Семь ударов

12 сентября. День

– Алина Светлова, выйди, пожалуйста, из класса. Со всеми вещами, – попросила учительница, входя в кабинет.

Я удивленно подняла глаза от тетради. С чего вдруг с вещами? Вот так, посреди контрольной? Настя встревоженно бросила на меня взгляд, когда я сложила все в рюкзак и оставила на парте листочек. Я посмотрела на учительницу, но она уселась за стол и уткнулась в журнал, полностью игнорируя меня. Хоть бы знак какой подала, что не шутит.

Я молча вышла из класса, и меня подхватили под руки двое полицейских.

– Алина, вы задержаны по подозрению в убийстве, – отчеканил один из полицейских, и я узнала в нем того самого, с беличьими глазами. Он сунул мне под нос удостоверение.

– Что такое? – спросила я. – Почему?

– Вы можете хранить молчание, Алина. Вот ордер на ваш арест, – сказал второй и показал мне бумажку. Как в фильмах!

Я дернулась, спросила:

– Вы не нашли преступника, да? Пустите – я сама пойду!

В школьных коридорах гуляло эхо от наших шагов, а я шла между двумя полицейскими и чувствовала себя хуже некуда. Я точно знала, что не виновата ни в чем, я только занесла Маше тетрадь, вот и все! Черт! Чтоб я еще раз занесла кому-то забытую вещь!..

– Я убийца? – агрессивно спросила я, когда мы вышли на крыльцо.

– Вы подозреваетесь во втором убийстве, – поправил меня полицейский с беличьими глазами.

– Подождите, – я остановилась и заметила, как они оба потянулись к поясам. – Подождите… какое еще второе убийство? Почему я?

– Поговорим в участке. Пройдемте к машине.

Они вели себя иначе. В тот раз, когда они притащились к нам домой с утра пораньше, они вели себя более фамильярно, прекрасно выдерживая в тоне голосов нашу разницу в возрасте. Но теперь… они смотрели на меня совсем по-другому, не как на школьницу или девочку, а как на… убийцу? Боже, они и впрямь думали обо мне так!

Возле участка я увидела маму. Одетая в элегантный бежевый пиджак, она приплясывала на месте и нервно кусала бледные губы. Тушь размазалась под ее глазами и выглядела она так, словно вот-вот грохнется в обморок.

Это опять повторяется! Снова! Какое еще, к черту, второе убийство? Почему опять я?!

– Ох, Алина! – мама бросилась ко мне, но один из полицейских твердо отстранил ее.

– Напоминаем, что ваша дочь – главная подозреваемая.

Сердце так и ухнуло в пятки. Главная подозреваемая? Да уж, малины слаще не придумаешь!

– Моя дочь не такая, – прошептала мама.

Меня проводили в комнату для допросов, на этот раз и мама вошла, села в уголке. Полицейский с беличьими глазами, как и тогда, устроился напротив меня.

– Итак, Алина, – полицейский сложил ладони домиком. – Вы подозреваетесь в убийстве Григория Королева. Вы нанесли ему семь ножевых ударов. На месте преступления обнаружено ваше ДНК.

Григорий Королев? Погодите… это же Колобок.

– В настоящее время к вам домой выехали специалисты с разрешения, разумеется, ваших родителей. Будет проведен обыск.

Его тон резал, словно сухая бумага. И только теперь я осознала разницу между первым и вторым убийствами. Когда убили Машу, я думала, меня подозревают, но нет – тогда они еще не рассматривали меня в качестве виновной. Ко мне обращались на «ты» и всякий раз повторяли, что проверяют версию. Я не верила, а они именно это и делали. Никто всерьез не верил, что я убила. Но сейчас… сейчас все по-настоящему. Я подозреваемая. Без пяти минут убийца.

– Ваша мама уже вызвала адвоката, – продолжал полицейский. – Так что вы можете помолчать до его приезда. А можете мне помочь.

Меня пробил озноб. Что-то не так… Уже второй раз меня вызывают в участок по убийству. Что-то явно не так. Со мной? С миром вокруг меня?

– Я не убивала, – дрожащим голосом произнесла я. – Я не убивала его.

Да подними ты глаза! Чего уставилась на столешницу? Подними глаза на него, взгляни ему в лицо, скажи правду: я не убивала. Почему ты прячешься, словно преступница?

– Как вы объясните, что в руках у убитого обнаружены ваши волосы?

– Не знаю, – прошептала я.

– Ваше алиби с одиннадцати до часу ночи?

– Я спала.

– Кто может подтвердить его?

– Я могу, – подала голос из угла мама. – В двенадцатом часу я заходила к Алине. Она спала.

Голос у нее уверенный и четкий. Они ни слова не сказала о том, что лунатила в эту ночь и до смерти меня напугала.

– Вот как… хм, – полицейский помедлил, и я осмелилась поднять на него глаза. Над бровями у него пролегла морщина. – А кто-нибудь еще может подтвердить ваше местонахождение в этот временной отрезок?

Глаза, как у белки – цепкие и острые.

– Не знаю, – вздохнула я. – Наверное, нет.

Как назло, в это время я ни с кем не переписывалась, хотя порой могу до двенадцати ночи зависать в соцсетях. А вчера уже спала в половине одиннадцатого.

Я почувствовала, как меня начинает трясти. Я – главная подозреваемая в убийстве. В убийстве

– Я не убивала, – повторила я и услышала свой голос, как сквозь слой ваты. – Никого и никогда.

– Ваши отпечатки найдены на двери комнаты Григория, – продолжил полицейский. – Как вы попали в квартиру, не взломав дверь? Он вам открыл?

– Подождите… – я перевела дух и задала самый глупый вопрос, какой могла задать. – Вы уверены, что это мои отпечатки?

– Ну конечно, Алина, – полицейский посмотрел на меня, как на дурочку. – Мы все проверили.

Да как такое возможно? Отпечатки пальцев… и мои волосы… как такое возможно? Я не ходила к Колобку! Я даже не в курсе, где он живет!

– В каких отношениях вы были с Григорием?

– Да в никаких! – выдохнула я. – Мы почти не общались.

– Однако в последние дни он вас дразнил, – заметил полицейский. – Вы даже угрожали ему.

В памяти что-то шевельнулось. Они что, вот так мою невинную фразу «тебе жить надоело» перевернули?

– По заверениям его друзей, вы не очень-то ладили. А мы, проверив его телефон и ноутбук, сошлись во мнении, что Григорий был одержим вами. Точнее говоря, неприязнью к вам.

– Но я не убивала его, – повторила я. Мне казалось, скажи я это миллион раз, и меня перестанут подозревать.

– Прошу вас, Алексей Иванович, – мама вышла из тени. – Могу поручиться, что моя дочь никогда бы не совершила такого преступления. Кому, как не мне, знать это?

Голос ее едва заметно дрожал, в нем слышались слезы, но мама держалась молодцом. Я даже представить не могла, каково это – оказаться на ее месте, на месте женщины, чья дочь подозревается в двух убийствах.

– Пока что все факты указывают на противоположную ситуацию, – гнул свою линию полицейский по имени Алексей Иванович.

Что-то пиликнуло. Алексей Иванович взглянул на часы, извинился, как будто присутствовал на какой-то деловой встрече, и вышел. Мы с мамой остались одни, а я подумала, не уловка ли это.

– Мам, я не убивала, – повторила я снова. – Я… вы не так меня воспитали.

– Конечно, Алиночка, я знаю.

Знает… интересно, как долго она будет уверена в этом? А что, если…

Но не успела я додумать мысль, как «что если» воплотилось в реальность. Алексей Иванович вернулся в комнату допросов, а с ним – двое охранников. Дверь за ними захлопнулась, как крышка гроба.

На этот раз Алексей Иванович не стал садиться напротив – он встал рядом с моим стулом и навис надо мной, словно грозовая туча.

– Алина, так это вы убили Григория Королева – да или нет? – его голос потрескивал от напряжения.

Усилием воли я подняла голову. Беличьи глаза вцепились мне прямо в душу. Я нервно забарабанила пальцами по столешнице.

– Нет, – сказала я как можно тверже. Вот, смотрите мне в глаза, смотрите – я не виновата!

– Тогда объясните мне, – Алексей Иванович низко склонился надо мной. – Объясните, почему под вашей кроватью лежал окровавленный нож.