Семь камней радуги

Эпилог.

Шло время. Мама быстро поправлялась. Они с Максом сочинили убедительную сказку для отца, о том, что на нее напали хулиганы. Отец долго не мог успокоиться, метал громы и молнии, и запретил маме выходить из дому одной. На что она, конечно, благополучно наплевала.

Макс учился в Экономическом Университете. Учеба ему нравилась, все давалось легко, а студенческая жизнь по сравнению со школьными годами оказалась веселой и приятной. В группе было три парня и одиннадцать девчонок, и Макс просто купался в женском внимании. Ему понравились сразу две девушки - брюнетка и блондинка. Но Макс почему-то медлил, он никак не мог решить, с которой из них начать встречаться. Иногда ему казалось, что, несмотря на миловидную внешность, обеим чего-то не хватает. Какой-то малости, синих глаз, например…

А еще он, сам толком не понимая, зачем, записался в общество толкиенистов. Правда, в театрализованных представлениях Макс не участвовал, испытывая искренне отвращение к любой драке, пусть даже ненастоящей. Он только посещал тренировки, на которых учили сражаться на мечах.

Все было хорошо, и Макс почти не вспоминал о том, что произошло с ним во Второй грани. Только иногда, посреди ночи, он просыпался от собственного стона, и долго лежал на мокрой от холодного пота простыне, прогоняя от себя увиденные во сне образы. Ему снилось предсмертное ржание лошадей, воины, падающие под ударами мечей, Гольдштейн, закрывающий собой друзей… В такие моменты ему больше всего на свете не хватало присутствия Роки, за время путешествия по Второй грани Макс привык, что пес всегда спал в его ногах. Проворочавшись пару часов, Макс засыпал, и потом уже спал до утра без сновидений. А днем его подхватывали новые заботы, учеба, друзья и подруги, и все становилось на свои места.

Незаметно настала зима, и забот прибавилось. Приближалась сессия, и преподаватели все время устраивали контрольные, коллоквиумы, семинары, да и рефератов писать пришлось много. За всей этой суетой Макс как-то не обращал внимания ни на холодные ветра, ни на снег, которого в этом году выпало на редкость много.

Однажды вечером Макс сидел за компьютером, выискивая в Интернете материал для очередного реферата. Дома никого не было, родители еще не вернулись с работы. Наконец, в двери заворочался ключ, и вошла мама.

– Привет! - крикнул ей Макс, не отрывая глаз от экрана.

Мама вошла в его комнату. Некоторое время Макс не обращал на нее внимания, увлеченный своей работой, но потом, услышав странные звуки, похожие на писк, повернулся и удивленно присвистнул. В руках у мамы шевелился маленький темный комочек - щенок. Макс осторожно принял малыша в свои ладони и воскликнул:

– Но это же…

– Его зовут Лаки, - сказала мама.

У щенка была черная, с рыжими подпалинами, шерстка, белые лапки и грудка, и две трогательные белые звездочки - на лбу и на холке. Все такое знакомое! Макс не верил своим глазам. Мама улыбнулась:

– Наконец-то он нашелся.

Новоиспеченный Лаки тихонько запищал, и эти звуки что-то напомнили Максу. Он поднес крошечного звереныша к уху и явственно услышал:

– Не дрейфь, Зеленый, все еще только начинается!

Владивосток, 2007.

PAN id=title>

Глава 1.

– Извините, пожалуйста, у вас не найдется чего-нибудь перекусить?

Макс обернулся и посмотрел по сторонам. Вокруг никого не было, кроме сидящего возле подъезда уличного пса Блохастика, который преданно таращил глаза и возил хвостом по асфальту. Макс пожал плечами и протянул руку к кнопке домофона. Приятный баритон продолжил:

– Боюсь показаться навязчивым, но, знаете, целый день в делах…

Макс обессилено прислонился к двери подъезда. Голос совершенно точно исходил от Блохастика:

– Может быть, есть сосиска, или кусочек колбасы?

– Н-нет… извините…

"Вот как, оказывается, сходят с ума", - пронеслось в голове.

– Ну, в таком случае, может быть, вы будете так любезны передать вашей матушке, что я очень голоден?

– Да без проблем! - взревел Макс, судорожно нажимая на кнопку, - Так прямо и передам: говорящий барбос жрать попросил, а сам в психушку отправлюсь!

Он взлетел по лестнице на четвертый этаж и открыл дверь своим ключом. Дома вкусно пахло пирогами. Мама, как всегда, уютно устроилась на кухне, одной рукой помешивая что-то в кастрюльке, другой - тыча в клавиши ноутбука. Время от времени она посматривала на экран телевизора, наблюдая за событиями любимого сериала, а плечом прижимала к уху телефонную трубку, из которой доносилась трескотня одной из многочисленных маминых подруг.

– Ну, все, дорогая, пока. Сын пришел, кормить надо.

Максу было не до пирогов. Он молча прошел мимо кухни в свою комнату, рухнул на кровать и закрыл глаза. Перед мысленным взором тут же заплясала умильная морда Блохастика. "Как же это? Ладно бы, наркоманом был… За что? Может, переутомился из-за поступления? А как теперь учиться в универе?"

На лоб легла прохладная рука.

– Что с тобой, сыночка? Голова болит?

Макс открыл глаза. Маму волновать не хотелось.

– Да все нормально, устал просто.

– Максим! - мамин голос стал строгим, глаза опасно позеленели, - Никогда не обманывай меня, это бесполезно. Выкладывай, что случилось!

– Ну, если ты настаиваешь… Только что говорящий пес попросил меня передать тебе, что ты забыла его покормить. А в остальном - все прекрасно. Кстати, ты не знаешь, чем лечат галлюцинации?

– Ах, это! Действительно, забыла.

Мама моментально успокоилась и убежала в кухню. Через минуту она вернулась с миской в руках:

– Отнеси, пожалуйста. Я ему сварила овсянку с мясом.

– Ты что, не слышала? Он раз-го-ва-ри-вал со мной!

– Ну разумеется, он разговаривал, - нетерпеливо отмахнулась мама, - Ричард Второй вообще очень коммуникабельный пес.

– Почему Ричард Второй? - тупо спросил Макс.

– Потому что Первым был его покойный папа…

Разговор становился настолько нелепым, что продолжать его не было смысла.

"Шизофрения!", - думал Макс, выходя из подъезда и оглядываясь в поисках пса: "Отягощенная наследственность. Точно, мы оба шизофреники. Помешались на Блохастике. То есть, на Ричарде. Только вот интересно, разве общий бред бывает?"

Ричард-Блохастик нашелся под кустом сирени. Он моментально опустошил миску, рыгнул, почесал задней лапой за ухом, бормоча что-то вроде: "Пардон, пардон, блохи замучили", затем серьезно сообщил:

– Передайте матушке, вас ждут. Белому нужны все камни спектра. Пророчество сбывается.