Семь историй о сэре Исааке Ньютоне

История третья, рассказанная упавшим яблоком

Трудно встретить на Земле грамотного человека, который не знал бы мою потрясающую историю. Она приводится в десятках тысяч толстых и тонких книжек. Ее рассказывают учителя на уроках во всех школах мира. О ней помнят ученые всех национальностей, когда совершают свои открытия. Моя история так и называется: «Легенда о яблоке». Это обо мне, обо мне! Сейчас я расскажу вам, как было дело.

Началось все с того, что я висело на дереве. Точнее, на яблоне. Еще точнее — на ее самой верхней ветке. Ах, как жаль, что вы не можете хотя бы на секундочку стать яблоками и повисеть там, высоко-высоко, в зеленой листве, грея румяные щечки под лучами доброго теплого солнышка. Вокруг расстилаются необозримые дали родного Линкольншира. Зеленеют сочные луга, белеют стада овец, поблескивают излучины Уитэма, заросшего по берегам осокой. Вокруг шелестят листвой родные сестры моей матери-яблони. Их ветки усыпаны крупными спелыми яблоками. Прошу обратить на это особое внимание: яблок очень много, и все они спелые. Но об этом немного позже.

Итак, я, как обычно, висело и глазело по сторонам. С моей ветки был хорошо виден Манор-хауз — старый двухэтажный дом под черепичной крышей. Над крышей поднимались две высокие трубы. Я, как и все другие яблоки, знало, что это дом владельцев нашего сада. Главной среди них была госпожа Анна. Она жила в доме вместе со своими детьми и слугами. Не так давно из Кембриджа приехал ее старший сын Исаак. Не он один покинул университет. Занятия были прекращены из-за страшной эпидемии чумы, захватившей чуть ли не половину Англии.

Яблокам чума не страшна. А для людей это хуже, чем топор для яблони. Люди бегут от чумы без оглядки, стараясь спрятаться в тихих безопасных местах вдали от городов. Бежал и сын госпожи Анны. Синицы подслушали, как он рассказывал о своем путешествии. На дорогах стояли военные кордоны, чтобы не пропускать беженцев — ведь они могли быть уже больны чумой и заразили бы других людей. Сыну госпожи Анны пришлось пробираться верхом по лесной дороге, стараясь не попасться на глаза солдатам. Когда он добрался до Манор-хауза, его мать прокалила его вещи и одежду над огнем, чтобы никто в доме не заболел.

Те же синицы, которые везде суют свои любопытные клювы, доложили нам, что сын госпожи Анны ведет себя очень странно. Он привез с собой кучу самых загадочных вещей: каких-то прозрачных стеклышек разной формы, блестящих металлических зеркалец, непонятных приборов. Целыми днями он читает книги, возится со своими стеклышками или что-то чертит, двигая по бумаге тяжелые медные линейки. Частенько поздним вечером синицам надоедает наблюдать за ним через окно, и они отправляются спать. Когда же утром они опять прилетают на знакомый подоконник, то застают его в том же положении — сидящим в кресле у стола, рядом с подсвечником, из которого торчат два крохотных оплывших свечных огарка.

В тот знаменательный день, о котором я хочу рассказать, стояла чудная погода. По голубому небу бежали легкие облачка. Их подгонял веселый теплый ветерок. Против такого ветерка мы, яблоки, ничего против не имеем. Мы боимся только сильного ветра. Он колошматит наши ветки, и мы наставляем друг дружке синяки. А это очень вредит яблочному здоровью.

Но, впрочем, я, кажется, слегка отвлеклось. Как я уже сказало, я висело и наслаждалось прекрасной погодой, как вдруг двери дома распахнулись и на пороге показались владелица сада и ее старший сын. Они вышли из дома и медленно зашагали по узкой дорожке по направлению к нам.

Наш сад располагался позади дома. Он был очень большой и всегда давал богатый урожай нас, яблок. В хорошую погоду люди любили гулять среди деревьев и отдыхать на деревянной скамье, сделанной из ствола старой засохшей яблони. Скамья стояла как раз рядом с моим родным деревом. Ужасно интересно было подслушивать разговоры, которые вели жители Манор-хауза, сидящие на нашей скамье. Это вам не сплетни глупых синиц! Информация, так сказать, из первых рук! Как я и надеялось, госпожа Анна и ее сын присели на скамью.

Каждый раз, когда я видело их вместе, я не могло не удивляться: они были похожи друг на друга как два яблока! И у матери, и у сына были густые темные волосы и темные глаза. Только… как бы вам объяснить… эти глаза смотрели на наш мир совсем по-разному. Госпожа Анна смотрела вокруг себя. А ее сын смотрел не только вокруг, но еще и в себя самого. Так яблоко могло бы смотреть на свои семечки. Ведь в них заключено будущее. А семечками господина Исаака были его мысли.

— Я прошу тебя, Исаак, побереги себя, — говорила госпожа Анна. — Отдохни немного! В своем университете ты уже испортил себе зрение. И продолжаешь портить его в Вулсторпе. Ты так много занимался последние несколько лет, что можешь позволить себе хоть некоторое время ничего не делать.

— Матушка! Для меня отдых, о котором вы говорите, это просто безделье. Вы же помните: когда я поступил в Тринити-колледж, я был жалким сабсайзэром на побегушках. Вы знаете, что я многого достиг за эти годы учебы. Меня уже произвели в бакалавры. Но мне этого мало. Я должен стать магистром и членом колледжа. Я мечтаю остаться в Кембридже навсегда… А вы хотите, чтобы я ничего не делал. Да мне дорога каждая минута! — объяснял госпоже Анне ее сын.

— А как же мисс Сторер? — вздохнула госпожа Анна и взяла сына за руку. — Я так мечтала, что вы поженитесь, у тебя будет любящая жена, дети.

— Вы же знаете, матушка, — сказал господин Исаак и прижал ее руку к своей щеке, — члены колледжа принимают обет безбрачия. Но я ни о чем не жалею. Я решил посвятить свою жизнь науке!

Они замолчали. Госпожа Анна гладила сына по голове и задумчиво смотрела вдаль. Наверное, пыталась представить его жизнь в университете — среди таких же, как он, одиноких ученых.

— Твоим учителем останется преподобный Исаак Барроу?

— Конечно, матушка! Ведь только он занимается моими любимыми науками: геометрией, астрономией и оптикой. Он переводит с греческого на латынь труды Эвклида, Архимеда и Аполлония. А сколько часов мы провели вместе в лаборатории, шлифуя призмы, зеркала, увеличительные и уменьшительные стекла! Что может быть интереснее опытов по оптике? Неизвестно, сколько продлится эпидемия чумы. Я должен продолжать свою научную работу и здесь, в Манор-хаузе.

— Ну хорошо, — неохотно согласилась госпожа Анна. — Не буду с тобой спорить. Но не забывай хотя бы, что на свете существуют завтрак, обед и ужин. Дороти сказала мне, что опять убрала с твоего стола полную тарелку остывшей овсянки и яйца, которые ты забыл съесть.

Она поднялась со скамьи и строго сказала:

— Я сейчас попрошу Дороти, чтобы она принесла тебе пирожков и мармеладу.

— С удовольствием, матушка! Вы даже не представляете, сколько ваших денег я потратил во время учебы в Тринити на кексы, мармелад и сладкий крем. Но ничто не может сравниться с пирожками нашей доброй Марты. Я просто умираю от голода! Пусть Дороти летит сюда, как на крыльях, со своим подносом!

Госпожа Анна рассмеялась, поцеловала сына в лоб и пошла к дому.

Господин Исаак остался сидеть на скамье, о чем-то глубоко задумавшись. Потом он поднял прутик, валявшийся в траве, и начал что-то чертить на земле у своих ног. Интересно, что же это он чертит, а? Я изо всех сил вытянуло свой черенок в его сторону — и тут случилось ЭТО! Сначала я почувствовало, как меня в бочок толкнул порыв невесть откуда взявшегося ветра, а потом я… сорвалось с родной ветки и понеслось вниз! Ну и скорость же у меня была, доложу я вам! Никак не меньше, чем у той кометы, которая как-то раз промелькнула в ночном небе над нашим садом. Пока я летело, я вспомнило всю свою коротенькую яблочную жизнь. Если бы я только знало, какое значение для науки будет иметь мой полет, я бы постаралось упасть как-нибудь поэффектнее. А так я просто долетело до земли и — бум-с! — ударилось о нее. К счастью для меня, я угодило прямо на кустик травы, иначе не собрать бы мне было своих яблочных косточек.

— Почему яблоко, сорвавшись с ветки, не улетает в сторону, а падает отвесно вниз, словно что-то притягивает его?! — услышало я над собой взволнованный голос господина Исаака и почувствовало, как меня обхватывают его сильные пальцы.

Он поднял меня и торопливо забормотал:

— Если предположить, что его притягивает Земля, то почему не предположить, что Земля точно так же притягивает любой другой предмет, независимо от его размеров — например, Луну? Но тогда становится ясно, что яблоко и Луна тоже притягивают Землю. Сила притяжения должна зависеть от величины тела…

Господин Исаак, не выпуская меня из рук, сел на скамью и, раскачиваясь, как ветка в ветреный день, стал тереть свой лоб руками.

— Мне кажется, я понял сейчас что-то очень важное! Эта сила действует во всей Вселенной… Где бумага и перо?

Он сорвался со скамьи, как сумасшедший, и помчался по дорожке к дому. Влетев в дверь, он чуть не сбил с ног Дороти, которая шла к выходу, торжественно неся перед собой поднос. Поднос выпал у нее из рук, пирожки разлетелись в разные стороны, как синицы, а мармелад тяжело шмякнулся на каменный пол.

— Ах! — испуганно ахнула служанка.

Но господин Исаак ее не слышал. Он уже был в своей комнате и лихорадочно шарил по столу в поисках листка бумаги. В следующую секунду он, схватив какой-то листок, исписанный с одной стороны, уже покрывал его какими-то непонятными для меня, яблока, значками, быстро макая перо в склянку с почти черной густой жидкостью.

А на столе перед ним лежало я! Я!

С этого дня я стало знаменитостью. Ведь с ветки свалилось именно я, хотя яблок на яблонях было множество и все они достаточно созрели, чтобы упасть в любую секунду. Конечно, ходят такие разговоры, что если бы упало не я, а любое другое яблоко — результат был бы тот же. Но факт остается фактом: упало я. А значит, именно благодаря мне господин Исаак Ньютон открыл закон всемирного тяготения. И не смейте спорить!