Сексуальный студент по обмену 2

как ее брови причудливо взлетают верх, бросая вызов.

- Нат, ты ведь пошутила, да?

- Конечно же, - издевается она, отмахиваясь. – Я заставила Бриджет поторговаться.

- Она так шутит, - хихикает Бриджет, хлопая рукой Нат.

- Дамы, - Кингстон протягивает руку, подталкивая нас к лодке, кивая головой. –

Позволите?

- Тебе так повезло, что у тебя такой акцент, - дразнит Нат, поднимая брови. - В

противном случае я была бы вынуждена напомнить тебе, кто именно привел нас сюда.

Кингстон смеется. – Принял к сведению, Натали. Приношу свои извинения. – Он

усиливает акцент на последних словах, и я посылаю ему тайную усмешку.

Мы наслаждаемся своей прогулкой на лодке по городу, ярким видом красоты, куда

бы мы не посмотрели. И чуть позже останавливаемся на обед.

Мы все вместе едим, и болтаем о всевозможных планах на вечер. Разумеется,

какой-то человек, о котором я даже не догадывалась, по-видимому, любил Бриджет и дал

ей два билета на спектакль в концертном зале на сегодняшний вечер. Кингстон

шокирован, объясняя, насколько сложно достать туда билеты, и очень глупо размышлять о

том, что человек отдал взамен.

- В любом случае, не имеет значения, - говорит Бриджет свою предупреждающую

речь. – Он дал мне только два билета, и я не пойду, потому что Натали и Эхо не

присоединятся ко мне.

Я открываю рот, готовая сказать ей, насколько это глупо, и что я не против, чтобы

Натали пошла с ней, пока она в безопасности, когда меня перебивает Кингстон и говорит.

- Вот как мы поступим… Я сделаю несколько звонков, и найму охрану и машину,

чтобы ты и Натали смогли спокойно отдохнуть, потому что у Эхо уже есть планы на этот

вечер.

- Что, правда? – спрашиваю я.

- Да, - он берет мою руку и целует в то место, которое ему нравится на моем

запястье.

- Что это за планы?

- Ах, не спеши, Любовь моя. Это сюрприз.

Я пристально смотрю на Нат. Мне кажется, что она была слишком спокойной, с

того момента как начался разговор, и теперь она смотрит вниз с улыбкой на лице.

- Да, я знаю, что это такое, - говорит она. Она, наверное, почувствовала мой взгляд,

потому что она, наконец, поворачивается, чтобы послать мне воздушный поцелуй. – И нет,

я не расскажу тебе.

Глава 17

- Нат, ну, пожалуйста, дай хоть одну подсказку! – я все еще умоляю ее. – Чувствую

себя какой-то дурочкой и боюсь, что похожа на идиотку.

Она дергает мои волосы, из которых старается сделать сложную прическу и

смотрит на меня через зеркало. – Ты выглядишь чудесно – поверь мне. Ты моя подруга. И

я никогда не ошибаюсь.

Я делаю глубокий вдох, расслабляясь из-за ее слов.

Чтобы Кингстон не планировал сегодня, этот каприз слишком крутой для меня.

После того, как мы вернулись в отель, он предложил мне пойти к себе и немного

отдохнуть, стремясь отделиться от меня… что сделало меня только подозрительней. Затем,

когда вскоре раздался стук в дверь, и Нат не обратила внимания на людей, которые шли с

коробками, завернутыми в красную ленту, мое подозрение превратилось в нервное

ожидание.

Проделанная Кингстоном работа, просто прекрасна, милое розовое платье моего

размера, на низком каблуке туфельки, ассортимент ювелирных украшений и макияж,

достойных принцессы… все для меня.

Когда Нат заканчивает с моими волосами, я делаю последний шаг и смотрю в

зеркало на девушку, которую едва узнаю. Кто эта красавица-брюнетка в роскошном

платье, с красивым макияжем, в бриллиантовых серьгах и хрупком ожерелье, которая

смотрит на меня?

- Готова? – спрашивает она, выглядя изыскано в черном платье и на каблуках,

которые он так же позаботился отправить ей для концерта.

- О, эм… думаю, да, - я не могу скрыть своего разочарования. Потому что думала

или, более того, надеялась, что Кингстон придет, чтобы забрать меня.

Она загадочно улыбается. – Он ожидает тебя там. Я буду твоей сопровождающей,

Бриджет и наш лимузин ожидает внизу. – Она берет меня по руку. - Пойдем, Золушка.

Твой принц ждет.

Мои ноги дрожат всю дорогу до вестибюля, и даже когда я сажусь на пассажирское

сиденье большого лимузина, мне нужно приложить все усилия, чтобы унять дрожь в

коленях.

- Ты красавица, Эхо, - искренне говорит Бриджет, и впервые с тех пор, как я

встретила ее, я понимаю, что она не так уж плоха, особенно когда она добавляет: - И для

галочки, Джеки полна дерьма. Она никогда не разговаривала с Кингстоном напрямую, она

преследовала его в социальных сетях. Она призналась в этом - ну, еще больше жаловалась

- когда она была пьяна той ночью. Извини, что так поздно говорю об этом.

- Все в порядке, и спасибо. - Я улыбаюсь. – Будьте осторожны сегодня вечером.

Любые странные сомнения насчет твоего покровителя билетов и вы сразу же звоните мне

или Кингстону. Я серьезно. И не блуждайте по городу, Нат, отправляйтесь прямиком в

отель, на машине, которую он заказал.

- Боже мой, ты говоришь так же, как Себ…

Она замирает, ее глаза опускаются вниз.

- Мой брат? – переспрашиваю я, с весельем в голосе. Она все еще не отвечает.

- Да, мне известно, - продолжаю я, пародируя ее же раннее сказанными словами. -

И нет, я не расстроена. Поверьте мне, тот факт, что он не взорвал мой телефон, был

большой подсказкой, что кто-то держал его в курсе событий.

Ее беспокойные глаза встречаются с моими. – Только ради твоей безопасности,

клянусь.

- Я верю тебе, Нат. И спасибо. - Я протягиваю руку и похлопываю по ее руке. – Все,

что я скажу, как сильно любящий тебя человек, мой брат очень хороший.

- Да, - она кивает, отворачиваясь к окну.

Я поворачиваю голову, мое дыхание застревает в горле от вида. Кингстон

спускается по лестнице загадочного здания, одетый в смокинг и держит что-то, что я не

могу разглядеть.

- Иди и получи своего мужчину, Эхо, - это последнее, что я слышу от Нат, прежде

чем Кингстон открывает мне дверь, подавая свою свободную руку мне.

- Любовь моя, - манит он голосом, от которого у меня мурашки по коже, его

тлеющие глаза овладевают моими.

Я беру его руку, и он помогает мне выйти из машины, когда девочки тихо хихикают

позади меня. И потом я вижу, что у него в руке.

Не может быть.

Все это обретает смысл. Красивые, душещипательные кусочки складываются в

одно.

- Шшш, - гудит он, притягивая меня ближе к себе. – Не плачь, Эхо, даже если это

слезы счастья. Я не могу на это смотреть. Позволишь?

Я киваю, пытаясь не плакать еще сильнее, когда он надевает корсаж на мое

запястье, а затем оставляет теплый поцелуй там.

- Я считаю, что у моей леди должен быть выпускной. Пошли?

Я больше парю, чем иду, слепо позволяя ему вести меня внутрь. Комната была

украшена, как сад той ночью, и играет музыка. Здесь даже есть надпись «Бесконечная

ночь» – такая же, как на моем выпускном, который я пропустила.

О, мы здесь только вдвоем.

- Как ты…

- У меня есть свои методы, - как обычно, он подмигивает. Мой брат. Должно быть

это он. – Хочешь сначала потусоваться, или поищем наш столик?

Я откидываю голову назад и заливаюсь смехом, громко и долго, окончательный

отголосок душевной боли оставляет меня раз и навсегда. Здесь никого нет, чтобы

потусоваться, и только один столик. Но Кингстон не разрушает атмосферу, делая все

возможное, чтобы создать для меня полную картину.

Поэтому я решаю подыграть.

- Знаешь, я не тусуюсь, - я выпячиваю губу. – И думаю, что мы сможем найти

столик попозже. Как насчет того, чтобы мы танцевали для начала?

- Еще рано, - бормочет он, проводя пальцем по моей щеке и через губы. – А вот

теперь пора.

Он берет меня за руку и втягивает меня в центр комнаты. И потом понимаю, что

прислушиваюсь… когда песня «Вылечить тебя» начинает играть.

Он хотел, чтобы наш первый танец был под эту песню – тот, который мы

обсуждали в счастливую ночь – это был мой выбор.

Он может этого не осознавать, и я никогда не скажу ему, но это второй случай,

который он… надолго закрепил в моей памяти, так или иначе, как и вечную «нашу

песню».

Я не могу заставить свои глаза сдержать слезы благодарности. Это просто

потрясающе, так трогательно… исцеляющее. Кто еще может арендовать здание в

Амстердаме для приватного выпускного вечера, оформить его соответствующе в

комплекте с музыкой в самый нужный момент?

Кингстон Хоторн, вот кто.

- Знаешь, - тихо говорит он мне на ушко, наши тела переплетаются и медленно

покачиваются в такт, - когда я услышал, что буду работать с садовой тематикой, я был

соблазнен сделать что-то художественно незаконное и создать Эдемский Сад – в этом бы

случаи мы оба были бы голыми.

Я копирую его приглушенную усмешку. Его рука на моей талии, притягивает меня

еще ближе.

- Но я очень рад, что откинул эту идею. Ты выглядишь совершенно потрясающе в

своем платье, Любовь моя.

- Спасибо, - отвечаю я, всхлипывая, - за все. Не могу поверить, что ты все это

сделал. Я… - Я поднимаю голову с его груди и смотрю на него. – Я люблю это.

- А я люблю тебя, - отвечает он мгновенно, с уверенностью, заставляя мой пульс

забиться сильнее, а голову кружиться.

- Ты… ты меня любишь? – спрашиваю я, мое тело замирает.

Он тоже останавливается, его пристальный взгляд обращен ко мне. – Всецело и

невероятно. Больше, чем я любил или когда-либо мог любить что-нибудь или кого-либо

еще в этом мире.

- Кингстон, я…

- Тоже любишь меня, но ты поражена и не смогла закончить свою мысль. – Его смех

такой искрений, разбивает напряжение. – Я знаю, Любимая.

- Ну, раз мы разобрались, - говорю я, улыбаясь, прижимаясь лицом к его груди и

закрывая глаза. Я не борюсь с этим; он абсолютно прав – в каждом произнесенном им

слове.

И он любит меня.

Я собираюсь потанцевать на своем выпускном, поэтому молча наслаждаюсь этим

мгновеньем.

Мы проводим остаток времени, часто смеясь, целуемся и позволяем нашим рукам

более свободно исследовать друг друга, чем когда-либо прежде, до тех пор, пока мои ноги

не начинают болеть и зевок не вырывается из меня.

- Я скоро отвезу тебя обратно, Любовь моя, но ты можешь выполнить последнюю

просьбу?

- Кроме того, чтобы преподнести тебе девственность на выпускном вечере на

блюдечке с серебряной каёмочкой.

Господи, не могу поверить, что сказала это.

Кингстон начинает хохотать, хватаясь за бок и вытирая несколько слезинок с глаз.

- Христос, - он изо всех сил пытается отдышаться, вытирая глаза. – Ты всегда такая

забавная, Эхо – прямо свежий глоток воздуха, очаровательное наслаждение. Но нет, у меня

другая идея.

Он достает что-то небольшое из кармана – это объясняет удобную смену музыки –

и с вызовом выгибает одну бровь, борясь с усмешкой.

- Я надеялся, что в конце ночи ты покажешь мне свои лучшие движения… Прошу

тебя.

- Просьба принята! – перекрикиваю я музыку, и трясусь, словно никто не

догадывается о следующей песне, понимая, что это далеко не совпадение, что это… Spice

Girls.

Идеальное окончание идеальной ночи.

****

На следующее утро вся группа стоит внизу, собрана и ждет в вестибюле, чтобы

отправиться на многодневную поездку на автобусе в Италию. Но Кингстона нигде не

видно.

Какое-то не хорошее предчувствие окутывает меня – острое чувство страха, от

которого у меня скручивает желудок, я ставлю свою сумку.

- Нат, присмотри за моими вещами. Я должна проверить его.

Я бегу к лифту и нажимаю кнопку несколько безумных раз, ощущения страха в

моем желудке усиливается с каждой секундой.

Я не могу добраться к его двери достаточно быстро, и стучу кулаком по ней.

- Кингстон! – кричу я. – Кингстон, ты там?

Он открывает дверь, с телефоном у уха, и я понимаю в следующую секунду,

насколько бледна его кожа и безжизненны глаза, что-то не так.

Он отходит в сторону, чтобы я могла войти, но не говорит ни слова, внимательно

прислушиваясь к тому, кто на другом конце линии. Я сажусь на его кровать и жду.

Я все еще не уверена, что происходит, фразы и слова, которые он добавил к

разговору, ничего не говорят мне, когда он вешает трубку.

- Мне нужно вернуться в Лондон, - тяжело выдыхает он, закрывая глаза, когда

проводит рукой по своему лицу. – Мою бабушку доставили туда, она с моим отцом сейчас.

- Хорошо, - удивляюсь я вслух, еще не услышав, что его так расстроило. – С ней все

в порядке?

- Нет, если она настояла на возвращении в Лондон. – Он садится рядом со мной,

упираясь локтями в колени и опустив голову на руки. – Мы очень близки, моя бабушка и я.

Она та, с кем я провожу лето в Шотландии. И она, наверное, что-то почувствовала, -

добавляет он, громко сглатывая, - что-то не так, потому что она всегда говорила, пока я

был маленьким, «Я вернусь в Лондон, когда придет мое время».

Я обнимаю его со спины и опираюсь на него. – Возможно, она просто плохо себя

чувствует и волнуется. Уверенна, твой отец найдет для нее лучших врачей, и с ней все

будет в порядке, - я делаю оптимистический прогноз, но он тут же качает головой.

- У нее замечательные доктора в Шотландии. Дело не в этом. Она бы никогда не

покинула свой дом, будь она не уверена.

Я не возражаю. Как я могу? Я никогда не видела его бабушку. Но любовь, которую

он питает к ней, очевидна в каждом слове, произнесенном им, и в поступках, которые он

делает.

- Я поеду с тобой, - говорю я, потирая его спину.

Его голова дергается. Глаза широко открываются и, конечно, в угрюмом выражении

читается надежда на что-то большее.

- Вот так просто? Ты пропустишь свою оставшуюся поездку?

Я киваю головой, резко и уверенно. – Вот так просто.

- Она наконец-то сказала это. – Он улыбается. В его глазах по-прежнему стоит печаль, но

он также не может скрыть радости. – Я тоже тебя люблю, Эхо.

Он целует меня. Это нежное воссоединение наших ртов передает мою любовь, которая, я

уверенна, дарит ему утешение.

- Хорошо, - он встает. – Наш автомобиль уже, наверное, готов, и новый гид уже в дороге,

чтобы заменить меня. Полагаю, все, что осталось, это сообщить другим.

Выражение его лица внезапно меняется.

- Черт. Как насчет Натали? Я знаю, что ты не хочешь ее покидать. Все нормально

если ты…

Я тоже встаю и обнимаю его руками за талию. – Чтобы я сказала? Вот. Это. Иди

вниз. Мне нужно позвонить.

Он дарит мне понимающую улыбку поддержки, которая наделена надеждой, затем

хватает свои сумки и уходит, оставляя меня одну.

Моя мама отвечает на пятом гудке.

- Привет, мам. Это я, Эхо.

Она вздыхает, наверное, спала. – Боже мой, Эхо, с тобой все в порядке?

Черт. Я снова забыла о разнице во времени и просто разбудила ее посреди ночи,

пугая ее до смерти.

- Да, все хорошо, - быстро отрезаю я.

После громкого, облегченного вздоха она снова говорит.

- Я бы сказала, что у тебя серьезные проблемы с отсутствием звонков, которые ты

обещаешь, но Себастьян информировал нас и показывал нам фотографии. Ты там

веселишься? Выглядит все именно так.

- Мам, - я зажмуриваюсь, ненавижу перебивать. – Прости, что не звонила так долго,

и позвонила так поздно, и я обещаю – в этот раз точно – что расскажу тебе все в скором

времени. Но прямо сейчас, я тороплюсь и, эм… я должна поговорить с папой.

Пожалуйста.

- Зачем? Что не так?

Я обдумываю свои слова, и задерживаюсь с ответом.

- Эхо?

- Мам, все хорошо. И никаких обид, но это то, что стоит обсудить с папой.

- Что ж, он бодрствует и в настоящее время смотрит на меня с тем же

беспокойством, что и я, когда ты впервые позвонила, так что держи. Люблю тебя.

Я слышу, как между ними раздается шорох.

- Молодая леди, вам лучше сказать, что ты в безопасности, - ворчит он мне на ухо.-

Уже час ночи, и только в это время ты решила позвонить нам? Ты ранена? В тюрьме?

Начинай уже говорить.

- Нет, сэр, и нет.

- Хорошо, рад слышать, - он тоже облегченно вздыхает мне на ухо. – Тогда в чем

проблема?

- Ну, папочка…

- Папочка? - Он смеется. – Ох, это нечто. Прекращай, Джулия, наша дочь только

что назвала меня Папочкой.

Я прочищаю горло. – Папа, планы поменялись. Я больше не поеду с Амстердама в

Италию.

- И почему это? – Циничность в его тоне раздается на том конце линии.

- Я возвращаюсь в Лондон… - я делаю глубокий вдох, а потом говорю так быстро,

как могу, - с Кингстоном. Его бабушка там, и возможно там не все в порядке, и он… он

нуждается во мне. И он мне нужен, пап. Я хочу поехать туда, чтобы быть рядом с ним и

Джерардом.

- Думаю, все будет хорошо. - Он… согласен? Так просто? – Господи, Эхо. Тебе

действительно нужно научиться ладить со временем, у твоего старика чуть сердечный

приступ не случился, - я слышу, как он успокаивает мою маму. – Она просто меняет

маршрут и все. Бабушка Кингстона больна.

Я буквально убираю телефон от уха, проверяя, набрала ли я правильный номер, а

затем, ошарашенная, прикладываю телефон обратно к уху.

- Так… все нормально? Вы говорите «да» и не злитесь?

- Малышка, я признаю, что слишком долго оберегал тебя, возможно даже немного

защищал. Но теперь эта часть моей работы выполнена. И только посмотри, ты

превратилась в прекрасную молодую женщину, которой я теперь полностью могу

довериться, черт возьми, я больше не могу удерживать тебя и твоего ухажера, как и твой

дедушка не мог в свое время удерживать меня подальше от твоей мамы. Да, я и не хочу.

Кингстон – хороший парень, и я знаю, что он сделает тебя счастливой. Это все, что я

когда-либо хотел, Эхо, чтобы ты была счастлива.

- Я счастлива папа – больше, чем можно. Я… люблю его.

Никогда не думала, что буду разговаривать со своим папой по душам. Скажу ему,

что влюблена в парня, который месяцами жил вдали от меня, и кого подозревали в

поджоге? Офигеть.

- Я догадался уже. Ах, черт, твоя мама сейчас плачет. Это все, дорогая? Тебе,

наверное, стоит уже бежать.

- Люблю тебя, пап. Очень сильно. Спасибо. – Мне удается вымолвить это, несмотря

на то, что из моего носа начинает течь из-за предстоящих слез.

- Я тоже люблю тебя, доченька. Будь осторожна. И постарайся позвонить снова,

черт побери.

- Есть, сэр.

Я отключаюсь, и снова проверяю телефон, чтобы удостовериться. Святые небеса!

Этот разговор действительно состоялся.

И с новой силой, поддержкой и одобрением, которых никак не ждала от своего

отца, я могу сосредоточить всю свою энергию на том, чтобы помочь Кингстону, когда он

больше всего будет во мне нуждаться.

Глава 18

Объяснения Кингстона и дальнейшие инструкции группе проходят быстро, его

стремление попасть домой, очевидно.

Я пользуюсь моментом и обнимаю Натали. Наше прощание слезное и полно

обещаний о том, чтобы оставаться на связи в дальнейшем. Конечно же, я понимаю, что она

просто уступает и уверяет меня, что все в порядке, особенно сейчас, когда ее дружба с

Бриджет только начинается.

А затем Кингстон и я садимся в такси, направляясь в Лондон. Он тихий, чем

обычно, в своих мыслях, но крепко сжимает мою руку во время этой длительной поездки.

Он спросил, не хочу ли я перекусить, и я сначала отказалась, не желая откладывать наш

приезд.

Но после почти четырех часов в пути, я уже настаиваю, чтобы мы остановились

перекусить. И я немного смущена, когда тороплюсь вернуться в машину, чтобы

обнаружить, что он захватил мне несколько бутербродов.

Поездка была долгой и тихой, но никакого дискомфорта. И в эту минуту, когда мы

уже подъезжаем, его облегчение – и срочность – ощутимы.

Кингстон почти не ждет, когда машина остановится на подъездной дорожке, он

открывает дверь и выскакивает, и даже не предлагает мне свою руку, чтобы помочь. Я

быстро двигаюсь, выбегаю из машины и ускоряюсь, чтобы не отставать от его быстрых

шагов внутрь.

- Отец, мы дома! – кричит он, его голова вертится со сторону в сторону, когда он

хватает меня и тащит через две комнаты. – Отец?

- Иди сюда, сынок. Мы на веранде.

Мы вбегаем туда и находим… Джерарда и его пожилую маму, наслаждающихся

вечером и чаем.

- Эхо, - Джерард встает, сжимая мои плечи и целует меня в обе мои щеки. - Какой

чудесный сюрприз. Мама, это…

- Ох, я знаю кто она, и какое чудное создание. Иди сюда, милая. – Она похлопывает

по подушке рядом с ней. Я в восторге от представленной мне возможности встретиться с

Эхо моего Кингстона. Я много слышала о тебе, молодая леди.

- Ба, - говорит Кингстон, его голос удивленный. – Ты просто так приехала? Разве ты

не…

- Сплюнь, - цыкает она ему. – Я тут уже весь день отдыхаю.

- Ба, что сказал доктор Морган? Что-то не так? Он знает, что ты здесь?

Она поднимает руку, покачав головой. - Я закончила говорить о врачах и обо всем,

что касается их. Почему бы вам, мальчики, не пойти в другое место и не пообсуждать что-

нибудь, хорошо? – Когда она не получает ответа, она машет мужчинам выйти. – Идите же,

вы оба.

- Но, ба…

Я должна удержаться от хихиканья ужасного выражения на лице Кингстона, он

ошеломлен, словно его отвергли.

- Мой дорогой мальчик, ты же не собираешься вести спор со старой, умирающей

женщиной, а?

Теперь я знаю от кого у него такой изгиб бровей.

- Конечно, нет, - он слегка хихикает, его настроение улучшается, несмотря на то,

что он немного смущен. – Могу я сначала обнять тебя, перед тем как уйти?

- Нужно, - она подразнивает, улыбаясь, раскрывая свои объятия.

Когда он наклоняется, чтобы обнять ее, она закрывает глаза… и слегка нюхает,

словно пытается его запомнить.

- Спасибо, что приехала домой. Я бы сказал, что это не стоило делать, но поскольку

ты стала причиной приезда этой девушки, то я не возражаю. А теперь я пошел.

- Давай, сынок, - Джерард похоже доволен ситуацией, в его взгляде застыло

веселье, когда он смотрит на свою маму. – Пусть посплетничают.

Пока, говорю я одними губами Кингстону, помахав ему.

Я не врач, но женщина рядом со мной кажется какой угодно, только неумирающей.

Она остроумна, приятна и красива так же, как и ее внук, который ее обожает.

Мы говорили о разном в течение часа. Она рассказывала мне бесконечные истории

о Кингстоне… после того, как она закончила допрос с пристрастием, который, судя по ее

улыбкам и кивкам, я прошла.

И затем серьезные нотки начинают витать в воздухе, когда она берет обе мои руки,

крепко сжимая их, пока говорит дальше.

- Когда мой мальчик приехал ко мне прошлой осенью, после его пребывания с

тобой, он был… на себя не похожим. Я полагаю, что лучшее слово, чтобы описать это

«убитый горем». Понимаешь, Эхо, в этой семье мы влюбляемся только один раз, быстро и

безоговорочно. Кингстон тебя любит. Я сразу это поняла, хотя он еще этого не осознавал,

и он будет любить тебя всю оставшуюся жизнь.

Я хочу сказать ей, что чувствую то же самое и к нему, но не решаюсь, не знаю, как

это сделать.

- Любовь – такая прекрасная вещь, ты же знаешь. Она не всегда легка – мы все

всегда оступаемся, но жить с тем, кого мы ценим и любим, намного лучше, чем без этого.

Я согласна, возможно, я молодая и наивная, но у меня нет возможности ответить.

- Я скоро умру, - произносит она, глядя на роскошный сад. – Я не смогу помочь ему

обрести какую-либо надежду или свет, если ты не чувствуешь того же к нему. Поэтому

скажи честно, барышня, пока еще у меня есть время, нужно ли мне говорить с моим

дорогим мальчиком. Пожалуйста.

- Миссис, эм… простите меня, Леди Хоторн, я…

- Можешь звать меня Поппи, дорогая.

- Ох, спасибо. – Я нервничаю. – Поппи. Какое красивое имя. Цветок… он означает

«мир», правильно?

- Отчасти, да. Также говорят, что он представляет собой вечный сон.

Она внимательно следит за моей реакцией на слова.

- Но… вы так прекрасны и энергичны, - выпаливаю я, нарушая границы без забот. –

Вы выглядите здоровой… на самом деле удивительной. – Я улыбаюсь ей, сравнивая

каждую ее особенность с его, и нахожу, и восхищаюсь сходством.

- Ты слишком добрая, но женщина моего возраста знает, когда пришло время

разобраться в ее вопросах. Все что у меня есть – это Кингстон; мое поместье в Шотландии

– его любимое место в мире. Он надеется поделиться им с тобой, Эхо. Так что,

пожалуйста, ответь на мой предыдущий вопрос, чтобы я смогла обрести мир в душе, о

котором ты говорила.

- Все в порядке?

Кингстон появляется, неся чайник, который он использует, чтобы наполнить чашку

своей бабушки. – Любовь моя, тебе налить?

- Нет, я не хочу, но спасибо, - я попадаю в ловушку его взгляда и пытаюсь изо всех

сил передать ему взглядом, что не стоит так переживать, потому что его бабушка

прекрасный человек, и если я ошибаюсь, я всегда буду рядом.

- Хорошо, я тогда пойду, - он смеется, выходя из комнаты, и я хихикаю, когда

поворачиваюсь, чтобы увидеть, как его бабушка посылает ему сообщение своим

выражением лица. – Наверное, к черту этого любимого внука.

- Я попросила его уйти только потому, что он упертый как баран, - хихикает Поппи,

когда он уходит. – Ну, и вот я получила ответы на мои вопросы, дорогая.

- П-правда? – возможно, ее ясность приходит и уходит, к сожалению, потому что

знаю, что я ей вообще ничего не ответила.

- Зачастую не только нашими словами можно что-то выразить, дорогая девочка. Ты

смотришь на моего Кингстона так же, как я смотрела на своего Оливера… так же, как

Миранда смотрела на Джерарда. И теперь я обрела мир. Я так рада, что ты приехала,

чтобы я смогла убедиться лично. Будь счастлива, милая Эхо. Будь любима. А любовь в

свою очередь, глупая и бесстыдная, да?

- Да, - с тоской соглашаюсь я. – Я определено смогу это сделать.

Я вежливо извиняюсь, надеясь, что с ней все будет хорошо.

****

После обеда мне снова показывают комнату Кингстона – на этот раз сам Кингстон.

- Твои сумки уже наверху, но я уверен, что ты найдешь несколько новых вещей,

которые ты могла бы найти, порывшись в комоде. Сладких снов, Любовь моя.

Он нежно меня целует у двери, затем поворачивается, чтобы войти в комнату

напротив.

- Мне понравилась твоя бабушка, - говорю я быстро. – Она чудесная.

Он оглядывается через плечо, ослепив меня красивой улыбкой. – Ты ей тоже

понравилась, я знал, что ей когда-нибудь удастся встретиться с тобой. Я доволен, что она

это сделала.

- Я тоже, - я делаю долгую паузу. – Доброй ночи, Кингстон.

- Сладких снов, любимая.

Я вхожу в комнату и закрываю за собой дверь, спеша, чтобы найти свой телефон. Я

звоню своему отцу, как и обещала, и уверяю его, что мы нормально добрались. Он

счастлив, когда отключается, ну а я в свою очередь, счастлива, что вспомнила о звонке.

Подхожу к комоду и открываю ящик, задыхаясь от страха, что может в нем

находиться. Он, должно быть, отправил одного из сотрудников в магазин. Я выбираю

розовый шелковый топ и шорты - мой любимый набор, его любимый цвет на мне – и

отправляюсь принять горячий душ, чтобы покончить с долгим днем.

Я не знаю, почему это продолжает меня потрясать; человек снова и снова

доказывал, что он может сделать все что угодно. Но, тем не менее, я приятно удивлена,

каждый раз, когда вижу это.

На дверях душа появляется послание, которое держится благодаря пару.

Сегодня ночью, мы разделим одну кровать. Приходи ко мне.

Это та часть, где я должна быть ошеломлена, потому что знаю, без сомнения, две

вещи: первая, если я не пойду к нему, он придет ко мне. И вторая, что может произойти,

когда он придет ко мне. Но меня это не шокирует.

Вероятно ситуация не зайдет так далеко, потому что его отец и бабушка находятся в

этом громадном доме, но я стараюсь не думать об этом.

Нет, единственное, что я делаю, торопливо принимаю душ… чтобы пойти к нему.

****

Я не стучу - вполне возможно, это единственный «смелый» ход, который я делаю –

и тихо закрываю за собой дверь.

Он уже в постели, лежа на боку, приподняв голову одной рукой, наблюдает за мной.

Он оценивает меня; каждое мое мелкое дыхание, прикосновение зубов к моим губам, и

вопрос, застывший в моих глазах – все под его контролем.

Его пристальный взгляд сканирует мое тело, медленно соблазняя каждую часть, к

которой он прикасается. И когда я дрожу, его выражение становится серьезным, показывая

мне, что он упивается своим влиянием на меня.

Своей свободной рукой, он откидывает одеяло, обнажая свою голую грудь.

- Иди сюда, любовь моя, - говорит он, низко и хрипло.

- Кингстон, я…

- Тебе нужно прекратить думать и залезть в эту кровать, - прерывает он рыком.

Мои ладони потеют, каждое глотание выходит через силу, и мой пульс громко

стучит в моих ушах. Но мне как-то удается шагнуть вперед одним крошечным,

утомительным шагом в то время, пока я не оказываюсь по другую сторону кровати.

Я вскакиваю, дергаю покрывало и переворачиваюсь на бок, к нему спиной, все в

одном движении. Почти тоже, что сорвать лейкопластырь.

Он подвигается ко мне, обняв меня за талию и уткнувшись лицом в шею.

- Мммм-хмм, - гудит он напротив моей кожи. - Наконец, ты и я, в одной кровати, на

всю ночь. Абсолютно стоит ожиданий. Сладких, малышка.

Он целует меня в шею, затем двигает головой, чтобы лечь на подушку рядом со

мной…

Спать? Не так я все представляла, и он словно прочитал мои мысли или мой язык

тела, или и то, и другое, потому что я не только слышу, но и чувствую его слабый смешок.

- Что-то не так? – спрашивает он.

- Нет, ночки! – я не хотела отвечать, поэтому мысленно ругаю себя.

Я пытаюсь успокоиться и просто успокоить нужду, воображаемое ощущение

касания наших тел, тепло его упирающейся голой груди в мою спину, его тяжелое

дыхание, синхронизированное с моим, вес его руки. Но я слишком заведена для того,

чтобы расслабиться.

И он никого не обманет своим притворными «сладких снов» словами. Я могу

ощутить его долгое томящееся ожидание, твердое и нетерпеливое напротив моей попы.

Он серьезно ждет от меня первого шага? Он знает меня очень хорошо. И что

случилось с альфа-самцом, к которому я наконец-то готова?

Прежде чем я испускаю свой расстроенный вздох, его ожесточенное требование

заводит меня сильнее.

- Перевернись и посмотри на меня.

Я переворачиваюсь, но мне помогает его сила, и вот я уже на спине, его тело теперь

поверх моего. Он смотрит на меня, глаза пылают страстью.

- Одно слово, и я сделаю это, малышка. Ты сможешь забыться и просто

наслаждаться, больше не копаясь в мыслях. – Он упирается своим лбом в мой, пробегаясь

своими губами по моим. – Одно простое слово.

Незнакомым мне ранее голосом, я даю нам двоим то, что мы так хотим.

- Да.

Его губы кривятся в хищном удовлетворении, его серые глаза наполняются

победой. Игра окончена, жертва схвачена.

- Да, - повторяет он, ища в моих глазах отблески сомнения… которого он не

находит.

Глава 19

Как и было обещано, он берет полный контроль, и я впадаю в состояние чистой

покорности, следуя его молчаливой команде.

Он начинает с поцелуя настолько глубокого, медленного и замечательного, что я

уверена, он ощущает мою капитуляцию. Его руки скользят по моим рукам, только чтобы

затем поднять их над моей головой.

- Держи их там для меня, - рычит он.

Затем он немного поднимается, чтобы смотреть как он постепенно, мучительно

скользит по моему животу, груди и наконец, к моей голове.

Он стонет, одобряя. – Совершенная.

Мои соски твердеют, а кожа пульсирует от его блаженных прикосновений. Каждый

инстинкт говорит мне прикрыться, поскольку я намного уязвимее, чем когда-либо в своей

жизни. Но он говорит то, что мне нужно услышать.

- Женщины думают, что они понимают мужчин, - его взгляд скользит по его рукам,

скользящим по моему животу, который дрожит под его прикосновеньями. – Вот почему ты

задумалась над тем, что у меня в голове. Ты прикидываешь, сравниваешь… достаточно ли

сексуальна?

Он продолжает изучать каждый дюйм моей обнаженной плоти, дразня мои соски,

которые слегка подпрыгивают от моего неровного дыханья.

- То, что ты не знаешь, что самцы очень – первобытные существа, они знают все о

своей паре с той минуты, как только видят ее… - Он опускает голову, кончик его носа

скользит по моей коже. – Нюхают ее. И когда они заявляют на нее права, она становится

их, навсегда.

- Кингстон, - шепчу я от нужды, бесстыдно изогнув спину на кровати, чтобы

подтолкнуть к нему грудь.

- О, я знаю, малыш. Скоро, очень скоро. – Его язык скользит, сначала теплое,

мокрое прикосновение заставляет меня выгнуться и выпустить крошечный всхлип.

– Ты должна понять, что в моей голове нет никого кроме тебя, и никогда уже не

будет.

- Это тоже мой первый раз - мой первый раз, когда я когда-либо занимался

любовью, и единственный раз, когда я когда-либо буду любить, - продолжает он. – И не

потому что мне приходилось ждать, или какой-то мусор, вызванный проблемами, а потому

что это ты… как и всегда должно было быть. Я ясно выражаюсь?

- Да…

- Хорошо. Я закончил говорить.

Его резкое предупреждение не успевает задержаться, когда он втягивает одну из

грудей своим ртом, чтобы создать потрясающий шквал эмоций, который я когда-либо

ощущала.

Я не могу не извиваться под напором страсти, но он быстро хватает меня за бедра и

удерживает на месте. Он неустанно сосет, покусывает плоть, беря больше в свой рот. И все

это время, его горячий талантливый язык ударяется об кончик моего соска.

- Ох, мой… Кингстон… - стону я. Моя голова запрокидывается назад, а глаза

закрываются. Я не могу больше этого терпеть, мне нужно схватить его за волосы.

Он рычит, но не останавливается, переключая свое внимание на другую грудь и

снова возобновляя восхитительный процесс пожирания. Мои руки танцуют на его плечах,

руках и спине, каждая напряженная мышца выгибается при моем прикосновении.

- Больше… еще, - я задыхаюсь, умоляя его.

Его довольный смех вибрирует на моей груди, затем он целует мою грудь и шею,

чтобы добраться к моему ушку.

- Я еле сдерживаюсь, Любовь моя, потому что не планирую пройти мимо хоть

одной из частей тебя, - я дрожу от его предупреждения и чувствую его веселую усмешку. –

Грудь такая же восхитительная, как и ты – нетронутая, и вся моя – заслуживает

восхищения. Ты согласна?

Я громко сглатываю и беззастенчиво киваю, стону, когда он вдавливается своей

твердостью в меня.

Он больше ничего не говорит, прокладывая дорожку вниз по моему телу… а затем

он стягивает мои шелковистые шортики и трусики с моих трясущихся ног. Мне так

хочется прикрыться, плотно и сильно, но и расслабиться одновременно, я запуталась. Но

он, должно быть, чувствует мое беспокойство, потому что внезапно останавливается.

- Эхо, любовь моя, посмотри на меня, - говорит он сладко и грустно. Когда он

ловит мой взгляд, он пробегается пальчиком по моей щеке и добавляет: - Я люблю тебя,

безумно. Я никогда не оставлю тебя и не отпущу снова. Ты в этом сомневаешься? Или

просто нервничаешь?

- Н-нервничаю, - заикаюсь я, бессмысленно шепча.

- Не нужно, - он усмехается, плотское желание появляется в его глазах. – У меня

есть все намерения позаботиться о тебе. Ты мне доверяешь?

- Да.

- Хорошая девочка.

Его палец медленно прокладывает путь, чтобы присоединиться к другой его руке.

Он пытается взглянуть на меня, но замирает не в силах устоять от увиденного.

- Христос, Любимая, - стонет он, когда я полностью лежу перед ним обнаженная,

облизывая нижнюю губу. Он ласкает мои ноги и бедра, зятем нежно разводит их в

стороны.

Я закрываю глаза, взволнована тем, что он там увидит. Низкий гул вырывается из

глубины его груди и, без предисловия, он касается меня - там - палец легко скользит по

моей влажности.

И тогда мои глаза открываются в шоке, потому что я знаю этот звук.

Боже мой, он…

Он сосет свой палец, в его глазах пляшет веселье, когда он видит мою реакцию.

- Ты даже не представляешь, что со мной делаешь: твоя невинность, чистота,

которая будет только моей. – Его голос настолько жесткий, что это почти страшно.

Он снова раздвигает мои ноги, намного шире. На это раз, он ложится на живот, его

рот атакует меня, словно изголодавшийся.

Я выгибаюсь дугой на кровати, пронзительный крик пронзает воздух. Святые

угодники!

Он поедает меня, его соблазнительное мурлыканье заполняет мои барабанные

перепонки. Перед глазами появляются искры, и постепенно нарастающий трепет,

несравнимый ни с чем другим, с которым я сталкивалась раньше, отдается в моих

пальчиках на ногах. Его чертовски горячий рот, покрывающий всю меня, посасывая,

щипая, и расслабляя, в то время как его язык входит и выходит с моей сердцевины, иногда

задевая мой клитор. Затем, он повторяет это снова и снова.

Я не могу этому противиться, да, и не хочу. И вскоре, я начинаю хныкать и дергать

его за волосы, но при этом удерживая его голову прямо там. И я начинаю плыть,

пульсируя изнутри с самым большим всплеском поднимающегося экстаза, который только

можно вообразить.

И только когда я думаю, что все кончено, новая волна ударяет еще сильнее. И на

этот раз мой оргазм исходит откуда-то гораздо глубже - ощущение полного тела столь же

сильное в моих ногах, желудке и даже волосяных фолликулах на моей киске.

Несмотря на мою хватку на его волосах, он поднимает голову. И к моему

собственному изумлению, я смотрю на него снизу верх, совсем не смущаясь. Вместо этого

я чувствую себя ближе к нему, чем когда-либо считала возможным.

Понимание проходит молча между нами, и он встает, чтобы встать рядом с

кроватью.

Я смотрю, словно зачарованная, когда он снимает свои боксеры. Затем он замирает,

позволяя мне насладиться им в полной мере и оценить мою реакцию.

Он прекрасен… завораживающий. Раньше я видела только его грудь – широкую,

изящную часть совершенства, но я всегда задавалась вопросом, куда приведет эта темная

линия волос, накачанный живот с кубиками…

И полностью вставший, гордо-выглядывающий-из-под-него, угрожающе-

выглядящий член. Мне не с чем сравнивать, но я понимаю, что он длинный и толстый,

поэтому знаю, что боюсь не зря.

Я все еще наблюдаю, как он открывает ящик тумбочки и достает пакетик из фольги.

Он использует свои зубы, чтобы разорвать его и слегка поворачивается, давая мне

прекрасный вид, услышав меня, как я молча умоляла, чтобы он развернулся и надел

презерватив передо мной.

И вот он, смотрит на меня, с обезоруживающим трепетом и обожанием… ожидая,

когда я дам ответ на его невысказанный вопрос.

Я раздвигаю ноги и развожу руки, приглашая его.

Одним плавным, хищным движением его тело оказывается на мне, и я чувствую,

что твердый кончик его члена упирается в мой вход. Наше дыхание сплетается, когда

наши взгляды становятся одним целым, и связь, которую мы всегда разделяем, находится

на волоске от реальности.

Эмоции, настолько сильные, что они не могут быть под контролем, и слетают с

моего рта хриплым ропотом.

- Я и тогда тебя любила, - признаюсь я. – Я никогда не переставала… даже имея

сомнения, которые у меня были. И я люблю тебя сейчас. И навсегда.

- И я тебя люблю, Любовь моя. Клянусь, это будет последний раз, когда я сделаю

тебе больно.

Мои брови взлетают верх в замешательстве, и он улыбается, теплой и любящей

улыбкой.

- Сделай глубокий вдох, - мягко инструктирует он меня, и когда я выдыхаю, он

толкается в меня.

- Твою мать…

Его рот заглушает мой крик томным поцелуем, который кажется бесконечным,

прекрасно отвлекающим меня, пока ноющая боль не стихает, и мое тело расслабляется.

- Лучше? – спрашивает он, звуча обеспокоенно, но выглядит самодовольно и

вполне уверенно… время для шутки.

Я шатко киваю, но слегка прищуриваю глаза. – Так не по-джентельменски получать

удовольствие от моей боли.

- Я козел, - говорит он, целуя меня в шею. – Признаю это. Но самый счастливый

козел в мире. Ты, наконец-то, стала полностью моей.

И он начинает двигаться, с начала медленно, нежно скользя внутри меня. Его

дыхание сбито, когда он шепчет мне успокаивающие слова на ухо, заботясь обо мне.

Но когда мои руки спускаются по его спине и хватают его за упругую круглую

задницу, толкая его глубже в меня, его дикое рычание - единственное предупреждение,

которое я получаю. Его толчки становятся безумными, интенсивными и жесткими, его рот

клеймит мою грудь резким укусом болезненного удовольствия.

- Ах, черт возьми, Любимая.

Он откидывает голову и издаёт длинный стон, его тело напрягается под моими

руками, и его длина дергается во мне. Затем он приваливает меня своим весом и

зарывается лицом в шею, его горячее быстрое дыхание опаляет мою гиперчувствительную

кожу. Мои руки продолжают блуждать и тереться об него, запоминая каждый дюйм его

спины, задницы и рук, пока он переводит дыхание.

- Не шевелись, - ворчит он через несколько минут, покинув меня и кровать, чтобы

пойти в ванную. Но затем он тут же возвращается, вручая мне небольшой стаканчик с

водой и две таблетки.

- Возьми. Тебе будет больно утром.

Я не спорю. Мне уже больно.

Когда я проглатываю их, он ставит стакан на тумбочку, выключает лампу и ложится

обратно рядом со мной. Я обвиваю его тело, его большая рука покоится на моей подушке.

- Гм, Кингстон? – бормочу я.

- Мм?

- Мы будем спать голыми?

- Ты правда думаешь, что я сделаю что-то еще? – смеется он, хватая мою попку

одной рукой. – Я не стану брать тебя еще раз этой ночью, но я буду чертовски ласкать тебя

где угодно. Хочешь попробовать возразить?

Я кусаю губу и улыбаюсь. – Нет.

- Хорошо. Теперь, - говорит он, целуя мою голову, - сладких снов, Любовь моя.

И я засыпаю… без снотворного.

Глава 20

Проснувшись на следующее утро, я снова могла вспомнить свои сны. Но на этот

раз они были не просто желанием моего сердца найти жизнь во сне. Картинки, которые

крутились всю ночь в моей голове, были воспоминаниями, мой разум продлевал радость

каждого прикосновенья, поцелуя, слов, произнесенных шепотом и толчков его тела в мое.

- Утречко.

Его сексуальное приветствие раздается над ухом, когда он целует мою шею, и я

чувствую, как его рука сжимает мою талию. – Как ты себя чувствуешь?

- Любимой, - выдыхаю я счастливо, извиваясь в его объятиях. – А ты как себя

чувствуешь? - Невзрачный вопрос, возможно, учитывая, что это не его первый раз, но все

же мне нужно услышать ответ.

- Счастливым.

Я смотрю на него через плечо, и то, что я вижу, заставляет мое дыхание

задержаться в легких от осознания. Его утренний шепот, эта сонная улыбка… Я хочу,

чтобы каждая из них, принадлежала только мне на всю оставшуюся жизнь.

Знаю, что должна чувствовать себя глупо – слишком молодая, влюбленная дурочка,

однако это так далеко от истины. Я никогда не стану стыдиться своих чувств к Кингстону,

я никогда не буду бороться с этим снова. Любая битва, которой я буду противостоять,

будет заключаться в том, чтобы защищать то, что мы имеем против любого, кто

осмеливается преуменьшить или опровергнуть это… и да, я больше всего боюсь, что это

будет мой папа.

Я люблю Кингстона, и всегда буду любить. И хотя мой папа сказал, что он понял, и

позволил мне остаться с Кингстоном во время его горя, я не знаю, как долго продлится его

снисхождение дальше. И пока я не могу предсказать, что будет в будущем, уверена в

одном – я больше не потеряю Кингстона.

Разве это не грустно, как жизнь… общество… да что угодно, поучает нас? Когда

что-то оказывается слишком хорошим, чтобы быть правдой, все быстро говорят:

«Подумай». Но когда что-то действительно вдохновляющее и чудесное, каждый

сомневается в этом – или, в лучшем случае, не ценит это, как следует.

И все же, трагичные любовные истории продолжают удерживать рекордные

кассовые сборы каждые выходные. Стоит только попробовать.

Но я отказываюсь соблюдать правила. Я буду верить всем сердцем, верить всем

своим духом, с гордостью размахивая этим причудливым флажком.

Мы не торопясь, наслаждаемся своим новым статусом наших отношений с

томными поцелуями. Наши непослушные руки бродят по нашим телам, и мы говорим

ласкающие слова против теплой кожи.

Я знаю, что он сдерживается, боясь, что мне будет больно, и это на самом деле так,

но блаженное возбужденное состояние заставляет меня приблизиться к тому, чтобы снова

попросить его внутри себя – любить меня, медленно и нежно – когда в дверь кто-то

стучит.

- Мистер Хоторн? – незнакомый голос раздается за дверью. - Простите меня, сэр, но

вам нужно срочно спуститься вниз.

- Спасибо, Барклай, - громко отвечает Кингстон, поднимаясь с кровати.

- Это бабушка, - волнуясь вслух, говорит он, когда быстро одевается.

- Подожди меня.

Я хватаю одеяло и пробегаю по коридору, мимо Барклая, скромность – самая

далекая вещь в моем разуме. Я должна добраться до своей одежды, которая все еще

находится в моей комнате, а затем спешу обратно к Кингстону.

Я быстро одеваюсь, заплетая свои волосы, и брызгаю водой на свое лицо, делая все

возможное, чтобы бесстыдно не «объявить» его семье, как мы провели прошлую ночь,

потому что я почти уверена, что выгляжу совершенно растрепанной.

Мы встречаемся в коридоре, соединяя наши руки, прежде чем спуститься вниз в

комнату, где находится Поппи.

Она бодрствует, ее глаза открываются, излучая радость, а Джерард сидит у ее

постели.

- Бабушка, - голос Кингстона дрожит, когда мы медленно приближаемся к ней, и он

ускоряет наш темп. - Что случилось? Что я могу сделать?

Она улыбается, красивые морщины ее возраста, любви и мудрости углубляются на

ее лице, когда она отвечает слабым голосом: - Идите сюда.

Для нас уже стоят два стула. Я занимаю один, но Кингстон садится на ее кровать,

рядом с ней. Я смотрю на Джерарда и замечаю покрасневшие глаза, выдавливая слабую

улыбку, передающую то, на что я надеюсь, понимание и комфорт.

- Мой дорогой мальчик, - она протягивает бледную, дрожащую руку. Кингстон

накрывает ее своими руками, и подносит к своей щеке, потираясь об нее. – Ты всегда

занимал особое место в моем сердце, с того самого момента, как появился на свет. И

теперь ты занимаешь самое важное место в другом сердце – кого-то настолько же

искреннего и доброго - той, на которую я собираюсь тебя оставить.

- Бабушка … - умоляет Кингстон шепотом.

- Теперь я могу уйти с миром, - она выглядит довольной этой мыслью, когда

говорит.

- Нет! – паникует Кингстон, качая головой. - Отец, сделай что-нибудь! Где врачи?

Лекарства? Кислород? Помоги ей!

Джерард издаёт скорбный вздох, который заставляет мое сердце болеть, опустив

голову. - Я был бы рад, но…

- Но я не хочу этого, - говорит Поппи со всей силы. – Я жила, любила и увидела

здесь все. Теперь я готова увидеть своего творца и моего мужа. Я так скучаю по нему. Я не

хочу сражаться, я не хочу убегать. Поэтому посиди со мной и поведай мне свои планы –

все счастливые вещи, за которыми я буду наблюдать издалека.

Я слепо забираю одну руку Кингстона у бабушки, и не отпускаю ее весь день, пока

мы сидим и разговариваем с Поппи обо всем, о чем только можем придумать. Даже когда

персонал приносит обед и чай, я обхожусь одной рукой, отказываясь отпустить его.

И когда начинает темнеть, я извиняюсь и выхожу под предлогом дамской

комнаты… но не возвращаюсь. Назовите это интуицией или осознанием, исходя из того,

насколько медленные получаются ответы у Поппи – ее шепот становится хриплым, ее

дыхание неровное – и я понимаю, что ее время на исходе.

Я иду в свою комнату и звоню домой, отвечает мама. Я объясняю ей, что

происходит, и ее плач присоединяется к моему.

И затем я делаю то, что подтверждает мой неизвестный срок перебивания здесь. Я

не только не прошу поговорить с отцом, но я вообще ничего не спрашиваю.

- Мам, я остаюсь здесь… до тех пор, пока буду нужна. Я не оставлю его одного.

- Конечно, дорогая. Я ничего не ожидала иного. Я люблю тебя, Эхо, и я так горжусь

тобой. Всегда гордилась.

- Знаешь, - продолжает она, тихо посмеиваясь, - иногда у меня возникало такое

ощущение, что за эти годы я не была нормальной мамой тебе. Но как только вина была

признана, это чувство исчезло, потому что я поняла, ты никогда не требовала много моего

внимания как матери. Ты всегда была мудра не по годам, уверенна и сильна в своем

молчании. Ты любишь Кингстона, и это делает его поистине счастливым мужчиной.

Потому что моя дочь серьезно относится к любви.

Я стараюсь не всхлипывать. - Спасибо, мам, за доверие мне. Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю. Будь сильной для него, Эхо, и дайте нам знать, если тебе что-

нибудь понадобится.

- Конечно. Люблю тебя, - говорю я, перед тем как отключится.

Я встаю, затем сажусь и повторяю то же самое снова, я застряла с моей

необходимостью быть там для Кингстона и его потребностью провести время наедине с

семьей.

- Мисс Эхо?

Моя голова поворачивается, и я вижу Барклая в дверях.

- Ваше присутствие требуют внизу.

Я вскакиваю и бегу, не в силах добраться туда достаточно быстро. Если он хочет

меня там, мне не нужно ничего большего.

Я уже понимаю, что все закончилось, когда вхожу. Лицо Кингстона уткнулось в

одеяло, и его трясущиеся плечи сказали мне, что он плачет. Джерард кажется онемевшим,

когда он ни на что не смотрит, его рот плотно сжат, а лицо призрачно бледно.

Он чувствует и переводит взгляд на меня, кивая головой в сторону Кингстона, и я

киваю в ответ. Очевидно, рад тому, что я здесь, он покидает комнату.

Я подхожу и кладу руку на спину Кингстона, успокаивая. Он смотрит через плечо и

накрывает мою руку своей, и вскоре, он немного успокаивается.

- Она ушла, - хрипит он, и отчаяние в его голосе убивает меня.

- Из тела, но не душа. Она по-прежнему с нами. Присмотрись, Малыш, и ты

почувствуешь ее.

Он поднимает голову и поворачивается ко мне, блеск решимости мерцает в его

опухших глазах.

- Ты права, Любимая. Она наблюдает, и ей очень бы понравился Малыш. – Он

улыбается. Это попытка пофлиртовать, но понятно, что получается с грустью. – Я так рад,

что ты здесь.

- Мне бы и не хотелось быть где-нибудь еще. Мое место здесь.

****

Следующие несколько дней мрачны, поскольку мы помогаем планировать и

присутствуем на похоронах любимой бабушки Кингстона. Я узнала ее только недавно, но

ее слова позволили мне увидеть ее душу… и она засела в моем сердце навсегда.

Кингстон тих, скрывает свою печаль, насколько это возможно, благодаря службе и

бесконечным посетителям. Он не позволяет мне никуда отходить – словно я бы смогла – и

с готовностью представляет меня своей девушкой всем.

Когда мы легли, наконец-то, в постель в среду вечером, через три для после ее

похорон – моя голова покоилась на его груди, а его губы на моих волосах – он тихо

говорил в темноте.

- Любимая, ты была бы ужасно разочарована, если бы мы отложили этот тур в Эбби

Роуд, который я тебе обещал?

Я быстро поднимаю голову. – Что заставило тебя подумать об этом? Конечно же,

нет. Я все понимаю, это не должно тебя так волновать.

Я нежно целую его в губы, а затем запрокидываю голову назад. – Малыш, не

беспокойся обо мне. Делай, что тебе нужно. – Что угодно, что облегчит твою боль. Это

все, что имеет смысл сейчас.

- Твоя любовь такая превосходная. Я только мог мечтать об этом, - говорит он. - Я

обожаю тебя, Эхо. Ты помогаешь мне пройти через все это. Я не смог бы сделать этого без

тебя.

Я поворачиваюсь к нему и покрываю поцелуями его грудь, поглаживая его живот

кончиками пальцев. – За что боролся, на то и напоролся, - шучу я. – Ты застрял надолго со

мной, Малыш.

- Я упоминал, как мне нравится слово «Малыш»?

- Ага, – поглаживая его грудь, признаюсь я. – Я когда-нибудь упоминала, что млею,

когда ты называешь меня «Любовь моя»?

- Тебе и не нужно было – твои большие голубые глаза всегда отвечали мне правдой.

В тот первый раз, когда я сказал это.

Следует долгое молчание между нами, мы наслаждаемся компанией друг друга.

И затем, откуда ни возьмись, он совершенно огорошивает меня.

- Сегодня утром я говорил с твоим папой… получил одобрение. - Он поднимает

голову и смотрит на меня. - Эхо, я хочу отвезти тебя в Шотландию - в поместье моей

бабушки.

Кажется, мой отец продолжает удивлять. Или… может быть, он действительно

имел в виду то, что сказал, и действительно понимает, что я чувствую к Кингстону.

- Ты уверен? - Я подпираю голову. – Это будет не скоро?

- Напротив, я не могу не доставить тебя туда достаточно скоро. Ты же знаешь, что я

провел там все лето?

- Да.

- Это мое самое любимое место во всем мире, - его выражение лица теплеет. – Я

хочу поделиться этим с тобой как можно скорее. И надеюсь… ты полюбишь это место так

же, как я.

- Уверенна, что так и будет, - отвечаю я без всяких сомнений. – И если это так

важно для тебя, я поеду. Просто скажи когда.

- Завтра, - уверенно отвечает он.

- Тогда хорошо.

Я хихикаю, когда он поднимается и переворачивает меня на спину, накрывая мое

тело своим.

- Нуждаюсь в тебе, - стонет он мне в шею, когда его губы целуют меня, лаская ее

своими пухлыми губами и искусным языком.

Мне не хватает воздуха, и развожу ноги, чтобы дать ему возможность лечь на меня

полностью.

– Тогда возьми меня.

Он занимается со мной любовью, полностью поддавшись страсти, не оставив без

поклонения любое местечко, обращая внимание на каждый мой дюйм, словно я его

одержимость. Он возбуждает меня легко и везде, своим ртом, пальцами, а потом уже и его

твердым, как камень, членом.

Я метаюсь и выгибаюсь под ним. Затем, по его команде, я оказываюсь на нем, его

глаза смотрят на мои подпрыгивающие груди. Он жадно гладит их, и в его груди грохочет

сильный рык, пока не приподнимается и не берет одну из них в рот.

- Кингстон… - я громко хныкаю и запрокидываю голову назад, чувствуя, как мой

разум растворяется в экстазе.

- Кончи, любимая. Покажи мне, как я могу заставить тебя хорошо себя

почувствовать, - рычит он, вбиваясь в меня с дикой силой.

Мой гортанный стон заполняет комнату, так громко, как и его сексуальное

ворчание. Чувство покалывания, которое я теперь узнаю, проходит сквозь меня, пока я не

начинаю повторять его имя снова и снова, прежде чем, наконец, плюхаюсь на его грудь.

Он гладит меня по волосам и по спине, используя удовлетворенный, но еле

слышным голосом говорит, как сильно он любит меня, мое тело и наш секс с смесью

сладких и грязных словечек. Очень скоро он переворачивает мое ослабленное тело, чтобы

выйти из меня и помыть.

Это почти последнее, что я помню, перед тем как отключиться. Но я до сих пор

слышу его «Сладких, моя любовь», даже в полусонном состоянии, и от этого улыбаюсь.

Глава 21

Ярким и ранним утром следующего дня, Кингстон бегает, упаковывая наши сумки,

словно дикарь, а потом стаскивает меня с кровати. У меня возникнет желание бороться за

сон или спросить, где пожар, но это самое смешное, что я видела за несколько дней.

Поэтому я поддаюсь, сонливая улыбка расцветает на моем лице.

Джерард ждет у входной двери, чтобы увидеть нас перед отъездом, уверяя нас, что

он будет в порядке и, настаивая, чтобы мы хорошо провели время. Он обнимает каждого

из нас, но мои объятия длятся дольше, позволяя ему прошептать мне на ухо: - Добро

пожаловать в семью, Эхо. Я не могу, не гордиться тобой или не быть в восторге. Берегите

друг друга.

Я целую его в щеку. – Обещаю. Спасибо за все.

Кингстон ведет меня к ожидающей нас машине и не теряет времени, садясь рядом

со мной, командуя водителю ехать в аэропорт.

- Мы полетим? – удивляюсь я.

- Да. Это займет чуть больше часа, в отличие от семичасовой поездки. Ты же не

возражаешь, да?

- Нет, - я согласна на все рядом с ним. – Ни за что.

****

Полет на частном самолете не долгий, и прежде чем я это понимаю, мы уже

приземляемся.

Другой автомобиль, конечно, ждет, чтобы отвезти нас в загородную резиденцию.

Наши сумки чудесным образом загружаются до того, как мы садимся на заднее сиденье

автомобиля, Кингстон тут же поднимает перегородку и тянет меня к себе на колени.

- Ты взволнована? – спрашивает он, убирая волосы с моего лица и заправляя их за

ухо.

- Ага, - отвечаю я с искренним энтузиазмом, но проблеск вины дает о себе знать.

Испытывать счастье от того, что ты посещаешь дом умершего человека, как-то немного не

правильно.

- Не стоит, - он захватывает мой подбородок между большим и указательным

пальцами. - Она сказала, чтобы я привел тебя сюда… посмотрим, понравится ли тебе тут.

Нет никакой глупой вины, Любимая. Таково было ее желание, а также мое, поделиться

этим с тобой.

- Я так рада, что мне выпала возможность встретиться с ней. И я хочу так сильно

увидеть это уютное место.

Я одариваю его небольшой улыбкой, затем отворачиваюсь к окну, чтобы увидеть ту

красоту, которую мы проезжаем. Чем дальше в страну мы въезжаем, тем спокойнее я себя

чувствую. Пышные, зеленые холмы и, казалось бы, бесконечные деревья любого размера и

цвета. Все это откладывается в моей памяти.

И тогда мы останавливаемся. Ждем, когда откроются железные ворота, дыхание

покидает мое тело, и я не могу не сдержать вскрика.

- Твоя бабушка была принцессой?

Кингстон усмехается. – Мой дедушка был королевских кровей, ага, но ничего

необычного как по мне.

Ничего необычного. Я смотрю на реальный замок! Ни конца, ни края не видно

газонам, круглая дорога имеет огромный мраморный фонтан посредине, и есть булыжная

тропа, ведущая к большому пруду, дополненному арочным мостиком и плавающими

лебедями!

- Там в школе, ты говорил тем девушкам, что не королевских кровей. – Мои широко

раскрытые глаза ловят его легкую усмешку. – Ты соврал? И я просто уверена, ты

встречался с Королевой!

- Я не королевских кровей. Единственный дед, которого я знал – который был в

конце очереди на титул – был вторым мужем моей бабушки, и ее единственной настоящей

любовью. И я никогда не встречался с Королевой. - Он открывает дверь и поднимается,

протягивая мне руку. – А теперь может, войдем внутрь?

- Ага, - я вхожу, совершенно поражена. – Но только не смей меня оставить, либо я

потеряюсь.

Он смеется. – Не переживай. Я планирую стать только ближе к тебе.

Когда мы подходим ближе, открываются большие, богато украшенные двери.

Пожилая женщина выходит, чтобы поприветствовать нас, бросившись долго

обнимать Кингстона со слезами на глазах.

- Эхо, это Ровена, - говорит он, вежливо вырываясь с ее объятий. - Она была с моей

бабушкой столько, сколько я помню.

- Но теперь, Ровена, пришло время, вознаградить тебя заслуженным отдыхом, -

продолжает он, поворачиваясь к ней лицом к лицу. - Все обговорено, и машина будет

ждать тебя, пока ты соберешь вещи.

- Сэр? - спрашивает она. - Но кто будет…

- Я настаиваю. - Он тепло улыбается ей. - Пожалуйста, это то, чего хотела бы моя

бабушка. Вы так хорошо позаботились о ней, и я… это означает, что вы бы позволили мне

вернуть должок.

- Спасибо, сэр.

Она разворачивается и быстро уходит.

- Все для нас, - мурлычет он мне на ухо.

****

На следующей неделе или чуть больше, я честно уже теряюсь во времени… в

блаженном неведении. Мы с Кингстоном живем в нашем собственном мире,

прогуливаемся, устраиваем ужины при свечах на веранде, которые мы готовим вместе, и

плаваем на пруду в лодке, которой он управляет своими сильными, мускулистыми руками.

И занимались любовью на его огромной кровати. И на ковре перед его камином. И

несколько раз в джакузи.

Одним прекрасным утром, когда мы завтракали на веранде, одетые только в наши

халаты, он внезапно бросает свое столовое серебро и отталкивает свой стул.

- Иди сюда.

Больше не стесняясь рядом с ним, я встаю, и бегу к нему, чтобы сесть ему на

колени и обнять его за шею.

- Ты кажешься, полностью очарованной этим местом, - говорит он.

- Как можно быть не очарованной? Я хочу остаться здесь, вот так, только мы…

навсегда.

- Да? – его тембр падает, как и его голова, и он целует меня в шею, развязывая

халат. – Рад это слышать. У нас может все это быть, поэтому мы могли бы делать все, что

хотим и не хотим.

Моя голова запрокидывается назад, когда он берет мою обнаженную грудь в рот,

скользя двумя пальцами по моей влажности, а затем и в меня.

- Всегда так горячо и уютно для меня, - стонет он.

Я слышу звук разрывающегося пакетика с презервативом, который он где-то

спрятал. Я распахиваю его халат, облизывая губы при великолепном взгляде на его тело.

- Ты сделаешь это.

Он протягивает мне презерватив, его глаза горят желанием. Я осторожно надеваю

его на его твердость.

- Прими меня в себя, Любовь моя. Опустись на меня, нежно и медленно. Я хочу

почувствовать, как растягивается каждый твой дюйм, пока ты смотришь на меня.

Девушка, которая колебалась, давно исчезла. Я жажду Кингстона на всех уровнях,

но физически стоит на первом место в списке.

Поэтому я легко подчиняюсь, поднимаюсь над ним и постепенно опускаюсь на его

толщину, удерживая его голодный взгляд своим.

- Моя красавица, - шепчет он, хватая меня за бедра, чтобы заставить опускаться

медленней, зная, как я хочу. Мои руки движутся по его груди, чтобы помассировать ее, и

он одобрительно мурлычет.

- Ты такая чертовски сексуальная, Эхо. Я люблю тебя вот такой – верхом на моем

члене. Такая свободная… берешь, что тебе хочется.

- Кингстон, - выдыхаю я, его слова еще больше меня заводят, моя потребность

кончить как можно быстрей невыносима. – Пожалуйста, больше.

- Это то, что тебе надо?

Он сжимает мои бедра, удерживая меня на месте, и двигается до тех пор, пока не

ударяется об точку внутри меня.

- Ах, тебе это нравится.

Он делает это снова, и я сжимаюсь вокруг него, и он снова толкается в меня.

- Подожди, - предупреждает он.

Я хватаю его за плечи, цепляясь за его крепкие мышцы, пока он врезается в меня,

сильно и глубоко, так быстро и жестко, что струйка пота скользит по его лбу.

- Черт, Эхо, Любовь моя.

Его стоны безумны и неровны. Мы кончаем вместе, и у меня все чернеет перед

глазами от удовольствия, когда он содрогается внутри меня, заставляя меня преодолеть тот

край, о котором я раньше не знала.

Моя голова падает ему на плечо. Наши обнаженные тела потные и прижимаются

друг к дружке, наше сердцебиение бьется в один ритм.

Спустя несколько мгновений он целует мое ухо и говорит последнее, что я ожидал

услышать.

- Оставайся со мной, здесь – навсегда. Это все теперь мое. Я хочу, чтобы ты здесь

жила, и однажды, вышла за меня замуж. Я хочу каждый день просыпаться, видя твою

милую улыбку.

- Ч-чего? – я резко поднимаю голову, наполовину ожидая найти выражение на его

лице, которое говорит мне, что он шутит.

- Ты меня слышала – и да, я предельно серьезно. – Он нежно берет мое лицо. – Это

может стать нашим домом, Эхо. Она завещала его мне и дала четко понять, кем должна

быть моя леди этого поместья, о которой я бы рассказал ей, если бы она не знала.

- Я знаю, мы молоды, и соглашусь даже на длительную помолвку, если ты этого

захочешь, - продолжает он . Он реально не шутит. – Мне может потребоваться время,

чтобы заработать благословение твоего отца, без которого я не обойдусь, но тебе решать

стоит ли жить со мной.

Я спрыгиваю с его коленей, запахивая свой халат.

- Кингстон мы только воссоединились. Думаю, твои эндорфины затмили твой

разум. Мне всего восемнадцать.

- Я знаю, - спокойно отвечает он, натягивая свой халат. – Позволь мне спросить

тебя, ты точно уверенна, что любишь меня?

- Да.

- Ты уверенна, что я люблю тебя?

- Да, - отвечаю я мгновенно.

Он усмехается. - Ты были уверена в двух этих вещах перед сексом и эндорфинами?

- Да, - выдыхаю я. – Но…

- Я не закончил. Ты можешь представить себя здесь счастливой?

Я оглядываюсь. Все, что я вижу, это свободные и нечем не обязывающие дни

блаженства, окруженные красотой и человеком, которого я знаю, я буду любить вечно.

- Да, - наконец шепчу я.

- Тогда начнем с того, что будем жить вместе. – Он спрашивает меня своими

глазами и печально известными выгнутыми бровями. – Что позволь тебе напомнить, мы

делали – месяцами. Разве не это залог успеха свиданий. – Он подмигивает.

Он, возможно, немного ошибается в своих подсчётах, но, тем не менее, это имеет

смысл. Можем ли это сделать? Что насчет моей семьи, колледжа, и будущей карьеры? Как

мне справиться с этим деликатным препятствием, не говоря уже о затянувшемся визите за

границей?

Это все так потрясающе… но в равной степени соблазнительно.

- Я оденусь и прогуляюсь, - отвечаю я. – Сама.

- Как пожелаешь, - отвечает он с улыбкой.

Я быстро ухожу, прежде чем я смогу оказаться в его объятиях и не рассмотреть

реальную перспективу.

Одевшись, я проскальзываю через черный выход, чтобы осознать и взвесить не

аргументы, а мысли.

В голове хаос и бессмыслица. В тот момент, когда я убеждаю себя, что это

сумасшествие, и я слишком молода, я нахожу, что каждая сказка состоит из героинь, даже

моложе меня. Я начинаю перечить, ведь первая любовь почти никогда не приводит к

счастливому концу, но что насчет тех вечных историй… где это происходит.

Но это просто истории, а не настоящая жизнь. И если реальная жизнь настолько

прекрасна, почему люди читают сказки?

Они также говорят, что лучше впустить в себя обойму пуль, чем это. Неужели

нельзя просто сказать, что ты просто никогда не найдешь свою реальную сказку, если у

тебя есть шанс? И кто тогда я, только несколько дней назад, мысленно ругала всех

скептиков, подстраивающихся под стандарты общества?

Я решаю, что это сводится к тому, что я готова рискнуть, чтобы доказать, что я одна

из мечтателей, а не лицемерка, просто рассказывающая оптимистическую философию, о

которой понятия не имею – или, в моем случае – касающуюся меня лично.

Но даже большое желание рисковать, сводится к вере – в него – что он ждет меня,

чтобы я показала ему. Словно он уже делал это раньше… когда я потерпела неудачу.

Я замираю, чтобы сделать глубокий вдох, столь необходимый вдох и принять

решение.

Вроде.

Я возвращаюсь в дом, выкрикивая его имя, мне нужно поговорить с ним, прежде,

чем я сорвусь.

Он приходит ко мне, беспокойство читается на его лице. – С тобой все в порядке?

- Да, - шепчу я, поднимая один палец, пока перевожу дыхание. - У меня есть

предложение к тебе.

- Что бы это ни было, я согласен.

- Но ты ведь даже не услышал его! – смеюсь я.

- Мне и не нужно. Мой ответ, да.

Это доверие, говорю я себе, моя любовь к нему наполняет мое тело. Этот

замечательный, умный, красивый мужчина и весь мой, делающий все, чтобы только

сделать меня – нас – счастливыми. Я знаю это, и я верь ему всей душой.

- Ну, тогда… собирай свои вещи, Малыш, и заказывай билеты в Келли-Спрингс, -

говорю я.

Он даже не вздрагивает, его рот растягивается в понимающей улыбке. – Будет

сделано.

Он вытаскивает свой телефон и направляется внутрь, я не иду за ним.

Ближе к концу моей одинокой прогулки мне становится очевидным, что

единственное реальное беспокойство, которое у меня есть, это моя семья. Особенно мой

папа – он заварит такую кашу, потому что его отцовская ДНК подскажет ему, что его

наставление должно быть долгим, и мне нужно посещать школу в Шотландии. Моя мама

будет плакать, но, в конечном счете, согласится со всем, зная, что это меня сделает

счастливой.

Но одобрение Себа – вот что главное, потому что он не будет строить из себя

обеспокоенного или скептически вести себя, как родитель. Это будет только из-за добрых

и разумных побуждений, чистой любви и объективного стремления к лучшему для меня.

И если он испытывал то же самое, что и я к Кингстону, он поймет, что я желаю для него

того же.

Поэтому, если Кингстон сможет отважиться спросить не только моего отца, но,

самое главное, получить одобрение у Себастьяна, я смогу сделать то, что мое сердце уже и

так решило для полного счастья.

Все будет хорошо.

В прошлом году я осознала одну вещь, что иногда вам приходится совершать

большой страшный прыжок, чтобы достичь бесценного сокровища на другой стороне.

К счастью для меня, я всегда была хороша в воздухе.

Эпилог

Он хлопает, не торопясь, поднимаясь с места, в его серых глазах танцуют тени

одобрения. И теперь, когда «мы» стали «нами», я могу беззастенчиво купаться в его

восхищении, делая последний оборот и кокетливый реверанс.

- Тебе нравится? - спрашиваю я.

- Я просто влюблен, - отвечает он, подходя ко мне, - ты, и мой танец. Ты просто

нечто.

Он хватает меня за талию, осыпая поцелуями мои губы, лицо, и шею.

- Превосходный выбор песни. Не думай, что я забыл, любимая.

Конечно, он помнит. Так же, как и остальное.

Я, наконец, исполнила танец - только для него лично, как и было обещано, пари,

которое мы заключили в прошлом. А так же специально для него, я станцевала под песню

«Рай» Coldplay и надела одежду ярко-розового цвета, которой он дразнил и соблазнял

меня с самого начала.

- Должна признаться, думаю… - я тяну паузу достаточно, чтобы заглянуть в эти

сексуальные серые глаза. - Я думаю, что вы с Сэмми были выдающимися сегодня. Лучшее

волшебное шоу.

Я смеюсь, такая счастливая, чем когда-либо была, вспоминая лучик гордости,

которую мой брат ощутил, когда он и его помощник, наконец, исполнили свой номер

вместе.

- Мы были чертовски блестящими, - отвечает он с усмешкой. - Но ты…

Я извиваюсь из-под голодных рук и губ. – Остынь. Пошли, мне нужно принять

душ.

- Искушаешь… чертовски искушаешь, Любовь моя, но я пас. – Он пробегает

своими большими руками по моим плечам и спине. – Я блин, проспал всю неделю на

диване, я не сделал ничего такого, чтобы поменять мнение твоего отца.

Я закатываю глаза и хихикаю. - Ты неисправимый. Я имела виду, что мне просто

нужно принять душ – одной.

Это неправда, я думала о том же, и он это знает. Я скучаю по телу Кингстона,

любви, но он прав. Мы не рискуем, чтобы мой папа не отказался от его шокирующего

заявления, разрешить мне жить с Кингстоном. И это было болезненным ударом в лицо

моей мамы, чтобы все это исправить, потому что только одному Боженьке известно, что

ей нужно сделать, чтобы переубедить его.

Это нормально. У Господа может быть эта тайна, потому что я, если честно, не хочу

об этом думать.

Мы идем в дом. Кингстон отпускает мою руку и быстро садится на диван, делая

вид, что поглощенный тем, что мой папа смотрит по телику, пока мама готовит обед.

Папа поднимает взгляд и смотрит на меня. – Как ты себя чувствуешь? Прошло

время, с тех пор как ты делала это в последний раз. Беспокоюсь о своей малышке.

- Лучше, чем когда-либо, - отвечаю я, улыбаясь. - Как езда на велосипеде.

- Ты скучаешь по этому? – спрашивает он, и пытается избежать этого, его глаза

заполняет печаль, которую передает его хриплый голос.

- Есть немного, - я пожимаю плечами, не желая говорить, какую ностальгию

испытываю. Мое место всегда было в воздухе, но это не стоит прекращать, только потому,

что собираешься переезжать. Моим домом всегда был Келли-Спрингс, с моей семьей – и

это тоже никогда не поменяется.

Они так же говорят: «Дом там, где сердце», а мое сердце принадлежит Кингстону,

нашей будущей жизни, которую мы создадим вместе. Поэтому я предполагаю, что это

означает, что мне пора принять и осознать тот факт, что мне повезло, что у меня есть два

прекрасных дома в этой жизни.

- Достаточно, чтобы остаться? – спрашивает папа, обратно удивляя меня.

- Пап… - тихо хриплю я, чувствуя, как дрожит нижняя губа. Я удерживаю его

взгляд, надеясь, что он видит в моих сверкающих глазах, насколько я его люблю.

- Знаю. Но попытка не пытка, - он улыбается мне, говоря тоже, что его любовь ко

мне часть скрыта за ширмой дисциплины - в комплекте с громким, командным голосом и

сварливо, морща брови – но, безусловно доверяя мне настолько, чтобы позволить мне

летать.

- Иди, - он машет рукой и возвращается к телевизору. – Прими душ. И проверь

своего старшего брата. Черт, если б я знал, чем он там занимается.

Я тайно улыбаюсь Кингстону, и его выражение лица говорит само за себя. Он знает,

что действительно произошло между моим папой и мной, и что это значило для меня.

Я поднимаюсь по лестнице и направляюсь в душ, окидывая взглядом небольшую

ванную, пока вода нагревается. Я провожу рукой по стеклянной двери, вспоминая о самой

первой записке, которую Кингстон оставил утром после того, как я буквально свалилась на

его колени.

Я смеюсь над горьким воспоминанием и понимаю, что это было только начало

наших моментов, которые мы создадим вместе. Я никогда не чувствовала себя счастливой,

по сути, но как я не могу не испытывать это сейчас?

У меня есть только один человек, которому стоит сказать спасибо, тому, кто начал

все это.

Я стучу в дверь спальни моего брата, которая слегка приоткрыта.

Разочаровываясь, когда он не отвечает, я все равно открываю ее и захожу внутрь. Не

знаю где его носит, но его здесь нет… и потому что я могу – это привилегия сестры –

пошпионить. В конце концов, у меня уже был такой опыт.

Но Себ облегчает мне задачу. Мне даже не нужно рыться в ящике, потому что все,

что я хочу видеть, лежит прямо на столе.

Открытки - более дюжины из них, из разных европейских городов.

- Ищешь что-то конкретное?

Его голос пропитан смехом, и я подскакиваю от этого звука.

- Нет, просто, хм… зашла сказать привет.

Я нагло лгу, но он пропускает это мимо ушей.

- И тебе привет. Кингстону понравился танец?

- Ага, он влюбился в него.

- Кто бы мог подумать? - Мой брат хихикает и качает головой. - Моя сестра

влюблена. Я рад за тебя, Эхо, очень. Вы заслуживаете друг друга. Отлично дополняете

друг друга.

Он прислоняется к стене своей спальни, скрестив лодыжки и руки.

- Значит, ты действительно возвращаешься в Шотландию вместе с ним, да?

Я киваю, слезы появляются в моих глазах.

- И ты останешься там?

- Я останусь там, где останется Кингстон. Всегда.

Он выглядит задумчивым, прежде оттолкнуться от стены. – Иди сюда.

Он разводит руки, и я лечу к нему, закрывая глаза и борясь, чтобы не зареветь.

Ничто не может сравниться с объятиями старшего брата.

- Эй, а, ну, не плачь. В том особняке ведь найдется местечко для старшего брата?

Я соплю, но отвечаю: - Конечно. В любое время.

- Эхо, - он отступает и смотрит на меня сверху вниз. – Нет смысла грустить. Я буду

приезжать. Обещаю.

- Знаю, - я отхожу, вытирая глаза. - Но я хочу, чтобы ты тоже был счастлив, Себ.

Никто не заслуживает этого больше, чем ты.

- Я работаю над этим, - он шевелит бровями, изощренно – о, недостаточно для того,

чтобы я это так просто пропустила – его глаза падают на кучу открыток, а затем снова на

меня.

- Ох, понятно, - отвечаю я. Я усмехаюсь и подхожу к ним, поднимая одну, чтобы

потешиться.

- Я догадывалась, что что-то происходит там. Ты и Натали, да? – смеюсь я, громко и

сильно, уже представляя это.

Он наклоняет голову в бок, поднимая брови. – Чего ты смеешься?

Я щелкаю языком. – Ох, дорогой братец, ты понятия не имеешь во что

ввязываешься. Как же тебе это сказать? Нат…

Я ищу правильные слова.

- Необычная. Как глоток свежего воздуха. Очень умна. Прямая. – Смеюсь я. – Она

определенно не даст тебе заскучать.

Его глаза загораются, и появилась самая большая улыбка, которую я когда-либо

видела на его губах.

- Да, я уже понял это и сам… и я наслаждаюсь каждой минутой.

Document Outline

Внимание!

Текст книги переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использование кроме ознакомительного чтения запрещено.

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу запрещено.

Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Как и было обещано, он берет полный контроль, и я впадаю в состояние чистой покорности, следуя его молчаливой команде.

Он начинает с поцелуя настолько глубокого, медленного и замечательного, что я уверена, он ощущает мою капитуляцию. Его руки скользят по моим рукам, только чтобы затем поднять их над моей головой.

- Держи их там для меня, - рычит он.

Затем он немного поднимается, чтобы смотреть как он постепенно, мучительно скользит по моему животу, груди и наконец, к моей голове.

Он стонет, одобряя. – Совершенная.

Мои соски твердеют, а кожа пульсирует от его блаженных прикосновений. Каждый инстинкт говорит мне прикрыться, поскольку я намного уязвимее, чем когда-либо в своей жизни. Но он говорит то, что мне нужно услышать.

- Женщины думают, что они понимают мужчин, - его взгляд скользит по его рукам, скользящим по моему животу, который дрожит под его прикосновеньями. – Вот почему ты задумалась над тем, что у меня в голове. Ты прикидываешь, сравниваешь… достаточно ли сексуальна?

Он продолжает изучать каждый дюйм моей обнаженной плоти, дразня мои соски, которые слегка подпрыгивают от моего неровного дыханья.

- То, что ты не знаешь, что самцы очень – первобытные существа, они знают все о своей паре с той минуты, как только видят ее… - Он опускает голову, кончик его носа скользит по моей коже. – Нюхают ее. И когда они заявляют на нее права, она становится их, навсегда.

Глава 20

Проснувшись на следующее утро, я снова могла вспомнить свои сны. Но на этот раз они были не просто желанием моего сердца найти жизнь во сне. Картинки, которые крутились всю ночь в моей голове, были воспоминаниями, мой разум продлевал радость каждого прикосновенья, поцелуя, слов, произнесенных шепотом и толчков его тела в мое.

- Утречко.

Его сексуальное приветствие раздается над ухом, когда он целует мою шею, и я чувствую, как его рука сжимает мою талию. – Как ты себя чувствуешь?

- Любимой, - выдыхаю я счастливо, извиваясь в его объятиях. – А ты как себя чувствуешь? - Невзрачный вопрос, возможно, учитывая, что это не его первый раз, но все же мне нужно услышать ответ.

- Счастливым.

Я смотрю на него через плечо, и то, что я вижу, заставляет мое дыхание задержаться в легких от осознания. Его утренний шепот, эта сонная улыбка… Я хочу, чтобы каждая из них, принадлежала только мне на всю оставшуюся жизнь.

Знаю, что должна чувствовать себя глупо – слишком молодая, влюбленная дурочка, однако это так далеко от истины. Я никогда не стану стыдиться своих чувств к Кингстону, я никогда не буду бороться с этим снова. Любая битва, которой я буду противостоять, будет заключаться в том, чтобы защищать то, что мы имеем против любого, кто осмеливается преуменьшить или опровергнуть это… и да, я больше всего боюсь, что это будет мой папа.

Я люблю Кингстона, и всегда буду любить. И хотя мой папа сказал, что он понял, и позволил мне остаться с Кингстоном во время его горя, я не знаю, как долго продлится его снисхождение дальше. И пока я не могу предсказать, что будет в будущем, уверена в одном – я больше не потеряю Кингстона.

Разве это не грустно, как жизнь… общество… да что угодно, поучает нас? Когда что-то оказывается слишком хорошим, чтобы быть правдой, все быстро говорят: «Подумай». Но когда что-то действительно вдохновляющее и чудесное, каждый сомневается в этом – или, в лучшем случае, не ценит это, как следует.

И все же, трагичные любовные истории продолжают удерживать рекордные кассовые сборы каждые выходные. Стоит только попробовать.

Но я отказываюсь соблюдать правила. Я буду верить всем сердцем, верить всем своим духом, с гордостью размахивая этим причудливым флажком.

Мы не торопясь, наслаждаемся своим новым статусом наших отношений с томными поцелуями. Наши непослушные руки бродят по нашим телам, и мы говорим ласкающие слова против теплой кожи.

Я знаю, что он сдерживается, боясь, что мне будет больно, и это на самом деле так, но блаженное возбужденное состояние заставляет меня приблизиться к тому, чтобы снова попросить его внутри себя – любить меня, медленно и нежно – когда в дверь кто-то стучит.

- Мистер Хоторн? – незнакомый голос раздается за дверью. - Простите меня, сэр, но вам нужно срочно спуститься вниз.

- Спасибо, Барклай, - громко отвечает Кингстон, поднимаясь с кровати.

- Это бабушка, - волнуясь вслух, говорит он, когда быстро одевается.

- Подожди меня.

Я хватаю одеяло и пробегаю по коридору, мимо Барклая, скромность – самая далекая вещь в моем разуме. Я должна добраться до своей одежды, которая все еще находится в моей комнате, а затем спешу обратно к Кингстону.

Я быстро одеваюсь, заплетая свои волосы, и брызгаю водой на свое лицо, делая все возможное, чтобы бесстыдно не «объявить» его семье, как мы провели прошлую ночь, потому что я почти уверена, что выгляжу совершенно растрепанной.

Мы встречаемся в коридоре, соединяя наши руки, прежде чем спуститься вниз в комнату, где находится Поппи.

Она бодрствует, ее глаза открываются, излучая радость, а Джерард сидит у ее постели.

- Бабушка, - голос Кингстона дрожит, когда мы медленно приближаемся к ней, и он ускоряет наш темп. - Что случилось? Что я могу сделать?

Она улыбается, красивые морщины ее возраста, любви и мудрости углубляются на ее лице, когда она отвечает слабым голосом: - Идите сюда.

Для нас уже стоят два стула. Я занимаю один, но Кингстон садится на ее кровать, рядом с ней. Я смотрю на Джерарда и замечаю покрасневшие глаза, выдавливая слабую улыбку, передающую то, на что я надеюсь, понимание и комфорт.

- Мой дорогой мальчик, - она протягивает бледную, дрожащую руку. Кингстон накрывает ее своими руками, и подносит к своей щеке, потираясь об нее. – Ты всегда занимал особое место в моем сердце, с того самого момента, как появился на свет. И теперь ты занимаешь самое важное место в другом сердце – кого-то настолько же искреннего и доброго - той, на которую я собираюсь тебя оставить.

- Бабушка … - умоляет Кингстон шепотом.

- Теперь я могу уйти с миром, - она выглядит довольной этой мыслью, когда говорит.

- Нет! – паникует Кингстон, качая головой. - Отец, сделай что-нибудь! Где врачи? Лекарства? Кислород? Помоги ей!

Глава 21

Эпилог

Он хлопает, не торопясь, поднимаясь с места, в его серых глазах танцуют тени одобрения. И теперь, когда «мы» стали «нами», я могу беззастенчиво купаться в его восхищении, делая последний оборот и кокетливый реверанс.

- Тебе нравится? - спрашиваю я.

- Я просто влюблен, - отвечает он, подходя ко мне, - ты, и мой танец. Ты просто нечто.

Он хватает меня за талию, осыпая поцелуями мои губы, лицо, и шею.

- Превосходный выбор песни. Не думай, что я забыл, любимая.

Конечно, он помнит. Так же, как и остальное.

Я, наконец, исполнила танец - только для него лично, как и было обещано, пари, которое мы заключили в прошлом. А так же специально для него, я станцевала под песню «Рай» Coldplay и надела одежду ярко-розового цвета, которой он дразнил и соблазнял меня с самого начала.

- Должна признаться, думаю… - я тяну паузу достаточно, чтобы заглянуть в эти сексуальные серые глаза. - Я думаю, что вы с Сэмми были выдающимися сегодня. Лучшее волшебное шоу.