Семья вурдалака

Первое действие

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А у нас ведь опять горе, Марина.

МАРИНА (отложила ложку). Ромка, что ли?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ромка… Ромка… Опять начал.

МАРИНА. Но вы же его…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Вот и полечили, называется. Я еще ссуду не вернула, а он…

МАРИНА. Это точно уже?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Точно.

МАРИНА. И сколько уже?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (готова заплакать) Ой, Мариночка, не знаю я. Я ведь руки у него каждый день смотрела. Чистые все были. Радовалась. А потом, неделю назад захожу утром к нему в комнату, он раскрытый лежит. Хотела накрыть. Подхожу, а у него вот здесь — на икрах (показывает) вот такие дорожки. Все исколото — живого места нет! А ведь дома все был, выйдет на часик-другой и дома. Курить даже бросил. Книги все читал. На биржу поставили.

МАРИНА. А сейчас?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Сейчас… сейчас как с цепи сорвался. Спать только приходит. Утром уйдет, вечером придет. В открытую уже, в руки начал колоть. Шприц с собой таскает.

МАРИНА. А вы как думаете — давно?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Да не знаю я, Мариночка. Говорю же я, руки у него смотрела, а он в ноги научился. Да и какая разница — давно или недавно. Раз уж начал — все, не остановится.

МАРИНА. Остановится. Если недавно, то еще не поздно.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ой, не знаю я. Может, месяц, может, два… а может, как из больницы приехали, — кто его знает. Он ведь все дома был. И руки чистые. Я каждый день почти смотрела.

МАРИНА. Нет, как из больницы вернулись, он не мог. Он же два месяца назад ко мне приезжал. Нормальный был. Нигде ничего. Я специально, когда спал, проверяла.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ну значит, самое большое — два месяца. А что толку-то?

МАРИНА. Ехать опять надо. Лечить.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. На что?! На что лечить-то?! Где я эти пять тысяч теперь возьму? Ссуду опять брать? Да никто мне ее не даст больше — ту еще не всю вернула. И даже продать нечего. Он ведь тогда все вынес. Все золото, весь хрусталь, шапки все, постельное. Если только квартиру эту продать, поменять с доплатой. Вот только и выход. А так… (Заплакала). Проще в петлю залезть, чтоб не видеть и не слышать ничего! Господи, как он меня измучал! Всю кровушку по капельке, по капельке высосал! Поседела вся за год, как бабка старая стала. Иной раз думаешь, лучше б он себе передозировку сделал что-ли, чтоб сам не мучился и нас не мучил…

МАРИНА (трогает ее за руку). Людмила Ивановна, не надо…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ой, Мариночка… Думаешь, легко про сына собственного так говорить? Мне ведь его жалко. Так жалко, что сердце кровью обливается. Потому и с собою ничего не делаю, что его спасать надо, вытаскивать из этого омута. Кроме меня он ведь больше никому на этом свете не нужен. Отец давно от него открестился. Смог. А я вот — не могу. Даже в петлю не могу, потому что никто ему больше не поможет. Только я. Мать. Это мой крест и мне его нести.

МАРИНА. Людмила Ивановна…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Что, Мариночка?

МАРИНА. Этим не поможешь.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А чем поможешь? Чем?

МАРИНА. Ехать надо. Опять.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Да не на что мне его больше везти. Вон, сто рублей в кошельке последние. А квартиру менять отец не даст. На нем же она.

МАРИНА. Я найду деньги.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Где?.. Они ж на дороге не валяются. Это ж не пять копеек.

МАРИНА. Я к бабке поеду — возьму. У нее на книжке есть… На смерть лежат.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Там, в деревне?

МАРИНА. В деревне.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А даст? (Без паузы, быстро). Я ей потом верну. Как с ссудой рассчитаюсь, так ей начну копить. Только бы вылечить его, вытянуть оттудова.

МАРИНА. Мы сами вернем.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Вы?

МАРИНА. Мы… С Ромкой. Из больницы как вернется, так сразу распишемся.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (недоверчиво). Ты, Мариночка? С ним?

МАРИНА. А с кем еще…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Господи… Правильно. Так и надо. Может, хоть это поможет, чтобы опять не начал. Ты только с ребенком ничего не делай. Рожай. Не бойся, что от наркомана он. Ерунда это все, что говорят. Нормальный будет. Главное, ты здоровая.

МАРИНА. Я и так рожать буду. Мне нельзя аборт делать.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. И рожай, не слушай никого. Тем более он тогда не кололся, когда вы… (Снова заплакала). Помоги мне, Мариночка, спаси его! Кроме тебя некому больше! Он же парень хороший, Ромка-то, сама знаешь. И любит тебя. Запутался он только, завяз в пучине этой. Ему руку надо протянуть, подать. Вместе только. А то одной мне не смочь. Помоги, Мариночка! Я тебе век благодарная буду. Помоги только.

МАРИНА. Людмила Ивановна, вы опять начали…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Все… Не буду больше. (Вытерла глаза запястьем). Ты ешь суп-то. Корми ребеночка.

Остыл, наверное. Давай подогрею тебе.

МАРИНА. Не надо. Я так. Теплый еще. (Ест).

Только действовать как можно быстрее надо. Сегодня придет, поговорим с ним…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Про ребеночка сказать надо.

МАРИНА. Скажем. А завтра я к бабке, беру деньги…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А я тогда к наркологу пойду за карточкой, за его, за направлением.

МАРИНА. Все. А послезавтра можно ехать уже.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Дай Бог, чтобы все получилось! А я потом для вас все сделаю. В лепешку расшибусь. Только б получилось все. А то ведь целый год, как в аду. То одно, то другое. Отца вон угробили, довели. Сама постарела, почти до маразма дошла. В школе надо мной дети аж смеются. Бабкой в автобусе называют.

МАРИНА. Людмила Ивановна…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Все, молчу Мариночка… Давай я тебе еще супу налью.

МАРИНА. Не надо. Я наелась. (Встала, моет тарелку).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Да оставь ты ее, я сама потом.

МАРИНА. Я не привыкла так.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ой, Мариночка, чтобы я без тебя делала. У меня же совсем руки уже опустились. Ой, Мариночка, Мариночка! Ты же нам как дочка теперь. Я на тебя молиться стану. Ты только не бросай нас, пожалуйста! Вытащим вот Ромку и будете, как сыр в масле. Я для вас все.

МАРИНА. Людмила Ивановна, перестаньте.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Все молчу. Может тебе чаю согреть. Батон есть, маргарин шоколадный.

МАРИНА. Не хочу я. Мне в ванну сходить надо, а то в общаге у нас уже неделю горячей воды нет.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Сходи, Мариночка, сходи. Я тебе сейчас халатик, полотенце чистое. Подожди секундочку только.

Вот. Все чистое. (Отдала Марине халат с полотенцем). Ты только не грейся там сильно. Вредно для ребенка это. Или под душем лучше.

МАРИНА. Я теплую сделаю.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ну или так. Только не грейся. А как Ромка придет, я тебя позову.

МАРИНА. Ага. (Уходит).

ПАРЕНЬ. Здравствуйте, Романа можно?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Его нет. А вы кто такой?

ПАРЕНЬ. Я… друг. А когда он будет?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Он уехал.

ПАРЕНЬ. Куда?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. В деревню. Бабушка у нас заболела.

ПАРЕНЬ. В какую деревню?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Это далеко. На поезде ехать надо.

ПАРЕНЬ. Ну извините тогда. До свиданья. (Быстро спускается по лестнице).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Послезавтра опять в больницу поедем.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ (Не отрываясь от телевизора, безразлично). Ну.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Марина денег у бабки своей возьмет, сказала. В долг.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Ясно.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Беременная она. Два месяца уже.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Угу.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ромкино дите.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Понятно.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Рожать собирается.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ (кивает). Правильно.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Распишутся потом, говорит. Сама хочет.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Понял.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. С ней-то хоть поласковее будь. Она-то ни в чем не виновата.

Понял?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Понял. Иди открывай. Сыночек твой ненаглядный, поди, пожаловал.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (курит и видимо, слегка пьян). Вечер добрый. Вы мама Романа?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Да… но его нет дома. (Быстро). Он в деревне. Бабушка у нас заболела.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. А я не к нему. Я к вам. Персонально, если можно так выразиться.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (голос у нее задрожал) Ко мне?.. А что случилось?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Тут такое дело, знаете. Финансового характера…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Что?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Можно мы зайдем? А то в подъезде как-то…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ну, зайдите.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК Благодарю. (Тщательно вытирает ноги о коврик у дверей, тушит сигарету о косяк, входит).

Натали… Серый… Чего вы? За-хо-ди-те! Нас пригласили. Неприлично отказываться.

СЕРГЕЙ. Может мы здесь, Витя, подождем?

ВИКТОР (сквозь зубы, ласково). Заходите.

ВИКТОР (Людмиле Ивановне). Вы, конечно, извините за столь поздний час, но дело не терпит отлагательства. Так уж получилось, что завтра я должен буду лететь на самолете в одно место, и для этого мне нужны деньги.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (почти шепотом). Что?

ВИКТОР (делает вид, что крайне удивлен ее вопросом). Разве Роман не ввел вас в курс дела?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Нет.

ВИКТОР. Какая жалость. Значит, мне придется это сделать. Дело в том, что ваш Роман должен мне некоторую сумму.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Деньги?

ВИКТОР. Денег, денег.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Занимал что ли?

ВИКТОР (кивает с видом обманутого вкладчика финансовой пирамиды). Ага.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Сколько? (Полезла за кошельком в карман халата).

ВИКТОР. Да немного. Полторы тысячи всего.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Старыми это?

ВИКТОР. Людмила Ивановна, вы девушка с чувством юмора.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (хватается рукой за подбородок, жалобно смотрит на Сергея и Наташу). Неужели, столько… Ой, мамочки. Где же мы…

ВИКТОР (перебивает). Вы только не подумайте, Людмила Ивановна, что я вас обманываю. Тут все официально. Вот, расписочки даже есть. (Достает из кармана пачку бумажных листов, часть кладет назад, другую оставляет). Пять штучек по триста рубликов каждая. Написаны рукой вашего сына, можете убедиться. (Дает ей один лист).

Разборчиво написано? «Я, Симонов Роман Петрович, такого-то года рождения, проживающий по такому-то адресу, паспортные данные такие-то, такого-то дня, такого-то месяца, такого-то года одолжил у гражданина, Тарася Виктора Олеговича триста рублей, которые обязуюсь вернуть тогда-то и тогда-то.» Узнали почерк?

Писалась, кстати, при двух свидетелях. При них вот. Там и подписи их есть. Ниже вот они. (Показывает пальцем). Ну, так что?

(Нараспев). Людмила Ивановна!

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Сколько вы сказали?

ВИКТОР. Полторы тысячи.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. У нас нет таких денег… Вот, сто рублей последние остались. (Достает кошелек, открывает, показывает). И те от него прячу, чтоб не вытащил. Он же больной у нас. Мы с лечения недавно приехали. Я ссуду через знакомую брала. Возвращать еще надо. А я учительницей работаю. Зарплату нам не платят. По телевизору об этом даже говорят. А папка наш — по инвалидности пенсию получает. А я учитель, у начальных классов я. Где же мы возьмем?

ВИКТОР. Тихо, тихо, тихо. Я тоже работаю на заводе, можно сказать, вот этими самыми руками, эти самые деньги в поте лица зарабатывал. А потом, взял и по доброте душевной, отдал их вашему Роману. Он сказал, что ему на лекарства надо, что папа у него сильно болеет, сказал, что вы, Людмила Ивановна, потом вернете. Я взял и выручил его. И вот как все обернулось… Так что делать будем?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Не знаю.

ВИКТОР. А кто знает?

НАТАША. Витя, пошли, а?.. Нечего здесь ловить.

ВИКТОР. Никто никуда не пойдет. Я за своим пришел. (Вдруг тяжело задышал). Так что, Людмила Ивановна?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Нету у нас… денег.

ВИКТОР. Точно?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Точно.

ВИКТОР. А поискать если…

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Где?

ВИКТОР. Там, там, там, там, там — везде.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. И там нету.

ВИКТОР (смотрит на Сергея). Броня в сорок три пальца… (Людмиле Ивановне, ласково). Людмила Ивановна, проснитесь. Я не про деньги уже говорю.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А про что?

ВИКТОР (морщит лоб, как будто у него болит голова). Про товары народного потребления, дорогая.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Про…

ВИКТОР. Да, да, да. Про золотые изделия, про технику там японскую или корейскую, про меха. Есть такое?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. У нас?

ВИКТОР. У вас, у вас… Есть?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Нету.

ВИКТОР. Малоимущие что-ли? Или алкаши?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. У нас было. И обручальные кольца у обоих и серьги у меня с камнем. Цепочка даже была. А потом Ромка начал… Заболел когда — и все.

ВИКТОР. О-е-е-е-ей, как грустно. Прям слезы брызжут, теть Люда. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о… менуэте в туалете. (Смеётся.)

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Что?

ВИКТОР (резко). Я говорю, ты расписки видела, мать?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Видела… Да.

ВИКТОР. Плати, значит!

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ну я же сказала, у нас…

ВИКТОР. Кончай стонать, а? С тобою по-хорошему говоришь, а ты уперлась, бля, как осел. Мальчика что ли надыбала?! Мальчика, а, тетка?!

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Извините… если я вас обидела… чем-то.

ВИКТОР. Все… Пойдем, лучше посмотрим, что у тебя есть. (Пошел в комнату. Наташа за ним).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (Сергею). Сыночек, родненький, ты скажи ему, другу своему, что нету у нас ничего. Мы ему потом вернем. С процентами вернем. А сейчас уйти вам надо. У нас папку нашего парализовало недавно. Ромку милиция с наркотиками поймала и к нам пришли, искали. А папке нашему плохо стало. Оскорбили они его. У него инсульт был. Парализовало его. Ты скажи ему, сыночек…

СЕРГЕЙ. У вас попить можно?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. На кухне есть, кипяченая, в чайнике. Только ты скажи ему, а мы — потом вернем. Ты же хороший. (Держит его за рукав). Скажи, ладно. Попроси его.

СЕРГЕЙ. Скажу. (Идет на кухню).

ВИКТОР. (в комнате, озирается). О-хо-хо-хо-хо. Россия, Россия. Вечная проблема: дороги, жулики и нищета. (Громко). Да, Батя?

Батя? Шоколадную конфету хочешь? «Белочку»? (Смеется).

А девочку? Целочку, батя. (Ржет. Наташа тоже).

Эй? Ты че, слепо-глухо-немой патент?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ (крепко вцепился в подлокотники кресла). Что вам от меня надо?

ВИКТОР. Взаимности… Курить будешь?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Я не курю.

ВИКТОР. А я курю. (Достал сигарету, зажигалку, закурил). Ты чего, на самом деле не ходишь? Или притворяешься, чтоб на работу не ходить? Может, проверить? (Крутнул колесико зажигалки). Шучу. Деньги у вас где лежат?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. У жены все.

ВИКТОР. А у тебя нет?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Не держу.

ВИКТОР. У-у-у, как. (Встает, смотрит на Наташу, делает вопросительный жест головой). Ну че?

НАТАША. Телик-дрянь, не сдать. Посуда тоже ни о чем.

ВИКТОР. Слышишь, батя? В нищете вы, оказывается, живете.

Ну че, Серый? Че там есть?

СЕРГЕЙ. Там? Ничего. Вода.

ВИКТОР. Ой, блин, а. Куда мы попали? Так что, Людмила Ивановна, делать-то будем? Золото где держите?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. У нас нету.

ВИКТОР. Слышали уже. Может, займете деньжат-то? По соседям, по родне. Немного ведь надо-то. А?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Где же я займу-то столько? У нас бабушки одни в подъезде. Пенсионерки. (Петру Петровичу). Петя, у тебя не у кого?

ВИКТОР. Петя, тебя спрашивают.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Что?

ВИКТОР. Займи деньжат у друганов- алкашей, будь паинькой.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. У меня нет.

ВИКТОР. Друганов?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ (подбородок у него задрожал). Прекратите… издеваться.

ВИКТОР. Ой, как мы заговорили. Может подеремся еще, а? Поспарингуем.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (вдруг упала на колени). Мальчики, миленькие, его только не трогайте! Он больной у нас! У него инсульт был! Ему волноваться нельзя! Я вам верну все. До копеечки верну. Потом только. Потом. Мальчики, миленькие, прошу вас! Сереженька, Витенька, Наташа… Я все верну. (Заплакала).

СЕРГЕЙ. Пошли, Витек.

ВИКТОР (очень странно глядит на Людмилу Ивановну). Иди… И ты, прошмандовка, иди. Только завтра свои долги принесете. А не принесете — в лес повезу… Идите.

НАТАША. Ты чего, Витя? Я же с тобой…

ВИКТОР. Да… Со мной. (Смотрит на Сергея). А ты с кем? С ней? С этой тварью пресмыкающейся, а? С червем с этим, а? Тогда тоже на колени вставай.

СЕРГЕЙ. Витек, кончай.

ВИКТОР. Вставай, я сказал.

СЕРГЕЙ. Витек…

ВИКТОР (кричит). Быстро!!!

Я за своим пришел. Свое забрать. Я не виноват, что ваш Ромочка мажется. Не я его на иглу садил. И не я ханку придумал. Так общество очищается. Все слабые вымрут, а мы останемся. Будет мир, покой и братство всеобщее. А то, что я банчу — это время такое. Каждый живет так, как может. У меня, между прочим, мать тоже училкой была. А потом умерла. От диабета. Гангрена на ногах началась. Говорили, в Москву ехать лечиться надо. А деньги-то где взять, а? Вот и умерла. И отец учителем был, трудовиком. Запил сейчас где-то. Сдох, может, тоже уже. А я с бабкой живу. С четырнадцати лет. Квартира трёхкомнатная почти пустая. Вот мне один дяденька, бывший цыган, и говорит: «Может возьмешь немного попробовать толкнуть. Я твой адрес раздам. Будут к тебе приходить. Сваришь им, всадишь, посидят немного и уйдут. При деньгах, говорит, зато всегда будешь». Я подумал, подумал и согласился. Дурак. И вот теперь идут они ко мне каждый день, как к Господу Богу. Ползут. Эти твари, эти насекомые. Несут из домов все, все, что деньги стоит. У кого мамки на птичнике работают, несут яйца. У кого на колбасной фабрике — фарш и колбасу. Те с предприятий прут, а эти — у них. Экспроприация экспроприаторов называется. Другие шапки несут зимние, кольца обручальные, магнитофоны. И я беру. Некоторые не берут, берут только деньги. А я беру. И сам за них сдаю. Жалко потому что. А те, кому нечего нести, а воровать боятся, расписки пишут. А с этими расписками — к мамочкам. И мамочки платят, потому что дети у них единственные и любимые, какими бы они ни были. А те знают об этом и пользуются. И пишут, и пишут. Ясно, а? Ясно?

Ладно, харе, вставайте. В церкви так стоять будете. Ну, подъем, подъем.

Рому вашего ждать будем.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Рому? Зачем? Он уехал ведь.

ВИКТОР. Никуда он не уехал. Натали…

НАТАША. Сегодня его видела. С Кишкой кассеты сдавали.

ВИКТОР. Вот. А вы врете, Людмила Ивановна. Учительница ведь вроде. Чему детей- то научите? А?… Анальгин у вас есть? (Массирует рукой затылок, морщится).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Что?

ВИКТОР. Таблетки. От головы, от мигрени, от боли. Есть?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Парацетомол только. На кухне.

ВИКТОР. Пойдемте.

ВИКТОР. Замучил вас сыночек-то ваш, а?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Это… Чего?

ВИКТОР. Достал, говорю, Ромочка-то уже поди? Сил нет, жизнь кошмаром стала, а?

Так или нет?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Так…

ВИКТОР. Очень плохо?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Плохо…

ВИКТОР. Так убейте его. Все равно ведь загнется скоро. И себя, и его спасете.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Его…

ВИКТОР. Или давайте — я. Придет ко мне за дозой, а я ему особую приготовлю. Так уж и быть, избавлю вас от этого чудовища.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Его лечить надо. Он больной. Болезнь это.

ВИКТОР. А он бы вас убил. За сто рублей вот эти, в халате которые. Кумарить начало бы и убил. Это они только с виду такие безобидные. На колени встают, как путевые, плачут, раскаиваются. А в мыслях одно только: где бы денег на день достать. Одним днем живут. Так что? Сколько заплатите, а?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Анальгина нет. Парацетамол только. (Протягивает ему таблетки).

ВИКТОР. Жалко?.. А зря, проще нового родить. Этот все равно уже обречен.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Мы лечиться поедем.

ВИКТОР. Дело хозяйское. (Глотает две таблетки).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А вас ведь Виктор Тарась зовут, правда?

ВИКТОР. И что?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Вы не помните меня?

ВИКТОР. Ну и?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А я вас помню. Только сейчас вспомнила. Вы у меня в третьем классе учились. Из Казахстана вы приехали. Давно это было. Я тогда только начинала в школе.

ВИКТОР. Не помню.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ну, как же? Вы еще на последней парте сидели. Рисовали еще всегда. Меня рисовали. Я тогда молодая была. Рисовали вы меня. Художником хотели быть.

ВИКТОР. Не помню.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Вы же тогда хороший были, добрый. Худой очень, правда. Я вам еще пироги свои приносила. А вы не брали. Помните?

ВИКТОР (грубо). И что из того?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Не брали вы пироги… мои. С капустой я делала… Из магазинного теста… А вы не брали. Стеснялись.

ВИКТОР. Не я это был.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Вы.

ВИКТОР (встает). Все, проехали, передумал я ждать. Через месяц приду. Соберете деньги?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Через месяц… Соберем. Постараюсь я.

ВИКТОР. Не «постараюсь», а соберете?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Соберу.

ВИКТОР. Ну все, гуд бай тогда. (Пошел в комнату).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А родители у вас не учителями были, нет. У вас их вообще не было. Вы с бабушкой приехали. Из Казахстана вы приехали.

ВИКТОР. Ты че, тетка, броневая, не всасываешь? Не я это был! Поняла?! А?! А?!!!

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Не вы… не вы. Ошиблась я. Маразм у меня. Не вы это были. Другой мальчик. Он умер потом. А вы через месяц приходите, я вам все денежки верну. Все верну. Через месяц. Найду я.

ВИКТОР. Не-е-е-т! Вот теперь-то я никуда не пойду! Ты сейчас мне все отдашь! Сядешь вот здесь, родишь и отдашь!! А если не смогешь, я дождусь твоего сыночка и в окно его спущу! Да, батя?

Ну, че у вас можно взять, а? (Подошел к серванту, открывает створки, выкидывает вещи на пол). Серый, идите в той комнате ищите.

А он срать на вас хотел! Спит, наверное, и видит, когда вы подохнете, чтобы квартиру эту продать и промазать! Да, теть Люда? Срать он на вас хотел? Как думаете, а?

А это че за говешки в красивой обложке? Нам Ленин строить и жить помогает? Твои, батя? Деньги в них прячешь? (Берет книгу, трясет).

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Не тронь, сопляк!

ВИКТОР. Че?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ (сквозь зубы). Не тронь, сказано! Убью!

ВИКТОР. Меня? За что, батя?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ (поехал на него). Вон из моего дома, говнюк! Быстро!

ВИКТОР. (попятился). Ой, не надо. Ой, страшно. Вы чего, задавите же.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Вон, скотина! Овца паршивая! Вон!

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Петя, остановись!

ВИКТОР (свистит). Остановитесь, товарищ водитель. Вы проехали на красный сигнал светофора.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Вон, гад!

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Петя, стой!

ВИКТОР. Стой, Петя. Водитель серебристой иномарки приказываю вам остановиться.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ. Убью, червяк! (Подъехал к Виктору вплотную, замахивается). Паскуда!

ВИКТОР. Нет, Петя, нет! Я еще так молод! Я не хочу умирать! (Резко бьет его в лицо).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (бросается к Петру Петровичу). Мамочка! Мамочка! Убили! Ему нельзя! Головное давление у него! Инсульт! Нельзя ему! Петя, родненький! Встань! Проснись! Кровь, господи! Кровь! В кровь у него! Петя! Петечка! (Пытается его перевернуть, у нее ничего не получается). Ребятушки, помогите мне! Умрет он! Голову поднять надо! Ребятушки…

ВИКТОР. Стоять! (Идет к пианино, открывает крышку, сильно ударяя по клавишам, играет похоронный марш. Кричит, пытаясь перекричать музыку). Они не могут! Они рабы! У них на руках клеймо рабов! Они мои рабы! А я наркотик! И Рома ваш — раб! Мой раб! Он точно также ходил со мной выбивать долги! Ходил к одной женщине, у которой трое детей, а старший у нее — на игле! И Рома ваш прижигал этим детям пальцы сигаретой, пока она не достала свои сбережения! Прижигал, потому что я так захотел! И если бы я сказал ему убить их, он бы сделал это! Потому что он раб! Раб по собственной воле! Он сам так захотел! Сам им стал! И вот теперь я пришел к нему! И к этим когда-то приду! И они знают об этом и молчат! Потому что они рабы! (Смотрит на Сергея и Наташу). Танцуйте.

НАТАША. Витя, кончай. Линять надо.

ВИКТОР. Я сказал, танцуйте! Танцуйте, суки!!! (Играет).

МАРИНА (снимает наушники). Это чего?..

ВИКТОР. Ничего. Новый год справляем.

МАРИНА. Вы кто?

ВИКТОР. А вы кто?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Марина, иди к себе. Это соседка наша. Мыться она приходила.

МАРИНА.Что с отцом, Людмила Ивановна? У него кровь.

ВИКТОР. Упал он. Нос об пол разбил.

МАРИНА. Тебя не спрашивают. (Вместе с Людмилой Ивановной переворачивает Петра Петровича. У того все лицо в крови). Давайте его на диван. (Переносят Петра Петровича на диван.) Что здесь было-то?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ромка деньги должен.

МАРИНА. Ну, а вы-то при чем?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Мать…

МАРИНА. Вот ни фига себе! Так. Молодые люди, освобождаем помещение… Ну, быстро, быстро.

ВИКТОР. А вы кто вообще, девушка Марина?

МАРИНА. Жена.

ВИКТОР. Чья?

МАРИНА. Романа. Освобождаем помещение.

Ну че, не ясно сказано! Милицию, что ли, вызвать?!

ВИКТОР. Попробуй.

МАРИНА. И пробовать нечего. Выметаемся. Устроили тут… Ну, двигаемся. Быстро. (Подходит к Виктору, выталкивает его из комнаты). Давай. Пошел.

ВИКТОР. Ой! Ой! Без рук. Без рук. (Падает в кресло). Оп. Попу поднял — место потерял.

МАРИНА. Тебе че, неясно, что ли? Татарин, что ли? Давай, чеши отсюдова.

ВИКТОР. А деньги?

МАРИНА. Какие деньги? Деньги ему! Нечего давать было!.

ВИКТОР. У меня расписки есть.

МАРИНА. Подотри ими кое-что, своими расписками. Понял? (Тянет его за руку). Ну ты че, мафия, не понял? Газуй отсюдова. Живо.

ВИКТОР. Рука, ой рука! Вы мне руку сломали, девушка Марина.

МАРИНА. Че ты притворяешься, чмо? Пошел отсюдова! (Подняла его из кресла, выталкивает).

ВИКТОР (бежит на кухню, закрывает дверь, держит). Не поймаешь, не поймаешь!

МАРИНА (пытается открыть дверь). Ты откуда такой трудный-то взялся? Ё-мое!

ВИКТОР. Из Казахстана мы.

МАРИНА. Ну вот и топай в свой Казахстан! Давай! Достал уже.

Ну все! Ты меня вывел. В какой квартире телефон, Людмила Ивановна?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. В семнадцатой.

НАТАША. Эй, мы уже уходим.

МАРИНА. Поздно. (Идет к двери).

ВИКТОР. Я вас люблю, девушка Марина.

МАРИНА. Я за тебя рада.

ВИКТОР. Вы девушка моей мечты, девушка Марина.

МАРИНА. Поздравляю.

ВИКТОР. Я вас хочу.

МАРИНА. Одно место не слипнется? (Отпирает замок).

ВИКТОР. Я Кащея победил, я тебя освободил, а теперь, краса девица, на тебе хочу жениться.

В машину ее несите! Ключи на! (Кидает Сергею ключи). Быстро!

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Сыночек, ее-то за что? Она же ничего… Сыночек … (Ползет, вцепилась Виктору в ногу). Она же сирота тоже… В общежитии живет… Сыночек… Дите у нее. Дите будет. Она же не наша даже, сыночек. Не жена она. Она приехала просто, сыночек… Что вы с ней? Миленький! Не надо! Я завтра вам деньги найду. Много! Сколько захотите! Сыночек! Я квартиру продам! Сыночек! Куда вы ее?!

ВИКТОР (вырывает ногу). Женюсь я, теть Люда, отпусти.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Нет! Никуда не пойдешь, гад! В тюрьму я тебя! Это из-за тебя все! Из-за таких, как ты! Вас убивать надо! Расстреливать! А Ромка ни в чем не виноват! Ты все! Ты гад! Ты его приучил! В тюрьму пойдешь! Под расстрел! Все, арестованный ты.

ВИКТОР. Отпусти. Пну сейчас.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Пинай! Пинай! Все равно не отпущу! Убью тебя, гада! Ты Ромку погубил! Ты! И отец из-за тебя в коляске сидит! Инвалидом стал… А ты его бил еще!!! Гад! Не прощу! Пироги я тебе носила еще! С ядом нужно было испечь! Гад! Убью тебя!

ВИКТОР. Отпусти, чиканутая. (Вырвал ногу).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Стой, гад! Стой!

ВИКТОР (достал расписки, бросил их на пол). На. В расчете.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Марину верни!

ВИКТОР. Пошла ты.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Верни Марину!

ВИКТОР. Обойдешься. (Выбежал в подъезд, оставил дверь в квартиру открытой).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Я в милицию, сейчас, Петя… В семнадцатую квартиру пойду. Позвоню я. Они поймают их. Я фамилию его знаю. Тарась это. У меня в классе учился он. Кровь у тебя. На лице кровь. (Подходит к нему, вытирает халатом). В нос он тебя, да? И Марину стукнул. Упала она. Не в живот только бы. Ребенок ведь. Ромкин. Внук наш. Твой, Петя… Пойду я. Звонить надо. Найдут их. А потом в больницу мы. Лечиться. Свадьбу после сыграем. Внук у нас будет. В деревню уедем. Там этих нету. Хочешь в деревню, Петя? Там воздух. Ты там выздоровеешь быстро.

Пойду я… Звонить… Вернусь потом сразу. Ты лежи. Не шевелись. Ладно, Петя? Не шевелись. Пошла я. Сейчас я… Скоро…