчина, носивший фамилию Сога, а также старики, юноши и дети были преданы мечу. Таким способом решались подобные проблемы в древности, и он продолжал использоваться на протяжении всего Средневековья и даже в сравнительно недавние времена» (Brinkley 2, 43).

В соответствии с тем, что к тому времени стало политическим обычаем страны, Каматари номинально вернул власть императору, но оставил за собой и членами своего клана (по указу императора, получившего имя Фудзивара, или «поле глициний») все те должности, через которые эта власть реально осуществлялась. Со временем клан Фудзивара стал самым могущественным среди всех потомков древних кугё.

В результате опустошения, которым характеризуется эпоха Хэйан за фасадом своей внешней роскоши, в политическом центре нации возник вакуум власти, и непреодолимые силы истории бросили в этот водоворот новый класс людей. Они формировали военную аристократию того сорта, которая, по крайней мере изначально, была исключена из политического процесса принятия решений. Основной функцией этого класса было расширение и защита границ нации. Таким образом, его члены наследовали те боевые традиции, которые были прерогативой древних аристократических кланов до того, как они все сосредоточились вокруг императорского двора – сначала в Нара, а затем в постоянной столице Киото.

Медленно, но верно эта централизация отделила кугё от реальной основы власти того времени – владения землей. Как заметил Гриннан, «история владения землей в стране всегда тесно связана с ее политическим развитием. Это было особенно справедливо в древние времена, когда земля являлась главным источником богатства и власти» (Grinnan, 228).

Придворные аристократы

Почти полная концентрация древних кланов в столицах и постоянное отсутствие хозяев даже в ближайших поместьях значительно ослабляли их способность следить за возделыванием земель, управлением собственностью и сбором причитающихся им налогов. В пределах границ как ближайших поместий, так и тех провинций, что были расположены далеко от столицы, начали формироваться новые, энергичные кланы.

Провинциальные территории обычно передавались императорским декретом крупным землевладельцам, которые действовали либо как собственники земли, либо как представители императора. Кроме того, другие территории, отвоеванные у дикой природы или у врагов, постепенно превращались в плодородные провинции, и местные землевладельцы вместе со своими приближенными через какое-то время узаконивались в правах императорским декретом. Таких землевладельцев называли даймё («большое имя»), и они обычно сдавали внаем свои лены особо приближенным слугам или вассалам (керай).

«Эти провинциальные магнаты постепенно превращались в крупных военачальников, которые имели под своим командованием большие отряды хорошо вооруженных и дисциплинированных слуг. Они назывались букё, или военные дома, в отличие от кугё, или придворных домов, чьи лидеры жили в Киото, монополизировав там административные посты. Но доходы и влияние кугё неуклонно уменьшались, по мере того как провинции уходили из-под их контроля» (Brinkley 2, 47).

Придворные аристократы

Даймё постепенно становились все более независимыми и все больше отдалялись от власти императора, который, как выразился Нитобэ, «жил в духовном уединении в Киото». Контраст между жизнью слуг придворной аристократии в Киото и провинциальных правителей всегда был достаточно заметным. Еще в VIII столетии, когда призывников, выбранных «по жребию», направляли либо в отдаленные провинции, либо отбывать службу в «шести отрядах стражи» в столице, «провинциальные войска, постоянно практиковавшиеся в использовании меча, копья и конной стрельбе из лука, достигали более высокой степени эффективности» (Brinkley 2, 50). С другой стороны, «стражники столичного города вскоре поддавались окружавшему их безволию и приносили мало пользы, за исключением того, что они принимали участие в пышных процессиях и парадах, которые любили высокопоставленные чиновники, или же служили инструментами для проведения их интриг» (Brinkley 2, 50).

Несомненно, существовала по меньшей мере косвенная связь между феодальным дворянством провинций и придворными аристократами, то есть между букё и кугё. Часто эта связь была ближе, чем того требуют традиционные узы лояльности, основанные на формальном назначении феодального дворянина управлять провинцией или округом; это также были кровные узы либо родство через брак или усыновление.

Наиболее влиятельными семьями среди феодального дворянства, которые сыграли решающую роль в выдвижении их класса на передовые позиции и успешном диктаторстве, были Минамото (Гэндзи) и Тайра. Обе семьи заявляли о том, что они прямые или непрямые потомки членов императорской семьи, которые в соответствии с древним обычаем были посланы в провинцию, после того как для них «не нашлось места при дворе».

Обычно такие отправленные в изгнание члены императорского рода меняли свою фамилию после смены шести поколений. Четырнадцать семей клана Минамото прослеживали свое происхождение от императоров Сога (785–842) и Сэйва (851–881), в то время как четыре семьи, составлявшие клан Тайра, называли своим предком императора Камму (736–805). Однако эти претензии следует рассматривать критически, учитывая тот факт, что любой новый центр власти обычно пытается связать себя с традицией более древней, вытесненной власти, чтобы оправдать, усилить и консолидировать свою позицию. Сильная реакция двора на новых лидеров, которых в императорских декретах часто презрительно называли «люди всех рангов», указывает на то, что, судя по всему, в большинстве случаев претензии на родство с императорской семьей были необоснованными.

В пользу такой исторической вероятности свидетельствует также появление в более поздние времена лидеров из низших социальных слоев – таких людей, как военачальники Нобунага и Хидэёси, которые подготовили путь для диктаторства Токугава, начавшегося в XVII столетии. Более того, даже если такое родство существовало, оно не мешало независимому формированию внутри их собственных провинциальных областей этих новых, грозных кланов, возглавляемых сильными, решительными воинами.

В начале эпохи Хэйан их независимость стала такой абсолютной, что, согласно Сансому, с 889 по 897 год были изданы многочисленные императорские декреты (по большей части игнорировавшиеся), где говорилось о том, что в провинциях «люди всех рангов» притесняют крестьян, не повинуются представителям императорского двора и вообще делают все, что им заблагорассудится. Тот же самый ученый утверждает также, что к середине эпохи Хэйан императорский двор уже больше не мог поддерживать мир между провинциальными кланами и дважды он испытывал прямую угрозу от их бунтарской политики.

В 938–940 годы Тайра Масакадо, который был направлен в качестве представителя императорского двора для наблюдения за восточными провинциями, обнаружил, что местные войска так хорошо организованы и подготовлены, что он решил поставить себя в их главе и выступить против центрального правительства. Достаточно скоро он и его армия оккупировали большую часть равнины Канто. Он был убит в бою против враждебных кланов, прежде чем императорский генерал (отправленный для подавления восстания) успел прибыть на место событий. Примерно в это же время Фудзивара Сумитомо, которому император поручил бороться с пиратством и мятежами в провинциях, расположенных вдоль побережья, возглавил местную банду пиратов и в скором времени захватил контроль над большой областью вдоль Внутреннего моря. Оба эти случая ясно показали, что провинциальные силы способны бросить вызов центральному правительству и что при подавлении таких восстаний императорскому двору приходится полагаться не на собственные силы, а на схожие группы вооруженных людей, возглавляемые местными лидерами. Таким образом, по иронии судьбы сам император, как и остальная часть благородных и древних семейств, в конечном итоге был вынужден полагаться на силы этих феодальных дворян в последующие годы необычайно драматической борьбы за власть.

К несчастью, подобно бедствиям, вырвавшимся из ящика Пандоры, военные силы, скопившиеся в провинциях, оказались почти неконтролируемыми, несмотря на различные попытки, предпринятые в этом направлении императорским двором и другими обеспокоенными правителями. Более того, по всей видимости, эти силы не могли прийти к согласию даже между собой. Провинциальные кланы вели борьбу друг с другом, причем обычно они сражались не за императора или какую-то аристократическую семью, а исключительно за себя.

К началу XII столетия стали происходить регулярные столкновения между самыми крупными и могущественными ассоциациями феодальных правителей – одну из них возглавляли Тайра, а другую – Минамото. Если война Хогэн в 1156 году[5] все еще велась во имя императорских наследников, Госиракава и Сутоку (сыновей умершего экс-императора Тоба), которые боролись за трон, то война Хэйдзи (1159–1160), по сути дела, уже была прямой конфронтацией, в которой силы Минамото потерпели сокрушительное поражение. Глава дома Тайра, Киёмори (1118–1181), консолидировал власть при дворе при помощи серии искусных манипуляций и браков, и в результате он сумел посадить на трон своего внука, Антоку, хотя ему было всего лишь два года. Этот феодальный правитель, который силой оружия в конечном итоге достиг вершины власти, безжалостно устранял любую угрозу своему положению, из какого бы источника она ни исходила. Одним из серьезных препятствий, с которым ему пришлось столкнуться, было сопротивление определенных религиозных сообществ. Они имели свои собственные вооруженные силы и использовали их для того, чтобы осуществлять контроль над обширными плодородными территориями, которые в течение веков передавали им различные императоры. Без малейшего колебания Киёмори выступил против них, перебил монахов монастырей Тодайдзи и Кофукудзи в Нара, после чего сжег дотла сами монастыри.

Эпоха господства клана Тайра известна как период Рокухара (1156–1185). Он подошел к концу после того, как Минамото Ёритомо (1148–1199), чья жизнь была спасена после поражения его клана в 1160 году, сумел поднять и объединить кланы, враждебные Тайра. Под его командованием эти силы нанесли поражение Тайра при Итинотани (1184), Ясима (1185) и Данноура (1185). Этот военачальник, которого вырастили в Идзу вассалы клана Тайра (хитроумное семейство Ходзё), как правило, использовал искусных полководцев для достижения решающего преимущества на поле боя – таких людей, как его младший единокровный брат Ёсицунэ и его кузен Ёсинака. Однако оба этих человека и их семьи были сразу же устранены (их либо вынудили совершить самоубийство, либо открыто убили) после того, как они одержали для него великие победы. После этого Ёритомо присвоил себе титул сэйи тайсёгун.