Семейные реликвии

ГЛАВА 6

Джон Сандерсон заехал в гости уже в следующее воскресенье после церковной службы. Все в доме неловко сидели вместе в дальней гостиной. Франсэз выглядела усталой, а Эймос почти все время хранил молчание и просто сидел с каменным видом, глядя на Джульетту и Сандерсона. Даже Итан был довольно скован — он слишком стеснялся присутствия отца Элли. Джульетта пыталась поддерживать разговор за всех, сглаживая всеобщее молчание. Скоро и она иссякла, после чего, наконец, Джон поднялся и откланялся. Джульетта проводила его. Он открыл дверь, затем повернулся к ней, взял ее за руку и многозначительно посмотрел ей в глаза.

— Я надеюсь, вы позволите навестить вас еще раз.

— Да, конечно. — Джульетта старалась говорить. Ни к чему не обязывающим тоном. Она сама, однако, не хотела бы еще раз вынести подобное общение. Джон был весьма любезен, однако это не вызвало в ее сердце ответного отклика.

Сандерсон улыбнулся ей и, пожав руку, ушел. Джульетта закрыла дверь, а затем вернулась в гостиную, достала корзинку для штопки и унесла ее в свою комнату. Корзинка для штопки всегда была наполнена и, казалось, ей никогда не хватит времени, чтобы покончить с этой работой. Она занималась ремонтом всякий раз, когда присаживалась отдохнуть. Франсэз и Итан покинули гостиную, и там оставался только Эймос, грузно развалившись на стуле и вытянув ноги. Джульетта на цыпочках вошла в комнату, однако Эймос поднял голову и посмотрел на нее.

— Простите, я хотела пройти тихо и вас не беспокоить. — Джульетта робко улыбнулась и начала пятиться к двери.

— Я ждал вас, — произнес он и Джульетта замерла, уставившись на него.

— Что, что?

— Я ждал вас. Мне нужно с вами поговорить.

— О чем? — От его тона Джульетте стало не по себе. Она подумала, что он собирается снова читать ей мораль.

— Это касается вас. И Сандерсона.

Джульетта подняла брови.

— Неужели? — холодно произнесла она.

— Даже не знаю, как это сказать, разве уж совсем откровенно. Вам это может не понравиться. — Он снова замолчал.

Джульетта решительно скрестила руки и выжидала.

— На вашем месте я бы хорошенько задумался, стоит ли встречаться с Джоном Сандерсоном.

— Что? — Она вовсе не ожидала услышать такие слова и сразу же почувствовала замешательство. — Я не понимаю. Что вы говорите?

Эймос заерзал на стуле, затем поднялся и отошел к висевшим на дальней стене полкам. Там была подставка для трубок, и Эймос, выбрав себе трубку, принялся набивать ее табаком. Не глядя на нее, он продолжил.

— Я говорю, что вам будет мало хорошего от частых встреч с Сандерсоном, вот и все.

Джульетта уперла руки в бока.

— О чем вы говорите? Раньше вы высказывались более откровенно. Почему это я не должна встречаться с мистером Сандерсоном? Или вы думаете, что я намерена его обольстить?

Он резко обернулся и удивленно взглянул на нее.

— Нет. Что за глупости вы говорите? Я это сказал ради вашего блага, а совсем не для Сандерсона. Вам не следует его видеть, вот и все.

— Это еще почему?

— Вы можете мне в этом поверить.

— Не понимаю, с какой это стати. Я не знаю, о чем вы говорите. А вы не объясняете причину, почему мне с ним не надо встречаться. Я не привыкла слепо выполнять приказы, — Джульетта в раздражении скривила губы.

— Да, здесь вы правы, — с горечью согласился Эймос. — Вы упрямы, как мул.

— Большое вам спасибо за такие слова. Ну а сейчас, когда вы оценили мой характер, могу я удалиться?

— Нет. Не можете, — он резко повернулся. — По крайней мере, пока я не выскажу все, что я собирался вам сказать.

— Я полагаю, что вы уже сказали все. Вы предупредили меня подальше держаться от мистера Сандерсона, но не хотите сказать причину. Не вижу смысла продолжать этот…

— Да потому что он не уважает женщин, вот почему! — выпалил Эймос.

Джульетта опешила.

— Не уважает женщин? — Это настолько было далеко от того, что она вообще ожидала услышать, что она не сразу поняла смысл услышанного.

— А вам это разве не понятно? Тогда я скажу по-другому: он бабник.

Джульетта от удивления открыла рот.

— Что? Ну нет, вы должно быть, ошибаетесь.

— Ошибаюсь? — его бровь насмешливо изогнулась. — Уж наверное, я-то знаю. Или, по-вашему, я обманщик?

— Я этого не сказала.

Он недоверчиво хмыкнул в ответ.

— Да тут и говорить не надо. В общем так. Может вам это и неприятно и не хочется в это верить, но это сущая правда. О нем уже много лет ходит такая слава, еще до смерти его жены.

— Репутация человека не всегда основана на реальных фактах. Как вы можете знать, что все это правда?

Эймос скривился и отвернулся, чтобы продолжить свое занятие с трубкой.

— Можете верить всему, чему вы хотите. Здесь я не в силах вам помешать. Однако скажу: если вы думаете, что этот человек хочет на вас жениться, то это не так. Можете не сомневаться.

— Я вовсе не думаю и не надеюсь, что он должен этого хотеть!

— Ну, хорошо, тогда вас не очень должно разочаровать, что его единственным намерением будет затащить вас на сеновал.

Джульетта чуть не охнула, услышав такое. Такие слова были для нее как пощечина. Ей стало совершенно ясно, что Эймос думает о ней только в таком смысле. Он не считает ее за женщину, за которой мужчина хотел бы ухаживать, с которой ему было бы интересно беседовать или даже просто приятно находиться в ее обществе. Не может он также представить, что какой-то другой мужчина мог бы о ней думать иначе, чем он сам.

— Мистер Морган, — заговорила она, не в силах удержать дрожь в голосе от охвативших ее гнева и обиды. — Мне кажется, вы постоянно думаете только об одном в отношении меня. В самом начале вы боялись, как бы я не завлекла вашего сына в свою порочную постель. Теперь уже мистер Сандерсон, по-вашему, охвачен подобными замыслами. Вы усматриваете попытку соблазна в самых невинных словах или жестах. Но не все, слава Богу, думают так, как вы. Сегодня я с удовольствием говорила" с мистером Сандерсоном и думаю, что и он не разочарован своим визитом. Может быть, нас просто интересует совсем не то, чем так озабочены вы. И я вам не позволю испортить нашу совершенно естественную и достаточно интересную встречу сегодня днем вашими отвратительными измышлениями. Если мистер Сандерсон вновь захочет навестить меня, то я его приму, а ваши желания и нежелания для меня не имеют значения.

— Это я понимаю, — проговорил Эймос, пристально глядя на нее и так плотно сжал губы, что они побелели. — Можете делать, что хотите и верить во что вам заблагорассудится. Больше я не стану вмешиваться. Дурак я был, что вообще затеял разговор. Женщины ищут в мужчинах все, что угодно, кроме постоянства и преданности.

Он прошел мимо нее и вышел из комнаты. Секундой спустя Джульетта услышала, как хлопнула кухонная дверь. Несомненно, он направился в свой сарай. Пожалуй, там он проводил едва ли не все свободное время. Джульетта не могла вообразить, какую работу он там мог для себя находить.

Джульетта прошла в свою комнату и уселась на кровать с недовольным вздохом. Она отнюдь не стремилась к новым встречам с Джоном Сандерсоном. Но вот, пожалуйста, вопреки этому она собирается позволить Сандерсону продолжать его визиты к ней. Но ведь получилось так только потому, что Эймос вздумал ей это запретить! Джульетта покачала головой. Она не знала, смеяться ей или плакать. Выходило так, что Эймос Морган постоянно вмешивается в ее жизнь, что бы она ни захотела сделать.

Проходили недели и работа Джульетты стала полегче — или, вернее, она научилась лучше справляться со своими обязанностями. Наводить порядок в доме оставалось, по-прежнему, трудным делом, однако теперь это больше не было для нее сплошным огорчением и все делалось намного быстрее. Знакомые дела и вовсе просто порхали у нее в руках. Сейчас Джульетта точно знала, сколько нужно взять крахмала, чтобы воскресные рубашки Эймоса и Итана не получились настолько твердыми, что могли сами стоять. Она знала, какой огонь следует развести в печке и когда надо в ней помешать или дать Дровам догореть до раскаленных углей. Она уже почти могла определять температуру в духовке, засовывая туда руку, как это делала Франсэз. Хотя Джульетта не осмелилась бы назвать себя экономкой с опытом, тем не менее, ее радовало, что она уже не новичок.

Самое удивительное, она начала находить удовлетворение от работы. В конце дня она с гордостью оглядывала всю кухню и видела повсюду сверкание и блеск посуды. Она радостно слушала, как Итан нахваливает ее кушанья, а Эймос просит дополнительную порцию. Ей также доставляло удовлетворение видеть белье, аккуратно отглаженное и сложенное в ящики комодов, слышать, как оно хлопает на ветру, развешанное на веревках после стирки. Приятно было вынимать какую-то вещь из корзинки для ремонта и откладывать ее в сторону заштопанной и снова готовой к употреблению.

Но Джульетта не хотела ограничиваться исполнением только необходимых домашних дел. Она мечтала, чтобы и весь дом стал красивым. Она собирала большие букеты полевых цветов, расцветавших вдоль дороги и на лугу к северу от фермы, раскладывала их по вазам и кувшинам, которые затем расставляла в кухне и по всему дому. В спальне Франсэз ваза всегда была с цветами — так Джульетта надеялась несколько оживить ее грустные дни. Джульетта сделала новые занавески для кухонных окон из веселенькой желтой хлопчатобумажной ткани, которую она нашла на чердаке. Теперь дом выглядел более ярко и в нем было приятнее находиться. Она размышляла, как бы чудесно выглядел этот дом, если бы только Эймос согласился отпереть две комнаты для приемов и выставить там элегантные безделушки его матери. Но просить об этом снова у нее не было смелости.

К собственному удивлению, Джульетта поняла вдруг, что начала любить эту ферму. Она привыкла к полному спокойствию, царившему здесь. Ей особенно нравился застывший покой вечеров, когда солнце уже спряталось, а темнота еще не окутала пейзаж вокруг. В такое время она часто выходила во двор, закончив готовить ужин, и немного прогуливалась, разглядывая звезды и луну и чувствуя удовлетворение, несмотря на усталость.

Джульетта думала, что немного цветов и деревьев украсили бы этот пейзаж, но в то же время она начинала ценить и величие природных просторов, их пустынную безбрежность. Иногда по вечерам, когда солнце садилось, окруженное красным пылающим венцом, Джульетта просто стояла на улице и рассматривала закат, очарованная чудом этого великолепия.

Но лучше всего были детеныши животных. Как-то вечером Эймос пришел на кухню.

— Пойдемте со мной, — произнес он, заглядывая в дверь и улыбаясь, кивком предлагая ей следовать за ним.

— Зачем? — спросила Джульетта, однако достаточно охотно оставила посуду и развязала фартук. Ее заинтриговало выражение его лица, какое-то светлое и счастливое.

— Сейчас поймете:

Он был почти похож на мальчишку, думала она, идя вслед за ним через двор к огороженному дворику для животных. Они подошли к дурно пахнувшему загону для свиней, и Джульетта выразительно сморщила носик.

Эймос хмыкнул, взглянув на нее.

— Ради этого можно и потерпеть запах. — Он подошел к деревянному забору и заглянул внутрь. — Идите сюда. Уверен, вам это понравится.

Джульетта никак не могла вообразить, что ей должно понравиться в свином загончике. Осторожно поддерживая край платья, чтобы ненароком не задеть за навоз, она подошла к забору рядом с Эймосом и тоже посмотрела внутрь.

В загоне лежала на боку усталая свиноматка, а у ее сосков извивались, толкались и возились многочисленные поросята. Джульетта громко рассмеялась.

— Какие миленькие!

Эймос заулыбался, видя ее восторг.

— Я же говорил, что вам понравится. Она принесла их только сегодня.

— Я не знала, что свиньи могут быть такими симпатичными! — Джульетта перевесилась через забор, рассматривая ненасытные маленькие создания и совершенно забыв о запахе загона и о том, что ее спина ужасно болит от многочасовых наклонов над ванной для стирки.

— Почти все они симпатичные, пока маленькие. Даже свиньи. Но вам еще стоит посмотреть на телят. Они самые лучшие.

Через несколько дней одна из коров принесла теленка. Когда Джульетта услышала разговор Итана и Эймоса об этом, она уговорила их повести ее в хлев, чтобы посмотреть на теленка.

Как и говорил Эймос, теленок был хорошенький, крупный, с грустными глазами, угловатыми коленями, весь неуклюжий и нежный и неотразимо привлекательный. Джульетта сразу же в него влюбилась.

— Я хочу дать ему имя! Можно?

Эймос хохотнул и кивнул головой.

— Да ради Бога. Но телятам обычно не дают имен.

— А почему? У них тоже есть индивидуальность. Надо, чтобы у них были имена.

После этого появлялись еще новые цыплята и гусята, и несколько телят. Франсэз сказала, что вскоре должна жеребится кобыла. Неожиданно оказалось, что вся ферма наполнилась ростками новой жизни. Джульетте все это нравилось. Всякий раз, когда она видела кого-нибудь из детенышей, ей становилось радостно на душе. Ее любимцами были цыплята. Эти подпрыгивающие желтые Пушистые комочки всегда забавляли Джульетту. Она любила смотреть, как они бегают по двору на таких тоненьких ножках, что их едва было заметно. Они разбегались в отчаянном испуге, когда она или кто-либо другой приближались к ним, или же просто торопливо трусили уморительной вереницей за своей мамой. Иногда подобные зрелища так переполняли ее сердце, что Джульетте казалось, что оно вот-вот разорвется от нахлынувших чувств. В такие моменты ей очень хотелось петь. Иногда она и пела, особенно за работой. От этого, казалось, и дела делались быстрее.

Одно омрачало ей счастье в этой жизни. Франсэз угасала с каждым днем. Она проводила все больше времени в постели и по прошествии нескольких недель уже лежала в постели целыми днями, спускаясь вниз лишь на часок-другой. Она теряла вес и могла съесть совсем немного. Часто ее мучили невыносимые боли.

Все это ужасно печалило Джульетту. Она до такой степени привязалась к Франсэз за то время, пока находилась в этом доме, что Франсэз казалась ей почти родной. Джульетта могла только гадать, как скверно становится на душе Эймоса и Итана, когда они видят страдания Франсэз.

Эймос и Итан закончили сев повсюду, включая и огород вблизи усадьбы. В следующую субботу Эймос поехал на своем фургоне в город, чтобы пополнить кое-какие припасы. Джульетта поехала с ним. Присматривать за Франсэз остался Итан. Весенний день выдался солнечным и теплым, и Джульетта радостно посматривала по сторонам. Она чувствовала возбуждение и нетерпение и ей стало смешно от мысли, что поездка в Стедмен штата Небраски может так ее волновать.

Когда они добрались до города, Джульетта занялась разглядыванием витрин, пока Эймос делал покупки в магазине стройматериалов. Она остановилась перед магазином дамских шляп, прикованная вниманием к выставленным образцам. Ей очень бы хотелось купить новую шляпку, и у нее были с собой собранные за несколько недель службы деньги. Не так уж важно, если она будет откладывать не все деньги, подумала Джульетта, так как это всего лишь означало бы, что до отправки на восток придется ждать немножко дольше, но сейчас это не страшило ее.

Она уже хотела войти в магазин, но тут же вспомнила о его владелице и том презрительном тоне, с каким та говорила с ней, когда Джульетта приходила наниматься на работу. Джульетта повернула прочь. Ей вовсе не хотелось вновь встретиться с мисс Джонсон.

Джульетта вошла в универсальный магазин, где она должна была встретиться с Эймосом, и отдала клерку заказ на нужные продукты. Через несколько минут появился Эймос и оплатил покупки, добавив кое-что для себя. Когда они ожидали, пока отнесут покупки в их фургон, открылась дверь и вошла Аурика Джонсон. Джульетта внутренне напряглась. Аурика огляделась по сторонам, стараясь выглядеть безразличной, но Джульетта почувствовала, что она высматривает кого-то. Когда она заметила Эймоса, лицо ее просветлело, и Джульетте стало ясно, что именно он был целью ее поисков.

Аурика, улыбаясь, направилась к ним. Проходя мимо Джульетты, она демонстративно убрала в сторону свою пышную юбку, чтобы не коснуться ее, и обратилась к Эймосу, даже не взглянув в сторону Джульетты.

— Смотрите-ка, да это же Эймос Морган, — Аурика жеманно улыбнулась ему. — Рада вас видеть.

Джульетта отодвинулась к витрине с перчатками и щеки ее запылали от смущения и от явного неуважения к себе.

Аурика бросила взгляд в сторону стоящей поодаль Джульетты и понизила голос.

— Вы здесь с этой?

Эймос взглянул на Джульетту и вновь на Аурику.

— Да. Мисс Дрейк — наша экономка.

Глаза Аурики округлились от удивления.

— Серьезно? Вы меня удивили. Взять к себе такую… даже не знаю, как сказать поделикатнее…

Эймос прищурил глаза и скрестил руки.

— В таком случае, почему бы вам не высказаться просто откровенно? Меня в излишней деликатности нельзя упрекнуть.

Слова Эймоса и тон его обращения с привязавшейся к нему женщиной при других обстоятельствах рассмешили бы Джульетту, однако сегодня ее чувство юмора было подавлено нараставшим в ней стыдом. Было ясно, что Аурика Джонсон хочет очернить Джульетту перед Эймосом, и, хотя Джульетта раньше испытывала разные виды неуважения, теперь она почему-то чувствовала, что пережить еще одно сейчас и здесь, перед Эймосом, ей будет гораздо больнее и обиднее, чем когда-либо прежде. Ей хотелось подойти и оттащить Аурику прочь, просто ухватить за один из этих длинных жестких локонов, лежавших у нее на плечах, и с силой вывести ее из магазина.

Аурика хотела было разгневаться, но передумала и конфиденциально наклонилась вперед, подложив ладонь на руку Эймоса.

— Разве вам не известно, кем она была? Это просто возмутительно. Она же была актрисой!

Она многозначительно замолчала, ожидая реакции Эймоса и пристально всматриваясь ему в лицо. Джульетта очень хотела бы смахнуть эти длинные белые пальцы с рукава Эймоса.

Эймос спокойно смотрел на нее.

— Да.

— Понимаете, актрисой! Вы же знаете, что они из себя представляют.

— Нет, а что именно? Я не был знаком со многими актрисами, — вежливо ответствовал Эймос. — Я так понимаю, что вы неплохо знаете нескольких из них.

Джульетта прикрыла рот рукой, пряча улыбку при виде выражения на лице Аурики Джонсон, и открыто повернулась в их сторону. Эймос, определенно, реагировал не так, как ожидала мисс Джонсон.

— Конечно же, я не знаю ни одной актрисы! — воскликнула Аурика. — Ни в коем случае!

— О! — с удивлением заметил Эймос. — А я-то решил, что знаете, раз говорите с такой уверенностью.

— Мистер Морган, да что вы, для меня просто оскорбительно ваше предположение, что я могла иметь что-то общее с актрисами!

— Ах, вот оно что? Значит вы только что оскорбили мою экономку, докладывая мне, что она была актрисой? Но это весьма странно слышать от такой леди, как вы, мисс Джонсон.

Джульетта не смогла подавить смех после этих преувеличенно искренних слов Эймоса.

От гнева на бледных щеках Аурики стали проступать яркие красные пятна и она, гордо выпрямившись, отпрянула от Эймоса.

— Мистер Морган! Я не могу оценить ваше чувство юмора должным образом. Вы взяли в свой дом актрису, а всем хорошо известно, что они — девицы легкого поведения! Как вы можете спокойно жить, зная, что ваш сын находится под влиянием такой особы? Мне кажется, вам следует задуматься о том, что окружающие говорят про вас и эту женщину. А слухи эти ходят по всему городу!

— Уверен, вы приложили к этому и свою руку.

— Ну, знаете ли! Я не стану выслушивать здесь такие… такие…

— Оскорбления? — подсказал Эймос. Его брови грозно сдвинулись и он громко проговорил: — Однако вы считаете нормальным стоять не далее, как в четырех футах от мисс Дрейк и наносить оскорбления ей. Причем даже не ей в лицо, а через другого человека.

Аурика подхватила свои юбки и двинулась в обход Эймоса, однако он решительно преградил ей путь.

— Мистер Морган! Что вы делаете? — прошептала Аурика. — На нас смотрят!

— Получается, что вам стыдно слышать то, что вы сами ранее произнесли. Хорошо, так и должно быть. Но именно вы начали этот разговор и я требую, чтобы вы задержались и закончили его.

Аурика оглянулась на других посетителей магазина, а теперь все уставились на них с любопытством, и лицо ее побелело, хотя щеки пылали сильнее прежнего. Джульетта даже почувствовала жалость к этой женщине, несмотря на ее обидные слова. Она знала, как неприятно почувствовать на себе ярость Эймоса, даже и без свидетелей.

— В отличие от вас я — не сплетник, — резко произнес Эймос громким и отчетливым голосом. — Поэтому я не посвящен в эти ходящие по городу слухи относительно меня или мисс Дрейк или моего сына. Я вот что вам скажу, чтобы удовлетворить ваше любопытство — нет и не было абсолютно ничего неприличного в пребывании мисс Дрейк в нашем доме. Она — моя экономка. Причем, превосходная, должен заметить, и этим все ограничивается. Всякий нормальный и порядочный человек должен сознавать, что к мисс Дрейк ни в малейшей степени не применимо понятие девицы легкого поведения. Она — добродетельнейшая, очень трудолюбивая и гордая молодая женщина. К тому же, она хорошая подруга моей сестры. Я не стану выставлять себя образцом добродетели, но думаю, все в этом городе знают, что Франсэз истинно порядочная женщина. И всякий, кто решится утверждать, что Франсэз способна смотреть сквозь пальцы на аморальные связи под одной крышей с нею, наносит тем самым оскорбление самой Франсэз!

— Да нет же, конечно, нет… Все знают… Франсэз замечательная… настоящая леди, — торопливо пробормотала Аурика, пятясь назад. — Но все-таки… ну, все же знают, что она больна и…

Тут лицо Эймоса стало и вовсе грозным, в голосе зазвучал металл.

— Так значит вы утверждаете, что я способен заводить любовные дела рядом с умирающей сестрой, понимая, что она слишком слаба и больна, чтобы заметить это или как-то помешать! Будь вы мужчиной, я бы попросил вас сейчас выйти со мной на улицу!

— Эймос! — Джульетта поспешила встать между Эймосом и Аурикой, которая была готова к обмороку и так побледнела, что Джульетта испугалась, как бы она действительно не потеряла сознание. — Ради Бога! Я уверена, что мисс Джонсон не имела в виду ничего такого. Правда, мисс Джонсон? — Она вопрошающе повернулась к Аурике.

Аурика покачала отрицательно головой, при этом беззвучно открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.

— Ну вот, видите? — Джульетта повернулась к Эймосу, приветливо улыбаясь. — Никто не думает сомневаться в порядочности Франсэз или в вашем к ней уважении.

— Нет, — иронически произнес Эймос. — Но зато была задета добродетель другой женщины, о которой никому здесь ничего не известно. А именно об этом и был весь разговор. — Он отвесил Аурике подчеркнуто сухой поклон. — Извините меня, мисс Джонсон. Боюсь, что я способен сильно рассердится, когда речь заходит о добродетели моей семьи или моих друзей. Еще раз прошу меня извинить.

Он повернулся к Джульетте, предлагая ей свою руку.

— Мисс Дрейк? Не пора ли нам отправляться?

— Да, вы совершенно правы, — Джульетта улыбнулась ему в ответ и взяла его под руку. Они вместе вышли из магазина.

На улице они забрались в фургон. Эймос цокнул языком на мулов и они поехали.

Джульетта подумала, что ей надо было бы сейчас чувствовать смущение и огорчение от услышанных слов Аурики, но вместо этого ей хотелось смеяться. Грусть просто исчезла, унесенная потоком теплоты и гордости. Эймос защитил ее. Джульетта готова была его обнять. Эймос ее защитил!