Семейное древо

Глава 10

Вероника поднималась по лестнице на второй этаж, где в кабинете ее ждал Полковник и раздумывала над тем, о чем он хочет поговорить с ней. По правде говоря, тем для разговора у них было немного — работа и… все. Вероника сомневалась, что, войдя в кабинет, там её ждет что-то более реальное нежели еще одна просьба, больше похожая на шантаж со стороны мужчины. С другой стороны, иного ждать не приходится, разве что очередной лекции на счет ее «незаконной шарлатанской работы».

— Доброе утро, — радостно улыбнулся полковник Радов, когда девушка зашла в кабинет намеренно забыв постучать. Раз он ее ждал к чему лишние жесты.

— Оно было добрым пару секунд назад, — съязвив ответила девушка, присаживаясь на самый дальний от полковника стул. Она не то чтобы не хотела сидеть с ним рядом, тем более после его шантажа, а просто находиться в одной комнате со своим биологическим отцом.

— Ты как всегда не в силах сдержать порыв и не съязвить, — недовольно покачал головой Александр Александрович, сведя светлые, слегка поседевшие брови к переносице.

— Зачем звал? — спросила Вероника, сложив на груди руки.

— Мне нужна твоя помощь в одном деле, — ответил мужчина, вставая с кресла и беря в руки папку с делом № 12678. Полковник в свои пятьдесят шесть был высоким мужчиной с широкими плечами и подтянутой фигурой, не смотря на возраст Радов не брезговал заниматься спортом. Он отодвинул соседний с Вероникой стул и сел рядом с дочерью, положив перед ней картонную папку с бумагами по интересующему его делу.

— И что это? — без особого энтузиазма спросила девушка, пролистав и быстро просмотрев бумаги. Она и дня не прослужила в полиции после окончания Академии, поэтому, давно забытые термины и формулировки ей уже ни о чем не говорят. Вероника узнала лишь мужчину на фотографии, это был один из ее клиентов, с которым они периодически встречалась — Роман Зубов. Мужчину мучили кошмары, связанные с детством — он видел, как отец убил его мать. О криминальном прошлом и настоящем она ничего не знала.

— Один из твоих постоянных клиентов, — ответил полковник Радов, облокотившись о спинку стула и сложив на груди руки.

— Говоришь так, будто я проститутка, — поджав губы прокомментировала Вероника, отодвинув от себя папку с бумагами по делу Зубова. — Но я все равно не понимаю, к чему ты клонишь, — пожала плечами девушка.

— Как бы я не хотел это признавать, — протянул мужчина, смотря куда-то в строну. Это помогло Веронике понять, что ему неприятен этот разговор, в принципе, она была солидарна с ним. Вот только ее покоробило с каким пренебрежением и недовольством Радов говорит о ее работе и клиентах, хотя прекрасно знал, что ничем незаконным она не занимается, а они…это уже Веронику не касается — всё, о чем она когда-либо говорила с пациентами, никогда не выйдет за пределы комнаты. — Ты являешься ценным кадром для полиции и твои знания…

— Ценным для полиции, а если говорить точнее, для тебя являются сведения, которые мне поведали мои пациенты, — перебила его Вероника больше не желая слушать. Её бесило как скрупулёзно Полковник подбирает слова, будто она дура, которая так просто может выложить ему все карты на стол. — Ты действительно рассчитываешь на то, что я вот так просто возьму и расскажу тебе все? — усмехнувшись спросила она, не веря в абсурдность происходящего.

— Если есть что рассказать…,- задумчиво протянул Радов, барабаня пальцами по столешнице стола.

— Я скажу тебе в первый и в последний раз, — выдохнув произнесла Вероника, поднимаясь на ноги. — Моя работа здесь заключается лишь в помощи раскрытия убийства Марка Толстых. Большего от меня не жди! — сказала она и пошла к выходу из кабинета.

— Если ты боишься за свою жизнь…

— Я боюсь за свою репутацию, как на моей основной работе отразится твоя выходка, только и всего, — покачала головой девушка, взявшись за ручку двери. — И да, будет хорошо, если какие-либо вопросы впредь мы будет решать через майора, — кивнула она, и вышла в коридор.

Не успела Вероника закрыть дверь в кабинет полковника Радова и сделать в направлении лестницы шаг, как врезалась в чью-то твердую мускулистую грудь.

— Ой, прошу прощения! — обратилась женщина к белой рубашке, а потом через секунду в нос ей ударил знакомый терпкий запах одеколона. Она подняла глаза и столкнулась с недовольным взглядом голубых глаз майора. — Майор, — усмехнувшись протянула Вероника, кокетливо прикусив губы. — Признайтесь, Вы уже и десяти минут не можете провести без меня.

— С недавних пор, я мечтаю провести без Вас хотя бы сутки, Вероника Александровна, — хмуро ответил Воронцова, смотря в кошачьи зеленые глаза сверху вниз. — Мне нужна характеристика по каждому из семьи Толстых, что подметил Ваш тонкий взгляд психолога, — произнес, смотря на свою грудь обтянутую хлопковой тканью рубашки в поисках следа от помады. К счастью майора его там не оказалось, иначе пришлось бы отдавать вещь в химчистку, помада Вероники Александровны была очень стойкой.

— Без проблем, — цокнув языком ответила женщина, делая маленький шажок назад, чтобы было удобнее смотреть Воронцову в глаза. — Но сначала Вам необходимо получить письменное подтверждение моего клиента, — развела она руками, предвкушая очередную недовольную гримасу на лице мужчины. Но ее не последовало.

— Хорошо, — кивнул Воронцов, заставив девушку удивленно округлить глаза. — А пока мы будем ехать, Вы предоставите мне характеристику других членов семьи. Они же не являются Вашими клиентами? — спросил майор.

— Н-нет, — покачала головой Вероника Александровна, немного опешив от такой спокойной, даже безразличной реакции, на ее очередную провокацию.

— Отлично, тогда предлагаю Вам пойти и взять верхнюю одежду, я подожду Вас у выхода, — кивнул мужчина и, развернувшись, быстро пошел к лестнице.

Придя в себя, Вероника быстро пошла в служебное помещение отдела. Где оставила свое пальто и сумочку. В коридоре было тихо, только изредка из-за двери раздавались какие-то странные звуки — срежет, недовольные ругательства и грохот. Девушка аккуратно открыла дверь, ведущую в общую комнату, и удивленно застыла на пороге. Середина кабинета, которая раньше пустовала, сейчас была занята небольшим диваном желто-коричневого цвета, который раньше стоял в уголке кухни. По бокам от него стояли два небольших кожаных потертых кресла, которым было больше лет, чем Веронике, а у стены напротив — теперь стояла большая стеклянная доска, на которой висели фотографии членов семьи Толстых и белым маркером были написаны их имена и кучу стрелочек, назначения которых женщине не было понятно. Работа шла полным ходом — мужчины передвигали стеллажи, которые не угодили Воронцову, а миниатюрная шатенка держала в руках горшки с цветами и смотрела на весь это беспорядок со стороны. Коля мыл полы в кухне, а Еремей настраивал компьютеры ребят, окружив себя ими, сидя за железным столом на кухне с поднятыми вверх ногами, чтобы стажеру было удобно мыть пол.

Вероника Александровна тряхнула головой и, решив не отвлекать ребят от работы, быстро забрать свое пальто с сумкой и вернуться к Воронцову. Она сделала шаг вперед и, не заметив у себя на пути большую вазу с сушенными ветками, задела ее ногой и та, рухнув, разбилась.

— Ой, — с сожалением воскликнула она, уставившись на беспорядок, который устроила.

— Ну, майор же сказал куда-нибудь ее деть, — почесав затылок протянул Игорь Кабанов.

— Вы не обращайте на меня внимание, я тихонечко возьму пальто и уйду, — улыбнувшись протянула Вероника Александровна, обходя разбитую вазу.

— Вы только под ноги смотрите, — ответил ей Еремей, не отрывая взгляд от компьютера.

— Вероника Александровна, — обратился к женщине стажер, снимая оранжевые резиновые перчатки, которые были ему на два размера больше. — Тут заходил судмедэксперт и просил передать Олегу Михайловичу результаты экспертизы. Может, Вы их ему передадите? — спросил он, протягивая ей черную папку с бумаги.

— Без проблем, — кивнула она, надевая пальто и беря в руки сумку.

Воронцов и правда ждал ее у выхода, мужчина стоял у дверей с другой стороны турникета. Как только женщина приложила пропуск к панели, и та загорелась зеленым, мужчина развернулся, не став дожидаться ее, вышел на улицу, направившись в сторону своей машины.

— Мы что, поедем на Вашей? — немного удивившись спросила Вероника, когда майор открыл дверь со стороны водительского сидения.

— А Вы предпочитаете болтать, сидя за рулем? — серьезно спросил мужчина, приподняв бровь.

— Ладно, — выдохнула она, обходя машину и открывая переднюю дверь. — Вам тут передали результаты медицинской экспертизы, — произнесла Вероника, садясь в машину.

— Бросьте на заднее сидение, потом посмотрю, — ответил Воронцов, заводя машину.

Они ехали в полном молчании. В какие-то моменты обоим казалось, что вот-вот и его собеседник должен заговорить, но, никто так и не решился. Вероника никогда не была стеснительной женщиной, она всегда первой начинала разговор, стараясь вовлечь собеседника в беседу и узнать о нем как можно больше. С майором Воронцовым женщина чувствовала себя неуверенным подростком, который боится ляпнуть при взрослом дяде какую-то несусветную чушь. Ей это очень не нравилось. Олег, будучи неразговорчивым и скрытным мужчиной, старался поддерживать и развивать только те темы, которые были связаны с его непосредственной работой. Только с Сан Санычем он мог позволить себе снять верхний слой брони. С этой женщиной, которая, Воронцов не будет отрицать, была красива, умна и остроумна, он боялся даже говорить о работе. Ему казалось, будто своими кошачьими зелеными глазами она видит мужчину насквозь.

— Вы должны были рассказать о своих выводах насчет членов семьи убитого, — сглотнув все-таки начал разговор Воронцов. Они попали в пробку, а сидеть в угнетающей тишине еще минут сорок уже было выше его сил.

— С какого начнем? — тут же оживилась Вероника Александровна, улыбнувшись. Она повернула голову, чтобы встретиться с майором взглядом, но тот смотрел куда угодно — прямо на пробку, на свои руки на руле, на ноги, обтянутые темной джинсой — но только не на нее.

— Елена, — пожал он плечами, вспоминая первого человека, с которым им удалось поговорить.

Елена Толстых, высокая темноволосая женщина с карими глазами, которые не могли скрыть ее высокомерия. Её строгий костюм, прямоугольные очки в тонкой металлической оправе и поджатые тонкие губы — все показалось мужчине таким показательным и неестественным. Елена будто хотела показать не только своим поведением, но и видом, к какой семье она принадлежит и какой имеет статус.

— Женщина, которая всю жизнь пытается добиться от мужа хоть капли внимания. Знаете, она одна из тех жен, которые пытаются добиться идеала во всех сферах жизни — карьера, материнство, социальная принадлежность, муж. Проблема лишь в том, что за красивой картинкой, что видят окружающие, скрывается глубоко несчастная женщина, которая просто хочет быть любимой, — ответила Вероника и тяжело вздохнула. Она не имела права проявлять жалость, ведь, как бы нам не было трудно смотреть на боль другого человека, мы должна понимать, что он сам сделал этот выбор. А наша жизнь лишь череда этих выборов.

— Она могла убить свекра? — спросил Воронцов, ему было совершенно неинтересно слушать о неудавшейся личной жизни женщины, о которой он забудет спустя неделю, как раскроет дело.

— Ну, искать мотив — это Ваша работа, а не моя, — хмыкнула Вероника Александровна.

— Мне просто интересно Ваше мнение, — хмуро ответил майор, медленно двигаясь вперед, пробка не хотела рассасываться.

— Нет, она любила Марка Альбертовича, как отца, — покачала головой Вероника и на секунду задумалась. — Возможно, Елена детдомовская и убитый был для нее идеалом, примером настоящего мужчины.

— Хорошо, — кивнул Воронцов. — Дальше, Евгений.

— Евгений не заинтересован в том, чтобы брать на себя ответственность. В душе он все еще подросток, который уверен в том, что если будет падать, то внизу его будет ждать подушка из родительских любви, денег, помощи и поддержки. Будучи уже достаточно взрослым мужчиной, он не задумывается о том, что будет через неделю, месяц или год, — пожав плечами ответила женщина. Хоть она и посчитала Евгения Толстых добрым и заботливым человеком, но так или иначе от нее не могло ускользнуть то, что решение жениться не было поспешным или не обдуманным — это всего лишь была прихоть маленького мальчика, возможно, сделанная для того, чтобы доказать старшему брату и отцу, что он вырос.

Впервые майор был согласен с Вероникой. Евгений, который был старше его почти на одиннадцать лет, больше был похож на тинейджера, что катается на электронном самокате и в ночи разукрашивает стены гаражей или зданий. И он не мог отрицать очевидное — ребенок, опору и поддержку он находит лишь в родителях, не мог отрубить руку, которая кормила его с серебряной ложки.

— Он мог убить отца? — спросил Воронцов только ради искреннего интереса. Доводы женщины, сидящей по правую руку от него, не казались ему не имеющими смысла.

— Мог, — без сомнений ответила Вероника. Им повезло, что они стояли, иначе майор точно бы врезался в ближайшую ехавшую перед ним машину. Он перевел на женщину удивленный взгляд, а та лишь усмехнулась в ответ.

— Поясните, — попросил Воронцов.

— Если мы будет разбирать психологический портрет Евгения, то все ответы лежат на поверхности. С детства он был любимым ребенком, которому все разрешали и поддерживали в каждом новом увлечении. В отличие от старшего брата, младшему не нужно было из кожи вон лезть, чтобы получить лишнее внимание или похвалу, даже самой уродской картине в мире, — произнесла Вероника Александровна, полуразвернувшись к майору, хоть это и было сделать немного сложно из-за мешающего ремня безопасности. — А вот когда отец отказал сыну в поддержке, и они престали общаться — Евгений возненавидел отца. Он почувствовал себя брошенным и, к сожалению, больше ничего не сможет перебить это чувство одиночества, которое мужчина испытал. Тем более, не стоит забывать, что ребенок, которым в душе является Женя, намного обидчивее и злопамятнее взрослого человека.

— Хорошо, — кивнул Воронцов, все еще осмысляя все сказанное женщиной. Ему никогда раньше не приходило в голову, что причина убийства человека может быть намного глубже, чем простой мотив из мести, желания наживы или желания освободиться. — Софья?

— Вы ей понравились, — лукаво протянула Вероника, заставив майора недовольно нахмуриться. Он ненавидел навязчивых женщин, особенно тех, которые, будучи не свободными, все еще надеются найти вариант получше.

— Это не так важно, — ответил он, а женщина в ответ лишь неопределенно пожала плечами.

— Она еще совсем молодая девушка, которая не знает, чего хочет на самом деле. Это то же самое, что выбирать между плохим парнем и хорошим, удобными кедами или красивой шпилькой, распущенными длинными локонами и эксцентричным каре нестандартного цвета. Проблема лишь в том, что Соне нужно все и сразу, прямо сейчас. Она еще слишком молода, чтобы определиться, слишком не зрела для построения семьи, но, возможно, именно это в ней и нравится Евгению, — поджав губы ответила Вероника.

— Он сам такой же, — кивнул Воронцов.

— Именно, — согласилась с ним женщина. — Но Соня не злобный гений, она не то чтобы не смогла бы придумать план и увидеть возможность, скорее девушка просто не смогла бы довести начатое до конца. Она трусиха!

Олег нахмурился, ведь девушка не показалось ему «трусихой», даже наоборот, раскованной и уверенной в себе. И пусть Соня не вызвала у него никаких эмоций как женщина, он не мог не заметить ее привлекательность и задуматься над тем, что девушка могла выбрать совершенно другого мужчину, молодого и желающего жить на полную катушку, как и она. Возможно, все дело в наследстве.

— А как насчет наследства? — спросил Воронцов у Вероники. — Разве желание получить много денег и жить в свое удовольствие не стоит у современных молодых девушек на первом месте?

— Не знаю почему вы решили, что у современных женщин есть какой-то мистический список, — засмеялась Вероника. — Но даже если и так, то жить в свое удовольствие можно и другим способом. Не обязательно кого-то убивать! — машины потихоньку начали двигаться и уже через пару минут Олегу удалось повернуть на перекрестке и выехать на свободную дорогу. — Тем более Евгений сам сказал, что отдаст все наследство отца на благотворительность.

— Думаю, это скорее было сказано, чтобы позлить старшего брата, — ответил ей майор. — Да и достанется ли им хоть что-нибудь?

— Меня больше интересует тот человек, о котором говорил Марк Альбертович в своем письме. Кому он мог сломать жизнь настолько, что решил покаяться в такой форме? — женщину и вправду озадачило это дурацкое письмо.

— Стоит спросить у Богдана или Елены, возможно, они что-нибудь знают об этом, — пожав плечами ответил Олег, сверяясь с навигатором. — Кажется, мы приехали.

Они заехали в огромный двор с детской площадкой, которую окружали детский сад, школа, парковая зона и жилой комплекс состоящий из четырех домов, в каждом из которых было, по меньшей мере, тридцать этажей.