Семь дней уходящего года

День первый. Трагический

Дорогие мои! 

Обещанный сюрприз!

Всем Любви, Счастья, Радости, Крыльев за спиной!

Пусть в Новогоднюю ночь случаются чудеса!

_____________________________________________________

У меня пропал кот. Рыжий пушистый монстр по имени Петя. У всех – Вася, а у меня Петя-Петушок. И не спрашивайте почему.

Он был настоящим котом, что гулял сам по себе: когда хотел – возвращался, когда приспичивало – убегал.

Мы жили бок о бок шесть лет, как примерные супруги. Я кормила его и закрывала глаза, что он ходит налево, а кот в благодарность не прощал мне лени: как только я откладывала генеральную уборку хотя бы на день, он непременно делал какую-нибудь пакость, после которой, стеная и проклиная судьбу, что наградила меня рыжим падлой, я принималась драить полы, стирать бельё и намывать окна.

Так и жили мы в мире и согласии. До тех пор, пока Петя не исчез. Ушёл однажды и не вернулся. Обычное дело, скажете вы. С кем не бывает – загулял. Но на улице зима, брачный период позади, а морозить пушистую задницу Петя не привык: побегает по своим кошачьим делам – и домой. Как часы. К тому же, он у меня холёный красавчик, пожрать не дурак. Ну, как настоящий мужик.

И вот кота нет третий день. Я излазила все окрестные мусорки, расспросила всех бабушек во дворе. Сегодня расклеила жалостливые объявления: помогите, страдаю, плачу.

– Перестань убиваться, – учит меня уму-разуму подруга Соня. – Насть, ну что ты как маленькая? Да вернётся твой Петенька, куда он без тебя.

Соня у нас кандидат наук, глубоко замужняя дама, мама кареглазого Максимки. Подруга – девушка рациональная, флегматичная, не признающая мистики и прочих потусторонностей. Зато любит фольклор и всякие народные приметы.

– Как же не убиваться? Он же член семьи.

– Нет у тебя семьи, Настя. Кот – это домашнее животное. А семья – это мама и папа. Муж и дети. Люди. Мужика тебе надо. Му-жи-ка, – по слогам, будто я плохо слышу. Я эти слова ненавижу всеми фибрами израненной души. Соня мне их по три-четыре раза в неделю цитирует. Затёрла до дыр и фразу, и мозги.

– Мне Петя нужен. Я страдаю.

– Может, весьма кстати он потерялся. Хоть в дом не стыдно гостя привести.

Вот это она зря, конечно. Но возражать я не смею: Петя ко всем своим высоким душевным качествам на дух не переносил соперников. Стоило кому-то на пороге квартиры нарисоваться, как он тут же отбивал охоту к более близкому знакомству. Гадил в ботинки, царапал в кровь. Орал дурным голосом, запускал устрашающего вида клыки глубоко в икры ног.

Ну, подумайте сами: какой мужчина выдержит? Петины концерты мешали сконцентрироваться на важном процессе. Почему-то у большинства происходил конфуз: главный орган отказывал в самый нужный момент.

Один мой незадачливый кавалер в сердцах сказал, что кот у меня с ненужными флюидами. Напускает порчу и делает мужчин импотентами. Чушь кошачья, конечно, но суеверия – они такие. Прилипчивые.

В общем, интимная жизнь не ладилась. Да я и не особо стремилась. Как-то мне и одной неплохо было. А если ещё пристальнее присмотреться – некогда тары-бары разводить.

Так, иногда нападала тоска быстротечная. Часто – как раз под Новый год. Я жизнь мерила не днями рождениями, а вот этой знаковой датой.

– Тебе двадцать семь, – долбила как дятел добрейшая подруга, – биологические часы не спят! Лучших мужчин уже расхватали. Сейчас жизненно необходимо поймать самца! Пока ещё остались кандидаты из средних рядов, раз из партера ты уже упустила. А ещё год-два – и придётся довольствоваться объедками с балкона!

Это у Сони жизнь – театр. Но судьбу она предпочитала видеть не на сцене – там сплошная бутафория, даже чувства, а в зрительном зале. Своего любимого Стасика она как раз там и отхватила. Из партера.

– Ты прости, мне по второй линии звонят! – прерываю я наставления подруги. И это не враньё: молчащий телефон ожил, и я поспешила переключиться.

– Это вы кота разыскиваете? – мурлыкнул неожиданно приятный мужской баритон.

– Я! Я! Я! – закричала отчаянно, и мой вопль, наверное, звучал громче, чем «шайбу-шайбу!» во время чемпионата по хоккею.

– Рыжий и пушистый? – уточнил всё тот же невидимый Баритон.

– Да-а-а! – почти эротично простонала я.

– Встретимся на остановке, – погубил на корню мои старания мужчина и занудливо начал объяснять, где мы встретимся. Я слушала его в пол-уха. Петя нашёлся!

Одевалась я в рекордно короткие сроки: собеседник мой настаивал на немедленной встрече, а до остановки ещё нужно долететь. Но это для меня не проблема. Надела пальто серое, шапочку с помпоном, шарф клетчатый на шее навертела – и вперёд. Главная хитрость – зимние кроссовки, обувь без каблука.

День второй. Комический

Баритон исчез. Телефон его молчал, как партизан на допросе. «Абонент не абонент». Что за непруха? Невезуха? Чернуха?.. Пока домой шла, все остановки облазила. Но, естественно, если Баритон и ждал меня, то не дождался, пока я в снегу кувыркалась да букет алых роз убивала. Кот домой не вернулся.

Ночью мне не спалось. Ворочалось и думалось. Зато под утро сморило богатырским сном: будильник я не услышала, проспала, на работу летела, считай, на крыльях большой и бессмертной любви.

– Опаздываешь, Елисеева, – недовольно бурчит Шеф и грозно хмурит брови. Плавали, знаем. Улыбаюсь ему очаровательно, на ходу снимаю пальто и спешу на рабочее место.

У нас проектное бюро. И он прекрасно знает: моя рука, не дрогнув, вычерчивает любые линии, а голова производит расчёты. На меня можно положиться, как на самый крутой сейф – не подведу, останусь после работы, если надо, поработаю, когда земля горит под ногами.

Я не бог, конечно, но архитектор. Хотела бы возводить воздушные замки или фантастические здания, но коттеджные домики – тоже ничего.

Чашка кофе, мерный гул компьютера – и я выпадаю из реальности. Окунаюсь в неё снова, как только рабочий день подходит к концу.

Тоскливо и грустно. Дома меня никто не ждёт. Новый год вот-вот постучится в дверь, а я даже Петю потеряла. Нет настроения ни ёлку наряжать, ни подарки выбирать, но кто сказал, что нужно падать духом?

Соберись, тряпка! – командую я сама себе и отправляюсь в магазин, чтобы и продукты купить, и к подаркам приглядеться.

Толпа в супермаркете сумасшедшая. Весёлая и шумная. Всеобщая эйфория настолько сильна, что меня подхватывает на её гребне и несёт к полкам с товарами. Хочется хватать и откладывать, грести под себя на всякий случай, чтобы такие же, как я, энтузиасты не захапали последнее. А вдруг мне именно это и нужно? Лучше потом рассмотреть весь этот склад нужно-ненужных вещей и решить, можно ли куда пристроить или пусть пылится до следующего года.

Последней меня умилила свинка. Розовая и оптимистичная мягкая игрушка. Именно то, чего для души не хватало! Год Свиньи – вместо Деда Мороза под ёлкой будет руководить парадом забавная хрюшка.

Мы вцепились в неё одновременно – я и ещё чья-то рука.

– Моё! – издаю я боевой клич и тяну хрюнделя на себя.

– Опять вы? – что-то знакомое в этом глухом низком голосе. Я навожу резкость. Это он, Чёрное Пальто с остановки.

– Что значит – «опять»? Не опять, а снова! Свинью отдайте, будьте любезны. Я была первой.

Он промолчал, и я решила, что победа за мной. Поэтому поспешила забрать игрушку. Увы, вместо этого в руках остался лишь розовый лопушок поросячьего уха.

– Вот что вы наделали, а? – шиплю я сквозь зубы и досадую: судя по всему, свинья проиграна, раз у меня только ухо, а всё остальная туша на вынос осталась в руках этого Дон Жуана с остановки.

– Я наделал? – приподнимает он иронично левую бровь. Хорошо у него так получается, как у Мефистофеля. Ему только теней под глазами не хватает и зловещего «ха-ха-ха!» – Это вы специалист по убийствам. Сегодня от вашей руки пала свинья. Перед этим, если не ошибаюсь, вы прикончили кота.

Вот зря он про Петю вспомнил. Сразу у меня всё упало. На полшестого. Ниже плинтуса. Я посмотрела на мучителя долгим взглядом, вложила в руки ему злосчастное свиное ухо и пошла вон. Без покупок. Оставила тележку посреди зала. Налетайте, вороны, – ничего не жалко.

– Подождите! – хватает этот остановочный мучитель меня за плечо. – Ну, что ж вы так сразу обижаетесь? Простите за неудачную шутку.

Он вручает мне свинку. Торжественно. И тележку мою за собой притолкал. Заботливый какой.

– Свинья без уха – деньги на ветер, – зачем мне одноухая хрюшка?

– Ухо можно пришить. А можно сделать из игрушки бренд. Это как искривленное горлышко у бутылок винодела Жана Поля Шене. Отличительный знак.

Умный, значит. Вина из кривых бутылок пьёт.

– Год Одноухой Свиньи. Неплохо, – забираю игрушку из его рук. – Потому что шить я не умею.

– Зато я мастер, – почему-то смеётся он. – Обращайтесь!

Это что за намёки мы разбрасываем налево-направо?. Пригласить его колготки заштопать и носки? А заодно, может, шторы на машинке застрочит?

Я купила и кучу подарков, и одноухую толстуху. Милая девочка-кассир пыталась отговорить меня от покупки испорченного товара, но я настояла на своём. Во-первых, это я свинку обидела, во-вторых, она мне нравилась!

– Я помогу вам, – мягко забирает у меня с рук необъятный пакет мой новый знакомый. Хочется возразить. Хочется быть гордой и независимой. Но пакет тяжёлый, а внимание, пусть и временное, приятно. Почему бы не позволить чуждому мужчине немножко облегчить мне жизнь?

Он не веселит меня и не пытается развлечь. Идёт рядом пружинистым шагом – размеренно и спокойно. У него – пар со рта, отчего кажется, что он курит. А ещё он почему-то улыбается. Просто так – собственным мыслям. Лицо у него хорошее, доброе, располагающее.

День третий. Драматический

– Ты платье надела? – допрашивает меня Соня. С пристрастием пытает. – А чулки? Причёску сделала?

– Со-о-ня! – стону я и закатываю глаза. – Ну сколько можно-то? Не такая уж я у тебя бестолочь беспросветная. И платье у меня есть, и колготы. Я даже туфли взяла – буду блистать, причём в партере, где гнездятся лучшие женихи всех эпох и народов.

Если вы не поняли, то небольшая ремарка: Соня меня провожает в театр, как на войну. Инструктаж ведётся по телефону. Встречаться нам среди недели некогда, живём в разных районах города, а вот по телефону доставать – это пожалуйста. Тем более, что билет в театр мне тоже от Сони достался. Подруга следит за моим уровнем культуры. Как только ей кажется, что взгляд у меня по скайпу не такой благородный, а речь беднеет, она тут же придумывает культурное мероприятие, куда мы отправляемся либо вдвоём, либо вдвоём плюс её Стасик и Максимка, либо есть ещё некоторые вариации, когда Соня пытается познакомить меня с «очень приличными молодыми людьми из хороших семейств».

К слову, вкусы у нас с Соней на мужчин разные. Не то, чтобы кардинально отличаются, но некоторые нюансы «мальчиков из хороших семей» меня не устраивают категорически. Но что сейчас об этом? Соня свято верит в театр и партер. Ну, в крайнем случае, серединка зала тоже ничего.

Мне кажется, она убеждена, что я повторю её подвиг – найду мужчину своей мечты именно в культурном заведении. Лучше, если это был бы театр, но библиотека или концерт классической музыки – тоже неплохо. Естественно, это Сонины мечты.

– Главное – не теряйся. Веди себя расковано и благородно, и по сторонам смотри. Театр, конечно, святое, но есть дела и посвятее, поверь мне.

Я Соне верю. И огорчать не хочу. Поэтому лучше сделать вид, что разделяю её взгляды на театр и всё, что с ним связано. Ну, хочется ей, чтобы я там встретила кого-нибудь, зачем возражать? Мне ничего не стоит, а ей приятно питать розовые иллюзии.

Наверное, под Новый год немного желающих будет посетить театр. Праздники приближаются, суматоха, корпоративы и так далее и тому подобное. Меня вот не смущает. Мне нужно забыться. Театр не худший вариант. А если ещё хорошая игра – вообще можно отрешиться от жестокого мира.

Как известно, театр начинается с вешалки. Я не подкачала. И платье у меня – отпад. И туфли на каблуке – улёт. И причёска не растрепалась, и макияж не размазался. И не жаль денег на такси – оно того стоило.

Настроение – отличное (если не считать лёгкой грусти и тоски по Пете), предвкушение зашкаливает. Программка, бархатные портьеры, атмосфера – м-м-м-м…

Людей, конечно же, не аншлаг, но и не так мало, как я думала. По сторонам смотрю не только потому, что так подруга велела. Мне интересно. Много семейных пар. И мне это нравится.

К своему месту иду, как королева. Не спеша. С достоинством. Соня расстаралась: сегодня это тот самый пресловутый партер. Третий ряд, почти середина. Мечта! Я даже вздрагиваю от счастья.

Но есть от чего и без того вздрагивать: рядом со мной – вот не вру! – шикарный, просто отпадный мужчина. Всё при нём: плечи, талия, ноги, внешность. Костюм, галстук, часы. Жгучий брюнет, волосы густые и ухоженные. Глаза, нос, губы, скулы – хорош, зараза! Подбородок мужественный.

Кажется, я засмотрелась, хоть и пыталась не пялиться. На своё место садилась, как во сне. Права Соня: партер – это сила. Осматриваю украдкой безымянный палец на обеих руках. Без кольца. Может, это тот самый случай?.. Та самая удача?..

– Кто бы мог подумать? – выводит меня из транса глухой низкий голос. Я оборачиваюсь вправо. Медленно. Очень медленно. Какая жалость, что нет рядом режиссёра и оператора: кто-то на мне мог бы заработать кучу денег. Сорвать премию «Оскар» за… скажем, за роль второго плана. Или за самый медленный и сногсшибающий поворот.

Он. Чёрное Пальто. Сергей, кажется. И сердце понеслось вскачь: вот так, не на улице, и не подкараулил, а совершенно в другом месте. Так не бывает, скажете вы, но это случилось, и я улыбалась, как самая распоследняя дурочка – глупо-глупо и счастливо.

«Петя! Найдётся!» – ликует моё сердце.

– Это уже не смешно! – у Белой Шубки злой и противный голос. Собственно, я и не претендовала. У меня вон мачо рядом есть. А улыбка моя – следствие загаданной случайной встречи.

Я отворачиваюсь и ловлю на себе заинтересованный взгляд красавца-брюнета. У него ещё и глаза голубые. Такой идеальный образец, что страшно даже смотреть, не говоря уж – прикоснуться. А что, если он настоящий? Как потом жить? Как в зеркало смотреть и не сетовать на судьбу за собственное убожество?

Хотя нет, я перегибаю палку. Я – очень даже ничего. Не модель, но и мне во след оборачиваются мужчины. И челюсть на пол роняют. Да! И то, что этот мачо смотрит сейчас на меня, – свершившийся факт. Он даже рот открывает, чтобы завязать со мной разговор.

– Я не останусь здесь! – шипит Белая Шубка. Нет. Она не кролик и даже не норка. Она самый настоящий песец. Не животное, а ругательное. – Не буду сидеть рядом с этой!