Сердцеедки. Правила любви

Глава восемнадцатая

Правило 2: Не звони на автоответчик или голосовую почту своего бывшего, чтобы просто послушать его голос.

— Рейвен, пожалуйста, отработай за меня вечернюю смену, — попросила мисс Валенти. — Я никому не могу дозвониться, а мне так нужно посидеть над этим дизайн-проектом. — Она кивнула в сторону стола, заваленного цветной бумагой и старыми семейными фотографиями.

— Мам! — Рейвен судорожно перебирала в голове возможные отговорки. Много задали? Надо написать большое сочинение? Заболела?

— У меня никого нет, кроме тебя, дорогая. И это всего на один вечер. Ты же знаешь, я не стала бы тебя просить, если бы не нуждалась в твоей помощи.

Это правда. Мама никогда не просила ее поработать в «Скрапе», и сейчас, глядя на ее озабоченное лицо и нахмуренные брови, Рейвен было трудно сказать «нет».

Она вздохнула.

— Ладно, давай заключим сделку.

— Разумную?

Рейвен кивнула.

— Вполне.

— Давай попробуем.

Рейвен рассказала маме, что они решили провести «Свободный микрофон» для сбора средств на покупку новой униформы для оркестра. Потом намекнула, что им нужно место для этого мероприятия, причем бесплатно.

Мисс Валенти нахмурилась и потерла переносицу.

— Устроить вечеринку — это огромный труд.

— Знаю. Но тебе не придется ничего делать.

— Дай-ка, я посмотрю календарь. В какой день они собираются это проводить?

— Тридцать первого марта.

Мисс Валенти пролистала свой ежедневник.

— Что ж, у меня на этот вечер ничего не запланировано, так что я, пожалуй, соглашусь, если ты заменишь меня сегодня.

Сидни будет в восторге, теперь у совета есть помещение для проведения благотворительного вечера для сбора средств на дурацкую форму, вот только Рейвен совсем не радовало, что ей придется работать. Что, если у Гораса тоже сегодня смена? Желудок связало узлом. На то были причины, приятные и не очень. Ей всегда хотелось видеть его, но когда они встречались, между ними возникала напряженность. Хотя, наверное, это только с ее стороны. Горас, казалось, везде чувствовал себя комфортно, даже в школе. Он, словно хамелеон, легко сливался с окружающим. И все его любили. Ну, то есть, кроме Калеба.

— Ладно, пойду, приготовлюсь, — сказала Рейвен. — Во сколько я должна там быть?

— В четыре.

Она взглянула на часы, висевшие на стене. Оставался всего час. Лучше бы поторопиться.

— Хочешь, я приеду? — сказала в трубку Сидни. Она сидела на кухонном табурете, поджав под себя ноги.

— Да нет, я в порядке, — отказалась Алексия. — У меня полно таблеток, и спать хочется.

— Хорошо. — Сидни попыталась вложить в голос побольше бодрости, но на самом деле ей хотелось выбраться — куда угодно. В доме стояла такая тишина, что слышно было, как за спиной тикают часы. Эти часы в форме рыбины отец купил, когда они пять лет назад ездили все вместе в отпуск в Канаду.

С той поездки, казалось, прошла целая вечность.

Сидни каждый день боялась, что вот-вот встанет вопрос о разводе. Она не сомневалась, что ее родители любят друг друга, но теперь они совсем не проводят время вместе.

Мисс Валенти и мистер Эндрюс (у них так и остались разные фамилии, потому что мисс Валенти всегда ратовала за свою независимость) развелись семь лет назад, и Сидни никогда не видела Рейвен такой подавленной, как во время их развода.

Сидни пугало, что ей, возможно, предстоит пройти через такую же боль. С другой стороны, у мистера Эндрюса был роман на стороне, что еще больше осложняло их развод.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала Алексия, выдернув Сидни из ее мыслей.

— Если тебе что-нибудь понадобится, позвони. — Господи, пусть ей что-нибудь понадобится. Например, компания! Сидни просто сойдет с ума, если в ближайшее время не выберется из дома.

Они попрощались, и Сидни повесила трубку. Она облокотилась на стол и подперла рукой подбородок. Уроки сделаны, по телевизору смотреть нечего, а папа читает у себя в комнате.

Сегодня суббота и совершенно нечем заняться!

Она гипнотизирующе смотрела на телефон. Руки так и чесались, и она не удержалась — взяла его и стала пролистывать список звонков. Самый ранний звонок был от пятого февраля. Номера Дрю в этом списке даже не было. Последний раз он звонил, наверное, месяца полтора назад.

Сидни набрала его номер. Она понятия не имела, зачем. Если Дрю ответит, она на ходу придумает какую-нибудь отговорку. Во всяком случае, попытается.

Просто сейчас больше всего на свете ей хотелось услышать его голос.

После третьего гудка включилась голосовая почта, и Сидни закрыла глаза, слушая Дрю.

— Это Дрю. Оставьте сообщение после звукового сигнала. — Бип.

Сидни нажала отбой, но его голос все еще звенел у нее в ушах.

Это Дрю. Это Дрю.

Теперь он увидит, что она звонила и поймет, что она жалкая брошенка.

Она уткнулась в ладони. Все идет наперекосяк. Хотелось взять чипсы, запереться у себя в комнате и смотреть круглосуточный канал с фильмами. Раньше зимними вечерами они с мамой всегда смотрели этот канал.

«Как бы мне хотелось, чтобы мама была сейчас рядом», — подумала Сидни.

Когда рыба на стене издала плеск, ознаменовав, что прошел час, Сидни подняла голову и протерла глаза. Она попыталась собрать чувства в кулак и выбросить их, словно камешек, пущенный по глади озера.

Может, Дрю прав. Может, им действительно нужна свобода. Время, когда можно быть самим собой — а не просто чьей-то половинкой — время на развлечения.

Сидни дотянулась до столика и взяла телефонный справочник. Открыла его на букве «Т», нашла то, что искала, и набрала номер.

Когда на другом конце подняли трубку, Сидни набрала побольше воздуху — первый глоток воздуха для новой Сидни — и сказала:

— Привет, Крэг. Это Сидни. А где сегодня вечеринка?

Первое, что чувствовалось при входе в «Скрап» — это аромат молотых зерен кофе. А уже потом можно было уловить запахи шоколада, ванили, чая и клея. Помещение для занятий аппликацией располагалось отдельно и было достаточно вместительным — там стояло два десятка рабочих столов. Целый стеллаж был заполнен цветной бумагой, а на отдельных подставках были разложены наклейки, ножницы и другие аксессуары.

Субботний вечер был временем кофеманов. Любители аппликаций предпочитали заниматься утром, преимущественно в рабочие дни, пока их дети были в школе.

Рейвен сразу направилась в заднюю комнату, украдкой глянув в сторону кофе-бара. Достаточно было увидеть светло-рыжие вихры за кофе-машиной, чтобы понять, что Горас тоже сегодня работает. У Рейвен слегка закружилась голова, и улыбка тронула губы.

Смена продлится пять часов. И Рейвен проведет столько времени рядом с Горасом… нет, она не собирается сходить с ума по парням. Она вообще поклялась оставить Гораса в покое. В ее взаимоотношения с противоположным полом словно все время вмешивалась некая разрушительная сила.

Оставив пальто и сумочку в кабинете мамы, Рейвен вышла в кафе и заняла место за прилавком. Горас не видел ее, так как в это время обслуживал кого-то. На нем были совершенно убитые, вылинявшие на коленях джинсы. Сидели они на нем свободно, но — м-м-м — просто великолепно, особенно в сочетании с голубой рубашкой. Его кожаные ботинки поскрипывали, когда он бегал от кофе-машины к холодильнику.

— Привет! — сказала Рейвен, встав за прилавок.

Горас развернулся.

— Рей! — На его лице появилась улыбка. — Что ты тут делаешь? — Он вернулся к приготовлению заказа — налил молока в ледяной кофе.

— Мама попросила заменить ее. — Рейвен облокотилась на прилавок. — Ты во сколько заканчиваешь?

— Я работаю до закрытия. — Он размешал напиток, сделал сверху розочку из взбитых сливок и подал чашку ожидавшей женщине.

— Тогда, похоже, мы работаем вместе, — заметила Рейвен.

— Ага. — Горас поднял повыше кожаный браслет на запястье и закатал рукава рубашки. — Это хорошо?

Рейвен взглянула на Гораса. Он напряженно наблюдал за ней.

— Ну да. А почему, собственно, нет?

Он склонил голову набок и тоже облокотился на прилавок.

— Да ладно тебе, Рей. Ты же и сама прекрасно видишь, что между нами происходит что-то странное. — Это прозвучало скорее как констатация факта, чем как обвинение, но Рейвен от этого почувствовала себя виноватой, ведь она понимала, что напряженность между ними возникает только из-за нее.

— Я… э-э… — Она чувствовала, что краснеет под его взглядом. Что она могла ответить на это?

Горас подошел совсем близко, так что Рейвен чувствовала его запах. Пахло от него зимой — ледяным ветром и елкой.

— Послушай, не нужно ничего объяснять. Я просто хочу убедиться, что мы все равно можем оставаться друзьями.

Сердце у Рейвен застучало быстрее, а ладони мгновенно вспотели.

— С удовольствием, — ответила она. — Останемся друзьями.

— Отлично. — Горас кивнул в знак согласия.

— Простите, — окликнула их дама. Рейвен сразу признала ее грязные, белые патлы. Это была завсегдатай кафе — Мэри, или Меридит, или что-то в этом роде. Она работала секретарем у Дэниелса, но вела себя так, словно была главным адвокатом города. Считала, что все должны из кожи вон лезть, чтобы угодить ей. Насколько Рейвен помнила, она всегда заказывала маленький латте и полпорции мятного ликера, смешанного с половинкой эспрессо с обезжиренным молоком, но с пенкой из цельного молока. Это был самый сложный коктейль, который Рейвен когда-либо приходилось смешивать. И вообще, ну зачем этой Мэри пенка из цельного молока? Какая разница?

— Я бы хотела сделать заказ, — заявила Мэри/Меридит, что-то листая в своем телефоне.

— Я приму, — кинула Рейвен Горасу.

— Хорошо. Если понадоблюсь, я буду в подсобке, — ответил он. — Твоя мама просила кое-что переставить.

Рейвен кивнула и проводила его взглядом.

— Простите, — снова напомнила о себе Мэри/Меридит, — но я спешу.

Ну, конечно. Наверняка ей надо разложить бумаги по папкам. Рейвен едва сдержала раздражение.

— Извините, — сказала она вслух, излучая радушие. — Что вам подать?

Вечер прошел неплохо, думала Рейвен. Неловкость между ней и Горасом как-то сама собой рассосалась. Теперь было куда проще находиться рядом с ним.

Рейвен включила кофе-машину и стала заливать кипяток, чтобы смыть остатки зерен. Затем она взялась за щетку и принялась чистить автомат.

Горас запер входную дверь и перевернул табличку на витрине.

— Ты занялась автоматом?

— Да.

— Тогда я помою термосы. — Он взял из-под прилавка два термоса и направился в подсобку.

Солнце зашло пару часов назад, и на улице было темно. А ведь еще и десяти часов нет. На то, чтобы убрать и закрыть кафе, у них уйдет минут двадцать, а потом… потом Рейвен нечего делать. Интересно, какие планы у подруг?

Прибрав на стойке, она сложила всю грязную посуду в таз и отнесла в подсобку, где располагалась большая раковина. Горас как раз заканчивал с термосами.

— Давай, я буду споласкивать, если хочешь, — предложил он, убирая термосы. — Я тут уже закончил.

— Да, хорошо.

Рейвен наполнила раковину горячей водой и начала мыть посуду, а Горас засучил рукава.

— Как думаешь, ты будешь работать тут в ближайшее время? — спросил он, открывая кран.

Рейвен пожала плечами.

— Возможно, если маме опять понадобится помощь.

— Мне понравилось работать с тобой. — Он отрегулировал напор и стал смывать пену с чашек, которые она передавала. — Мне вообще нравится общаться с тобой, Рей.

— Мне тоже.

— Так давай общаться почаще. Как друзья. Тебе не стоит избегать меня… из-за того, что было.

— Да я и не пыталась…

— Пыталась, еще как, — возразил Горас, но с улыбкой.

Рейвен не ответила, потому что: 1) не знала, что на это сказать, и 2) он был прав.

— Знаешь, — продолжил Горас, — я все думаю, не стоило мне целовать тебя в автобусе и на той вечеринке. Тогда мы могли бы…

— Прекрати.

Он глянул на нее.

— Почему?

— Ты в этом не виноват. И не смей об этом думать.

— Тогда в чем дело?

Рейвен бросила губку в мыльную воду и вытерла руки. Как же объяснить? И если ей удастся подобрать для этого слова, поймет ли Горас? Наплевать на Кодекс. Сейчас не до того, чтобы соблюдать правила, сейчас надо было уберечь Гораса от неприятностей. Отношения с Рейвен равносильны тому, что рядом находится неразорвавшаяся атомная бомба. Неужели он этого не замечает? Для всей школы не секрет, что Рейвен меняет парней, как перчатки, именно в этом ее вчера обвинил Калеб.

Может, Горас любит, когда ему причиняют боль?

Она решила, что он, по крайней мере, заслуживает откровенности.

— Я не хочу причинить тебе боль.

Он зарычал.

— А может, я хочу рискнуть.

Рейвен покачала головой.

— Это ты сейчас так говоришь…

— Рей.

— Что?

— Ты слишком сурова к себе.

— Горас, ты заслуживаешь лучшей девушки, чем я.

— Лучше тебя никого нет.

У нее в горле встал комок. Такого ей никто никогда не говорил. Ни один из тех парней, с кем она раньше встречалась. А сколько их было? Двадцать? Джордан вела статистику.

Рейвен похлопала ресницами.

— Спасибо… за такие слова.

— Я говорил искренне.

Она улыбнулась.

— Знаю.