Семнадцать перышек

Посланец лесного царства

На медведей люди много напраслины наговаривают. Будто где-то на человека напал, в лагерь средь бела дня забрел, палатку порвал, продукты разбросал. Двадцать лет я по тайге хожу, а такого не случалось. Может и было где, так не потому, что у медведя свирепый нрав. Просто силища у зверя неимоверная, а еще больше любопытства. И всегда, как только заходит разговор о шкодливых медведях, я вспоминаю один случай.

Прошлым летом наш отряд с караваном оленей пробивался через тайгу к затерянной в горах речке Нидымкан. Каюром в отряде был старик-эвенк Максим Удыгер. Уже несколько лет он ходит с нами в маршруты и края эти знает так, что хоть карту по нему сверяй.

Многих молодых геологов научил Удыгер жизни в тайге. Говорил Максим мало, но помощник в маршруте был незаменимый. Оленей у нас было полтора десятка, на каждом вьюки. Встретится в пути обнажение, надо взять образец, геолог-новичок вспомнит, что молоток остался в суме. А на каком олене та сума навьючена — забыл. Бежит к Максиму. Так, мол, и так, молоток позарез нужен, выручай.

Нам все олени казались на одно лицо, а каюр безошибочно указывал на того, который вез суму с молотком новичка.

Помню, стояли мы на безымянной речушке. Только разбили лагерь, подходит к Удыгеру Аленка — студентка из Москвы. В нашем отряде полевую практику проходила.

— Голубчик, Максим, будьте добры, скажите, пожалуйста, где у нас анероид[4]?

Старик пожевал губами и, не в силах докопаться до смысла вопроса, ответил:

— Тоню понимаю, Лотта понимаю, Виктора понимаю, а тебя нет. Ты что, не русский? Какой такой нероид?

Аленка принялась объяснять как могла, что ей нужна круглая пластмассовая коробочка со стрелками под стеклом. Что лежит эта коробочка в какой-то вьючной суме, а в какой — она не может вспомнить.

Каюр терпеливо слушал, согласно кивал головой, а когда Аленка кончила говорить, ответил:

— Однако тебе барометр надо. Сейчас принесу.

В последних числах июня мы, наконец, добрались до Нидымкана. Здесь нам предстояло прожить целый месяц. Работы было много — надо облазить все ущелья примыкающих к Нидымкану гор и взять образцы.

Однажды кто-то из ребят разузнал, что у нашей Аленки приближается день рождения. И тогда, тайком от нее, решили устроить общий праздник, чтоб ей на всю жизнь запомнился первый маршрут.

В свободный от работы час парни уходили с удочками и спиннингами к реке. Приносили тайменей, ленков, хариусов. Вся их добыча под руководством Удыгера вялилась, солилась, коптилась. Вечерами над нашим лагерем витали такие вкусные запахи, будто здесь на таежной реке проходили соревнования лучших поваров мира.

Девчата кипятили в котле банки со сгущенным молоком, чтобы получилась сливочная тянучка. Из толченых белых сухарей и все той же сгущенки сделали торт.

В день Аленкиного рождения все вели себя так, словно ничего и не произошло.

Даже когда сама Аленка, выбравшись утром из палатки, сообщила об этом хлопотавшим у костра парням, Лотт невозмутимо ответил:

— Поздравляем… Тебе, может быть, по такому случаю выходной устроить? Моей бабушке сегодня семьдесят стукнуло. Она уже на пенсии. Но тем не менее я иду в маршрут.

Аленка вспыхнула:

— А я и не собираюсь просить выходной. Просто я думала, что вы…

Но кто-то из парней не дал ей договорить.

— А мы уже умылись. И зубы почистили. Ты сегодня умываться не собираешься?

Аленка отмахнулась от языкастых парней полотенцем и побежала к реке.

По случаю Аленкиного дня рождения маршруты в этот день были короткими. Все отряды вернулись в лагерь, когда солнце еще стояло над тайгой.

— О, странники! Стряхните дорожную пыль с ваших сандалий. Совершите омовение и усладите уста свои пищей богов, — приветствовала всех, кто возвращался в лагерь, геолог Тоня.

Между палатками стоял длинный стол из тесаных лиственниц, уставленный всевозможными яствами. Все это настряпали наши «боги» — девчата и парни во главе с Удыгером.

Теперь Аленке пришлось прямо-таки отбиваться от поздравителей. Наконец настала минута сесть за стол.

— Ой, ребята, подождите! — воскликнула вдруг Аленка. — Я сейчас. Ведь должна же и я что-то на стол принести.

Все решили, что у нее к такому дню припасена какая-нибудь сладость. Но, к удивлению, Аленка побежала не в свою палатку, а к реке.

Среди высокой травы на берегу Нидымкана ярко горели головки жарков. Аленка торопливо рвала цветы и над травой белой бабочкой порхал заплетенный в косу праздничный бант.

И вдруг все, кто наблюдал за Аленкой, обомлели. В десяти шагах от девушки на задние лапы поднялся большой медведь. Девушка тотчас заметила его и тоже выпрямилась.

Зверь и Аленка секунду смотрели друг на друга, потом наша именинница развернулась и помчалась к лагерю. Медведь прыжками устремился за ней.

— Однако, амикан[5], — послышался спокойный голос Удыгера, и тотчас прозвучал выстрел.

Пуля ударилась о камень перед самым носом зверя. Раздался второй выстрел, и медведь, почуяв неладное, плюхнулся в воду.

Больше Удыгер не стрелял. Лохматый гость торопливо переплыл реку и, взбежав на берег, скрылся в тайге.

Все это произошло так быстро, что даже сама Аленка не успела испугаться. Так и прибежала в лагерь с букетиком в руках.

Когда мы пришли в себя, всем стало очень весело. Каждый высказывал самые невероятные причины появления медведя:

— Он с тобой, Аленка, в пятнашки поиграть захотел.

— А может, хотел, чтобы ты ему бантик подарила?

— Поздравить пришел, руку Аленке пожать.

— Чудаки, — сказала Тоня. — Это же делегат. Лесное царство послало на наш праздник своего представителя, а мы так неласково обошлись с ним.

Как бы там ни было, этот свой день рождения наша Аленка будет помнить всю жизнь. Я же уверен, что медведь забрел в лагерь из чистого любопытства. Уж больно вкусно пахло в тот вечер на берегу Нидымкана.