Сел и поехал. Россия от Петербурга до Владивостока в свете мотоциклетных фар

День четвертый. 26 июня 2012 года, вторник

Казань – Пермь

750 км

Из Казани мы выехали в обед. И снова перед глазами бесконечная серая полоса дороги. Ухоженные поля, коровы, мальчик-пастух на коне. В детстве летом в деревне я тоже пас коров, но вот коня у меня не было. Только собаки и собственные ноги. Бегать за какой-нибудь тормозной буренкой приходилось часто. Коровы на трассе для мотоциклиста – беда. Точнее, их экскременты. Не завидую индийским мотоциклистам, где коровы постоянно тусуются на дорогах. Ведь если колесо наезжает на коровью лепешку – легко может занести.

Для мотоцикла не менее опасны и битумные заплатки, на которых в дождь колесо просто скользит, и металлические рельсы. Один раз я чуть не убился на таких рельсах. Как я уже писал, первым моим настоящим мотоциклом был

«Suzuki Bandit», вторым – мотоцикл другого класса: чоппер

«Yamaha Drag Star». На нем я прокатался один сезон. Чоппер – это блеск хрома и солидность. Кожаная куртка, рубаха с черепами. Это в выходные. Но я на чоппере ездил на работу. Поэтому под куртку прятал рубашку и галстук. А низ не менял: мотоджинсы и грязные ботинки. Все равно за столом заседаний не видно. Тогда я еще только начинал и работал прорабом. С совещания ехал на объект, к рабочим-узбекам. Их бригадир, Мирзо, был очень толковым парнем, ребята работали на совесть. А какой они готовили плов! Чаще всего происходило так. Я приезжал на объект и кричал «Мирзоооо!». В двух словах объяснял, что надо сделать, а сам сваливал на весь день куда-нибудь кататься. Это было безумное время. До шести утра я тусил с новыми друзьями, потом летел домой. Поспав три часа, снова садился в седло и – на совещание. Но что удивительно – на работе проблем не было, мало того, мы укладывались в сроки, и результаты были отличными. Один раз я приехал в офис в конце рабочего дня, и мне неожиданно позвонил друг, Дима Шмаков. Типа: «Все нормально. Я влетел в жигули, в “десятку”, все живы, но, если можешь, приезжай!». В общем, ничего страшного, но когда ДТП – все на нервах, и тебе могут впарить то, чего ты не совершал. В итоге окажешься виноват. Я сорвался с места и без шлема, в кепке, очках и пиджаке помчался к Диме. И под Володарским мостом, там, где дорога плавно пересекает трамвайные пути, произошел постыдный конфуз. Скорость была небольшая, меньше полусотни километров в час, но как только заднее колесо соприкоснулось с рельсами, его повело в сторону, меня развернуло, положило, и дальше я ехал на боку. По встречной полосе. К счастью, встречный самосвал начал тормозить, а я – оторвался от мотоцикла и кубарем полетел к грузовику. Мотоцикл врезался в его переднее колесо, я же остановился буквально в метре. Байк пострадал сильно, я не очень. Ментам объяснил, что сам виноват, ни к кому претензий не имею, позвонил гендиректору, коллеги забрали байк, а меня отвезли в травмпункт. Лучше не допускать аварий, даже с хорошим концом, но этот случай стал для меня хорошим уроком: сел за руль – будь собранным и внимательным, куда бы ты ни торопился. И всегда учитывай погодные условия.

В пять часов вечера мы покинули Татарстан и оказались в Удмуртии. Удмуртия нас встретила всеми цветами радуги: на обочине висели разноцветные мочалки и прочие банные принадлежности, а рядом, в маленькой самодельной будочке, напоминающей скворечник, сидела продавщица и читала книгу. Видимо, неподалеку находилось производство этих мочалок. Я вспомнил, что несколько лет тому назад, когда проезжал город Жлобин на поезде, вместо людей к вагону подкатила толпа мягких игрушек. Точнее, люди были, но их было не видно под жирафами и львами, котами и енотами. Как выяснилось, зарплату на местной игрушечной фабрике выдавали продукцией. И работники шли на вокзал и сами ее распространяли. Удмуртию также можно узнать по автобусным остановкам. Не банальные будки, а изящные строения из красного кирпича с четырехскатной крышей, конек которой украшен ажурным орнаментом.

Через час мы остановились в кафе с круглым столом посередине. Судя по обилию посетителей, кафе пользовалось популярностью. И действительно, кухня оказалась на уровне. В кафе разговорились с дальнобойщиками, идущими в Новосибирск. Они отговорили нас заезжать в Ижевск: «Там, дескать, делать нечего, разве что зайти в музей Калашникова и пострелять из автоматов». Стрелять из автоматов мы не хотели, уже «настрелялись» на военных сборах в институтах.

Зато мы не миновали другой «памятник»: старые милицейские жигули с надписью «ДПС» на борту, припаркованные боком к обочине. В Нижнем Новгороде на стрелке Волги и Оки я видел настоящий памятник милицейской Волге «ГАЗ-24», его задача была прославлять российский автопром и милицию, а задача этого – пугать слишком разогнавшихся водителей. И он с работой справляется на «отлично»: мы притормозили, а я даже остановился, чтобы сфотографировать.

Мы ехали через ухоженные зеленые поля, словно сошедшие с компьютерной картинки. Я увидел доселе незнакомые мне конструкции – нефтяные насосы. Они, словно большие животные, паслись в полях, в загончиках из металлической сетки. А на заднем фоне – аккуратные зеленые ели. В воображении я представлял все это совсем по-другому: раз нефть, значит, грязь, шум, рабочие в касках, сапогах, в робах, а здесь словно картинки из компьютерной игры

«Wаrcraft». И тут же овцы – целое стадо переходило дорогу. Но долго ими любоваться не пришлось – дорога пошла волнами: ямы, горбы и колеи порой были такими, что их с трудом мог проехать легковой автомобиль. Один раз я чуть не «убрался». Приходилось говорить себе: «Дорога очень грязная, и закладывая в повороте, знай и помни, что на ней может лежать песок и мелкие камушки». Мы по рации постоянно предупреждали друг друга. И это трасса федерального значения!

В Пермь въехали уже вечером, в сумерках. Линзы я не надел, поэтому контуры предметов были мягкими и расплывчатыми. Мы стали думать о ночлеге, и, словно угадав наши желания, судьба послала нам мотоциклиста. Он неспеша ехал по трассе в сторону города на «Яве» времен восьмидесятых. Причем его блестящая «Ява» смотрелась не хуже наших новых машин, покрытых пылью. Как потом выяснилось, он своими руками восстановил и продолжает поддерживать жизнь ретромотоцикла. Я его догнал, просигналил рукой, чтобы остановился. Поздоровался, сказал: «Мы из Питера, едем во Владик. Может, подскажешь, где разместиться в вашем городе?»

– Нет проблем, – ответил мотоциклист, – поехали.

Парня на «Яве» звали Даня. И он отложил все свои дела ради того, чтобы помочь братьям-мотоциклистам, путешествующим по стране. Мы проехали с Даней по Перми – одному из самых протяженных в России городов, он вытянут вдоль Камы на 65 километров, побывали на набережной. Пермь чуть моложе Петербурга, и ее основателем считается сподвижник Петра Великого, географ, горный инженер и историк В. Н. Татищев. Архитектура Перми чем-то напоминает питерскую, только здания чуть ниже. Даня показал нам ресторан «Хромая лошадь», печальное место, где во время пожара погибло много молодежи, в том числе и его друзья. Каково родителям, потерявшим тогда своих детей! Это был крупнейший по числу жертв пожар (156 человек) в постсоветской России. Трагедия произошла 5 декабря 2009 года, ее хорошо помнят до сих пор и приносят к бывшему клубу цветы. Сам Даниил в «Хромой лошади» в тот день не был, но там был его друг, которому удалось выбраться из огненного ада через какое-то окошко лишь потому, что он обладал навыками скалолазания. Этот человек до сих пор благодарит Бога за спасенную жизнь.

Человек, даже краем судьбы соприкоснувшись с такими массовыми трагедиями, начинает по-другому воспринимать ценность жизни. Это я знаю по себе.

У меня есть друг, Гриша Аксаментов, который так же, как и я, увлекается горными лыжами. Как-то мы собрались у меня обсудить планы будущих поездок. И вдруг в разгаре наших обсуждений Грише звонит его дедушка.

По лицу Гриши я понял, что что-то случилось. Он убрал трубку, спокойно встал. – Паша, мне надо идти. – Давай, я тебя провожу.

Он уже накидывал куртку. – Если понадобится помощь, я всегда для тебя на связи, – сказал я.

Я проводил друзей, лег спать. А в час ночи – звонок.

«Ну кто там, б.., еще, совсем с ума сошли – в такое время звонить!». Взял трубку. – Паша, взорвали «Невский Экспресс». – Услышал я голос Гриши, – Он сошел с рельс. Там ехали мои родители. Что делать?