Сердце льва

ГОРШОК С ЗОЛОТОМ

Ричард возвратился в Шато-Гайяр, преисполнившись ностальгических воспоминаний. В душе его забрезжила надежда на то, что, подписав мирный договор, они с Филиппом и вправду прекратят враждовать. А может быть, между их странами мало-помалу завяжутся истинно дружеские отношения…

На радостях он устроил пир. Повара зажарили дикого кабана, пойманного охотниками в лесу, и король пригласил к столу солдат, которые охраняли его во время свидания с Филиппом.

Во время застолья капитан рассказал о том, что на землях Ашара Шалузского какой-то крестьянин во время пахоты обнаружил редкостное сокровище: подставку с золотыми фигурками, изображавшими короля и его семейство.

— Говорят, это вещь очень древняя. Вроде бы король, который там изображен, правил Аквитанией.

— Фигурки из чистого золота? — воскликнул Ричард. — Да это же огромные деньги!

— Истинно так, ваше величество. И потом, может, там еще какой клад зарыт? Кто его знает?

На Ричарда эта история произвела неизгладимое впечатление. Он забросал капитана вопросами, а утром, поднявшись чуть свет, заявил, что поедет в Шалуз посмотреть на сокровище.

Ричард считал, что клад по праву принадлежит ему, ведь Ашар Шалузский — его вассал. Возможность пополнить опустевшую казну так его воодушевила, что он на время даже позабыл про мирный договор с Францией. Договор мог подождать…

Ричард послал к Ашару гонца с требованием хранить золотые фигурки как зеницу ока, поскольку они являются собственностью короля.

Но на подъезде к Шалузу Ричарда поджидал слуга Ашара, сказавший, что ценность клада сильно преувеличена. Дескать, это вовсе не фигурки, а золотые монеты. И Адамар Лиможский, сюзерен Ашара, уже забрал клад себе и не намерен отдавать его Ричарду.

Такая наглость взбесила короля.

Что ж, он покажет и Ашару, и Адамару, где раки зимуют! И войска Ричарда кинулись разорять лиможские земли.

Когда Ричард был уже на подступах к Шалузу, Адамар попросил его представить их спор на рассмотрение короля Франции, мотивируя это тем, что Ричард — герцог Нормандский, а стало быть, вассал Филиппа.

Ричард окончательно рассвирепел и ринулся на штурм замка, поклявшись сровнять его с землей.

Осажденные умоляли короля остановиться, говорили, что в Великий пост драться из-за золота грешно.

Ричард только рассмеялся в ответ.

— Верните мне золото, и сражение мигом прекратится, — заявил он.

Битва была беспощадной. Адамар и Ашар понимали, что расправа будет ужасной, и решили, что лучше погибнуть в бою, чем сдаться Ричарду в плен.

Среди защитников замка был некий Бертран де Гурдон. Несколько лет назад, во время войны в Аквитании Ричард разорил его дом. Потеряв в бою отца и братьев, Бертран ненавидел Ричарда лютой ненавистью.

Он жаждал отомстить королю и, услышав о нападении на замок, поспешил присоединиться к Ашару.

И надо же было такому случиться, что, когда король приблизился к замку, Бертран как раз стоял на дозорной башне! Король пустил в него стрелу, но она чуть-чуть не долетела до цели и воткнулась в стену рядом с Бертраном. Убить короля его же стрелой! О подобном счастье Бертран даже и мечтать не смел!

Он вытащил королевскую стрелу и резво натянул тетиву лука…

Стрела угодила Ричарду в плечо. Рыцари вскрикнули от ужаса, но он приказал продолжать штурм, не обращая внимания на ранение.

Замок пал, но король к тому времени уже лежал на смертном одре.

Ричард попытался вытащить стрелу из плеча, но она сломалась. Требовалась срочная операция, а лекаря поблизости не оказалось.

Рана быстро загноилась. Боль была адская.

Это конец, холодея от страха, осознал Ричард.

Альенор спешно приехала из Фонтевро, куда она в последнее время удалилась на покой, убедившись в том, что теперь государство в надежных руках.

Горе ее не поддавалось описанию.

— Не может быть! — стенала Альенор. — Нет, это невозможно! Кто угодно, только не ты, мой любимый Ричард!

— Увы, матушка, — тихо выдохнул король. — Моя жизнь кончена. И из-за чего? Из-за горстки золотых монет, найденных в Шалузе. Говорят, этого золота и вправду кот наплакал. Господи, ну почему я не погиб, сражаясь за Иерусалим? Позор… позор на мою голову! Теперь все будут говорить, что я погиб за горшок с золотом.

— Нет! Ты войдешь в историю как храбрейший, отважнейший крестоносец! — страстно вскричала Альенор. — Но ты не умрешь! Ты не можешь умереть!

— Я не бог, а простой смертный, матушка. Посмотрите, как я ослабел.

— Когда тебя мучила лихорадка, ты тоже был очень слаб, но потом поправлялся.

Ричард покачал головой.

— Зачем тешить себя несбыточными мечтами? Мы всегда были откровенны друг с другом. Я умираю, матушка. Спасения нет.

Слезы душили Альенор, застилали ей глаза.

— Матушка, — прошептал Ричард, — что будет с государством, когда я умру? Ну почему мать Артура заупрямилась и отказалась прислать его к нам? Народ полюбил бы его — юность всегда привлекательна, — и Артур был бы королем. А теперь… теперь у Англии остается только Джон.

Мать не ответила. Все ее мысли были парализованы от ужаса, что ее любимый сын Ричард умирает в расцвете лет.

А Ричард продолжал:

— Джон живет в Англии, народ его знает и примет. Его — примет, Артура — нет. Королем должен стать Джон, матушка. Боже, помоги Англии!

Королева осыпала поцелуями леденеющие руки Ричарда.

— Ты должен, должен поправиться, возлюбленный сын мой! Что будет с Англией, если ты погибнешь? Что будет со мной? Не умирай!

Но она не хуже Ричарда знала, что надеяться не на что.

— Пошлите за архиепископами и епископами, — слабеющим голосом попросил Ричард. — Джона нужно провозгласить королем. Только так мы сможем избежать смуты.

Вот когда Ричард искренне пожалел, что у него нет наследника!

«Бедная Беренгария! Как печально, что ты так и не стала матерью моих детей», — подумал он.

— Я сейчас же пошлю за духовенством, — всхлипнула Альенор, поднимаясь с колен.

— Прощайте, матушка! — слабо улыбнулся Ричард. — Мы с вами так любили друг друга…

Альенор еле удержалась, чтобы не зарыдать в голос, проклиная Бога за то, что Он отнимает у нее единственного человека, которого она по-настоящему любила.

Ричард велел привести того, из чьего лука была пущена в него роковая стрела.

Когда Бертрана де Гурдона привели, король посмотрел на него в упор и спросил:

— Что я тебе сделал? Почему ты жаждал меня убить?

— Вы погубили моего отца и двух братьев. Да и мне грозила верная смерть. А все из-за какого-то несчастного горшка с золотом! Можете мучить меня, сколько вам будет угодно. Я ко всему готов. Жизнь мне недорога. Главное, что я отомстил — увидел вас на смертном одре!

— Ты смелый человек, — Ричард прикрыл глаза. — Отпустите его. Я прощаю Бертрана де Гурдона и надеюсь, что он тоже простит меня за зло, которое я ему причинил. А теперь пришлите ко мне мою королеву.

Ричард из последних сил цеплялся за жизнь, дожидаясь Беренгарию. Он должен был попросить у нее прощения и постараться объяснить, что он никогда не испытывал к ней неприязни. Не ее вина в том, что их семейная жизнь сложилась так неудачно.

Беренгария опустилась на колени подле постели Ричарда, взяла его за руку и зарыдала.

Бледная, печальная королева, в чьей жизни было столько трагедий и так мало подлинного счастья… — Прощай! — еле слышно сказал Ричард. — И… прости меня, Беренгария. Я был тебе плохим мужем.

Беренгария покачала головой, орошая слезами руку Ричарда.

Какое-то время он с нежностью глядел на ее прекрасное страдальческое лицо, а затем перед его остановившимся взором появились стены Аккры и Саладдин, который манил его за собой в неведомую даль.