Серая сестра

Связь

Марк Лоуренс

СВЯЗЬ

Книга Предка – 2.5

Перевод Александра Вироховского

— Нона Грей, чему равно X?

— Семи, — сказала Нона максимально уверенно. Сестра Яблоко советовала быть уверенной в своих догадках. При достаточной серьезности даже самую дикую ложь можно заставить звучать правдоподобно.

Сестра Правило хлопнула по столу Ноны своей указкой:

— Если бы X было количеством щепоток смертьсусла, добавляемых в очищающее зелье, ты бы сейчас была мертва.

— Я имела в виду одному. — Нона притворилась, что щурится на свою дощечку. — Я неправильно прочитала.

— Осталось попробовать не так уж мало целых чисел. — Тень Сестры Правило поглотила Нону, когда она подошла еще ближе.

— Четыре! — Нона разделила разницу в ответах и решительно кивнула.

— Это две трети. — Колокол послушниц прозвенел по всему монастырю. — А теперь убирайся из моего класса и не возвращайся, пока...

Остальная часть тирады Сестры Правило была потеряна из-за скрипа стульев; дюжина послушниц Мистического Класса направилась к двери, сжимая в руках грифельные доски, мел, различное учебное оружие и случайный свиток.

Нона поспешила вниз по лестнице Башни Академии, впереди толпы. Математика наполняла ее ужасом, чего никогда могла сделать горстка метательных звезд, летящих в ее сторону. Она никогда не понимала, почему уравнения требовали, чтобы она их решала. Разве они не были бы счастливее, если бы их оставили в покое на страницах пыльных книг?

Ара догнала Нону, когда та выскочила из главной двери в холодный порыв ветра Коридора:

— Рули говорит, что у нее есть бочонок бренди, спрятанный в винных складах.

— Бренди? — Нона не знала точно, что это было.

Ара закатила глаза:

— Сестра Дуб использует его для укрепления вина, когда делает портвейн. Оно очень сильное. Обжигает тебе рот.

— О. — Нона позволила направить себя к винодельне. — Это звучит... болезненно.

— Его пьют лорды. У Настоятельницы Стекло в кабинете есть бутылка. Рули говорит, что именно из-за этого она выбрала свое имя. — Ара подождала, пока Нона сообразит, затем снова закатила глаза. — Потому что она любит попустить бокал-другой, а бокалы делают из стекла.

— Рули выдумывает всякую чушь, — сказала Нона.

Ара не стала с этим спорить.

— Может, нам позвать Кетти и Джулу? — Нона кивнула в сторону двух девушек, направлявшихся в аркаду послушниц.

Ара фыркнула:

— Джула? Пить? А Кетти безнадежна в хранении секретов. Ты не можешь знать, сколько раз она чуть было не рассказала кому-то о пещерах. У меня нога болит от того, что я пинала ее под столами.

Нона пожала плечами. У Кетти в городе был мальчик, в которого она была влюблена, и, казалось, она рассказывала ему все обо всем в надежде понравиться.

Они пробрались через склад бочек в заднюю часть винодельни. Рули встретила их на чердаке, где Сестра Дуб хранила всевозможное странное оборудование, якобы использовавшееся в процессе изготовления знаменитого красного вина Сладкого Милосердия, хотя все оно было покрыто толстым слоем пыли и грязи и никто никогда не видел, чтобы его использовали. Сестра Дуб также держала на чердаке около миллиона пауков, судя по завесе паутины. Рули утверждала, что однажды очень маленькая послушница безнадежно запуталась в паутине и была съеден серыми пауками, таящимися во во тьме, в течение седьмого дня.

Рули повела их в помещение, заставленное сушилками:

— Что вы об этом думаете?

Нона уставилась на маленький бочонок, около двух футов высотой, с железными полосами сверху и снизу:

— Я думаю, что его хватятся.

Рули покачала головой:

— В эти дни я веду бухгалтерию для Сестры Дуб. И, согласно книгам, этого бочонка не существует. И я заплатила за него не существующими деньгами — кое-где сэкономила.

— Мы не можем это пить! — Нона уже пробовала вино раньше. Рули стащила полную чашку во время проверки партии. Нескольких глотков красного Сладкого Милосердия оказалось достаточно, чтобы у Ноны закружилась голова, и это… бренди используется, чтобы превратить вино во что-то более сильное.

— Конечно, можем. — Рули кивнула, словно соглашаясь сама с собой. — Но не только мы трое. Вечеринка в дорме!

— Ты заслуживаешь кое-чего после того, что пережила, Нона. — Ара сжала губы в сочувственную линию. — Например, вечеринку по случаю возвращения.

— Попробуй немного. — Рули предложила ей один из маленьких железных ковшиков, которые Сестра Дуб использовала при дегустации вина.

Нона почувствовала запах этого вещества еще до того, как поднесла ковшик к лицу, свирепый аромат, похожий на тени и огонь, уколол ее нос. Аромат обещал что-то восхитительное, но опасное. Рули и Ара внимательно наблюдали за ней, когда она поднесла ковшик ко рту. С железным ободком у губ и запахом жжения в горле, Нона заколебалась.

— Давай! — Рули махнула ей, чтобы пила.

Нона сделала глоток. Жидкость обожгла ей язык, такая сильная, что она потеряла ковшик, уже начиная плеваться и ругаться.

Три вещи произошли одновременно. Ара с быстротой удара хлыста потянулась, чтобы поймать падающий ковшик. Смех, который Рули сдерживала, вырвался у нее с той же взрывной силой, что и разбрызганный бренди Ноны. И главные двери винодельни с шумом распахнулись.

— ...встретимся с ней здесь. — Голос Сестры Яблоко, почти прямо под ними.

— Почему бы просто не привести ее к настоятельнице? — Голос Сестры Чайник.

На чердаке все три девушки замерли. Нона изо всех сил старалась не задохнуться и не хватать ртом воздух, пары бренди все еще наполняли ее нос и жгли горло, по лицу текли слезы. Рули и Ара обменялись взглядами. Не было ничего необычного в том, что Чайник и Яблоко ускользнули вместе, в поиске уединения, но это явно было что-то другое.

Одна из монахинь закрыла двери, подняв их на провисших петлях, чтобы они не скрипели по булыжнику.

— Никто не понимает ценность лжи лучше, чем Настоятельница Стекло, — сказала Сестра Яблоко. — Но бывают случаи, когда она должна быть в состоянии правдиво ответить вышестоящим властям, что ничего не знает о том или ином конкретном событии. В таких случаях она полагается на меня, и я делаю то, что нужно, не спрашивая ее разрешения и не информируя ее о моих действиях.

Рули первой с кропотливой медлительностью опустилась на чердачные доски и приникла одним глазом к щели. Ара последовала его примеру. Нона, уже почти оправившаяся от бренди, переставила ноги, чтобы понадежнее устроиться на прочных стропилах, затем опустилась вниз, тесно прижимаясь к Аре. Она затаила дыхание и молилась, чтобы доски успокоили свои язычки и не выдали ее скрипом или треском.

— Итак, когда... — Стук в дверь прервал вопрос Чайник.

Нона протиснулась мимо Ары и поглядела в щель между выветрившимися досками как раз вовремя, чтобы увидеть незнакомую монахиню, входящую в винодельню. Женщина казалась почти шаром в своем одеянии, почти такой же широкой, как сестра Роза, но более мускулистой. Она выглядела ровесницей Яблоко, ниже обеих сестер, с выпуклым краснощеким лицом, но строгой, человеком, с которым нужно считаться.

— Сестра Горшок. — Яблоко взяла ее за руки, затем отпустила их и повернулась, чтобы представить. — Горшок, познакомься с Чайник.

Две монахини обменялись осторожными кивками:

— Сестра.

— Горшок здесь, чтобы получить нашу помощь с отравлениями в Истине, — сказала Яблоко.

Нона услышала легкий вздох Ары, лежавшей рядом. Ара говорила об убийствах всего несколько дней назад. Для нее они были напоминанием о жизни, которую она бросила, приехав в Сладкое Милосердие. Порочные интриги и элегантное фехтование аристократии, которые из года в год разворачивались на мраморных полах больших бальных залов, на светских свадьбах, помолвках и празднествах богатства. Местах, в которые стекались Сис. Одной из жертв стала ее подруга детства, Джелла Абонсис, дочь третьего в линии лорда Абонсиса. Все, кто до сих пор умер, были в возрасте от пятнадцати до двадцати лет, четыре девушки и старший сын лорда Оверсиса.

— ...пока пять. — Сестра Горшок протянула Чайник свиток, исписанный аккуратно написанными заметками. — Отравлены.

— Симптомы? — деловито спросила Чайник.

— Одышка, спазмы в животе, внутреннее кровотечение. Смерть в интервале от шести до двенадцати часов после начала болезни.

— Возможно, это что-то из семейства курал, — сказала сестра Яблоко. — Определенно, что-то пероральное.

Горшок поджала губы:

— Может быть. Но мы не можем добавить к списку пять мертвых дегустаторов. У нас их нет.

В начале года Ноне рассказывали о рыбах семейства курал. Это было на уроках Тени незадолго до того, как в монастырь приехала инквизиция. Несколько подвидов этой рыбы можно было найти в самых глубоких частях моря Марн, обитающих в полной темноте и проводящих свою жизнь на глубине тысячи фатомов под волнами в скалистых впадинах, разделявших морское дно. И там им разрешили бы оставаться невредимыми, потому что у них был отвратительный вкус и их было чрезвычайно трудно поймать, если бы все рыбы курал не выделяли яд в маленькие мешочки, содержащиеся в их плоти. Это заставляло других обитателей постоянной тьмы держаться от них подальше.

Извлеченный, яд рыбы-курал не имел ни вкуса, ни запаха и был смертельно опасным. Он действовал медленно, но, так как противоядия не существовало, это не имело значения. На самом деле медленно действующий яд необходим, когда цель — представитель высших эшелонов аристократии, и их еда проверяется дегустаторами задолго до употребления.

Однако его широкому использованию, помимо непомерно высокой стоимости, мешало то, что приготовление пищи делало его безвредным, и сама жидкость варьировалась от ядовито-синего до ядовито-зеленого цвета с маслянистым радужным блеском, а это затрудняло ее маскировку в сырой пище.

— Мы говорим о некоторых из самых хорошо охраняемых людей в Коридоре, — сказала Горшок. — О домах, в которые было бы трудно проникнуть незамеченными даже Серой Сестре или ассасину Ной-гуин. Затем успешно отравить еду, предназначенную для одной конкретной цели... и сделать это пять раз за несколько месяцев… Мальчик Оверсис умер в комнате отца-лорда, под одной крышей с двумя магами Академии...

Все три женщины повернулись к главным дверям, когда они со скрипом открылись. Нона попыталась изменить положение, чтобы лучше видеть новоприбывшую, но смогла разглядеть только ее ноги. Кто бы это ни была, она пискнула от удивления, оказавшись лицом к лицу с тремя монахинями.

— Послушница Кетти. Что привело тебя в винодельню? — спросила Сестра Яблоко строгим голосом, которым говорила во время занятий, будучи Госпожой Тень.

— Я... э-э... — Ноги Кетти попятились назад. — Простите!

— Послушница! — Повышенный голос Яблоко остановил отступление Кетти. — Сестра Горшок — гостья в Сладком Милосердии. Я не могу позволить, чтобы такая позорная попытка соврать осталась без наказания. Я сама учила тебя лгать. А теперь сделай это как следует. В чем была твоя первая ошибка?

— Э-э...

— Ты снова ее повторяешь. Колебание! Нерешительность, девочка! А теперь ври, черт возьми! Но, если ты начнешь с «э-э», помоги мне Предок, я выбью из тебя правду.

— Я пришла повидать Сестру Дуб, — выпалила Кетти.

— Слишком быстро. Тебе нужно не торопиться, говорить спокойно.

Пауза.

— Скажи это гладко! — потребовала Яблоко.

— Я пришла повидать Сестру Дуб.

— Вот так. В конце концов, не так уж и страшно. — Сестра Яблоко отмахнулась от нее. — Дуб в соборе Предка молится, чему я не удивляюсь. А теперь уходи. И в следующий раз приготовь ложь прежде, чем откроешь дверь.

Монахини подождали, пока Кетти закроет за собой двери и убежит. Нона решила, что Кетти пронюхала о краже бренди и пришла искать Рули. К счастью, у Сестры Яблоко были дела поважнее, чем проступки послушниц.

— Мы продолжим разговор в моей лаборатории, — сказала Яблоко. — Чайник, ты можешь присоединиться к нам, когда найдешь рекрута.

— Да, Ябби. — Чайник насмешливо присела в реверансе.

Яблоко подняла бровь, лицо ее было суровым:

— Не задерживайся надолго.

Все три монахини вышли из здания, Яблоко повела Сестру Горшок налево, Чайник повернула направо. Двери с грохотом закрылись за ними.

— Уф. — Рули перевернулась на спину.

— Я думала, что нам конец, когда ворвалась Кетти! — Ара поднялась на ноги, отряхивая пыль со своей одежды. Она отхлебнула из ковшика, поморщилась и скривила рот. — Это хорошо. Пронеси кувшин в дормиторий ночью следующего шестого дня, и мы сможем устроить вечеринку. Мы это заслужили после того кошмара на востоке. Алата и Лини не будут возражать, и еще можно пригласить нескольких девушек из Серого дорма.

Нона ничего не сказала, только последовала за Арой, когда та направилась обратно к лестнице. Нона никогда не была на вечеринках, и эта идея показалась ей довольно пугающей. Хотя она решила, что хотела бы увидеть, как Ара выпьет немного бренди, распустит волосы и посмеется, как они смеялись, когда были маленькими.

Нона сошла с последней ступеньки лестницы и уже поворачивалась к двери, когда тихое покашливание привлекло ее внимание к двойному ряду огромных складских бочек.

— Что у нас здесь есть? — Из теней появилась Чайник. Понимающая улыбка играла в одном уголке ее рта. — Нона Грей и Арабелла Йотсис вместе выходят с чердака? — Она протянула руку и выдернула соломинку из золотистых кудрей Ары.

Ара открыла рот, как будто собираясь ответить, но не произнесла ни слова.

Взгляд Чайник метнулся к верху лестницы, где нога Рули возвращалась на чердак с первой ступеньки.

— Вас трое? Это... необычно. — Чайник приподняла бровь. — Приходи и присоединяйся к нам, Послушница Рули.

Рули выдала свое смятение легким вздохом, затем спустилась вниз, явно удивляясь, как Чайник опознала ее по мельканию одного сапога.

— Не хочешь ли объяснить, Нона? — Чайник приблизилась к ней и вопросительно склонила голову набок.

— Мы искали Сестру Дуб. — Это была плохая ложь, но Нона была довольна, что, по крайней мере, не колебалась.

— Сегодня она популярная монахиня. — Чайник задумчиво кивнула. С быстротой хунска она наклонилась к смущающе близко к Ноне, потом ее лицо поднялось с уровня шеи Ноны до уровня линии волос; выпрямляясь, она плавно вдыхала через нос. — И почему, послушница, от тебя пахнет бренди? Может быть, ты дипсоманьяк?

— Э-э... кто?

— Пьяница, Послушница Нона. Алкоголичка. Алкашка. — Она медленно обошла Нону по кругу. — Пьянчужка, гуляка, выпивоха, развратница?

— Нет, Сестра Чайник. По крайней мере, я так не думаю.

— Приятно слышать. — Чайник взяла Нону за плечи и указала ей на дверь. — Тогда ступай.

— Ч... Что? — Нона не могла поверить, что наказание ограничится этим.

— Ты свободна. Вместе с вами. Улетайте, маленькие послушницы. — Чайник махнула им в сторону выхода.

Обменявшись взглядами, три девушки направились к дневному свету.

В последний момент рука Чайник метнулась и схватила Ару сзади за одежду:

— Но только не ты, Арабелла.

— Я? — Ара сумела не пискнуть.

— Да. — Чайник кивнула. — Ты — рекрут.

Нона и Рули вышли на порывистый ветер, моргая от яркого дневного света. Рули захлопнула дверь и закрыла засов:

— Пошли, найдем Кетти и Джулу!

— Что ей нужно от Ары? — спросила Нона, когда они поспешили к аркаде послушниц.

— Разве это не очевидно? — Рули закатила глаза. — С каких это пор две Серые Сестры позволяют послушницам шпионить за собой? Они знали, что мы там, наверху. Они пришли за Арой. Она — та, кто им нужен для расследования этого отравления.

— Ара? — испуганно спросила Нона.

— Конечно! Кто лучше впишется в эти балы и пиры, чем Арабелла Йотсис? У ее дяди больше земли и денег, чем почти у любого из лордов, устраивающих все эти праздники. Им нужно только сказать, что она ушла из монастыря и снова входит в общество.

— Но, — сказала Нона, когда они вошли под арки аркады, — ее отравят!

Рули пожала плечами:

— Имей хоть немного веры! Не то чтобы нас всех раньше не отравляли.

Они сидели с Джулой и Кетти, сгрудившись под центральным дубом, и ждали, когда Ара присоединится к ним. Джула была возмущена тем, что они пили бренди. Кетти была возмущена тем, что она не участвовала в этом. Ни один из них, казалось, не был так обеспокоен, как Нона, тем, что Ару вот-вот втянут в сложную игру по убийству во внутренних кругах Сис.

Колокол прозвонил последний урок этого дня, а Ара все еще не вернулась.

— Пошли! — Кетти поднялась на ноги, вытягивая свое слишком длинное тело. — Следующий — урок Духа.

Рули и Джула вскочили. Сестра Колесо не любила опоздания. Как и многое другое.

Нона вошла в класс последней, все еще оглядываясь через плечо и ожидая, что Ара пробежит через главные двери в Собор Предка.

— Хорошо, что ты присоединилась к нам, послушница. — Сестра Колесо уставилась на нее холодным, ничего не выражающим взглядом.

Вопреки ожиданиям, от Ноны не требовалось ни читать весь катехизис, ни провести час в безмолвной молитве под большим куполом. Ей просто пришлось вынести скуку еще одного урока Колеса вместе с остальными послушницами.

Сидя в конце класса рядом с Рули, Нона испытала, несмотря на всю свою скуку, небольшое озарение. Пока сестра Колесо бубнила, читая строчку за строчкой доктрину из великой Книги Предка, Ноне впервые пришло в голову, что она действительно согласна со многим из того, что зачитывалось. Несмотря на ее презрение к человеку, читающему эти слова, несмотря на то, что голос, донесшийся до ушей, действовал ей на нервы, послание об единстве и непрерывности имело много достоинств.

Внезапно Нона вспомнила кое-что, что Настоятельница Стекло сказала ей много лет назад. Нону отправила в большой дом сестра Колесо, и вместо того, чтобы выразить раскаяние в своих преступлениях, она воспользовалась возможностью пожаловаться на Колесо сама. Она хотела знать, почему Стекло поручила кому-то вроде Колеса отвечать за то, что Церковь должна считать самым важным уроком, преподанным в Монастыре Сладкого Милосердия. Сама настоятельница справилась бы с этой работой в сто раз лучше, полагала Нона.

— Уроки сестры Колесо сами по себе являются уроком, послушница. — Настоятельница Стекло улыбнулась и встала из-за стола. — Сестра Яблоко учит тебя лгать. Она учит тебя, как продавать ложь. Лесть, доброжелательность и красивые слова часто делают свое дело. Сестра Правило учит тебя истинам о нашем мире, а Сестра Сковородка — истинам о потусторонних мирах. Сестра Колесо, с другой стороны, учит тебя истинам о тебе самой и это то, что труднее всего изучить. Эти истины должны быть усвоены сердцем, а не головой, их нельзя подслащивать, как ложь. Если они должны стать основой веры, они должны быть обнаружены, а не доставлены. Сестра Колесо заставляет вас обнаружить откровение. И не имеет значения, есть ли у нее такое намерение.

Теперь Нона поняла смысл слов Настоятельницы Стекло. Или, по крайней мере, часть. Эта женщина всегда прятала одно внутри второго, а второе — внутри третьего. Но дело в том, что немногие люди способны увидеть ценность в словах того, кто им действительно не нравится. Если кто-то, кого ты презираешь, выскажет тебе собственное мнение, ты, скорее всего, начнешь придираться.

— ...испытание на откровения Святого Мрака! — Сестру Колесо остановил звон Брея, колокола послушниц.

Нона резко выпрямилась на стуле. Целый урок ускользнул от нее.

— Кто такой Святой Мрак? — прошипела она Рули.

Рули только покачала головой и продолжила запихивать грифельную доску в сумку:

— Пошли!

Ара пришла в дормиторий после последнего звонка, когда остальные ученицы Мистического Класса были уже в ночных рубашках. Девушки стеклись к ней. У Ары не было врагов, только друзья, и Нона не думала, что положение дел было бы иным, если бы она пришла в монастырь нищей, а не с богатством Сис за спиной.

— Семейное дело, — повторила Ара для всего класса. — Настоятельница хотела поговорить со мной. Я уезжаю завтра. По крайней мере, на неделю.

Взгляд, который она бросила в сторону Ноны, ясно дал понять, что это была выдумка, которую ей велели раскрутить, и что с правдой придется подождать.

Ара сбросила свою одежду и была уже в постели, когда Сестра Шрам крикнула с лестницы, чтобы погасили фонари. Для многих девушек выключение света не имело большого значения. Почти все марджалы — даже с самым маленьким прикосновением, как у Ары, — были достаточно хорошими тень-работниками и видели в темноте не хуже любой кошки. Нона, однако, отрезала свою тень и потеряла ее много лет назад, став ночью такой же слепой, как герант. Она лежала на боку, наблюдая за черными контурами бедра и плеча Ары под ее одеялом. Ждала.

— Тссс.

Нона вздрогнула.

— Ара? — выдохнула она.

Рука протянулась и нашла под одеялом ее руку:

— Пошли.

Каким-то образом Ара незаметно выскользнула из своей кровати, оставив свернутое постельное белье, имитирующее ее фигуру, и подкралась к Ноне. Ара вытащила ее из теплой постели и подтолкнула к ней верхнюю одежду.

Нона позволила вывести себя из дормитория и спуститься по лестнице в прихожую. Она дрожала, ступая босыми ногами по холодному каменному полу. Снаружи ветер завывал над крышами монастыря, стремясь украсть любое тепло. Ара направилась мимо дверей в Серые и Красные дормитории, к выходу.

— Ты не можешь сказать мне здесь? — прошипела Нона, не желая рисковать ночью в одной ночной рубашке и плаще.

Ара покачала головой.

— Фокус скоро будет здесь. — Она усмехнулась.

Нона набралась решимости и приготовилась к холоду, в ожидании сжавшись всем телом . Ара распахнула главную дверь, и они обе выскользнули наружу, в пасть ветра.

Ара шла впереди, ночь была открыта ее взору. Она отвела Нону за скрипторий, туда, где здание стало убежищем. Они прижались друг к другу у большой бочки, которая собирала стоки с крыши.

— Ну? — спросила Нона.

— Я должна вернуться в общество, чтобы поймать того, кто стоит за этими убийствами.

— В одиночку? — в ужасе спросила Нона.

— Нет, глупая. За нами будут присматривать Чайник и еще одна Серая Сестра.

— Нами? — Нона на мгновение почувствовала надежду. Если бы она тоже могла пойти, Аре не причинили бы никакого вреда.

— Есть еще один рекрут. Мальчик.

— О. — Конечно, крестьянской девушке не место на больших балах Сис. Нона ничего не знала ни о танцах, ни о том, как вести себя в компании денег. Ее визит в дом Терры Намсис в начале года показал, что она даже не знала, как поесть под такой крышей. — Это звучит чертовски опасно. — Нона почувствовала бы себя в большей безопасности, наблюдая, как Ара бросается на патруль вооруженных охранников, чем когда ее бросят на произвол судьбы в шелковом платье среди потоков вечеринки Сис. Мало кто мог сравниться с Арой в играх клинка. Но ножи Сис всегда незаметны, почти до того, как плавно войдут меж твоими лопатками. — Ты ничего не должна есть. Или пить. И постарайся ни к чему не прикасаться.

Ара вздохнула. Красное зарево коснулось крыш монастырей, хотя земли под Скалой Веры все еще лежали во тьме.

— Я беспокоюсь не о яде...

— Ну, ты должна!

— ...а о возвращении ко всему... этому. — Ара покачала головой. — Ты знаешь, для чего все эти сборища людей нашего возраста?

Нона моргнула.

— Еда? — Вот о чем она подумала бы, увидев эти огромные столы, стонущие под серебряными блюдами с виноградом, жареным кабаном, глазированной осетриной, пирожными, изящнее корон. У нее уже потекли слюнки. Вздрогнув, она поняла, как легко ее можно было бы отравить при таких обстоятельствах. — Нет. Тогда для чего?

— Речь идет о том, чтобы выйти замуж. Все мы, юные Сис, знаем, что мы в двух шагах от того, чтобы нас продали какой-нибудь другой семье...

— Продали? — Нону отдали, но всех остальных детей в клетке Гилджон купил у их родителей. Она и представить себе не могла, что Сис поступают так с детьми, рожденными под их золотыми крышами.

— Они называют это ценой за брак, приданым. Это земли, торговые права, союзы или просто подарки. Но да, продали.

Свет луны превратил ночь в черные тени. Нона почувствовала обещание тепла, когда фокус устремился к ним по Коридору. Она распустила завязки на плаще.

— Ну, Чайник не ожидает, что ты выйдешь замуж. — Нона нахмурилась. — Или ожидает?

Ара рассмеялась:

— Нет. Предок запрети!

— Ну, тогда...

— Итак, все юные наследники Сис идут на это, отчаянно пытаясь найти пару по любви. Есть вариант заключения брака, который может одобрить семья, с человеком, который действительно нравится девочке или мальчику. В противном случае, они просто хотят узнать, что такое романтика, прежде чем их потащат на свадьбу по сговору.

Нона кивнула.

— Но ничего из этого с тобой не случится. Ты все еще Невеста Предка, в какую бы игру ты ни играла на следующей неделе. — Она склонила голову набок. — Так о чем же ты беспокоишься?

Ара посмотрела вниз. Усиливающееся свечение луны окрасило ее красным, но Нона могла поклясться, что ее подруга покраснела:

— Поцелуи.

— Что?

— Вот что они делают на таких встречах! — Ара яростно нахмурилась. — Я видела это однажды, когда отец взял меня на бал в поместье лорда Амсиса. Мне было девять, поэтому я осталась за столом с мамой, но более старшие наследники... Они танцевали. А потом были поцелуи.

— О. — Нона тоже нахмурилась. — Ну… насколько это может быть сложно? — Ее пугала мысль о танцах, но она предполагала, что у Ары для этого были бы наставники.

— Кетти говорит, что некоторые мальчики хороши в этом. — Ара прикусила губу. — И это означает, что другие плохи. Я не хочу быть плохой.

Нона протянула руку.

— Ты не будешь! Но если это тебя беспокоит, просто не целуйся. — Ей не нравилась мысль о том, что Ара целуется с какими-то мальчиками, которые почти не знают ее. Или танцует с ними.

— Чайник говорит, что мне придется сыграть свою роль. Мне нужно, чтобы мне поверили. И мне страшно, Нона. Я не хочу, чтобы надо мной смеялись.

— Смеялись? — Нона почувствовала, как ее дефект-лезвия впиваются в кожу. Она не позволит никому издеваться над Арой.

— По словам Кетти, Лини показала ей, как это делается. — Ара подняла свои голубые глаза на Нону, когда фокус усилился.

— Что? — Нону окутал жар, но не только из-за луны.

— Кетти хотела сначала попрактиковаться, и Лини...

— Разве Алата жаловалась? — Бледная, рыжеволосая Лини и темная, покрытая шрамами Алата делили одеяла с Серого Класса.

Ара отмахнулась от вопроса. Вокруг них Скала Веры начала поскрипывать от лунного тепла, лужи дымились, черепица на крыше щелкала. С быстротой хунска Ара поднялась, увлекая за собой Нону, их тела выровнялись, глаза на одном уровне, дюймы между их ртами.

— Покажи мне. — Ара взяла Нону за руки.

— Но я сама не умею...

Сладкая мягкость губ Ары заглушила протест Ноны.

Полный фокус луны сиял вокруг них, жар был таким яростным, что растопил ледяные стены высотой в мили. Жар тоже что-то растопил в Ноне. От яркого света у нее закрылись глаза. Холодный огонь языка Ары украл слова, и она крепко обняла подругу, чтобы не упасть.

Нона отпрянула, дезориентированная и сбитая с толку, обнаружив, что находится в слепой темноте.

— Ара? — Поцелуй все еще покалывал ее губы. — Ара? С тобой все в порядке?

— Я промокла, — выдохнула Ара прямо перед ней, но скрытая в ночи.

— Я... — Нона протянула руку, чтобы найти свою подругу. — Я тоже.

Ара вздрогнула. Ее верхняя одежда промокла насквозь.

— Шел дождь?

— Мне кажется. — Нона была такой же мокрой. Каким-то образом она пропустила потоп, который намочил даже ее почти отсутствовавшую одежду. Фокус давно исчез. — Как?.. Как могло пройти так много времени?

— Мы должны вернуться. — Ара казалась встревоженной. — Я не знаю, как долго мы здесь пробыли.

Ара медленно двинулась вперед, шлепая по лужам, которые были глубже и многочисленнее, чем до прихода фокуса луны.

— Это... Это всегда так? — спросила Нона, следуя за ней.

— Надеюсь! — Задыхающийся, слегка нервный смех Ары. — Хотя я так не думаю!

Они добрались до дормитория и прокрались внутрь, дрожа, страстно желая поскорее снять мокрую одежду и лечь в теплую постель.

Никто не окликнул их, и вскоре Нона лежала под одеялом, единственная ночная рубашка висела рядом и сохла, мысли кружились, уверенные, что сон не сможет найти ее до рассветного колокола.

Нона, вздрогнув, проснулась и обнаружила, что ее трясет Рули.

— Ты проспала Брей!

Нона села, зевая, и ей пришлось потянуться к одеялам, чтобы скрыть свою наготу. Все остальные послушницы уже одевались, за исключением Ары, которая, все еще в ночной рубашке, сидела на краю кровати и терла глаза, ее золотистые волосы были в беспорядке.

— Завтрак! — позвала Рули. Словно только еда могла заставить послушниц поспешить.

Нона с трудом влезла в одежду и вышла из комнаты последней, по пятам за Арой. Они добрались до трапезной и обнаружили, что Чайник ждет снаружи. Серая Сестра кивком головы указала в сторону Зала Сердца. Ара свернула, и Нона последовала за подругой, несмотря на тянувшиеся к ней ароматы яиц, бекона и свежего хлеба.

— Только не ты. — Чайник поймала сзади пояс Ноны.

— Это что... — Нона прищурилась, вглядываясь в тени под колоннадой портика Зала Сердца. Спиной к стене стоял высокий мужчина, худощавый и темный. — Регол?

— Другой рекрут. — Чайник кивнул, когда Нона повернулась. — Сис приглашают его на всевозможные собрания. Не как часть их, но как часть зрелища. — Она указала Ноне на дверь трапезной. — Заходи, заходи!

— Но я хочу помочь!

— Ара не нуждается в твоей помощи, Нона. Она уже большая девочка. — Голос Чайник стал немного более сочувственным. — И мы с тобой не можем последовать за ней туда, куда она направляется.

Остаток дня Ноны прошел как в тумане. На уроке Академии уравнения скользили по ней, не оставляя и следа. В классе Сестры Сковородка Нона впервые за несколько недель нашла Путь, сделала слишком много шагов и высвободила силу во взрыве, который потряс башню и оставил серебряные знаки, покрывавшие стены Второй комнаты, светящимися в течение нескольких часов после того, как она ушла. На уроке Меча Сестра Сало отчитала Нону за недостаточную концентрацию. Она заставила Нону сражаться сразу против четырех сокурсников, и Нона оставила их всех стонать на песке, ее мысли все еще кружились между поцелуем прошлой ночи и тем, где сейчас могла быть Ара.

В раздевалке Нона обнаружила, что путь к одежде прегражден Джулой, которая стояла прямо у нее на пути, потирая челюсть и хмурясь.

— Джула? — Нона моргнула.

— Это действительно больно! — Джула попыталась пошевелить зубами. — Что, черт возьми, с тобой происходит, Нона? И куда подевалась Ара?

Нона удивленно посмотрела на Рули. Рули обычно хранила тайну от Джулы примерно столько, сколько требуется, чтобы добежать до аркады послушниц:

— Библиотека скриптория, пять минут.

Джула отступила в сторону и кивнула, все еще двигая челюстью для пробы.

Нона пришла в скрипторий мимо дома настоятельницы, заглядывая во все окна в поисках каких-либо признаков того, что Ара все еще может быть в монастыре. Ни она, ни Чайник не показывались весь день.

Сестра Шрам занимала свое обычное место за передним столом скриптория, склонившись над столом с кистью для миниатюр в руке. Она на мгновение подняла глаза, шрам, по которому она назвала себя, искривил ее рот в оскале, свет фонаря отразился в ее слепом глазу, придавая молочно-белому шару что-то демоническое.

Джула и Рули уже ждали. Джула стряхивала пыль с какого-то тяжелого тома, а Рули крутила на костяшках пальцев метательную звезду, которую она украла из складов Меча — ее бы наказали, если бы об этом узнали.

— Итак, — сказала Джула, со стуком кладя книгу, — что с тобой сегодня? Вы с Арой подрались? И где она сейчас? — Ее глаза расширились. — Не в санатории?

— Что? Нет! — Нона покачала головой. — Мы не подрались. — Она вспомнила поцелуй и почувствовала, как покраснели ее щеки. — Я не знаю, где она.

— Примеряет платья, я полагаю. — Рули глубокомысленно кивнула. — Они снова превратят ее в принцессу.

Джула моргнула:

— Ты сказала, что ничего не знаешь!

Рули сложила руки на груди:

— Я сказала... О, ты права. Я соврала. Но Нона все равно собиралась тебе рассказать.

— Чайник забрала ее, чтобы расследовать эти убийства Сис. Пятерых наследников. Ее используют как крысу, для проверки ядов. Они отправили ее и Регола туда, чтобы посмотреть, кто в них выстрелит.

— Регола? — Рули изобразила губами поцелуй. — Я слышала, что он — мечта любой девушки.

Джула неодобрительно покачала головой:

— Кетти говорит это о любом мужчине, у которого все еще есть зубы.

— Итак, что мы собираемся с этим делать? — спросила Нона.

— Делать? — Рули нахмурилась. — Этим делом занимается Сестра Чайник. И Сестра Яблоко! Ее называют Отравительницей по известной тебе причине! Она живет ради такого рода дел.

Нона нахмурилась:

— Я не собираюсь сидеть сложа руки и просто ждать, выживет ли Ара. Нам нужен план.

Джула задумалась. Она подошла к стене с книгами напротив двери и приподнялась на цыпочки, чтобы коснуться основания, возможно, самой толстой книги во всей коллекции:

— Спусти ее вниз для меня, Нона.

Нона спустила тяжелую книгу, с удивлением обнаружив, насколько выше Джулы она стала за последние год или два. Том весил больше, чем некоторые новые послушницы Красного Класса. Можно использовать как щит или дубинку, если под рукой нет ничего другого…

— Что это?

— Ну. — Джула открыла обложку. — Дерево Предка растет от стержень-корня через все эти ветви до крошечных зеленых листьев, которые являются нами, танцующими на ветру времени. И ты никогда не найдешь достаточно книг, чтобы все это записать. Но это золотые ветви. Только для нашей империи, только за последние пятьсот или шестьсот лет. Все Сис. Кто кого породил, в браке и вне его. Каждые пять лет сестра Шрам снимает обложку и добавляет новые страницы, чтобы включить недавние рождения. — Она перевернула около четверти страниц вместе, затем еще дюжину, затем еще одну. — И... вот... ветвь Абонсис. Я знаю, что Джеллу Абонсис отравили. И... мальчика Оверсиса?

— Ригана Оверсиса. — Рули кивнула. — Оверсисы владеют правами на порт в Денси. Мой отец должен платить им налоги.

Нона заглянула через плечо Джулы на тщательно прокомментированные диаграммы свадеб, ведущих к потомству, которое затем женилось и породило еще больше собственных Сис, пока поколения не отошли слишком далеко от центральной линии и не были отброшены в небытие незарегистрированных.

— Нас интересуют убитые. Почему нас должно волновать, на ком женились их дедушки?

— Ах, — сказала Джула, делая то же самое лицо, которое было у Сестры Правило, когда она читала лекцию послушницам. — Вполне возможно, что у кого-то в голове сидит дьявол и он убивает этих молодых женщин — и одного молодого человека — ради удовольствия. Однако более вероятно, что он делает это ради какой-то выгоды. А с Сис любое дело — политика. Мы должны посмотреть на последствия каждой смерти. Кто выигрывает, кто проигрывает. Какой дом воюет с каким другим. — Она постучала по книге. — Если за этими убийствами стоит какая-то закономерность, то ключ здесь.

— Я должна была догадаться, как только ты сказала, что надо встретиться в библиотеке. — Рули вздохнула и осела, как будто из нее выпустили весь воздух. — Разве мы не могли бы раскрыть это дело с помощью шпионажа? Залезть в высокие окна? Захватить заложников? Выбить признания?

Джула строго посмотрела на Рули, затем перевела прищуренный взгляд на Нону:

— Выньте доски. Будете записывать, пока я занимаюсь исследованиями.

Джула неустанно работала над огромной книгой, переворачивая страницу за страницей. Некоторые страницы были старыми, потрескавшимися и пожелтевшими от времени, другие — намного более новыми. Рули, как оказалось, знала невероятно много о всех тонкостях вражды семей Сис, о том, кто кого хотел заполучить, какой лорд пренебрегал кем-то другим в последнее время, чьи коммерческие интересы сталкивались с чьими-то еще. Нона обнаружила, что поражена и глубоко скучает от широты ее знаний. Рули приписывала большую часть своей информации универсальным «они», и при нормальных обстоятельствах Нона предположила бы, что девушка выдумала большую часть на месте, но, с Арой в опасности, казалось, что Рули действительно собрала все это как побочный эффект ее пристрастия к сплетням.

Нона, почти ничего не добавляя к процессу, послушно царапала то, что ей было сказано, покрывая свежие графитовые доски паутиной отношений. Сис то, Сис это. Ее глаза затуманились, мысли блуждали, несмотря на ее решимость сосредоточиться, быть в фокусе…

Фокус… Фокус луны. Шорох заполнил уши Ноны. Ее губы помнили тот поцелуй. Ее первый поцелуй в жизни. И с внезапным чувством головокружения она обнаружила, что закутана в шепчущий шелк, что яркий огненно-оранжевый вихрь следует за ней, когда она поворачивается и поворачивается снова, ища, за что бы уцепиться в вращающемся мире.

— С вами все в порядке, госпожа? — Пожилая женщина в простом черном и коричневом взяла обе руки Ноны.

— Я… Я себя как-то странно чувствую. — Казалось, что-то было не так с голосом Ноны. Он звучал не так, как у нее, и слова, которые он произносил, не были теми, которые она произнесла. — У меня закружилась голова.

— Присаживайтесь, госпожа. — Женщина казалась обеспокоенной. — Я ослаблю этот корсет.

Нона села:

— Нет… Нет, оставь так. Мне просто придется привыкнуть к этой чертовой штуке.

Женщина, темноволосая, лет сорока с небольшим, кивнула и отступила назад.

— Ну, вы прекрасно выглядите. — Она помахала рукой, и в поле зрения появились две молодые девушки с высоким зеркалом между ними. — Видите?

Нона встала. Она не узнала женщину в зеркале — высокую, статную, до боли красивую, ее лицо было накрашено, чтобы подчеркнуть красноту губ и блеск глаз. Серебро и драгоценные камни висели у нее на шее. Украшенные драгоценными камнями гребни превратили ее волосы в реку золота.

Ара? Голос Ноны не издал ни звука. Как это может быть Ара? Платье каким-то образом превратило ее жесткое тело атлета во что-то совершенно другое. Во что-то такое, что принадлежало миру Сис, в невероятную красоту, которая существует только на мраморных полах, под хрустальными люстрами.

— Мы должны снова попробовать зеленое, с жемчугом и твоими волосами. — Портниха хлопнула в ладоши, и из-за черных занавесок появилось еще больше помощников.

Ара обмякла и отвернулась от зеркала, смирившись с судьбой.

Нона, находившаяся в глубине души Ары, наконец поняла. Она уже испытывала это раньше. Полгода назад Нона создала нить-связь с Сестрой Чайник во время торопливой попытки Чайник установить между ними тень-связь. На начальных этапах их связь и была такой: Нона, вызванная без сознательного решения, становилась бесчувственным призраком в сознании Чайник, точно так же, как она была здесь с Арой.

Поцелуй. Это был тот самый поцелуй. Вот почему они обе так долго стояли, потерявшись друг в друге, не подозревая о дожде, который то приходил, то уходил.

Нона не хотела шпионить за своей подругой, но, если она хотела помочь, то должна была знать, что происходит. В любом случае, Ноне было не совсем ясно, как вернуться в свое собственное тело. Она спросила себя, быть может она уснула, свалилась на свою доску и храпит? Тогда Джула и Рули могли запаниковать и утащить ее в санаторий к Сестре Роза.

Нона сидела на задворках сознания Ары, безуспешно пытаясь привлечь внимание девушки, в то время как Ара, в свою очередь, надевала и снимала платья, каждое ярче и сложнее предыдущего. Нона восхищалась ими так же, как она восхищалась цветами. Она видела их привлекательность, но обнаружила, что истинная красота проще и сильнее. Она обнаружила, что ее сердце больше волнует широкое небо, чем изящная художественность анемона, и что Ара более привлекательна в строгой меч-одежде, чем в кринолине и кружевах, которые стоили больше, чем вся деревня, в которой выросла Нона.

— Кто мог бы устоять перед вами сейчас? — Портниха отошла со своими помощницами, чтобы полюбоваться последним платьем.

Ара пожала плечами. Одежда свисала с нее потоками голубого шелка и серебристой ткани.

— Это хорошо. Я возьму это платье.

— Но, может быть...

— Нет. Это. — Очевидно, терпению Ары в этом процессе пришел конец. Она направилась к занавешенному выходу, швея следовала за ней, все еще болтая об аксессуарах и возможном столкновении с сестрами Гренсис, которые также предпочитали голубое.

Ара вышла в зону ожидания, уставленную плюшевыми креслами. Развалившись в одном из них ждал Регол, одетый в купеческий наряд. Чайник сидела рядом с ним, настороженная и готовая, в глубинах транса ясности.

Регол плавно встал, сбрасывая скуку, как плащ.

— Великолепно! Это та же девушка, которая вошла к вам, мадам От? Наверняка вы поменяли местами послушницу с проходившей мимо наследницей? — Он встретился взглядом с Арой — и с Ноной, — и Нона узнала, каково встретиться с ним взглядом без глаз, полных полуночи. Она почувствовала, как ускорилось сердцебиение Ары, и поняла, что ее собственное, тоже ускорилось. Регол нес в себе странный магнетизм, возможно, оттенок эмпатии марджала. Чем бы это ни было, оно заставило Нону вспомнить, как она наблюдала за ним в Калтессе, когда он казался намного старше ее, недосягаемым, великодушным богом чердака.

— Итак, Арабелла. — Регол предложил ей руку. — Ты готова к сегодняшнему вечеру?

— Нет. — Ара решительно покачала головой, но все равно взяла его за руку. — Я бы предпочла встретиться лицом к лицу с Ной-гуин.

— Чепуха. — Регол ухмыльнулся и направился к двери, в то время как Сестра Чайник передала портнихе много серебряных монет. — Сис не узнает, что их ударило. Если ты не разобьешь три сердца к полуночи, я съем хулу.

— Три — чересчур амбициозно. — Ара издала смешок, которого Нона никогда раньше от нее не слышала, что-то серебряное и звенящее.

Регол наклонил темноволосую голову и коснулся своей груди:

— У тебя уже будет одно, если потанцуешь с кем-нибудь другим.

Нона подняла голову от стола:

— Что?

— О, ты снова с нами, — сказала Джула. — Очень мило с твоей стороны снова присоединиться к разговору!

Рули усмехнулась:

— Ты погасла, как свечка. Не смогли тебя разбудить. И это казалось неправильным — слишком стараться. Тяжелая ночь?

Нона попыталась стряхнуть с себя дезориентацию:

— Это... сложно.

Джула и Рули обменялись взглядами.

Нона открыла рот, чтобы заговорить. Нить-связь казалась чем-то слишком интимным. Тем, чем она не хотела делиться. Даже с самыми близкими подругами. Но Ара шла навстречу опасности, поэтому Нона заговорила:

— Мы с Арой нить-связаны. Я не спала. Я была с ней. В Истине, я думаю. Примеряли платья. Так что, если мы найдем что-нибудь полезное, я, возможно, смогу дать ей знать.

— О, — сказала Джула.

— О, — повторила Рули.

— Тогда давайте работать! — Нона выпрямилась и приготовила мелок.

— Здесь нет никакой закономерности! — Рули сердито отмахнулась от полудюжины переполненных досок. — Ни одной!

— Всегда есть определенная закономерность. — Голос Джулы был усталым, выражение лица — мрачным и напряженным. Она переставила фонарь и посмотрела на закрытое ставнями окно. Если бы выяснилось, что они прокрались в библиотеку после отбоя, возникли бы неприятности. — Мы занимаемся этим всего несколько часов.

— Скорее, несколько жизней. — Рули драматично рухнула на стол.

Нона подобрала несколько отброшенных грифельных досок. Она разделяла разочарование своих подруг. Во всяком случае, ее собственная терпимость к книжной работе была еще ниже, чем у Рули, но жизнь Ары могла зависеть от какой-либо тайны, скрытой в паутине имен и семей.

— Есть половинные закономерности и четвертные закономерности, — сказала Джула. —Например, ни один из погибших не является человеком, которого Таксисы действительно не хотели бы видеть мертвым.

— Верно, — кивнула Рули. — Но они ничего не выигрывают от их смерти. У них есть разногласия с Абонсисами... но это не кровная вражда или что-то в этом роде.

— Таксисы не обязательно должны стоять за всем плохим, — сказала Нона. Да, Лано Таксис хотел ее смерти, и самым ужасным способом, но это не означало, что он виноват в убийстве наследников Сис в Истине.

— Нам просто нужно быть методичными. — Джула вернулась к главе Оверсис. — Мальчик был убит первым. Может быть, ключ к разгадке — порядок.

— Или, может быть, нам следует забыть о «почему» и спросить «как»? — Рули подняла голову от стола. — Только у меня и здесь нет никаких идей. — Она снова опустила лоб.

— Может быть, здесь нет никакой закономерности, — сказала Нона.

— Всегда есть определенная закономерность. — Джула произнесла эти слова сквозь стиснутые зубы.

— Ты думаешь, какой-то безумец использовал любую представившуюся возможностью? — спросила Рули.

— Яд кажется слишком сложным для сумасшедшего убийцы. — Нона покачала головой. — Но что, если убийца был заинтересован в том, чтобы только один из этих пятерых умер? Что, если остальные четверо просто для того, чтобы скрыть свои мотивы?

— Отлично, значит, теперь нам нужно рассмотреть возможные индивидуальные мотивы для любого из наших пяти убийств? — Джула всплеснула руками.

— Нам нужно больше информации, — сказала Рули.

— Нона, ты можешь сделать это снова? Посмотреть, что происходит с Арой при помощи твоего супер-магического квантал-трюка?

Нона нахмурилась:

— Это нить-связь, и она еще не установлена должным образом. Вероятно, потому, что это произошло как бы случайно.

Рули приподняла бровь:

— Вы обе просто слишком сильно столкнулись друг с другом, направляясь в разные стороны по лестнице? Бам! И теперь ты можешь заглядывать в ее сознание?

Нона опустила глаза, делая вид, что изучает дощечку, которую только что взяла в руки:

— Что-то в этом роде.

Рули протянул руку, взял доску из рук Ноны, перевернула ее правильным образом и вернула ей:

— Ага.

— Я постараюсь. Может быть, я увижу что-нибудь, что даст нам ключ к разгадке. — Нона отодвинулась от стола и подняла руки к голове. — В то же время, возможно, вместо того, чтобы искать закономерность, вам следует искать странность. Убийство, которое пытаются скрыть среди других.

Рули постучал по грифельной доске под названием «Риган Оверсис»:

— Он мальчик...

— Возможно, что-то не настолько очевидное. — Нона замолчала. Ее усилия установить контакт начали приносить плоды. Вспышки картин другого места, увиденного другими глазами, заиграли в ее глазах, и тело начало казаться далеким, как будто она больше не командовала им.

Внезапно Нона обнаружила, что танцует. Музыка наполнила ее уши. Не хоровое пение монастыря, а глубокая, томная музыка — струны разрывали сердце, флейты пели высокими голосами, лавина звуков, от которой у нее перехватило дыхание. Нона никогда не слышала ничего подобного. И танцы. Она никогда не танцевала, но Ара ступала с уверенной грацией, ее платье из серебра и темного неба кружилось вокруг нее, отставая от изгибов и поворотов тела на один удар сердца. Она двигалась в такт музыке, исполняя формальный набор шагов, таких же организованных, как и оружейные каты Сестры Сало. Каким-то образом Ара добавляла что-то личное — быть может, страсть, — уравнивая их.

У нее был партнер, светловолосый наследник в темной бархатной куртке, коренастый, с нежными карими глазами, которые компенсировали резкость его черт. Время от времени, когда они расставались и снова соединялись, кланялись и кружились, кружились и встречались, глаза Ары скользили по Реголу, танцевавшему в более крупной шеренге, в паре со стройной темноглазой девушкой. Черно-коричневые шрамы на плечах и спине девушки образовывали узор, который привел на ум Ноне шрамы Алаты — еще одно напоминание о землях, затерянных подо льдом, пока человечество все теснее сжималось в сужающихся пределах Коридора.

Ара танцевала, и Нона танцевала внутри нее, присоединяясь к осознанию подругой чуждых ощущений. Все было то же самое, но по-другому. Неловкая обувь на каблуках. Шелест и прикосновение шелка. Тесный корсет, преобразующий тело. Все это пыталось изменить и приручить ее, превратить ярость Ары во что-то более нежное, более приятное для глаз окружающих.

Музыка смолкла, и Ара поклонилась своему партнеру:

— Моя благодарность, Чалм.

— Я мог бы проводить тебя в...

— Ара! Ты обещала, что я смогу представить тебя лорду Пемдерсису. — Регол плавно встал между Арой и Чалмом.

Лицо мальчика напряглось от досады. Регол определенно был ниже его по социальному положению, и очень значительно, но его известности в сочетании с весом имени лорда оказалось достаточно, чтобы избежать конфронтации.

Регол увел Ару из танцевального зала в один из многочисленных открытых альковов, где старшие члены Сис стояли и беседовали, наблюдая за деятельностью молодого поколения. Нона оценила зрелище, открывшееся перед Арой. Нона могла быть в монастырской библиотеке, но в то же время она присутствовала на первой вечеринке в своей жизни и на чем-то гораздо более грандиозном, чем дюжина послушниц в дорме, потягивающих запрещенный бренди.

Ара нашла для них немного свободного места, и Регол наклонился к ним, говоря тихим голосом:

— Ну, ты определенно в центре внимания. Каждый достойный холостяк в Истине смотрит в твою сторону. Но, к сожалению, весь этот здоровый интерес маскирует любой нездоровый интерес, который может быть там. Ты видела что-нибудь подозрительное?

Ара рассмеялась:

— Все, что делают Сис, подозрительно. Без интриги они не могут выбрать, какую обувь надеть.

Нона продолжала смотреть глазами Ары, выискивая признаки опасности. Она отметила, что, несмотря на великолепие особняка, никакой еды не предлагалось, даже напитков. Время от времени кто-нибудь из гостей осторожно вынимал из внутреннего кармана украшенную драгоценными камнями фляжку, отхлебывал из нее и быстро возвращал на место. Нона знала, что на самых богатых из них стоит сигил, предназначенный для нейтрализации ядов. Такие сигилы не могли противостоять каждому токсину, но, даже если убийца каким-то образом испортит содержимое, владелец, скорее всего, не умрет, выпив напиток.

Как же тогда были отравлены пять юных Сис? Как бы ни было трудно сделать это на таком собрании, это было значительно легче, чем в безопасности их собственных домов. Но где могли находиться ассасины? Нона сомневалась, что у кого-либо из Сис были необходимые навыки. Хотя, например, Лано Таксис, поклявшийся убить ее, тренировался с Ной-гуин и изучил многие из их искусств.

В поле зрения появилась женщина, проходившая мимо алькова, еще один изысканный образец грации Сис, стройная и уверенная в себе, ее платье было черным с серебром, черные волосы были уложены на макушке и приручены серебряными гребнями.

— Клера? — Ара выдохнула имя. Нона знала, что Ара, должно быть, ошиблась, но голова женщины повернулась, и, из-под нарисованного очарования ее лица, выглянула Клера Гомал.

Клера даже не замедлила шага, но слегка покачала головой, яростно глядя на Ару в мгновение контакта, и пальцы ее левой руки сделали быстрое прогоняющее движение.

— Это Клера. — Ара повернулась к Реголу. — Человек Шерзал.

— Где? — спросил Регол.

Ара повернулась, чтобы указать, но Клера уже ушла:

— Она та самая! Убийца! Она училась в Сладком Милосердии у Отравительницы, а потом у Ной-гуин. Это ее рук дело!

Нона попыталась это отрицать. Она попыталась заставить Ару ее услышать.

— Видишь его? — Регол мягкими руками направил Ару. — В бархате?

Молодой человек только что вошел в альков в сопровождении небольшой группы женщин. Многое в нем напомнило Ноне Регола. Такой же худощавый и темный, а еще глаза, которые могли быть одновременно горькими и сладкими. В нем было достаточно хищника, и по по ней пробежал предупреждающий трепет. И вдобавок — своего рода красота. У этого мальчика было все, что было у Регола, но он поднялся на новые высоты. Его красота была более мягкой, хотя все еще с жесткими углами. Очевидно, вблизи магнетизм был еще более сильным, поскольку женщины, казалось, беспомощно тянулись за ним по пятам.

— Да, я его вижу. — Ара старалась говорить спокойно, хотя Нона подумала, что на ее месте она бы стала сплошной массой нервов, ладони бы вспотели, а сердце — бешено колотилось. — Я все еще считаю, что мы должны заняться Клерой. — Она еще немного понаблюдала за молодым человеком. — Кто он такой?

— Джордо Ситсис, — сказал Регол. — Недавно приехал в Истину из владений своего отца далеко на востоке. Протеже Лано Таксиса.

— Кажется, он направляется в нашу сторону, — заметила Ара.

— Конечно. Я же сказал, что все заметили твое появление. Джордо всегда почует твой запах. Настоящий дамский угодник, наш Джордо. Каждую ночь новое завоевание.

Ара встретилась взглядом с молодым человеком, когда он приблизился, его глаза были поразительно зелеными. Что-то в этом взгляде заставило ее задрожать. Нона была в замешательстве. Ара не могла бояться мальчика, конечно же? Дрожь перешла в сотрясение. Сотрясение переросло в землетрясение. Ноне показалось, что крыша должна рухнуть, но никто из гостей не выглядел даже слегка обеспокоенным…

— Нона! Нона! Проснись! — Кто-то тряс ее.

Нона подняла голову. Левая сторона ее лица онемела:

— Ч... Что?

— Ты спала целую вечность. Мы беспокоились.

В комнате было так темно, что Нона едва могла разглядеть фигуры перед собой:

— Джула?

— Конечно! — Джула фыркнула. — Ты связалась с Арой? Как у нее дела?

— Мы вернули тебя, потому что кто-то только что попытался открыть главную дверь, — прошипела Рули. — Мне кажется, это была Сестра Колесо, она постоянно патрулирует монастырь.

— Расскажи мне о Ситсисах. — Нона отмахнулась от новостей о Сестре Колесо. Она вынесет любые наказания, которые последуют за тем, что ее поймают в библиотеке. Прямо сейчас Ара была в опасности, и это было то, что имело значение. — Ара собирается танцевать с Джордо Ситсисом. Наследник, как мне кажется. Он новенький, и у него были контакты со многими наследницами Сис.

— Ну, как и у многих других молодых лордов... — Джула казалась озадаченной.

— Ты его не видела, — сказала Нона. — Женщин тянет к нему. Как мух к...

— К очень привлекательной мухе? — предположила Рули.

— Очень. — Нона покраснела. — Клера тоже там. Или была...

— Клера! — Рули выпрямилась. — Она и есть! Эта коварная...

Нона покачала головой:

— Я так не думаю. Я думаю, она предостерегла Ару. Жестом сказала, чтобы Ара убиралась оттуда.

— Ты просто слепая, когда дело касается Клеры, — сказала Рули. — И всегда была. Она продала тебя на реке. Продала нас всех.

— Просто посмотри, что есть об этом мальчике Ситсисе, хорошо? — Нона знала, что Рули права, но Клера недавно помогла ей, и она не была убийцей, что бы они ни говорили.

Джула поколебалась, потом взяла фонарь и подвернула фитиль.

— Заслони свет от окна, Рули. — Она торопливо перелистала страницы. — Ситсис… Ситсис… Я бегло проверила их, но они не живут в Истине. И даже близко.

— Он живет у Лано Таксиса. — Нона скривила губы. Во всей империи не было никого, кто желал бы ее смерти больше, чем Лано Таксис, но она не могла понять, как все это могло быть направлено на нее, бывшую крестьянскую девушку, ныне живущую в монастыре.

— Ну, если интересы Ситсисов совпадают с интересами Таксисов, то у него была довольно веская причина желать смерти Джелле Абонсис. Но ничего серьезного против кого-либо из других жертв.

— Ну, тогда вот и твой ответ, — сказала Нона. — Мне нужно вернуться.

— Подожди! — Джула взяла ее за руку. — Не слишком убедительный аргумент. Если записать все дома, которые враждуют с домами хотя бы одного из отравленных... ну… это будет длинный список.

— Тогда продолжай искать! — Нона сделала глубокий, медленный вдох. — Мне нужно вернуться и посмотреть, смогу ли я с ней связаться. — Она потянулась вдоль нить-связи, и маленькая, тускло освещенная библиотека скриптория медленно исчезла, сменившись блеском и цветом большого бального зала, владельца которого Нона еще не установила.

Ара была в объятиях Джордо Ситсиса. Мгновение спустя она повернулась, оказавшись на пределе их вытянутых рук. Он притянул ее к себе. Лицом к лицу сила его красоты, казалось, подавляла даже музыку. На удар сердца в Ноне вспыхнула ревность, когда тела двух танцоров прижались друг к другу. На удар сердца ей захотелось стать кем-то другим — перестать быть некультурной крестьянской девушкой с совершенно черными глазами, послушницей, которая даже не отбрасывает тени, а стать кем-то, кто бы вписался в яркость и богатство и присоединился к разговору Сис, кем-то, кто мог бы сказать что-то остроумное, заставить других смеяться вместе с ней. Она желала быть той, кто прижимается к этому худощавому телу. Она желала быть желанной.

Музыка стихла, и танцоры остановились, затем поклонились друг другу. Глаза Ары осмотрели комнату. Где-то там Сестра Чайник, наблюдает. Скорее всего, где-то высоко. Возможно, на дальней стороне высоких окон над галереей музыкантов. Сестра Горшок тоже может быть где-то в толпе. Компаньонка, уполномоченная следить за тем, чтобы юная любовь оставалась в определенных пределах. Святых Сестер нередко призывали на такое служение. Другие Серые тоже могли действовать, хотя, без официального разрешения настоятельницы, для решения проблемы можно было использовать только ограниченные ресурсы.

Нона, все еще держащаяся за ниточку, осознала, что Джордо не выпустил руку Ары и, вместо этого, наклонился поближе, бормоча что-то удивительно глубоким голосом. Ара, вместо того чтобы освободиться, казалась пришпиленной, удерживаемой чем-то большим, чем давление его руки на ее. Нона почувствовала, как у Ары участилось дыхание, как будто оно было ее собственное.

— ...роза вернулась в сады Сис... — Красивые слова срывались с губ Джордо, но Арой завладело не то, что он говорил. Нона знала, что здесь действует эмпатия марджал. В какой-то степени она и сама могла делать так же, но мастерство Джордо превосходило ее, гранича с принуждением, которое время от времени оказывала на людей ее подруга Зоул.

Мальчик наклонился, как будто хотел поцеловать Ару. Внезапно связь между Ноной и Арой усилилась, втягивая Нону глубже в плоть Ары, хотя она все еще не могла привлечь внимание подруги. Подчиняясь эмоциям, которые не до конца понимала, Нона попыталась оторвать Ару от опускающихся губ. Ноне удалось вырвать контроль у Ары в момент удивления, но ей не хватило тонкого контроля, необходимого для элегантного пируэта, который она намеревалась совершить. Вместо этого голова Ары дернулась вперед, сильно ударив Джордо в лицо.

Они оба отшатнулись, Ара пробормотала потрясенные извинения, Джордо зажал рот и нос.

— Мне так жаль... — Ара наполовину потянулась к юноше. — Я не...

Через мгновение Регол оказался рядом с ней, уводя ее от танца.

— Следи за собой, Ситсис! — Его тон был легким, но в нем чувствовалась скрытая угроза. — Этот фрукт не для тебя. — Он подтолкнул Ару под локоть к ближайшей нише. — Он напал на тебя?

— Нет, он... — Ара в замешательстве покачала головой. — Он просто...

— О чем ты только думала? — спросил Регол.

Они остановились у большой каменной вазы, полной цветов, которых Нона никогда не видела ни в лесу, ни в поле. Небольшая группа старших Сис с презрением посмотрела на них с другой стороны ниши.

Регол покачал головой:

— Подобный трюк может настроить их всех против тебя. Ты не сможешь ничего расследовать, если никто не будет с тобой танцевать. И если у твоего последнего партнера сломан нос или отсутствуют зубы...

— Я... я думаю, мной управляли. — Ара нахмурилась. Она уставилась на свои руки, чтобы не встречаться с неодобрением Сис. На краю ее запястья, всего на волосок от того, чтобы потеряться под разрезом рукава платья, лежало маленькое голубое пятнышко. Нона заметила это раньше Ары и попыталась обратить на него внимание подруги. Случайная блестка? Маленькая и блестящая бусинка, сбившаяся с чужого платья во время танца?

Ара, казалось, услышала Нону. Она замерла, затем поднесла запястье к лицу. Не блестка или бусинка, а капля какой-то ярко-синей жидкости. Не голубизна какого-либо неба. Скорее оттенок напомнил Ноне о перьях, которые Сестра Правило когда-то показывала ей, перьях птиц, которые больше не летали над Абетом. Они вели теплую жизнь в глухом лесу, а когда солнце ослабло, лед поглотил их дома. Переливчато-синий, грустный, невозможно синий, но он был здесь.

— Что это? — спросил Регол, тоже заметив каплю.

— Не знаю. — Ара понюхала ее.

Нона знала. Хотя имя, в котором она нуждалась, отстало от понимания, и, когда она наконец произнесла слово, оно сорвалось с языка Ары:

— Курал.

— Что? — Регол выглядел озадаченным.

— Яд рыбы курал. — Ара говорила медленно, ее мысли были заняты другим.

Нона?

Я здесь!

Как ты?..

Мы нить-связаны. Нона попыталась произнести это извиняющимся тоном.

Связаны? Как?

Я... Когда мы…

— Целовались, — сказала Ара.

— Что? — Регол моргнул. — О чем ты говоришь?

— Об этом. — Ара подняла запястье, но понизила голос. — Это очень редкий и очень мощный пероральный яд.

Регол выхватил из верхнего кармана вышитый носовой платок. Ара схватила его за руку.

— Пероральный означает, что мне пришлось бы проглотить это вещество, чтобы оно убило меня.

Регол убрал носовой платок:

— Что, во имя всех чертей, оно делает на твоем запястье?

Ара медленно покачала головой:

— Я не знаю.

Это был Джордо. Нона заговорила в голове Ары.

Джордо?

Да. Должен быть. Каким-то образом. Когда я боднула его головой.

Это была ты?

Э-э... да. Нона не стала дожидаться неизбежного «почему?». Подожди! Она ухватилась за краешек ответа и потянула за него, пытаясь представить себе все произошедшее. Подожди! Он пытался отравить тебя поцелуем!

Поцелуем? Так ты спасла меня?

Я... э... Мне так кажется.

Но это безумие. Ара покачала головой. Регол смотрел на нее, ожидая, что она что-нибудь скажет. Это безумие. Если бы яд был у него во рту, он бы тоже отравился. Нет никакого противоядия от курала... не так ли?

Да. Но... может быть... у него есть какой-то мешочек на нёбе?

Ему понадобится носик, какая-нибудь трубка, ответила Ара. Но как…

Была ли у него щель между передними зубами?

— Нет. — Ара фыркнула.

— Ара? — Регол взял ее за руку. — Тебе нехорошо? Ничего из этого не попало тебе в рот, не так ли?

Итак, мешочек, трубка и обработанный воском рот, чтобы предотвратить всасывание яда, сказала Нона.

— Этот ублюдок. — Ара высвободилась из хватки Регола. — Джордо Ситсис — убийца. Он убивал своих жертв поцелуем.

— Ты уверена? — Регол оглядел бальный зал в поисках мужчины, о котором шла речь.

— Совершенно уверена, — сказала Ара.

— Так что мы должны сказать твоей Сестре Чайник и получить награду, — сказал Регол. —Хорошо. По крайней мере, могут заплатить мне. Ты можешь получить… все, что получают монахини.

— Послушницы.

— И эти тоже. — Регол улыбнулся своей кривой улыбкой. — И не забудь напомнить обо мне Послушнице Ноне.

— Ты должен сказать ей сам, — чопорно ответила Ара. — Ты говорил о ней весь день.

Регол нахмурился:

— Я упоминал о ней пару раз.

Ара закатила глаза:

— Просто скажи ей, что ты чувствуешь. Она может тебя удивить. Или просто выбрось ее из своих мыслей и позволь ей стать монахиней.

И что он чувствует? удивленно спросила Нона.

Ты такая же плохая, как и он, ответила Ара. Даже хуже! Ты не знаешь, чего хочешь. По крайней мере, Регол знает. Он просто слишком напуган, чтобы просить об этом. Я думала, что ринг-бойцы должны быть храбрыми… Он вознес тебя на какой-то пьедестал. Может быть, это привычка.

Нона не смогла скрыть своего потрясения. Если бы это сказал кто-нибудь другой, кроме Ары, она бы подумала, что это ложь и над ней насмехаются.

— Итак, давай расскажем Сестре Чайник, — снова сказал Регол.

— Обязательно, — согласилась Ара. — Но прямо сейчас у нас есть разъяренный убийца с полным ртом яда. Он воспользуется им для кого-нибудь другого, прежде чем уйдет, и я очень сомневаюсь, что Чайник сможет что-нибудь сделать, чтобы остановить его.

Регол поджал губы:

— Я так не думаю. Она кажется очень грозной женщиной...

— Она сможет достать его, как только он окажется снаружи, конечно. — Ара кивнула. — Но, пока мы здесь, это моя работа. У меня идеальная маскировка. Я — одна из них. — Она подняла руки и посмотрела на свое платье.

— Итак... что мы делаем? Ты собираешься зарезать его в бальном зале? Я не возражаю, но могу вспомнить довольно много лордов, которые через несколько ударов сердца потребуют твоей крови.

— Возможно, мне не придется... — Ара кивнула в сторону главного зала. — Он идет сюда.

Джордо Ситсис пришел один, широко раскинув руки, широко улыбаясь, по-видимому, не пострадав от удара головой.

— Ты пришла в себя, Арабелла? Ты в порядке? Ты меня напугала! — Он коснулся подбородка. — И это был настоящий удар.

— Мои извинения. — Арабелла слегка присела. — Я внезапно почувствовала боль. Возможно, триксит — слишком энергичный танец для того, кто так недавно вернулся в общество.

Улыбка Джордо стала шире. Нона почувствовала, как магнетизм мальчика распространяется, как физическая вещь, подавляя здравый смысл.

— Тогда я вернусь, когда музыка замедлится, и попрошу доставить мне удовольствие от твоего общества в более спокойном темпе. — Он коротко поклонился и отступил в сверкающую толпу, не сказав Реголу ни слова.

— Ты собираешься позволить убийце обнимать тебя? — Возмущение Регола усилилось, когда вместо ответа Ара повернулась и ушла. — Подожди! Куда ты направляешься?

Ара прокладывала путь между лордами и наследниками, кивая этой великой леди, этому великому лорду, обмениваясь улыбками с младшими Сис, которые когда-то была ее детскими товарищами по играм. Регол последовал за ней, молча кипя от злости. Она прошла под аркой, по коридору, и мгновение спустя они, дрожа, остановились на балконе с видом на Истину, темноту нарушали только бесчисленные точки света, лившегося из окон домов.

Она повернулась, взметнув шелка, и встретилась лицом к лицу с Реголом:

— Я собираюсь сделать больше, чем просто потанцевать с ним. Я собираюсь позволить ему поцеловать меня.

— Это безумие! Ты не можешь...

Темная фигура поднялась рядом с ними, сбрасывая тени.

— Объяснись, послушница. — Привычная улыбка исчезла из глаз Сестры Чайник, сейчас это была Серая Чайник, вся деловая, вся убийственная.

— Наш убийца — Джордо Ситсис. Он собирается сделать меня своей следующей жертвой. У него во рту мешочек с ядом курала, и он отравляет свой жертвы во время поцелуя.

— Мы можем задержать его снаружи, после окончания бала, — сказала Чайник.

— Но у него все еще есть яд. Он просто убьет им кого-нибудь другого, — сказала Ара.

— Мы не можем действовать сейчас. Вокруг слишком много лордов. И лорд Венсис хорошо охраняет это место. — Чайник взглянул на купол, изгибающийся над ними. — Есть и другие, которые тоже наблюдают. Я чувствую их… Другие, которые гораздо опаснее любого стража Венсиса.

— Я могу обратить против него его собственный метод, — сказала Ара. — Если я тоже обработаю рот воском и прикреплю короткую иглу к языку, я смогу проколоть мешочек. Тогда все, что мне нужно сделать, — заставить его проглотить.

Чайник покачала головой:

— Слишком опасно.

— Я готова. — Ара сжала кулаки. — Мы не можем просто позволить умереть еще одному невинному. Мы — хорошие ребята.

При этих словах темные глаза Чайник расширились, и на мгновение тень улыбки скользнула по ее лицу:

— Это никогда не бывает так просто, Ара.

— Я справлюсь. — Ара твердо встретила ее взгляд.

Чайник вздохнула:

— Мне кажется, ты не понимаешь, насколько сложно то, что ты предлагаешь. Тебе потребуется значительная... оральная ловкость.

Ара опустила глаза и стиснула зубы:

— Я справлюсь.

Чайник снова вздохнула и взглянула на Регола, который молча стоял у плеча Ары:

— Это потребует некоторой тренировки.

Чайник развернула два набора из широкого пояса со множеством карманов, надетого под верхней одеждой. Серые Сестры несли в поле самое разнообразное оборудование. В первом наборе было много иголок, ниток и крошечный тюбик плоть-бинта. Во втором хранилась коллекция миниатюрных баночек с различными защитными кремами, мазями и воском, предназначенным для защиты кожи от ядов. Горшочек с воском содержал несколько доз жидкости, которую надо было всосать и оставить во рту, после чего кожа внутри покрывалась воском, предотвращающим — или, по крайней мере, уменьшающим — впитывание токсинов в организм.

— Высунь язык, послушница. — Чайник наклонился с маленькой деревянной лопаточкой, измазанной плоть-бинтом. Она также держала последнюю четверть иголки, которую отрезала при помощью ножа из Ковчег-стали. Нож ей подарили, когда она взяла Серый.

Ара высунула язык.

— Когда это приклеено на место, оно так легко не оторвется. Будет трудно как найти и проколоть мешочек с ядом, так и не поцарапать Джордо, тем самым предупредив его о том, что происходит.

— Тогда мы должны сначала попрактиковаться без иголки, — сказал Регол. — Иначе у меня будет полный рот крови и ленты вместо языка, прежде чем она освоится.

Чайник поджала губы:

— Согласна. Но поторопитесь. У нас нет в запасе всей ночи.

Мне пора идти, сказала Нона в голове Ары, когда ее подруга повернулась лицом к высокому ринг-бойцу.

Не смей оставлять меня с ним наедине!

Но... это неправильно. Мы его обманываем, сказала Нона.

Ерунда. Это тебя он хочет поцеловать.

Нона фыркнула. Столкнувшись с золотой Арабеллой Йотсис, туго закутанной в струящиеся шелка, ни один мальчик на Абете не пожелал бы неряшливую послушницу с темными глазами.

— Вот так? — Ара потянулась к Реголу.

Регол резко отступил назад:

— Он ожидает, что будет действовать первым и мысленно подавит твою оборону.

Ара склонила голову набок:

— Ну, тогда действуй.

Регол нахмурился. По-видимому, он чувствовал себя неловко, когда не был главным:

— Я... э-э...

Ара закатила глаза. Нона, прятавшаяся за этими глазами, чувствовала себя гораздо менее уверенно. Она все еще не могла поверить, что Реголу было интересно говорить о ней, когда он держал под руку Ару. Вероятно, это был какой-то трюк, способ успокоить Ару, поговорив о ком-то, кого они оба знали. Это звучало гораздо более правдоподобно.

Внезапно Регол оказался намного ближе, чем должен был быть, быстро наклонился вперед, одной рукой обняв Ару за плечи и поддерживая ее. Его лицо еще больше приблизилось, теперь Нона чувствовала его запах, что-то от Калтесса, все еще узнаваемое под лавандовой водой, которую использовали многие наследники Сис, что-то более близкое к деревенской хижине, чем к дворцовому залу, и более честное.

Регол встретился взглядом с Арой. Ара нахмурилась и хотела поцеловать его, но он покачал головой:

— Это сделает Джордо.

Поэтому Ара встретилась с ним взглядом, и, хотя ее голубые глаза встретились с темными напряженными глазами Регола, Ноне показалось, что он увидел ее. Глаза Регола расширились в мгновенном замешательстве, затем рука Ары легла ему на шею, притягивая его вниз, и он поцеловал ее.

Ара быстро отстранилась и вытерла губы:

— Сделано.

Регол казался смущенным:

— Неужели я действительно так много говорю о Ноне...

— Нет, нет и еще раз нет. — Чайник встала между ними, качая головой. — Ты не можешь просто щелкать языком, как гадюка с кровью хунска. Вошла, потом вышла и закончила. Он сразу поймет, что ты задумала.

— Почему это будет иметь значение? — спросила Ара, проводя языком по зубам. Казалось, ей нравилось целоваться с Реголом гораздо меньше, чем Ноне.

— Ну, для начала он просто выплюнет яд, — сказал Регол.

Сестра Чайник кивнула.

— Сделай это еще раз, послушница, и играй роль. Пусть Джордо думает, что убил тебя. — Она отступила назад и помахала им обоим.

Ара пожала плечами, затем снова положила руки на бока Регола.

— Никаких быстрых входов и выходов. Пусть он думает, что прикончил меня. Поняла. — Она поджала губы. — Готова.

Регол покачал головой, стараясь не улыбнуться.

— Монахини... — Он наклонился и нежно коснулся ее губ своими, прежде чем углубить поцелуй.

Ара наклонилась к нему, открыв рот, отдаваясь процессу. Нона поймала себя на том, что вспоминает поцелуй, который связал их нить-связью, поцелуй, который был почти украден из ее памяти высвобожденной магией. Она обнаружила себя нарушительницей, виновной в худшем вторжении, но Ара не отпустила ее. Хуже того, оказавшись между двумя сторонами, она не была уверена, на какой стороне уравнения хотела бы быть.

Поцелуй продолжался. Нона обнаружила, что вовлечена в него больше, чем Ара или Регол, которые, казалось, считали это необходимой, но не особенно желанной работой. Отсутствие химии между этой парой одновременно и радовало, и удивляло ее. Ара, казалось, чувствовала себя особенно неловко, но она продержалась еще немного, прежде чем нашла свою цель, а затем медленно отстранилась.

— Лучше? — спросила Ара.

— Лучше. — Регол кивнул. — Но будет еще лучше, если ты не будешь вытирать рот сразу после поцелуя. Попытайся притвориться, что тебе это понравилось.

— Прости! — Ара быстро опустила руку.

Регол ухмыльнулся и покачал головой:

— Не смотри так обиженно. Я знаю, что я не в твоем вкусе.

Ара усмехнулась в ответ:

— Давай попробуем еще раз. С иголкой.

Потребовалось еще три попытки, прежде чем Ара смогла убедительно поцеловаться и проткнуть мешочек с ядом. Реголу, казалось, с каждым разом это нравилось все больше и больше, как и Ноне, что приводило ее в смятение и замешательство.

Чайник была уверена, что Джордо прикрепил мешочек с ядом к нёбу:

— В любом другом месте это потенциально проявилось бы, а также было бы уязвимо для ударов и толчков.

— И бодания, — пробормотал Регол.

— Главное, — подчеркнула Чайник, — не глотать. Не глотать! Но пусть он ничего не подозревает. И тебе нужно будет как можно скорее прополоскать рот. Он тоже постарается не глотать и тоже захочет прополоскать рот. Но если он подумает, что весь яд был впрыснут в тебя через трубочку, тогда он будет менее осторожен, и смертельная доза все равно сможет просочиться ему в горло.

Ара кивнула, серьезная и сосредоточенная. Нона могла сказать, что она была напугана. Но как бы ни была напугана Ара, Нона боялась за свою подругу в десять раз больше.

Нона рискнула вернуться в свое тело, в полумрак библиотеки скриптория. Она подняла голову от стола и увидела, что Джула и Рули изучают груды дощечек.

— Что-нибудь еще? — спросила она, немного неуверенным голосом, собственное тело казалось ей странным после нескольких часов, проведенных с Арой.

— Ничего. — Джула положила свою доску с такой силой, что едва не разломила ее пополам. — Мне кажется, мы упускаем что-то важное. Либо это, либо пять человек действительно были убиты из-за бессмысленных прихотей. Либо Джордо Ситсис не убийца...

— Убийца, — убежденно сказала Нона.

— Ну, даже если это не так, тогда у нас ничего нет. Между пятью мертвецами нет никаких связей, похоже, это случайная выборка.

Рули молча смотрела на свою доску с тех пор, как Нона подняла голову. Теперь она озадаченно подняла глаза:

— Что, если убийства случайны, но не бессмысленны?

— Как убийство того, кто не находится у тебя на пути, может не быть бессмысленным? — огрызнулась Джула.

Рули пожала плечами и отложила грифельную доску:

— Может быть, убийца просто хотел, чтобы было следствие.

— Зачем кому-то это нужно? — Раздражение Джулы исчезло.

— Чтобы доставить Серых Сестер туда, где сейчас находятся Чайник и Ара, — сказала Рули.

Ноне никогда не приходила в голову мысль, что Чайник и другая Серая могли быть намеченными целями с самого начала. Она передала информацию по своей нить-связи Чайник, зная, что поздней ночью такое сообщение станет для Серой Сестры полной неожиданностью.

— Я должна вернуться! — Она обхватила голову руками и закрыла глаза. Чайник, возможно, смертельно опасна, но Нона все еще беспокоилась о ее безопасности.

Рули хмыкнула:

— Итак, она снова уходит. Как получается, что Нона идет на роскошную вечеринку, а мы напрягаем глаза, читая о высоких и могущественных, с которыми она танцует?

— Тебе лучше читать, юная послушница, — сказала Джула тоном Сестры Колесо. — Мирские обычаи — пятно на совершенстве Предка.

— Я думаю, Ноне следует... — Рули замолчала. — Подожди. Ты все еще здесь, не так ли?

Нона повернула голову и приоткрыла один глаз:

— Может быть...

— Теперь это просто нечестно. Из тебя вышла бы отличная Серая Сестра! — Рули нахмурилась.

— Извини. Просто на этот раз все не так просто. — Нона снова закрыла глаза. — Я думаю, что слишком старалась.

— Я читала, что надо думать о том случае, когда вы установили связь, — сказала Джула. — Это помогает.

— Есть ли что-нибудь, о чем ты не читала? — спросила Рули.

Но если у Джулы и был ответ, Нона его не слышала. Воспоминание о поцелуе под фокусом луны уже вернуло ее к Аре.

Музыка, доносившаяся из большого бального зала, приобрела более медленный и интимный тон. Час был поздний, и фокус луны скоро должен был пройти. Снаружи темными рядами стояли экипажи, ожидая, чтобы вернуть Сис в свои особняки. Лошади негромко ржали между стойлами, где-то в ночи черный жаворонок изливал свое сердце плавными трелями, наполненными трагической красотой.

— Рули думает… Я хочу сказать, я думаю, что, возможно, убийца пытается выманить наружу Серых Сестер. Ты можешь стать мишенью, Чайник. — Ара повторила предупреждение, которое Нона дала ей по прибытии.

— Пора возвращаться.— Регол потянулся к руке Ары.

— Рули думает? — Чайник изогнула бровь. — Возможно, она действительно так думает. В любом случае, я буду наблюдать за вами. И охранять вас. — Чайник осталась на балконе, когда они ушли.

— Какое сообщение ты хочешь, чтобы я передала Ноне? — спросила Ара, когда они подошли к бальному залу.

Ара! Что... Я имею в виду... Заткнись! крикнула Нона.

— Я... — Регол казался озадаченным, даже оробевшим. Совсем не похоже на Регола. — Я не знаю, что ей сказать, когда мы лицом к лицу, так почему сообщение должно быть проще? — Он вздохнул. — Есть только… это то, что у нее есть… Я не очень хорошо говорю, но есть такое...

— Искра. — Ара поморщилась, когда ткнула иглой, прикрепленной к языку, в верхнюю губу.

— Да! Искра! Вот подходящее слово. Как будто в любое мгновение она может вспыхнуть. Как будто она может сделать все, что угодно. Ты знаешь? Я... ну… у нее это есть, и это меня притягивает.

Двери замаячили перед ними, и музыка стала громче, когда два швейцара открыли им дорогу. За ними ожидала сверкающая толпа.

— Так и есть. — Ара отпустила руку Регола и пошла впереди него.

Потребовалось всего несколько минут, чтобы появился Джордо Ситсис. Он пробрался сквозь толпу зрителей, еще раз представился Аре и изящно предложил ей руку.

— Я верю, Арабелла, что музыканты играют нашу песню. — Его принуждение марджал окутало ее теплым одеялом, которое заставляло принимать его так легко. Страхи Ары рассеялись, как туман перед солнцем.

Помни, что ты должна сделать, подсказала Нона, хотя она тоже чувствовала силу магнетизма мальчика.

Ара взяла Джордо за руку и позволила увлечь себя в медленный водоворот пар, каждая из которых была островом из двух, связанных мягкостью музыки. Она ничего не говорила, возможно, опасаясь, что может уколоться коротким кусочком острой стали, прикрепленным к кончику ее языка. Вместо этого она обвила партнера руками, когда он, в свою очередь, обнял ее за талию, затянутую в корсет.

Нона смотрела глазами Ары, стараясь не поддаваться гипнотической красоте ее партнера. Ноне казалось безумием утверждение Регола, дескать она, Нона, обладает каким-то похожим притяжением, которое действовало только на него. Она изучала танцоров так же внимательно, как и Джордо. У него могли быть сообщники в толпе, и, хотя у Ары было только два глаза, ей служили два разума, изучавшие то, что показывали глаза.

В танце все еще были па, но они казались менее формальными, более открытыми для повторения и развития. Каким-то образом десяткам пар, перемещающихся по узорчатому полу, удавалось пройти друг мимо друга без столкновения, словно существовала взаимосвязь множества танцоров, движущихся под одну и ту же мелодию. Он нервного напряжения у Ары пересохло во рту, она чувствовала себя неприятно восковой из-за защитного раствора, которым прополоскала рот, но все равно танцевала хорошо.

Джордо притянул Ару ближе, бормоча что-то о голубизне ее глаз. Ноне казалось ужасным преступлением лгать кому-то в глаза, скрывая убийство в акте любви. Быстрая жестокость боя была чем-то, что она очень хорошо понимала, но эта медленная ложь, эта паутина обмана, использующая все инструменты любви и обольщения… это ранило ее сердце и заставляло страдать. Пока Джордо нашептывал Аре на ухо сладкие и щекотливые пустяки, Нона решила, что ей не хватает стали, чтобы принять Серый Цвет и стать Сестрой Благоразумия. Хотя у нее были секреты и она лгала, это никогда не давалась ей легко и всегда оставляло горький привкус.

— ...хочу поцеловать тебя... — пробормотал Джордо и наклонился, чтобы сделать именно это, заключая Ару в клетку своих рук и усиливая свое принуждение к ее воле. Вопреки утверждению Регола, он не остановился, чтобы посмотреть Аре в глаза. Возможно, мальчик был недостаточно бездушен, чтобы встретиться взглядом со своей жертвой так близко к акту убийства.

Ара уступила наступлению Джордо так же, как она тренировалась с Реголом. Нона чувствовала напряжение в теле Ары. Это совсем не походило на поцелуй с Реголом, который им обеим нравился. Несмотря на свою внешность, Джордо был отвратительным существом, и позволение ему даже прикоснуться к ней, не говоря уже о том, чтобы разделить интимность поцелуя, заставляло Ару корчиться от отвращения.

Осторожно! бесполезно посоветовала Нона, когда губы Джордо встретились с губами Ары. Она была благодарна, что Ара была главной, проявляя сдержанность. Если бы это была Нона, то Джордо уже отшатнулся бы назад, его горло и живот были бы вскрыты ее дефект-лезвиями, и к черту все последствия.

Ара прикрыла иглу зубами и позволила Джордо вторгнуться. Сестра Сало научила их преимуществу тактического отступления, позволяющего врагу перенапрячься. Не было никаких признаков того, что Джордо наполнил рот Ары ядом. Он, вероятно, подождет до самого конца поцелуя, чтобы свести к минимуму яд, который получит сам. Но, поскольку жидкость была невелика по объему, безвкусна и имела температуру тела, ее было бы очень трудно заметить, даже если бы кто-нибудь стал ее искать.

Холодная уверенность овладела Ноной, ужасающая мысль, которая вырвалась из темноты разума и глубоко вонзила в нее свои зубы.

Дело совсем не в Чайник! Это ты, Ара! Все дело в тебе. Он убил всех остальных, чтобы доставить тебя сюда! Нона знала, что была права. Кого еще монастырь мог послать в такое место?

Меня? Зачем кому-то понадобилось меня убивать?

Раньше, чем, возможно, ей следовало бы, Ара высунула язык вперед со скоростью хунска и прочертила линию, которая поцарапала бы нёбо Джордо, если бы ничто не остановило иголку. Она почувствовала какое-то напряжение, как будто иголка вонзилась в плоть или кожу мешочка с ядом.

Сохраняя твердую решимость не глотать, Ара без предупреждения отстранилась от поцелуя, лишив Джордо шанса доставить свой яд.

— Мои извинения, — сказала Ара, — я ужасно плохо себя чувствую. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Подожди. — Джордо схватил ее за руку гораздо сильнее, чем позволяли приличия. На его красивом лице был намек на уродство.

Он — орудие Лано Таксиса, сказала Нона. Они притянули тебя сюда, чтобы причинить боль мне. Это месть за его отца. Пытка, которую он пообещал мне! За много миль отсюда тело Ноны содрогнулось. Он сказал, что будет отрезать от меня кусочек за кусочком. И кем была Ара, если не кусочком ее сердца?

— Еще один поцелуй. — Джордо притянул Ару к себе. Они все еще двигались в такт музыке, покачиваясь в потоке танцующих. Теперь на лице Джордо появилась некоторая жесткость.

Он не глотает, сказала Нона, боясь не за себя, а за Ару.

Регол тоже будет в беде, сказала Ара. Они узнают о вас обоих.

Нас обоих? Что такое нас обоих? Нет нас обоих! Но даже когда она протестовала, Нона знала, что что-то есть и что они убьют Регола, с его внешним обаянием и скрытой нервностью. И она также знала, что не может этого допустить.

Тебе нужно выплюнуть любой яд, сказала Нона.

Не раньше, чем он проглотит! возразила Ара.

Джордо наклонился для второго поцелуя, обеими руками обхватив Ару, его сила была больше, чем у нее. Нона предположила, что Ару парализовал какой-то детский инстинкт, приличия Сис, страх скандала, страх опозорить свой дом. Нона не испытывала таких колебаний. Она взяла под контроль ногу Ары и ударила коленом в пах Джордо. Сильно.

Джордо отшатнулся, издавая слабые задыхающиеся звуки, когда внезапная боль захлестнула его голос. Нона с удовлетворением отметила, что в конце своего первого долгого вдоха он сглотнул.

Иди! Найди Регола и убирайся отсюда! Беги!

Джордо рухнул на колени, зажав обе руки между ног, затем повалился на бок. Это зрелище подтолкнуло Ару к действию. Она переступила через него и выплюнула полный рот слегка синеватой слюны, прежде чем поспешить прочь сквозь толпу танцующих. Все Сис вокруг Джордо остановились, осознание того, что что-то не так, стало распространяться по залу. Однако Ара двигалась быстрее и через несколько мгновений схватила Регола за руку:

— Все сделано. Нам нужно уходить. Быстро!

Регол нахмурился.

— Мне кажется, что яд подействует через несколько дней. Верно? Поспешное бегство будет выглядеть подозрительно. — Хотя, к его чести, он уже двигался, даже когда протестовал.

— Мне пришлось ударить его коленом. И Нона думает, что мы — мишени, ты и я.

— Почему? — Они уже выходили из бального зала, швейцары отвесили короткие поклоны, закрывая за ними двери.

— Это Таксис. Он пытается причинить ей боль и...

— Подожди. Что? Нона сказала тебе это? И ты говоришь мне об этом только сейчас?

— Для меня это было новостью. — Ара поспешно повела их по длинной галерее, которая, как предположила Нона, вела обратно к главному входу.

— Нона здесь? — Регол казался озадаченным. — Наблюдает за нами с Сестрой Чайник?

— Угу... что-то в этом роде. — Ара оглянулась через плечо. Группа мужчин в темном вошла в галерею и быстро приближалась к ним. — Нам нужно бежать.

Пока она говорила, впереди них открылась боковая дверь. Еще больше людей, которые, как подозревала Нона, были личной охраной Лано Таксиса, начали выплескиваться в галерею; все они были одеты в черное и без знаков различия дома. В свете лампы блеснули лезвия ножей. Первые двое были огромными, по меньшей мере герантами пол-кровками, ростом более семи футов и мускулистыми.

— Нам придется с ними сражаться, — сказала Ара.

— С помощью чего? Резких выражений?

— Ну, у меня действительно острый язычок... — Ара поднесла руку ко рту и вытащила иглу за острие.

Регол остановился и поднял кулаки. Нона знала, что он хорошо покажет себя даже безоружным. Но охранники, приближавшиеся к ним с обеих сторон, выглядели хорошо обученными.

— Лано это с рук не сойдет! — Ара повысила голос, для приближающихся охранников. — Только не под чужой крышей. За это придется заплатить чертовскую цену!

Нона задумалась, где же охранники того, кому принадлежал этот особняк. Она устроилась на задворках сознания Ары, зная, что ее подруга — смертоносный воин. Против дюжины обычных охранников Ара, скорее всего, одержала бы верх, даже безоружная и столкнувшаяся с ножами. Но качество этих врагов еще предстояло узнать.

Охранники молча бросились на них сзади и спереди. Регол присел на корточки и заплел ноги двум мужчинам. Ара подпрыгнула, ударив правой ногой в грудь одного охранника и, одновременно, левой в лицо охраннику, напавшему на нее сзади.

В следующий удар сердца Ара и Регол оказались среди врагов. Ара схватила за руку одного охранника и направила его на другого, потом ударила локтем женщину с жестким взглядом в горло, сбила с ног другого мужчину сокрушительным ударом ноги в колено. У некоторых врагов была кровь хунска, но скорость Ары все равно застигла их врасплох. Она вывернула нож из руки охранника, запястье которого только что сломала, и бросила его в бородатого геранта, пробивавшегося к ней. Клинок ударил того в глаз. Еще одно лезвие прочертило горячую линию вниз по ее руке, разрезав платье, пока она изгибалась.

Теперь у Регола было два ножа, и он использовал их, чтобы взобраться на геранта, прежде чем нырнуть в гущу еще большего числа врагов. Его тело было покрыто кровью, но была ли это его кровь, Нона не могла сказать.

Еще больше охранников присоединились к сражению. Нона понятия не имела, как Лано Таксис смог собрать на месте так много своих собственных войск или какое оправдание он мог бы предложить императору за резню, но сейчас для Ары и Регола было важно выжить. Ара была смертоносной и способной, но ей все еще предстояло окончить Мистический Класс, а затем Святой Класс, прежде чем она пройдет испытание мечом и станет Красной Сестрой. Как бы она ни крутилась и ни поворачивалась, это будет лишь вопросом времени, когда один из этих ножей, летевших к ней со всех сторон, погрузится по рукоятку в ее тело.

Иди по Пути. Это единственный выход, крикнула Нона.

Не могу. Ара боролась в трансе безмятежности, но ей было слишком трудно найти дополнительное спокойствие, в котором она нуждалась. Каждая клеточка ее тела была натянута до предела, двигаясь по морю тел, не позволяя ни одному из мерцающих лезвий ножа дотянуться до нее сквозь тонкое платье.

Позволь мне сделать это для тебя!

Ара ничего не ответила, но Нона почувствовала ее страх. Ни один из них не знал, как это будет работать, кто сможет овладеть силой, которую Нона принесет с Пути. Но Нона знала только одно — через дюжину ударов сердца Регол и Ара будут мертвы, несмотря на бойню, которую они устроили среди врагов.

Ноне не нужна была безмятежность, чтобы найти Путь. Ей не нужен был период спокойного созерцания. Или даже нескольких глубоких вдохов. Ей было нужно только одно — пылать от ярости. Еще одно лезвие полоснуло по ребрам Ары, и Нона была там, мчась по Пути так быстро, что, казалось, она летит.

Ярость Ноны заставляла ее бежать, но, хотя она хотела взять так много энергии, чтобы сровнять с землей особняк и превратить всех в нем в горящую скорлупу, она знала, что ни она, ни Ара не могли обладать такой силой. С проклятием она бросилась прочь всего через несколько шагов, кувырнувшись с извилистых поворотов Пути в темноту, которая должна была привести ее обратно к Аре.

— Нона! Какого ч...

Джула отшатнулась, закрыв лицо руками. Четыре шага заставили плечи Ноны упереться в полки. Свет, исходящий от кожи Ноны, отбрасывал угольно-черную тень Рули на ряды ярко освещенных книг, когда она тоже в смятении отступила назад. Еще несколько мгновений, и корешок каждой книги начнет тлеть. Из высокого окна библиотеки, застекленного единственным листом драгоценного стекла, в ночное небо ударил луч белого света.

— Нет! — Нона взвыла. — Не здесь!

С необузданной силой Пути, сотрясающего ее, она попыталась сосредоточиться на поцелуе, который теперь казался таким далеким, таким давним. Она видела два мира, один лежал поперек другого, раскаленную библиотеку и залитую кровью галерею, где Ара и Регол сражались за свои жизни.

Нона потянулась к Аре, и внезапно два мира превратились в один. Ара ахнула и напряглась. Один нож вонзился ей в живот, другой — между лопаток. Она выпрямилась, ее плоть начала светиться розовато-золотистым светом. Ни одно оружие не пронзило ее кожу, несмотря на желание врагов ее убить. Ее окутали доспехи Пути.

Ара вложила всю свою энергию в скорость и прошла сквозь ассасинов Таксиса, как будто они стояли без движения. Свет, льющийся от нее, осветил врагов, обнажая застывший ужас на лицах людей, пойманных в ловушку мгновения. Те, кто стоял у нее на пути, разваливались на части, как будто были гнилым мясом, едва способным удержаться на ногах.

Регол, сражавшийся со скоростью полн-кровки хунска, сумел медленно повернуться и в шоке уставился на Ару, пришедшую ему на помощь. Она вонзила ногу в ближайшего из нападавших, как будто тот был не более чем кучей снега. Удар послал волны, пробежавшие по плоти следующего нападавшего, дробя кости везде, где они были.

— За мной! — Ара повернулась, отбросив опускающийся нож в сторону с достаточной силой, чтобы сломать лезвие.

Она пошла впереди по галерее, оставляя за собой трупы. Регол последовал за ней, нанося удары руками и ногами любому, кто остался стоять. Они прошли через двери в дальнем конце и оказались в большом вестибюле почти до того, как тела тех, кого Ара убила первыми, успели упасть на пол.

На темной площади в четверти мили от особняка Ара и Регол остановились, тяжело дыша, легкими порывами налетал дождь. От Ары все еще исходило слабое сияние. Оба были липкими от крови. Платье, которым так восхищалась Нона, теперь висело, разодранное на ленточки, которые развевал ветер, обнажая слабо светящуюся плоть.

— Это. — Регол сделал глубокий вдох. — Это было невероятно!

Ара склонила голову в знак согласия:

— Очень важно, убивая послушницу, не забыть привести с собой армию достаточного размера.

— Серьезно... — Регол кивнул. — Вы все можете такое делать?

Ара покачала головой и откинула прядь волос там, где кровь прилипла к ее щеке.

— Мне помогли, — сказала она. — Нона.

— Нона? — Глаза Регола расширились.

— Да. — Ара кивнула. — У нас есть связь, у Ноны и меня.

Было что-то в том, как она сказала это ему, что-то, что Нона уловила в тоне ее голоса. Вызов? Предупреждение? Ара защищала ее?

Регол, казалось, собирался что-то сказать, но, как только он открыл рот, к ним подбежала Сестра Чайник. В руке она держала окровавленный нож, ее одежда была разорвана в нескольких местах, а это означало, что она тоже поучаствовала в драке.

— Вы знаете, что это должна была быть Серая операция? Тонкая охота за подсказками. Вошли и вышли, и никто вообще не знает, что мы здесь были? — Она стояла, глядя на окровавленную пару перед собой. — И теперь у нас есть галерея Венсис-холла, похожая на бойню... галерея, на которую напали рейдеры Дарна... а затем подожгли!

— Мы ничего не поджигали! — запротестовала Ара.

— Тогда, предположу я, эти подсвечники сами столкнулись с гобеленами. — Чайник покачала головой. — Это должен был быть один поцелуй!

Моя вина… Нона передала эту мысль по нить-связи, которую она разделяла с Чайник. Я просто пыталась спасти Ару.

— Даже не знаю, сколько мертвых ты оставила. Слава Предку, что ни один Сис не умер! — Чайник перевела взгляд с Ары на Регола.

— Ну, один умрет. Через пару дней, — сказала Ара. — Но он этого заслуживает.

Это моя вина, повторила Нона. Все это. Лано Таксис пытался выманить Ару. Она все это время была мишенью. Джоэли, должно быть, сказала ему, как мне будет больно, если она умрет.

Чайник опустила голову, глубоко вдохнула и выдохнула.

— Мы вернемся в монастырь и ответим за свои поступки. Что сделано, то сделано, я полагаю. — Она начисто вытерла нож о складку своего одеяния. Настоятельнице Стекло просто придется учесть этот фактор в своих уравнениях. X — это Нона Грей. И никто не знает, что это такое. Чайник снова вздохнула и изобразила улыбку. — И это не значит, что я не понимаю, к каким неприятностям может привести один маленький поцелуй...