Семь дней страсти

Глава 24

— О, смотри, — проворковала Леонора, кузина Синтии. — Это тот любезный мистер Морган. Думаешь, он привел своего сына?

— Возможно, — Синтия немного наклонилась, чтобы за перьями на шляпке ее кузины увидеть происходящее. — Только, Леонора, пожалуйста, потише, я пытаюсь слушать музыку.

— Ты такая умная, — вздохнула Леонора. — Так интересуешься всем.

— Леонора, я почти ничего не знаю о музыке, искусстве и театре. Поэтому и интересуюсь всем этим. Ты ведь уже привыкла ко всему.

— Думаю, да. Ой, вон мистер Эколз! У него глаза необыкновенного синего цвета. Как думаешь, это будет слишком, если назвать их барвинками?

Синтия прикрыла глаза и расхохоталась:

— Думаю, нет. У него действительно очень красивый цвет глаз.

Леонора продолжала болтать, восхищаясь своим первым светским сезоном. Конечно, у Синтии это тоже был первый сезон, но ей было не семнадцать лет, и она не горела желанием знакомиться с проходившими мимо джентльменами.

За три месяца в Нью-Йорке она уже познакомилась с огромным количеством мужчин. Американские мужчины — интересные, сильные, смелые и красивые. Но ни у одного из них не было таких карих глаз, искрящихся таинственным смехом. И ни один из них не знал настоящую Синтию.

Они слышали ее акцент и считали ее благородной. Прошел какой-то глупый слух о том, что она кузина герцога, и ее приглашали в самые изысканные дома. Время от времени она боролась с непреодолимым желанием поднять бокал вина за ужином и сказать всем, что всего несколько недель назад ночевала на чердаке.

Теперь она спала в огромной спальне на пуховой перине под чистыми белыми простынями. Она почему-то не думала, что ее американские родственники будут богатыми.

По правде говоря, она не знала, что Америка — такая процветающая страна. Здесь все было во много раз лучше, чем она думала.

Музыка, вечеринки, переполненные людьми улицы заставляли ее сердце подпрыгивать от радости. Здесь светило жаркое солнце, а в городе людей было больше, чем он физически мог вместить. Синтия обожала все это.

И ужасно скучала без Ника.

Вздохнув, она невпопад кивнула Леоноре. Кузина своей энергией, длинными ногами и энтузиазмом напоминала Синтии жеребенка. Как и сам бурлящий город. А Элеонора была вся в мать, которая приняла Синтию с силой урагана.

Когда Синтия купила три новых платья, было доставлено более десяти коробок. Заказ каким-то образом увеличился в несколько раз. Когда она заказала пару черных туфелек, прибыли коробки с обувью всех цветов радуги. Розовые и голубые, зеленые и фиолетовые.

Поначалу Синтия возражала, но постепенно уступила под напором тетушки. А сама задумалась, каким же должен был быть ее отец, и что о ее платьях подумает Ник.

Ярко-желтый шелк платья скользил между пальцами. А каким он покажется для рук Ника? В декольте виднелся лишь намек на мягкую округлость груди. Проникнет ли его взгляд за границу шелка? Вспомнит ли он, как прокладывал там дорожку из поцелуев?

— Синтия, будешь лимонад?

Голос дяди заставил Синтию устыдиться собственных мыслей.

Она огляделась вокруг и поняла, что в танцах наступил перерыв, и взволнованно встала.

— Прости, дядя, должно быть, я замечталась.

— Это стало твоим любимым занятием в последнее время, — мягко заметил дядя и улыбнулся.

Какой разительный контраст с тоном ее отчима. Дядя тоже не отличался безупречностью. Он слишком много пил вечерами и мог быть ужасно груб со слугами. Он не был безупречен, впрочем, как и вся его семья, но безупречность была бы для него слишком тяжелой ношей. Ее тетя отличалась расточительностью и не интересовалась разговором, если речь шла не о нарядах или сплетнях. Леонора была очень похожа на мать, а ее брат, похоже, намеревался проиграть свое ежегодное жалованье еще до начала сентября.

Но они были добрыми и открытыми людьми и, похоже, от Синтии не хотели ничего, кроме ее компании. Но за последние несколько недель Синтия превратилась в скучную компанию.

Ник написал лишь дважды, и ни в одном письме не написал ничего важного. Банальные фразы и сведения о погоде. Что это могло означать? Он передумал приезжать за ней? Но каждое письмо он подписывал: «С любовью, твой Ник».

Она без конца перечитывала эти два письма, но там не было ничего особенного. Тогда Синтия стала вспоминать их последние несколько дней, проведенные у Сомерхарта. Поразмыслив, она поняла, что Ник точно не обещал писать ей. Он сказал о своей любви, спросил, верит ли она ему, и пообещал приехать за ней. И это все.

В первый месяц в Нью-Йорке она проявляла нетерпение. Во второй — сердилась. А теперь появился страх.

Она боялась каждую минуту. За ужином, на спектаклях и сейчас, когда толпа несла ее в фойе театра, она боялась.

Она нисколько не поддержала Ника. Ни капельки. Даже после того как он открыл ей свое сердце и показал все разбитые осколки, она ушла от ответа на вопрос о доверии. Но как же доверял ей Ник, если рассказал такую ужасную правду?

Несомненно, она должна была сделать хотя бы небольшой шаг ему навстречу.

Синтии стало стыдно. Она действительно боялась. Сомнения заполнили ее сердце, хотя она думала, что в Америке будет счастлива. Какое место она здесь занимает? Точно такое же, какое занимала в Англии. Леди, достигшая брачного возраста, и больше никто.

Она не считала себя пешкой здесь, но все равно чувствовала себя отчасти неодушевленным предметом, который однажды вырвут из нынешней жизни и пересадят в другую.

Сейчас ей было уютно и спокойно жить с семьей тети, но что будет через год или два?

С Ником она чувствовала себя настоящей. Женщиной с прошлым, с мыслями и склонностью к озорному остроумию, которая однажды ночевала на чердаке и знала, как выкапывать лук. Женщиной, которая была влюблена…

Синтия покраснела, войдя в роскошное фойе театра. Да, с Ником она была настоящей, но что, если он снова исчез из ее жизни? Если Имоджин Брандисс осознала свою глупую ошибку? Если она упала перед Ником на колени и умоляла его о прощении? Он никогда не оставался равнодушным к женским слезам.

Потерявшись в своих несчастных мыслях, Синтия наткнулась на спину дяди. Испугавшись, она огляделась вокруг. Сверкающие украшениями и шелками дамы стояли тесными кружками, а мужчины в черных фраках толпились вокруг них. Синтия пошла за дядей, который и привел ее к Леоноре.

— Синтия! — вскрикнула та. — Ну, где ты была?

— В ложе, где ты меня оставила.

— Я думала, ты пошла за мной, глупышка. Иди сюда и познакомься с мисс Ли. Ты уже знакома с ее братом, мистером Этаном Ли. У них самый симпатичный коттедж на Кейп-Мей.

Она повернулась к стоящему рядом молодому человеку.

— Пожалуйста, скажите еще раз, что вы нас приглашаете. Синтия никогда не бывала на Кейп-Мей!

Молодой человек поклонился:

— Рад снова видеть вас, мисс Мерриторп. Я надеялся, что, может быть, встречу вас сегодня вечером.

— Вы слишком добры, мистер Ли. Вам нравится спектакль?

— Отличный спектакль, но он, должно быть, необычен по сравнению с культурой, к которой вы привыкли. Я надеюсь… Я надеюсь, что не обременю вас, если завтра зайду навестить вашу семью. Когда мы в последний раз виделись, вы сказали, что читаете поэму Марии Брукс, и я решил приобрести такую книгу для себя. Я бы хотел узнать ваше мнение о языке.

— О, я…

Что она должна была сказать? Ей не хотелось поощрять его, но он хороший человек, и если она поговорит с ним, то никакого вреда не будет.

— Конечно, — пробормотала Синтия, как раз вспомнив, как описана сильная страсть на последних страницах книги.

— Это большая честь для меня, — выдохнул мистер Ли, взяв ее руку для вежливого поцелуя, который, однако, длился дольше, чем она ожидала.

В голове Синтии стучало слово «нет».

— Синтия! — послышался голос Леоноры.

Она подпрыгнула и почувствовала, как краска стыда заливает ее лицо и шею. Мистер Ли отпустил руку Синтии, но когда увидел ее румянец, в глазах вспыхнуло удовольствие.

У Синтии было желание повернуться и поскорее сбежать. «Расскажи ему о безобразных рисунках, и он убежит», — звучал в ее голове голос Ника. Но у нее не было полной уверенности, что он прав.

Год, вдруг печально подумала она. Возможно, она не увидит его целый год.

— Кузина, ты знаешь, кто здесь присутствует? — захлебываясь от восторга, говорила Леонора и трясла Синтию за руку.

— Сын мистера Моргана?

— Нет! Английский джентльмен!

Еще один? За последние несколько месяцев ей навязывали каждого английского «джентльмена», который появлялся в пределах десяти миль от Манхэттена. Двое из них были шотландцами. Похоже, американцы не понимали разницы.

Леонора всякий раз изумлялась, когда оказывалось, что Синтия никогда не встречалась с данным джентльменом. «Но Англия такая маленькая», — твердила она.

— Я слышала, что он настоящий лорд, Синтия! Ты должна его знать.

— Я говорила тебе, что на самом деле никого не знаю, Элеонора. Честно.

Синтия почувствовала новый приступ грусти, который заглушил прежнее удовольствие от вечера, — когда Леонора и мисс Ли склонили головы друг к другу и увлеченно зашептались.

— Кажется, у меня разболелась голова. Как ты думаешь, твоя мать разрешит мне взять ландо, чтобы уехать домой? Я потом пришлю его назад.

— Позвольте мне помочь вам найти ее, мисс Мерриторп, — предложил свою руку мистер Ли.

— Спасибо.

Она осторожно взяла его под руку.

— О, Синтия! Ты не должна уезжать! Мисс Ли говорит, что видела его, когда он заходил в театр. Он такой красивый и… — Она восхищенно вздохнула. — Мисс Уитман сказала ей, что он виконт! Ты можешь себе представить?

Мисс Ли выбрала этот неудачный момент, чтобы развернуть Синтию к толпе. Внутри у Синтии тоже все перевернулось. Перо в волосах щекотало подбородок. Виконт?

— Подождите, — пробормотала Синтия, понемногу приходя в себя. — Виконт?

— Мисс Мерриторп, вы хотите присесть?

И потом она увидела беспечные локоны знакомых золотистых волос, а эта голова поворачивалась к ней так медленно, что ей хотелось пронзительно закричать.

На ней остановился взгляд карих глаз, и рот Ника расцвел в широкую улыбку настоящей радости. У Синтии замерло сердце.

— Мисс Мерриторп? — прошептал мистер Ли. — У вас кружится голова?

Взгляд Ника скользнул туда, где ее рука соприкасалась с рукой мистера Ли, и Синтии захотелось немедленно оттолкнуться от него.

— Принесите мне лимонада.

— Конечно! Только сначала найдем для вас стул.

— Не надо, со мной все в порядке. Просто немного жарко.

Когда Синтия посмотрела туда, где стоял Ник, он исчез. Ее сердце вернулось к жизни, кровь оглушительно стучала в висках. Где он? Неужели это только привиделось ей, как мираж в пустыне? Эта мысль казалась ей невыносимой.

Синтия внимательно осмотрела помещение, но вокруг нее плотно стояла толпа.

— Синтия. — Леонора положила ей руку на плечо. — Синтия, я думаю, это он. С моей матерью.

— Где?

Синтия повернулась и в расступившейся толпе увидела Ника. Он шел через фойе, заложив руки за спину и немного наклонившись, чтобы слышать слова ее тети. Он вскинул взгляд на Синтию, его глаза искрились озорством.

— Ник, — прошептала Синтия.

— Что? — удивилась Леонора.

— Ничего.

— О, это так интересно!

Синтия кивнула. Это было настолько интересно, что она думала, что упадет сейчас в обморок. Но Ник казался вполне спокойным, когда остановился перед ними.

— Лорд Ланкастер, — с восторгом выпалила тетя, — я с удовольствием хочу представить вам свою дочь, мисс Россбург, и племянницу, мисс Мерриторп. Девочки, это виконт Ланкастер, — с чувством объявила она.

— Большая честь для меня, мисс Россбург, — поклонился Ланкастер.

Леонора присела в глубоком реверансе.

— А с вашей племянницей, миссис Россбург, — Ник повернулся к Синтии, — я имел удовольствие познакомиться в Англии.

Синтия уставилась на него, открыв от изумления рот.

— Возможно, она меня не помнит.

— Лорд Ланкастер, — выдохнула Синтия, сделав реверанс.

— Это так интересно, — повторила Леонора, подпрыгивая на мысочках.

— Лорд Ланкастер, — заговорила миссис Россбург, — я настаиваю, чтобы вы приехали к нам на ужин завтра вечером.

Ник снова поклонился, совершенно невозмутимый и очаровательный, словно они не расставались на сто десять дней. Синтия жадно всматривалась в его улыбку.

— Миссис Россбург, я буду очень рад. Какие американцы добрые, проявляют интерес к одинокому незнакомцу.

Ее тетушка захихикала, как девчонка, а потрясение Синтии постепенно переросло в гнев. Одинокий незнакомец? Что это за вздор такой? И почему он ведет себя как просто знакомый?

— Лорд Ланкастер, — поспешно начала Синтия, но Ник уже протянул руку тетушке.

— Не откажите мне в любезности, миссис Россбург, написать свой адрес, я еще не очень хорошо знаком с вашим городом. Мисс Россбург. Мисс Мерриторп. Я рад встрече с вами и буду считать минуты до завтрашней встречи.

И Ник повел тетушку, даже не оглянувшись назад.

Синтия в изумлении смотрела ему вслед, а потом ее захлестнула ярость.

Зазвонили колокольчики, приглашая: зрителей вернуться на свои места. Синтия стояла не двигаясь среди потока людей, сжав кулаки. Когда она увидела Ника в компании других джентльменов, она устремилась к нему.

Синтия успела перехватить его, когда он собрался подниматься по лестнице, и схватила за рукав:

— Ты что делаешь?

Ник грациозно повернулся к ней со счастливой улыбкой на губах.

— Мисс Мерриторп! Какой приятный сюрприз!

— Николас Кантри, либо ты немедленно все объяснишь, либо я встану здесь перед тобой и выкрикну самое отвратительное ругательство, какое смогу придумать.

— Ну и ну! Интересно, что же это будет? Вероятно, что-то действительно шокирующее, я полагаю.

Он предостерегающе поднял руку, заметив, что Синтия сделала глубокий вдох.

— Успокойся, Син. — Он наклонился к ней. — Я ухаживаю за тобой.

— Ты… Что?

— Я ухаживаю, за тобой как положено, помнишь?

— Помню ли я? — Кровь ударила ей в лицо, глаза наполнились слезами. — Я посылала письма, а ты писал в ответ всякую ерунду. Прошло много месяцев с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я испугалась. Я скучала без тебя, Ник.

— Любовь моя, не плачь. — В его глазах пропал холодный блеск очарования, взгляд стал мягким и теплым. — Пожалуйста. Давай сюда, Син.

Ник мягко потянул ее в сторону, к узкому алькову, где можно было скрыться от любопытных глаз. Он прижал к ее лицу носовой платок, но Синтия оттолкнула его руку. Она вытерла глаза и нахмурилась.

— Значит, ты со мной познакомился?

— А что ты хотела, чтобы я сказал? Что я знаю тебя по-библейски? Как Адам знал Еву?

— Ну… Что ты здесь делаешь? Что произошло?

— Уверен, что завтра у нас будет время поговорить. — Ник оглянулся на проходившего мимо мужчину, который бросил любопытный взгляд в их сторону. — Мы снова ведем себя несоответствующим образом. Пойдем, я верну тебя твоей семье.

— Подожди. — Синтия взяла его за руку. — Приходи ночью к моему окну. На втором этаже с восточной стороны…

— Я точно не приду.

— Там есть балкон. Если ты…

— Я безобразно обращался с тобой прежде. — Ник отступил назад. — Я был помолвлен с другой женщиной и обесчестил тебя. Больше так вести себя я не стану.

— Не будь глупцом!

В его глазах вспыхнуло возмущение, он поклонился:

— До свидания, мисс Мерриторп.

Синтия даже не успела ответить ему. Ник повернулся и исчез, растворился в толпе. Ей оставалось только шмыгать носом и считать, сколько часов пройдет до завтрашнего ужина.

«Негодяй! — мысленно кричала она ему вслед. — Безрассудный и жестокий грубиян, бессердечный хам!»

Но он был здесь.

Усмехаясь, Синтия выскользнула из алькова и направилась к своему месту в зале.

Ее затрудненное дыхание громким эхом отдавалось в комнате, и все поворачивались в ее сторону.

— Простите, — только и смогла сказать Синтия, потом похлопала по горлу, как будто слишком быстро проглотила вино.

Ник внимательно наблюдал за ней. Неужели он только что сказал, что является совладельцем судоходной компании?

— Основной владелец «Хантингтон шиппинг» — герцог Сомерхарт, — продолжал Ник.

— Это я слышал, — откликнулся дядя.

— А есть какой-то шанс, что сам герцог приедет? — встряла тетушка.

Глаза Ника с необыкновенной серьезностью наблюдали за Синтией, которая застыла где-то в глубине комнаты. Он вложил деньги с Сомерхартом? Но где он нашел такие деньги? Ерунда какая-то.

Ее тетя пригласила к ужину еще три семьи. Какой смысл приглашать виконта к ужину, если невозможно похвастаться этим? Остальные гости толпились вокруг Ника, не давая ей приблизиться к нему вплотную. Поймав его взгляд, Синтия прищурилась.

В Англии она была абсолютно уверена в своей позиции. Она благородно отказалась выйти за него замуж и разрушить его семью. Но теперь что-то внутри ее изменилось. Она была в Америке. Эта новая страна позволила ей по-новому посмотреть на некоторые вещи в жизни. Здесь люди сами строят свою судьбу. Так почему же она не должна делать это?

Здесь они верят в поиски счастья. Они верят в судьбу. А ее счастье и ее судьба — Ник, Синтия была уверена в этом.

Когда они были в Англии, он называл ее сильной и смелой. Тогда она этому не поверила. Но, стоя на палубе корабля, плывшего через океан, она почувствовала себя смелой. Когда соленый ветер вздымал ее юбки, и солнце сверкало на воде на тысячи миль впереди, она почувствовала себя сильной.

Теперь она чувствовала себя богиней возмездия, решившей идти своей дорогой. Возможно, это имело какое-то отношение к приданому, которым ее одарила тетя. «Это — единственное, чего хотел бы твой отец», — сказал она.

Тысяча фунтов.

Не состояние, конечно, но здесь, в Америке, они могли бы их вложить куда-то. Или она инвестирует их в «Хантингтон шиппинг».

Синтия с подозрением посмотрела в сторону Ника. Совладелец?

Какие бы ни были у нее подозрения, она лишь на короткое время задержала на нем взгляд. Потом ее привлекли движения рук Ланкастера, когда он сказал что-то, чтобы позабавить гостей, собравшихся вокруг него. Он засмеялся, откинув назад голову и открыв шею. Синтия не видела шрама, но она подумала о нем.

Ему было бы лучше жениться на богатой женщине. Его жизнь была бы легче. Но кто поймет его так, как понимает Синтия?

Ей стало страшно, когда она подумала о том, как он осторожен со своим телом. Как защищает его. Другая женщина этого не поймет. Она может прикоснуться к его волосам и причинить ему боль. Она может не захотеть связывать себе руки, может унизить его за это.

Как же она может добровольно отдать его кому-то еще?

Не может она сделать это. Синтия решительно вздернула подбородок.

— Давайте пройдем в столовую, — хлопнула в ладоши тетя. — Лорд Ланкастер, я посадила вас с мисс Мерриторп, чтобы вы не чувствовали себя неуютно в окружении незнакомцев.

К Синтии вернулась радость жизни, она чувствовала триумф. Наконец-то он окажется в ее власти.

— Лорд Ланкастер, какое счастье видеть вас снова, — сказала она, приблизившись к Нику. — Для меня была большая честь наблюдать за вами с другого конца комнаты.

— Мисс Мерриторп, — осторожно начал Ник, но потом его взгляд остановился на ее губах. — Ваша красота поражает. Как всегда.

Он протянул ей руку. Она планировала измучить его сегодня вечером, но когда взяла под руку, ее пронзило такое удовольствие от ощущения его близости, что даже в животе заныло. Это она испытывала муки. Тем не менее, Ник закрыл глаза и вздохнул.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, — прошептала Синтия, справившись с собой.

— Это будет неправильно, — покачал головой Ник.

— А я неправильная, и ты это хорошо знаешь.

Ник оглянулся вокруг, и на его лице промелькнула тревога, но никто не обращал на них внимания. Синтия намеренно делала маленькие шаги, чтобы затянуть этот момент уединения.

— У меня есть вопросы, — настаивала она. — Если ты не придешь ко мне в комнату, жди в библиотеке после ужина. Я выскользну из столовой, никто и не заметит нашего отсутствия.

— Я не стану рисковать твоей репутацией. У нас будет масса времени поговорить, когда я завтра загляну на чай.

— Я не желаю говорить о шляпках и о книгах!

— Я новый человек, Синтия, — наклонился к ней Ник. — И решил больше не выбирать легких путей. Если есть что-то в моей жизни, что я намерен сделать правильно, то это — наши отношения. Я буду в Нью-Йорке целый месяц. Пожалуйста, позволь мне сделать все так, как следует.

И Синтия почувствовала симпатию к нему. Понимание. Потом она посмотрела на его руку, на загорелое запястье. Она уже так долго ждала. Она была сильной и смелой. Он была решительной.

— У меня есть кавалер.

— Лгунья.

— Ты бы лучше не терял, времени. Он в любой момент может сделать мне предложение.

— Это ужасно, что ты любишь меня. У бедняги будет разбито сердце.

Ну и что она должна была сказать на это? Она не станет отрицать свою любовь к нему и даже торопить его. Но она знает его слабость. Она знает, как остаться с ним наедине.

Синтия вздернула подбородок и прошептала ему на ухо:

— Я отказалась от панталон сегодня вечером, лорд Ланкастер.

Его туфли словно приросли к гладкому полу коридора, и Ник едва не упал. Он остановился и почувствовал, как горит у него лицо.

— Ты никогда их не носила. Что ж тут удивительного?

— Теперь я их ношу. Розовые. Отделанные кружевом и расшитые обнаженными девушками из гарема.

— Это неправда!

— Приходи вечером в мою комнату, и я тебе покажу.

Синтия улыбалась, когда за ужином он подвинул ей стул. А Ник не мог оторвать от неё глаз.

Черт возьми! Проклятие!

Ланкастер беспокойно ходил по спальне снятого им номера.

Синтия изводила его весь вечер. Дарила ему озорные улыбки. Наклонялась к нему всякий раз, когда разговаривала с леди, сидевшей рядом с ним с другой стороны. Однажды она даже пробежала пальцами по его бедру, и это было… здорово. По-настоящему здорово.

Она флиртовала с ним. Взглядом издевалась над ним. И говорила о своих панталонах. В обществе.

Когда Ланкастер прибыл в Лондон, когда он, наконец, оказался вдалеке от Синтии, собственное поведение ужаснуло его. Так безрассудно предаться страсти с укрывавшейся молодой девушкой. Подвергнуть опасности ее репутацию и будущее… Его поведение было достойно осуждения.

Придя к такому выводу, Ланкастер принял решение вести себя с предельным уважением, чтобы доказать Синтии, что способен на это. Доказать, что она может доверять ему во всем.

Когда она была за океаном, это казалось ему довольно легкой клятвой. Но теперь он опять был рядом с ней, он сильно скучал, а она была чертовски хороша. Его тело, как высохшая оболочка, хотело наполниться Синтией.

Когда она окликнула его в театре, ему потребовалась вся сила воли, чтобы не подхватить ее и не унести в экипаж, и… И что? Изнасиловать ее? Прямо в экипаже на городской улице?

Это шло вразрез с его планами. Ланкастер снова стал мерить шагами комнату, столкнувшись с неприятной правдой. Он не мог сопротивляться ей. Всего в течение пары секунд она пробежалась пальцами по его ноге к бедру, но его плоть отреагировала мгновенно, и он страдал потом минут тридцать.

Достаточно только вспомнить, и опять страдания.

Ник посмотрел на часы. Почти половина двенадцатого. Последние слова Синтии звучали у него в ушах: «Если ты не найдешь дорогу в мою комнату до полуночи, я найду дорогу в твою».

Она же не станет бродить по улицам в полночь в поисках места его проживания? Если не считать того, что за ужином он вскользь упомянул название отеля, где остановился. А Синтия отличается чертовским упрямством.

— Проклятие, — пробормотал Ник, глядя на часы.

Ему придется идти только ради ее безопасности. А когда она рядом, он не в силах сопротивляться.

О, это будет совсем неблагородно.

Синтия посмотрела на часы. Без пяти двенадцать, а Ника нет.

Когда она пришла в свою комнату, то никак не могла разрешить одну головоломку. Позвать ли служанку помочь ей надеть новое неглиже, чтобы Ник увидел ее во всем блеске? Или предположить, что он не придет, и остаться в обычной одежде? Ее ярко-синее платье, возможно, было не самым практичным нарядом для спуска с балкона, но это лучший выбор, чем пеньюар из бледно-желтого шелка, что был на ней сейчас.

Проклятие. Ей надо проскользнуть в отель «Ледбеттер» во что бы то ни стало.

Синтия подошла к кровати, чтобы взять накидку. Она уже потянулась за часами, когда открылась дверь на балкон.

Синтия замерла, все еще не веря, что это мог быть он. Но в комнату вошел Ник, его лицо перекосилось от ярости, а штаны были порваны на колене.

— Ты действительно собиралась сделать это?

Он указал на часы в ее руке.

— Но я же сказала, разве нет?

— Ты упрямая, несносная женщина. — Ник шагнул к ней. — Я пытаюсь благородно и скромно ухаживать за тобой, а ты…

— Что ты такое придумал, Ник?

Синтия бросила часы на пол и скинула с плеч накидку. Когда его взгляд остановился на ней, она прекрасно знала, что он видит. Сквозь бледный шелк были видны соски и темный треугольник волос между бедер.

Его глаза лихорадочно заблестели.

Синтия взялась за пеньюар, чтобы снять его.

— Стоп! — гневно прошептал Ланкастер.

— Я хочу тебя.

— Нам придется подождать.

— Нет.

— Есть кое-что, что мы должны обсудить. Кое-что серьезное, что я хочу…

— О, ради Бога, просто попроси меня выйти за тебя замуж, и покончим с этим!

Ник слова не мог вымолвить от изумления. Он выругался, потом сложил руки на груди, наконец, указал на стул в углу комнаты:

— Сядь.

— Нет.

— Сядь, или я поменяю отель, и ты опять долго не увидишь меня.

Синтия изучала его лицо, пытаясь понять, что в нем изменилось. Его решительность носила теперь какой-то другой характер.

Ник потянул свою манжету и улыбнулся:

— Через четыре месяца я снова буду в Америке. Возможно, тогда мы и увидимся.

— Черт! — вспыхнула Синтия и шлепнулась на стул, постаравшись, чтобы пеньюар поднялся как можно выше, открыв лодыжки.

Сначала он проверил, закрыта ли дверь. Как будто она не подумала об этом. Потом подошел к открытой балконной двери и долго смотрел в ночное небо. Наконец повернулся к Синтии.

— Как только я оказался в Лондоне, сразу же отправился к Имоджин Брандисс и ее отцу. Даже домой не заходил. Просто хочу, чтобы ты это знала.

— Тяжело было? Она успокоилась?

— Тяжело было… ровно настолько, насколько я и думал.

— Прости, — съежилась Синтия.

— Но у нее был благодарный вид, как мне кажется. Все разрешилось. Потом мне пришлось сказать об этой новости матери.

— О нет. — Синтия была так увлечена своими желаниями в отношении Ника, что совсем забыла о тех трудностях, которые ему пришлось вынести. — Она, наверное, была очень… взволнована такими новостями.

— Это правда. Но ей предстояло выслушать еще одну тяжелую новость. Эту новость я хочу обсудить и с тобой тоже.

— Что такое? — Синтия выпрямилась.

— Во-первых, я стал экономить. Более чем наполовину урезал довольствие брату и продал дом матери в Лондоне…

— О Боже…

— И подал прошение королю отменить ограничение прав на собственность на мой городской дом. Это такое огромное чудовище, продажа которого принесет огромную сумму, если король согласится. Я выплачу все долги и пущу деньги на ремонт оставшейся собственности. Через несколько лет мой доход вырастет. Что касается матери… Я сниму в Лондоне дом для семьи на время светского сезона, а на зиму они могут уезжать в деревню, как всегда.

— Понятно. А где будешь жить ты во время сезона?

Ник посмотрел на нее сквозь ресницы, потом опустил глаза.

— Именно это я и хотел обсудить с тобой.

Синтия занервничала.

— Я не буду… Я не буду вести привычный образ жизни. — Ник вздохнул и провел рукой по волосам. — Это трудная тема.

— Ник, где, скажи, ты нашел деньги, чтобы вложить их?

— Я не нашел денег.

Синтия помолчала, ожидая, что он скажет, но он молчал.

— Пожалуйста, Ник, скажи мне, чтобы мы могли закрыть эту тему.

— Ладно. — Он немного походил по комнате, нахмурив брови. — Я сделал предложение Сомерхарту. Он предложил мне пять процентов, как часть моей компенсации.

— Компенсация? Я не понимаю.

— Я… — Ник прочистил горло. — Я получил место.

— Место?

— Не думаю, что ты отнесешься к этому благосклонно. Женщина твоего уровня не должна терпеть подобное. Если ты не можешь…

— Что за место? — отмахнулась от его слов Синтия. — Что ты знаешь о судоходстве?

— Ничего. Я просто должен быть обаятельным.

— Ты всегда обаятельный.

— Да. Но теперь я должен убеждать людей вести дела с «Хантингтон шиппинг». Ради прибыли. И доли в компании. Я должен стать самым желанным гостем в нью-йоркском обществе. А также в Бостоне. И, возможно, в Саванне.

— Ты шутишь?

— Нет. — Ник широко расставил ноги и смотрел прямо на Синтию. — Боюсь, что нет. У меня серьезные намерения увеличить прибыль «Хантингтон шиппинг» втрое в течение года. Это путь, который я выбрал, Син. Если идея тебе не нравится, или…

— Это же отлично!

— Что? — с недоумением спросил Ник.

— Ты не подведешь, у тебя все получится.

— Не говори так.

Синтия больше не могла сдерживать себя. Она вскочила с места и бросилась к нему.

— Это здорово! — Она стала покрывать поцелуями его щеки, подбородок, и наконец Ник обнял ее. — Я так горжусь тобой. Проси моей руки, — поторопила Синтия.

— У меня уже не будет прежнего положения в обществе. Там и так неодобрительно отнеслись к разрыву помолвки с мисс Брандисс. Над моей головой истошно вопят кредиторы. Пошли всякие разговоры по поводу того, почему я мог убить Ричмонда. Если станет известно, что я служу… Мы представили все это так, будто я совладелец, но это лишь отчасти правда.

— Пусть говорят. — Синтия умудрилась поцеловать его в шею, хотя Ник пытался отодвинуться. — Я теперь американка, а мы ждем от наших мужчин честолюбия.

— Моя мать перестала со мной разговаривать.

— Скоро она обвинит в этом меня, — рассмеялась Синтия.

— Мне придется много ездить, Син. У меня, конечно, остались обязанности виконта, но…

— Возьми меня с собой.

Синтия снова поцеловала его в шею.

— Непременно возьму.

— Проси меня стать твоей женой, — прошептала она.

— Синтия… — Ник положил руку ей на затылок, как бы поддерживая голову. — Ты уверена, что все хорошо поняла? Это место недостойное для мужчины с моим положением. Или для такой леди, как ты.

— Ник, это… Ой, ты такой умный, — улыбнулась Синтия.

Ник по глазам видел, что она говорит искренне, поэтому кивнул, прижался губами к ее лбу, потом легко коснулся губ.

— Какой я умный? Но я буду работать изо всех сил, чтобы заставить тебя гордиться мною.

— Ты заставишь меня гордиться тобой.

Губы Ника скользнули к ее уху, поэтому казалось, что главные слова он просто вдохнул в нее:

— Выходи за меня замуж, Син. Будь моей женой, Доставь мне радость.

Синтии давно не терпелось услышать эти слова. Она была готова выйти замуж, просто чтобы покончить с этим, чтобы он принадлежал только ей и навсегда. Но теперь, когда она их услышала, у нее замерло сердце, ее переполняли эмоции, и она едва могла дышать.

— Син? Скажи «да». Пожалуйста.

Она любила этого человека всю свою жизнь. Выйти за него замуж — слишком большой соблазн.

— Возможно. Ты не мог бы попозировать для моих набросков? — спросила она.

— Э-э… конечно, — пожал плечами Ник. — Почту за честь.

— Тогда «да». — Синтия ухмыльнулась в такое дорогое и знакомое лицо. — Да.

Это простое слово, похоже, уничтожило в его голове все мысли о чести джентльмена. Он требовательно поцеловал Синтию, пробежав руками по ее бедрам и прижимаясь к ее животу. Когда она сбросила неглиже, он пробормотал что-то об оскорблении доверия ее дяди и тети. Когда Синтия обхватила руками полукружия груди и сказала, что одинока, Ник попытался возразить, сказав, что через несколько дней они поженятся, а до тех пор он должен вести себя благопристойно.

Но когда она легла на кровать, сжала запястья вместе и вытянула руки высоко над головой, Ник не сказал ни слова. Он был слишком занят, покрывая поцелуями ее тело и спускаясь к животу. Синтия тоже была слишком занята мечтами о близости, чтобы беспокоиться о чем-то другом.