Семейный мир

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Г-жа де Саллюс сидит одна в своей гостиной, как и в первом акте. Она пишет, потом подымает глаза к часам.

Слуга (докладывая). Господин Жак де Рандоль.

Жак де Рандоль (поцеловав ей руку). Как вы себя чувствуете, сударыня?

Г-жа де Саллюс. Благодарю вас, довольно хорошо.

Слуга выходит.

Жак де Рандоль. Что случилось? Ваше письмо разволновало меня. Я подумал, что случилось несчастье, и примчался.

Г-жа де Саллюс. Случилось, мой друг, то, что надо принимать серьезное решение и что для нас наступил очень важный момент.

Жак де Рандоль. Объясните.

Г-жа де Саллюс. За последние два дня я перенесла все мучения, которые только может вытерпеть сердце женщины.

Жак де Рандоль. Что же произошло?

Г-жа де Саллюс. Сейчас расскажу и постараюсь сделать это спокойно, чтобы вы не подумали, что я сошла с ума. Я не могу больше так жить... вот я вас и позвала...

Жак де Рандоль. Вы знаете, я принадлежу вам. Скажите, что нужно делать...

Г-жа де Саллюс. Я не могу больше жить рядом с ним. Это невозможно. Он меня изводит.

Жак де Рандоль. Ваш муж?

Г-жа де Саллюс. Да, мой муж.

Жак де Рандоль. Что же он сделал?

Г-жа де Саллюс. Вернемся к вашему последнему визиту. Когда мы остались одни, он сперва устроил мне сцену ревности из-за вас.

Жак де Рандоль. Из-за меня?

Г-жа де Саллюс. Да, сцену, которая доказывает, что он шпионил за нами.

Жак де Рандоль. Как?

Г-жа де Саллюс. Он расспрашивал прислугу.

Жак де Рандоль. И больше ничего?

Г-жа де Саллюс. Ничего. Впрочем, это не важно, и, в сущности, он к вам хорошо относится. Потом он объяснился мне в любви. Я, может быть, держалась с ним слишком вызывающе... слишком презрительно, не могу точно сказать. Я была в таком тяжелом, затруднительном положении, что решилась на все, лишь бы из этого положения выйти.

Жак де Рандоль. Что же вы сделали?

Г-жа де Саллюс. Я постаралась оскорбить его, да так, чтобы он навсегда отошел от меня.

Жак де Рандоль. И вы не достигли этого, не правда ли?

Г-жа де Саллюс. Нет.

Жак де Рандоль. Такие средства никогда ни к чему не приводят; они, наоборот, ведут к сближению.

Г-жа де Саллюс. На следующий день в продолжение всего завтрака у него был злой, возбужденный и угрюмый вид. Затем, вставая из-за стола, он сказал мне: «Я не собираюсь забывать вашей вечерней выходки и вам также не дам забыть ее. Вы хотите войны — пусть будет война. Но предупреждаю, я укрощу вас, потому что я хозяин». Я ответила ему: «Пусть будет так. Но если вы доведете меня до крайности, то берегитесь... Никогда не нужно играть женщиной...».

Жак де Рандоль. В особенности не следует играть своей женой. Что же он вам ответил?

Г-жа де Саллюс. Он ничего не ответил, он грубо обошелся со мною.

Жак де Рандоль. Как? Он вас ударил?

Г-жа де Саллюс. И да и нет. Он был груб, сжал меня в объятиях, сделал мне больно. У меня руки до самых плеч в синяках. Но он не ударил меня.

Жак де Рандоль. Что же он сделал?

Г-жа де Саллюс. Он целовал меня, стараясь победить мое сопротивление.

Жак де Рандоль. И больше ничего?

Г-жа де Саллюс. Как больше ничего?.. Вы... находите, что этого мало?

Жак де Рандоль. Вы не понимаете меня, я хотел знать, ударил он вас или нет.

Г-жа де Саллюс. О нет, я опасаюсь с его стороны не этого!.. К счастью, мне удалось добраться до звонка.

Жак де Рандоль. Вы позвонили?

Г-жа де Саллюс. Да.

Жак де Рандоль. О, не может быть!.. А когда пришел слуга, вы попросили проводить вашего мужа.

Г-жа де Саллюс. Вы находите это забавным?

Жак де Рандоль. Нет, дорогая, это огорчает меня; но я не могу не оценить оригинальности положения. Простите меня... А потом?

Г-жа де Саллюс. Я велела подать карету. Он же, как только вышел Жозеф, сказал мне тем вызывающим тоном, который вам знаком: «Сегодня или завтра, это неважно!..»

Жак де Рандоль. А дальше?

Г-жа де Саллюс. Это почти все.

Жак де Рандоль. Почти?..

Г-жа де Саллюс. Да, потому что теперь я запираюсь у себя, как только слышу, что он вернулся домой.

Жак де Рандоль. Больше вы его не видели?

Г-жа де Саллюс. Нет, видела несколько раз... но каждый раз только в течение нескольких минут.

Жак де Рандоль. Что он вам говорил?

Г-жа де Саллюс. Почти ничего. Он посмеивается или дерзко спрашивает: «Сегодня вы не так свирепо настроены?» Наконец вчера вечером, за столом, он принес с собой маленькую книжечку и начал читать ее за обедом. Не желая показать, что это меня смущает и беспокоит, я сказала: «Вы окончательно решили вести себя со мной с изысканной вежливостью». Он улыбнулся. «А именно?» «Вы выбираете для чтения то время, когда мы вместе». Он ответил: «Бог мой, это ваша вина, вы не позволяете мне ничего другого. А кроме того, эта книжечка очень интересна: она называется Кодексом! Может быть, вы позволите мне познакомить вас с некоторыми статьями, которые вам, безусловно, понравятся». И тут он прочел мне все, что закон говорит о браке, об обязанностях жены и о правах мужа; потом посмотрел мне прямо в лицо и спросил: «Вы поняли?» Я ответила тем же тоном: «Да, прекрасно поняла; я поняла наконец, за какого человека вышла замуж!» После этого я вышла и с тех пор больше его не видела.

Жак де Рандоль. А сегодня вы его не видели?

Г-жа де Саллюс. Нет, он не завтракал дома. А я, передумав обо всем, решила больше не встречаться с ним с глазу на глаз.

Жак де Рандоль. Уверены ли вы, что во всем этом есть что-нибудь, кроме сильного раздражения, кроме задетого вашим поведением тщеславия, кроме бравады и желания поступить вам наперекор? Может быть, сегодня он будет очень мил. Вчера он провел вечер в Опере. Сантелли имела большой успех в Магомете и, кажется, пригласила его ужинать. Если ужин пришелся ему по вкусу, он должен быть теперь в превосходном настроении.

Г-жа де Саллюс. Ах, как вы меня раздражаете!.. Поймите же, что я во власти этого человека, что я ему принадлежу больше, чем его лакей, больше, чем его собака, потому что он имеет самые гнусные права на меня. Кодекс, ваш дикарский Кодекс, отдает меня мужу, не предоставляя мне ни защиты, ни возможности протестовать. Он имеет право на все, одно только — убить меня не может. Понимаете ли вы это? Понимаете вы ужас этого закона?.. На его стороне сила, и он вправе потребовать всего. Силой и при помощи полиции!.. А у меня нет никакого способа избавиться от человека, которого я презираю и ненавижу! Да, вот каков ваш закон!.. Он взял меня, женился на мне, потом бросил. У меня есть моральное право, бесспорное право ненавидеть его. И однако, несмотря на законную ненависть, на отвращение, на ужас, внушаемый мне теперь этим мужем, который пренебрег мною, обманул меня, бегал на моих глазах от женщины к женщине, — он может, если ему вздумается, потребовать от меня постыдного и позорного подчинения!.. Я не имею права прятаться, потому что у меня нет права иметь ключ и запирать свою дверь! Все принадлежит ему: и ключ, и дверь, и жена!.. Ведь это чудовищно! Не быть госпожой самой себе, не иметь священной свободы, чтобы предохранить свое тело от такой грязи, — не в этом ли самый отвратительный из законов, который установили вы, мужчины?

Жак де Рандоль. О, я отлично понимаю, как вы должны страдать, но не вижу никакого средства против этого. Ни один судья не станет на вашу защиту; ни одна статья закона не предохранит вас.

Г-жа де Саллюс. Я это отлично знаю. Но когда не имеешь уже ни отца, ни матери, когда полиция против тебя и когда не хочешь соглашаться на унизительные сделки, которыми удовлетворяется большинство женщин, то всегда найдется какой-нибудь другой выход.

Жак де Рандоль. Какой?

Г-жа де Саллюс. Покинуть дом.

Жак де Рандоль. Вы хотите?..

Г-жа де Саллюс. Бежать.

Жак де Рандоль. Одна?

Г-жа де Саллюс. Нет, с вами.

Жак де Рандоль. Со мной?.. Вы понимаете, что говорите?

Г-жа де Саллюс. Да. Так будет лучше. Скандал помешает ему взять меня обратно. Я не труслива. Он толкает меня на бесчестье, так пусть это будет настоящее, громкое бесчестье! Тем хуже для него, тем хуже для меня.

Жак де Рандоль. Прошу вас, будьте осторожны, в таком возбуждении люди совершают непоправимые безумства.

Г-жа де Саллюс. Я предпочитаю совершить безумство и погубить себя, если это так называется, чем выносить унизительную ежедневную борьбу.

Жак де Рандоль. Мадлена, послушайте меня. Вы находитесь в ужасном положении, не ставьте же себя в положение отчаянное. Успокойтесь.

Г-жа де Саллюс. А что вы мне посоветуете?

Жак де Рандоль. Не знаю... Надо подумать. Но я не могу советовать вам идти на скандал, который поставит вас вне закона.

Г-жа де Саллюс. Да. Вне того закона, который позволяет иметь любовников, но тайно, не нарушая приличий!

Жак де Рандоль. Речь идет не о том, не надо ухудшать вашего положения. Решились ли вы покинуть его?

Г-жа де Саллюс. Да.

Жак де Рандоль. Окончательно решились?

Г-жа де Саллюс. Да.

Жак де Рандоль. Навсегда?

Г-жа де Саллюс. Навсегда.

Жак де Рандоль. Тогда будьте хитрой и ловкой. Оберегайте свою репутацию, свое имя, не делайте ни шума, ни скандала, ждите удобного случая...

Г-жа де Саллюс. И будьте очаровательны с ним, когда он вернется домой, удовлетворяйте все его прихоти...

Жак де Рандоль. О Мадлена! Я говорю вам как друг...

Г-жа де Саллюс. Как осторожный друг...

Жак де Рандоль. Как друг, который слишком вас любит, чтобы посоветовать вам неверный шаг.

Г-жа де Саллюс. И как раз в меру любит, чтобы посоветовать мне подлость.

Жак де Рандоль. Я? Никогда! Мое самое пламенное желание — жить около вас. Добейтесь развода, и тогда, если вы действительно этого хотите, я женюсь на вас.

Г-жа де Саллюс. Да, через два года. Ваша любовь терпелива.

Жак де Рандоль. Но если я увезу вас, он завтра же посадит вас в тюрьму — вас! — забрав из моего дома, и сделает невозможным для вас когда-либо стать моей женой!

Г-жа де Саллюс. А разве нельзя бежать отсюда куда-нибудь в другое место, а не в ваш дом? Разве нельзя скрыться так, чтобы он не мог нас найти?

Жак де Рандоль. Да, скрыться можно, но тогда надо скрываться до самой смерти, жить под чужим именем, за границей или в какой-нибудь деревушке. Это любовная ссылка! Через три месяца вы меня возненавидите. Я не позволю вам совершить такое безумство.

Г-жа де Саллюс. Я думала, что вы достаточно любите меня, чтобы совершить его вместе со мной! Я ошиблась. Прощайте!

Жак де Рандоль. Мадлена! Послушайте...

Г-жа де Саллюс. Жак, надо меня взять... или! потерять. Отвечайте.

Жак де Рандоль. Мадлена, умоляю вас!

Г-жа де Саллюс. Этого достаточно... Прощайте! (Встает и идет к двери.)

Жак де Рандоль. Умоляю вас, выслушайте меня!

Г-жа де Саллюс. Нет... нет... нет... Прощайте!

Он удерживает ее за плечи, она отчаянно вырывается.

Оставьте меня! Оставьте! Дайте мне уйти, или я позову прислугу.

Жак де Рандоль. Зовите, но выслушайте меня! Я не хочу, чтобы вы могли когда-нибудь упрекнуть меня за безумный поступок, который задумали. Я не хочу, чтобы вы меня ненавидели и, связав себя со мной этим бегством, затаили бы жгучее сожаление о том, что я позволил вам это сделать...

Г-жа де Саллюс. Пустите меня!.. Вы мне жалки!.. Пустите меня!

Жак де Рандоль. Так вы хотите этого? Хорошо, едем!

Г-жа де Саллюс. О, нет! Теперь нет. Теперь я знаю вас. Слишком поздно. Пустите же меня!

Жак де Рандоль. Я поступил так, как должен был поступить. Я сказал то, что должен был сказать. Теперь я чист перед вами, а у вас не будет права упрекать меня. Едем.

Г-жа де Саллюс. Нет. Слишком поздно. Я не принимаю жертв.

Жак де Рандоль. Дело идет не о жертве. Бежать с вами — мое самое пламенное желание.

Г-жа де Саллюс (изумленно). Вы с ума сошли!

Жак де Рандоль. Почему сошел с ума? Разве это не естественно, если я вас люблю?

Г-жа де Саллюс. Объяснитесь.

Жак де Рандоль. Что мне объяснять вам? Я люблю вас, и больше мне нечего сказать. Едем.

Г-жа де Саллюс. Вы были только что слишком осторожны и вдруг стали таким смелым.

Жак де Рандоль. Вы не понимаете. Выслушайте же меня. Когда я почувствовал, что люблю вас, я принял на себя по отношению к вам священную обязанность. Человек, который становится любовником такой женщины, как вы, замужней, но брошенной, рабыни своего положения, но морально свободной, — такой человек создает между ней и собою связь, которую может порвать только она. Такая женщина рискует всем. И именно потому, что она об этом знает, потому, что она отдает все — сердце, тело, душу, честь и жизнь, — потому, что она предвидит все опасности, все несчастья, все невзгоды, потому, что она отваживается на смелый поступок, на бесстрашный поступок, потому, что она приготовилась, решилась пренебречь всем — мужем, который может ее убить, и светом, который может ее отвергнуть, — именно по этой причине она прекрасна в своей супружеской неверности; и по этой причине ее любовник, беря ее, тоже должен все предвидеть и предпочесть ее всему, что бы ни случилось. Мне больше нечего сказать. Сперва я говорил, как рассудительный человек, обязанный предупредить вас; теперь во мне говорит только человек, любящий вас. Приказывайте.

Г-жа де Саллюс. Это хорошо сказано. Но правда ли это?

Жак де Рандоль. Правда!

Г-жа де Саллюс. Вы хотите уехать со мной?

Жак де Рандоль. Да.

Г-жа де Саллюс. Хотите всем сердцем?

Жак де Рандоль. Всем сердцем.

Г-жа де Саллюс. Сегодня?

Жак де Рандоль. Когда угодно.

Г-жа де Саллюс. Теперь без четверти восемь. Муж должен сейчас вернуться. В восемь мы обедаем. Я буду свободна в девять или в половине десятого.

Жак де Рандоль. Где должен я ждать вас?

Г-жа де Саллюс. В конце улицы, в карете.

Слышен звонок.

Вот и он. К счастью... это в последний раз.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Те же и г-н де Саллюс.

Г-н де Саллюс (Жаку де Рандолю, вставшему, чтобы откланяться). Как? Вы опять уходите? Значит, достаточно мне показаться, чтобы вы обратились в бегство?

Жак де Рандоль. Нет, дорогой Саллюс; вы не обращаете меня в бегство, я собирался уходить.

Г-н де Саллюс. Я это и говорю. Вы всегда уходите как раз в тот момент, когда я возвращаюсь. Я понимаю, что муж для вас менее привлекателен, чем жена. Но по крайней мере не заставляйте его думать, что он вам очень противен. (Смеется.)

Жак де Рандоль. Напротив, вы мне очень нравитесь, и если бы у вас была хорошая привычка возвращаться домой без звонка, вы никогда не застали бы меня уходящим.

Г-н де Саллюс. Однако... Все люди обычно звонят.

Жак де Рандоль. Да, но звонок всегда заставляет меня вставать, а вы, возвращаясь к себе, могли бы ограничиться тем, чтобы о вас докладывали, как о других.

Г-н де Саллюс. Я не совсем понимаю вас.

Жак де Рандоль. Это очень просто. Когда я иду к людям, которые мне нравятся, как госпожа де Саллюс и вы, я вовсе не собираюсь встречаться у них с тем Парижем, который рассыпает по салонам цветы своего остроумия. Я хорошо знаю эти цветы и семена, из которых они получаются. Стоит войти одной из этих дам или одному из этих господ — и для меня испорчено все удовольствие от беседы с женщиной, к которой я пришел. При этом, если меня застигнут врасплох, — я пропал; я уже не знаю, как уйти, помимо воли принимаю участие в разговоре, и так как наизусть знаю все вопросы и ответы, уже не могу остановиться: приходится дойти до конца всех новостей, будь то последняя пьеса, книга, развод, брак или недавняя смерть. Вы понимаете теперь, почему я немедленно встаю при первой же угрозе со стороны звонка?

Г-н де Саллюс (смеясь). То, что вы говорите, очень верно. От четырех до семи невозможно бывать дома. Наши жены не имеют права жаловаться, если мы бросаем их ради клуба.

Г-жа де Саллюс. Но не могу же я принимать девиц из балета, хористок, комедианток, а также художников, поэтов, музыкантов и прочий сброд, чтобы этим удержать вас около себя.

Г-н де Саллюс. Я не прошу так много. Достаточно нескольких умных мужчин и красивых женщин, а толпа вовсе не нужна.

Г-жа де Саллюс. Это невозможно. Нельзя закрывать дверь.

Жак де Рандоль. Да, действительно нельзя воспрепятствовать потоку этих глупцов обоего пола, шатающихся из гостиной в гостиную.

Г-н де Саллюс. Почему?

Г-жа де Саллюс. Потому что так принято.

Г-н де Саллюс. Жаль. Я предпочел бы избранный, интимный круг.

Г-жа де Саллюс. Вы?

Г-н де Саллюс. Да, я.

Г-жа де Саллюс (смеясь). Ха-ха-ха! Премилый круг вы бы мне создали! Прелестные женщины и порядочные мужчины! Тогда из дому пришлось бы уйти мне.

Г-н де Саллюс. Дорогая моя, я удовлетворился бы всего тремя или четырьмя женщинами, подобными вам.

Г-жа де Саллюс. Что вы говорите?

Г-н де Саллюс. Тремя или четырьмя женщинами, подобными вам.

Г-жа де Саллюс. Если вам их нужно четыре, понятно, что дом кажется вам пустым.

Г-н де Саллюс. Вы очень хорошо поняли, что я хочу сказать, и мне нечего пояснять. Мне достаточно, чтобы вы были у себя, одна, и я буду чувствовать себя лучше, чем где бы то ни было.

Г-жа де Саллюс. Я вас не узнаю. Да вы больны, совсем больны! Не собираетесь ли вы умирать?

Г-н де Саллюс. Смейтесь надо мной, сколько хотите. Я не обижусь.

Г-жа де Саллюс. И долго это будет продолжаться?

Г-н де Саллюс. Всегда.

Г-жа де Саллюс. Мужчины часто меняются.

Г-н де Саллюс. Дорогой Рандоль! Доставьте мне удовольствие, пообедайте с нами. Вы отведете от меня колкости, которые жена, кажется, заготовила для меня.

Жак де Рандоль. Благодарю, вы очень любезны, но я занят.

Г-н де Саллюс. Я вас очень прошу, освободитесь.

Жак де Рандоль. Право, не могу.

Г-н де Саллюс. Вы обедаете у кого-нибудь?

Жак де Рандоль. Да... то есть нет. У меня свидание в девять часов.

Г-н де Саллюс. Очень важное?

Жак де Рандоль. Очень важное.

Г-н де Саллюс. С женщиной?

Жак де Рандоль. Дорогой мой!!!

Г-н де Саллюс. Ну, не отвечайте... Но ведь это не мешает вам пообедать с нами.

Жак де Рандоль. Благодарю вас, не могу.

Г-н де Саллюс. Вы уйдете, когда захотите.

Жак де Рандоль. А мой фрак!

Г-н де Саллюс. Я за ним пошлю.

Жак де Рандоль. Нет... право... благодарю вас.

Г-н де Саллюс (жене). Дорогая моя, удержите же Рандоля.

Г-жа де Саллюс. Дорогой мой, должна вам признаться, что я его особенно и не удерживаю.

Г-н де Саллюс. Вы сегодня любезны со всеми. В чем дело?

Г-жа де Саллюс. Боже мой! Я вовсе не собираюсь удерживать своих друзей, чтобы доставить вам удовольствие и этим удержать вас дома. Приводите своих собственных.

Г-н де Саллюс. Я во всяком случае останусь, а тогда мы будем с вами вдвоем.

Г-жа де Саллюс. Неужели?

Г-н де Саллюс. Да.

Г-жа де Саллюс. На весь вечер?

Г-н де Саллюс. На весь вечер.

Г-жа де Саллюс (иронически). Боже мой, вы меня пугаете! И в честь чего вы это делаете?

Г-н де Саллюс. Чтобы иметь удовольствие быть подле вас.

Г-жа де Саллюс. Вот как? У вас сегодня великолепное расположение духа.

Г-н де Саллюс. Тогда просите Рандоля остаться.

Г-жа де Саллюс. Господин де Рандоль поступит, как сочтет нужным. Он хорошо знает, что мне всегда приятно видеть его. (Она встает и некоторое время думает.) Останьтесь обедать, господин де Рандоль. Вы можете уйти позже.

Жак де Рандоль. С удовольствием, сударыня!

Г-жа де Саллюс. Я оставлю вас на несколько минут. Уже восемь часов. Обед сейчас будет подан. (Выходит)

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Г-н де Саллюс, Жак де Рандоль.

Г-н де Саллюс. Дорогой мой, вы оказали бы мне настоящую услугу, если бы провели здесь вечер.

Жак де Рандоль. Уверяю вас, не могу.

Г-н де Саллюс. Окончательно?

Жак де Рандоль. Окончательно.

Г-н де Саллюс. Это меня огорчает.

Жак де Рандоль. Почему?

Г-н де Саллюс. О! Причина чисто личная. Потому что... мне нужно помириться с женой.

Жак де Рандоль. Помириться? У вас, значит, нелады?

Г-н де Саллюс. Да, нелады, как вы сами могли заметить.

Жак де Рандоль. По вашей или по ее вине?

Г-н де Саллюс. По моей.

Жак де Рандоль. Черт возьми!

Г-н де Саллюс. Да, у меня были неприятности вне дома, серьезные неприятности, и это вызвало у меня такое скверное настроение, что я был раздражителен и придирался к ней.

Жак де Рандоль. Но я не вполне представляю себе, чем третье лицо может способствовать вашему примирению?

Г-н де Саллюс. Вы дадите мне возможность осторожно намекнуть жене, избегая какого-либо объяснения, стычки или колкостей, что мои намерения изменились.

Жак де Рандоль. Значит, у вас есть намерение... сблизиться?

Г-н де Саллюс. Нет... нет... наоборот.

Жак де Рандоль. Простите... я ничего не понимаю.

Г-н де Саллюс. Я хочу восстановить и удержать статус-кво мирного нейтралитета. Нечто вроде Платоновского мира. (Смеясь.) Но я касаюсь таких подробностей, которые не могут вас интересовать.

Жак де Рандоль. Простите еще раз. Поскольку я должен играть роль в этом деле, я хочу точно знать эту роль.

Г-н де Саллюс. О! Это роль примирителя.

Жак де Рандоль. Значит, вы хотите заключить мир, дающий вам некоторую свободу?

Г-н де Саллюс. Вот именно.

Жак де Рандоль. Иными словами, неприятности, о которых вы мне только что говорили, кончились, и вы хотите иметь дома спокойную обстановку, чтобы наслаждаться счастьем, завоеванным вне дома.

Г-н де Саллюс. В общем, дорогой мой, мои отношения с женой натянуты, очень натянуты, и я не хотел бы оказаться с ней с глазу на глаз прежде всего потому, что попал бы в ложное положение.

Жак де Рандоль. В таком случае, дорогой мой, я остаюсь.

Г-н де Саллюс. На весь вечер?

Жак де Рандоль. На весь вечер.

Г-н де Саллюс. Спасибо! Вы настоящий друг. Я вас отблагодарю при случае.

Жак де Рандоль. Не стоит благодарности! (Пауза.) Вы были вчера в Опере?

Г-н де Саллюс. Конечно.

Жак де Рандоль. Все прошло хорошо?

Г-н де Саллюс. Великолепно.

Жак де Рандоль. У Сантелли был большой успех?

Г-н де Саллюс. Не успех, а триумф! Ее вызывали шесть раз.

Жак де Рандоль. Она действительно очень хороша.

Г-н де Саллюс. Великолепна! Никто никогда не пел лучше ее. В первом акте у нее большой речитатив: «Князь правоверных, — о, внемли моей молитве!» — который заставил встать весь оркестр. А в третьем фраза «Рай осиянный» вызвала у публики такой восторг, какого я никогда не видывал.

Жак де Рандоль. Она была довольна?

Г-н де Саллюс. Довольна, в восторге.

Жак де Рандоль. Вы хорошо с ней знакомы?

Г-н де Саллюс. Да, и уже давно. Этой ночью, после представления, я даже ужинал у нее с друзьями.

Жак де Рандоль. Вас было много?

Г-н де Саллюс. Нет, человек десять. Она была прелестна.

Жак де Рандоль. Она приятна в интимной обстановке?

Г-н де Саллюс. Исключительно. И кроме того это настоящая женщина. Я не знаю, согласны ли вы со мною, но, по-моему, в свете почти нет настоящих женщин.

Жак де Рандоль (смеясь). Ну, как нет? Я знаю некоторых.

Г-н де Саллюс. Да, вы знаете таких, которые похожи на женщин, но на самом деле это не женщины.

Жак де Рандоль. Объяснитесь точнее.

Г-н де Саллюс. Боже мой, светские женщины, за редким исключением, годны только для представительства. Они красивы, изысканны, но они очаровательны лишь в гостиных. Их настоящая роль в том, чтобы заставить восхищаться своей внешностью, деланной, искусственной.

Жак де Рандоль. Однако их любят.

Г-н де Саллюс. Редко.

Жак де Рандоль. Позвольте!

Г-н де Саллюс. Да, их любят мечтатели; но настоящие мужчины, страстные, положительные и нежные, не любят нынешнюю светскую женщину, так как она сама не способна на любовь. К тому же, дорогой мой, посмотрите вокруг себя. Вы знаете, у кого с кем связи, потому что все становится известным. Можете ли вы привести хоть один пример любви, внушенной женщиной нашего круга, такой безумной любви, какая бывала в старину? Нет, конечно. Иметь среди них любовницу лестно, да; это лестно, это забавляет, но потом утомляет. Посмотрите, с другой стороны, на актрис: среди них нет ни одной, в активе которой не было бы пяти-шести случаев страстной любви к ней, безумств, разорений, дуэлей, самоубийств. Их любят, потому что они умеют заставить себя любить, потому что они любовницы, потому что они женщины. Да, они сохранили науку покорять мужчин, искусство соблазнительной улыбки, способы привлекать, пленять, покорять наше сердце, очаровывать наш взгляд, даже если и не бывают красивы в собственном смысле слова. Короче говоря, они так умеют увлечь нас, как это никогда не снилось нашим женам.

Жак де Рандоль. Сантелли — тоже соблазнительница такого рода?

Г-н де Саллюс. Может быть, первая из всех! Ах, негодяйка, она умеет добиться, чтобы ее желали!

Жак де Рандоль. Только-то?

Г-н де Саллюс. Женщина не станет стараться, если ей не хочется понравиться.

Жак де Рандоль. Черт возьми! Я готов предположить, что у вас было две премьеры в один и тот же вечер.

Г-н де Саллюс. Да нет, дорогой мой, зачем предполагать такие вещи?

Жак де Рандоль. Боже, у вас такой довольный, такой торжествующий вид, вы так стремитесь иметь покой у себя дома... Если я ошибся, то жалею об этом... из-за вас.

Г-н де Саллюс. Допустим, что вы ошиблись и...

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Те же и г-жа де Саллюс.

Г-н де Саллюс (весело). Ну, дорогая моя, он остается... он остается... И я сам добился этого.

Г-жа де Саллюс. Поздравляю вас... А каким путем достигли вы такого чуда?

Г-н де Саллюс. Без всякого труда — просто так, болтая.

Г-жа де Саллюс. О чем же вы говорили?

Жак де Рандоль. О счастье, которое испытывают люди, сидя у себя дома в спокойной обстановке.

Г-жа де Саллюс. У меня нет склонности к такому счастью. Я обожаю путешествия.

Жак де Рандоль. Боже мой! На все найдется время. Иногда путешествия несвоевременны.

Г-жа де Саллюс. А ваше важное свидание в девять часов? Вы отказались от него, господин де Рандоль?

Жак де Рандоль. Да, сударыня.

Г-жа де Саллюс. Вы непостоянны.

Жак де Рандоль. Нет, нет, я приспосабливаюсь.

Г-н де Саллюс. Разрешите мне написать несколько слов. (Идет на другой конец гостиной и садится за письменный стол.)

Г-жа де Саллюс (Жаку де Рандолю). Что произошло?

Жак де Рандоль. Ничего, все идет хорошо.

Г-жа де Саллюс. Когда же мы едем?

Жак де Рандоль. Мы никуда не едем.

Г-жа де Саллюс. Вы с ума сошли! Почему?

Жак де Рандоль. Не спрашивайте.

Г-жа де Саллюс. Я уверена, что он устраивает нам ловушку.

Жак де Рандоль. Да нет. Он очень спокоен, очень доволен, и у него нет никаких подозрений.

Г-жа де Саллюс. Тогда в чем же дело?

Жак де Рандоль. Будьте спокойны. Он счастлив.

Г-жа де Саллюс. Это неправда.

Жак де Рандоль. Правда. Он поделился со мной своим счастьем.

Г-жа де Саллюс. Это — притворство. Он собирается шпионить за нами.

Жак де Рандоль. Нет. Он доверчив, спокоен и боится только вас.

Г-жа де Саллюс. Меня?

Жак де Рандоль. Ну да, вас — так же, как вы только что боялись его.

Г-жа де Саллюс. Вы потеряли голову. Боже мой, как вы легковерны!

Жак де Рандоль. Послушайте, держу пари, что он сам уйдет сегодня вечером.

Г-жа де Саллюс. В таком случае мы уедем тотчас же.

Жак де Рандоль. Да нет же. Я говорю вам, что бояться больше нечего.

Г-жа де Саллюс. О, вы доведете меня до отчаяния своей слепотой!

Г-н де Саллюс (издали). Дорогая моя, у меня есть для вас приятная новость. Я могу снова брать вам на каждую неделю ложу в Опере.

Г-жа де Саллюс. Вы поистине слишком любезны, предоставляя мне возможность так часто аплодировать госпоже Сантелли.

Г-н де Саллюс (издали). У нее большой талант.

Жак де Рандоль. И говорят, что она прелестна.

Г-жа де Саллюс (нервно). Действительно, только такие женщины и могут нравиться мужчинам.

Жак де Рандоль. Вы несправедливы.

Г-жа де Саллюс. О, милостивый государь, только из-за них совершают безумства! А это — единственное мерило любви, понимаете?

Г-н де Саллюс (издали). Простите, дорогая моя; на них не женятся, а это — единственное настоящее безумство, которое можно сделать ради женщины.

Г-жа де Саллюс. Хорошее преимущество! Но все их капризы выполняют.

Жак де Рандоль. Им нечего терять, поэтому они ни в чем не знают меры.

Г-жа де Саллюс. Ах, какие скучные люди мужчины! Женятся на молодой девушке, потому что она целомудренна, а на другой день бросают ее и сходят с ума от женщины, уже не молодой, — и только потому, что она нецеломудренна и что через ее объятия прошли все известные и богатые мужчины. Чем больше их у нее было, тем выше она ценится, тем дороже она стоит и тем больше ее уважают — особенным парижским уважением, для которого степень известности измеряется исключительно шумом, откуда бы он ни исходил. Ну и хороши же вы, господа!

Г-н де Саллюс (улыбаясь издали). Берегитесь! Можно подумать, что вы ревнуете.

Г-жа де Саллюс. Я? За кого вы меня принимаете?

Слуга (докладывая). Кушать подано, ваше сиятельство! (Передает Саллюсу письмо.)

Г-жа де Саллюс (Жаку де Рандолю). Вашу руку, сударь.

Жак де Рандоль (тихо). Я люблю вас!

Г-жа де Саллюс. Очень смело!

Жак де Рандоль. Всей душой.

Г-жа де Саллюс (читая письмо). Отлично! Мне придется уйти сегодня вечером.