Глава 4

Затаившись в тени у самой двери, он уже довольно долго наблюдал за ней. Он видел, как она улеглась на его кровать, потом закрыла глаза и вскоре уснула. Ее золотистые волосы разметались по подушке… словно лучи утреннего солнца. Ему не раз приходилось слышать, что Филомена Монтгомери хороша собой, теперь он убедился, что так оно и есть. Пожалуй, она даже более привлекательная девушка, чем он предполагал.

Впрочем, какая ему разница, как она выглядит? Ее внешность не имеет значения. Он давно уже задумал свою месть. Задумал еще в тюрьме. И он тщательно все продумал – за решеткой у него было для этого предостаточно времени.

Что ж, наконец-то дочь Монтгомери оказалась у него в руках и он отомстит этому мерзавцу. Да, он непременно отомстит тому, кто обманул его и предал. И пусть Монтгомери не ждет от него милости! Пусть не рассчитывает на сострадание!

В следующее мгновение капитан подошел к кровати и столкнул девушку на пол. Раздался пронзительный визг – и на молодого француза уставились огромные зеленые глаза.

– Никто не давал вам права чувствовать себя здесь как дома, мадемуазель, – проворчал капитан. – Это моя постель, и я сам буду решать, с кем делить ее.

Элиза проворно вскочила на ноги и, отбросив в сторону плащ и покрывало, схватила саблю – ее острое лезвие сверкало в свете масляной лампы. Выставив перед собой смертоносное оружие, девушка с вызовом в голосе проговорила:

– Я не боюсь вас, так и знайте. – В этот момент Элиза походила на котенка, выпускающего свои коготки перед огромным псом.

Капитан приблизился к ней, но девушка тут же отступила.

– Не боитесь? – Он усмехнулся. – Вы ведь дрожите от страха.

Взглянув пирату прямо в глаза, Элиза проговорила:

– Неужели вы думаете, что я вас боюсь?

– Разумеется.

Тут капитан выбросил вперед руку и ухватился за лезвие. Элиза от удивления раскрыла рот. Достаточно было рвануть на себя саблю, чтобы лишить пирата пальцев.

– Вы будете в полной безопасности, мадемуазель, если отдадите мне оружие. – Капитан снова усмехнулся. – Поверьте, я не допущу, чтобы вам угрожали в моей каюте. Дайте мне саблю. Немедленно.

Но Элиза не желала расставаться с оружием, она не верила этому человеку.

Француз потянул на себя клинок, и Элиза, внезапно заметив кровь на манжете его рубашки, тихонько вскрикнула и выпустила саблю. Капитан взялся за рукоятку и посмотрел на свою ладонь. Порез был неглубоким, но, тем не менее, болезненным – как память о предательстве ее отца.

Взглянув на девушку, капитан увидел испуг в ее глазах. Едва заметно улыбнувшись, он спросил:

– Вам что-то не нравится, мадемуазель? Может, вам не нравится, когда проливают кровь? Или вы предпочитаете, чтобы другие делали это за вас?

Элиза промолчала; она не знала, что ответить. Капитан же подошел к стене и повесил саблю на прежнее место. Повернувшись к девушке, он увидел, что в ее зеленых глазах уже не было страха – теперь она смотрела на него с вызовом.

– Что вы собираетесь со мной делать? – спросила она.

Он пожал плечами и пробормотал:

– Возможно, вам лучше этого не знать.

Элиза невольно вздрогнула, однако взгляд не отвела.

– Почему вы считаете, что для меня так будет лучше?

– Так будет лучше и для меня. Зачем мне нужны ваши слезы?

Элиза молча уселась на кровать и снова уставилась на своего тюремщика. «Пусть не думает, что я боюсь его», – говорила она себе, глядя пирату прямо в глаза.

Капитан нахмурился. Молчание пленницы и этот ее взгляд начинали его раздражать – ведь он ожидал, что она расплачется…

Тут она вдруг заявила:

– Я буду стоить дороже, если меня никто здесь не тронет – ни вы, ни ваша команда.

«Значит, она решила, что я собираюсь ее изнасиловать, – мысленно усмехнулся капитан. – Выходит, она все-таки испугалась». Он окинул девушку взглядом и проговорил:

– Полагаю, что слухи о вашей красоте не вполне соответствуют действительности. Во всяком случае, меня не интересуют тощие женщины. Что же касается моих матросов, то могу вас заверить: пока вы находитесь в этой каюте, вы не узнаете, каких именно женщин они предпочитают.

Элиза вспыхнула; глаза ее сверкнули.

– Как вы вульгарны, сэр. И вообще я не желаю разговаривать с пиратом.

Француз еще больше нахмурился и сквозь зубы проговорил:

– Я не пират, мадемуазель, и не грабитель. Хотя для вас, пожалуй, было бы лучше, если бы я являлся таковым. Потому что пираты соблюдают кодекс чести, требующий от них вежливого обращения с пленниками. Но я не связан подобными обязательствами, так что берегитесь.

Элиза вызывающе вскинула подбородок.

– Если вы не пират, то кто же тогда? Действительно, я не заметила, чтобы вы взяли что-либо с «Мэджисти», хотя там, конечно же, имелись весьма ценные вещи.

– Я взял то, что хотел.

– То есть меня? Что ж, похищение людей ничем не лучше грабежа. В самом деле, какая разница?

– Разница в том, что я хочу вернуть только то, что мне задолжали, мадемуазель. Уверяю вас, я не грабитель. Но бесчестные люди, такие, как ваш отец, стремятся ради своих корыстных целей оклеветать меня.

Элиза хотела заступиться за своего «отца», но в последний момент передумала. Что она могла бы сказать в защиту этого негодяя? Ведь даже его компаньоны считали, что ему нельзя доверять.

Решив, что пора, наконец, ложиться спать, капитан подошел к лампе и, прикрутив фитиль, загасил ее. Тотчас же в ноздри ему ударил резкий запах лампадного масла, и он сделал глубокий вдох, чтоб прочистить легкие.

– Где я буду спать? – раздался голос девушки, и капитан улыбнулся: он знал, что теперь она не видит его лица.

Шагнув к кровати, Люк собрал одеяло и бросил его в изножье постели.

– Здесь. Полагаю, вам будет удобно, мадемуазель. Однако если вы решитесь лечь рядом со мной, то имейте в виду: я привык спать совсем без одежды.

Капитан начал раздеваться. Девушка же тотчас ретировалась в дальний конец кровати. Раздевшись, Люк растянулся на матраце и зевнул – ему действительно ужасно хотелось спать. Но прежде чем закрыть глаза и уснуть, он решил кое-что сказать своей пленнице.

– Мадемуазель, если вам захочется убить меня ночью, прежде подумайте хорошенько. Помните, что только из-за меня вам не приходится делить подвесные койки с моими матросами. Учтите, они гораздо вульгарнее, чем я.

Девушка затаила дыхание. «Неужели он действительно отправит меня к своим матросам?» – подумала она.

Собравшись с духом, Элиза язвительным тоном проговорила:

– Можете спать спокойно, мистер пират. Меня вполне устраивает ваша каюта.

Капитан рассмеялся в ответ, и Элиза похолодела; ей вдруг вспомнились страшные рассказы про пиратов, было совершенно очевидно: человек, лежавший на кровати, тоже пират, пусть даже он это отрицал.

Но какую же месть он вынашивал?

Дрожа от страха и холода, Элиза осторожно сползла на пол и завернулась в одеяло. Она прислушивалась к каждому звуку, к каждому шороху. Никогда ей еще не было так страшно, как в эту ночь. Чтобы как-то отвлечься, она закрыла глаза и стала думать о брате, об отце, об Уильяме… Когда же он узнает о ее похищении? Он, конечно же, очень встревожится, но удастся ли ему предпринять что-либо для ее спасения?

Она очень надеялась на это и молила Бога, чтобы жених поскорее вызволил ее.

Элиза не ожидала, что уснет, однако уснула. Проснулась же от ярких лучей утреннего солнца, ударивших ей в лицо.

Открыв глаза, девушка чуть приподнялась и осмотрелась. Оказалось, что она лежит на дощатом полу, к счастью, под одеялом. Но одна ли она в каюте?

Собравшись с духом, Элиза приподнялась еще выше и, заглянув за спинку кровати, в ужасе замерла.

Пират все еще спал, причем совершенно голый. Он лежал на животе, ничем не прикрытый, хотя в каюте было довольно прохладно. Ноги у него были длинные и мускулистые, и такие же мускулистые были руки. Но особенно рельефными и впечатляющими казались мышцы на плечах и на спине – было ясно, что этот человек обладал огромной физической силой.

Элиза впервые увидела обнаженного мужчину, и у нее от волнения перехватило дыхание.

Он был великолепен: стройный, могучий… и гораздо более опасный, чем она могла представить. Да, этот человек не из мягкотелых торговцев, которые привыкли к легкой жизни. Он закален морскими ветрами и штормами, а его мускулы походили на тугие узлы, что так ловко вязали матросы. К тому же он, судя по всему, омет, неглуп, так что бороться с ним бесполезно.

Тут капитан что-то пробормотал во сне и перевернулся на спину.

Элиза залилась краской и стыдливо опустила глаза. Но все же она успела заметить его широкую загорелую грудь, покрытую жесткими курчавыми волосами, которые узкой дорожкой спускались к интимным местам. Ошеломленная этим зрелищем, Элиза отпрянула; ей вдруг пришло в голову, что она вела себя просто ужасно… Да, конечно же, она не должна была разглядывать обнаженного мужчину, ей следовало сразу же отвернуться.

«Интересно, а как без одежды выглядит Уильям?» – подумала Элиза и тотчас же покраснела, устыдившись столь греховной мысли.

Тут послышался шорох, а затем капитан что-то пробурчал себе под нос, и с кровати свесились его ноги.

Элиза в ужасе замерла.

Он проснулся, и он знает, что она здесь.

Но что же он собирается делать? Может, хочет изнасиловать ее, чтобы таким образом отомстить Монтгомери? Если он действительно решил проучить ее «отца» именно так, то едва ли она сумеет противостоять ему; с ним далеко не каждый мужчина мог бы справиться.

Что же он скажет ей сейчас? Может быть, заявит…

Тут он заговорил, и Элизе почему-то показалось, что его французский акцент звучит совсем не так, как накануне.

– Я вижу, мы с вами благополучно пережили эту ночь, мадемуазель. Это сулит неплохую перспективу нашему совместному плаванию.

Элиза облегченно вздохнула и немного расслабилась. По крайней мере, он не замышлял насилия. Во всяком случае, в данный момент. Ей очень хотелось сказать ему, что она не намерена отправляться с ним в плавание, однако, сознавая свое положение, Элиза решила, что не стоит раздражать капитана. Она научилась сдерживаться, общаясь с Филоменой.

– Я… Видите ли, я хотела бы на несколько минут уединиться, – пробормотала Элиза, глядя в пол.

Француз рассмеялся и сказал:

– Боюсь, я не из тех, кто рано принимается за работу. Я привык поваляться в постели, пока юнга не принесет мне завтрак.

Элиза с вызовом в голосе проговорила:

– Но я не могу ждать так долго.

Тут капитан понял, что она имела в виду, и, как показалось Элизе, немного смутился. Чуть приподнявшись, он вытащил из-под кровати ночной горшок и подтолкнул его к девушке.

– Налево по коридору есть небольшая комнатка, где вы можете уединиться. Однако не задерживайтесь, мадемуазель. Мне не хотелось бы искать вас.

Взяв горшок, Элиза поднялась на ноги и направилась к двери. При этом она старалась не смотреть в сторону капитана, так как была уверена, что этому человеку неведомо чувство стыда, которое заставило бы его прикрыться. Шла не торопясь, то есть держалась с достоинством. Когда же вышла в коридор, бросилась в соседнюю комнатку.

Минуту спустя Элиза вздохнула с облегчением и вдруг нахмурилась: ей пришло в голову, что она оказалась в еще более сложной ситуации, чем казалось накануне. У нее не было платьев на смену и даже щетки для волос. А в помятом платье и неухоженная… В таком виде она была настолько не уверена в своих силах, что не смогла бы дать бой капитану пиратов, если бы он стал покушаться на нее. К сожалению, у нее не было даже самых необходимых предметов туалета, и эта мелочь оказалась последней каплей… Элиза не удержалась и расплакалась.

Как можно быть храброй, когда волосы растрепаны и нет заколок?!

Немного успокоившись, Элиза все же попыталась привести в порядок прическу. Но тут дверь распахнулась, и на пороге комнатки появился мальчик лет пятнадцати. Его огромные голубые глаза стали еще больше, и он, заикаясь, пробормотал:

– Прошу прощения, миледи. Я… я не знал. – Густо покраснев, мальчик неловко поклонился и тут же потупился.

Элиза невольно улыбнулась. Скромность и почтительность юнги вселили в нее некоторую уверенность. По крайней мере, для этого мальчика она была леди. Прикоснувшись к его плечу, она сказала:

– Все в порядке. Не стоит извиняться. Знаешь, я уверена, что тебе еще не приходилось перевозить таких пассажиров, как я.

Немного приободрившись, мальчик поднял голову. Потом, очевидно, вспомнив, что перед ним пленница, совсем осмелел.

– Вы правы, миледи, не приходилось. Вы ведь довольно необычный груз. – Сообразив, что не очень-то удачно выразился, мальчик снова покраснел. – Я… Видите ли, я вовсе не это хотел сказать. Я имел в виду…

– Я поняла, что ты имел в виду, – сказала Элиза. – И я прекрасно знаю, что не являюсь гостьей на вашем корабле.

Мальчик в смущении откашлялся и искоса взглянул на стоявшую перед ним девушку. Казалось, он хотел что-то сказать, но не решался.

– Пожалуй, мне пора, – проговорила Элиза. – Иначе капитан может подумать, что я его обманула и прыгнула за борт. А ведь я – очень дорогой груз, – добавила она с усмешкой.

– Вы что же, насмехаетесь над нашим капитаном? – пробурчал юнга. – Имейте в виду, такие разговоры здесь никто не потерпит.

– И ты тоже?

– А я – в первую очередь. – Мальчик с вызовом посмотрел на собеседницу. – Надеюсь, вы меня поняли, миледи.

– Да, конечно, – ответила Элиза. – Что ж, если так, прошу прощения. Ты ведь простишь меня?

Мальчик пристально посмотрел на нее и утвердительно кивнул.

– Вы прощены, миледи. К тому же… Полагаю, нам не следует ожидать от вас какого-то особенного уважения.

– Почему же? Я уважаю всех, кто этого заслуживает.

Мальчик снова кивнул и вдруг улыбнулся:

– Я тоже, миледи.

Решив воспользоваться моментом, Элиза спросила:

– А что за человек ваш капитан? Мне очень хотелось бы узнать о нем побольше.

– Капитан Черная Душа? Он необычайно храбрый и как кошка ловкий. И он ничего не боится. Любой из нас готов отправиться хоть на край света под его командованием.

Элиза едва заметно нахмурилась: ведь она спрашивала не об этом.

– Ты меня не понял, – сказала она. – Мне хотелось бы узнать… Ну, жестокий ли он? Например, мог бы он из мести обидеть женщину?

Мальчик был явно озадачен вопросом. Немного подумав, он проговорил:

– Мне трудно вам ответить, миледи. Никто из нас толком не знает капитана. Пожалуй, только Мистер Стернс, второй помощник. Наш капитан очень скрытный человек, и предпочитает уединение, как монах. Однако мы очень его уважаем. Уважаем… как капитана, а не как друга. Он, например, никогда не сидит с командой за кружкой рома. Тем не менее, любой из нас готов рисковать жизнью ради него.

– Как в том случае, когда вы спасали его из тюрьмы?

Юнга медлил с ответом. Наконец кивнул:

– Да, миледи. Но лучше бы вы шли… на свое место. – Он отошел в сторону и, когда Элиза проходила мимо, добавил: – Меня зовут Реми, и вы можете обращаться ко мне, если вам что-нибудь понадобится.

Девушка одарила юнгу своей самой обворожительной улыбкой – она очень нуждалась в союзнике.

– Спасибо, Реми. Я обязательно воспользуюсь твоим предложением.

Мальчик ужасно смутился и пробормотал:

– Да, мэм, конечно.

Расставшись с юнгой, Элиза прошла по коридору и у двери каюты остановилась в нерешительности. Ведь она так и не выяснила, что за человек капитан, и не знала, чего от него можно ожидать.

Черная Душа… Брат, часто рассказывавший ей страшные морские истории, ни разу не упоминал о нем. Может, этот пират был настолько ужасен, что Нейт не хотел рассказывать о нем впечатлительной девушке? Однако она слышала от него довольно много жутких историй о зверствах и немыслимых жестокостях других пиратов.

Элиза взялась за ручку двери, но все еще не решалась войти.

Кто же он, этот загадочный похититель? Почему Филомена так испугалась, услышав о нем? И доживет ли она, Элиза, до обещанной свободы?

Сделав глубокий вдох, девушка открыла дверь и вошла в каюту. Увидев капитана, она вздохнула с облегчением – ее тюремщик все-таки соизволил надеть парусиновые штаны, которые были на нем и накануне. Он лежал на кровати и, конечно же, слышал, как она вошла, однако не удосужился открыть глаза. «Что ж, тем лучше», – подумала Элиза. Стараясь ступать как можно осторожнее, она подошла к иллюминатору. Несколько минут она смотрела на безбрежные морские просторы, а капитан по-прежнему молчал. Его молчание начинало беспокоить Элизу, и она, повернувшись к кровати, проговорила:

– Похоже, надвигается шторм.

Глаза пирата чуть приоткрылись, и он спросил:

– Неужели вы что-то знаете о море и его характере?

– Я ведь выросла… в портовом городе, капитан.

Элиза закусила губу: она едва не выдала себя. Впрочем, она все-таки проговорилась, вернее – сказала лишнее. Потому что Филомена ничего не знала о море, хотя выросла в том же городе. Но известно ли об этом пирату? Что он знает о Филомене?

Решив побыстрее сменить тему, Элиза спросила:

– Как мне называть вас, капитан? Черная Душа – или у вас есть другое имя?

Какое-то время он молчал, и лицо его было абсолютно непроницаемым. Затем губы его тронула едва заметная улыбка, и он проговорил:

– Я уверен, мадемуазель Монтгомери, что вам известны многие эпитеты, которыми меня награждают. – Элиза промолчала, и капитан продолжал: – Меня зовут Жан Люк Готье. Можете называть меня как вам угодно, но имейте в виду: я не потерплю клеветы. Правда, я однажды уже проявил снисхождение, мадемуазель. Вы назвали меня пиратом, и я простил вам это. В противном случае не рассчитывайте на доброе к вам отношение.

Элиза хмыкнула – на доброе отношение она и так не очень-то рассчитывала. Однако раздражать Жана Люка все же не стоило.

Немного помолчав, она спросила:

– Но почему же вас называют Черной Душой?

Капитан пристально посмотрел на нее и с усмешкой проговорил:

– Возможно, меня не зря так называют. И вам, дорогая, следует помнить об этом.

Тут в дверь постучали, и на пороге появился один из матросов. В руках он держал поднос с завтраком. В животе у Элизы заурчало, и она почувствовала, что ужасно проголодалась. Поставив поднос на массивный дубовый стол, матрос удалился. Элиза вопросительно взглянула на капитана, но тот не пригласил девушку к столу. Поднявшись с кровати, он уселся в кресло и молча принялся за еду.

Элиза какое-то время наблюдала за ним, наконец, не выдержав, спросила:

– Вы хотите, чтобы я умерла от голода? Может быть, это и есть ваша месть?

Жан Люк взглянул на девушку и, туг же отвернувшись, проговорил:

– Должен напомнить вам, мадемуазель Монтгомери, что вы не являетесь моей гостьей, и ваши проблемы меня не интересуют. На этом корабле все равны, и никто не будет ухаживать за вами, как за принцессой. Если не хотите умереть от голода, заработайте себе на пропитание. – Тут он снова взглянул на Элизу – вернее, окинул ее фигуру весьма выразительным взглядом. – Не исключено, что вы все же на что-то годитесь, – добавил он с усмешкой.

Элиза вспыхнула. Ее еще ни разу в жизни так не оскорбляли. Если бы в этот момент у нее в руке снова оказалась сабля, она воспользовалась бы ею не задумываясь.

Загрузка...