Семь дней до Апокалипсиса

Глава 12

Леха стоял на знакомом до боли перекрестке в Геленджике. Он провалил самое ответственное дело в своей карьере. Он обежал весь город, опросил всех таксистов, официантов и бабушек на лавочках у подъезда. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, а значит, Земля погибнет, и погибнет все живое на ней. И все из-за того, что не опер он, а полное дерьмо. Все эти прохожие погибнут из-за него, Лёхи. Толпы жизнерадостных советских людей с тем самым выражением лица, от которого уже отвыкли в двадцать первом веке. Люди, которые умели радоваться малому. Люди, для которых хорошая компания и один-два верных друга значили куда больше, чем сотни друзей в соцсетях. Люди, которые и знать не знали, что это за соцсети такие. Это были самые лучшие люди на свете, чистые, простые и доверчивые. Готовые терпеть столько, сколько нужно ради светлого будущего. Люди, построившие новые города в тайге и степи. Люди, один из которых украл тот самый жезл, чтобы сделать этот мир лучше! И этот наивный романтик был прямо здесь, в Геленджике, в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году. И он не знал, что все это бесполезно, ибо грядет конец всех времен, и все сущее скоро поглотит яростное пламя. Впрочем, родной райотдел, Коммунарку и даже полковника Козопупенко оно поглотит тоже. И это не могло не радовать.

До Апокалипсиса осталось меньше суток, а если быть точным, двадцать два часа и сорок две минуты. В голове майора Петрова было пусто, как в кармане студента на третий день после стипендии. У него самого, кстати, там были все те же неизменные пятьдесят семь рублей сорок четыре копейки. То, что надо для встречи конца света. Гуляй, рванина!

— А, точно! — воскликнул Лёха. — А чего я теряю? Гуляем как в последний раз! Только он и впрямь, последний! Потом все равно сто лет на сковороде жариться.

Он залез в меню и набрал текст: «взять кредит в Аду». Ровно через секунду ему посыпались сообщения, призывно моргающие разными цветами. Они как бы говорили: возьми меня, Лёшенька, я вся твоя… тьфу, я весь твой! Он ткнул наугад в одно из сообщений, и услышал красивый густой баритон, который раздался у него прямо в голове:

— Здравствуйте, я Эдуард, ваш бесплатный голосовой помощник! Я знаю о деньгах всё! Нет! Я знаю о деньгах абсолютно все, и даже больше! А банк «Пинкофф» поможет реализовать все ваши мечты! Говори, мой друг, чего ты хочешь больше всего на свете?

— Я хочу оторваться! — сказал ему Лёха.

— Уточни запрос, — с необыкновенной заботой спросил бархатистый голос. — Мы будем отрываться, как голимый каблук, у которого любимая жена свалила на два дня к маме? Пиво, вобла, спортивный канал и возложение ног в ботинках на журнальный столик?

— Нет! — с возмущением сказал Лёха. — Это несерьезно!

— Мне нравится этот парень! — со сдержанным восторгом сказал искусственный интеллект своим бесподобным бархатистым баритоном. — Тогда, может быть, мы хотим оторваться, как Игорек из Иркутска, попавший на халявную поездку в Италию от компании Филипп Моррис. Они до кризиса 2008 года практиковали…

— А как он отрывался? — заинтересованно спросил Леха.

— Бухал! — торжественно сказал Олег. — Как в Иркутске начал, так в Иркутске и закончил. Пересадку в Москве, трансфер до отеля в Милане, неделя в отеле… Он этого ничего не помнит. Это была самая запоминающаяся поездка в его жизни.

— Нет, — поморщился Лёха. — Я хотел бы провести это время с дамой. И провести его так, как будто завтра настанет конец света!

— Дама красивая или жена? — спросил голос.

— Самая красивая на свете! — честно признался Лёха.

— Тогда бери деньги и загадывай любое место в мире! — от души выдал Олег. — Все президентские люксы в мире твои на двадцать четыре часа!

— А так что, можно? — с замиранием сердца спросил Лёха.

— Тебе можно! — торжественно пророкотал голос. — У нас для вип-клиентов просто невероятные бонусы! А ты — будущий вип-клиент, я это чувствую всеми своими процессорами!

— Какие же у вас бонусы?

— Потрясающие! Уникальные! Только в банке «Пинкофф»! — за кадром раздалась барабанная дробь. — Кредитная программа «Весь мир в труху!». Сутки гуляешь так, словно завтра тебе с оркестром и торжественным караулом встречать всадников Апокалипсиса. Деньги не заканчиваются ровно двадцать четыре часа. Абсолютный иммунитет к любым смертельным опасностям на две персоны. Вы оба выживете, даже если решите осмотреть изнутри действующий вулкан. Любое место в мире просто по желанию, любая валюта, любые удовольствия. Только плати!

— Охренеть! А процент? — решил все-таки уточнить Лёха.

— А с этой кредитной программой он всем просто похуй, — любезно пояснил интеллигентный баритон.

— И то, правда! — махнул рукой Лёха. Он все равно ничего отдавать не собирался. Ему же прямо со сковороды на реинкарнацию идти.

— Тем не менее, я должен сообщить условия кредитования, — голос стал немного строгим, но не потерял бархатистой нотки. — Таковы правила!

— Да знаю я, — отмахнулся Лёха. — Галактика Млечный Путь, до востребования. Отдавать в третий день новой луны. Начисление процентов на проценты ежесекундно. Если что, заберете почку.

— Люблю финансово грамотных клиентов, — пророкотал голос. — Правда, почкой тут навряд ли обойдется… Расписывайся в кредитном договоре, мой друг! Тебя ждет просто немыслимый отрыв!

Перед Лёхой появился свиток пергамента длиной метров сто, который он читать не стал. Какая разница, что там написано! Перед ним появилось огромное перо, острое, словно игла. Лёха бестрепетно воткнул ее в руку и подписал договор. Небо прочертила молния, а отдыхающие удивленно загомонили, обсуждая этакое чудо. Ведь на небе не было ни облачка.

— Контракт подписан и засвидетельствован небесами! — в голосе Эдуарда послышались демонические нотки. — Удачи, парень! Она тебе понадобится! Уж это я тебе обещаю.

И с жутким смехом голос отключился. Лёха вызвал в меню аську и отбил сообщение:

Лилька стояла рядом ровно через пять секунд. Лёха смотрел на самую желанную девушку на свете и чувствовал, как нежный запах цветов кружит его голову. Она сама была словно прекрасный цветок, и он таял, глядя в ее глаза.

— У нас сутки, а точнее, двадцать два часа тридцать четыре минуты, — сказал он. — И в это время мы можем делать все, что захотим! Абсолютно все!

— А что случится потом? — неожиданно серьезно спросила Лилька.

— А потом весь мир в труху! — бесшабашно ответил Лёха.

— Тогда чего мы теряем время? — удивилась Лилька. — Погнали!

Они мчали по автобану в Баварии на новеньком кабриолете Феррари, бухие в драбадан. Законопослушные бюргеры, которых они объезжали по встречной полосе на скорости триста километров в час, седели и писались от страха. Лилька хохотала и истошно визжала, размахивая бутылкой Шато Марго 1787 года:

— Газуй! Газуй! Чего мы тащимся, как беременные черепахи!

А Лёха давил на гашетку, выжимая из машины все. Стрелка тахометра, которая тревожно билась в красной зоне, сдалась. Все доступные ей цифры закончились.

— Давай! Сейчас! — азартно заорала Лилька, и они с жутким грохотом въехали в опору моста. Таково было их первое желание.

— Было круто, — сказал Лёха, когда спасатели вырезали их из металлического месива, в которое превратилась спортивная машина. Немцы изумленно смотрели на них, переговариваясь лающими голосами. Впрочем, на Лильку они смотрели с куда большим интересом, ведь в пожаре, охватившем машину, одежде уцелеть не удалось.

С истерическим смехом они ввалились в магазин Гуччи, что расположен в золотом треугольнике Парижа, а в кинувшуюся им наперерез даму бросили толстую пачку банкнот, которую та поймала с ловкостью вратаря из высшей лиги.

— Нам бы приодеться, — сказал Лёха с таким видом, как будто он каждый день заходит голым в парижский бутик.

Дамы залопотали что-то на своем, и бросились к перспективным клиентам с лицами, сияющими заботой и любовью. Лилька говорила по-русски, дамы по-французски, но все друг друга прекрасно понимали. Такова магия любого парижкого бутика. Время было дорого, и они уже минут через двадцать вышли из магазина, одетые скромно, но дорого. Очень дорого! По дороге они зашли в ювелирный, где Лёха, не глядя, купил полвитрины. То, что не смогла надеть Лилька, они сложили в сумку Луи Вуитон, за которой забежали на Елисейские поля, растолкав в этом магазине толпы китайцев.

Потом они постояли на голове Статуи Свободы, посетили Таджмахал, мост Риальто в Венеции, где поплавали по каналам на гондоле. Они сходили в пять ночных клубов, расположенных на разных континентах, где натанцевались до упаду, а потом испытали ранцевый огнемет последней модели. Белый Дом это испытание не прошел. Затем они нырнули с Ниагарского водопада, выпрыгнули из самолета без парашюта, погоняли палками львиный прайд, покормили с руки белую акулу и посетили вечерний Кабул. Там Лилька напялила мини-юбку, едва прикрывающую трусики, а Лёха оделся в стразы, перья и туфли на высоком каблуке. Голосовой помощник не соврал. Сутки их не могло убить вообще ничего, даже выстрел из гранатомета в упор.

Утро они встретили в президентском люксе, где Лёха любил свою спутницу так, словно это было в последний раз в его жизни. Так, как будто Земля ровно через сорок две минуты превратится в пылающий шар. Так, словно все живое скоро погибнет в пламени.

Лилька вышла из душа, закутанная в махровый халат. Она села на кровать, подогнув под себя стройные ножки и начала водить острым ноготком по Лёхиной груди.

— У тебя остались еще какие-нибудь желания? — спросила Лилька.

— Не-а, — честно ответил Лёха. — Мне вообще больше ничего в голову не приходит.

— А у меня остались, — сказала девушка. — Поехали ко мне.

— Поехали, — сказал расслабленный Лёха. — Ему уже было все равно.

Они очутились в Лилькином домике, в Геленджике, на улице Курортной.

— Я сейчас, — куснула его за ухо Лилька. — Тебе понравится. Любишь ролевые игры?

И Лилька ушла, не дожидаясь ответа, волнуя Лёху перекатом упругих ягодиц. Она вскоре вернулась из соседней комнаты, затянутая в черный латекс, на огромных шпильках и с ярким макияжем в стиле вамп. В руке ее было что-то, что заставило Лёху приподняться на постели.

— Да это же… Да блин… Он что, все это время тут был?

— Ты плохой мальчик, — Лилькины глаза уставились на Лёху вертикальным зрачком. — Мамочка тебя сейчас накажет! — И она величественно махнула жезлом, от чего тело майора Петрова выгнуло дугой от боли и наслаждения.

— Плохой мальчик! — Лилька ткнула его жезлом, заставив Лёху застонать.

— Да прекрати… — хрипел Лёха, испытывающий оргазм за оргазмом.

— Почему? — обиделась Лилька. — Тебе что, не понравилось? Я над этим образом целый день работала, между прочим.

— Да нет, все было супер, — Лёха уже пришел в себя. — Ты хоть знаешь, что это?

— Нет, — застенчиво сказала Лилька. — Но штука классная. Я на себе опробовала. Если ее засунуть между ног…

— Это жезл Вельзевула, а не фаллоимитатор! — торжественно перебил ее Лёха, избавив себя от подробностей.

Молния бессильно ударила в Лильку, но иммунитет от банка «Пинкофф» еще действовал. Она только поморщилась, но костюм из латекса был безнадежно испорчен.

— Да? Никогда бы не подумала, — поморщила Лилька хорошенький носик. — Тут его вчера один командировочный оставил, а я решила, что мне еще один извращенец попался.

— Где он? — сделал стойку Лёха.

— Нет его больше, — опустила глаза Лилька. — Лёшенька, ну ты же знаешь. Каждое полнолуние я должна план сдавать, четыреста гигакалорий. Если тебя сильно интересует, где он сейчас находится, то могу дать адрес ближайшего морга.

— Ты не возражаешь? — протянул Лёха руку за жезлом и оказался в кабинете Левиафана.

— А, майор! — Левиафан сидел, задрав копыта на стол, и бросал дротики в мишень, висевшую на стене. Когда они заканчивались, то сами выдирались из доски и с тихим шелестом плыли к хозяину, укладываясь на стол в аккуратный рядок. — Нашел?

— Нашел! — торжественно сказал Лёха. — Земля спасена!

— От чего спасена? — рассеянно поинтересовался Левиафан, на лице которого была написана решимость и отвага. Он прицеливался.

— Но как же… — растерялся Лёха. — Ты же сам сказал, что если не найду жезл Вельзевула, то Солнце превратится в сверхновую звезду, а Земля погибнет в пламени. А ты где?

— Что б ты сдох, придурок! — раздалось из-под стола. — Это же была фигура речи, чтобы ты булками порезвее шевелил. А то расслабились, понимаешь!

— Ах, фигура речи? — разъярился Лёха. — Я с родной планетой успел попрощаться, кредит в банке «Пинкофф» взял…

— Ты совсем дурак? — вежливо поинтересовался Левиафан. — Гаси немедленно!

— Так там третий день новой луны… Галактика Млечный Путь… — опять растерялся Лёха. — Не знаю я, как его гасить. Да я и не собирался.

— Вот ведь кретин, — сплюнул демон. — Наберут по объявлению! В приложении можно досрочно гасить без штрафов. Ты из какого года? Из 1812? Тебя что, ядром в Бородинской битве убило?

— Да нет, попозже, — задумался Леха. — А книга?

— Что книга? — удивленно посмотрел на него демон.

— Посмотри во что книга превратилась! Тут раньше свинья из мультиков была нарисована.

Лёха и сам удивился, но автобиография Свинки Пепы превратилась в огромный фолиант, обтянутый потемневшей кожей. На переплете в прихотливом порядке были разбросаны сургучные печати с оттиском в виде чудища, голова которого была украшена семью рогами. Печатей тоже оказалось семь штук.

— Ты зачем это сюда притащил? — тонким голосом завизжал Левиафан. — Я с каптера шкуру сдеру.

— А что это такое? — удивился Лёха. — Там один товарищ ее пытался открыть, а она не открывается. Он еще удивился тогда. Странная, сказал, книга. Написана на непонятном языке и открываться не хочет.

Левиафан сменил красный цвет лица на молочный, и теперь лежал, держась за сердце.

— То есть, ты, дубина, не знаешь, что это за книга, которую открыть нельзя, и на которой семь печатей стоят?

— Нет, не знаю, — помотал головой Лёха.

— И фраза: «И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее» тебе ни о чем не говорит?

— Не говорит, — помотал головой Лёха. — Вообще ни о чем не говорит.

— Ну, вот и хорошо! — внезапно успокоился демон. — Ладно, давай сюда жезл и дуй на новое задание.

— Какое еще задание? — раскрыл Лёха в изумлении рот.

— У тебя же контракт на сто лет? Забыл? — не менее удивленно уставился на него демон. — Ты что, думаешь, палку срубил и все? Тут тебе не здесь! Расслабились, понимаешь!

— Хрен тебе! — закинул Лёха ноги нас стол. — Ты меня надул при приеме на работу. Тут больше года никто не служит.

— Ну, надул, — пожал плечами Левиафан. — Так тебя же грех не надуть, ты ведь лошара, каких поискать. А тут тебе, на минуточку, Ад, а не областная филармония!

— Требую пересмотра контракта, — нахально сказал Лёха. — Меня все равно скоро банкиры на органы разберут. Мне же кредит платить нечем.

— Да, банкиры — это серьезно, — пожевал губами демон. — Так и быть, дам тебе шанс. Если справишься, твое счастье. Даже таким, как ты, олухам, шанс положен. Слушай вводную…

— Это не все, — перебил Лёха. — После реинкарнации я в МВД служить не пойду. Лучше еще сто лет на сковородке! Я хочу стать… э-э-э… знаменитым стендап-комиком.

— Говно вопрос, — не поменялся в лице демон. — У тебя все?

— Не все! — ответил Лёха. — Еще хочу, чтобы пенсии повысили, а учителям и врачам зарплату добавили. Вот!

— Теперь все? — спросил Левиафан, который что-то черкнул в блокноте.

— Теперь все! — выдохнул Лёха, у которого закончилась фантазия. — Давай свою вводную!

— Тебе нужно найти главного оптовика, через которого долбославам эльфийская пыльца поступает. Срок — две недели.

— Хрен тебе! Год! — вконец охамел Лёха. — Я твой висяк закрою и сразу на пенсию пойду!

— Ладно, — сдался демон. — Договорились! Это все равно глухарь. Если раскроешь, так и быть, отпущу тебя в оперской рай. А если не раскроешь, будешь у меня до конца срока мордобои по общагам расследовать и принимать заявления от кошатниц, находящихся в терминальной стадии маразма. В участковые пойдешь, майор!

Левиафан посмотрел на резко побледневшего Лёху, и торжествующе добавил:

— А служить будешь в Воркуте, в декабре девяносто восьмого. И он, этот декабрь, будет длиться ровно сто лет! Ощутил? А то расслабились, понимаешь! Но, если раскроешь висяк, так и быть, катись на свои Мальдивы, или куда там тебе положено.

— Поклянись! — Лёху передернуло от услышанного. Майор начинал свой трудовой путь участковым уполномоченным, и отлично осознавал, что ему грозит. Да лучше на раскаленной сковородке до конца срока просидеть.

— Клянусь! — подтвердил демон. Небо за окном расчертила кривая молния. — Клятва засвидетельствована небесами!

— Тогда я пошел? — спросил Лёха. — А то мне еще спецсредства каптеру сдавать.

— Иди, майор, иди. Работай! — рассеянно сказал Левиафан, снова прицеливаясь в мишень. — Расслабились, понимаешь!

Леха переместился на склад материальных ценностей, где уходили в бесконечность стеллажи, на которых было все, что только есть на свете. Стены, выкрашенные масляной краской, бликовали в неверном свете сороковаттных лампочек, которые с трудом рассеивали непроглядную тьму.

Каптер принял у Петрова по описи материальные ценности. Как то: Фарфоровую Собачку с Самыми Грустными Глазами На Свете, прижизненную фотографию голой Елены Троянской и автобиографию Свинки Пепы на монгольском языке.

— У тебя снова открыт лимит, майор, — сообщил каптер. — Что будешь брать?

— Банковская карта с бесконечным количеством денег, — начал он.

— Фу, какая скука! Ты сегодня не оригинален, — скривил пятачок каптер. — Опера, все до одного после первого задания делают этот заказ. Ну, кто жив остается, или кто не едет голой жопой на сковороде жариться. Радуйся, у тебя новое дело по разряду особой важности проходит. Хрен бы я тебе ее дал. Только важнякам и положено. — И он бросил на стол банковскую карту.

— Бунгало на Мальдивах, арендованное на год, — вдохновенно продолжил Лёха.

Каптер возвел глаза к потолку, а на лице его было написано полнейшее разочарование.

— Триста двадцать два! Ну почему вы такие предсказуемые? Ну почему всегда Мальдивы? Свет вам клином на Мальдивах сошелся?

— Ты по земле когда-нибудь бегал? — сурово спросил его Лёха. — В смысле, в розыске служил?

— Нет, — честно признался каптер. — Я уже двести восемнадцать лет на этом складе работаю.

— Тогда ты не поймешь, что значит для опера, когда вокруг тихо, — начал пояснять Лёха, постепенно переходя на крик. — Ты просто не в состоянии понять этого кайфа. Когда не горят сроки, когда не нужно раскрыть на одно тяжкое больше, чем в прошлом году, когда не нужно быть в 4–30 утра на обыске в ста километрах от дома. Да когда, мать твою, можно просто выспаться в субботу, потому что в субботу у тебя ВЫХОДНОЙ! Понял, зеленая харя? Эх, да кому я это объясняю!

— Ладно, ладно, не ори! На! Твое третье желание, — презрительно сказал каптер, бросая на стол увесистый том размером с чемодан.

— Это еще что? — выпучил глаза Лёха.

— Каталог телок, что же еще? — удивился каптер. — Мисс Вселенные за все годы, топ-модели, девушки месяца Плейбоя от самого основания, порнозвезды, кинозвезды и, специально для ценителей, Бред Питт в молодости. Я не обязан быть в курсе твоей сексуальной ориентации.

— Не угадал, — важно ответил Лёха. — Я не заднеприводный и у меня своя. — И он показал на фотографию голой Елены Троянской.

— А, ну тогда конечно, — каптер убрал фолиант. — Если бы я знал, я бы тебе этих лахудр не предлагал. Сама Лилит! Ну, надо же! Повезло тебе, парень! Говори третье желание!

— Погоди! Надо кредит закрыть.

Леха влез в меню и обнаружил там приложение банка «Пинкофф». Он нашел вкладку досрочного погашения и присвистнул, увидев сумму. Тело долга шестьсот семьдесят девять миллиардов семьсот двенадцать тысяч рублей, а сумма процентов за день набежала чуть больше семи миллиардов. Внутренний курс банка — 666 рублей за один у. е. Цифры процентов увеличивались каждую секунду, точно в соответствии с договором займа, и грозили через пару месяцев исчерпать весь запас нулей в галактике.

— Однако! — крякнул Лёха и ввел номер кредитной карты в приложение. — Неслабо мы с Лилькой погуляли. Это, наверное, за ту недвижимость в Вашингтоне. Так мы не виноваты, здание ведь старое, труха трухой! И вообще, мы тогда бухие были, а это смягчающее обстоятельство! Оплатить!

— Сдохни, тварь! — услышал он знакомый бархатистый баритон. В этот раз в голосе слышалась немалая укоризна, грусть и полнейшее разочарование в людях.

— И тебе хорошего дня, — любезно пожелал ему Лёха.

— Говори свое третье желание, — поторопил каптер. У него скоро начинался обед.

— Жезл Вельзевула мне с собой заверни, — сказал Лёха, перегнувшись через стол, под которым сидел ударенный молнией каптер. — Я же теперь важняк, мне можно. У этого жезла, оказывается, есть масса интересных опций. Сам не попробовал? Ну, ты и лошара! Теперь жди целый год, когда я его верну. Или не верну, посмотрим… За год ведь столько всего неожиданного может произойти!

Получив жезл, Лёха, на всякий случай, спросил:

— Слушай, а что это Левиафан так испугался, когда книжку увидел?

— А ты бы не испугался, если какой-нибудь дурак принес бы тебе в рабочий кабинет Книгу Апокалипсиса, которую таскал с собой целую неделю. И этот дурак единственный, кто ее открыть может. Это тебе еще повезло, что она от близости с жезлом Князя Тьмы свой истинный облик приняла.

— А почему это только я ее открыть могу? — спросил Лёха, и гордо выпятил грудь. — Я, наверное, Избранный?

— Строго наоборот, — покровительственно сказал каптер. — Избранные, знаешь ли, спасают Землю. У меня на складе тринадцать секстиллионов учетных единиц. Эта книга была заколдована так, чтобы никто… Подчеркиваю, никто и никогда ее не нашел! Ну, кому и в каком бреду может понадобиться автобиография свинки Пепы на монгольском языке? Я, знаешь ли, даже немного удивился, когда ты такой запрос сделал. Так удивился, что еле до туалета успел добежать. В нашем деле случайностей не бывает, майор! Тут тебе что, ларек на рынке?

— Так я мог ее просто открыть, и случился бы Апокалипсис? — проглотил комок в горле Лёха?

— Ну да! — удивленно посмотрел на него каптер. — Печати снял, и привет! Здравствуй, Конь Бледный! Я уже и завещание написал, и жене на всякий случай изменил, и даже герыч попробовал. А ты вот на редкость нелюбопытным оказался. Ладно, бывай, майор! И не чуди так больше, у меня ведь нервы не железные!

КОНЕЦ.