Семейный промысел

Поглощение компании

Камера для допросов была полностью выкрашена в бледно-зеленый, исключением являлся лишь голый дощатый пол. Высоко в стене располагалось окошко, но исходивший оттуда мутный зимний свет мало чем мог помочь тускло мерцавшей над головой электрической лампочке. Еще в камере стоял стол, а по обе его стороны — два стула. Все предметы мебели привинчены к полу, а звуконепроницаемая дверь заперта снаружи.

— Не угодно ли чаю, мистер Берджесон? — спросил инспектор в штатском, деликатно удерживая чашечку двумя пальцами. Нависая над столом, он полностью затенял щуплую берджесонову фигурку. Кроме них в комнате никого не было, очевидно инспектор не испытывал нужды в содействии здоровяка сержанта — специалиста по предварительной разминке.

— Выпью, если не возражаете, — согласился Берджесон и закашлялся, отхаркивая мокроту в скомканный носовой платок. — Прошу прощения.

— Незачем извиняться, — сказал инспектор с той теплотой, с какой народный умелец рассматривает свое рукоделие. Затем осклабился, словно раскрытый капкан. — Лютые ж там зимы в Новой Шотландии, не правда ли?

— Закаляющие личность, — с трудом вымолвил Берджесон и снова зашелся хриплым кашлем. Наконец он остановился, выпрямился и откинулся на спинку стула, лицом к окну.

— Кажется именно так охарактеризовал их в парламенте министр, в чьем ведении находятся места не столь отдаленные, верно? — Инспектор сочувственно кивнул. — Ужасно нехорошо получится, если снова придется подвергнуть вашу личность подобной закалке, не так ли, мистер Берджесон? В вашем-то возрасте…

Берджесон склонил голову набок. Пока что инспектор был сама доброта. По морде кулаком не бил, даже под зад коленом не ударил, а вместо этого предложил чаю, посочувствовал, попугал немного в завулированной форме, стараясь склонить Берджеса на свою сторону. Какое-то неслыханное попустительство со стороны человека из охранки, так что все эти десять минут Берджесон провел в ожидании удара — тут уж либо подвох, либо под дых.

— Что я могу для вас сделать, инспектор? — спросил он, цепляясь за любую возможность отсрочить неизбежное.

— Перейдем непосредственно к делу. — Инспектор взял чайничек, неторопясь перекрутил его в своих огромных мозолистых дланях, будто вовсе не ощущая ими жара, и спокойно налил в чашку бурую жидкость. Отставив чайничек, аккуратно плеснул положенное количество молока. — Вы пожилой человек, мистер Берджесон, и многое повидали на своем веку. Вы знаете что случается в таких вот камерах и не желаете, чтобы сие случилось с вами опять. В вас ведь нет уже былого юношеского задора, толкавшего на противоправные действия, верно? Опять же вы больше не якшаетесь с лягушатниками, а то б мы давно уже вас вздернули. Вы человек осмотрительный. Мне это нравится. С осмотрительными людьми завсегда приятно иметь дело. — Он нежно сжал округлый чайничек в ладонях. — Хотя лично мне больше нравится крушить черепушки. — Он поставил чайничек на стол и тот закачался на подставке, словно отрубленная голова.

Берджесон сглотнул.

— Я не сделал ничего такого, что могло бы привлечь внимание Бюро внутренней безопасности, — заметил он чуть не хныкая. — Я никуда не встревал. Я сделаю для вас все, что в моих силах, только я не знаю чем я могу вам помочь…

— Пейте чай, — сказал инспектор.

Берджесон сделал как ему велели.

— Где-то с полгода назад один малый по имени Лестер Браун продал вам туалетный столик своей дражайшей матушки. Было такое? — спросил инспектор.

Берджесон осторожно кивнул.

— Местами потертый…

— А спустя четыре недели явилась женщина по имени Хелен Блю и выкупила его, было такое?

— Уф, — во рту у Берджесона пересохло. — И что тут такого? Почему вы меня об этом спрашиваете? Ведь все это занесено в мой гроссбух. Я просто веду записи, как того требует закон.

Инспектор улыбнулся, как будто Берджесон удачно пошутил.

— Мистер Браун продал туалетный столик миссис Блю при посредничестве ростовщика, который, по словам мистера Грина, известен как доктор Рэд. Не слишком ли пестро, мистер Берджесон?[16] Поймаем еще четверых и — вот те на! — вручим палачу радугу!

— Понятия не имею о чем вы говорите, — напряженно сказал Берджесон. — Что за вздор? Приплели каких-то Грина и Рэда, это еще кто такие?

— Вы провели семь лет в одном из исправительных учреждений Её Величества за подстрекательство к мятежу в семьдесят восьмом, а тут вдруг ни черта не можете сложить одно к одному? — Инспектор медленно покачал головой. — Левеллеры[17], мистер Берджесон. — Он наклонился так, что его лицо было всего в нескольких дюймах от лица Берджесона. — Так уж вышло, что в туалетном столике был ящичек с двойным дном, где были припрятаны весьма и весьма интересные бумажки. Вы ведь покуда не проворачивали делишек с запрещенной литературой, а?

— Чего? — Последний вопрос застал Берджесона врасплох, но его спас очередной приступ кашля, скорчив его лицо в болезненную гримасу, прежде чем то успело его выдать.

Инспектор подождал пока тот не прокашляется и сказал:

— Скажу вам прямо, Эразм: ваши друзья — нехорошие люди. Ничем не лучше ваших прежних. Пес с ней, этой кучкой неизъятых мною бумажек. Но вот если я схвачу мистера Брауна и миссис Блю, то они, скорее всего, будут из кожи вон лезть, лишь бы не в петлю, не так ли? А вы и глазом моргнуть не успеете, как снова отправитесь в лагерь Фредерик на пожизненную каторгу. То бишь, учитывая ваш случай, приблизительно на две недели, после чего вас досрочно освободит чахотка и на веки вечные препоручит вас дьяволу, который будет поджаривать вас в аду на медленном огне.

— Короче говоря, вся эта годвинитская чушь и этот старомодный эгалитаризм загонят вас либо на виселицу, либо в могилу. Больно уж вы стары для революции. Ну, положим, захватят они власть, а вам-то что это даст? Да ничего хорошего. Как же там в этом лозунге… «Не доверяй тому, кто старше тридцати и тому, у кого есть раб»? Вы и вправду рассчитываете, что ваши юные друзья как-то вам помогут?

Берджесон выдержал пронзительный инспекторский взгляд.

— У меня нет друзей среди левеллеров, — спокойно сказал он. — Я не революционер-республиканец. Я признаю, что в прошлом наделал ошибок, но, как вы сами заметили, я понес соответствующее наказание. Я искупил свою вину. Я в полной мере сотрудничаю с вашей конторой. Я понятия не имею, что мне еще такого сделать, дабы неведомые мне люди прекратили использовать мой магазин как прачечную. Стоит ли продолжать этот разговор?

— Может и не стоит. — Инспектор задумчиво кивнул. — Но на вашем месте, я бы поддерживал связь. — В его руке показалась визитка. — Возьмите.

Берджесон протянул руку и с неохотой взял карточку.

— Я за вами слежу, — сказал инспектор. — Вам не обязательно знать как. Если заметите, что через ваш магазин проходит нечто меня интересующее, уверен, вы дадите мне знать. Может для меня это окажется новостью, а может я узнаю об этом раньше вас. Ежели вам угодно притворяться слепым, что ж… — вид у него был печальный, — тогда понятно почему вы не способны прочесть заголовки всех книг, которые стоят на полках вашего магазина. И тогда — какой позор! — придется отправить в лагеря за хранение брошюрок подрывного характера слепца. Позор, правда?

Двух женщин разделяло десять шагов: одна из них дрожала от ярости, другая обмерла от страха. Их окружали, благоухая в теплом воздухе, выращенные в неурочный сезон апельсиновые деревья.

— Не понимаю. — Побледневшая Мириам смотрела на ствол Ольгиного пистолета. Сердце выскакивало из груди. «Тяни время!» — О чем речь? — спросила она ослабевшим голосом, уверенная в том, что за ее тайным свиданием с Роландом наблюдали и теперь кто-то рассказал об этом Ольге.

— Ты прекрасно знаешь о чем речь! — грубо ответила Ольга. — Речь о моей чести! — Дуло пистолета смотрело прямо в лицо Мириам. — Значит тебе недостаточно было настроить против меня графа Хьорта и высмеивать меня за глаза. Ладно, подобным я еще могу пренебречь… Но бесчестье! Дойти до такого! Этого я тебе не прощу!

Мириам очень и очень медленно покачала головой.

— Прости, — сказала она. — Но в тот момент, когда это между нами возникло, я понятия не имела, я не знала… Ну, что у тебя запланирован брак.

На лице Ольги отразилось легкое замешательство.

— Моя помолвка тут ни при чем! — выпалила она.

— Как? Хочешь сказать, что это не из-за Роланда? — спросила Мириам, чувствуя себя глупо и пугаясь еще больше.

— Роланд… — Ольга так и уставилась на неё, опять впав в замешательство. — Роланд тут ни при чем, — твердо заявила она.

— Тогда я никак не возьму в толк о чем идет речь? — вымученно сказала Мириам. Страх лишь усилился, а когда она посмотрела Ольге в глаза, то ощутила, что она окончательно готова покориться — будь что будет — череде всех этих глупых событий, доведших её до этой точки.

— Но ты… — Ольга, похоже, озадачилась, хотя по-прежнему кипела от злости. — А что Роланд? Что вы уже натворили?

— Перепихнулись, — тупо сказала Мириам. — Мы провели вместе только одну ночь, но… это самое… Он мне действительно небезразличен. И я более чем уверена, что я ему тоже. И прежде чем ты нажмешь на спусковой крючок, я бы хотела, чтобы ты спросила себя: что произойдет и кто пострадает, если ты застрелишь меня. — Мириам закрыла глаза, ужаснувшись и поразившись тому, что сама же только что и сказала. Спустя несколько секунд она подумала: «прикольно, я все еще жива».

— Не верю, — сказала Ольга. Мириам открыла глаза. На женщину, стоявшую напротив, казалось, напал столбняк. Однако пистолет уже не был нацелен непосредственно в лицо Мириам.

— Блин, ну я тебе говорю! — настаивала Мириам. — Слушай, ты или спрячь эту штуку или давай уже…

— Ты и Роланд? — недоверчиво спросила Ольга.

Секундное замешательство. Мириам кивнула.

— Да, — вымолвила она пересохшим ртом.

— Ты отправилась в постель с этим преждевременно свалявшимся тюфяком средних лет, под завязку набитым манерной тупизной? Он тебе небезразличен? Не верю!

— Тогда зачем ты наставила на меня пистолет?

Какую-то минуту они стояли глядя друг другу в глаза, затем Ольга опустила пистолет и сняла палец со спускового крючка.

— А ты не знаешь? — грустно спросила она.

— О чем? — Мириам пошатывалась. От прилива адрелина, вызванного созерцанием разгневанной Ольги, кружилась голова. — О чем ты шепчешь, женщина? Приплыли, бля! Я только что призналась, что крутила шашни с твоим суженым, но оказывается ты вовсе не поэтому собиралась грохнуть меня, лепеча что-то про честь?

— О, это невыносимо! — Ольга глядела на неё во все глаза. Неожиданно она совсем растерялась. — Но ты ведь подослала своего человека прошлой ночью.

— Какого еще человека?

Они уставились друг на друга в полнейшем взаимонепонимании.

— А ты и правда не знаешь? Честно?

— О чем?

— Прошлой ночью ко мне в спальню пробрался мужчина, — спокойно сказала Ольга. — У него был нож, угрожая которым, он приказал мне раздеться. Поэтому я его застрелила. Такого он не ожидал.

— Ты… застрелила… на… насильника. Я не ослышалась?

— Нет, не ослышалась, а еще у него было письмо с инструкциями, скрепленное печатью твоего родосплетения.

— Не понимаю. — Мириам помотала головой. — Что за печать? Касательно чего инструкции?

— Касательно моей девственности, — невозмутимо сказала Ольга. — Весьма подробные. Каков закон в твоем мире? О браках благородных?

— О… каких? А, ну встречаешься с кем-то, тебе делают предложение — мужчина, как правило, — устраиваете свадьбу. Вот и все. А у вас что, как-то иначе?

— А как же собственность титула! Конфискация. С этим что?

— Какая еще конфискация? — Должно быть Мириам выглядела совсем уж озадаченной, поскольку Ольга нахмурилась.

— Если мужчина, неженатый, переспит с девушкой, также незамужней, то он на ней женится, если в состоянии заплатить покровителю выкуп. И вся её собственность и титулы также переходят к нему, как её главе. Она не имеет права голоса, в случае если мужчина достигнет соглашения с её покровителем, каковым, покуда я здесь, под его кровом, мог бы стать для меня граф Хьорт. В моем случае, поскольку я полноценный член Клана, моя доля в Клане станет его. Этот простолюдин… — она злобно отчеканила это слово — …ворвался в мои покои с мыслёй об изнасиловании в башке и полной мошной монет, достаточной для того, чтобы откупиться от петли.

— И письмом, — сказала Мириам, полная дурных предчувствий. — Письмом с какой-то печатью? Чернильной? Сургучной? С оттиском перстня?

— Нет, на нем была пломба с оттисками штемпелей Торольдов и Хьортов. Омерзительная выходка.

— Еще бы. — Мириам мысленно присвистнула. — Ты мне поверишь, если я скажу тебе, что у меня нет и не было такого штемпеля и я ничего подобного даже в глаза не видела? Я даже не знаю что за люди в моем родосплетении, хотя мне и следовало бы знать, потому что им не очень-то понравится, если я… — Мириам замолчала. — Ах, ну конечно же.

— Что конечно же?

— Слушай, а прошлой ночью не была ли в твоих палатах открыта дверь на крышу? После того, как ты его убила? В смысле, дверь, через которую он проник?

Ольгины глаза сузились.

— А если и так?

— Вчера, находясь в своей комнате, я переместилась на ту сторону, — сказала Мириам. — Считается, что у дворца есть защищенный доппельгангер, однако там, на другой стороне, то место, которое соотносится с моими палатами, совершенно не охраняется. Любой мироходец может запросто туда войти. Позднее, мы с Бриллианой обнаружили открытую дверь, которая вела на крышу.

— Ох. — Ольга огляделась, особенно внимательно посмотрев за спину Мириам. — Пойдем, — сказала она. — Возможно мне придется извиниться перед тобой. Есть еще какие-то мысли по этому поводу?

— Есть. — Мириам, все еще напуганная, двинулась на ватных ногах следом за Ольгой. — У меня вопрос: кому это выгодно? У меня нет печати родосплетения и я даже не знала, что подобная вещь существует, пока ты мне не сказала, но совершенно очевидно, что остальным в моем родосплетении пошло бы на пользу если бы ты меня убила. А если бы даже и не убила, то лишила бы меня дружеской поддержки в ситуации, когда из-за меня вот-вот разразится скандал чудовищных размеров, что им тоже во благо. А если бы ты еще припомнила кого-то, кому, вдобавок, выгодно помешать твоему будущему брачному союзу… — Мириам прикусила язык, но было слишком поздно.

— Вроде Роланда? — тихо сказала Ольга.

— Уф. Да.

— Ты действительно его любишь? — спросила она.

— Э-э… — Враз онемев, Мириам попыталась хоть как-то собраться. — Пожалуй.

— Классно! — Ольга искренне улыбнулась. — Если бы вы соизволили сговориться и убедить вашего дядю внести поправки в его планы на мой счет, это бы значительно упростило мне жизнь. — Она покачала головой. — Я бы скорее за камень вышла. Он хорош в постели?

Мириам неистово откашлялась в кулак.

— Да что ты знаешь о…

— Думаешь, я дура набитая? — Ольга покачала головой. — Я знаю, что ты вдова, у тебя нет покровителя и ты полноправна. Любовные интрижки тебе ничем не грозят. Было бы наивно ожидать от тебя воздержания. До замужества я несовершеннолетняя, а после — теряю независимость. Ну не отвратительный ли парадокс?

— Не понимаю я вас, люди, — пробормотала Мириам, — но по-моему ваши законы насчет брака и наследства изрядно подгуляли. Изнасилование как инструмент финансовой интриги — это омерзительно!

— Значит насчет этого мы сходимся во мнениях, — кивнула Ольга. — Как ты думаешь, кто за этим стоит?

— Ну, очевидно тот, кто меня не любит. — Она принялась загибать пальцы. — А также презирает тебя, либо желает во что бы то ни стало устранить тебя. Кстати, что бы с тобой было, если бы ты меня застрелила?

— Со мной? — Ольга беспечно пожала плечами. — О, вероятно, меня бы повесили, а что?

— Смотри сюда. Пункт второй: некто имеет зуб и на тебя, и на меня. Все сконцентировано вокруг нас, — что-то требовавшее внимания не давало ей покоя, — нет, пока нет. Ладно, пункт три: мои неохраняемые покои. Это мы можем навесить на барона Оливера, так? Некто этим воспользовался и пробрался внутрь, чтобы потом перебраться через крышу. Думаю, с этим все ясно. Прошлой ночью я велела Бриллиане запереть внутреннние покои — которые доппельгангерные — изнутри, после того как осознала, что за открытой дверью, ведущей на крышу, расположен участок, который на той стороне не охраняется. Может их первоочередной задачей было застрелить меня во сне, а когда у них не вышло, они занялись второй целью — тобой. Они нападают, убеждают тебя, что в этом замешана я, ты меня убиваешь — они победили, а если не убиваешь, то я лишаюсь союзника, то бишь тебя, и, возможно, все остальные также настраиваются против меня. Как ты думаешь, они рассчитывали на то, что Роланд поверит будто я с тобой такое сотворила?

Ольга сцепила руки.

— В том-то и дело, — спокойно сказала она. — Если они не знали о тебе и Роланде, то предполагали, что он рассматривает меня как предмет своих вожделений. В таком случае, вполне нормальной реакцией было бы возненавидеть заказчика изнасилования его вероятной невесты. Вот из таких действий и возникает кровная родовая вражда. — Её пальцы впились в плечо Мириам. — Клянешься, что ты не приложила к этому руку?

— Ольга, ты и вправду считаешь, что я могла бы заплатить какому-то мужику, дабы он изнасиловал мою злейшую противницу, вместо того, чтобы просто пристрелить её и навсегда со всем этим покончить?

Ольга понемногу расслабилась.

— Если бы ты не выросла там, я бы так и считала. Но ты ведешь себя просто прелесть как естественно и непринужденно, поэтому мне с трудом верится, что ты способна на такую жестокость. Либо дьявольскую хитрость.

— Ну, не знаю. Чем дольше я здесь, тем большей параноичкой становлюсь. — Мириам вздрогнула. — А существует ли опасность, что какой-нибудь придурок попытается изнасиловать меня из-за моего предполагаемого богатства?

— Нет, если ты в гостях у человека, которому не все равно что творится в его владениях, например, у герцога. Даже в ином случае, ты рискуешь только если подведет охрана, а покровитель не прочь принять выкуп, — сказала Ольга. — А поскольку ты взрослая и сама себе покровительница, я вообще не вижу как может возникнуть подобная ситуация, поэтому поимевшего тебя проходимца однозначно ожидает виселица. Но у тебя ведь есть охрана, просто так, на всякий случай? — Ольга выглядела озабоченной. — Какие-то они опасливые, где бы они не прятались! — Она нахмурилась. — Выходит, барон не потрудился удостовериться в том, что приказ о назначении караульного отряда в твое распоряжение нигде не затерялся…

— Вот оно как, — дрожащим голосом сказала Мириам, оглядывалась в поисках Бриллианы — они как раз поднялись по ступеням, направляясь к выходу. — Что ж, я восполню им этот недостаток. Как только выясню кто они и где живут.

Они вышли наружу. Из свинцово-серых небес безустально валил густой снег. Температура падала, надвигалась метель.

— Ты должна зайти ко мне выпить чаю, — настаивала Ольга и Мириам не нашла в себе сил отказаться. Бриллиана торопливо шагала рядом. Они вошли в едва обогреваемые коридоры дворца, поднялись по запутанному лабиринту из переходов и лестниц и наконец добрались до Ольгиных личных покоев.

Ольга явилась на встречу без охраны. «Чтобы не было свидетелей нашего небольшого осложнения», — подумала Мириам и её пробрал озноб. Теперь, едва войдя в переднюю, Ольга принялась распекать эту четверку вооруженных шпагами и автоматами крепких, рослых мужчин в невзрачных ливреях и кирасах.

— Заходите, будьте как дома, присаживайтесь. — Ольга указала на кружок из диванчиков, спешно составленный стайкой слуг. Мириам с благодарностью приняла предложение, усадила Бриллиану по левую руку и вскоре Ольгины фрейлины пригнали небольшую компанию слуг, тащивших столики, серебрянный самовар и подносы со сладостями. Рядом с пылающим камином можно и позабыть, что снаружи назревает буран.

Ярость, перенацеленная с Мириам на иные мишени, подчеркнуто компенсировалась Ольгой попытками показать себя радушной хозяйкой и всячески угодить Мириам — она чуть ли не пресмыкалась перед ней. Может все дело в чувстве вины, размышляла Мириам. Но оттого что Ольга не разделяла её заинтересованности в Роланде ей значительно полегчало. Они уже разливали чай по второму кругу, а Мириам прислушивалась к едким комментариям леди Эйрис по поводу тех или иных представителей придворного общества, как вдруг от двери донеслось вежливое уведомление.

— Гонец к мадам Торольд, — объявил, просунув голову в щель, Ольгин дворецкий. — Могу я его впустить?

— Непременно. — Ольга выпрямила спину и тут же вошел вестник — насквозь промокший и продрогший до костей. — Любезный! Что у тебя?

— Миледи, мне поручено вручить сие лично вам в руки, — ответствовал он, припав на одно колено и протягивая извлеченный из наплечной сумки запечатанный конверт. Ольга приняла его, распечатала и прочла. Затем нахмурилась. — Понятно. Можешь передать своему хозяину, что я получила известие и довела до сведения всех здесь присутствующих. Посему ты волен идти.

Вестник, кланяясь, вышел спиной вперед. Ольга со смущенным видом откинулась в своем кресле.

— Какое несчастье! — сказала она.

— Несчастье? — удивленно вскинула брови Мириам.

— «Сегодняший прием откладывается, — прочла Ольга, — в силу необычайно скверной погоды. Завтра же он состоится при любых условиях, поскольку проводятся мероприятия по дополнительной защите от природных явлений». — Она глянула на закрытое ставнями окно. — Что ж, меня это не удивляет. Может сейчас и сезон бурь, но, похоже, и впрямь назревает нечто из ряда вон выходящее.

За ставнями свирепо выл ветер.

— Это обычное дело? — поинтересовалась Мириам. — Отсрочивать такие события?

— С вашего позволения, миледи, нет, не обычное дело, хотя и не сказать, что неслыханное. — Бриллиана выглядела огорченной. — Может им понадобилось время на перевод конной стражи в другие конюшни, дабы разместить на их месте экипажи гостей. Или же внезапно прохудилась крыша. А может они надеются на то, что эта первая зимняя вьюга за ночь утихнет.

— Гм. — Мириам глотнула чаю. — Значит переносится на завтра?

— Скорее всего, — доверительно сказала Ольга. — Перенести один раз значит поставить себя в неловкое положение, но дважды — это уже чревато политическими осложнениями. Особенно когда поводом является зимнее заседание законодательного собрания, каковое открывает Его Величество. На следующий день — сбор податей, а за ним — День Повешений.

— Понятно, — Мириам кивнула. — И как это все проводится?

— О, море выпивки, еды и веселья, — уверила её Ольга. — Но для людей вроде нас это не самое важное событие. Наше собрание созывается через полгода, неподалеку от Белтайгна, где обсуждаются брачные союзы, завязываются родосплетения, а семейный совет Клана выслушивает жалобы и регулирует соглашения.

— Гм. Мне бы следовало туда наведаться, — сказала Мириам, ожидая пока слуга в очередной раз наполнит ей чашку.

— Думаю, наведаешься, — сказала Ольга и подмигнула. — Если только подыщем тебе надежных телохранителей.

В конце дня Мириам ненадолго вернулась в свои покои. Отослав слуг, она позвала Бриллиану и Кару в свою спальню.

— У меня неприятности, — лаконично сказала она.

— Неприятности, миледи? — спросила Кара, взблеснув глазами.

— Прошлой ночью некто попытался силой взять леди Ольгу. Некто с золотом в кармане и полномочиями, данными ему печатью моего родосплетения. Какового я ни разу не видела, так что сужу по словам леди Ольги. — Она уселась на сундук и подождала пока Кара не прекратит озвучивать свое потрясение. Бриллиана же лишь задумчиво кивнула.

— Доппельгангер этой комнаты, как и прочих в этих покоях, не охраняется должным образом, — продолжила Мириам. — На другой стороне по сути нет никакой защиты, покуда не пройдешь пятьдесят шагов вон в том направлении, — она указала на стену. — Думаю, это неспроста, как и то, что вчера ночью дверь на крышу была открыта, — ответила она на вопросительный взгляд Бриллианы.

— Что же нам делать? — спросила Кара, выглядевшая напуганной, отчего казалась еще моложе, чем обычно.

— Я скажу, что вам делать. Скажете слугам, что мы собираемся наскоро поужинать — какие-нибудь холодные закуски или пирог, короче, что-нибудь такое, попроще. Затем мы отошлем слуг и ляжем спать пораньше, чтобы назавтра быть в хорошей форме. После того как они принесут еду и растопят камин, они могут быть свободны. — Мириам поднялась и зашагала по комнате. — А вот что произойдет на самом деле. Как только слуги уйдут, через боковую дверь в каморку рядом с гостиной войдут двое стражников леди Ольги, ведь граф Хьорт не выделил мне охрану.

Она улыбнулась удивленной Бриллиане.

— Вы закутаетесь в плащи и пойдете с ними, прямиком в покои леди Ольги, где и переночуете в тепле и безопасности. А с утра вернетесь сюда.

— А вы, миледи? — спросила Кара, всматриваясь в лицо Мириам. — Вам нельзя оставаться здесь на ночь одной!

— Она и не собирается, — бросила Бриллиана. — Верно я говорю?

— Верно, — ответила Мириам, но ничего не добавила.

— Вы собираетесь переместиться туда, — сказала Бриллиана. — А можно и мне с вами?

— Нет, пока нет, — жестко сказала Мириам. — Против меня организован заговор. Я собираюсь действовать быстро и скрытно. На обратной стороне город под завязку набитый людьми и всякими странностями. Ты неизбежно привлечешь к себе внимание, а мне нельзя так рисковать, пока я в бегах. — Она подняла палец, предупреждая Бриллианины возражения. — Я возьму тебя с собой позже. Обещаю. Но не сейчас. Понятно?

— Понятно. — Бриллиана пробурчала что-то себе под нос, но Мириам притворилась, что не заметила.

— На этом всё. Если ночью заявится непрошенный гость, он обнаружит лишь напичканные подушками постели — все куда-то подевались. Чем меньше людей знает куда я пропала, тем для меня безопаснее. Встретимся здесь завтра в полдень и решим как действовать дальше. В зависимости от того откроется предстоящее зимнее заседание или нет. Вопросы есть?

В Нью-Йорке тоже шел снег. Но такого бурана как в Ньехвейне, за день покрывшего город двухфутовым белым покровом, не было и в помине. В пакгаузе Мириам ни на кого не наткнулась. На верхнем пролете она задержалась. «Чтобы придумать?» — Мириам пошевелила мозгами, стараясь припомнить практические занятия годичной давности: тогда она сочла их до смешного нелепыми — всякие шпионские штучки для журналистов, опасавшихся что в каком-нибудь Крыгистане обворуют их гостиничный номер. Но сейчас это могло пригодиться. Став на колени, она натянула от стены до перил черную хлопковую нить, закрепив её иголкой. В полутьме та оставалась невидимой. Если её тут не окажется, когда Мириам вернется — это уже что-то.

На этот раз Мириам напялила на себя спортивную одежду и захватила свой чемодан на колесиках. В руке она держала карту улиц, намереваясь сойти за туристку из другого штата, заблудившуюся в незнакомом городе. Видимо, сошла, ибо едва она вышла из переулка, к ней тут же подрулило такси. В то же время защебетал её телефон, уведомляя о наличии голосовой почты.

— «Маркиз Марриот», Таймс-сквер, — сказала она таксисту. В голове гудело. Мириам нажала на кнопку воспроизведения голосовой почты и прислонила трубку к уху.

«Маркиз Марриот», номер 2412, зарезервирован на неделю на имя мистера и миссис Роланд Дорчестер. Просто назовись у конторки и тебе выдадут ключ».

«Спасибо», — подумала она, пряча трубку в карман и вытирая слезы облегчения.

Такси остановилось у парадного входа. Тут же подскочил носильщик и помог ей с чемоданом. Мириам направилась прямиком к регистратуре.

— Миссис Дорчестер? Да, мэм, вот ваш ключ. Распишитесь, пожалуйста…

Мириам на миг замешкалась, затем вывела каракулю, которую, как она надеялась, в случае чего смогла бы воспроизвести. Взяв ключ, она направилась к лифтам.

Она уже поднималась в стеклянной коробке экспресс-лифта, который, дернувшись на третьем этаже, стремительно понесся вверх, как вдруг в голову пришла ужасная мысль. «А что если они добрались до Роланда? Уже после того как он заказал номер в отеле. И меня там поджидают».

Мысль была настолько пугающей, что Мириам машинально сунула руку в карман. «И как, черт подери, ты им воспользуешься?» Внезапно она поняла, что этот маленький револьвер в данной ситуации поможет ей не больше чем соответствующая статья закона. Если она войдет в дверь, за которой её поджидает какой-то негодяй, он просто схватит её прежде, чем у неё появится возможность применить оружие. Либо отберет его. А под ней свыше двадцати этажей — слишком высоко, чтобы… Она глянула сквозь стеклянную стену лифта вниз и облегченно вздохнула.

— Фу-ух, всё нормально, — пробормотала она. Очевидное объяснение пришло ей в голову еще до того как предупредительно звякнул колокольчик лифта: небоскребам не нужен доппельгангер, защищающий от вторжения из иного мира, где неизвестны секреты бетона и конструкционной стали.

Мириам вышла из лифта в коридор и застыла, стоя на толстой ковровой дорожке. Достав мобильный, она набрала Роландов номер. Он ответил после третьего гудка:

— Алло?

— Роланд, что произойдет, если находясь на двадцать четвертом этаже высотного здания, скажем, отеля… — быстрый взгляд по сторонам, — …попытаться перейти в другой мир.

— Не получится, — сухо сказал Роланд. — Поэтому я и выбрал этот номер. Не думал, что ты так скоро. Ты уже наверху?

— Точно, — сказала она и дала отбой. От облегчения и предвкушения кружилась голова.

«Надеюсь, все получится, — думала она, шагая по коридору и высматривая номер 2412. Во рту пересохло. — Черт, мы ведь едва знакомы…»

Она остановилась у нужной двери. Что ж, других вариантов у неё нет. Мириам сунула ключ-карточку в прорезь и повернула ручку.

Спустя три часа они решили передохнуть. Постель превратилась в спутанный клубок, на полу ванной валялись влажные полотенца, мусорная корзина полнилась упаковками из-под презервативов, а ковер беспорядочно устилали разрозненные предметы одежды. Короче говоря, всё получилось.

— Я так сильно по тебе скучала, — промурлыкала Мириам ему на ушко, затем придвинулась ближе и куснула его за мочку.

— Это нас объединяет. — Он с трудом приподнялся, опираясь на спинку кровати, и посмотрел на неё. — Ты такая красивая.

— Готова поспорить, что проснувшись, ты говоришь это каждой голой женщине, разделившей с тобой ложе, — смеясь, поддела она.

— Нет, — безотчетно, на полном серьезе сказал он и тут же, осознав ошибку, залился краской. — То есть я…

Но было слишком поздно. Мириам воспользовалась его промашкой.

— Попался! — хихикнула она, повалила его на кровать и забралась сверху. — Может так? — спросила она. — Или вот так?

— Ох, — он округлил глаза. — Прошу тебя, погоди немного.

— У морально неустойчивого самца — неустойчивый!

— Виноват, каюсь, — он приобнял её. — Так что там насчет твоего преждевременного появления? Вроде бы на сегодня намечался прием?

— Слово «намечался» стоит в прошедшем времени, — объяснила Мириам.

— Значит ты ушла пораньше, просто понадеявшись, что я здесь?

— Нет. — Она внезапно протрезвела, хотя они и не пили, и ощутила потребность исправить положение.

— Тогда почему? Я думал, ты действуешь последовательно.

— Нет, если меня дважды за день пытаются убить.

— Что? — Его руки напряглись и он попытался сесть.

— Нет-нет… лежи. Расслабься. Сюда им не пробраться, к тому же я сделала все, чтобы уйти от «хвоста». — Она поцеловала его, потом еще раз, ощутив на губах пот их плотских утех. — Ух ты. Чем же я заслужила внимание такого как ты?

— Ты и впрямь была по-настоящему нечестивой в прошлой жизни?

— Чушь!

— Убийцы!

Она нарушила магию, печально осознала она.

— Они не доберуться до нас здесь, но я много чего могу порассказать, — сказала Мириам. — Как насчет выудить из мини-бара бутылочку и принять ванну или типа того, пока я буду рассказывать?

— Думаю, можно сделать кое-что получше, — сказал он хитро прищурившись. Он потянулся к стоявшему у кровати телефону. — Обслуживание в номерах, пожалуйста. Да? Это из номера 2412. Не могли бы вы прислать то, что я заказывал? Оставьте у двери.

— И что это будет?

— Мой сюрприз, — самодовольно сказал он.

— Я думала, что я твой сюрприз. — Он и впрямь сильно удивился, когда она вошла в дверь, но все-таки поцеловал её и пошло-поехало — в первый раз они даже не добрались до постели. Сейчас она сидела на измятых простынях, водя рукой вверх-вниз по его бедру и глядя ему в лицо. — Насчет планов твоего дяди. Как ты считаешь, что о них думает Ольга?

Роланд помрачнел лицом.

— Она и не пикнет на сей счет. Она же просто наивная, исполненная сознанием долга принцессочка, которая сделает то, что по велению Ангбарда скажут ей сделать родители.

— Вот из-за того, что вы с Ангбардом так о ней думаете, тебя может ожидать неприятный сюрприз. — Мириам внимательно за ним наблюдала. — Ты ведь её толком не знаешь, верно?

— Втречался разок-другой, — сказал он, слегка озадаченный.

— Что ж, а я провела в её обществе несколько дней. Может эта шалунья молода и наивна, но она отнюдь не дура. И, надо сказать, мне очень повезло, что она, такая смышленная, желает выйти за тебя ничуть не больше, чем ты на ней жениться… Иначе бы меня здесь не было.

— Что…

— Она меня едва не пристрелила.

— Святая Мать-Карга! Что произошло?

— Пусти! Больно…

— Прости. — Роланд сел и нежно обнял её за плечи. — Прости, я нечаянно. Ты застала меня врасплох. Расскажи-ка об этом. Поподробнее. Ничего не упускай. Мои ж вы боги… До чего же я рад, что ты сидишь здесь, в безопасном месте. — Он крепко сжал её в объятиях. — Выкладывай всё. Время у тебя есть.

— Как раз времени у нас в обрез. — Она прижалась к нему. — Некто прислал Ольге нежеланный подарочек — дефлораграмму. К счастью для меня и к сожалению для насильника, Ольгины детские увлечения включают в себя вышивание, скрипки, модные тряпки и полуавтоматическое оружие. В его кармане она нашла предписания с моей печатью и мошну с монетами, коих с лихвой хватило бы заплатить некий выкуп Оливеру, каковой он мог запросить за того, кто ему не по нраву. Роланд, я ведь даже не знала, что имею печать.

— Печать. — Он отвел взгляд и тут кто-то постучал в дверь. Мириам аж подскочила. — Я открою…

— Нет! Погоди! — Мириам рыскала в поисках своей куртки, затем принялась рыться в её карманах. — Давай, можешь открывать. Только, чтоб меня не было видно.

Роланд, завязывавший халат, внимательно на неё посмотрел.

— Это ведь всего лишь обслуживание в номерах, верно?

— Всякое может быть. — Она прижалась к стене неподалеку от двери, сжав пистолет обеими руками.

— Слушай, брось. Против DEA у нас имеются весьма дорогие адвокаты. Нас выпустят под залог через тридцать микросекунд.

— Меня не DEA волнует, — сказала она сквозь стиснутые зубы. — А моя вновь обретенная семейка.

— А, ну если так… — Роланд открыл дверь. Мириам напряглась. — Спасибо, — услышала она его голос. — Было бы лучше, если бы вы просто оставили это у двери. — Через пару секунд она услышала как закрылась дверь и заскрипели колесики. Показался Роланд, толкавший тележку. На ней стояло ведерко со льдом из которого торчала какая-то бутылка.

— Это и есть твой сюрприз? — спросила она, опуская пистолет.

Он кивнул.

— Ты на грани, — заметил он. — Слушай, может ты хочешь, чтобы я поставил дверь на цепочку и вывесил снаружи табличку «Не беспокоить»?

— Для начала было бы неплохо. — Мириам дрожала. Хуже всего было то, что она не знала куда это всё её заведет. — Я не привыкла к тому, что меня пытаются застрелить, любовь моя. Журналисты к этому не привычны, исключая, конечно, военных корреспондентов.

Она опустила пистолет на прикроватную тумбочку.

— Гляди, «Шато Ротшильд ‘98». Как по-твоему, здорово? — он размахивал бутылкой.

— Звучит недурно. Давай уже, блин, открывай, мне надо выпить!

Он пристально на неё посмотрел.

— Выпьешь, куда ты денешься, — сказал он. — Минуточку… — Он аккуратно вытащил пробку, затем, стараясь, не забрызгать всё вокруг шампанским, наполнил два бокала из рифленого стекла. Протянув ей бокал, поднял свой. — Твое здоровье.

— За нас и за наше будущее. — Она отпила. — Каким бы оно, черт побери, ни было.

— Ты рассказывала мне об Ольге.

— Мы с Ольгой немного поговорили каждый о своем. Она воспитана так, что не может причинить вред ни за что ни про что, поэтому дала мне время объясниться, прежде чем пристрелить. К счастью, я призналась в ином преступлении. Кстати, знаешь, что ты… это самое… как же там… «преждевременно свалявшийся тюфяк средних лет, под завязку набитый манерной тупизной»? Она не желает видеть тебя своим мужем, уж поверь мне.

— Ну, это взаимно. — Роланд сел в стоявшее напротив кровати кресло. Вид у него был взволнованный. — Есть идеи насчет того, как мужчина проник в её покои?

— Ёпт, да через мои собственные, а потом через крышу. Так уж вышло, что покои выделенные мне бароном Оливером не имеют доппельгангера… Вернее имеют, но на этой стороне соответствующая зона не охраняется. И разве мне не должны были выделить хоть какую-нибудь стражу? Как бы там ни было, именно поэтому я и пришла сюда. По-моему, это куда безопаснее, чем провести ночь в покоях, на двери которых неоновая вывеска «ГОЛОВОРЕЗАМ СЮДА». А по соседству живут родичи, которые, кажется, побились об заклад насчет вероятной продолжительности моей жизни.

— Кто-то попытался изнасиловать Ольгу? — Роланд покачал головой. — Не вижу в этом смысла.

— Смысл есть в том случае, если я была их основной целью и они хотели меня убить, но поскольку у них это не вышло, вступил в действие иной план: посеять между нами кровную вражду. — Вкратце, она рассказала ему об открытой двери на лестницу и о том как распорядилась закрыть и поставить на засов все двери. — Там я не чувствую себя в безопасности, правда не чувствую.

— Гм. — Роланд глотнул вина. — Ну, не знаю. — Он выглядел скорее задумчивым, нежели потрясенным. — Я могу исключить ряд подозреваемых, но не всех. — Он посмотрел на неё снизу вверх. На его лице была написана тревога. — Во первых, это не официально. Это дело семейное, но не Клана. Если бы это был Клан, послали бы солдат. Ты уже знаешь на что мы способны здесь. — Она кивнула. — Наши полицейские отряды… даже и не думай им сопротивляться. Они лучше вооружены, лучше обучены и лучше оплачиваются нежели эфбээровские антитеррористические спецотряды.

— Да уж, могу себе представить, — сказала она.

— То-то же. Итак, во-вторых, всё это чертовски грубо и отвратительно, что и внушает тревогу. Кто бы это ни был, он неподконтролен. Оливер Хьорт может ненавидеть тебя и рассматривать как угрозу, но он ни за что бы не стал убивать тебя в собственном доме. Не выделить тебе почетный караул это одно, но ввязываться в такое… Нет. — Он покачал головой. — Что же касается Ольги, тут тоже хорошего мало. Похоже, кто-то попытался подстроить все так, чтобы она убила тебя или же чтобы разразился скандал, из-за которого ты окажешься в изоляции — сошло бы и то и другое. Да, возможно ты права насчет того, что первой целью незваного гостя была именно ты. А значит здесь не обошлось без осведомителя, и вот это действительно ужасно. Некто прекрасно знает о том, что ты плохо ориентируешься в межродовых отношениях, что тебя можно отделить от остальных и изолировать и что у тебя нет охраны. Такой вот некто, причем с полной свободой действий. Проходимец, одним словом.

— Шерлок, блин. — Мириам осушила бокал и налила себе еще. — Знаеш’шо? Скоро из тебя выйдет настоящий журналюга, спец по расследованиям.

— Помечтай… Я спец по экономическому развитию. — Он нахмурился и уставился в пол так, словно там скрывался ответ на все их вопросы.

— Теперь о нас с тобой. Ты рассказала о наших отношениях Ольге. Значит, нам очень повезет, если она не расскажет об этом Ангбарду. Ведь если она это сделает, если Ольга расскажет ему о нас, он… Ты хоть представляешь, что он может сделать?

— Что? — Она помотала головой. — Слушай, Роланд, я не росла под пятой Клана. Мне чуждо подобное мышление. Срать я хотела на то, что думает Ангбард, и даже больше, чем на думы всех моих прежних работодателей. Если я буду вести себя так, как хотят они, я не дотяну и до конца недели. А если и выживу, то лучше мне от этого не станет. Слишком уж старомодные у Клана методы, там требуется изрядная принудительная модернизация как на деловом уровне, так и на кадровом. Даже если меня не прикончит этот скрытый маньяк, то клан вынудит меня жить как подобает средневековой знатной даме. Нет уж, дудки! Я на такое не пойду. Будь что будет, но я с этим не смирюсь никогда.

— Ты… — он сглотнул. — Мириам. — Он взял её за руки. — Ты сильная, но ты не понимаешь о чем говоришь. Я сопротивлялся их давлению годами. Ничего не вышло. В конце концов, они заставят тебя делать то, что им нужно. Я потратил годы на то, чтобы попытаться убедить их сделать хоть что-нибудь… Провести земельную реформу угодий, ликвидировать неграмотность среди крестьян, заложить основу для индустриализации. Все что я получил в итоге — кучу дерьма. Глубоко укоренившиеся в Клане политические группировки не желают никакой модернизации, поскольку это угрожает основе их могущества — эксклюзивному доступу к импортным товарам. А вне Клана есть еще и традиционная родовитая знать, я уж не говорю о Короне, которая так и ждет когда же наконец Клановая знать сделает неверный шаг. Ревность — великая движущая сила, особенно среди недавно разбогатевших. Если бы Ангбард не вступился за меня, я бы потерял все свое имущество, а может быть меня бы даже объявили вне закона. Неужто ты этого не понимаешь? — В его глазах засела тоска.

— По правде говоря, нет. Все что я вижу, это множество запуганных людишек: никто из них в точности не знает как и что нужно делать, зато все думают будто они потерпят неудачу, если кто-то нарушит их устои. И знаешь что? Они ошибаются. А я не желаю быть их неотъемлемой частью. Ты говорил мне, что я не смогу скрыться от Клана и, думаю, в этом ты прав — ты убедил меня, — а значит всё, что мне остается, это изменить порядок вещей. Зубами выгрызть удобную нишу, сидя в которой я могла бы со всем этим мириться. — Она встала и подошла к Роланду. — Мне не нравится, что семьи живут как короли в запущенных каменных грудах, в которых отсутствует даже водопровод. Мне не нравится их закон, по которому люди оцениваются в зависимости от того, какого приплода от них ождать, и что с женщинами там обращаются как с движимым имуществом. Мне не нравится, что внешние семьи вынуждены соблюдать статус-кво, чтобы не нарываться на оскорбления со стороны внутренних семей. Страна созрела для проведения масштабной модернизации и Клану действительно по силам её совершить, стоит им лишь это осознать. Мне не нравится, что простые люди вынуждены мириться с нечеловеческими условиями существования и мне не нравятся эти долбанутые феодальные законы наследования, по которым случайные врожденные качества служат оправданием для изнасилований и убийств. Но больше всего мне не нравится то, что они сделали с тобой.

Она подалась вперед, взяла его за плечи и привлекла к себе.

— Посмотри на меня, — потребовала она. — Что ты видишь?

Роланд скептически оглядел её.

— Ты что, и вправду считаешь будто сможешь им противостоять?

— Считаю? — Мириам фыркнула. — Я знаю, что смогу, — бодро сказала она. — Чтобы все это замутить нужна лишь горстка людей, верящих в то, что перемены возможны. И эта горстка должна с чего-то начать! Итак, ты со мной или против меня?

Он крепко её обнял и она ощутила дополнительную реакцию на свои слова, восставшую под Роландовым халатом.

— Ты лучшее, что случилось в моей жизни. Я не хочу тебя потерять.

— Я тоже, любовь моя.

— Но как ты собираешься все это замутить? — спросил он. — И чтобы при этом тебя никто не убил.

— Ах, это. — Она повисла у него на руках, позволив ему нежно увлечь её в сторону кровати. — Это нетрудно. Если оставить в стороне селекционную программу, Клан — это бизнес, верно? У семей своя компания, с личными паями в ней. Курс принимают на общем собрании акционеров, которое созывается два раза в год. Следующее будет в Белтайгне. Ну и так далее.

— И что? — вид у него был до того расстроенный, что на какое-то мгновение она даже прекратила теребить пояс на его халате.

— Как что. — Она вместила подбородок во впадинку на его шее и неспеша лизнула пульсирующее местечко. — Возможно ты не обратил внимания на то, что я эксперт в одной узкой области, на изучение которой я потратила годы и, по-моему, знаю о ней больше, чем кто бы то ни было в Семье. Клан — это старомодное товарищество с неограниченной ответственностью, в котором всем заправляют несколько семейных дельцов. Сама по себе деловая структура — классическая вариация на внешнеторговую тему, зато наличного оборота достаточно, чтобы обеспечить переход на какую-либо иную модель. Просто дайте мне рычаг, точку опоры и задайте направление. Реструктуризация, детка, вот как это зовется. Полное обновление модели предприятия. Но нам потребуется такой рычаг, который убедит их в том, что они больше потеряют, если не начнут перемен, продолжая цепляться за существующее положение вещей. И стоит нам заполучить этот рычаг управления, как уже никто не посмеет сказать нам, что мы не имеем права жить на этой стороне, причем жить так, как нам того хочется.

Он поднял её и уложил в кровать рядом с собой.

— О каком рычаге ты говоришь? — тревожно спросил он. — Я годы потратил на поиски и не нашел ничего настолько мощного…

— Это будет нечто весьма убедительное, — она улыбнулась ему хищной улыбкой. — Они так и не узнают на что напоролись. Мы должны получить поддержку в Белтайгне. Пилотный проект, который продемонстрирует как можно зашибать большие деньги используя врожденный клановый талант и не попасть при этом в классическую меркантилистскую западню. Благодаря этому, я буду представлять для них гораздо большую ценность живая, а не мертвая, и мы заложим фундамент для вербовки единомышленников и начала строительства. — Она задумалась и помрачнела. — Есть такие вонючки в авторитетных корпорациях, в обязанности которых входит знакомить с новым стилем мышления и торить путь новым деловым концепциям. Я написала о них кучу статей… Даже и не думала, что когда-нибудь сама такой стану.

Она замолчала. Еще будет время доработать детали.

Бизнес-план

Мириам спала урывками, непрестанно цепляясь за сознание. По-всякому вертела в уме события последних двух недель, размышляла как бы все обернулось, поступи она тем или иным образом. Она могла не взять ту розовато-зеленую коробку и не было бы всей этой кутерьмы. Но тогда она не повстречала бы Брилл, Роланда, Ангбарда, Ольгу, а также представителей иных родов и видов, обитающих в зверинце Клана и упорно перегружающих её доселе спокойную семейную жизнь интригами, родовой враждой, недоброжелательством и прочей сопутствующей Клану пакостью. Её жизнь была бы более простой, пустой, предсказуемой и безопасной, сонно думала она. «И никто бы меня не использовал из-за того что я из себя представляю».

«А что я из себя представляю?» Она открыла глаза и уставилась в потолочную тьму. «Это меня они преследуют или кого-то другого? — размышляла она. — Если бы только я могла спросить у своей матери». Нет, не у той матери, которая любила её и растила, не у Айрис — у другой матери, у той безликой женщины, погибшей раньше чем Мириам смогла её запомнить. Женщины, родившей её и павшей от руки убийцы, оставив ей в наследство лишь кучу…

Мириам повернула голову на бок. Рядом с ней спал Роланд — лицо безмятежное, беззаботное, ничем не омраченное. «Я была совершенно независимой и вот до чего я докатилась за каких-то две недели». А теперь еще приходится волноваться из-за оставшихся во дворце Брилл и Кары, гнетущих Анбардовых ожиданий, клановых интриг… После развода с Беном, Мириам, планируя свой следующий шаг, никогда не думала о других.

Она глянула на будильник. Почти семь. Уже не до сна. Мириам прижалась губами к Роландову уху.

— Вставай, соня, — шепнула она.

Роланд что-то промямлил в подушку, его веки задрожали.

— Время вставать, — повторила она.

Он открыл глаза и зевнул.

— Ненавижу тех, кто рано встает, — лукаво на неё поглядывая, сказал он.

— Я не из тех, кто рано встает. Просто вместо сна мною овладевает беспокойство. — Она тяжело вздохнула. — Мне пора отправляться на поиски рычага, которым получится сдвинуть Клан с места, — сказала она ему. — Того самого рычага, о котором мы болтали ночью. Пока все это продолжается и до тех пор, пока мы не выясним кто меня преследует, нам нельзя встречаться слишком часто.

— Мы не можем говорить об этом на людях, — сказал он. — Даже если Ольга держит свой рот на замке…

— Не можем, — она поцеловала его. — Проклятье, у меня такое чувство, будто сейчас за нами наблюдают!

— Чем сегодня займешься? — дипломатично спросил он.

— Ну, — она свернулась клубочком и прижалась к нему. — Во-первых, закажем завтрак. Затем ты уйдешь и сделаешь всё, что делаешь по утрам для Ангбарда. Если вернешься сюда, я уже наверное уйду, потому что мне надо кое-что выяснить и накупить всякой всячины. Я тут кое-кого наняла, — он удивленно поднял бровь. — Да-да, я типичный образчик: буду вытягивать наличку из этой карточки, пока та не закончится. Я плачу одному своему человеку, которому доверяю — всецело доверяю, — за то, чтобы он всегда был начеку. Больше я тебе ничего не скажу, потому что чем меньше людей о нем знают, тем лучше. Но вернувшись в этот номер и не застав меня, ты найдешь здесь предоплаченный мобильник. Я хочу, чтобы ты время от времени проверял голосовую почту. Только трое будут знать этот номер: ты, я и нанятый мной человек. Это лишь для экстренной связи. В него будет забит лишь один номер — мой. Изредка я буду проверять голосовую почту. Наверно, если я не сумею даже мобилу припрятать, то ты уже ничем не сможешь мне помочь.

— Значит ты уходишь, — сказал он. — Но ко двору или в подполье?

— Возвращаюсь расхлебывать кашу, — ответила она. — По крайней мере, этим вечером мне следует там показаться. Однако ночью я забьюсь в норку на этой стороне, во всяком случае, пока не найду покои с охраняемым доппельгангером или не вычислю кто меня преследует. А потом… — она пожала плечами. — Что ж, буду действовать по обстановке. Я тут подумываю об организации нового предприятия в области импорта-экспорта.

— Это небезопасно… Они убьют тебя как только об этом узнают! Клановый промысел очень жестко контролируется. Если ты отколешься, они усмотрят в тебе соперника.

— Не усмотрят, если я все сделаю как надо, — доверительно сказала она. Дело в новой модели предприятия, которая никому из них не приходила в голову. Раскрутим дело и втянем в него пайщиков Клана еще до того, как они поймут что произошло. Если я смогу все это ловко провернуть, они будут материально заинтересованы в моем успехе.

— Но ведь это… — Роланду не хватало слов. — Это какая-то новая деятельность? В этой сфере нельзя найти ничего нового! Начиная с сороковых годов двадцатого века, когда на смену золоту и выпивке пришли наркотики, никто так и не додумался чем бы еще таким заняться. Я думал, ты намерена использовать существующий вариант системы для создания нового варианта, используя свое положение, но…

— Это потому, что ты совершенно неправильно думаешь. — Она вытянула руку и щелкнула его по носу. — Как, впрочем, и все они. — У тебя ведь есть степень. — сказала она. — История экономики, верно?

— Верно. Какое это имеет отношение?

— Объясняю. Семейная деловая структура, она, типа, примитивная, так ведь? Поэтому ты искал пути её модернизации, верно? Используя исторические модели.

— Да, но я все еще не пойму…

— Исторические модели здесь не катят. Вдумайся в то, что я говорю. С их помощью можно улучшить порядок вещей, но они не очень-то помогают если админструктура зависит от рождения, так?

— Верно. — Он выглядел разочарованным. — Я провел кое-какую работу на этой стороне, урезал непроизводительные издержки, провел реорганизацию, но есть вещи, которые нельзя трогать, собственно, меня к ним и близко не подпустили. Так запросто европейскую модель в Грюйнмаркте не привить. Нет банковской инфраструктуры, нет предприятий с ограниченной ответственностью, все права собственности в конечном счете передаются королю… Самый настоящий позднефеодальный период. Масса действительно умных, компетентных людей ни в чем не участвует, потому что они не умеют перемещаться между мирами, зато кучка примадонн попусту тратит время работая обыкновенными курьерами и получая за это миллионы. — Роланд поймал её взгляд и залился краской.

— Дело ведь не в том одобряю я это или нет, верно? — колко сказала она. — Семьи зависят от наркоторговли и отучить их от этого невероятно сложно. Но я бы хотела, чтоб ты над этим поразмыслил. Ты сказал, что структура их предприятия по существу из пятнадцатого или шестнадцатого столетия. Они застряли на этапе меркантилистского мышления — «покупать дешевле, продавать дороже», вместо того, чтобы непосредственно производить чистую продукцию. Я просто уверена, что существует лучший способ вести дела — причем без риска навлечь ФБР, DEA или ЦРУ на головы всех и каждого — такой способ, который позволит нам производить ценности используя непосредственно мироходство. Главное его выявить.

— Легальность текущего Кланового бизнеса — не проблема. Во всяком случае, не с коммерческой точки зрения. Именно поэтому мы тратим на безопасность пару сотен миллионов в год. — Он пожал плечами. — Но что мы можем поделать? Мы ограничиваемся дорогостоящими товарами, поскольку у нас лимит на грузоперевозки. Вот смотри: во внутренних семьях приблизительно триста человек, способных активно курсировать между мирами — пять дней работы, пять дней отдыха. Каждый из нас способен переносить в среднем по сто фунтов тяжести в каждом направлении. То есть ежедневно мы можем перемещать три четверти тонны в каждом направлении. Но примерно половину этого груза занимают предметы роскоши или же вещи необходимые нам для того, чтобы попросту не сойти с ума. Личные нужды официально нормированы. Таким образом выходит чуть больше, чем треть тонны в день, дабы обеспечивать целый правящий класс! Принадлежности и инвентарь одного только Форта Лофстром составляют годовой валовый продукт семьи. В долларах США это, пожалуй, несколько миллиардов. Как тебе это?

— Ну так и что? Неужели так трудно пораскинуть мозгами и найти способ как лучше распорядиться этими скудными человеческими ресурсами — при нашей-то способности переносить вещи туда и обратно?

— Но две с половиной тонны в неделю…

— Допустим ты перемещаешь это на орбиту, а не в мир с грунтовыми дорогами и отсутствием водопровода. Да, это не лучший пример, но я говорю об объемах полезного груза, выводимого на околоземную орбиту «Арианспэйс» или НПО «Энергия», или «Боинг-Силонч». — Мириам скрестила руки. — Они имеют с этого миллиарды долларов в год, доставляя дорогостоящие малогабаритные вещи, причем не наркотики. Возьмем, к примеру, шафран — пряность, которая при том же весе стоит в три раза дороже золота. Да хотя бы и то же золото. Ты говорил, что они занимались контрабандой золота в те времена, когда его продажа была государственной монополией. Если вы присовокупите к своим аристократическим полномочиям военную мощь, вы сможете проводить разведку геофизическими методами, используя современную технику, чтобы обнаруживать и завоевывать золотоносные районы. Один курьер за день способен перенести на эту сторону где-то на миллион долларов золота, верно?

Роланд покачал головой.

— Во-первых, у нас транспортные проблемы. Ближайшая по-настоящему богатая золотом местность — Калифорния, то бишь Внешнее Королевство. Добираться туда месяца два — довольно утомительный переход для каравана мулов; и хорошо если по пути не нападут команчи или апачи. Понимаешь, винтовки М16 дают нашей страже качественный перевес, но количество само по себе качество и десяток — да хоть сотня — стражников не справится с целой армией. Кроме того, есть залежи в Южной Африке, этом кладбище белых людей. Стоит ли продолжать? На обеспечение непрерывного потока уйдут годы, прежде чем мы сможем продемонстрировать семьям хоть какую-то окупаемость. Это дорого, слишком дорого. Плюс ко всему, это вызовет дефляцию на этой стороне. Как только мы начнем забрасывать рынок дешевым золотом, цены упадут. Или ты нашла вариант, который мы на протяжении пятидесяти лет упускали из виду? Когда я был моложе, я думал, что смогу изменить сложившийся порядок вещей. Но не так-то это просто.

Мириам пожала плечами.

— Понятно, что сложно и в далекой перспективе это грозит дефляцией; впрочем в далекой-то перспективе и мы все умрем. Я веду речь о том, что нам нужно найти выход из Кланового тупика, мыслить шире. Придумать новую модель предприятия, нечто такое, о чем вельможи Клана слыхом не слыхивали. И неважно если на первых порах это не будет приносить большой прибыли. Наряду с тем, что мы отучим семьи от их наркозависимости, нам нужно развивать Грюйнмаркт. В нынешнем положении Клан может — хлоп! — Мириам щелкнула пальцами, — и лопнуть. Например, если конгресс прекратит акцию «Война с наркотиками». За ночь цена снизится раз в сто, а вы будете вынуждены соперничать с фармацевтическими компаниями, а не с бандитами. А ведь рано или поздно это случится. Посмотри на европейские страны — в половине из них уже легализована марихуана, а в некоторых даже поговаривают о легализации героина. Строить свой бизнес на меркантилистских принципах перевалки одного единственного товара чертовски рискованно.

— Согласен, — вид у него был потухший. — В сущности… — он уставился куда-то невиядщим взором. — Небесный Отец! Так и до революции можно докатиться! Если Клан внезапно прекратит поставки предметов роскоши… или антибиотиков… нам хана. Просто удивительно какие мощные рычаги управления приобретаешь, гарантируя наследнику какого-нибудь герцогства то, что он не умрет от пневмонии, или что какая-нибудь графиня не станет жертвой послеродовой горячки.

— Ага. — Мириам принялась собирать свои разбросанные по полу вещи. — Но может до этого и не дойдет. Думаю, учитывая роль Клана в обществе, он способен форсировать курс на индустриализацию и развитие и перетащить Грюйнмаркт в девятнадцатый век за каких-то два поколения. А чуть позже можно будет экспортировать вещи, которые люди на этой стороне захотят именно купить. Земельная реформа и механизмы повышения сельскохозяйственного производства, строительство школ, сталелитейных заводов, использование местных запасов нефти в Пенсильвании — и все получится. Грюйнмаркт может разом превратиться в мощную морскую державу наподобие Британской Империи викторианской эпохи. А мы, как единственные люди способные передвигаться туда и обратно, окажемся в уникальном положении — естественная монополия! Вопрос состоит лишь в том, как нам это все провернуть?

Роланд наблюдал за тем, как она натягивает трусики.

— Есть над чем подумать, — с сомнением произнес он. — Не то чтобы я считаю это неосуществимым, но это… это сильно!

— Издеваешься? — Она ослепила его улыбкой. — Это не просто сильно, это грандиозно! Это, блин, величайшая управленческая задача всех времен и народов. Вытащить целую планету из средневековья за одно поколение, выпутать семьи из наркоторговли, предложив им взамен нечто более выгодное и продуктивное, обеспечить себе мощный рычаг управления, дабы иметь возможность свысока диктовать им свои условия и заставлять всяких ангбардов плясать под нашу дудку… Разве ради такого не стоит поднапрячься?

— Да-а, — Он встал и открыл шкаф в котором с вечера висел его костюм. — Только вот все, что ты наговорила потребует гораздо большего рычага, чем я могу себе представить… — И тут он улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой. — А что, давай-ка и впрямь замутим.

Мириам продолжила разбазаривание средств, оплачивая строго наличными. Она купила три предоплаченных мобильных телефона и ввела в их память номера. Один из них оставила себе — с номерами Роланда и Полетты. В другой забила свой и Роландов номера и отослала почтой Поли. В третий — после долгих и тяжкий раздумий — занесла только свой номер, а Полеттин не стала. Может семейные узы и прочны, но она ответственна за безопасность Полетты. Ее все еще терзали сомнения. Мириам на все сто была уверена в том, что Роланд говорит ей правду, полностью ему доверяла, но вдруг она ошибается? Само собой, в её жизни это будет не первый случай мужского обмана и…

«Ну что за фигня? — пожурила она саму себя. — Это ведь парень с которым ты готова провести остаток своих дней, и — вот тебе на! — утаиваешь информацию, потому как не полностью ему доверяешь?» Ответ: «Вот именно. А если Ангбард скажет ему, что моя жизнь напрямую зависит от того сдаст ли он Поли? Кем я буду после этого себя чувствовать?»

Следующий шаг: покупка товаров первой необходимости. Сперва она выудила из банкомата еще немного наличности. Засунула три сотни в конверт, завернув их в написанную от руки записку, и отправила срочной почтой на домашний адрес Поллетты. Довольно эксцентричный способ выплаты жалованья, но какого черта — разве это хуже, чем если бы она открыла надежный банковский счет? Отослав деньги, Мириам посетила два универмага — в одном приобрела носки («ведь на исторической родине нет стиральных машин», — вспомнилось ей), а в другом — кое-какую жизненно важную информацию: в её карман перекочевал компакт-диск, содержавший подробности о каждом патенте выданном до 1920 года. Она едва подавила в себе желание дико расхохотаться, когда платила за него десять баксов. «Правильным рычагом я переверну миры», — пообещала она себе.

Чемодан она оставила в «Марриоте», но её новая добыча вмещалась и в рюкзачке. Уже вечерело, когда она скользнула в такси и распорядилась, чтобы её отвезли к пакгаузу. «Надеюсь, я правильно поступаю», — подумала она, страстно перебирая варианты и стараясь уцепиться за любую возможность, чтобы провести еще одну ночь с Роландом. Но он уже вернулся в Кембридж, а она не может оставаться здесь, пока он не вернется в Нью-Йорк.

И снова её никто не окликнул в пакгаузном холле. Он выглядел еще более заброшенным, чем обычно, а среди пыльных ящиков витал странный затхлый запашок. Она поднялась по лестнице, опустилась на колени и проверила нить, которую натянула над верхней ступенькой.

Та исчезла.

— Гм. — Мириам огляделась. «Сейчас тут никого нет», — решила она.

Мириам подошла к тому месту, что соотносилось с её спальней, сделала глубокий вдох, раскрыла медальон и уставилась в него. Вязь, замысловатая и странная, казалось, рябила перед её взором, искажаясь и мерцая, образуя узор, который, если на него не смотреть, она и на половину не вспомнила бы. А странно, ведь это довольно простой узор…

Мир завертелся вокруг Мириам и выплюнул кровать с пологом. В тот же миг запульсировало в голове. Она защелкнула медальон и огляделась вокруг.

— Госпожа? — То была удивленно таращившаяся Кара. Она что-то делала, склонившись над Мириамовой кроватью.

— Да, это я. — Мириам сняла рюкзак. — Как прошло покушение этой ночью?

— Покушение? — Кара выглядела так, будто вот-вот взорвется. — Это было ужасно! Ужасно, госпожа! Я так испугалась…

— А ну-ка, расскажи мне об этом, — подохотила Мириам, расстегивая молнию. — Где Брилл?

— В той комнате, — нервно выпалила Кара. — Сегодня прием! У нас нет времени, вы должны выслушать…

— Тпру! — Мириам подняла руки. — Стоп. Сколько у нас, три часа? Думаю, вы вкратце расскажете мне о тех, кто там будет.

— Да, миледи! Но нам еще нужно вас нарядить…

— А нельзя ли в то же время и рассказывать? — спросила Мириам. — Я хочу отыскать Бриллиану. Мне нужно кое-что обсудить с ней. А пока я буду отсутствовать, ты можешь сама приодеться.

Мириам нашла Бриллиану в приемных покоях, где она вовсю командовала небольшим взводом служанок и слуг. Она уже принарядилась для дворцового приема.

— Туда! — кричала она. — Нет, я же сказала, соорудить это перед дверью, а не рядом с ней! — Она заметила Мириам как только та вошла. — О, здрасьте, миледи. Это безнадежно, совершенно безнадежно.

— Что безнадежно? — спросила Мириам.

— Руководить, — сказала Бриллиана. Она обошла кучу стружки и направилась навстречу Мириам. Пока та осматривалась, Бриллиана добавила: — они не следуют указаниям. Даже когда я в точности говорю им чего я хочу.

— А что это вы затеяли? — Мириам, прислонившись к висевшему на стене гобелену, наблюдала за работой мастеровых.

— Вы были правы насчет той двери, — сказала Бриллиана. — Поэтому я вызвала слесаря, чтобы он поменял замки, а вдобавок распорядилась пристроить предбанник. — Она улыбнулась, сверкнув зубами. — Небольшая ловушка.

— Я… — Мириам щелкнула пальцами. — Проклятье. Могла бы и сама додуматься.

— Ага. — Бриллиана выглядела очень довольной собой. — Вы одобряете?

— Да. Скажи, пусть продолжают. Мне нужно поговорить с тобой в моей комнате. — Сопровождаемая фрейлиной, она отступила в свою относительно тихую и спокойную спальню. Как только дверь захлопнулась, шум пиления стал едва различим. — Каков ущерб?

— Утром я обнаружила в вашем одеяле опаленные дыры. — Несмотря на ту деловитость, с которой это было сказано, видно было, что Бриллиану немного трясло. — Мне пришлось отослать Кару — бедняжку это огорошило.

— Да уж, вот бы я выспалась. — Мириам с мрачным видом огляделась. — Значит я была права насчет недостаточной охраны доппельгангера на той стороне. Серьезнейший прокол в системе безопасности. Это не шутки. Кто-нибудь поставил в известность графа Хьорта?

— Нет! — Бриллиана замялась. — Вы же велели…

— Хорошо. — Мириам на самую малость расслабилась. — Все верно. Насчет сегодняшнего вечера. Скоро вернется Кара и подготовит меня к приему. Между тем, необходимо узнать с чем я имею дело. Пожалуй, сегодня мне лучше спать в покоях леди Ольги. Слегка изменю заведенному порядку, пока мы не выясним кто за всем этим стоит. — Она присела на краешек кровати. — Рассказывай.

— О сегодняшнем вечере? — И Бриллианна принялась увлеченно рассказывать. — Сегодня вечером состоится торжественный бал посвященный открытию зимнего заседания законодательного собрания его величества. Ради этого в столицу прибыли представители всех знатных родов. На заседании, которое открывается завтра утром, его величество должен собрать дань заокеанскому императору, поэтому бал не будет особенно пышным — никто не желает выглядеть чересчур процветающим, — но, в то же время, присутствовать там обязаны все. Оказаться в Ньехвейне в начале зимы обычно означает, что перезимовать придется здесь, поскольку город занесен снегом. Таким образом, по милости его величества дворяне становятся заложниками. Несмотря на то, что в наши дни так поступать уже не принято, все еще считается знаком доброй воли засвидетельствовать смирение старейшины. Кстати, ваш дядя известил посредством своего секретаря, что вас просят преклонить колено и засвидетельствовать его смирение.

— Как, правда?

— Ну! — Брилл расхаживала по комнате перед Мириам. — Соберется около шестидесяти семей высшего света, а также их делегаты и поборники. — Она заметила удивленное лицо Мириам. — Вы полагали, что мы и все наши — суть все дворянство? Мы всего лишь малая крупица целого. Иные цари и графы из удаленных городов и поместий не в состоянии явиться ко двору, поэтому подают свои петиции через посредников. Мы — члены семей Клана — всего лишь малая крупица, но мы — сливки общества.

— Так что же, там соберется несколько сотен людей?

Бриллиана кивнула, вид у неё был серьезный.

— Как минимум, — сказала она. — Но я буду всегда под рукой, дабы напоминать вам о чем-нибудь важном.

— Во как! Повезло мне. — Мириам приподняла бровь. — А сколько это будет длиться?

— Гм. — Брилл склонила голову набок. — Неприличием будет уйти до полуночи. Вы собираетесь…?

— Я ведь на этот раз не с дороги, не тряслась три дня в карете. — Мириам поднялась. «На этот раз я займусь делом», — мысленно добавила она. — Итак. Какими словами я должна приветствовать людей, в зависимости от их положения в обществе, чтобы не нанести им обиду? И что, по вашему с Карой мнению, мне надеть?

На этот раз у Кары и Брилл ушел всего лишь час на то, чтобы нарядить её в платье цвета полуночного неба с синеватым отливом. Зато им потребовался еще один час, чтобы накрасить ей лицо, уложить волосы и навесить на неё несколько килограмм серебра, злата и драгоценных камней. По окончании процесса Мириам подошла к зеркалу (фута два диаметром, явно импортное, иностороннее) и застыла в комичном замешательстве.

— Это я? — спросила она.

— А-то! — отозвалась Бриллиана. Мириам оглядела Бриллиану. Ее наряд показался ей более простым и, в то же время, более элегантным, чем собственный. Не говоря уже о том, что в нем легче было передвигаться. — Ваш наряд — произведение искусства, — объяснила Бриллиана, — подобающее графине.

— Ха. Произведение искусства! А я-то считала себя старой некрасивой журналисткой. — Мириам кивнула себе. — «Всё на лице написано, — подумала она. — Всё благосостояние выпячивается наружу, дабы продемонстрировать насколько ты богат. Вот уровень их мышления. Если не показываешь, значит и показать нечего. Помни об этом». Наряд казался ей менее навороченным, чем последний, впрочем, может быть просто потому, что она уже привыкла к местной моде. — А есть тут куда положить всякие мелочи? — полюбопытствовала она.

— Если вам будет угодно, я могу приставить к вам служанку, дабы она их несла. — Бриллиана заметила выражение её лица. — Ах эти вещи.

— Именно, — кивнула Мириам, опасаясь, что улыбка испортит её грим.

— А нельзя ли использовать муфту? — предложила Кара.

— Муфту? — переспросила Мириам.

— Вот это, — Кара вынула откуда — то цилиндрической формы рукогрейку. — Подойдет?

— Думаю, да. — Мириам попробовала засунуть в неё руки. Внутри было просторно, оставалось много свободного места, а еще был кармашек. Несмотря на грим, она улыбнулась. — То, что доктор прописал! — Мириам подошла к своему рюкзачку и завозилась, пытаясь его подцепить. — Черт побери, нет, ну это просто смешно… а, есть! — Она поднялась, триумфально сжимая рюкзак и принялась вынимать из него всякие вещички и запихивать их в муфту.

— Миледи? — Кара выглядела озадаченной.

— Никогда не выходи без запасного тампона, — просветила её Мириам. — Ну, тампона, понимаешь? — Она заморгала от удивления. — Да, пожалуй, не понимаешь. Ну и всяких других штуковин. — Как то: упаковки бета-блокаторов, флакончика с обезбаливающим, потускневшего серебряного медальона, бумажника с кредитками и мобильного телефона. — На все случаи жизни, — сказала она сама себе.

— Миледи… — Кара выглядела еще более озадаченной.

— Да-да, — отрывисто сказала Мириам, — уже идем. Ну, или как только вы будете готовы, хорошо? Только вот что, — она подняла палец, — я тут подумала, что было бы неплохо, если бы наша карета находилась в постоянной готовности и мы могли вернуться по первому же моему требованию. Понятно? На случай если снова объявится мой таинственный воздыхатель.

— Я прослежу, — заверила Бриллиана. Она выглядела слегка обеспокоенной.

— Вот и славно. — Мириам, глубоко вздохнув. — Так что, выдвигаемся?

Путешествие на карете, казалось, требовало такого же количества приготовлений, что и полет на легкомоторном самолете, при том, что было менее комфортабельным. Двадцатиминутное колочение в промерзшем насквозь экипаже, зажатой между Карой и Бриллианой, не очень-то хорошо сказалось на ее терпимости и доброжелательстве. Последующий час шарканья по отполированному до блеска королевскому паркету, с прилипшей к физиономии любезной улыбочкой и прямой спиной, тоже не очень-то улучшили её состояние. Однако Мириам частенько бывала на различных трейд-шоу и решила, что если будет рассматривать весь этот цирк как корпоративный бал-маскарад, она, в общем-то, сможет почувствовать себя здесь как дома. Обычно для заметок она пользовалась диктофоном — на трейд-шоу фрейлина в красном мозолила бы глаза — однако принцип тот же, решила она, постепенно осваиваясь.

— Да что вы говорите? — проворковала Мириам, внимательно слушая повелителя Рагнра и Стайла, разглагольствовавшего об омароловах, которым он покровительствовал. — А сколько у них лодок? — спросила она. — А какого типа лодки они предпочитают? И сколько человек в команде?

— Много! — Лорд Рагнра и Стайла выпятил грудь настолько, что она почти затмила его выдающееся брюхо, туго стянутое снизу слоем орденских лент и диадем. — По последней переписи, на моих островах двести рыболовецких ферм! И все они, кроме самых ничтожных, имеют в своем распоряжении лодки.

— Да, но какого типа лодки? — упорствовала Мириам, выдавив улыбку.

— Уверен, что это наиболее приспособленные для рыболовецких нужд лодки. Я бы на вашем месте не беспокоился об этом, миледи. Вы бы приехали как-нибудь летом. Уверен, что вы найдете свежий морской воздух весьма полезным, особенно после летних городских испарений, и потом, — тут он фыркнул, — не ослышался ли я, но вы как будто говорили, что интересуетесь китами?

— Неужели? — Мириам откланялась, записав в свой послужной список очередное поражение: еще одного феодала-дармоеда, ничего не знавшего, либо не желавшего раскрывать источник своего благосостояния; более всего интересовавшегося разведением скакунов и междоусобными войнами. — Могу ли я удостоиться чести побеседовать с вами позднее? — спросила она, — ибо я заметила как мимо прошел один мой старый знакомый и было бы в высшей степени невежливым не поприветствовать его…

Отделавшись от этого дворянина, Мириам направилась к следующему, стоявшему вместе со своими сыном (она уже начала разбираться в подобных вещах) и женой.

— Амбергрис Рагнрский и Стайлский, Брилл. Может быть полезен. Запиши, пожалуйста, я хочу вернуться к нему позднее. А это что за малый?

— Это граф Юэн Кастлрокский. Его жену зовут Сюзан, а его сына, э-э, запамятовала. Они помещики, занимаются сельским хозяйством и, э-э, подчиняются лордам Аррана. А как пишется «Амбергрис»?

Мириам авансировала графа Юэна любезной улыбкой.

— Милорд! Как жаль, что я не удостоилась чести познакомиться с вами раньше. Могу я несколько минут понадоедать вам?

Как выяснилось, это был необычайно эффективный подход. Да, другие манеры, обескураживающая показуха, совершенно иные по своей сути предметы торговли и пресс-релизы, но структура та же. На трейд-шоу она обычно деловито подходила к стендам, рядом с которыми скучали мужчины и женщины, подстерегавшие таких как она, чтобы поделиться своими бизнес-планами и поведать историю своей жизни. Она понятия не имела что происходит на королевских придворных балах, но несомненно значительная часть провинциальной знати старалась произвести впечатление на всех и вся, рассчитывая завоевать сегмент рынка в качестве поставщиков различных товаров или услуг — они, сами того не зная, столь же пытливо озирали публику, сияя улыбками и шелестя блокнотами, как и представители всяческих фирм.

— Что вы делаете, госпожа? — спросила Бриллиана в паузе между прослушиваниями.

— Изучаю, Брилл. Наблюдай и записывай!

Мириам время от времени с серьезным видом кивала, выслушивая лорда Некто Таковского, который жаловался ей на графа Такого Сяковского, посягнувшего, в поисках угля, на исконно принадлежавшие Таковскому охотничьи угодья на прибрежных склонах Преисподних гор, как вдруг осознала, что разговоры вокруг неё резко стихли. Как только лорд Таковский умолк, она обернулась… и увидела как на неё надвигается процессия во главе с величественной престарелой дамой лет восьмидесяти, жутко высокомерной на вид, но ссохшейся, как мумия; её веки были как-то странно полуопущены, под руки её поддерживали две знатных дамы, а шлейф за кормой — три пажа, как минимум.

— Ах, — вымолвила престарелая дама. — И это графиня Хьорт-Торольд, о которой я так наслышана? — осведомилась она у младшей из двух компаньонок. Та кивнула, избегая смотреть Мириам в глаза.

Мириам повернулась, растянув рот в любезной улыбке.

— С кем имею честь общаться? — спросила она. «Где же Брилл? — недоумевала она. — Проклятье, ну почему она запропастилась именно сейчас?» Престарелая дама излучала холод, ассоциировавшийся у Мириам с криогенными хладагентами. Хотя, возможно, то возбудились её ядовитые железы. Мириам улыбнулась шире, стремясь выглядеть проще и дружелюбнее.

— Пред вами великая вдовица Мария Торольд, первая из этого рода и последняя из родосплетения Торольд-Хьортов, герцогиня Хильдегард, — объявила та из компаньонок, с которой переговаривалась престарелая дама.

«Ох!» Мириам поклонилась как её учили.

— Познакомиться с вами большая честь для меня, — произнесла она.

— Ишь ты какая! — От этих слов, которыми герцогиня впервые обратилась непосредственно к ней, с лица Мириам едва не сползла улыбка. — Да без моего соизволения тебя бы вообще здесь не было!

— Ой, правда? — улыбаться было уже просто мучительно. — Что ж, в таком случае нижайше благодарю вас. «Бриллиана! Ну почему именно сейчас? Кто же она такая, эта мегера?»

— Разумеется. — Вдовицыно лицо наконец смягчилось и теперь вместо кипучего негодования выражало предельную степень презрения. — Я ощутила потребность оглядеть притворщицу лично.

Притворщицу?

— Объяснитесь, — потребовала Мириам, напрягшись. Должно быть у неё был довольно свирепый вид, ибо одна из фрейлин попятилась, а другая прикрыла рот ладонью. — Кем же я по-вашему притворяюсь?

— Как это кем? Знатной особой, титул которой ты столь нагло и бесцеремонно присвоила, при том, что твои манеры совершенно непригодны для этой роли. Натуральная плебейка, балаганная кривляка, выскочка, принаряженная графом Лофстромом, желающим отхватить свой кусок пирога. — Всем своим видом и агрессией, негодующая вдовица напоминала Мириам плененного орла, которого она как-то видела в зоопарке. — Нищенка, иждивенка, зависимая от чужого благорасположения. Была б ты той, на чей титул притязаешь, имела бы состояние. — Мария Торольд-Хьорт резко отмахнулась от Мириам, отсылая её в пустоту социальной безвестности. — Пойдемте, мои…

— Нет уж останьтесь! — Мириам шагнула вперед, став на пути вдовицы. — Я не самозванка, — спокойно сказала она, снизив тон. — Я та, кто я есть, и лишь потому, что я здесь не случайно и не по своей собственной воле, я не позволю разговаривать со мной в таком тоне.

— А в каком еще тоне с тобой разговаривать? — спросила герцогиня, обращаясь к ней с язвительной улыбочкой, демонстрирующей насколько высоко она ставит Мириам в этой компании.

— С уважением, подобающим моему положению, — бросила ей Мириам, — и никак иначе.

Вдовица в удивлении приподняла одну из своих обвисших бровей.

— Твое положение — спорный вопрос, деточка, и не тебе его решать… Вопрос будет решен в Белтайне, после того как я с превеликим удовольствием вынесу его на рассмотрение. И я гарантирую, что на Клановом совете его обсудят и разберут дотошнейшим образом. А тебе бы не помешало задуматься о своем состоянии, даже если твоя личность будет подтверждена. — Вновь показалась источавшая яд ухмылочка: — Раз уж затеяла поединок с элитой, не удивляйся, если тебя выбьют из седла. — Она повернулась и ушла, оставив рассерженную Мириам с разинутым ртом.

Едва до неё стало доходить, что её поставили на место, как откуда ни возьмись появилась Бриллиана.

— Что же ты меня не предупредила? — прошипела Мириам. — Что это еще за мегера?

Бриллиана выглядела изумленной.

— Но я думала, вы знаете! Это ваша бабушка.

— А? Ох! — Мириам зажала рот ладонью. — У меня есть бабушка?

— Да, и… э-э… — Бриллиана умолкла. — Выходит, вы не знали, — выговорила она.

— Нет, — сказала Мириам, сурово на неё посмотрев.

— Все говорят, что у вас семейный нрав, — вырвалось у Брилл и, судя по её лицу, она тут же пожалела о сказанном.

— Ты имеешь в виду, как у… этой? — ошеломленно посмотрела на неё Мириам.

— Хм-м. — Похоже Брилл решила отмолчаться — её лицо ничего не выражало, словно у игрока в покер, имевшего на руках флэш. — О, смотрите, — сказала она, глядя за спину Мириам. — А это, случаем, не…

Мириам оглянулась и тут же, вздрогнув, обернулась всем телом.

— Не ожидала вас здесь увидеть, — сказала она, стараясь взять себя в руки после налета герцогини.

Герцогский хранитель тайн кивнул.

— Как и я, до вчерашнего, — произнес он с каменным лицом. Он оглядел её сверху донизу. — Похоже, вы тут осваиваетесь.

— Осваиваюсь. — Мириам замолчала, не зная что еще сказать. В придворном ньехвейнском убранстве Маттиас выглядел столь же устрашающе, как и в деловом костюме: будто на неё с интересом нацелился танк. — А вы? Как поживаете?

— Неплохо. — Маттиас заметил Бриллиану. — Ты. Будь добра, оставь нас. Нам нужно обсудить важный вопрос.

— Тю! — Брилл развернулась, собираясь уйти.

— Нам? — подчеркнуто спросила Мириам. — Полагаю, мы вполне можем говорить и в присутствии моей фрейлины.

— Нет, не можем, — скупо улыбнулся Маттиас. — Ступай, я сказал.

Затем он указал Мириам на стену с укромной нишей, в которой находились оконные проемы, — от внешнего холода спасала длинная штора — где никто не будет стоять над душой.

— Пожалуйста, пройдемте.

Мириам неохотно последовала за ним. «Если когда-нибудь снимут киношку о Клане, этого качка должен играть Шварценеггер, — решила она. — Правда Арни не лишен чувства юмора…»

— Так о чем разговор? — спокойно спросила Мириам.

— Ваш дядя поручил мне передать вам это. — Маттиас протянул ей деревянный цилиндрик — вроде тубуса для чертежей, только миниатюрнее. — Отдадите королю. Это заверенный присягой аффидевит, удостоверяющий вашу личность. — Вид у него было непроницаемый. — Я здесь, дабы представить вас его величеству от лица моего хозяина.

— Я, гм, понятно. — Мириам приняла тубус. — Что-нибудь еще?

— Безопасность. — Маттиас покачал головой. — Она здесь не ахти. Я слышал, граф Хьорт не выделил вам охрану? Нехорошо. С утра я с этим разберусь. — Он нависал над ней, как статуя.

— Угу. — Мириам взглянула на него. — Это всё?

— Нет. — Его щека дернулась. — У меня к вам ряд вопросов.

— Ясно. Валяйте. — Мириам огляделась, чувствуя нарастающий дискомфорт из-за того, как ловко Маттиас отгородил её от толпы. — Что вас интересует?

— Как вы росли. Это важно, поскольку поможет мне в идентификации покушавшихся на вашу жизнь. Если не ошибаюсь, вы были приемным ребенком?

— Да. — Мириам пожала плечами. — Мои родители… Они взяли меня из приюта. Меня нашли рядом с мертвой женщиной. Её зарезали. Джейн Доу, то бишь личность не установлена. Моррис и Айрис как раз искали себе ребенка, ну и подвернулась я…

— Понятно. — сказал Маттиас нейтральным тоном. — Когда вы были ребенком, имели место случаи незаконного проникновения в ваш дом? Случаи нападения на ваших родителей?

— Я… Нет, не было никаких проникновений. — Мириам покачала головой. — И никаких нападений. Мой отец погиб — сбила машина. Водитель скрылся с места происшествия, но его поймали — находился за рулем в нетрезвом виде. Стечение обстоятельств.

— Стечение обстоятельств. — Маттиас фыркнул. — Не следует умалять роль обстоятельств.

— Я и не умаляю, — огрызнулась Мириам. — Послушайте, почему допрос третьей степени?

— Потому. — Он уставился на неё немигающим взором. — Мне положено знать обо всем, что представляет угрозу безопасности Клана.

— Чушь. Вы секретарь герцога. И насколько мне известно, вы из внешних семей. — Она подняла на него глаза. — А значит, вам не светит никакая руководящая должность, верно? Вы сидите в Форте Лофстром словно паук, дергающий за паутинки, а в отсутствие герцога проворачиваете делишки в Бостоне, но только через посредников. Не так ли? Короче, что вам от меня надо?

— Вы ошибаетесь. — Маттиасовы глаза взблеснули в полумраке. — Чтобы добраться сюда, я сегодня утром покинул герцогскую сторону.

— О, это я поняла. Кто-то подбросил вас на ту сторону и вы сели на поезд.

— Именно так. — Маттиас кивнул. — И есть еще одна вещь, которую вам следует уразуметь, ваша светлость. Я не высокородный. Другими словами, по воле случая не унаследовал дар… Но как и большинство моих родственников, я заключил соглашение с Кланом. — Он взял её за руку. — Я немного знаю о вашем прошлом. Не всех живущих здесь устраивает статус-кво и правление Кланового совета. Вы жили, копаясь…

— Руку уберите, — спокойно сказала Мириам.

— Да, конечно. — Маттиас разжал тиски. — Соблаговолите принять мои извинения. Я не хотел вас обидеть.

Мириам выдержала паузу.

— Принимаю.

— Добро. — Маттиас огляделся. — Могу я дать вам один совет, миледи?

— Зависит от того, из каких побуждений вы его даете, — сказала она, стараясь говорить уклончиво и сдерживаясь, чтобы не выйти из себя. «Сначала враждебная бабуся, а теперь что?..» Она испытывала легкое головокружение, ошалев от переизбытка информации, в основном — негативной.

Лицо Маттиаса было сдержанным и невозмутимым — маска, а не лицо.

— Из дружеской заботы и чистого альтруизма, — сказал он мягким, вкрадчивым тоном.

Она неловко пожала плечами.

— Ну, давайте. Учитывая ваши намерения, я его, пожалуй, приму.

Маттиас понизил голос.

— Как вы уже наверное поняли, у Клана много секретов. Вы не должны проявлять явную заинтересованность к ряду вещей. В частности, весьма уязвима расстановка членов внутренних семей, имеющих право голоса в совете — она может быть нарушена, если некоторых уполномоченных переназначат. Вам следует остерегаться скандалов: личное — публичное, никогда не известно наверняка, что какое-нибудь на первый взгляд незначительное событие ваши враги не используют как доказательство вашей неправомочности. Говорю вам как друг: вам бы следовало найти защитника, или же примкнуть к одной из фракций, прежде чем вы станете мишенью испуганных интриганов.

— Вы знаете кто мне угрожает? Вы мне угрожаете? — спросила она.

— Нет и нет. Я покушаюсь лишь на роль вашего наставника. Здесь очень много фракций — гораздо больше, чем кто-либо об этом знает. — Он помотал головой. — Я наведаюсь к вам завтра и позабочусь о вашей охране, ежели встречу ваше одобрение. Я гарантирую вам надежную защиту, ежели вам будет угодно её принять. Договорились?

— Ха! Посмотрим. — Мириам попятилась от него, стараясь скрыть свое замешательство. Отступив туда, где огромные канделябры, висевшие над головой, заливали всё вокруг ярким светом, она направилась к толпе, варившейся в котле собственного бесконечного высокомерия, статусных игр и силовой политики. Тут же откуда-то вынырнула Бриллиана и поспешила к ней.

— Вас вызывают! — на ходу выкрикнула она. — Его королевское высочество изволит, дабы вы ему представились.

— Как представилась, подробно? Назвалась именем своего по-прежнему неизвестного мне фамильного древа, этого чуда братоубийственных стычек и…

— Нет, ваши верительные грамоты, — нахмурилась Бриллиана. — Он вам их отдал?

Мириам подняла к глазам маленький свиток и присмотрелась к печати. Она была похожа на ту, что ей показывала Ольга, но разнилась в деталях.

— Да, — в конце концов произнесла она.

— Он еще что-то хотел? — спросила Бриллиана.

— Нет, — Мириам покачала головой. — Об этом позже. Давай уж, веди меня к его величеству.

Король и его свита занимали другую нишу — проемы были уплотнены шторами и ставнями. Вся эта материя не полностью сдерживала холод, проникавший сквозь каменную кладку. Мириам приблизилась к королю в сопровождении Бриллианы и откуда ни возьмись появившейся Кары и сделала реверанс, присев настолько низко, насколько смогла — в точности как её учили.

— Подъем, — произнес его величество Алексис Николау Третий. — Кажется мы встречались? Позапрошлой ночью?

От него несло перегаром и застарелым потом.

— Да, ваше величество. — Она протянула ему свиток. — Это вам.

Нетвердой рукой он сломал печать и развернул свиток. Затем кивнул сам себе и отдал его пажу.

— Что ж, раз вы годитесь для Ангбарда, то годитесь и для меня.

— Э-э, ваше величество?

Он неопределенно махнул рукой в сторону штор.

— Ангбард заявляет, что вы сгодитесь, а он всегда говорит, как в воду глядит. — За спину королю бочком зашел один из принцев, в сопровождении парочки слуг. — Так что… ик… я заимел новую графиню.

— Похоже на то, ваше величество.

— Вы его преемница, — сказал король, смакуя последнее слово.

У Мириам отвисла челюсть.

— В-величество?

— Ну да, он так и заявляет, — пояснил король Алексис. — Прямо вон там и заявляет. — Он ткнул пальцем в пажа, державшего пергамент. — А как… ик… ты думашь, кто… ик… тут реально всем заправляет?

— Прошу прощения. Он мне не говорил.

— Ну так я тебе говорю, — сказал король. Тот принц (то ли Креон, то ли Эгон — она их еще не различала), перегнулся через плечо его величества и откровенно её разглядывал. — Пустяки это все. — Король презрительно фыркнул. — Тебе сей орешек не по зубам, детка. Разве что мужчине, за которого ты выйдешь. И то ежели оба доживете.

— Понятно, — сказала она. Принцу очевидно было лет двадцать с чем-то; длинные черные волосы, вышитый золотом китель, нож на ремне, с виду казавшемся сплошной массой драгоценных камней. Разинув рот, он тупо пялился на Мириам. «Как это всё понимать? — с нарастающим страхом размышляла Мириам. — Черт, я поняла! Меня пытаются подставить!»

— Есть лишь один способ выяснить это, — добавил король. — Насколько я помню, вы не были представлены моему сыну Креону?

— Приятно, очень приятно! — Мириам попыталась ему улыбнуться. Креон радостно закивал в ответ.

— Креону давно уже пора жениться, — задумчиво сказал король. — Разумеется, та, кого он возьмет в жены станет принцессой, понимаете? — Он надменно её оглядел. — Разумеется, желающие породниться с королевской семьей должны иметь изрядное приданое… — он бросил на неё хмурый, исполненный многозначительности взгляд. — Но я уверен, что Ангбардовым родственникам сие по средствам. А принц выиграет на разумном своекорыстии понятливой жены.

— Ага. — Мириам перевела взгляд с короля на принца Креона. Принц всем своим видом излучал обожание и дружелюбие, хотя все портило то, что он пускал слюни на воротник. — Я бы с превеликим удовольствием встретилась с принцем позднее, при более подходящих обстоятельствах. — Мириам понесло. — С удовольствием! Несомненно! — Она вся светилась, при этом лихорадочно припоминая банальности, почерпнутые из того множества заседаний акционеров, которые прошли неудачно. — Я с нетерпением буду этого ждать, действительно мне нетерпится, однако мне еще предстоит познакомиться с очень многими очаровательными людьми, но вы завладели всем моим вниманием, и будет ужасно если я не смогу уделить всё свое внимание, отдать всю свою энергию вашему сыну! Я высоко ценю ваше…

— Ладно, ладно, довольно, — он глянул на неё с добродушной улыбкой. — Вовсе незачем так распинаться. Я уже по горло сыт лестью, так что ею меня не проймешь, а его… — король кивнул в сторону сына, — вообще ничем не проймешь.

Мириам сглотнула.

— Понятно, ваше величество.

— Да, он дебил, — добродушно сказал король Алексис. — А ты слишком старая. — Сработал какой-то защитный механизм и Мириам подавила машинальный протест. — Но он мой дебил, и был бы он женат, его ребенок стал бы третьим в очереди на престол, во всяком случае до тех пор, пока Эгонова жена не родит отпрыска. Убедительно советую вам над этим задуматься, барышня: ежели вдруг встретите подходящую партию, мне было бы интересно об этом услышать. Ладно, ступайте к этим вашим безмерно важным незнакомцам, которые так заметно вас очаровали. Я вас в этом не виню.

— Ах… благодарю вас! Сердечное вам спасибо! — Мириам улизнула в полном замешательстве — её поставили на место трижды за вечер. «Да что же такое с этими людьми?» — недоумевала она. Королевское предложение несомненно исполнено благих намерений; просто оно встревожило и деморализовало её, высветив её полное несоответствие требованиям ведения политической борьбы с этими акулами. «Этот король желает женить своего сына, чтобы ввести его в Клан, полагая, что я достаточно важная персона, чтобы обсуждать такой вопрос со мной?» Это совершенно сбивало с толку. И почему Ангбард назвал её своей преемницей? Вот это действительно вопрос. Чего он добивается? Разве это не сделает ее своего рода мишенью?

Мишень.

Как только эта мысль втемяшилась ей в голову, Мириам застыла на полпути от тронной ниши до бального зала.

— Миледи Мириам? Что с вами? — Бриллиана подергала её за рукав.

— Ш-ш! Я думаю.

Мишень. Тридцать два года назад кто-то затравил и убил её мать на пути к этому самому королевскому двору, куда она направлялась, чтобы отдать дань уважения королю — возможно, Алексисову отцу. Это произошло во время междоусобной войны, непосредственно перед тем, как был установлен мир в Клане. Брак её матери являлся мирным соглашением, консолидирующей силой всеобщего урегулирования.

С тех пор как сюда попала Мириам, кто-то пытался убить её дважды, как минимум.

Мириам лихорадочно соображала. «Эти люди невероятно злопамятны. Связаны ли эти инциденты?» Если так, то тут нечто посерьезнее Хьортовых финансовых махинаций, или Маттиасовых таинственных фракций, или даже престарелой бабушки — баронессы Хильдегард Торольд-Хьорт.

Кто-то не знавший о её прошлом. Конечно! Если бы они знали о ней раньше или на другой стороне, они бы толкнули её под поезд метро или переехали машиной, или расстреляли из окна проезжавшего автомобиля задолго до того, как она узнала способ как сюда попасть. «А насколько это общепринято вот так вот назначать преемника?» — недоумевала она.

— Госпожа, вам нужно подойти.

— Что такое? — Настойчивые попытки Бриллианы привлечь её внимание навели Мириам на мысль. «Это как-то связано не со мной, а с тем, что я из себя представляю, — смутно осознала она, наощупь продвигаясь к свету. — Я настолько важна этим людям, что они не могут представить меня вне их игры. Это все равно как если бы вице-президент отказался выступить в сенате. Даже если я ничего не сделаю, попрошу их оставить меня в покое, они расценят это как некую продуманную политическую игру. — Что стряслось? — растерянно спросила она.

— У нас проблема, — с напором сказала Бриллиана. — Кара…

— Погоди. — Мириам потрясла головой, ошеломленная прозрением. «Мне придется стать политиком, хочу я того или нет…» — Я здесь. Что там еще?

Случилось вот что: Кара слегка утомилась, чтобы не сказать упилась. Юный сэр Невесть Какойский накачал её вином, очевидно для сугреву (её речь была нечленораздельна и бессвязна, а волосы спутаны) и вполне возможно с намерением залезть ей под юбку. Он не зашел далеко, наверно, потому что Кара была в большей степени восторженной, чем осмотрительной, хотя и не прочь попробовать. Несмотря на то, что Кара клятвенно заверяла, что не виновата, Мириам заметила, что Брилл более чем обеспокоена.

— Послушайте, думаю это хороший повод вернуться домой, — сказала им Мириам. — Сможешь залезть в карету? — спросила она Кару.

— Кнешно мгу, — невнятно произнесла та. — Луче всех!

— Хорошо. — Мириам глянула на Бриллиану. — Отвези ее домой.

— Вы хотите остаться, госпожа? — недоверчиво уставилась на нее Бриллиана.

— Я хочу… — Мириам замолчала. — Да мало ли чего я хочу, похоже это ничего не изменит, — угрюмо сказала она, ощутив непосильный груз ответственности на своих плечах. «Ангбард назвал меня своей преемницей, потому что я нужна ему для того, чтобы привлечь ко мне внимание какой-то там фракции, убившей мою мать, — подумала она. — Хильдегард взъелась на меня, потому что я не могу вернуть — или заменить — ей дочь, а вдобавок еще эти две инженю, за которыми мне следует присматривать». Не говоря уже о Роланде. Роланде, который мог быть…

— Есть весть, — объявила Кара на полпути к выходу.

— Весть? Классно, — сухо сказала Мириам.

— Для этой… г-госпожи, — добавила Кара. Затем сфокусировала взгляд на Мириам. — О!

Она сунула пальцы между своих грудей и выудила крохотный клочок бумаги. Мириам сунула его в рукогрейку и взяла Кару под руку. — Пойдем домой… ты, — настойчиво сказала она.

Карета буквально промерзла насквозь. Когда они взбирались по ступенькам, с тех сыпались сосульки, а когда они сели на кожаные сиденья, те затрещали.

— Домой, — велела Бриллиана кучеру. Он дернул поводья и лошади стронулись с места — от их дыхания в морозном воздухе клубился пар. — Это было восхитительно! — сказала она. — Какой стыд, что ты все испортила, — упрекнула она Кару. — А о чем вы спорили с теми знатными особами? — робко спросила она у Мириам. — Я такого еще не видела!

— Похоже бабушка поставила меня на место, — проворчала Мириам. Сунув руки в муфту, она мусолила пузыристую упаковку бета-блокаторов. Быстро вынув руку, она закинула одну таблетку в рот и проглотила не запивая вместе с еще одной — ибупрофеном. У нее возникло такое чувство, что скоро они ей понадобятся. — Брилл, что тебе известно об истории моей семьи? — спросила она.

— В смысле, о ваших родителях? Вашем отце? Или о семьях и родосплетениях?

Мириам закрыла глаза.

— Междоусобная война, — промямлила она. — Кто ее начал?

— Причем тут… — Бриллиана нахмурилась. — Междоусобная война? Всё и так известно: Ву и Хьорт заключили между собой торговый договор, восточное побережье — запад, за счет Клана. Торольд, Лофстром, Арнесен и Хьялмар ответили тем же, послав Андру Арнесена на запад к Чанг-Ши как своего представителя, но по прибытии его убил человек, который тут же бесследно исчез. Понятно, что это было попыткой исключить Клан Четырех как конкурента, поэтому те предприняли соответствующие меры против Шайки Двух. Хуже всего то, что скрытые члены каждого родосплетения судя по всему заинтересованы в сохранении кровной вражды. Каждый раз, когда кажется будто старшие все уладили, происходят новые акты насилия — герцогиня Лофстром оскорблена и убита, усадьба графа Торольд-Анрнесена разграблена и сожжена.

— Так значит… — Мириам сузила глаза. — Ты ведь Хьялмар, да?

— Ну да, — Бриллиана кивнула. — А что? К чему это?

— Так, размышляю, — сказала Мириам. «Пережитки вражды, фракции, которые не хотят прекратить войну, прекратить выедать Клан изнутри». И тут ей стукнуло в голову. «А если это кто-то извне вклинивается, чтобы сеять вражду между родственниками…» Она обомлела.

— А разве у Ангмара Лукавого на самом деле было не семь сыновей?

— Э-э, да, — Брил выглядела озадаченной.

— Но один исчез еще в самом начале?

Брил кивнула.

— Был такой. Вроде бы его звали Маркус. Он первый направился на запад в поисках лучшей доли.

— Ага, — кивнула Мириам.

— Что?

— Просто размышляю. «Гипотеза: есть еще одна семья, вне Клана. Клан о них не знает. Они немногочисленны и занимаются теми же экспортно-импортными операциями. Рассматривают ли они Клан как угрозу? Но почему? Почему бы им просто не вернуться и не вплестись посредством браков в родосплетения? — Она помотала головой. — Надо бы поэкспериментировать с фотографией медальона.

Экипаж подъехал к парадной двери дворца Торольд. Мириам и Бриллиана умудрились вытащить Кару наружу без неприятных происшествий. Однако Кара отреагировала на холодный воздух так: задержалась у края декоративного портика, сложилась в две погибели и заблевала декоративную клумбу.

— Фу, — выразилась Бриллиана. Она искоса поглядела на Мириам. — Этого не должно было случиться.

— По крайней мере растения погибнут первыми, — заверила её Мириам. — Пойдем. Заведем её внутрь.

— Нет, я не в том смысле. — Брилл глубоко вздохнула. — Юэн Арнесен напоил её крепленым вином, а я это проворонила. — Она нахмурилась. — Он это предумышленно.

— Думала меня удивить? — Мириам покачала головой. — Давай. Отведи её в мои покои и проследи, чтобы она, — внезапно вспомнилось предостережение Маттиаса, — больше не поставила нас в неловкое положение.

Брилл помогла Каре подняться по лестнице, а Мириам, проследив за тем, что она сидит в шезлонге прямо, не спит и что-то брюзжит, попивая кофе, отправилась в спальню. Она кинулась доставать плащ, затем вспомнила о рукогрейке и записке, которую ей передала Кара. Мириам развернула ее и прочла.

— Черт, — выругалась она сквозь зубы. — Брилл!

— Да, Мириам?

— Поможешь мне раздеться, хорошо?

— Что, прямо сейчас? Ляжете спать?

— Не сейчас, а немедленно, — зловеще сказала Мириам. — Нашему убийце похоже надоело подкрадываться ко мне и он решил поймать меня как рыбку. Только он совершил большую ошибку. — Она повернулась, подставляя Брилл спину. — Расшнуруй меня. Мне нужно сходить в одно место и мне бы не хотелось заляпать это прекрасное платье кровью.

Черные джинсы, военные ботинки, свитер под горло и кожаная куртка; пистолет в кармане, медальон в левой руке. Мириам глубоко вздохнула, несмотря на все это чувствуя себя голой. У нее было такое ощущение, что из всей одежды на ней лишь листок с мишенью между лопаток.

Бриллиан обеспокоенно взирала на нее с противоположного угла комнаты.

— Вы уверены, что правильно поступаете? — в который раз спросила она. — Можно мне с вами? Я умею стрелять из пистолета…

— Со мной все будет хорошо. Но мне придется спешно переходить между мирами. «Ой, как мне будет нехорошо, — про себя поправила Мириам сказанное вслух, — но если я не разберусь с этой проблемой, рано или поздно они меня прикончат. Или нет?» Есть одна вещь, которой убийца от нее не ожидает — она не воспитанная Кланом сорвиголова с пистолетом в руке, а рассудительная цивилизованная журналистка из мира, в котором такие вещи просто не происходят. И это обернется против него. На то она и уповала.

Мириам вернула на место рюкзачок, снова проверила правый карман, тот в котором находились пистолет и несколько запасных патронов. Она не очень хорошо себя чувствовала и очень нервничала.

— Если у меня возникнут проблемы, переночую на другой стороне — там легче найти укромное место. Но мне нужно знать. Я хочу, чтобы ты подождала с полчасика, а потом взяла Кару и отправилась к Ольге. Пересидите у нее. С ее пистолетом, личной гвардией и надежным доппельгангером вы там будете в безопасности. Но я не хочу, чтобы Кару поймали и сбросили с лестницы до того, как я выясню кто вручил ей эту записку. Поняла? Маттиас обещал подобрать мне завтра охрану, но я ему не доверяю. Если он принимает в этом участие, или просто в курсе дела, то этой ночью будет покушение на мою жизнь. Но на этот раз они оплошали, ожидая, что я клюну на это свидание. Так что я собираюсь покончить с этим раз и навсегда.

— Понятно. — Брилл поднялась. — Удачи.

— Удача тут ни при чем. — Мириам сделала два шага к двери и достала медальон.

Головокружение, легкая тошнота, боль, словно ее голову зажали в тиски. Мириам огляделась вокруг.

Вроде бы на чердаке пакгауза ничего не изменилось, разве что тусклый свет стал еще тусклее и чем-то жутко смердело.

— Хм.

Мириам пригнулась позади стены деревянных ящиков; голова раскалывалась. Занервничав, она вытащила пистолет. Это был самовзводный револьвер, безотказный и крайне обнадеживающий в этом мраке. «Держись подальше от оружия» — настаивали на тренировочных курсах. Но это было в ту пору, когда она была журналисткой в постижимом для рационально мыслящих людей мире. Но «если тебя пытаются убить, ты должна убить первой» — еще один, более старый урок, преподанный оружейным инструктором, к которому когда-то направил ее отец. Здесь и сейчас этот совет был гораздо уместнее.

Осторожно, дюйм за дюймом, она подкралась к краю антресоли и посмотрела вниз. Первый этаж пакгауза представлял собой лабиринт деревянных ящиков и коробок. Посреди всего этого стоял подклиненный домик на колесах, служивший здесь конторой. Вроде бы поблизости никого не было, но опять же не слышно, что бы кто-то мирно копошился внутри.

Мириам пригнулась и стремглав понеслась вниз по ступеням, настолько тихо, насколько могла. Она присела под лестницей, затем — от тени к тени — перебежала к двери.

Между конторой и выходом находился открытый участок. Вместо того, чтобы пересечь его, Мириам на цыпочках подобралась к стене трейлера, сморщив нос из-за тяжелой омерзительной вони.

Дверь в контору была открыта; внутри горел свет. Держа пистолет позади, она взлетела по трем ступенькам к двери трейлера. Заглянула внутрь.

— Черт!

Внутри стояла ужасная, невыносимая вонь, между тем сторож сидел и улыбался. Улыбался? Мириам безоглядно бросилась прочь, высунула голову за дверь и глубоко задышала, стараясь угомонить желудок. «Совершенствуй свою профессиональную отстраненность», — сказала она себе, вторя полузабытым наставлениям преподавателя мединститута. Заработали рефлексы, приобретенные на анатомической практике. Мириам вновь повернулась к тому, что её так поразило и принялась за осмотр. Пусть она и тряслась, как осиновый лист, но действовала расчетливо. Если уж на то пошло, в реанимации она видала и не такое.

То был старик с планшеткой, с которым она уже встречалась, и реанимировать его уже давно не представлялось возможным. Кто-то перерезал ему чрезвычайно острым ножом сонную артерию и трахею, продолжив разрез аж до спинного хребта. Повсюду была высохшая кровь: на стенах, полу и разбросанных по столу бумагах; огромные темные лужи крови, спекшейся в большие тягучие комки. Но не только они были источником вони — сторож в момент убийства опорожнил кишечник. Старик лежал поверх опрокинутого стула, кожа вощаная и — Мириам прикоснулась — холодная. «Двенадцать часов, как минимум, — подумала она, осторожно попытавшись поднять его руку, сведенную посмертным окоченением. — Вряд ли раньше». А разве сильный холод не затормаживает процесс разложения? Да, но совсем чуть-чуть. «Видимо это случилось еще до того, как я была здесь в последний раз, но после того, как я встретилась с Полеттой».

— Братва, — вырвалось у неё как проклятие. В то время, как она была ночью с Роландом, кто-то проник в пакгауз, походя убил старика, поднялся по лестнице — порвав натянутую Мириам нитку — и… что? Доставив злоумышленника, который поднялся на крышу и попытался напасть на Ольгу, сам, позднее, вернулся через эту сторону, пробрался в спальню Мириам и разрядил пистолет в составленную из подушек «куклу» в её постели? И сбежал? «Совпадение — это еще не причинная связь», — напомнила она себе и хихикнула, сама себе поразившись и рассердившись еще сильнее.

— Что же делать? — Пожалуй, придется использовать свое самое опасное оружие. Поэтому она достала телефон и позвонила Роланду.

— Да? — Он откликнулся после четвертого звонка.

— Роланд, тут возникла проблема. — Она вдруг поняла, что запыхавшись, выпалила всё на едином дыхании. — Погоди, отдышусь. — Она сбавила темп. — Я в пакгаузе, на доппельгангерной стороне своих покоев. Ночному сторожу перерезали горло. Его убили в промежутке от двенадцати до тридцати шести часов назад. И кто-то… Кстати, пока я была на приеме, ты передавал мне на ту сторону записку, назначая мне встречу в оранжерее дворца Торольд?

— Нет! — потрясенно воскликнул он. — Где ты? — Она сообщила ему адрес. — Хорошо, я велю немедленно выслать туда группу зачистки. Послушай, у нас тут всю ночь битва титанов. Такое впечатление, что Департамент внутренней безопасности в поисках террористов проанализировал частоту перелетов на определенных маршрутах и раскрыл одну из наших…

— Я получила записку, — перебила она. — Слушай, моя проблема в том, что нитка, которую я натянула через верхнюю ступеньку, переместившись сюда прошлой ночью, исчезла, когда я вернулась сюда с утра. Я точно знаю, что кто-то из Клана пришел сюда, убил сторожа, поднялся на антресоль, которая соотносится с моей комнатой на той стороне и — порвав нитку — переместился между мирами. Кто-то прошлой ночью пытался убить меня в моей же спальне, Роланд. Они хотят прикончить меня, а во дворце творится что-то неописуемое.

— Оставайся на месте. Я прибуду лично, как только выберусь из этой заварухи.

Мириам уставилась на умолкший телефон. Её одолевали параноидальные фантазии. — Ангбард меня подставил, — проворчала она себе под нос. А что если в этом замешан и Роланд? Быть того не может. Единственный способ убедиться, пойти на это свидание и захватить убийцу врасплох. Убийцу, пришедшего из этого мира. Да, но если они запросто могут проникнуть в ее покои, зачем им так глупо её оттуда выманивать?

— А что если убийц подсылают две различные группировки? — спросила она у ночного сторожа. Он улыбнулся ей удвоенной улыбкой. — Тот, кто действовал напролом — явно член клана, а… а тот, кто коварно…

Она поломала голову, стараясь припомнить точное число шагов от лесничной площадки, ведущей к ее покоям, до задней двери дворца, ведущей в парк. Затем она вспомнила о сложенных внизу ящиках. «Следующая дверь от парадного входа», — вспомнила она. Мириам выпрыгнула из трейлера, с его ледяным и зловонным дыханием смерти, и решительно направилась к дальней стене пакгауза — той, которая соотносилась с преддверием парадного входа дворца. Оказалось, что там сплошная кирпичная стена безо всяких дверей. — Проклятье! — Она выскользнула через главные ворота пакгауза и углубилась в проулок, затем отсчитала тридцать шагов — вроде бы все верно — и внимательно изучила соседний фасад.

Это был таможенный склад. Запылившиеся окна зарешечены железными прутьями, а металлические ставни скрывали из виду то, что находилось внутри. На входной двери висел тяжелый висячий замок и, судя по виду, его не открывали уже несколько лет. «Вот так значит», — пробормотала она, оглядывая неприступный фасад. Что может быть лучше для того, чтобы перекрыть вход во дворец в другом мире? Вполне возможно, что помещения за окнами заложены кирпичом или даже залиты бетоном, позиционно соотносясь с личными покоями на той стороне. Но ведь должна же оставаться и какая-то возможность для перемещения в места общего пользования, верно?

Мириам переложила медальон в левую руку и достала пистолет. — Как же они, черт побери, делают это в кино? — спросила она сама себя, подергав за цепь. — Ну ладно… — Она отвела пистолет подальше от себя и аккуратно прицелилась в дужку замка. Затем нажала на спусковой крючок.

В ночной тишине раздался оглушительный выстрел, зато замок легко и просто распался надвое. Мириам отбросила его прочь, отодвинула засов и толкнула дверь внутрь.

Где-то в здании завыла сигнализация. Мириам подскочила. Ладно, тут уже ничего не поделаешь. Она стояла в конце пыльного, покрытого линолеумом коридора. Щелкнув выключателем, она зажгла тусклые лампы, осветив мрачный проход, тянувшийся мимо металлических решеток, напоминавших тюремные. Камеры под самый потолок были забиты большими бочками.

Мириам закрыла за собой дверь и понеслась по коридору, настолько быстро, насколько могла, не забывая при этом об осторожности, и отчаянно уповая на то, что не ошибается насчет того, куда он ее выведет. В конце коридора размещалась контора — дешевые письменные столы и стулья покрывал слой пыли, как и надежно запертую заднюю дверь. Расстояние вроде сходится, решила она. Сделав глубокий вдох, она достала медальон и сосредоточилась на выгравированном изнутри символе, как вдруг…

… ей стало холодно, свет погас, а голова заболела так, будто она с разбегу боднула кирпичную стену. На Мириам падали хлопья снега, в то время как она, сложившись вдвое и стараясь не сблевать, превозмогала сильнейший приступ тошноты. «Слишком уж я быстро, — как сквозь туман подумала она, между приступами боли. — Тут и бета-блокаторы не помогут». Похоже, процесс мироходства творил жуткие вещи с ее кровяным давлением. «Хорошо еще, что я не сижу на антидепрессантах», — мрачно подумала она. Мириам через силу выпрямилась и убедилась, что находится именно в дворцовом парке, у задних дверей. Любой, кто попытается атаковать дворец, пользуясь доппельгангерным складом на той стороне, неминуемо будет обстрелян из башен. Разумеется только в том случае, если на укреплениях находится стража. Однако этой ночью шел густой снег, и к тому же очевидно кто-то хотел, чтобы поблизости было как можно меньше свидетелей.

Находившаяся позади нее металлическая решетка являлась зеркальным отражением двери, ведущей в складскую контору. — Оранжерея, — процедила она сквозь стиснутые зубы. Она тенью скользнула к стене, постепенно привыкая глазами ко тьме. Мириам различила оранжерею — знакомый заснеженный бугорок; но что-то там было не так. Дверь была приоткрыта, позволяя драгоценному теплу (а сколько надобно слуг для непрерывного обслуживания такого котла?) выходить в морозный воздух.

— Ах, до чего же завлекательно, — прошептала она, сильнее сжав рукоять пистолета. «Заходи на огонек, сказал мухе паучок, — подумалось ей. — Выбивается из стиля. Убийца № 1 врывается в мою комнату и стреляет в постельное белье. Дважды. Убийца № 2 пытается подбить Ольгу на то, чтобы она меня застрелила, затем высылает приглашение на тисненной карточке. Убийца № 3 демонстрирует мне открытую дверь. Какая из этих историй не похожа на другие?» Мириам дрожала, но не от холода: она кипела от гнева, который она сдерживала с того самого времени, как ее похитили.

Стена на этом конце оранжереи была кирпичной, а стеклянный свод потолка начинался десятью футами выше. Мириам сцепила зубы и поискала за что бы уцепиться руками и ногами. И тут она вспомнила о полузаваленной снегом водосточной трубе, там, где стена оранжереи встречалась с углом парковой ограды. Ага. Она сунула пистолет в карман и начала взбираться, на этот раз поувереннее.

Забравшись на стену, она увидела волнистую белую простынь — снег покрывал оранжерею быстрее, чем исходившее снизу тепло могло его растопить. Наклонившись вперед, она протерла рукавом окошко в заснеженном стекле. В оранжерее тускло светили керосиновые лампы, излучая дополнительное тепло и обеспечивая достаточную видимость. Для привыкших к темноте глаз Мириам это было как зарево во мрачной преисподней. Она порыскала взглядом и заметила прямо за дверью скорчившуюся тень. Прошла минута — ее руки уж стали неметь — как вдруг она заметила, что тень сдвинулась, как будто человек отступил от шедшего снаружи холода.

— Так-так, — напряженно прошептала она, испытывая острую, жгучую ненависть к находившейся по ту сторону стекла фигуре, как вдруг дверь открылась шире и кто-то вошел.

То, что случилось потом, произошло неуловимо быстро… Мириам примерзла к окну, едва способная дышать на таком холоде; голова раскалывалась так, что Мириам уже боялась, что свалится из-за жуткой мигрени. Тень скользнула вперед, за спину вошедшего в оранжерею. Началась суматоха, затем тело рухнуло на пол, в лужу натекшей… натекшей… о господи, подумала Мириам, он убил его!

Вмиг очнувшись от злобной задумчивости, она слезла по водосточной трубе, обдирая руки и щеку о грубые камни, и довольно неудачно приземлилась в сугроб едва не лишившись чувств. Шевелись! На ходу вынимая пистолет, она бросилась к двери и рванула ее на себя. Она достала пистолет как раз в тот момент, когда человек повернулся к ней. Он был весь в черном, а лицо скрывало что-то вроде лыжной маски; длинный нож в его руке покраснел от крови. Человек выпрямился, отпрянув от лежавшего у его ног тела.

— Стой… — крикнула Мириам. Он не остановился и время для нее словно замедлилось. Два выстрела в туловище, еще два… затем сухой щелчок бойка — патроны закончились. Убийца падал прямо на неё и Мириам, помотав головой, отступила назад, желая больше никогда в жизни не слышать тот звук, с которым пули вонзаются в плоть.

Время снова ее нагнало. — Черт! — выкрикнула она. Сердце рвалось из груди, словно испуганный зверь из клетки. Её преполняло чувство, что все это какое-то нелепое недоразумение, что на самом деле ничего не произошло. Сработал еще один позабытый рефлекс и она шагнула вперед.

— Носилки… — она прикусила язык. Здесь не было ни носилок, ни гемостатов, ни опытных медсестер, которые могли бы остановить кровотечение, ни дефибрилляторов… А самое главное, не было пакетов с плазмой и операционных, в которых можно бороться за жизнь пострадавшего.

Неизвестно сколько прошло времени — может секунды, хотя ей казалось, что часы, — когда она осознала, что стоит неподвижно, неотрывно глядя на лужу натекшей вокруг ее ног крови. И на тело человека, одетого с головы до ног в черное. Рядом с ним лежал длинный нож с изогнутым лезвием. А за ним…

— Маргит! — То была Маргит Пражская, дуэнья Ольги. Её песенка была спета: тучной леди уже ничем не поможешь. Она еще подрагивала и может быть в современном реанимационном отделении еще можно было что-нибудь для нее сделать, но не здесь, не с широкой обескровленной раной в груди из которой уже перестала фонтанировать кровь. «Вероятно дорсальная аорта, а может желудочек сердца, — поняла Мириам. — Вот черт. А она-то что тут делала?» Какое-то мгновенье Мириам хотелось верить, что кто-нибудь чем-то поможет Маргит. Но было уже слишком поздно.

Она вернулась к убийце. Он был жив… хотя нет, тоже остаточные судороги. Должно быть первыми двумя выстрелами Мириам нашпиговала его сердце свинцом; второй же дуплет превратил его грудь в кровавое месиво. В воздухе уже витало устойчивое зловоние экскрементов — его кишечник опорожнился. Она сняла с него маску. Убийца был бритоголовым и плосколицым. «Похож на китайца», — подумала она со смешанным чувством изумления и сожаления. Она только что убила человека, но… на его шее цепочка.

— Что за фигня? — спросила она сквозь туман головной боли и тревоги, вытащив какой-то кружок — незнакомый медальон, весьма простой и неприглядный.

— Клан. — Она сунула его в карман и глянула на хладный труп Маргит. — Что на тебя нашло? Зачем ты заявилась сюда в полночь? — спросила она вслух. — Ведь записку получила… — Она умолкла.

«Они преследуют и Ольгу, — поняла она и заодно с этим пониманием явился тошнотворный страх. — Я должна предупредить Ольгу!»

Мириам вышла из оранжереи и направилась к дворцу, ныне полупустому, поскольку его знатные обитатели наслаждались королевским гостеприимством. Она уже не в состоянии была перемещаться между мирами, но если Бриллиана сейчас в ее покоях, им есть о чем поговорить. «Она знает больше, чем рассказывает», — решила Мириам, затем, сбавив обороты: «Какая-то путаница!» И тут до нее начал доходить скрытый смысл странной вязи орнамента. — Сложная взаимосвясь, — пробормотала она. Её руки сильно дрожали, а поясница покрылась ледяным потом, ибо когда она стреляла в убийцу произошел резкий выброс адреналина. Она остановилась и прислонилась к холодной внешней стене оранжереи, стараясь взять себя в руки. — Он был здесь, чтобы убить меня. — Шедший от стены холод уже ощущался сквозь куртку. Мириам сунула руку в карман и вытащила несколько патронов; повозилась, заряжая револьвер. «Надо найти Ольгу. И Брилл».

А потом ей придется уйти в подполье.

В принципе все это можно рассматривать как журналистское расследование: история ее давно погибшей матери, кровной вражды и междоусобной войны, рассказ о наемных убийцах, приходящих в ночи, и аристократах-наркоторговцах, которые терпеть не могут конкурентов. Обычное тайное расследование. Не сказать, что Мириам к ним привыкла, но будь она проклята, если она пойдет на уступки редакционным капризам семейной политики до того, как разоблачит эту историю на ночном сходняке Клана в Белтайгне.

— Поехали, девочка, — сказала она себе, оттолкнулась от стены и направилась в сторону дворца. — Не будем терять время…