Семь чудес к воскресенью

10. Где наш дом?

Огонь в очаге ярко вспыхнул. Бим повернул голову.

— Так ты вернулся домой, Хоза?

Бим резко развернулся. Она сидела на одном из маленьких стульчиков, ножки у него были такие коротенькие, что казалось, что она сидит на корточках. Света было достаточно, чтобы хорошо разглядеть женщину, хотя длинное мешковатое платье оставляло открытым лишь её лицо и шею.

Она была по-настоящему старой, старше миссис Притчетт. Почти всю голову покрывал лиловый чепец, но на лбу и на висках из-под него выбивались длинные пряди седых волос. Глаза у неё… глаз почти не было видно, так низко нависали над ними кустистые брови. А крупный нос загибался книзу, как клюв у попугая (Бим его однажды видел), так что под этим нависающим носом губы казались маленькими и тонкими.

Её руки не отрывались от вязанья. Но хотя пальцы так и мелькали, сопровождаемые ритмичным пощёлкиванием спиц, на свою работу она совсем не смотрела. Она пристально изучала Бима.

Мальчик сделал шаг назад, потом другой. Она настолько отличалась от людей из его мира, что Бим испугался, хотя она не угрожала ему, а сидела себе и вязала. Но откуда она взялась? И двери, и окна по-прежнему были закрыты на засовы. А больше никак нельзя было попасть в комнату.

— Добро пожаловать домой, — теперь, когда она открыла рот, Бим заметил два желтоватых зуба.

— Но я не… — начал было Бим, но замолчал на середине фразы. Пусть он не знает, где находится, но это — не его дом. А где тогда его дом? У Джонсонов? Да, не сегодняшний день — да.

— Не совсем в себе, Хоза? — старая женщина покачала головой, поля её большого лилового чепца затряслись, отбрасывая причудливые тени. — Может, путешествие слишком затянулось?

Бим собрал всю свою храбрость.

— Меня зовут Бим Росс, — он пытался говорить уверенным тоном, но несмотря на все его усилия голос всё-таки предательски дрожал. — И я хочу домой.

Старуха покачала головой и погрозила ему спицей.

— Эх, Хоза, ты плохо подумал, ведь так? Садись-ка парень, и вспоминай хорошенько!

Как по волшебству рядом с ним оказался стул, и Бим сел, сцепив руки и зажав их между колен. У него все так же стучало сердце, ему было трудно дышать. Пожалуй это ещё хуже, чем попасться Мэтту с его шайкой.

— Ах, чёрт! — теперь старуха смотрела на своё вязанье что-то подправляя там той самой спицей, которой только что грозила Биму. — Спущенная петля. Нет, этого допустить нельзя. Спущенная петля, и жизнь пойдёт вкривь и вкось.

Бим внимательнее пригляделся к вязанью. Здесь были нитки всех цветов. Наверное, из-за плохого освещения они казались такими блеклыми. И вязала старуха что-то очень большое, вернее, длинное. С её коленей вязанье спускалось на пол, закручивалось кольцами, без какого-либо узора или рисунка, просто смешение всех цветов.

— Да нет, Хоза, рисунок здесь есть, — свободной спицей старуха указала на своё вязанье. — Вот счастье, а вот печаль, добро и зло, дождь и солнечный свет, сев и урожай, начало и конец, как и должно быть. Чёрное и белое, красное и синее, жёлтое и зелёное… Тут немного неба, вот этот кусочек побольше — речка, горстка земли, лист с дерева, снежинка, сосулька, капля дождя, солнечный зайчик, — она произносила все это нараспев, как будто вот-вот запоёт по-настоящему.

И Биму казалось, что детали, о которых она упоминала — небо, речка, земля, лист, — становились на секунду ярче. Но его больше занимали собственные проблемы.

— Где находится этот дом? — спросил он, отводя глаза от мелькающих в её руках спиц.

— В своём времени, Хоза, в своём времени. Время может быть местом. Неужели ты все забыл? Нужно же было превратиться в такого олуха!

Она досадливо покачала головой, но больше ничего не сказала.

От страха Бим бросился все отрицать.

— Меня зовут Бим Росс, и никакой я не Хоза, или как его там. И я хочу домой.

— А где твой дом? — спросила она.

— Ну как же, у Джонсонов. По крайней мере сейчас я там живу.

— Сейчас, потом — время в счёт не идёт. Где угодно, только не здесь. У тебя есть палочка, свеча и звезда. С их помощью ты откроешь…

— Они мне не нужны! — Бим поспешно отодвинул от себя все три предмета на каменной плите, где они ослепительно сверкали.

— Но, Хоза, другого пути у тебя нет. Волшебные предметы принадлежат тебе. Разве ты не пользовался ими? Теперь они твои.

Бим поёжился, хотя стоял у самого огня.

— Заберите их, — отчаянно закричал он. — Меня зовут Бим Росс, и никем другим я быть не хочу. Я не хочу здесь оставаться, отпустите меня домой!

Тут она засмеялась.

— Ты все так же нетерпелив, Хоза. И так же неосторожен. Коли начал заниматься волшебством, это на всю жизнь. А вернуться назад — это мы ещё посмотрим. Но где же та, что довершает колдовство, хотела бы я знать.

Все вязанье опять собралось на одной спице, а вторая освободилась. На этот раз старуха указала свободной спицей на звезду из серебряной проволоки, а не на Бима.

Звезда затрепетала, отделилась от каменной плиты, на которой лежала, и, повинуясь манящим движениям спицы, опустилась на пол между Бимом и старухой. Теперь спица взлетела в воздух, указывая поочерёдно на те точки, где сходились лучи звезды.

Эти точки засветились ярче, а сама звезда стала расти. Бим вскрикнул и отодвинул свой стул. Наконец старуха заговорила.

— Она потерялась. Звезда предназначалась тебе… Позови её.

Кого позвать? Сначала Бим растерялся, а потом все понял. Речь могла идти только о Монни. Где она потерялась? И как…

— Зови, парень, или ты хочешь, чтобы она потерялась навсегда? — голос у старухи стал резким.

— Монни… — хрипло прошептал Бим. — Монни! — он попытался крикнуть громче.

— Нет, не так, мой мальчик. Ты квакаешь как лягушка. Или ты действительно хочешь её потерять? — старуха ткнула спицей в его сторону.

Если бы Монни была здесь! Ему так не хотелось, чтобы она потерялась! Она — настоящая, принадлежит тому миру, куда он так жаждет вернуться. Бим набрал в лёгкие побольше воздуха и изо всех сил завопил:

— Монни!

Ему вторило эхо, отражаясь от стен, снова и снова повторяя её имя. Огонь разгорелся сильнее.

В центре звезды образовался клубок тумана. Бим вдруг вспомнил Монни из зеркала, она появилась точно также, а её Бим совсем не хотел видеть. Он испуганно следил за тем, как туман поднимается вверх. Потом туман исчез.

Внутри звезды кто-то был. Она свернулась калачиком, обхватив руками согнутые колени и уткнувшись в них лицом, так что Бим видел лишь рассыпанные по плечам волосы. Но у Монни короткие волосы, по крайней мере, значительно короче.

— Монни? — неуверенно спросил Бим. Он видел, что девочка дрожит всем телом. И одета она была по-другому, не в джинсы с рубашкой, и даже не в её самый лучший джемпер с блузкой. На ней было что-то странное и мешковатое, тускло-коричневого цвета, почти такого же, как её волосы, так что трудно было сказать, где кончаются волосы и начинается одежда. Непонятно, слышала его девочка, или нет, но она не ответила и не пошевелилась.

— Монни? — чуть громче повторил он.

— Не буду открывать глаза, не буду! — её голос звучал глухо, она говорила, не поднимая головы. — Здесь так страшно и темно, не буду открывать глаза!

— Монни, это я, Бим, — нетерпеливо повторил он. — Поверь мне…

Монни медленно подняла голову, теперь Бим видел её лицо, но глаза были всё ещё закрыты.

— Не буду открывать глаза! — повторила она. — Я не могу!

— Нет, можешь!

И едва Бим проговорил эти слова, раздался какой-то звук. Звезда, внутри которой скорчилась Монни, поднялась в воздух и повисла у неё над головой. Потом она быстро уменьшилась и превратилась в ту звёздочку из проволоки, что лежала на каменной плите. Туда же, на каменную плиту, она теперь и вернулась и легла рядом с палочкой и свечой.

— Добро пожаловать, Ханна, — старуха ещё быстрее заработала спицами, как будто навёрстывала упущенное.

Монни открыла глаза. Она долго смотрела на огонь, а потом перевела взгляд на старуху, не обращая на Бима ни малейшего внимания.

— Я… я вас знаю, — медленно проговорила она. — Вы — кукла, не наводящая порчу!

— А теперь? — пожилая женщина засмеялась. — Согласись, Ханна, я вовсе не кукла.

— А я не Ханна, — Монни упрямо выставила вперёд подбородок, Бим часто видел её такой. — Я Монни Фиттс!

— Да, так ты себя называешь, что и подтвердила в письменном виде, — старуха кивнула головой. — Так вот, Монни, здесь ты Ханна. Но почему ты решила нас навестить? Это был не твой волшебный подарок…

— Бим… — Монни огляделась. — А, так ты здесь! — можно было подумать, что она жутко разозлилась на мальчишку, такой у неё был недовольный голос. — Что ты наделал? Где мы находимся?

Не успел он ответить, как старуха рассмеялась; Биму её смех совсем не понравился.

— Но ты-то знаешь, где находишься, Ханна. Оглядись по сторонам, девочка, глаза у тебя есть?

Пока Монни не двигалась с места, оставаясь все в той же позе, в которой появилась внутри звезды. И только теперь она медленно повернула голову, а потом развернулась всем телом, по-прежнему не вставая на ноги, и оглядела комнату. Девочка хмурилась, но не потому, что все ещё зла на него, подумал Бим. Скорее, она пыталась что-то вспомнить.

Так оно и было, Монни действительно вспоминала. Она долгое время находилась в холодной темноте. Никогда в жизни она не испытывала подобного ужаса, ужаса от того, что может остаться в этом холоде навсегда. А потом — потом она очутилась здесь и услышала, как Бим её позвал.

Старуха — это та самая кукла (по крайней мере, у неё лицо куклы, в этом Монни была уверена). А эта комната… Монни подняла голову и увидела… — звёздочки, вырезанные на каминной доске высоко над огнём.

— Это старый дом, — уверенно заявила она. — Но теперь он какой-то другой. В нём живут. Вы… — она посмотрела на старуху. — Это вы здесь живёте?

— Можно сказать, что я живу здесь. По крайней мере, я живу в доме, который теперь…

— Теперь? — переспросила Монни.

Конечно, он изменился. Дверь была на месте, появилась мебель, хотя Монни по-другому представляла себе убранство комнаты.

— Монни, — услышала она голос Бима. — Она сумасшедшая! Она говорит, что ты Ханна, а я — какой-то Хоза, и… Монни, нам нужно вернуться домой.

Монни перевела взгляд на старуху.

— Почему вы называете меня Ханной? — спросила она.

— А почему ты называешь себя Монни?

— Потому что меня так зовут!

— А ты уверена? — неожиданно спросила старуха.

— Конечно, уверена, — ответила Монни. — А это Бим, Бим Росс. А где мы, кстати говоря?

— А где бы ты больше всего хотела оказаться?

Вопрос удивил Монни. Где бы она хотела оказаться.

— Дома! — быстро ответила она.

— Да, дома, — эхом отозвался Бим. — Позвольте нам вернуться домой!

— А где ваш дом?

Монни открыла было рот и уже собиралась сказать «у Джонсонов», но осеклась. Нет, это не дом. Дом — это то место, о котором она мечтала по ночам, хотя прекрасно знала, что этим мечтам не суждено сбыться.

— Вот видишь, — старуха как будто читала её мысли. — Ты даже не знаешь, где находится тот дом, в котором ты бы хотела оказаться. Или всё-таки знаешь?

— Она знает! — жалобно протянул Бим. — Скажи ей, Монни! Мы живём у Джонсонов и хотим туда вернуться.

— Мы живём у Джонсонов, — медленно повторила Монни, — но это не настоящий дом, Бим.

Мальчик сжал кулаки, казалось, он хотел её ударить. А потом опустил глаза.

— Всё равно — я хочу назад, — тихо пробормотал он.

— Вы принесли с собой ключи, .. — старуха ткнула спицей в сторону очага, где на каменной плите лежали палочка, свеча и звезда. А под складками своего длинного мешковатого платья Монни почувствовала какое-то шевеление. И прежде чем она смогла понять, что произошло, метёлка, кукла и зеркало вылетели через вырез ворота и улеглись рядом с подарками Бима. И никаких обёрток на них не было, а ведь Монни так тщательно заворачивала зеркало.

— Остальное зависит от вас, — сказала старуха. Монни переводила взгляд со старой женщины на шесть вещичек, лежавших на плите, и обратно. А старуха не обращала на них ни малейшего внимания. Из сумки, свисавшей у неё с пояса, она достала ещё один клубок шерсти, на этот раз блекло-красного цвета, и снова быстро заработала спицами.

— Что остальное? — Монни хотелось вырвать из рук старухи вязанье, заставить её объяснить.

— Увидите, — вот и всё, что она услышала в ответ. Монни разозлилась. Но старуха даже не посмотрела на неё, и почему-то Монни не только не посмела рвануть вязанье к себе, а ведь Монни очень этого хотелось но даже подёргать её за юбку.

Ей очень этого хотелось! Монни в ужасе посмотрела на зеркало. А что, если её мысли сбудутся, ведь Монни из зеркала уже доказала, что это возможно.

Метёлка, кукла, зеркало. Старуха назвала их ключами, если Монни её правильно поняла. Какими ключами, что ими открывают? Они совсем не походили на ключи от квартиры Джонсонов.

— Как мы сможем вернуться назад? — спросил Бим, обращаясь к Монни.

— Не знаю, — это была чистая правда. — Пока не знаю.

— Думай… — спицы в руках старухи опять замелькали. Казалось, они движутся сами собой, и нет таких пальцев, которые могли бы за ними поспеть. И они посверкивали, искрили, лиловые искорки разлетались в разные стороны. Искры становились все ярче, их было все больше и больше, пока водопад искр совсем не заслонил старую женщину.

А потом всё исчезло: и старуха, и её вязанье. Остался только стул у огня. Бим вскочил на ноги.

— Не могла же она просто испариться? — он повернулся к очагу и взял в руки палочку. Он и сам не знал, что собирается делать, пока не направил палочку на пустой стул и не закричал: «Са-бум!»

Однако если у палочки и была какая-то сила, которая смогла запереть двери автобуса и перепутать варианты контрольной, то теперь она не сработала. Бим потряс её, а потом положил назад.

— Думаю, нужно отыскать дорогу домой, — медленно проговорила Монни.

— Звезда — ведь это она нас сюда привела! — Бим вцепился в проволочную звезду. Он бросил её на пол и стал ждать. Однако на этот раз с ней ничего не произошло. Ярче она не засветилась и в размерах не увеличилась.

— Не так все просто, — задумчиво прошептала Монни. Она внимательно посмотрела на свои подарки, но не притронулась к ним. Метёлка, кукла, зеркало — у них есть какое-то назначение, как и у тех вещичек, что достались Биму. Если бы она только знала, зачем они нужны, если бы ей кто-нибудь подсказал…

— Мы должны вернуться назад, — у Бима тряслись руки. — Вот-вот что-то случится…

Он был прав. Монни тоже это чувствовала. Она быстро обернулась и оглядела тёмные углы. У девочки зародилось предчувствие, нехорошее предчувствие. Такое у неё уже бывало, например, когда появлялась мисс Ридер, чтобы отвезти её к новым приёмным родителям. Их ждали перемены. А перемены обычно не предвещали ничего хорошего.

А сейчас предчувствие подсказывало ей, что из-за запертых дверей должно что-то появиться. И очень скоро.

Монни растерянно посмотрела на пустой стул, на котором ещё совсем недавно сидела старуха. Звать её бесполезно, в этом Монни была уверена. Что бы ни ждало их впереди, им придётся выкручиваться самим. Им самим… Теперь она взглянула на Бима, того самого Бима, который убегал от Мэтта, того Бима, у которого, по её мнению, смелости было не больше, чем у грудного младенца.

Но к её большому удивлению Бим тоже смотрел на дверь, причём с каким-то таким странным выражением лица… Впервые за всё время их знакомства он казался сильным.

— Нам нужно… — что именно им нужно, она и сама не знала.

И прежде чем она смогла подобрать верные слова, Бим повернулся к очагу и взял оттуда звезду, свечу и палочку. Кивком головы он указал на её собственные подарки.

— Они нам понадобятся! — произнёс мальчик с такой убеждённостью в голосе, что Монни почему-то сразу поверила, что он прав.