Серебро и сталь

Глава 1

В этом году весна в Нолде была вполне тёплой, но под вечер Кристина всё равно продрогла. Не спасал даже суконный плащ — слишком уж тонкий, никак не защищающий от ветра, да ещё и без капюшона. Наверное, следовало надеть платье потеплее, а не довольствоваться старым, маминым, с бордовым лифом, такого же цвета длинной юбкой и светло-сиреневыми рукавами, которые всё время спадали с плеч и тем самым доставляли немало хлопот. Помимо всего прочего, Кристина боялась его испортить, поэтому постоянно придерживала подол. Но это платье было единственным в её гардеробе, в котором можно хоть немного сойти за простую горожанку.

Ветер гонял по улицам Нижнего города листья и пыль. Перешагнув через неглубокую зловонную лужу, Кристина оглянулась. Замок возвышался над городом, похожий на колчан, а башни его были будто стрелы. Девушка вздохнула: отец уже наверняка её хватился… Конечно, ей, леди Эори и будущей правительнице Нолда, такое поведение не к лицу. Но Кристина всегда была свободолюбивой, а коротать свой век в стенах замка ей попросту надоело. Отец, лорд Джеймс, говорил, что времена сейчас опасные, а потому гулять она ходила исключительно в сопровождении охраны.

Но сегодня всё было по-другому. Сегодня в полдень, убежав пораньше с обеда, Кристина выскользнула из замка через заброшенную калитку, прошла Мёртвую рощу и спустилась в Нижний город. Весь день она гуляла по его улочкам, не выпуская из виду замок — боялась заблудиться. Но почему-то желанной свободы девушка не ощутила. Напротив, сковывающее сердце чувство страха не отпускало её все эти часы. Она старалась не пересекаться с патрулями, но постоянно чувствовала, будто за ней кто-то наблюдает. А колдовать, чтобы проверить это, было опасно — и так вся Драффария знает, что наследница лорда Джеймса владеет магией.

Голос рассудка настойчиво советовал побыстрее вернуться домой, но ноги всё время несли Кристину в обратном от замка направлении. Впоследствии она решила завершить эту странную прогулку, когда стемнеет — так легче будет пробраться обратно. Может, и отец не заметит…

Солнце начало постепенно завершать свой путь по небу, и тогда Кристина поняла, что проголодалась. Может, ничего страшного не случится, если она перед возвращением в замок зайдёт в таверну…

Вывеска, на которой была нарисована виселица и рядом плаха с всаженным в неё топором, гласила, что таверна называется «Плаха и петля». Будь с Кристиной её служанка, наверняка бы та сказала, что это дурной знак… Но девушка лишь хмыкнула и осторожно приоткрыла дверь.

Внутри было немноголюдно, не особо шумно и, главное, тепло. Приятно пахло чем-то вкусным. Войдя в таверну, Кристина едва не зажмурилась от удовольствия. Благо, она догадалась захватить с собой немного денег, и на куриное крылышко и бокал вина ей точно хватит…

А здесь очень даже мило. На миг Кристине подумалось, что она жила бы лучше, родись в семье, например, кожевника или гончара. Но тут же эта мысль показалась ей попросту бредовой: всю жизнь девушка прожила в комфорте, с большим количеством слуг, удобств и денег — и ещё смеет жаловаться? За те часы, что она провела в Нижнем городе, Кристина видела и нищих, и оборванных, и голодных… Отец часто говорил, что всем помочь невозможно, но девушка дала себе слово, что, став правящей леди Нолда, она хотя бы попытается.

Да, Кристина хотела выпить всего бокал, но за ним каким-то странным образом последовал второй. Просто вино ей больно понравилось, она и не думала, что в какой-то крестьянской забегаловке может быть такой неплохой алкоголь…

Подняв глаза, Кристина вздрогнула: в дальнем углу она вдруг заметила человека, подозрительно похожего на лордёныша Карпера, однако подумала, что ей всего-навсего показалось — наверное, просто так свет падал… Но когда она увидела, как подобострастно откланивается ему трактирщик, то пригляделась получше и поняла, что это всё-таки Джонат. Кристина видела его всего пару раз, но запомнила его чуть вьющиеся на концах русые волосы и глубокие серые глаза, круги под которыми словно нарисовали углём. Сейчас он выглядел точно так же и, помимо всего прочего, был бледен до серости.

Но что делает будущий лорд Шингстена в городской таверне? Или нет, не так. Что делает будущий лорд Шингстена в Нолде вообще? Если бы приехал с дипломатической миссией — она бы знала. Может, стоит подойти и спросить? Правда, Кристине не хотелось, чтобы будущий лорд соседней земли знал, что она ходит по городским тавернам, одетая как крестьянка, да ещё и без охраны… Хотя ведь он сам не лучше, раз оказался здесь!

Кристина поднялась и с опаской сделала пару шагов. В народе про Карперов говорили всякое. Мало того, что в Шингстене основной религией было язычество, мало того, что магия крови там была не под запретом, так ещё и говорили, что лорд Джонат со своей молодой женой вступил в связь ещё до свадьбы. Впрочем, Кристина не считала это таким уж тяжким грехом…

Она поправила лиф и надоевшие до жути рукава и натянула на лицо притворную улыбку.

Карпер был здесь с пресловутой женой — высокой стройной девушкой лет двадцати. Выглядела она весьма странно, что ли: рыжие волосы распущены, что в Нолде и Бьёльне считалось знаком траура, а одета она была в брючный костюм, будто только что с дороги. Впрочем, может, так оно и есть… Но в любом случае, Кристине вид леди Карпер почему-то не понравился.

Подойдя к столу, девушка негромко откашлялась и сделала реверанс.

— Добрый вечер, милорд, — произнесла она.

Джонат оторвал взгляд от каких-то пергаментов, разложенных на столе.

— Леди Кристина! — с явно притворной радостью отозвался он. — Рад вас видеть. Присаживайтесь.

Кристина присела, по возможности дружелюбно поглядывая на леди Карпер. Та молчала и сдержанно улыбалась, но в бледно-голубых глазах читался немой вопрос.

— Какими судьбами вы оказались в моём замке? — как бы невзначай поинтересовалась Кристина, сложив руки в замок.

— Замок пока ещё не ваш, — заметила леди Карпер ледяным голосом и закинула ногу на ногу.

Кристина вздрогнула.

— Но когда-то он станет моим… — спокойно возразила она. Вдаваться в тонкости и объяснять, что ввиду отсутствия у лорда Джеймса жены леди Нолда считается она, Кристина, девушка не стала.

— О, миледи, неужели вы так страстно желаете скорой смерти вашего почтенного батюшки? — восторженно округлила глаза леди Карпер. Говорила она с сильным шингстенским акцентом, ярко выделяя звуки «ж» и «ш».

Кристина явно не ожидала такого ответа. Захотелось ответить как-то грубо, при этом не нарушая правил приличия, но вдруг в дело вмешался доселе в молчании перебиравший свои свитки Джонат:

— Анабелла, любовь моя, ну зачем ты…

Анабелла, значит. До этого Кристина не знала имени леди Карпер (или, точнее, просто его забыла), слышала она лишь то, что девушка вышла за Джоната год-полтора назад, будучи младше него лет на пять, и происходила из рода графов Мэлтонов — вассалов Карперов.

— Разве я что-то не так сказала? — пропищала Анабелла, разглядывая свои ногти.

— Милорд, вы так и не ответили на мой вопрос… — Стараясь успокоиться, Кристина перевела тему. — По какой причине вы посетили Нолд? Вы не подумайте, что я против или навязываюсь, мы всегда рады гостям, но…

— Вот именно, что вы навязываетесь, леди Кристина, — хмыкнула Анабелла, подавшись вперёд. — Может, мой любимый супруг имеет причины не отвечать на ваш вопрос? Вы не думали, моя дорогая, что это может быть тайной государственной важности?

Такой наглой фамильярности Кристина перетерпеть не могла. Она резко встала, с шумом отодвинув стул. Проклятые рукава снова сползли с плеч, и девушка поправила их нетерпеливым жестом.

— Знаете, что, дорогая Анабелла, — парировала она, стараясь говорить тихо — на них уже поглядывали немногочисленные посетители, — к вам я не обращалась. Вы ведёте себя попросту по-детски, нарушая даже самые элементарные правила приличия, и влезаете в разговор. Могу я попросить вас хоть немного помолчать?

— И правда, Белла, душа моя… — неуверенно начал Джонат, но, стоило леди Карпер шикнуть на него, замолчал. Кристине стало мерзко от одного вида этих двоих. Зря она вообще подошла…

— Знаете, я, пожалуй, пойду, — буркнула она.

— А это уже невежливо с вашей стороны, — протянула Анабелла со смехом.

— Что ж, значит, мы квиты, — зло отозвалась Кристина.

Бросив последний взгляд на эту рыжую стерву, она заметила на её поясе ножны. Вот это ничего себе…

Впрочем, какая разница, какими талантами обладает Анабелла? Серьёзно, легче сошествия Господня дождаться, чем чего-то дельного от Карперов. Кристина видеть их больше не могла, а потому быстро развернулась к выходу — благо, за своё вино она уже заплатила.

— Даже не извинилась, — буркнула девушка, надеясь, что её не услышат.

— Да как ты смеешь! — послышался сзади визгливый голос Анабеллы. Неизвестно, что её так возмутило: то ли этот надменный, без прощаний, уход Кристины, то ли её слова, которые она всё же расслышала… Но её тон не предвещал ничего хорошего, леди Карпер явно давала понять, что разговор не окончен.

Кристина оглянулась. Рыжая стерва продолжала сидеть, вцепившись пальцами в грубую столешницу, и тяжело дышала. Кристину эта картина весьма позабавила, и она не смогла сдержать улыбки. На них кидали удивлённые взгляды, но никто не смел встрять в перепалку.

— Что ж, миледи, как я посмотрю, общение с чернью, — Анабелла окинула взглядом таверну, — всегда накладывает свои отпечатки.

В её голосе было столько яда, злости, презрения, что Кристина поморщилась. Видимо, душа у этой женщины совсем прогнила.

И это было уже не весело. Впрочем, для Кристины это и стало последней каплей.

У Кристины на руках перчаток не было — она носила их за поясом. И вот одна перчатка без пальцев из грубоватой коричневой ткани полетела на стол. Если у Анабеллы есть меч, значит, она способна им воспользоваться по назначению. Иначе носить его ей никто бы не позволил.

— Леди Анабелла Карпер, — едва не срывающимся голосом сказала Кристина. — Я вызываю вас на дуэль. Завтра, в шесть пополуночи, в Мёртвой роще.[1]

С этими словами она развернулась и направилась прочь из таверны, спиной чувствуя недоуменные, раздосадованные, гневные взгляды оставшихся в зале людей.

Оставалось только надеяться, что отец не узнает об этом…

— И как это понимать?

Лорд Джеймс Коллинз, высокий мужчина пятидесяти лет, с седыми длинными волосами и пронзительным, почти ястребиным взглядом серо-голубых глаз, смотрел на дочь и без намёка на укор — скорее с интересом. Но Кристине всё равно было ужасно стыдно.

— Как я могу доверять тебе после такого? — вздохнул лорд, устало опускаясь в дубовое резное кресло. — Как я могу оставить на тебя нашу землю и быть уверенным, что ты после моей смерти сможешь удержать власть, не ввязаться в войну по глупости и поддерживать дружественные отношения с другими землями?

Кристина виновато опустила глаза. Каждый раз, когда лорд Джеймс говорил о своей скорой смерти, её передёргивало. Он предложил дочери сесть напротив, но она так и осталась стоять возле дверей, переминаясь с ноги на ногу, сминая холодными пальцами подол платья. Кристину колотило — от страха и холода, и даже накинутая на плечи серая пуховая шаль не спасала от этой мерзкой дрожи.

— Отец, я…

— Не нужно оправдываться, — отрезал лорд Джеймс. За всю жизнь Кристина научилась отличать эти ипостаси — лорд Джеймс Коллинз не терпел возражений, требовал немедленного исполнения приказов и говорил голосом, похожим на звон стали. А отец, батюшка, папа… Он был мягче, улыбчивее, сострадательнее, его глаза всегда светились теплотой, а в словах сквозила лишь отцовская забота и нежность. Но сейчас перед Кристиной сидел именно лорд Коллинз, спрятавший ипостась отца где-то глубоко в душе. — Кристина, тебе же двадцать четыре! Многие девушки в твоём возрасте уже замужем и с детьми…

«Как будто именно это делает девушку взрослой», — пронеслось в голове у Кристины, а вслух она сказала:

— Я же не виновата, что мой покойный муж не пожелал разделить со мной ложе. Видимо, решил, что такая девчонка, как я, не была достойна…

— Господи, да весь Нолд знает, что ты его попросту отворожила.

— Я думаю, меня можно понять, — пожала плечами девушка. — Ему было пятьдесят восемь! Пятьдесят восемь, а мне — восемнадцать. Разумеется мне было страшно и… и противно. Да он всё равно умер через два года… — Поймав насмешливый отцовский взгляд, она добавила: — Клянусь, я к этому руку не прикладывала.

Впервые за время их разговора лорд Джеймс сдержанно улыбнулся, но взгляд его всё равно оставался разочарованным. Боже, ведь Кристина всю жизнь боялась именно этого — разочаровать отца, потерять его доверие и уважение…

— И именно поэтому ты вернулась домой, отказавшись остаться овдовевшей баронессой Даррендорф?

— Да.

Девушка позволила себе сделать пару шагов в глубь комнаты, ближе к креслу отца. В голове пронеслись воспоминания о тех не столь далёких годах её замужества. Нет, не то чтобы они были мучительными или неприятными… Но замужество её тяготило. Поэтому сразу после смерти мужа она отправилась домой — закон позволял ей сделать это, ибо брак не был консуммирован и, соответственно, не принёс наследников. Бароном Даррендорфом стал брат мужа Кристины.

Осуждала ли девушка отца за то, что он буквально продал её старику? Она не могла ответить на этот вопрос. Кристина не позволяла считать себя вещью или человеком второго сорта, но тогда ей едва исполнилось восемнадцать и она была уверена, что так будет лучше. Да и жизнь с мужем не приносила ей каких-то больших неудобств. Она мало общалась с ним, предпочитая общество племянницы барона, юной Софии, хозяйственными делами ей заниматься не приходилось, да и муж относился к ней скорее как к дочери, но уже вполне взрослой и самостоятельной.

Переживи барон Даррендорф лорда Коллинза — он бы стал консортом при правящей леди-жене, и Кристина бы ничего не потеряла. Но в итоге всё случилось не так, как ожидалось.

Наследников мужского пола у лорда Коллинза не было — и он не очень-то и любил, когда ему напоминали об этом. Кристина, впрочем, тоже. Её мать, леди Лилиан, умерла, когда Кристине было девять, и отец так и не женился снова: слишком глубока была рана от потери любимой жены, да и дочь его тоже приложила к этому руку, не желая делить права Эори с кем-то ещё. И поэтому, разумеется, сыновей у лорда Джеймса не появилось, и тогда он решил, что его дочь должна уметь за себя постоять. Ради обучения Кристины были наняты лучшие оружейники Нолда, и в итоге в свои двадцать четыре Кристина неплохо владела мечом.

Лорд Джеймс поднялся и повернулся к окну. Кристина расценила это как нежелание продолжать разговор с непутёвой дочерью и попятилась было к двери, но короткий взмах его руки заставил её замереть.

— Ты же у меня умная девочка. — Ну вот, вместо лорда Джеймса с ней снова говорил отец. Голос его звучал тихо и устало. — Я, признаться, даже понимаю тебя… Ты всегда была свободолюбивой. Но тебе стоило просто меня предупредить, а не убегать. Да и вообще, вызвать на дуэль будущую леди Шингстена…

— Но ведь и я — будущая леди Нолда, — гордо вскинула голову Кристина. — Причём я, в отличие от неё, буду именно правящей леди. Хотя… Думаю, ты знаешь Джоната?

— Знаю, — кивнул отец. — Он слабый человек, и им помыкают его жена и мать…

Что ж, значит, формально правящей леди Шингстена будет Анабелла… Кристина усмехнулась. Как бы под властью этой истеричной стервы юго-восточной земле Драффарии не пришёл конец.

В комнате горел камин, и Кристина несмело подошла к нему, чтобы согреть замёрзшие от волнения руки. Багряные языки пламени, отражаясь от длинных каштановых волос девушки, делали их почти медными. Простая причёска Кристины давно растрепалась, несколько шпилек она потеряла в Нижнем городе, а на испачканную ленту было страшно смотреть.

— Тебе нужно замуж, — вздохнул вдруг отец.

— Опять?! — Кристина резко повернула голову, отвернувшись от огня.

— Рано или поздно тебе всё равно придётся сделать это. — Лорд Джеймс бросил на дочь строгий взгляд. — Хоть в двадцать четыре, хоть в тридцать пять. Нолду нужен наследник. Жаль, я давно не писал своему бывшему оруженосцу… Ты наверняка его не помнишь — когда он получил свои рыцарские шпоры, тебе было всего пять.

— Как можно забыть, что у тебя в оруженосцах был лорд Штейнберг? — сдержанно улыбнулась Кристина. Обычно оруженосцами становились юноши из вассальных домов, и редко случалось, чтоб один лорд становился сиром сына другого лорда.

— Да, а ведь он, между прочим, ещё не женат. Да и не собирается, судя по всему. Последний раз мы с ним виделись у короля на приёме по случаю окончания Фарелловской войны…

Кристина плохо помнила оруженосца отца, но сейчас в памяти всё же всплыл мутный образ довольно симпатичного зеленоглазого темноволосого юноши, острого на язык, внимательного и смелого. Проживая в Эори, он обращал не много внимания на маленькую Кристину, видимо, считая общение с ребёнком ниже своего достоинства. Потом Кристина видела его краем глаза, провожая отца на Фарелловскую войну: на Узком тракте недалеко от Эори армии Нолда и Бьёльна встретились, чтобы продолжить путь до границы вместе, и она хорошо помнила этот день.

— Иногда ты мне его напоминаешь, — продолжал отец. — Хайнц… То есть, Генрих тоже был довольно упрям и прямолинеен, никогда не боялся высказать своё мнение, пусть даже оно шло вразрез с моим. Да и вообще ничего не боялся… Знаешь, — усмехнулся он, — иногда я даже подумывал выдать тебя за него, хоть он и старше тебя почти на тринадцать лет. Может, тогда мы бы могли объединить наши земли… — Он сделал паузу, и в комнате стало так тихо, что Кристина слышала стук собственного сердца. — Впрочем, это всё глупые мечты. Иди спать, Кристина. И, прошу тебя, не ходи ты на эту дуэль. Лорду Киллеану я напишу, а перед младшими Карперами извинись как-нибудь сама.

Девушка молчала. Как она может не пойти на дуэль, если сама же и вызвала на неё Анабеллу? Ещё и извиняться… Ведь тут затронут вопрос чести…

— Хорошо, отец, я не пойду, — прошептала она и покинула кабинет.

Натали, молодая светловолосая служанка, помогла расплести волосы и раздеться.

— Что-то вы припозднились, миледи, — заметила она. Как будто не знает, что случилось — наверняка уже весь замок трещит об этом…

— Да, вышла маленькая неприятность.

Кристина устало рухнула на заправленную кровать. Натали, зевая, выудила из шкафа ночную сорочку, но леди Коллинз покачала головой.

— Помоги достать кое-что.

Девушка поднялась и направилась за ширму у шкафа, Натали — за ней. Там стоял большой кованый сундук, который им вдвоём было не поднять. Но этого и не требовалось. В серо-голубых глазах Кристины лишь на миг сверкнул золотой огонёк, а сундук сам собой чуть приподнялся, паря в воздухе. Она успела достать из-под него небольшой плоский ключ, прежде чем сундук тяжело рухнул на пол, подняв в воздух облачко пыли.

— Ох, в этот раз повезло, — усмехнулась Натали.

Кристина коротко хохотнула. Да, телекинез ей давался не очень хорошо: однажды она точно так же пыталась поднять сундук и, не выдержав, уронила его себе же на ногу. Потом пришлось пролежать в постели несколько недель.

— Прикроешь меня? — спросила Кристина, отпирая тяжёлый замок.

Крышка сундука поднялась с режущим слух скрипом. Девушка извлекла оттуда её личный меч, который не хотела относить в оружейную, посему и хранила в комнате. Разумеется, регулярно она отдавала его на чистку и заточку, как и лёгкие доспехи — наручи, поножи и кольчужный воротник.

— Конечно, миледи, — отозвалась Натали.

— Тогда помоги одеться. Всё равно ложиться спать уже нет смысла.

Кристина надела штаны, которые заправила в высокие сапоги со шнуровкой, поверх серой рубашки натянула кожаную куртку. В каждый сапог спрятала по маленькому ножику, на всякий случай защитила ноги и руки блестящими поножами и наручами. И, наконец, к поясу прикрепила ножны с мечом. Пока Кристина оглядывала себя в зеркало, Натали заплетала ей волосы в длинную косу.

— Вы только будьте осторожнее, миледи, — проговорила служанка. — Говорят, Анабелла эта — ведьма.

— Но ведь и я… — Конечно, ведьма — это громко сказано. Кристина не владела ни боевыми заклинаниями, ни силой слова и вообще мало что умела. А имеющиеся силы ей не хотелось выставлять напоказ.

— Да, но вы-то её не знаете… Мало ли какие у неё способности…

Да, Натали была права, но Кристина полагалась на своё умение владеть мечом и изворотливость, за которую её часто хвалили учителя. Стоит увернуться от одного удара, который противница попытается сделать решающим, — и ты, считай, спасена. А там и самой ударить…

Когда пробило пять пополуночи. Кристина бросила меч в ножны и, позвав с собой Натали, направилась к выходу из комнаты.

— Запрись. Если будут стучать, скажи, что я больна. Если приведут лекаря, скажи, что мне лучше и я не хочу никого видеть, даже отца. Я потом сама перед ним извинюсь, — вздохнула она.

Служанка взволнованно вздохнула.

— Не беспокойся, — улыбнулась Кристина. — Я быстро. Прикончу выскочку Анабеллу и сразу вернусь.

Натали посмотрела на госпожу с укором и толикой испуга, но та как ни в чём не бывало продолжала:

— Я пойду через заброшенную калитку, через неё и вернусь. Подготовь чистую одежду и воду.

— Хорошо, миледи.

Поддавшись неожиданному порыву, Кристина не выдержала и обняла Натали. Мало ли что может случиться, вдруг она видит служанку последний раз? Они всё-таки давно дружили…

— Ну чего вы… — залепетала та. — Идите, идите с Богом.

В коридоре было пусто, что Кристину слегка удивило. Она думала, что отец поставит охрану, и уже даже придумала, как от неё отделаться. Тотчас в голову пришла мысль, что идти к заброшенной калитке опасно — лорд Джеймс явно догадался, как Кристина выскользнула из замка днём. Что же делать?

Зацепившись за самую ничтожную догадку, девушка сунула руку в карман. Ну слава Богу…

Сжимая в руке тонкую пластинку с вычерченной на ней руной, Кристина пошла вперёд, то и дело озираясь по сторонам. Если случайно ступала громко — замирала, прислушиваясь, и, лишь убедившись, что её не услышали, шла дальше. Застывала, прижимаясь к стене и ожидая, когда по соседнему коридору пройдёт стражник. Так она спустилась со своей башни и, наконец, подошла к повороту, который вёл к маленькой, неприметной двери.

Кристина осторожно выглянула из-за угла. Что ж, она оказалась права — возле теперь уже не заброшенной калитки сидела пара стражников с копьями. Девушка прицелилась и бросила пластинку с руной прямо им под ноги. Стражники переглянулись, потом взглянули на пластинку… И тут же, как по команде, оба встали и разошлись по сторонам, словно обнаруженный ими предмет был ядовитым.

Кристина усмехнулась. Может, она смыслила в магии не так много, но морок давался ей легко, особенно если сделать амулет.

Убедившись, что стражники отошли на достаточное расстояние, чтобы не видеть её, она подошла к дверце и легонько толкнула её. Даже не заперта… Видимо, либо ключ от неё потерян много лет назад, либо замок уже совсем заржавел и испортился.

Кристина осторожно прикрыла за собой дверь и взглянула на небо, алеющее в лучах рассвета. Уже почти шесть, стоит поторопиться.

Глава 2

На рассвете Мёртвая роща ещё спала. На то она и была названа Мёртвой. То ли из-за каких-то мистических причин, то ли из-за непригодных природных условий в ней не селились ни птицы, ни звери, почти не было растений, росли лишь сухие голые деревья, нагоняющие своим видом тоску и страх, и жёлтая мёртвая трава.

Карперы уже ожидали её, хотя до шести оставалось минут пятнадцать. Анабелла, как и вчера, в чёрном мужском камзоле, брюках, с заплетёнными в косу рыжими волосами, выглядела развязно и самоуверенно. Джонат же всем своим видом показывал, что явно жалел о том, что во всё это ввязался, что позволил жене участвовать в поединке, что вообще приехал в Нолд. Но отступать было некуда — ни Карперам, ни Кристине.

— Доброе утро, — первой подала голос она.

Анабелла оторвалась от созерцания собственных ногтей.

— Для кого-то доброе, — протянула она, — а для кого-то, возможно, последнее. Ну что, миледи, начнём?

В мыслях всплыло предложение отца извиниться, но Кристина быстро выкинула его из головы. Это было бы попросту унижением.

— Начнём, — вздохнула она, наблюдая, как Джонат с неохотой подходит к своей жене и протягивает ей меч.

— Думаю, я имею право, — начал он, — предложить вам, миледи, примириться и избежать поединка.

Ответом ему было молчание, сопровождаемое яростными взглядами девушек.

— Что ж, — пожал плечами Карпер. — До первой крови или?..

— До смерти, — заявила Анабелла.

Кристина хотела было возразить, но потом поняла, что ей самой, в общем-то, терять нечего. Умрёт она? Зато умрёт с незапятнанной честью. Умрёт Анабелла? Поделом. Возможно, за неё вступится Джонат, но, чёрт возьми, у них даже один меч на двоих! Он не успеет и пальцем пошевелить, как Кристина перережет ему глотку.

Девушки почти одновременно обнажили мечи. Кристина наступать не спешила, Анабелла тоже. Но внезапно леди Карпер сделала осторожный выпад, который Кристине ничего не стоило отразить. Явно прощупывает почву…

Видимо, Анабелла быстро поняла, чего стоит её противница, и вскоре звон скрежещущей стали стал слышен всё чаще и чаще. В утреннем воздухе то и дело вспыхивали искорки, а клинки отражали рассветные сполохи.

Кристина не поняла, в какой момент начала ощущать усталость. Она с трудом отразила, наверное, сотню уверенных ударов Анабеллы, пригнулась, уворачиваясь от её меча, скользнувшего в паре сантиметров от горла. Вроде бы они сражались не так долго, и до этого она чувствовала себя отлично. А ведь Кристина не спала всю ночь, да и не ела давно… В какой-то момент она не выдержала напора Анабеллы, которая, казалось, и не думала уставать, ноги подкосились, и девушка осела на одно колено. Она пригляделась, но перед глазами всё поплыло, и Кристина не смогла определить, горят ли радужки Анабеллы магическим золотом. Впрочем, это даже неважно…

Попытавшись отбить очередной удар леди Карпер, Кристина выронила меч и поняла, что не может его поднять — руки дико дрожали, не осталось никаких сил. Ну что ж, значит, это конец?

Потом Кристина не могла вспомнить, что руководило ею в тот момент — жажда жизни, ненависть к Анабелле, безумие, ещё что-то… Она, бросив короткий взгляд на посмеивающуюся Анабеллу, занёсшую меч, дёрнула рукой, извлекая из-под шнуровки сапога миниатюрный ножичек, и вогнала тонкое лезвие прямо в шею леди Карпер. Всё это произошло буквально за мгновение, и ещё меньше времени Кристине понадобилось на то, чтоб извлечь нож из мягкой, рассыпчатой, словно снег, плоти.

Кажется, в лицо ей брызнуло что-то горячее, пахнущее железом. Выронив нож, Кристина осторожно встала, и лишь тогда её взгляд сфокусировался на Анабелле, точнее, её трупе. Девушка уже не дышала, и лишь из небольшой, но глубокой раны на шее билась тонкая струйка алой крови. Спустя время Кристина вспоминала этот момент и осознавала, что тогда ей вообще не пришло в голову, что это было её первое убийство.

Девушка вытерла лицо рукавом и поглядела вперёд. Бледный как смерть Джонат сидел, прижавшись к стволу дерева, бешено округлив глаза, и, кажется, даже не дышал. Кристина хотела поднять меч, но руки всё ещё дико дрожали, а ноги словно приросли к земле. Джонат тем временем порывисто вскочил, сорвался с места и, спотыкаясь, побежал прочь. «Он слабый человек», — сказал отец. Да, слабый — и трусливый, помимо всего прочего. Кристина не стала его догонять.

Она не слышала, как в роще оказались солдаты отца. Она не подумала, что он мог попросту догадаться о том, что она всё-таки пошла на поединок. Раскусить их с Натали ложь было действительно легко.

— Миледи, лорд Джеймс велел проводить вас в замок, — сообщил капитан гвардии замка Оскар Эдит. Он всегда нравился Кристине, но в этот раз… В этот раз ей хотелось его ударить, накричать на него, высказать всё, что она думает.

Но какое ему дело до её переживаний?

— Миледи… — повторил Оскар, и Кристина пошла.

Её ввели через главные ворота — так обычно в город въезжает триумфатор-победитель, вернувшийся с войны… или закованный в цепи, посаженный в клетку преступник, испытывающий на себе всю силу народного гнева. Кристина горько усмехнулась: сейчас она была одновременно и победительницей, и преступницей. Несмотря на то, что за убийство на дуэли королевский закон не предусматривал никакого наказания, девушка понимала: она совершила самое настоящее преступление, убила, лишила жизни…

Слава Богу, что стояло раннее утро, иначе вокруг неё бы точно собралась толпа… И ещё неизвестно, что бы эта толпа делала: приветствовала её или закидывала камнями.

Кристину проводили в её комнату, забрав не только меч и доспехи — прихватили весь сундук. Когда она, ничего не понимая, бессильно опустилась в кресло, послышался звук задвигаемого засова. Из-за ширмы испуганно выглянула Натали.

— Миледи, вы живы?

— Как видишь, — тихо, почти беззвучно отозвалась Кристина.

— Они мне не поверили. Когда милорд спросил, что с вами, я ответила, как вы велели… Но он настаивал, мне пришлось его впустить…

— Я понимаю тебя, — сказала она. — Мой план был далеко не безупречен.

— Миледи, а что с лордом Карпером и его женой? — боязливо поинтересовалась Натали, наклоняясь и пытаясь взглянуть в лицо госпожи. Та отвела взгляд.

— Анабеллу я убила, — произнесла Кристина таким тоном, будто говорила о добытых на охоте трофеях. — А Джонат сбежал. Мы договорились драться до смерти…

— Как вы, миледи? — Натали присела на подлокотник кресла и приобняла её за плечи. — Вас ранили?

— Да. То есть нет.

Пожалуй, она не о душевных ранах спрашивает. Кровь на Кристине была — но не её, чужая. Немного болели ноги и правое запястье. Но это совсем несерьёзно — куда страшнее сам её поступок. Господи, почему, почему осознание нелепости, жестокости, несправедливости совершённого рухнуло на неё только что и придавило почти насмерть? Даже дышать тяжело от осознания…

— Но у вас кровь…

Приказ Кристины приготовить воду Натали выполнила, поэтому ей быстро удалось смыть с её лица алые разводы, напоминающие дорожки от слёз на бледной коже. Кристина никак не реагировала на то, что делала служанка — просто смотрела в стену, не моргая.

— Боже, Натали, что же со мной теперь будет… — прошептала она.

Голова Кристины безвольно упала на хрупкое плечико служанки. Та погладила свою госпожу по спине.

— Ну вы же знаете, миледи, по закону поединки-то разрешены… Судить вас вряд ли будут. Милорд погневается да и простит. Вы же у него единственная.

Эти слова вызвали в душе Кристины волну раздражения. С какой вообще стати поединки разрешены? Какого грёбаного чёрта её не будут судить? И какой силы милосердием должен обладать отец, чтобы простить её?

— Он не простит, — отозвалась она. — И никто не простит.

Натали, кажется, её не поняла.

— Я хочу есть, — вдруг сказала Кристина, поднимая голову. — Тебе можно выходить?

— Не знаю. К вам, поди, охрану приставили. Пойду спрошу.

Натали подошла к двери и тихонько постучала.

— Я знаю, что миледи выходить не велено, — пресекла она ненужные вопросы. — А мне можно? Я ей еды принесу.

Дверь отворилась, один из стражников, грубо схватив служанку за локоть, вытащил её из комнаты и тут же запер дверь снова. Послышались гневные возгласы Натали.

Кристина сама сняла с себя одежду, набросила тёплый красный халат, отделанный лисьим мехом, и рухнула в постель. Хотелось забыться долгим крепким сном и никогда не просыпаться. Постель была холодной, и Кристина судорожно закуталась в меховое одеяло.

Девушке хотелось поскорее умереть — смерть для неё, пожалуй, была самым лёгким и справедливым избавлением. Ей думалось, что, убив Анабеллу, она отстоит свою честь, но вместо этого Кристина лишь запятнала совесть, вдобавок разочаровав отца.

Отец… Почему он до сих пор не пришёл? Девушка рассчитывала, что он тут же захочет высказать непутёвой дочке всё, что думает о ней. А осознание неизвестности делало только хуже, оно разрывало голову и не давало спокойно собраться с мыслями.

Только Кристина начала дремать, как дверь снова открылась, в неё быстро впорхнула Натали, и их вновь заперли. В руках у служанки был поднос, накрытый полотенцем. Запаха Кристина почему-то не чувствовала. Возможно, потому что уткнулась лицом в подушку, из последних сил сдерживая запоздалые слёзы.

— Что там, как отец, не знаешь? — глухо задала она вопрос, не поднимая головы.

— Не знаю, — пожала плечами Натали, аккуратно ставя поднос на небольшой прикроватный столик. — Я до кухни и обратно. Стражники на мои вопросы не отвечали, кухарки тоже.

— Прости, это я виновата…

— Передо мной вы не виноваты.

Да, она права. Перед ней, может, и не виновата, хотя именно из-за неё Натали вынуждена сидеть взаперти и не получать ответов на свои вопросы. Зато виновата перед отцом, перед Нолдом, перед самой собой. Теперь лорд Джеймс точно убедился, что унаследовать Эори Кристина не достойна. Что же будет с отцовской землёй…

Но сейчас об этом думать не хотелось. Кристина даже не поднялась, когда Натали позвала её.

— Вы же сами просили, — недоуменно произнесла служанка. — Ешьте, пока горячее…

Кристина не ответила, накрываясь одеялом с головой.

Она пролежала в кровати весь день, то забываясь тревожным болезненным сном, то просыпаясь. Ей постоянно снились смерть, кровь и ужас, который Кристина испытывала, то и дело вспоминая момент убийства. Она и не думала, что это будет так легко… Один удар, одно движение руки — и всё. Девушку передёргивало от мысли, что благодаря такому же точному удару она могла умереть сама.

Натали оставалась с ней, но молчала. Не было никаких вестей от отца. Не было вообще ничего, кроме четырёх стен и ненависти к самой себе.

Ближе к вечеру Кристина поняла, что всё-таки голодна. Закутавшись в одеяло, она села на краешек кровати, пододвинула маленький столик, на котором стоял поднос, и откинула полотенце.

Дремавшая у окна Натали открыла глаза и, увидев, что её госпожа всё-таки решила не морить себя голодом, улыбнулась.

— Уже остыло всё, — покачала головой служанка. — Может, свежего принести? Наверное на ужин что-то готовят, неужто вам не оставят?

— Нет, не надо, — отозвалась Кристина.

Мясо было слишком жёстким и достаточно холодным, хлеб успел значительно подсохнуть, а вино оказалось совсем некрепким, но она съела всё, чтобы не обижать Натали. Да и, в конце концов, неизвестно, сколько ещё ей сидеть взаперти, а служанку могут ещё раз не выпустить… Мелькнула мысль, что отец попросту решил уморить её голодом, и Кристина чуть улыбнулась. В любом другом случае он бы не стал так поступать, но сейчас-то всё по-другому. Сейчас она такого более чем заслужила.

Подойдя к окну (при этом каждый шаг отдавался болью во всём теле), Кристина обнаружила, что уже вечереет. Она откинула светло-фиолетовые шторы и оглядела Нижний город, горстки тёмных крыш и совсем крошечные фигурки людей. Только вчера, двадцать четыре часа назад, всё было хорошо. Надо же, как один день может изломать сразу несколько судеб…

Кристина резко отвернулась — гнать прочь ужасающие воспоминания не получалось, и они разрывали голову, лежали тяжёлым камнем на душе, выбивали пол из-под ног…

Ожидание томило. Неужели лорд Джеймс запер её навсегда? Неужели он даже не хочет её видеть? Кристина успокаивала себя тем, что он даёт время: ей — подготовиться к разговору, а себе — вынести вердикт. Нужно просто подождать.

Тяжело вздохнув, Кристина вернулась в постель. Но сна не было ни в одном глазу. Что же решит отец? В Эори ей уже точно не место и правительницей Нолда тем более не стать. Самое лучшее, на что она могла надеяться, — свадьба с каким-нибудь младшим сыном барона или герцога и проведение всей оставшейся жизни в замке мужа.

Кристина думала об этом всю ночь, и такая участь казалась ей чересчур мягкой. Она хотела поделиться своими раздумьями с Натали, но та уже спала, устроившись в просторном кресле. А Кристина так и не уснула до утра, терзаясь противоречивыми мыслями. Думала о прошлом и как будто снова переживала моменты поединка — от этого дико трясло, а на глазах выступали слёзы. Размышляла о будущем и понимала, что его у неё теперь нет, а во всём виновата она и только она. Что ж, заслужила.

Как только рассвет вступил в свои права и окрасил небо в ярко-розовый цвет, Натали резко открыла глаза и подорвалась с места, решив во что бы то ни стало принести госпоже завтрак. Кристина пыталась уверить служанку, что не голодна, однако все её убеждения прошли даром. Натали, ловко уговорив охранников, шмыгнула из комнаты.

Кристина встала, касаясь босыми ступнями мягкого ковра, и погляделась в зеркало, снедаемая скукой. Да уж, в гроб и то краше кладут. Волосы растрепались и спутались, под глазами пролегли тёмные круги, а взгляд был затравленным и полным ужаса и тоски.

Лучше бы её отправили в темницу, там наверняка веселее. Но отец, разумеется, этого делать не будет. По закону темницы она не заслужила, по её собственному мнению — заслужила, и ещё как.

За дверью послышались торопливые шаги, звуки отпираемого засова. Через мгновение в комнате показалась весьма встревоженная Натали.

— Что такое? — Кристина запахнула халат, так как дверь служанка закрыть не удосужилась и в комнату заглядывали слегка удивлённые поведением девушки стражники.

— Миледи… Лорд Джеймс…

— Что?! — Кристина не на шутку встревожилась.

— Я шла на кухню, и он мне встретился. Думаю, что неслучайно. Велел проводить вас к нему.

Кристина облегчённо выдохнула. Ведь она своим проступком могла довести отца… Нет, об этом лучше не думать. Лорд Джеймс был уже немолод, а его сердце — достаточно слабо. Своим поведением она явно могла усугубить дело.

Через несколько минут, одетая в простое тёмное платье, Кристина в сопровождении двух стражников и служанки направлялась по коридорам замка в кабинет отца. Натали ободряюще коснулась её руки, на что Кристина улыбнулась и переплела их пальцы. Странно, но волнения она не чувствовала, так как ночью продумала все варианты своего наказания вплоть до королевского разбирательства. Всё, что оставалось — надеяться на то, что хотя бы отец простит её.

Но когда двери закрылись, оставляя Кристину наедине с лордом Джеймсом, девушка поняла, что от страха не может дышать, а стук её сердца, возможно, слышит за дверью Натали.

Отец сидел в своём кресле у камина. В его комнате было теплее, чем у Кристины, и девушке стало слегка жарко в её платье.

Молчание затянулось. Отец даже не смотрел на неё, и Кристине становилось всё страшнее. Зачем он позвал её, если не хочет видеть? Зачем тянет? Что он вообще думает о ней?

— Простите меня, милорд. — Девушка, решившись, присела в реверансе. — Я осознала свою ошибку и готова понести самое суровое наказание.

Она старалась, изо всех сил старалась, чтобы её голос звучал ровно и покорно, но невесть откуда взявшиеся ядовитые нотки всё портили.

Отец молчал, и Кристине ничего не оставалось, как разглядывать то каменный пол под ногами, то серые, увешанные охотничьими трофеями и портретами предков стены, то плотные шторы на окнах, сквозь которые даже не проглядывали первые рассветные лучи — отец почему-то не любил солнечный свет.

— Знаешь, Кристина, — вздохнул вдруг лорд Джеймс, не отрывая взгляда от огня, — я начал ожидать от тебя подобного, когда ты в тринадцать лет ударила сына барона Беккера так, что у него пошла кровь носом. А ведь он был на три года старше тебя. Да, я ожидал подобного, но чтобы…

— Простите, отец, — снова взмолилась Кристина.

— У меня-то ты за что просишь прощения?

— За то, что разочаровала.

Отец оторвал взгляд от камина и посмотрел на дочь. У Кристины начали трястись руки, ей показалось, что её сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Во взгляде его читался немой вопрос.

— Это всё пустые разговоры, Кристина. Я позвал тебя поговорить о другом.

Кристина задрожала ещё сильнее.

— Что значит «пустые разговоры»? — тихо спросила она, чувствуя, как срывается голос и глаза застилают слёзы. — Для меня это… От этого ведь зависит вся моя жизнь! Может, вы, батюшка, думаете, что для меня это просто игрушки, — продолжила она сначала тихо, но затем всё громче и отчаяннее, — но я всё это время не находила себе места, даже не представляя, что вы теперь обо мне думаете. Да, я совершила ошибку — и я искренне раскаиваюсь. Впрочем, если вы мне не верите… Скажите, что меня ждёт за это.

Когда лорд Джеймс усмехнулся, ей захотелось развернуться и уйти, хлопнув дверью. Значит, отец попросту не понимает, насколько всё серьёзно? Подумаешь, убила на дуэли человека…

— Ты отправишься в бьёльнскую женскую обитель.

— В монастырь?!

Вот этого Кристина точно не ожидала. Она даже не думала об этом. Даже не предполагала.

— Да, Кристина, в монастырь. Но не волнуйся, если не хочешь становиться монахиней — не надо. Поживёшь там несколько месяцев, а я за это время найду тебе подходящего мужа.

Насколько же отец теперь её ненавидит, что не хочет даже держать при себе…

— Начинай собираться, завтра утром нужно будет выехать. Настоятельнице я уже написал. Тебя сопроводит небольшой отряд во главе с капитаном Эдитом. Можешь взять с собой служанок, хотя, думаю, вряд ли они тебе потребуются.

Внезапно холодный тон отца пробирал до костей. За что он так с ней? Она же попросила прощения, искренне попросила, причём дважды… Кристине хотелось выяснить, в чём дело, броситься на колени перед лордом Джеймсом, в слезах вымаливать прощение; хотелось, чтобы он точно сказал, прощает или нет…

Но она лишь тихо произнесла:

— Я слушаюсь, милорд. — И направилась к дверям. Как только она коснулась чёрного резного дерева, сзади раздался усталый голос лорда Джеймса:

— Кристина, милая, страшнее всего не то, что ты ввязалась в дуэль и совершила убийство. Рано или поздно тебе всё равно пришлось бы убить, это неизбежно. Страшнее всего то, что ты ослушалась меня. Ты пообещала не ходить, но всё же пошла, тем самым обманув моё доверие.

Сердце Кристины словно пронзило раскалённой иглой. Боже, как же он прав… А она об этом тогда совсем не думала. Она, кажется, вообще ни о чём не думала, словно лишилась разума.

Ничего не ответив, девушка приоткрыла дверь и покинула кабинет отца.

— Я поеду с вами.

— Не стоит, Натали. Поездка будет долгой и утомительной.

— Вот именно. Вам понадобится помощь. Моя помощь.

— Правда, не стоит.

— А я всё равно поеду!

Кристина закатила глаза. Натали невозможно было отговорить, и она почти смирилась с тем, что её служанке придётся жить в монастыре при своей госпоже, а потом делить с ней скучнейшие дни в замке её будущего мужа. Хотя, может, после пары недель в монастыре Натали всё-таки сбежит, не оглядываясь. Кристина бы не осудила. Может, она и сама сбежит…

Натали была сиротой, ей всё равно некуда идти. Поэтому, пожалуй, стоит уступить.

Кристина негромко вздохнула и открыла шкаф. Надо бы взять с собой какую-то одежду… Многого ей не нужно, а доспехи и оружие отец всё равно ей не доверит. Натали пыталась помочь, но больше всё-таки мешала под ногами. Она явно была взволнована судьбой своей госпожи, что Кристину очень тронуло. Хоть кто-то в этом мире её не ненавидит…

— Может, ты всё-таки не поедешь? — предложила она последний раз.

— Поеду, — упрямо заявила служанка.

День снова прошёл в скуке, безо всякого смысла, а ночь — без сна. Кристина ворочалась с боку на бок, но заснуть так и не смогла. Перед глазами то и дело мелькали воспоминания: злобная усмешка Анабеллы, тонкий нож, вспоровший её шею, струйка крови и горячие брызги… К утру Кристина не выдержала и разрыдалась. Плакала долго, навзрыд, сжимая пальцами и зубами ни в чём не повинную подушку, едва не рвала на себе волосы. Она совершила убийство, она предала доверие отца, она сама разрушила свою жизнь… И как ей теперь жить с этим?

Прибежавшая её разбудить Натали ужаснулась и несколько минут стояла молча, не решаясь даже дать о себе знать.

Наконец Кристина успокоилась и послушно встала с кровати. В конце концов, у неё будет ещё много времени, чтобы вдоволь нарыдаться.

Карета, запряженная парой лошадей, ждала её у главных дверей. Кристина не спеша вышла из замка, глянула на стремительно темнеющее под натиском туч небо и накинула на голову капюшон плаща. Сзади медленно шла Натали, то и дело поглядывая на замок. Наверное, ей всё-таки не очень хотелось отсюда уезжать… Кристине тоже, но выбора у неё не было.

В провожатые отец, как и обещал, выделил непутёвой дочке два десятка солдат во главе с Оскаром, но сам даже не вышел её проводить. От этого у девушки защемило сердце, но она не подала виду и, стараясь держаться гордо, прошла в карету. Они тут же тронулись, но выглянуть из окна она решилась, лишь когда они покидали пределы Нижнего города.

Окружающий пейзаж не навевал положительного настроения. Дороги по весне раскисли, деревья, ещё не покрытые свежей листвой, выглядели жутко, а небо… Небо было словно из самого худшего ночного кошмара — тёмно-серое, затянутое чёрными тучами, из которых мог вот-вот всыпать дождь или даже град.

Натали выглянула в окно и вдруг прикрыла рот ладошкой, чтобы не вскрикнуть.

— Что такое? — сухо спросила Кристина, прикрыв глаза.

— Да заяц дорогу перебежал. Не к добру это, миледи, — встревоженно произнесла служанка. — Может, повернём?

— Ты что, отец ни за что не позволит мне вернуться. И вообще, оставь, это всё пустые суеверия.

Натали лишь вздохнула и покачала головой.

Глава 3

Первые дни путешествия проходили относительно спокойно. Путь предстоял неблизкий: бьёльнская обитель была единственным женским монастырём во всей Драффарии, а ехать туда предстояло не меньше полутора недель. Конечно, если бы Кристина ехала с двумя-тремя спутниками, а не с двадцатью, то добралась бы туда быстрее…

Разговаривали с ней только Натали и Оскар, да и сама она не имела никакого желания общаться с кем-либо ещё. Ей хотелось поскорее оказаться в этом проклятом монастыре: дорога её сильно утомляла. Постоянный холод, сквозняки, полевые условия, дожди и грозы порядком надоедали. Тракт, по которому они ехали, окружал небольшой лесок, где всегда могла поджидать опасность. Стенки кареты давили на сознание, и Кристина чувствовала себя словно изолированной от всего мира, запертой в этой маленькой темнице, полной сквозняков, в которой, помимо всего прочего, было очень неудобно спать.

Вскоре она решила переодеться в дорожный костюм и перебраться на лошадь. Натали, разумеется, последовала за госпожой.

День уже клонился к вечеру, небо было пасмурным, чёрные тучи мешали солнцу ронять на землю свои последние лучи. Кристина разговорилась с Оскаром: девушку тронуло, что он искренне сочувствовал ей и вовсе не осуждал, хотя было за что. Капитан Эдит, видимо, первый оказался в курсе выходки своей леди, так как руководил патрулями в городе.

— Вам, должно быть, влетело от моего отца? — спросила Кристина смущённо.

— Влетело, — кивнул Оскар, улыбаясь, — но не сильно. Хотя, думаю, если бы с вами что-то случилось — не сносить мне головы.

— Простите. — Девушка натянула поводья и бросила мимолётный взгляд на Натали. Та ехала рядом молча, при этом выглядела она какой-то рассеянной. Служанка тяжело дышала, словно хотела что-то сказать, но никак не решалась.

— Ничего страшного, — покачал головой капитан Эдит, — всё-таки, кто в этой жизни не совершает ошибок?

— Моя ошибка, пожалуй, чересчур тяжела, и за неё я слишком высокую цену заплатила, — вздохнула Кристина. — Можно сказать, непомерную.

— Будь она непомерной, вас, возможно, уже не было бы в живых. — Оскар поймал её взгляд и ободряюще улыбнулся. Кристина была поражена его искренней прямоте и тому, что он в принципе ей сочувствовал.

«Может, не останься я в живых, было бы лучше», — хотела ответить она, но вовремя замолчала. Даже думать так — эгоистично и несправедливо. Кристина корила себя за такие мысли, но они были слишком навязчивы, чтобы отделаться от них окончательно.

Её смерть, скорее всего, ничего бы не исправила… ничего, кроме её душевных мучений.

— Но мне тоже стоило быть ответственнее, — вдруг снова подал голос Оскар. Заметив удивлённый взгляд Кристины, он усмехнулся и уточнил: — Многие мои гвардейцы знают вас в лицо. Следовало, узнав о вашем побеге, тут же поднять их всех на поиски, а я вместо этого посмеялся и сказал лорду Джеймсу, мол, погуляет и вернётся, не переживайте…

Эти слова заставили Кристину улыбнуться — в последнее время мало что вызывало у неё улыбку, но разговор с Оскаром помогал ей отвлечься от тягостных мыслей.

— Вашей вины здесь нет. Только моя, — сказала девушка.

Тучи тем временем начали таять, и солнцу наконец удалось бросить на землю свои последние лучи. Вечер был приятно прохладным, и Кристина задумалась о том, что засыпать в такую погоду просто грешно. Вот бы ехать всю ночь, вдыхая свежий лесной воздух и любуясь звёздами… Может, ей наконец станет легче? К тому же, кошмары не отпускали её, из-за чего спать было попросту страшно.

Но, разумеется, стражникам нужно позволить отдохнуть, да и Натали тоже не выглядела сильно довольной от долгого пребывания в седле.

Эскорт переправился через широкий мост, называвшийся Чёрным. Кристина бросила взгляд вниз: река Вейнза разлилась, на гладкой поверхности её вод весело играли блики оранжевого солнца. Наверняка там очень глубоко… Мысль о том, что спрыгнуть с коня, подбежать с краю моста и броситься вниз займёт считанные секунды, девушка быстро прогнала.

Она хотела уточнить у Оскара, долго ли осталось до границы: можно было бы заехать к герцогине Вэйд… Хотя нет, не стоит. Да леди Коллинз и не успела ничего сказать: ехавший рядом с ней и Оскаром латник внезапно упал с коня. Кристина первая заметила, что из его горла торчала стрела. Странно, но чувства нарастающей паники она не ощутила; капитан Эдит тоже остался странно спокойным.

— К оружию, — таким же равнодушным тоном приказал он.

И тут из-за деревьев повалили вооружённые до зубов люди с гербом Карперов на щитах.

— Оскар, я тоже могу… — начала было Кристина, но капитан Эдит уже куда-то пропал.

Девушка растерялась: оружия при ней, естественно, не было, а тем временем люди из её охраны падали один за другим. Натали сжала поводья так, что её руки побелели, и, стараясь не показывать свой ужас, тихо произнесла:

— Нужно бежать, миледи.

— Я не могу бросить своих людей. Нужно достать меч…

Но Натали, не слушая её, развернула лошадь и бросилась к карете, вокруг которой уже хозяйничали люди Карперов. Что эта девчонка творит? Её же сейчас убьют, если уж бежать, то в лес… И Кристина, недолго думая, бросилась за служанкой. Она заметила, что на неё почему-то не нападают: видимо, Карпер велел взять её живой, чтобы разделаться с ней лично…

Невесть откуда взявшийся Оскар рубанул мечом, рассекая лицо одному из карперовских латников, а затем вонзил обагрённую кровью сталь в просвет между доспехами и тут же, резко развернувшись, насадил на меч другого. Кристина успела поймать меч одного из убитых, что её несказанно обрадовало: будет легче пробраться к карете, чтобы спасти, видимо, насмерть перепуганную и оттого сошедшую с ума Натали.

Неожиданно у Кристины начали дрожать руки. Она до этого убила лишь одного человека, а сейчас ей придётся убить сразу нескольких, и это дико пугало — пусть даже они и враги. Однако как только она увидела несущегося на неё карперовского латника, все страхи куда-то исчезли, и девушка, изо всех сил замахнувшись мечом, нанесла сокрушительный удар.

Численное превосходство врага удалось сократить, но множество людей Кристины тоже пало в бою. Сама она успела убить не менее пяти человек, и с каждым павшим от её рук врагом на неё всё больше и больше накатывала истерика. Кажется, она рыдала, поднимая и опуская тяжёлый меч, и будто заново переживала тот момент, когда её нож так легко и небрежно пронзил плоть Анабеллы…

Наконец Кристина заметила Натали, вроде бы целую и невредимую, и бросилась к ней. Внезапно резкая острая боль обожгла правое предплечье. Кристина, сжав зубы, из последних сил стиснула рукоять чужого и страшно неудобного меча и рубанула наугад, надеясь, что ей удалось хоть немного задеть ранившего её человека.

В конце концов от людей Карперов они отбились. Многие были убиты, некоторые, встретив такое ожесточённое сопротивление, сбежали. Из людей Коллинзов выжили лишь Оскар и трое латников. Девушка, оглядев окружающую обстановку, почувствовала, что её страх достигает предела, а руки начинают дрожать так, что меч держать невозможно. Она только что лишила жизни нескольких человек… Это не шло ни в какое сравнение с убийством Анабеллы. Кристина выронила меч и, подавив слабый стон, вдруг рухнула с лошади, благо спешившийся капитан Эдит успел её подхватить.

— Занесите её в карету, — тихо посоветовала Натали дрожащим голосом, спрыгивая с лошади.

— Ребята, следите за обстановкой, — странно спокойным тоном приказал Оскар солдатам, тряхнув головой. Его длинные, до плеч, чёрные волосы растрепались и слиплись. — И обыщите трупы на всякий случай. Сдаётся мне, это не единственный отряд.

У Кристины в голове мелькнуло, что если не единственный, то теперь вряд ли им удастся отбиться. Но это была лишь одна здравая мысль, остальные медленно, но верно заволакивало забытьем.

Когда Кристину уложили в карете, она открыла глаза и слабо простонала.

— У вас рана на плече, и довольно глубокая, — сообщил Оскар. — Натали, сделай из чего-нибудь бинты. Я промою.

— Возьми моё платье, — слабо предложила Кристина.

Оскар тем временем вспорол ножом кожаный рукав, принял поданный Натали кусок платья, смочил его водой из фляги и приложил к ране. Кристина сморщилась и закусила губу. Едва выпадая из забытья, она снова в него погружалась, и поэтому боль то нарастала, то отступала.

— Что теперь будем делать, миледи? — бесстрастным тоном поинтересовался Оскар.

— Капитан, я думаю, что ей сейчас немного не до этого, — шёпотом заметила Натали, но Кристина всё равно услышала.

Она подняла здоровую руку, чтобы убрать волосы с лица, и внезапно обнаружила, что кисть полностью обагрена кровью — своей или чужой?.. Но сил кричать уже не было — ни от страха, ни от боли, — поэтому она лишь слабо возразила:

— Нет, почему же. Нужно…

Её прервал неожиданно заглянувший в карету солдат.

— Капитан, миледи, — позвал он, — мы обыскали этих недоносков… Ничего особо интересного, но у одного записка была.

Кристина вздрогнула. Оскар забрал письмо и, велев латнику возвращаться на место, развернул незапечатанный свиток. Пробежал написанное глазами, но почему-то молчал.

— Оскар, что там? — позвала Кристина. — Может, прочитаете?

— Всё читать, миледи? — неуверенно спросил он. — Тут просто…

— Да, всё. И ничего не упускайте.

Оскар сглотнул и покачал головой. Девушка почувствовала, что её трясёт от волнения. Почему он медлит? Что такого в этом письме?

— Дайте мне. — Она резко выхватила свиток и поморщилась от боли. Почерк был незнакомым. Буквы сначала плыли перед её взглядом, но потом ей всё-таки удалось сосредоточиться. Кристина сделала глубокий вдох и прочитала вслух:

Повисла тишина. Кристина заметила в глазах Натали слёзы, но самой ей плакать почему-то не хотелось. Разум категорически отказывался воспринимать те слова, что она только что прочитала. Наверняка это всё ложь. Он просто хочет её запугать. Но это внезапное нападение…

— Миледи, я понимаю, какой это удар, — осторожно начал Оскар, рука которого при этом всё ещё лежала на её предплечье, — но позвольте заметить, что оставаться здесь небезопасно.

Кристина услышала дрожь в его голосе — ему явно было не легче, чем ей.

— Вы, капитан, кажется, говорили, что это, возможно, не последнее нападение? — уточнила девушка странно холодным голосом.

— Признаться, поначалу я подумал, что это разбойники, прикрывающиеся гербом Карперов. Но после этого письма… Натали, успокойся и сделай уже бинты.

Служанка, продолжая лить слёзы, разорвала подол синего платья из тонкой материи и протянула ему.

— Я думаю, что письмо не врёт, миледи, — продолжил Оскар. — Карпер, видимо, не рассчитывал, что его план провалится и его людям не удастся вас захватить.

— В любом случае, в монастырь я не поеду. — Кристина приподнялась, чувствуя, что боль в руке становится всё сильнее. — Он знает, что я должна быть там, и может послать туда отряд. Капитан Эдит, у вас нет при себе карты? Мне интересно, где мы.

— Уже почти на границе, это я и без карты знаю. — Оскар попытался усмехнуться, но выглядела эта усмешка так, будто его лицо свело судорогой боли. — Если свернуть чуть западнее, съехав с тракта, то километрах в пятидесяти отсюда будет замок Вэйдов. Что вы задумали, миледи? — неожиданно встревоженным голосом спросил он вдруг.

— Мне кажется, я знаю, куда нам стоит поехать.

Натали её не понимала. Оскар, кажется, тоже. Но Кристина ничего не могла с собой поделать: последнее время она слишком многое пережила, чтобы предаваться горю так, как было принято у женщин. Она не могла рыдать навзрыд, рвать на себе волосы и раздирать лицо ногтями. Она горевала спокойно, с достоинством, позволяя себе переживать боль утраты только внутри и не подавая виду, насколько ей плохо. Снаружи же Кристина оставалась ледяной и стойкой. По крайней мере, ей казалось, что выглядит она именно так.

Теперь она не просто леди. Теперь она стала воительницей. Сама не зная как, девушка собиралась во что бы то ни стало отвоевать Нолд и спасти свою землю. Это её долг, её обязанность, её право. Карпер ведь ни за что не поступит по-человечески: он уже убил её отца и весь его гарнизон, и дальше будет только хуже.

Поэтому Кристина просто обязана вернуть свои земли, освободить своих вассалов и убить Карпера, а если не получится — хотя бы плюнуть ему в лицо. Ей было страшно думать об отце, с которым она даже не попрощалась толком, и осознавать то, что он, скорее всего, так и не простил её. И если до этого у неё была хоть какая-то надежда на прощение, то теперь…

Боль раздирала её на части.

— Я не очень понимаю, миледи, куда мы всё-таки направляемся? — прервала её мысли Натали. Они ехали уже несколько дней, неужели сложно догадаться…

— В Айсбург, к лорду Штейнбергу, — терпеливо пояснила девушка. Она почти не разговаривала со своими людьми, поэтому её голос прозвучал хрипло и почти беззвучно. Леди Коллинз откашлялась. — Больше мне некуда.

Это было правдой — в Нолде сейчас царят хаос и опасность, Шингстен стал врагом, и Бьёльн — её единственная надежда. Кристина очень надеялась, что ей там помогут. Из головы всё это время не выходил рассказ отца о его оруженосце, сейчас уже лорде Генрихе Штейнберге. Конечно, он не обязан ничего для неё делать, однако съездить в Айсбург всё равно стоит. Совет от человека, которому доверял лорд Джеймс, ей не помешает. А потом… Кристина плохо понимала, что нужно делать потом, но была уверена, что что-нибудь придумает.

Рана на руке вновь дала о себе знать. Кристина поморщилась и прижала её ладонью. Натали пару раз меняла ей повязку, окончательно разорвав платье, но это не особо помогало. Если на лезвии был яд — ей конец, хотя Кристина не слышала, чтоб в Шингстене оружие обрабатывали ядом. Карету они оставили: в ней больше не было надобности. Лошадей же пришлось вести с собой, но они не слишком мешали, даже наоборот.

Леди Коллинз не очень представляла, сколько ещё ехать до Айсбурга. Теперь они двигались куда быстрее, их вёл тракт, но всё-таки ощущение, что они направляются не в ту сторону, не покидало её мыслей. И сил соображать просто не было, девушка устала: она никогда не передвигалась на такие расстояния. В голове то и дело всплывал вид карты Драффарии, но все карты, которые видела Кристина на уроках географии, были такими маленькими, вряд ли на них фиксировали незначительные повороты, которые вполне могли завести не туда. Оскар уверял, что примерно знает дорогу, но это «примерно» не обнадёживало Кристину.

Ноги из-за долгого пребывания в седле натёрло так, что, возможно, на коже остались страшные мозоли. Волосы растрепались, а расчесать их не было ни времени, ни возможности. Всё тело болело и ныло. И, помимо всего прочего, у Кристины не было во рту ни крошки. Всю оставшуюся у неё еду она отдавала своим людям. Однако о голоде она не задумывалась, как и о физической боли. Раны и мозоли не тревожили её так, как разорванное сердце и абсолютная пустота в душе, которые сводили с ума.

Весь привычный мир Кристины рухнул за одно мгновение, и она даже не успела опомниться, как оказалась под обломками. Было больно и страшно, и с каждым днём сил держаться оставалось всё меньше и меньше. Ей казалось, что она вот-вот рухнет с коня, уткнётся лицом в землю и будет рыдать часами, днями, неделями… А потом уснёт — и уже никогда не проснётся.

Но нельзя позволять себе такого. Нельзя оставлять свою землю, своих людей, своих подданных. Они наверняка ждут её, надеются, что она вернётся и спасёт… Да вот только кто спасёт её?

Все мысли занимал вопрос: что же она скажет лорду Штейнбергу? За всё время пути ей так и не пришло в голову ничего дельного.

Один из последних дней их путешествия, где-то третий или четвёртый, был каким-то мутным, мрачным и душным. Всё в окружающей природе говорило о том, что вот-вот грянет гроза: небо заволокло угольно-чёрными тучами, кое-где поблескивали тонкие ниточки молний, и Кристина почти ничего перед собой не видела.

Пришлось ехать медленнее и осторожнее, хотя так было даже лучше: лошадей они почти загнали, ибо ехали быстро, надеясь за несколько дней преодолеть довольно большое расстояние.

— Оскар! — Кристина с трудом догнала его: её лошадь постоянно вязла в грязи да и вообще устала, равно как и сама наездница. — Может, переждём грозу? Просто я, кажется, не очень представляю, куда мы заехали, — смущённо добавила она.

— Не вижу смысла, миледи, — бросил Оскар. — До Айсбурга считанные километры. Я полагаю, мы уже на территории Камнегорского леса.

Кристина почувствовала прилив волнения.

— Что ж, в таком случае действительно не стоит, — согласилась она, поправляя капюшон плаща дрожащей рукой.

Казалось, что даже предстоящая война её так не пугала, как этот возможный разговор с лордом Штейнбергом. Ведь они с отцом не общались несколько лет… Может, он откажется принять её, предпочтёт запереться в своём безопасном замке и переждать бурю? Тогда Кристина попросту утопится в ближайшей реке, и плевать абсолютно на всё.

— Миледи, мне кажется, мы тут не одни, — вдруг пролепетала Натали, сжимая поводья.

У бедной служанки не было с собой даже плаща, и капитан Эдит великодушно предложил ей свой. Девушка сначала смущённо отказывалась, но потом, когда от холода её начало ощутимо трясти, согласилась. Правда, плащ оказался слишком велик ей.

— Конечно, не одни, — кивнул Оскар, окинув взглядом окружающие их деревья. — Лес-то вон какой огромный.

— Подождите, я тоже что-то слышу, — встревоженно прервала их Кристина, и её слова сопроводил раскат грома.

Правда, сложно было что-то расслышать среди ржания уставших коней и частых громыханий, но Кристина всё чётче улавливала далёкие звуки голосов и лай собак.

— Если это…

— Не бойтесь, миледи. — Оскар легко коснулся её плеча. — Карпер не сунется в Бьёльн. Может, это местные.

Если бы у Кристины было больше людей, она послала бы нескольких проверить. Но рисковать Оскаром и латниками, которых осталось всего трое, она не могла. О том, чтобы посылать Натали, и речи не шло.

Кристина замерла, не зная, что делать. Было бы очень глупо умереть, наткнувшись на разбойников или стаю голодных волков… Но, с другой стороны, если среди деревьев их правда подстерегает опасность, лучше заранее узнать об этом и уехать подальше.

А звуки становились всё громче, и Кристина не выдержала.

— Ждите меня здесь, — приказала она негромко и взмахнула поводьями, направляя лошадь навстречу звукам.

— Миледи, не стоит… — начал было Оскар, но девушка прервала его жестом.

— Это приказ, — холодным тоном отозвалась она.

А вокруг темно, хоть глаз выколи. Что, кстати, было вполне возможно, если вовремя не уклониться от ветки. Кристина не видела ничего перед собой, хотела оглянуться, но не решилась. Не заблудиться бы… Иначе она совсем пропала. Оскар, может, выведет её жалкий отряд из леса, но что им делать дальше без неё? А ей — без них?

Постепенно Кристина начала различать среди деревьев далёкие огоньки — видимо, факелы. Девушка поняла, что не боится: казалось, теперь её уже ничем не испугаешь. Нужно было лишь вести себя тихо: если это правда разбойники, то быть замеченной ими нежелательно.

Кристина тщетно пыталась разглядеть в темноте людские фигуры. Но она хорошо слышала весёлый гул и то и дело взрывающийся грубый мужской смех. Всё ещё силясь понять, кто это, девушка пришпорила лошадь, но в следующее мгновение остолбенела: во главе встретившихся ей людей был никто иной, как лорд Генрих Штейнберг.

Кристина его сразу узнала. Лорда вообще всегда было легко отличить от кого-либо ещё. А уж лорда Штейнберга — тем более. От всех остальных он отличался не только богатой одеждой, но и какой-то особой статью, беспечной самоуверенностью и… И Кристине показалось, что она уже где-то видела его. Именно его, лорда Айсбурга и повелителя Бьёльна, а не юного оруженосца, едва-едва получившего рыцарские шпоры. Но как это возможно?..

На нём не было капюшона, и неожиданно она поймала его взгляд и поняла, что её сердце остановилось. При этом их разделяло не менее десятка метров. Чёрт. Чёрт, Дьявол и преисподняя.

Не бывает в жизни такого везения. Особенно с ней.

— Леди Кристина?! — Лорд Штейнберг прищурился, натянув поводья.

Как ни странно, он её тоже узнал, и девушке подумалось: неужели она совсем не изменилась с детства? Она горько усмехнулась, чувствуя, как страх постепенно отступает, и подъехала поближе.

— Да, это я. — Кристина смущённо и, как ей показалось, глупо улыбнулась и опустила глаза, не выдержав его пристального взгляда. Надо же, сейчас она ведёт себя так, как и подобает вести себя настоящей леди при знакомстве с мужчиной. — А вы лорд Генрих?

— Именно. — Он жестом приказал своим людям ждать его и направил коня вперёд, сокращая расстояние между ними. — Вы мало изменились с момента нашей последней встречи, миледи. — Голос его звучал громко, но не слишком уверенно, будто он увидел приведение. — Что привело вас ко мне в такое ненастное время?

— Долго рассказывать, — пожала плечами девушка. Ей было больно вспоминать об этом, не то что говорить.

— А если вкратце?

Она постаралась сделать голос наиболее ровным и спокойным.

— Джонат Карпер захватил Эори, убил моего отца, а из всего гарнизона у меня осталось всего четыре человека, — выпалила Кристина, неожиданно для самой себя услышав зазвеневшие в недрогнувшем голосе презрение, ненависть и ярость.

Лорд Генрих смерил её внимательным взглядом, в котором Кристина боялась уловить недоверие или равнодушие. Но их там не было: лишь внезапно вспыхнувший гнев, сменившийся досадой.

— Следуйте за мной.

Тогда Кристина поняла, что не всё, может быть, ещё потеряно. Она убрала с лица спутанные волосы и тряхнула поводьями.

Глава 4

Айсбург был огромен, но не намного больше Эори. Однако насколько леди Коллинз отличалась от лорда Штейнберга, настолько же сердце Нолда отличалось от главной крепости Бьёльна. Если Эори был довольно изящен, а его башни — тонки и красивы, то Айсбург выглядел высеченным из цельной скалы. Двойные гранитные стены, казалось, не разобьёшь ни одной катапультой. Кристина помнила из уроков истории, которые получала в детстве, что за всю историю Драффарии Айсбург действительно не удавалось взять ни одному врагу.

Они ехали до него полтора-два часа, и по дороге она во всех подробностях пересказала лорду Генриху всё, что случилось, и даже показала письмо Карпера, которое всё это время хранила в перчатке.

— Узнаю его почерк, — заметил мужчина, развеяв сомнения леди Коллинз по поводу подлинности письма.

Слушая её рассказ, он кивал, словно прекрасно всё знал и без её слов. Нужно было изложить всё кратко и точно, но Кристине казалось, что иногда она срывается и говорит совсем не нужные вещи. И чем дальше она вела свой рассказ, тем более сосредоточенным выглядел лорд Штейнберг.

— Значит, лорд Коллинз мёртв, — железным тоном уточнил он, когда они уже пересекали мост, ведущий через окружающий замок ров, и въезжали в главные ворота Айсбурга.

— Вас удивляет, что я так спокойно об этом говорю? — горько усмехнулась Кристина.

— Нет, меня удивляет другое… Однако мы прибыли.

Внутренний двор Айсбурга был просторным и пустым, и въехавшие люди наполнили его гомоном и движением. Лорд Штейнберг спешился, попутно раздавая указания подоспевшим слугам.

— Не беспокойтесь, миледи, о ваших людях и лошадях позаботятся. А вас я попрошу проследовать за мной. Я понимаю, что вы устали и вам нужно привести себя в порядок, но такое дело не терпит отлагательств. Обещаю, что не стану вас задерживать надолго.

Кристина кивнула. Она уже давно перестала чувствовать раздирающую руку боль, хотя отягощающая усталость осталась. Она хотела было спешиться, но лорд Штейнберг, обхватив её за талию, сам помог ей слезть с коня и, взяв под руку, повёл к замку.

— Сир, могу я чем-то помочь? — Рядом с ними возник высокий худощавый мальчишка лет двенадцати. Судя по обращению, произнесённому им, — оруженосец.

— Да, Дикон, пойдёшь за нами.

Кристина заметила, как мальчик устало вздохнул, зевнул, но послушно пошёл следом, и это заставило её слабо улыбнуться. Впрочем, осуждать ребёнка нечего — сейчас ночь, гремит гроза, да и устали все…

Сильный порывистый ветер развевал на главной башне знамя Штейнбергов — светло-серый замок на чёрном поле. Ночь была тёмной и холодной, сквозь чёрные густые тучи не проглядывали ни звёзды, ни лунные лучи. Кристина закуталась в плащ, грязный и изорванный, но от холода это не спасло. Лорд Штейнберг, несмотря на трёхдневную щетину и запачканные грязью сапоги, выглядел явно аккуратнее в своём чёрном камзоле и тёмно-сером плаще, отороченным соболем. О своей же внешности в настоящий момент Кристина старалась не думать: после нескольких дней беспрерывного пути выглядеть должно она не могла.

В коридорах Айсбурга было пустынно и довольно прохладно, но девушка подумала, что это из-за позднего времени: скорее всего, сейчас за полночь и большинство обитателей замка наверняка спит. Их шаги глухо отражались от грубых каменных стен, и голос лорда Генриха тоже сопроводило негромкое эхо.

— Это была не очень удачная охота, — вздохнул он.

— Вы были на охоте? Простите, что отвлекла… — пролепетала девушка, со смущением глядя на свою здоровую левую руку, переплетённую с правой рукой лорда Штейнберга.

— Здесь нет вашей вины, — покачал он головой. Кристине это движение показалось знакомым, но она отогнала эту мысль — не время вспоминать о таких пустяках.

До покоев лорда Генриха, что располагались на втором этаже, они дошли быстро, и девушка так и не согрелась. Странно, но боли ни в раненой руке, ни в ногах, несмотря на подъём по довольно крутой лестнице, она не чувствовала, ещё не зная, что ноги заболят завтра, да так, что она не сможет целый день встать с постели. Не было также какого-либо страха и волнения. Как будто всё, что произошло за последние дни, было всего лишь сном. Как будто она очнулась от этого сна, осознала, что всё не по-настоящему, поняла, что она дома, что отец жив, и продолжила жить привычной, спокойной, счастливой жизнью. Разумеется, это было не так, но осознание того, что лорду Генриху Штейнбергу можно доверять, её успокаивало.

Она оглянулась и поняла, что оказались они не в покоях, а в небольшом зале с длинным столом посредине.

— Дикон, зажги пару факелов, — спокойно приказал лорд Штейнберг. — И не уходи далеко.

Мальчик без лишних слов выполнил приказ и куда-то скрылся. Он был таким быстрым, что Кристина не могла за ним уследить.

Лорд Генрих направился к столу, однако садиться за него не стал. Он выпустил её руку и опёрся о столешницу.

— Вы как себя чувствуете? — вдруг поинтересовался он, и Кристина поняла по его тону, что спрашивает он не из-за элементарной вежливости.

— Всё хорошо, — кивнула она, хотя на самом деле, конечно, всё было плохо. Но он, скорее всего, спрашивал именно о ранах или травмах, а не о том, что было у неё на душе. Единственное, что радовало — рука не болела.

— Мне жаль, — покачал головой лорд Штейнберг. Его голос стал странно тихим и глухим. — Я любил и уважал вашего отца, миледи. Эта потеря ужасна, я… — Он вздохнул. — Я соболезную.

— Спасибо, — тихо выдохнула девушка, не зная, что ещё сказать. В искренности его слов у неё сомнений не было.

— Что же мне с вами делать… — задумался лорд Генрих. Ей приходилось задирать голову, чтобы поймать его взгляд: он был выше неё даже больше, чем на голову. — В Нолд вам возвращаться нельзя. Единственное, что остаётся для меня непонятным: почему лорд Киллеан и леди Элис бездействуют? Они бы не стали вести себя подобным образом и поощрять такие действия сына.

Девушка замялась.

— Я не знаю, — просто ответила она. — Но ведь у Джоната были причины…

И вдруг руку пронзила такая боль, что Кристина невольно вскрикнула. Как же не вовремя, Господи Боже… Не вовремя — и так больно, что выть хочется. Она отбросила плащ с плеча, обнажая окровавленную повязку, и схватилась за место раны, стараясь не морщиться и не скулить.

— Вы же сказали, что всё хорошо!

Лорд Генрих бросился к ней и, поддерживая под локоть, повёл дальше. В зале оказалась ещё одна дверь, ведущая, как оказалось, в кабинет, небольшой и весьма скромно обставленный. Лорд Штейнберг распахнул тёмные шторы, пуская в комнату слабый свет, и Кристина увидела, что стены кабинета пусты. Это было странно и непривычно для неё: у отца висели и охотничьи трофеи, и мечи со щитами, и портреты многочисленных предков.

— Присаживайтесь. — Лорд Штейнберг отодвинул мягкий стул из-за большого дубового стола, и Кристина осторожно села, не отрывая ладони от раны.

Лорд Генрих лёгким движением сбросил свой плащ, открыл стоящий на столе небольшой сундук, а затем вытащил из ножен, что висели у него на поясе, кинжал.

— Если вас не затруднит, снимите плащ, — сказал он.

Кристина послушно стащила с себя плащ, повесив его на спинку стула. Каждое движение приносило боль, но она терпела, скрежеща зубами. Увидев место ранения, замотанное лоскутами, лорд Штейнберг только покачал головой и принялся резать импровизированные бинты в запекшейся крови. Присохнуть они не успели, слава Богу.

— Вы могли подхватить заражение крови.

— Оскар промыл рану, — поморщилась девушка.

— Водой? Вода, может, грязь из раны вымоет, но заразу не убьёт.

Рваные бинты были отброшены на пол, и Кристина решилась взглянуть на своё плечо. В темноте видно было плохо, но она всё же разглядела довольно-таки длинный, не слишком широкий красный порез, едва-едва затянувшийся, но ещё влажный от вновь проступившей крови. Что ж, кажется, от такого не умирают…

— Вам повезло, рана не выглядит настолько страшной, — подтвердил лорд Генрих её мысль. — Простите, но мне придётся отрезать вам… Нет, Боже, не пугайтесь. — Он коротко хохотнул, увидев её округлившиеся от ужаса глаза. — Отрезать всего лишь рукав, чтобы вы потом смогли без боли снять свою куртку.

— Ничего, режьте, — облегчённо выдохнула Кристина.

Безжалостно распоров рукав, лорд Штейнберг достал из сундука белую марлю, свёрнутую в несколько слоёв, и намочил её какой-то резко пахучей золотистой жидкостью из стоящей на столе стеклянной бутыли. Когда он коснулся полученным компрессом раны, Кристина снова вскрикнула — было ещё больнее, чем раньше.

— Простите, я не предупредил, что будет больно, — улыбнулся лорд Генрих, и девушка почему-то тоже улыбнулась. Он убрал компресс и принялся за перевязку. — Кто это вас так?

— Не знаю, — пожала плечами Кристина. — Кто-то из людей Карпера. Я думаю, это вышло у него случайно: Джонат явно приказывал взять меня живой…

— Это странно, — заметил лорд Генрих, наклонив голову. — Простите, конечно, за такие слова, но после вашей смерти Эори остался бы без хозяина, и он смог бы занять его на правах завоевателя. Но, наверное, и в сердце такого подлеца, как Карпер, может стучаться милосердие.

Кристина лишь вздохнула. Ей казалось, что Джонат считает её трусливой глупой девчонкой, которая, испугавшись его, спрячется в монастыре и сделает всё, чтобы обезопасить свою жалкую жизнь. Но Карпер ошибся.

И насчёт милосердия она очень сомневалась. Он просто хотел убить её лично — вот и всё. Какая ему выгода оставлять её в живых?

— Вы сказали, что я не изменилась, — тихо произнесла она. — Но, насколько я помню, последний раз мы виделись, когда мне было пятнадцать. Неужели с тех пор…

— О, вы помните ту нашу краткую встречу? — улыбнулся лорд Генрих. — Нет, конечно, вы изменились с тех пор, просто уже несколько…

— Постарела?

— Повзрослели, — отозвался он каким-то странно отрешённым тоном. — Но вы, видимо, не помните… Я был на вашей свадьбе с бароном Даррендорфом. Правда, не имел чести тогда пообщаться с вами: вы мне показались слишком испуганной и растерянной для того, чтобы принимать поздравления.

— Да, это правда, я боялась, — отозвалась Кристина, наблюдая, как белоснежный бинт аккуратно ложится на её руку.

— Вашего мужа?

— Нет, — смущённо покачала головой она. Если она расскажет о том, как боялась, что её заклинание по отвороту не сработает и ей придётся делить ложе с престарелым бароном Маттиасом Даррендорфом, то лорд Штейнберг, возможно, разочаруется в ней.

Но он не стал её расспрашивать, лишь сказал:

— Как же вы, в таком случае, узнали меня сегодня?

— Мне показалось, что я уже где-то вас видела. Значит, не ошиблась, — улыбнулась леди Коллинз. Ей стало неловко, что она не заметила тогда среди присутствующих на свадьбе лорда Генриха, но, на самом деле, она не видела в тот момент никого, кроме своего мужа и каменного пола в церкви, где они венчались.

Воспоминания о свадьбе только усугубляли её тревогу, и она попыталась отвлечь себя созерцанием того, как он бинтует её рану. Вскоре с этим было покончено, и Кристина искренне поблагодарила лорда Штейнберга. Она встала, чувствуя, что перед глазами слегка всё плывёт от усталости, и набросила плащ.

— Я пошлю к вам нашего лекаря, — сказал лорд Генрих, кидая кинжал в ножны. — Надеюсь, руку вы не потеряете. По крайней мене, я сделал всё, что было в моих силах.

— Д-да, спасибо, — тихо отозвалась девушка. Ей хотелось благодарить его бесконечно. — Куда мне теперь?..

— Дикон вас проводит. Остальное мы обсудим, когда вам станет лучше, — произнёс лорд Штейнберг. — Но всё же, вы что-то намерены предпринять? Как думаете вернуть свой замок?

— Я не знаю, — вздохнула Кристина растерянно. Именно об этом она и собиралась с ним поговорить, только позже, но лорд Генрих ждать не собирался.

— Как я и думал. Что ж, в таком случае, придётся мне присоединиться к вам.

— В смысле? — Её сердце дрогнуло.

— Созову своих вассалов, соберу совет, решим, что делать и каким образом отвоевать вашу землю, — просто ответил лорд Генрих.

Кристина поразилась его прямолинейности. Отец был прав, когда описывал своего бывшего оруженосца — тот бил напрямую. К тому же, всё это звучало так, будто он решил это ещё задолго до того, как услышал рассказ Кристины.

— От рук Карпера-младшего пал мой бывший сир, — продолжал лорд Штейнберг, — а этого я так оставить не могу.

— Но…

Мужчина взглянул на неё вопросительно. Что она могла возразить? Что помощь ей не нужна? Это было бы ложью. Ей больше не к кому было обратиться, кроме разве что…

— Мой дядя, Джойс Коллинз, — сказала Кристина. — Я не знаю, где он: в своё время он отказался от рыцарских шпор и выбрал стезю наёмника, уехав в другие королевства. Когда нам в последний раз приходило письмо от него, он, кажется, находился в Фарелле, но это было ещё до войны… Вы поможете мне найти его? — И девушка с надеждой взглянула на лорда Штейнберга.

— Разумеется, — кивнул тот. — И вы так уверены, что он согласится помочь вам?

— Не знаю, хотя попробовать стоит, — снова покачала головой она. — Но я не хочу затруднять вас…

— Поверьте, миледи, вы меня ни капли не затрудните, — улыбнулся лорд Генрих. — Да, и вот ещё о чём хочу вас попросить. Ни в коем случае не пишите в Нолд, никому и никуда. Это может быть опасно в первую очередь для ваших вассалов и вас самой. Пусть Карпер думает, что вы сдались или вообще мертвы.

— Хорошо, — с готовностью кивнула Кристина.

Боль в руке унялась, а вот усталость дала о себе знать. И лорд Штейнберг явно это заметил.

— Но, кажется, мы заговорились. — Он направился к двери и слегка приоткрыл её. — А вы, должно быть, устали, вам нужен покой. Дикон!

Оруженосец появился в кабинете буквально через несколько мгновений, чуть зевая.

— Проводи леди в западное крыло. Отдыхайте, миледи, силы вам ещё понадобятся.

Кристина вздохнула и направилась к двери, сопровождаемая Диконом. За окном раздался очередной раскат грома, и её передёрнуло. Девушка на мгновение остановилась, повернулась лицом к лорду Генриху и тихо произнесла:

— Спасибо, милорд.

Она лежала и смотрела в потолок. Чужая земля, чужой замок, чужие люди вокруг… А в родном замке сидит враг, возомнивший себя великим завоевателем, и убивает дорогих ей людей. И она пока не в силах это исправить.

Кристина вздохнула и осторожно приложила руку к едва успокоившейся ране.

Постель была непривычной и холодной, но не это тревожило её в данный момент. Противоречивые чувства раздирали разум. С одной стороны, она обрела союзника: милосердие и благородство лорда Штейнберга не знали границ… Но с другой, Кристина чувствовала, что грядёт буря — и она оказалась в самом её эпицентре. Она и так ходила по краю пропасти, рискуя сделать неверный шаг и сорваться в бездну. От неё зависело слишком многое, и это давило на плечи тяжким грузом. Кристина не привыкла к такой ответственности, не привыкла решать подобные вопросы, не привыкла руководить… Дома её власть была основана на хозяйственных делах — с остальным разбирался отец. Но теперь он мёртв, и это произошло так внезапно, так быстро, что она просто не успела осознать, что на её плечах и совести оказалась огромная земля. Захваченная земля… Может, уже выжженная и разорённая. Земля, которую нужно спасти, отбить, восстановить, чего бы ей этого ни стоило.

В глубине своего сознания девушка понимала, что ей самой больше незачем жить. Но так уж вышло, что её жизнь не ограничивалась её личными интересами и желаниями. Под началом леди Коллинз было множество людей, которые нуждались в ней, и она не могла их подвести. Да, ради себя ей жить не было смысла, но ради других…

Кристина была обязана вернуть наследие Коллинзов, и эта новая обязанность её немного воодушевила. У неё появилась цель, пусть сложная, пусть полная опасности, но всё же цель, которая заполняла пустоту в груди. Словно спасительный свет среди непроглядной тьмы. Словно луч надежды, разорвавший пелену чёрной тоски.

Терпеть скопившееся в душе напряжение больше не было сил. Кристина закуталась в одеяло, чувствуя, как оно приятно щекочет кожу. Она не спала в нормальной постели много дней и теперь почувствовала, будто оказалась в раю. Из головы мигом вылетели и болезненные ощущения, и осознание случившейся беды, и тревога… Лишь голова немного кружилась от утомления.

Вскоре она заснула впервые за долгое время спокойным, глубоким и долгим сном.

Дверь за Кристиной закрылась с разорвавшим тишину хлопком, заставившим его непроизвольно вздрогнуть. В опустевшей комнате тут же стало ещё более холодно и темно, а за окном наконец всыпал дождь, громко и навязчиво барабанивший по стёклам.

Его жутко клонило в сон, но Генрих старался гнать прочь всякую усталость и сонливость. Замок уже уснул, а вот он, возможно, сегодня вообще не ляжет — сначала стоило сделать всё, что он задумал, и чем быстрее, тем лучше. После охоты нужно было хотя бы переодеться и побриться, но это тоже подождёт. Он зажёг единственную свечу, извлёк из ящика стола перья, чернила и пергаменты и принялся за дело.

Перебраться из седла в мягкое просторное кресло было, несомненно, приятно, но Генрих почти не обратил на это внимания — напряжение никуда не исчезло.

Строки сами собой ложились на мягкий пергамент, скупо освещённый маленьким языком жёлто-красного пламени, и ему даже не приходилось особо задумываться над тем, что он пишет — все слова, все просьбы и приказы уже давно вырисовались и в голове.

Генрих не ожидал, что это случится так скоро. Впрочем, главное, что Кристина осталась жива — иначе бы всё оказалось потерянным окончательно. Она же буквально рвалась всё исправить, и Генрих вполне разделял её рвение. Хотя он до последнего надеялся, что лорд Джеймс тоже не погибнет, да и сейчас эта мизерная, совсем жалкая надежда не покидала его души. Карпер ведь мог соврать, чтобы окончательно запугать девушку, сбить её с толку и лишить повода вернуться и возвратить своё… Делиться с Кристиной этой своей надеждой Генрих не стал: ведь ей будет ещё больнее, чем ему, когда выяснится, что она была напрасной. А боли ей в этой жизни уже явно хватило.

Кристина… Она оказалась совсем другой, не такой, какой он её представлял. Она была похожа на леди Лилиан, но глаза у неё были отцовские — серо-голубые, напоминающие ледяной блеск стали и мягкие переливы серебра. И в этих глазах вместе с усталостью, тоской и страхом плескалась твёрдая решительность. Девушка улыбалась, но улыбалась измождённо, через силу, пытаясь сделать вид, что всё в порядке, что помощь ей не нужна. Хотя было в этой улыбке что-то очаровательное… Оставалось только поражаться стойкости Кристины: не каждый на её месте нашёл бы в себе силы не отчаяться, не сломаться, а попытаться предпринять хоть что-то, на что есть возможность. Да и эти твёрдость, непоколебимость и решительность явно разнились с образом той испуганной, смиренной девочки, которую Генрих видел шесть лет назад.

Он поставил кляксу и выругался.

Когда все послания были готовы, печати поставлены, а свитки запечатаны, он наконец позволил себе откинуться на спинку кресла и на мгновение прикрыть глаза. Впрочем, не до отдыха сейчас — о покое можно будет грезить, когда он вернёт Эори его законной владелице.

В смерть лорда Джеймса почему-то не верилось. Они не виделись много лет, и Генрих уже начал постепенно забывать своего старого наставника. Все эти годы он находился где-то там, далеко, за сотни километров к северу и… и как будто уже не был живым. Но теперь, когда его действительно не стало, Генрих чётко ощутил эту острую, режущую, зудящую пустоту в груди. А последнее письмо лорда Коллинза, так и не покинувшее внутреннего кармана его камзола с тех пор, как он его получил, как будто обжигало (или, точнее сказать, выжигало), делая боль ещё сильнее и невыносимее.

Генрих сжал руки в кулаки, пытаясь отогнать эту боль. За окном всё ещё хлестал дождь и завывал ветер, но эти звуки были такими монотонными и постоянными, ничем не нарушаемыми, что на них невозможно было отвлечься. Иногда небо распарывали молнии, и тогда в холодном кабинете на долю мгновения становилось светлее.

Он открыл глаза и бросил усталый взгляд на прозрачную бутылку с виски, которым только что обеззараживал рану Кристины. Рука как будто непроизвольно дёрнулась к стеклянному сосуду, Генрих осторожно откупорил его и сделал маленький, неуверенный глоток. Живой огонь наполнил всё нутро, чуть избавив его от того мерзкого ощущения пустоты.

Да, лорд Джеймс умер, но ведь осталась Кристина. Хоть Генрих совсем не знал её, но почему-то ему хотелось верить, что она станет достойной преемницей своего отца. В конце концов, не могла девушка с таким характером оказаться глупой неумехой безо всяких способностей и талантов. На Генриха она произвела положительное впечатление, а он редко ошибался в людях. Да, она пока не знала, что конкретно ей нужно делать, она явно нуждалась в утешении и поддержке… Она совершила ошибку, в конце концов, но это не делало её плохим, никчёмным, слабым человеком. А дуэль… Дуэль явно была одним из пунктов плана Карперов. У неё ведь могло быть только два варианта концовки: смерть Кристины — и избавление от нежелательной помехи на пути к трону Эори и смерть Анабеллы — и объявление Кристины виновницей войны. Карпер попросту её подставил, и хотя бы только за это Генриху хотелось вырвать его прогнившее сердце.

Его же собственное сердце отчаянно стучало в предвкушении чего-то грандиозного и при этом страшного. На самом деле, Генрих не очень-то горел желанием развязывать войну. Почти девять лет мира в Драффарии прошли тревожно, словно в предчувствии ещё большей катастрофы, чем Фарелловская война. Ведь одно дело — защитить свою страну от внешнего врага, и совсем другое — бросить вызов соседу, с которым ты совсем недавно сражался бок о бок против общего противника. Это, конечно, всего лишь фигура речи: во время Фарелловской войны Карперу было лет шестнадцать, но Шингстен в целом тогда предоставил довольно-таки большую боеспособную армию, неплохо показавшую себя во многих битвах. А теперь сам стал врагом… Но иначе Карпера из Нолда не выгнать. Иначе за лорда Джеймса не отомстить.

Как жаль, что в этом мире ещё существуют вопросы, которые иначе как с помощью стали не решить…

Глава 5

— Может сложиться впечатление, что лорд Киллеан безвременно почил, но, как ни странно, он жив.

— Тогда я тем более не понимаю, почему он бездействует. Все наши письма к нему остались без ответа.

— Да потому что на деле правит там не Киллеан, а его жена, Элис. С тех пор, как его разбил паралич несколько лет назад.

— Разведка докладывает, что армия Карпера, несмотря на внушительные размеры, состоит из весьма сомнительных личностей, что говорит о том, что командует ей именно мальчишка. Лорд Киллеан не стал бы набирать в своё войско наёмников и изгнанников из соседних королевств.

— Ничего, как только дело дойдёт до его величества, старшим Карперам не спрятаться.

— Я бы не хотела, чтобы дело дошло до его величества.

Кристина впервые за всё время, что шёл совет, подала голос. До этого она молча сидела на своём месте, теребя пальцами ткань чёрного с серым кружевом платья, за короткий срок сшитого по приказу лорда Штейнберга, который, сидя во главе стола, на совете тоже хранил молчание, и это было по меньшей мере странно.

Его вассалы съехались в Айсбург за считанные дни. Двор замка быстро наводнило множество людей, тут и там мелькали разнообразные знамёна. Здесь были и орёл Варденов, и пылающий костёр Рэйкеров, и белое солнце Гидельштосов, и лев Штольцев… Остальные эмблемы, других вассалов и более мелких домов, Кристина просто не запомнила.

Несколько дней после своего прибытия в Айсбург она провела в постели, пытаясь прийти в себя. Местный замковый лекарь своё дело знал прекрасно, и рана на руке Кристины быстро заживала. Целитель — маленький седой старик с добрыми серыми глазами — постоянно говорил, что лорд Штейнберг буквально спас её руку от ампутации. Кристина была искренне благодарна и лекарю, и лорду — рука ей ещё была нужна, чтобы держать меч. Также недолго пришлось ждать, чтобы и ноги её окрепли настолько, что девушка могла ходить, не вскрикивая каждый раз от боли. Не затягивались лишь её душевные раны.

Надо сказать, что Кристина справлялась на самом деле неплохо. Она лишь раз позволила себе выплакаться, понимая, что слезами горю не поможешь. Но внутри у неё было пронзительно пусто, а сердце колола раскалённой иголкой боль каждый раз, когда девушка вспоминала о случившемся. Ей было страшно об этом думать, и Кристина пыталась, чаще всего — безуспешно, гнать эти мысли прочь.

Дело усугубляли ночные кошмары. Почти каждую ночь девушка просыпалась от того, что во сне на неё пристально глядели мертвецы, или чёрные вороны пытались сесть прямо на лицо и выклевать глаза, или она стремительно падала в бездонную пропасть. Однажды ей даже снилась мать, которая звала её в могилу. Также у Кристины не было никакого аппетита: еда казалась ей абсолютно безвкусной. Порой девушке думалось, что она попросту умирает от тоски и горя, что поразили её сердце и не хотели отпускать.

Со дня её прибытия в Айсбург прошло немного времени, и она с каждым днём всё больше ощущала себя чужой и ненужной в этом живом, полном весёлой суеты замке. Как потерянная призрака, случайно вызванная в мир живых.

И вот теперь наиболее влиятельные вассалы лорда Штейнберга, Кристина и Оскар Эдит, которому девушка доверяла как самой себе, сидели за длинным столом в тёмном зале, где на стенах висели гобелены, а маленькие окна под низким потолком пропускали внутрь квадраты тусклого света, и обсуждали всевозможные планы возвращения замка Эори законной владелице.

— Леди Кристина, — протянул граф Роберт Варден — весьма грузный и полный пожилой человек, ярко-голубые глаза которого были необычайно живыми и на всех окружающих смотрели с отеческой заботой — вероятно, притворной, — прошу прощения за свои слова, но мне кажется, война — не женское дело.

— Я бы поспорила, ваше сиятельство, — возразила Кристина, обратив к нему свой спокойный, почти равнодушный взгляд. На самом деле спорить ей не хотелось — пусть несёт дальше свою пургу, ей плевать. — Ведь речь идёт о моём замке и моей земле, поэтому я желаю принимать непосредственное участие в составлении плана освобождения.

Вардену возразить было нечего, и он молча принялся перебирать пряди своей роскошной седой бороды.

— А я всё-таки считаю, что нам стоит обратиться к королю, — встрял осторожный герцог Курт Рэйкер — худощавый мужчина средних лет с огненно-рыжими редкими волосами и желтоватой небольшой бородкой. — Он вполне в силах поставить наглеца Карпера на место.

— Это трусость, — покачала головой Кристина.

— Но, леди Коллинз, в силах ли вы сами, без вмешательства короля, отвоевать свои земли? В силах ли вы собрать армию, достаточно большую и мощную, чтобы разбить людей Карпера? К тому же, я уверен, что, как только Джонат понесёт какие-либо потери, родители тут же снабдят его новыми головорезами.

— Лорд Киллеан и леди Элис бездействуют, — скромно напомнил Оскар.

— Это пока, — возразил Рэйкер.

— Я тоже считаю, что миледи не место на военном совете, — вставил своё слово барон Хельмут Штольц, обладавший страшно неприятным себялюбивым характером, но внешне довольно симпатичный: светлые волосы чуть вились, борода и даже лёгкая щетина отсутствовали, впрочем, как у любого неженатого дворянина, с губ не сходила самодовольная улыбка. Говорил он с сильным бьёльнским акцентом, правда, иногда забывая о нём и переходя на чистый драффарийский. — Всё равно, как мы уже убедились, дельного совета она дать не в состоянии.

— Барон, вы забываетесь, — спокойно осадила его Кристина, не почувствовав себя ни оскорблённой, ни уязвлённой. Ей казалось, что она уже совсем разучилась что-либо чувствовать. — Мы здесь собрались не для того, чтобы обсуждать моё место.

— Что же, в таком случае, вы можете предложить? — не сдавался Штольц. Эта его бьёльнская «р», больше похожая на странный звук, напоминающий хрип, жутко раздражала.

— Я предлагаю пойти на переговоры, — зачем-то вместо неё ответил герцог Рэйкер.

— Вы думаете, герцог, что Карпер согласится на какие-то условия? — усмехнулся Штольц.

— А почему нет? Если у вас, миледи, конечно, есть что ему предложить.

— Всё, что я могу ему предложить — это возможность отправиться на девятый круг ада, — буркнула Кристина.

Впрочем, Карпер в круги ада не верил — жители Шингстена были язычниками, поклонялись силам природы, солнцу и грозе, а после смерти попадали в некую Навь — абстрактное место между небом и землёй, по которому носились души почивших.

— А я считаю, — начал рассудительный герцог Эмиль Гидельштос, сорокалетний высокий мужчина с большими передними зубами, узким носом и странным печально-насмешливым взглядом серых глаз, — что воздействовать нужно на лорда Киллеана и леди Элис. Они смогли бы поставить сынка на место, если мы им пригрозим.

— Чем пригрозим, герцог? — беспомощным тоном спросила Кристина. — У нас есть огромная армия, против которой люди Карпера — всего лишь жалкий сброд? А даже если и…

— А если так, — перебил её Штольц. Он подался вперёд, положил локти на стол и проговорил: — Карпер разоряет Нолд — мы же можем также собрать людей и отправиться на Шингстен…

Кристине показалось, что лорд Генрих после этих слов задумчиво кивнул.

— Барон, это неразумно, — возразил герцог Гидельштос, покачав головой.

— А то, что делает Карпер-младший, разве разумно?

— Карпер — разбойник и подлец, — степенно произнёс граф Варден. — Стоит ли ему уподобляться?

Кристине начал надоедать этот спор. Того и гляди, эти благородные господа затеют драку, как перепившие крестьяне… Девушка бросила взгляд на сидевшего во главе стола лорда Штейнберга. Тот откровенно скучал, разглядывая стены и стол и лишь изредка кидая взгляды на споривших. Кристина едва заметно усмехнулась и аккуратно придвинула свой стул ближе к нему.

— Милорд, — тихо позвала она, — может, у вас есть какие-то предложения?

Лорд Генрих оторвался от изучения поверхности стола и поднял взгляд на своих вассалов. В зале мгновенно воцарилась тишина. Он покачал головой и усмехнулся.

— Господа, а почему бы нам просто не пойти и взять Эори? — поднял бровь он. — Почему бы не собрать армию, достаточно большую и боеспособную для сопротивления войскам Карпера? Я думаю, каждый из вас, — он окинул присутствующих вопросительным взглядом, — может предоставить мне хотя бы по сотне людей. Все вы присягали мне, но… — Он сделал паузу, бросив короткий взгляд на Кристину. — Но жертвовать чем-то ради леди Кристины вы не обязаны.

— Однако рыцарский долг обязывает меня сделать это. — Герцог Гидельштос, одёргивая край своего синего с белым бархатом дублета, поднялся с места. — Я дам не сотню, милорд. Я дам тысячу.

— Я тоже, — встал вслед за ним, кряхтя и вздыхая, его сиятельство Варден. Кристина заметила, что он во всём старался угодить лорду Штейнбергу: старшая дочь графа Роберта была замужем за братом властителя Бьёльна, и он, возможно, собирался пристроить и младшую.

— Тысяча? — усмехнулся герцог Рэйкер. — Это смешно, господа. Я даю не меньше трёх, благо, у меня есть такая возможность. Мы присягнули вам, милорд, а вы, в свою очередь, дали слово миледи. Ваша война — это наша война.

Штольц рассмеялся. Того и гляди, закинет длинные ноги на стол… Кристине подумалось, что он уйдёт, не сказав ни слова, или бросит в её сторону какую-нибудь колкость, однако барон тоже поднялся и сказал:

— Пять тысяч. Пропустить такую драку я просто права не имею.

Девушка горько усмехнулась. Почему-то она очень сомневалась, что все они так поступили только потому, что она им понравилась и они искренне хотели ей помочь. Скорее хвастались друг перед другом и перед лордом Штейнбергом, кто богаче да у кого людей больше…

— Вы всегда можете рассчитывать на меня, миледи. — Кристина почувствовала, как Оскар легко коснулся её плеча, и благодарно улыбнулась ему. Уж в его искренности она точно была уверена.

— Что ж, благодарю вас, — наклонил голову лорд Генрих и, когда все сели на места, видимо, хотел было что-то ещё сказать, но…

— Нет! — Кристина вдруг вскочила с места. Распущенные волосы упали ей на лицо, и она неловким жестом убрала непослушную прядь за ухо. — Простите, меня, господа, что я вынуждена просить вас о помощи и об участии в этой войне, и я от всего сердца благодарю вас за то, что вы сейчас сказали, но… Я не могу рисковать. Тем более не могу рисковать людьми, которые мне не принадлежат.

— Что вы, миледи, — подал голос лорд Штейнберг. — Я уверен, что мы почти не понесём потерь.

— Вот именно, что почти, — покачала головой леди Коллинз. — Кто-нибудь всё равно погибнет из-за меня. А ведь это уже случилось: из-за меня убили отца, и… — Она замолчала, чувствуя, как в лёгких кончается воздух.

— Миледи, присядьте, пожалуйста. — Лорд Штейнберг накрыл её ладонь своей. Кристина послушно села. — Поймите, наконец, что отказать вам в помощи мы попросту не можем. Мы же всё-таки рыцари, не так ли, господа? — Присутствующие, кроме Штольца, дружно кивнули. Лорд Генрих хитро улыбнулся.

— Но Карпер тоже рыцарь… — отрешённо отозвалась Кристина.

— Рыцари разные бывают, — философски пожал плечами герцог Гидельштос.

Кристина поняла, что возражать бессмысленно, и вздохнула. Ох уж эти мужчины… Если что-то взбредёт им в голову — хлебом не корми, дай исполнить задуманное. Спорить в таких случаях с ними бесполезно — девушка знала это не понаслышке. Отец был именно таким.

А эти, к тому же, не считают нужным оставлять свою глупую затею помериться друг с другом тем, что у них между ног. Иногда Кристине думалось, что некоторые мужчины думают как раз этой вещью, а не мозгом…

— Мне кажется, теперь для нас каждый день на вес золота, — снова подал голос граф Варден. — Поэтому предлагаю составить план похода прямо сейчас.

— И правда, — кивнул герцог Гидельштос и добавил со свойственным ему трагизмом: — Пока мы тут спорили да рассуждали, карперовские головорезы, возможно, разорили очередную деревню Нолда.

У Кристины защемило сердце, однако герцог был прав. Совет длился уже почти час, но какие-либо результаты появились только что.

Вскоре на столе появилась огромная карта Драффарии, на которой были обозначены замки и тракты, леса и горы, границы и реки — всё в мельчайших подробностях. Лорд Генрих поднялся с места и склонился над картой, его примеру последовали остальные. Сидеть осталась лишь Кристина, которая прекрасно понимала, что помочь в составлении стратегии похода она правда не в силах. А вот Оскар оживился, его обычно спокойные, ничего не выражающие глаза заблестели.

— Айсбург и Эори никаких прямых дорог не связывает, — начал лорд Штейнберг. — Каменный тракт идёт прямо до границы с Нолдом, до замка Смитов, однако потом сворачивает на восток, в Шингстен. Далее, как видите, идут леса. — Он обмакнул перо в чернила и провёл аккуратную, идеально прямую линию от границы до Эори. — Здесь на нашем пути встанет только Даррендорф. — Он обвёл изображённый на карте замок. — Леди Кристина, можете примерно сказать, сколько от него до вашего дома? Освободив Эори, мы освободим весь Нолд.

Кристина замялась, пытаясь вспомнить, сколько ехала домой из Даррендорфа тогда, четыре года назад, после смерти её мужа. Но мысли в голове путались, и разум никак не желал воскрешать в памяти, казалось бы, совсем недавние события. К тому же, путь огромной армии займёт куда больше времени, чем путь небольшого эскорта…

— Если идти достаточно большой армией и каждую ночь останавливаться для привала, то, наверное, месяц-полтора, — вдруг подал голос Оскар. Кристина взглянула на него с благодарностью: на неё, растерянно молчавшую, уже начинали кидать недоуменные взгляды. — И это слишком долго. Даже если до Даррендорфа мы дойдём без шума, то после взятия этого замка Карпер всё равно узнает о нас. Герцог Рэйкер, что докладывает разведка? Все ли замки вассалов леди Кристины заняты неприятелем?

— Вэйд и Смит пока в осаде, Ореллы сдались без боя, остальные были заняты силой, — кивнул Рэйкер, командующий разведкой.

— Спасибо. — Оскар сделал паузу, ожидая, что кто-то пожелает вставить своё слово, но молчали все, даже Штольц. — Так вот, я боюсь одного: как только Карпер узнает, что миледи намерена отвоевать свои владения, то сразу предпримет какие-либо действия в духе «так не доставайся же ты никому». Жизнь её вассалов будет в большой опасности.

Кристина прекрасно понимала, что чувствовал Оскар, произнося эти слова. О судьбе его отца, барона Арнольда Эдита, и двух братьев не было ничего известно, несмотря на все усилия разведки. Возможно, они в оккупации, возможно, уже казнены… До Айсбурга доходили сведения, что после взятия Аллета за особо ожесточённое сопротивление Карпер приказал казнить графа Джорджа. И подобная участь могла постичь любого, в том числе и Эдитов.

— Не думаю, что он станет это делать, — возразил граф Варден. — Какой смысл ему убивать потенциальных подданных?

— Мои вассалы никогда не присягнут подлецу и захватчику! — воскликнула Кристина, почувствовав небольшую вспышку ярости.

— Но Ореллы уже впустили людей Карпера в свой замок без боя, — пожал плечами Штольц, и девушке захотелось ударить его. — Я бы на вашем месте приравнял это к измене.

— Позвольте мне самой решать, — стараясь сделать голос спокойным, произнесла Кристина. Ей показалось, что лорд Генрих кинул на барона Хельмута укоряющий взгляд.

— Довольно споров, не время сейчас! — прикрикнул на них граф Варден. — Вы понимаете, что стоит Карперу узнать…

— Вот именно, господа. — Лорд Штейнберг оторвал взгляд от карты. — Простите, что перебиваю, граф Роберт. Вы, как и капитан Эдит, правы. Карперу вообще не следует знать о нашем наступлении. Леди Кристина, я понимаю, что вам не терпится оповестить своих вассалов, что вы готовы освободить Нолд, но я бы не советовал торопиться. Ваше письмо легко может прочесть неприятель, или кто-то проговорится…

— Я помню, — кивнула девушка.

— Значит, мы просто пойдём и возьмём Эори? — переспросил герцог Гидельштос и хмыкнул. — Как-то это всё слишком просто.

— Никаких сложных планов, герцог, — усмехнулся лорд Генрих. — Это моё главное правило. Но всё-таки стоит продумать всё, без исключения. Барон Хельмут, напомните, что вы говорили о перехвате снабжения?

Штольц растянул губы в блаженной улыбке и заговорил так, будто ему предоставил слово сам Господь Бог:

— Если верить разведке, часть армии Карпера высадилась на кораблях в Серебряном заливе, а после взятия нескольких прибрежных крепостей там устроили перевалочный пункт. Нужно его перекрыть. Освободить эти крепости и лишить Карпера возможности получать солдат, оружие и продовольствие из Шингстена. Думаю, сил нашего флота хватит, чтобы устроить это.

— Тогда, может, вы этим и займётесь? — предложил лорд Штейнберг.

Штольц замялся и сделал такое лицо, словно его на каторгу отправляли. Кристина едва заметно улыбнулась и заметила, что лорд Штейнберг улыбнулся тоже. Интересно, а сам-то этот белобрысый пижон на войну пойдёт или отделается тем, что пошлёт самый большой отряд?

— Пожалуй, я больше пригожусь вам в основном походе, — отмахнулся барон Хельмут, словно услышав её мысли. — Но, насколько я знаю, у брата барона Остхена неплохой опыт в ведении морских боёв.

— Тогда переговорите с ним сами, — сказал лорд Генрих. — Ну, а теперь, господа, обсудим главное.

То, что ещё обсуждали мужчины, Кристина слушала, но понять никак не могла. «Пехота», «кавалерия», «тыл», «авангард» — всё смешалось у неё в голове. Девушка часто слышала голоса лорда Штейнберга и Оскара, который, к её удивлению, говорил довольно много, и к нему прислушивались почти так же, как и к властителю Бьёльна. К счастью, ей самой вопросов не задавали, советов не просили, поэтому она лишь смотрела стеклянным взглядом на обозначенный на карте Эори и думать о том, сколько человек погибнет из-за неё.

То и дело в зале раздавались слова «обойдёмся малой кровью», «почти не понесём потерь», но ведь это не значит, что не погибнет никто…

Спустя ещё полчаса обсуждений все, кроме лорда Штейнберга, разошлись, но она осталась.

— Милорд, я думаю… — несмело пролепетала Кристина.

— Да, миледи, я всё ещё уверен, что всё делаю правильно, — не отрывая взгляда от карты, прервал её лорд Генрих.

— Но ради чего? Я понимаю, мой отец — ваш бывший сир, но я-то…

— А вы — дочь моего бывшего сира. — Он обошёл свой стул и опёрся руками о его массивную спинку. — Который, можно сказать, был моим вторым отцом. Мой родной отец военным делом особо не интересовался: его больше увлекали книги и прочие мирные занятия. А лорд Джеймс научил меня всему, чем я смог воспользоваться сегодня и смогу воспользоваться потом. Я до сих пор чувствую себя его должником и, возможно, оказав вам помощь, смогу вернуть хотя бы малую часть долга. Или вам мало и этого?

С этими словами лорд Штейнберг пригладил рукой и без того идеально зачёсанные назад тёмно-русые, почти чёрные волосы и дал знак Дикону убрать карту.

Кристина не знала, что ответить. Она была уверена в том, что не заслужила всего этого — и ещё ей не до конца верилось в то, что только что произошло. Осознание случившегося с ней горя уже накатило огромной волной, сбившей её с ног, а вот понять то, что всё ещё можно исправить, она не могла.

— Тогда я пойду, наверное. — Кристина присела в реверансе. — Спасибо за всё, милорд.

— Нет, подождите. — Он отодвинул стул, приглашая её снова присесть. Девушка послушалась. — Дикон, будь добр, принеси вина.

Когда Кристина вопросительно взглянула на него, лорд Штейнберг улыбнулся.

— Вы редко появляетесь в столовой, миледи, и почти ничего не едите. — Он вернулся на своё место во главе стола. — Так и голодом себя уморить можно.

— Что поделать, я просто не хочу есть… — пожала плечами девушка, опустив взгляд. Если иногда она и ложилась спать голодной, то просыпалась уже без малейшего желания позавтракать, особенно после того, что ей снилось.

Через полминуты, не дольше, в зале снова появился оруженосец с подносом, на котором стояла тёмно-зелёная бутыль, два серебряных кубка, украшенных алыми агатами (эти камни, по поверьям, оберегали от отравления), и небольшая тарелка с фруктами. Взглянув на них, Кристина сглотнула: несмотря на то, что в животе было абсолютно пусто, желания утолить голод у неё так и не возникло. Это пугало девушку.

Дикон тем временем быстро, но в то же время аккуратно наполнил кубки тёмно-красным, похожим на кровь вином и, когда лорд Штейнберг одобрительно кивнул, удалился.

— До ужина ещё долго. — Он взял кубок. — Я боюсь, что однажды вы умрёте от голода, и тогда война с Карпером просто потеряет любой смысл.

Кристина сдержанно улыбнулась. Пришлось тоже взять кубок, в котором мерно плескалось резко, но приятно пахнущее вино. Полусладкое… Она любила сухое.

— Для начала хотелось бы почтить память вашего отца, — сказал мужчина, и она вздрогнула. — Я не заметил, чтобы вы ходили в замковую церковь, поэтому взял на себя смелость заказать по нему панихиду.

Кристина почувствовала, что сначала побледнела, потом покраснела. Как же она забыла… Отец, как и она сама, набожным человеком не был, но в церковь иногда ходил, особенно перед какими-либо важными делами вроде дипломатической поездки, а теперь его непутёвая дочка даже не позаботилась, чтобы его отпели…

— Я вижу, вы растеряны? — прервал ход её мыслей лорд Генрих.

— Простите, милорд. Я просто задумалась о своей забывчивости. Мне следовало самой заказать панихиду…

— Ничего, я вас понимаю. Вы пережили слишком многое, чтобы помнить о таких мелочах.

— Нет, это не мелочи, — твёрдым, несмотря на обжигающие глаза слёзы, голосом возразила Кристина и поднесла кубок к губам.

Глотая превосходное вино вместе со слезами, она задумалась, что могло происходить в Эори в её отсутствие. Лорд Коллинз, несмотря на преклонный возраст, владел мечом великолепно и вполне мог побить Джоната, если бы Карпер не владел магией… Кристина понимала, что бой был абсолютно нечестным и у отца шансов не было, но знала она также, что он сражался до конца. Если бы Кристина не покинула Эори, то защитила бы лорда Джеймса, чего бы ей это ни стоило.

Но замок пришлось оставить, и в этом — её вина.

Неожиданно Кристина почувствовала, что перед глазами всё плывёт, а голову словно сдавливают тиски. Это всё вино, не иначе… Кристина давно не пила такого крепкого. Она зажмурилась, пытаясь прогнать головокружение, и сделала глубокий вдох. Сейчас, сейчас ей должно стать лучше…

— Вы в порядке?

Кристина открыла глаза и, когда с них спала мутная дымка, заметила, что лорд Генрих обеспокоенно смотрел на неё. Она смущённо улыбнулась.

— Д-да, просто… Видимо, вино в голову ударило. Извините.

— Я же говорил, что голод до добра не доведёт, — облегчённо улыбнулся мужчина, беря с подноса небольшое яблоко и протягивая его Кристине. — Не стоило вам пить на голодный желудок, следовало хоть что-нибудь съесть для начала.

Девушка покорно приняла яблоко, но есть не стала. Вместо этого она тихо поинтересовалась:

— Уже третью неделю идёт геужес[2], скоро лето… Когда мы выдвигаемся, милорд?

— Мы? — переспросил лорд Штейнберг, в его зелёных глазах мелькнуло недоумение.

— Да, мы, — так же удивлённо нахмурилась Кристина, продолжая сжимать в руках несчастное яблоко. — Вы думаете, я буду отсиживаться в Айсбурге, пока ваши солдаты сражаются за мою землю?

— Вам там не место, — покачал головой лорд Генрих. — Вам нельзя подвергать себя опасности…

— Вы не первый, кто говорит мне это, — закатила она глаза. — Но вы понимаете, я не могу, просто не могу не пойти. А вы не можете мне запретить.

— Вы правы, не могу. Поэтому я просто советую вам остаться.

И он с укором взглянул сначала на неё, потом на яблоко. Кристина вздохнула и откусила смехотворно маленький кусочек, совершенно не почувствовав вкуса. Странно, что он ей такое советует. Она ведь ни минуты не думала о том, чтобы остаться в Айсбурге, пока мужчины будут воевать. Разве это справедливо? Разве это правильно, в конце концов? Она и так совершила слишком большую ошибку, и ей нужен шанс, чтобы её исправить.

— Я не останусь.

— Ваше дело, — как-то слишком легко сдался лорд Штейнберг, пожав плечами и ещё раз пригубив вино. — А выдвигаемся мы примерно в день Летней Звезды. Времени для того, чтобы подготовиться, у вас будет достаточно. — Он улыбался, но по ушам резал его внезапно похолодевший тон. — Кстати, как ваша рука, не болит?

— Нет, всё в порядке, — улыбнулась она. — Меч держать могу. Несколько тренировок — и буду в полной боевой готовности.

Она старалась говорить весело, но лорд Штейнберг вздохнул.

— Надеюсь, что вы, миледи, ещё передумаете.

— Не передумаю, — твёрдо отозвалась девушка.

— Что ж, ваше дело, — повторил лорд Генрих, ставя кубок на стол. — Я понимаю, что для вас дорога каждая минута, и мы спешим как можем. Но вряд ли Карпер будет налево и направо вырезать потенциальных подданных.

— Он написал, что уничтожит всех, кто откажется ему присягнуть. — Кристина нервно сглотнула. Так страшно было опоздать… — О сроках не упоминал, и я не думаю, что он будет ждать хотя бы год, пока мои вассалы признают его своим сюзереном.

— Это глупо и неразумно. Он мог бы использовать их как заложников, например.

— Разум и Карпер — вещи несовместимые, — вздохнула леди Коллинз, горько усмехнувшись.

Ей хотелось выпить ещё, но она побоялась, что опьянеет и либо скажет что-то не то, либо всё-таки упадёт в обморок. Поэтому она продолжила маленькими кусками грызть яблоко и изредка ловить на себе пронзительный взгляд лорда Штейнберга.

— Вам понравились платья? — спросил он вдруг светским тоном.

— О, да, спасибо вам за них, — улыбнулась девушка, проведя рукой по мягкой бархатной ткани. Внезапно её сердце в который раз кольнула тоска — не только по отцу, но ещё и по дому. Она бы всё сейчас отдала, лишь бы снова увидеть эти тонкие башни, снова пройтись по длинным серым коридорам, снова раскрыть фиолетовые шторы и увидеть в окно крыши и улочки Нижнего города. Интересно, много Карпер туда принёс разрушений? — Надо же… Когда я уезжала из дома, взяла только одно платье. Думала, больше не понадобится. А теперь ничего из Эори у меня не осталось, ничего…

— Нет! — воскликнул вдруг лорд Штейнберг, стремительно поднимаясь с места. — Подождите здесь.

Он направился к дверям того кабинета, где перевязывал руку Кристине несколько дней назад. Девушка же замерла в нерешительности. Если она правильно его поняла… Откуда в Айсбурге может оказаться вещь из Эори?

Кристина слышала звуки торопливых шагов, нетерпеливый шорох пергамента, скрип крышек сундуков и дверей шкафов и, наконец, звон стали. Она нетерпеливо ёрзала на стуле до тех пор, пока лорд Штейнберг не вернулся, благоговейно держа в руках довольно-таки длинные ножны из красного дерева и такой же красной кожи, из которых виднелся эфес.

— Он довольно большой, но тонкий, — чуть запыхавшимся голосом сообщил лорд Генрих. — И он ваш по праву.

Кристина приняла меч, в полной мере ощутив его тяжесть, и попробовала извлечь его из ножен. Это оказалось трудно, поначалу ей подумалось, что клинок попросту застрял, но лорд Штейнберг помог ей, придерживая ножны.

Полуторный меч был достаточно длинным, особенно для невысокой Кристины, но довольно узким и даже изящным. С первого взгляда эфес мог показаться простым, но если приглядеться, можно было увидеть умело вырезанные узоры в виде переплетающихся тончайших линий. Светло-серая сталь лезвия блестела, отражая свет факелов.

Девушка восхищённо округлила глаза. Такого красивого оружия она не видела никогда. Она чувствовала исходящую от меча светлую энергию, которая напоминала ей о доме.

— Его мне подарил ваш отец в день моего посвящения в рыцари, — негромким голосом сообщил лорд Штейнберг, и Кристина заметила, что он тоже любуется мечом. — Он рассказывал, что это его личный меч, добытый в одном из его первых походов. До сих пор помню, как сначала он коснулся моего плеча вот этим самым клинком, — он провёл рукой по гладкой поверхности лезвия с единственным желобком посередине, — и я думал, что, наверное, упаду… Но, как видите, выстоял. — Он коротко рассмеялся, и Кристина улыбнулась — всё, на что ей хватило сил и эмоций. Остальные ушли — осталось лишь бесконечное восхищение мечом. — И как только я поднялся с колен, лорд Коллинз объявил, что этот меч теперь мой.

Кристина не помнила день, когда лорда Штейнберга посвятили в рыцари, зато видела множество подобных церемоний впоследствии. Обычно в рыцари юношу посвящал его сир, или, если он не служил оруженосцем, — отец. Церемония длилась не дольше десяти минут, зато каждый раз поражала своей торжественностью, ведь момент посвящения в рыцари означал, что мальчик стал мужчиной.

— Тогда зачем…

— Но он не стал моим, — покачал головой лорд Генрих. — Что называется, не врос в мою руку. Поэтому я считаю своим долгом вернуть его вашему дому.

— Спасибо, — только и смогла вымолвить Кристина, не сводя глаз от зеркального клинка. В нём чуть искажённо отражалось её лицо, осунувшееся, бледное и невероятно грустное, и девушка заметила, что сильно постарела. Конечно, лезвие меча — не зеркало, оно явно искажало изображение, но Кристина и без того знала, что выглядела уже не на двадцать четыре с этими ужасными кругами под глазами, заострившимися скулами и недавно возникшей складкой на переносице. — Да, я, кажется, вспомнила… Отец рассказывал, что обладатель этого меча не может потерпеть поражения, но лишь до тех пор, пока правда на его стороне.

— Ну что ж, — улыбнулся лорд Штейнберг, — значит, теперь вы точно непобедимы, миледи.

Глава 6

У её врага не было лица. Он был словно соткан из сгустков темноты, а его меч представлял собой ослепительно яркий, источающий адский жар луч алого света. Кристине было больно смотреть, наблюдая за неуловимо быстрыми движениями этого меча, а ещё она боялась, что если скрестит с ним свой клинок, то он тут же расплавится.

Но этого не произошло. Отцовский меч и правда был наделён какой-то магической силой — любой другой клинок не выдержал бы такого жара.

Ей было страшно. Пальцы, сжимающие рукоять меча, дрожали, а ноги почти не держали. Безликий враг же был силён, бесконечно силён, и он не знал усталости. Кристина резко пригнулась, уворачиваясь от удара, направленного прямо в сердце, попыталась сама ударить, но бесполезно. Тьма, которой так и разило от врага, отравляла её, мешала дышать, лишала последних сил. Кристина чувствовала привкус крови во рту, адскую боль во всём теле и в какой-то момент поняла, что её сердце перестало биться. До этого оно бешено колотилось, то замедляясь, то ускоряясь, но потом вдруг, будто сделав последний рывок, без сил замерло. Кристина даже сдавленно усмехнулась — не такой смерти она ожидала…

Да, это было болезненно и страшно, но всё же не так, как ей думалось. Спокойнее, наверное, только тихая смерть во сне.

То, что это и был сон, Кристина поняла, лишь когда проснулась. Пальцы нервно сжимали мягкую подушку, одеяло почти полностью сползло на пол, простыня сбилась и измялась. Такого облегчения девушка, казалось, не испытывала никогда. Ей часто снилась война, хотя она никогда не видела её. В мыслях то и дело проносилось: «Может, послушать лорда Штейнберга и остаться?», но она не позволяла себе думать об этом. Нельзя оставаться, нельзя бросать свою землю. Люди, которых они освободят, должны знать, что она — с ними.

Что бы это значил этот сон… Впрочем, какая разница. Кристина не особо верила в вещие сны: кому теперь дано владеть даром прорицания? Единицам разве что. Неудивительно, что ей снятся битвы, раз она так часто о них думает.

Кристина встала, поправила окончательно сползшее на пол одеяло и подошла к окну. В комнату лился мягкий солнечный свет и свежий весенний воздух. Утро только-только вступило в свои права, но во внутреннем дворе, куда выходили окна её комнаты, уже кипела жизнь. Внезапно девушке остро захотелось присоединиться к этому кипению, стать частью большого потока бытия и наконец ощутить себя живой. Время шло, а пустота в груди не уменьшалась — как будто сердце правда перестало биться, но тело почему-то не умирало.

Кристине не терпелось, и она не стала ждать Натали. Сама быстро оделась и не спеша вышла, прикрыв дверь.

Выйдя во внутренний двор, она остановилась у западной стены и присела на небольшую деревянную скамью. Утренний воздух был прохладным и свежим, и девушка с наслаждением вдохнула рассветный холодок. Прямо за стеной блестели купола храма, золочёные шпили прокалывали прозрачное голубое небо, но Кристину в обитель Бога не тянуло. Можно было бы, конечно, заказать ещё одну панихиду, да только какая теперь разница — молитвами отца не вернуть. Она уже видела замковый храм Айсбурга снаружи: он был величественным, высоким и прекрасным. Любопытно взглянуть и на внутреннее убранство, но всё же Кристине не очень хотелось туда заходить.

В Айсбурге многие ходили в храм — и местные, и приезжие. Иногда ей даже задавали ненавязчивые вопросы, мол, почему-то не видел вас на утренней мессе… Но Кристина лишь качала головой. В прощение всемилостивого Бога она не верила. Во время бесплодных попыток помолиться в тишине и одиночестве ей в голову лезли лишь жуткие, пугающие мысли. Девушка отчётливо понимала, что ей предстоит убивать, а сегодняшний сон лишь усилил это понимание. До этого всё было как-то размыто, зыбко, но сейчас… Сейчас осознание грядущего кровопролития вколачивалось в её мозг кривым ржавым гвоздём. Может, если верить религиозным догмам, убийства на войне во имя правого дела грехом не считались, но коль Бог и правда есть, то он и без того наверняка ненавидит Кристину.

Почему-то только потом пришла мысль, что она может умереть сама, а ведь это, пожалуй, гораздо страшнее.

Впрочем, Кристина решила не думать об этом сейчас. Чтобы отогнать пугающие мысли, она попыталась сосредоточиться на окружающей обстановке. С утра небо было чистым, но к полудню его постепенно заволакивали тонкие тучки — наверняка пойдёт дождь. Натали бы точнее определила, какой: тёплый и моросящий или ледяной и проливной. Было всё так же прохладно, несмотря на скорое лето. Кристина вообще не помнила, чтобы поздней весной и летом было жарко. Она слышала, что в южном Шингстене сильная теплота могла стоять с середины весны и до поздней осени, но в Нолде такого не было: зимы там холодны и суровы, а лета — прохладны и дождливы. Пока она находилась в Бьёльне, за все прошедшие дни лишь пара-тройка из них была жаркой, остальные — либо приятно свежими, либо просто тёплыми, но не изнурительно горячим.

Сидеть надоело, и Кристина решила пройтись через широкий внутренний двор. Каблуки её туфель гулко стучали по мостовой. Мимо вразвалочку прошествовала пушистая белая кошка, бросившая на девушку оценивающий взгляд пронзительных зелёных глаз. Кристина усмехнулась и подняла голову. Вдалеке, почти возле калитки, она вдруг заметила Натали — наверное, служанка ходила к колодцу… Надо бы попросить её отнести простыню в прачечную и немного подмести в комнате. Кристина уже хотела её окликнуть, как вдруг заметила рядом с Натали невесть откуда взявшегося Оскара. Они о чём-то неспешно разговаривали, то и дело улыбаясь и посмеиваясь. Кристина тоже улыбнулась и решила не прерывать их беседы.

Время приближалось к полудню, и во дворе уже находилось довольно много людей. Конюхи занимались лошадьми, воины тренировались с мечами и прочим оружием, служанки бегали туда-сюда с вёдрами и охапками белья. Проходя вдоль крепостной стены, Кристина обратила внимание на Штольца — он стрелял из лука у мишеней. Судя по всему, в них было пущено множество стрел и все они попадали точно в центр, причём с довольно-таки большого расстояния. Барон Хельмут буквально воплощал собой свои геральдические цвета: в одежде преобладали оттенки фиолетового, золотистые волосы едва ли не сверкали на солнце, напоминая корону. Любая женщина могла им залюбоваться. Любая — но только не Кристина.

Штольц натянул тетиву и выпустил стрелу, не глядя на мишень и даже не прицелившись перед этим. Стрела впилась в красный кружок в центре мишени. Кристина закатила глаза — вот перед кем он выделывается?

Солнце начало припекать, и в траурном платье сделалось жарко. Тогда она поднялась к себе, не слишком представляя, чем заняться сегодня. Лекарь не советовал ей упражняться с мечом ещё несколько дней, а выполнять такие «женские» дела, как шитье, вязание и вышивание, она не привыкла. Да и тратить время на эту чушь она не собиралась: нужно было готовиться к походу.

Дверь, жалобно скрипнув, отворилась, и в комнате показалась Натали. Обнаружив, что госпожа уже проснулась и одета, она удивлённо подняла бровь — видимо, не заметила её во дворе…

— Натали, принеси, пожалуйста, вина, — попросила Кристина. — Сухого анкерского. Пусть не разбавляют.

Кивнув, служанка бросилась исполнять приказ. Хотя это был даже не приказ, а просьба: приказывать девушке, которая стала её единственной подругой, Кристина не привыкла. Она присела у туалетного столика и принялась заплетать волосы в косу. Длиной она вышла почти до талии, но не особо густой, и девушка вздохнула. Вообще у женщин не было принято стричься, но сейчас же особый случай… На войне волосы будут только мешать: под доспехи их спрятать сложно. А если отрезать косу под корень…

Кристина поискала в ящиках столика ножницы, но ничего не обнаружила. Что ж, не беда: у неё был кинжал, достаточно острый, чтобы отрезать волосы. Кому какая разница, ровно или нет? Но как только девушка поднесла кинжал к косе, дверь открылась и в комнате появилась Натали.

— Что вы делаете? — поражённо воскликнула она, едва не уронив поднос с вином.

— Хочу отрезать волосы, — вздохнула Кристина. — Поможешь мне? Нужны ножницы, кинжалом не очень удобно…

— Но зачем? — Служанка поставила поднос с хрустальным кувшином и серебряным кубком на столик и осторожно поправила коричневый чепчик на золотистых локонах.

— В походе длинные волосы будут мешать, — ответила Кристина, вдыхая тонкий аромат крепкого вина. — Я кроме обычной косы ничего плести не умею, ты же знаешь. Да и она тоже не слишком практична.

— Но я-то умею…

Натали налила в бокал вина и потупила взгляд. Кристина недоуменно и строго посмотрела на неё.

— Ты не можешь поехать со мной. — С этими словами она резко встала и, прихватив бокал, направилась к окну.

— Но как же вы без меня, миледи? — сокрушённо спросила девушка. — Я ведь много чего умею, вы же знаете… Да и у всех рыцарей оруженосцы есть, я видела, а у вас я буду.

— Ты знаешь, что должен делать оруженосец? — усмехнулась Кристина, вспомнив Дикона, который, казалось, мог выполнить любой приказ. — Нужно уметь чистить доспехи, ухаживать за конём…

— Я умею ухаживать за лошадьми, — нахмурилась Натали. — И кольчугу чистить тоже, мне Дикон показал. И косы плести, в конце концов!

— Натали, если я вдруг подхвачу вшей, что будет совершенно неудивительно, то никакие косы меня не спасут, — улыбнулась Кристина, отпивая вино. — Но тебе всё равно нельзя ехать. Не бойся, я тебя не бросаю, ни в коем случае. Как только мы отвоюем Эори, я напишу тебе и ты вернёшься… Понимаешь, в походе будет очень опасно, даже вне поля боя. Может случиться всё что угодно.

— Но Дикону тринадцать, и он едет, а мне в следующие именины будет восемнадцать. Почему я не могу?

Господи, как ей объяснить, что дело не в возрасте…

— Например, потому что почти вся наша армия состоит из мужчин?

Кристина надеялась, что Натали поняла, что она имеет в виду. Она-то сможет за себя постоять в случае чего, а вот служанка… И у леди Коллинз вряд ли будет много времени, чтобы за ней приглядывать.

— Я просто не хочу здесь оставаться, — не отступала девушка, едва не плача. — Здесь всё чужое, не родное. Я не смогу тут без вас…

Кристина поняла, о чём шла речь. Если в Эори и Нижнем городе у Натали были какие-то знакомые, кроме неё, то здесь она, как и сама леди Коллинз, была чужой. Местные служанки хотя и были дружелюбными и учтивыми, но особой теплотой и искренностью не отличались — видимо, у них была своя компания. Поэтому Натали подруг не нашла.

— Я умею залечивать раны, — напомнила служанка. — Может, и от меня какая-то польза будет.

— Ну хорошо, — сдалась Кристина. — Только сидеть тише воды ниже травы, никуда не лезть и не пытаться строить из себя героиню. — Пожалуй, ей самой тоже стоит прислушаться к собственному совету.

Мысль о том, что она легко может пасть в первой же битве, её дико напугала. Какой смысл тогда вообще будет в этой войне?..

— Конечно, миледи я… — От радости девушка не знала, куда себя деть. Она хотела сначала обнять Кристину, потом осадила себя, но всё-таки схватила её за руку. — Спасибо!

— Пожалуйста, — улыбнулась леди Коллинз, допив вино и поставив бокал на столик. — Но волосы мы всё равно отрежем.

Пока Натали искала ножницы, Кристина смотрела в окно, выходящее прямо на внутренний двор. Комната в Айсбурге, ставшая её временным пристанищем, была небольшой, но уютной. Ночью здесь было тихо, днём — светло, а от лишних звуков извне спасали плотные ставни.

Но сейчас ставни были открыты и Кристина видела, как Штольц, отбросив лук, взялся за меч. Пожалуй, будь её рука в порядке, она бы его точно побила… С первого раза, конечно, определить чьи-либо слабости нелегко, но она заметила, что он чересчур близко подпускает к себе противника и то и дело забывает про щит. А ведь им можно не только защищаться: если щит сделан из хорошего дерева и с крепким стальным ободом, то удар, нанесённый таким, может быть попросту сокрушительным.

Наконец Натали нашла ножницы, и буквально через пару минут коса Кристины оказалась на полу.

Летняя Звезда загоралась на небе каждые шестьдесят лет, но день, в который она появлялась, называли днём Летней Звезды каждый год. Кристина ещё никогда не видела это явление, но слышала, что это невероятно красиво: ночью среди маленьких, едва мерцающих звёзд загоралась она, огромная, с красным огненным хвостом. Поговаривали, что даже её жар можно было почувствовать.

Армия лорда Генриха Штейнберга покинула Айсбург ранним утром. Сердце Кристины отчаянно стучало; осознание приближающегося кровопролития накатывало на неё штормовыми волнами, и не спасало ничего: ни выпитые с утра три бокала неразбавленного вина, ни утешения Натали, ни отцовский меч на бедре, который она про себя называла Праведным.

Девушка уже успела несколько раз потренироваться с ним и почувствовала, что он будто был выкован специально для неё. Меч буквально стал продолжением её руки. Несмотря на долгий перерыв, вспомнить старые приёмы не составило труда. Правда, иногда во время учебных сражений на неё накатывали воспоминания о дуэли, и Кристина старалась гнать их прочь — они лишь мешали, рассеивали внимание и ослабляли конечности.

Ей так и не удалось отловить Штольца: он то метал ножи, то стрелял из лука, а за меч так и ни разу больше не взялся. Может, как-то догадался своим недалёким умишком, что Кристина была бы не прочь использовать его как мальчика для битья…

Впрочем, девушка быстро об этом забыла. Мыслями она вновь и вновь возвращалась в родной замок. Это было болезненно, но в то же время приятно: воспоминания о доме навевали хоть какую-то толику спокойствия. Но Кристина не могла избавиться и от других воспоминаний, куда более болезненных и расстраивающих.

Она уже почти забыла лицо Анабеллы, но помнила момент её убийства вплоть до самых незначительных мелочей. Хотя на самом деле значительным было всё: и то, с какой лёгкостью её, Кристины, нож пронзил шею леди Карпер, и цвет её крови, и звук падения. Леди Коллинз было страшно, что это отложится в её памяти навсегда. Ей не хотелось бы столь досконально помнить своё первое убийство.

И Джоната почему-то она помнила хорошо. Вот бы разукрасить его лицо кулаком до неузнаваемости… Пожалуй, ярко-красная кровь на фоне его бледной кожи смотрелась бы неплохо. Девушка машинально дотронулась до рукояти меча. Один Бог знает, сколько крови он прольёт. Но Кристина дала себе клятву: если клинок Праведного не обагрится кровью Карпера, отца и всех, кого убил Джонат, нельзя считать отомщенными.

Натали, ехавшая на молодой белой лошади рядом с Кристиной, выглядела искренне счастливой, чего нельзя было сказать о самой леди Коллинз. За то время, что она провела в Айсбурге, у неё случались редкие поводы для радости, но они были какие-то мелкие, незначительные, неспособные заглушить собой более сильное и раздирающее душу чувство. От него мысли в голове путались, и Кристина порой сама не могла понять, каково ей: так же больно, как поначалу, или уже не настолько.

Вечерами на привалах царил гомон, шум, ржание лошадей и лязг оружия. Это действовало несколько успокаивающе и напоминало о доме: когда девять лет назад началась Фарелловская война, отец так же, как и лорд Генрих сейчас, созвал всех своих вассалов и в Эори несколько недель царила подобная обстановка. Кристине тогда было пятнадцать, и она ещё не очень хорошо осознавала, что такое война. Не понимала, что отец мог пасть в битве, что войска Драффарии могли разбить фарелловцы. Тогда всё закончилось благополучно, но так ли будет теперь?

Первые дни похода проходили замечательно. Жары всё ещё не наблюдалось, небо было светлым и чистым, а воздух — прозрачным и прохладным. В многотысячной армии царило в основном приподнятое настроение. Лорд Штейнберг не раз радовался, что если и дальше всё будет проходить так прекрасно, они доберутся до границы с Нолдом гораздо раньше, чем он рассчитывал. И самое главное: Карпер, судя по всему, всё ещё не знал о наступлении.

Но Кристина отрады не чувствовала.

Та ночь, в отличие от других, была ветреной и промозглой. Кристина стремительно ворвалась в большой чёрный шатёр и тут же поймала на себе недоуменные взгляды.

— Миледи, это не очень-то учтиво с вашей стороны, — заметил Штольц, закидывая ногу на ногу.

— Да мне плевать. — Кристина одарила его презрительным взглядом, решив не замечать, что сидеть в такой позе тоже не является примером хорошего тона, — не до этого. Она повернулась к лорду Штейнбергу, и взгляд её стал гневным. — Почему меня не предупредили?

— Миледи, успокойтесь, пожалуйста, — сдержанным голосом сказал тот. — Присядьте.

— Не хочу я сидеть! — воскликнула она, стараясь, чтобы голос не перешёл на визг. — Я требую объяснить, почему о гибели целого дома моих вассалов я узнаю последней!

Голос предательски дрогнул, а от того, что ей пришлось сказать это вслух, сердце защемило.

— Это всего лишь слухи, — пожал плечами лорд Генрих. — Мы не хотели лишний раз тревожить вас.

Почувствовав, как в шатёр врывается порыв холодного ветра, Кристина поёжилась. Полы её плаща затрепетали, захлопали по высоким сапогам. Помимо плаща, на ней были лишь тонкая рубашка и узкие штаны, почти не спасающие от внезапно налетевшего холода.

— Разведка не докладывает о слухах, — возразил герцог Рэйкер, постукивая костлявым пальцем по столешнице. — Достоверность того, что она сообщила, не оставляет сомнений.

— Что именно видели ваши разведчики, герцог? — нетерпеливо вопросила девушка, с трудом сдерживая накатывающий гнев, смешанный с тревогой и слезами. Она одновременно хотела и не хотела это слышать: слишком страшными были вести.

Кристина просто случайно услышала, как переговариваются солдаты, потом увидела, что у лорда Штейнберга горит свет, и решила проверить, до последнего не веря, что услышанное ею было правдой.

— Казнь барона Бейкера и его сына через повешение, — мрачно отозвался Рэйкер, пряча глаза.

Кристина закрыла глаза, пытаясь осознать сказанное. В ушах зазвенело, но она не обратила на это внимания. Девушка бессильно рухнула на ближайший стул. Отчаянно хотелось рыдать и выпить вина, чтобы забыться. А ещё больше хотелось, чтобы всё это оказалось всего лишь очередным кошмарным сном.

— Они… они лично это видели? — срывающимся голосом уточнила Кристина.

Герцог Рэйкер ничего не ответил, но девушка заметила, как он кивнул.

— Поэтому мы и не хотели сообщать вам этого раньше времени, миледи, — вздохнул лорд Штейнберг.

— Но… но почему? — тихо, ни к кому, собственно, не обращаясь, спросила Кристина. Это было настолько глупо и беспощадно со стороны Карпера, что у неё не укладывалось в голове. — Почему Карпер… их…

— Говорят, что они якобы присягнули ему, сделали вид, что встали на его сторону, — сказал Штольц, в голосе которого, в отличие от других, не было ни капли сочувствия. — Но, как только войска Карпера вступили в замок, они снова попытались оказать сопротивление. Ничего не вышло, как вы понимаете. По сути, он казнил их за измену.

Кристина взглянула на него совершенно пустыми глазами, не понимая, почему это говорит он. Разведкой командовал Рэйкер, а не Штольц…

— Вот именно это — и есть те слухи, о которых я говорил, — снова вздохнул лорд Штейнберг, с укором взглянув на барона Хельмута. Тот закатил глаза. — Одно нам известно точно: барон Рэймонд Бейкер и его сын Людовик казнены по приказу Джоната Карпера его людьми.

Кристина молчала. Да и что ей было говорить? Как ей жаль? Что она непременно отомстит? Это и так было понятно, а присутствующим вряд ли интересно это слушать. Но молчание затянулось, и девушка чувствовала, что от неё ждут каких-то слов. Однако вместо неё сказал лорд Штейнберг:

— Миледи, пойдёмте.

Он встал, и ей пришлось встать вслед за ним. Лорд Генрих взял её под руку и вывел из шатра. Кристина, как тряпичная кукла, покорно шла, едва переставляя ноги и спиной чувствуя на себе взгляды оставшихся в шатре мужчин: сочувствующий — Гидельштоса, виноватый — Рэйкера и абсолютно равнодушный — Штольца. Граф Варден в поход не отправился, сославшись на преклонный возраст и слабое здоровье — и слава Богу.

Кристине хотелось взглянуть на себя в зеркало и понять, насколько плохо она выглядела, что лорд Штейнберг предпочёл вывести её прочь.

— Мне нужно побыть одной, простите… — пролепетала она, но лорд Генрих её не выпускал. Точно так же он держал её под руку, когда она впервые приехала в Айсбург… Кристина не понимала, зачем это вспомнила сейчас. Она вообще ничего не понимала.

Девушка глубоко вдохнула, набирая в лёгкие свежего ночного воздуха, и ей стало чуть легче. Только бы не заплакать… Точнее, не позволить слезам, уже застилающим глаза, покатиться по щекам. Она шмыгнула носом и слегка запрокинула голову, зажмурившись на мгновение.

Случилось то, чего она так боялась. По её вине снова кто-то погиб.

— Я не буду говорить, как мне жаль, миледи, думаю, это и так понятно, — вздохнул лорд Штейнберг. — К тому же, ни барона Бейкера, ни его сына я не знал.

— Зато я знала очень хорошо.

Ветер всё нарастал, и Кристина совсем замёрзла. Ну, хотя бы горячие слёзы, стоявшие в глазах, немного согревали. Они с лордом Генрихом шли по лагерю в неизвестном ей направлении. Иногда она замечала, что их приветствуют, и отвечала лёгким кивком, но уже было довольно поздно, и большинство людей давно спало.

А вот как она сможет уснуть после услышанного…

— Нужно что-то делать, — пролепетала Кристина. — Если нечто подобное случится вновь… Нужно как-то передать им всем, что…

— Пока нельзя, — покачал головой лорд Штейнберг.

Кристина не понимала, почему. До границы Бьёльна с Нолдом, до замка Смитов оставались считанные десятки километров. Ей казалось, что давно пора предупредить вассалов о её возвращении и дать соответствующие указания. Девушка почувствовала, что тоска отступает, но её место занимает всепоглощающий горячий гнев.

— Но он же убьёт их всех… — обречённо произнесла она, останавливаясь. — Вы хотите, чтобы это случилось? Смит в осаде, и как только они возьмут замок, то сразу же… Чем же я буду править, когда мы вернём Эори? Опустошённой разорённой землёй?

С каждым словом её голос становился всё громче и отчаяннее, однако лорд Штейнберг оставался спокойным. Он лишь молча смотрел ей в глаза, но девушка не могла разглядеть, что было в его взгляде: укор, сочувствие, недоумение? Кристине вдруг стало так обидно от этого, что она всё-таки заплакала и, чтобы лорд Генрих не увидел её слёз, снова запрокинула голову. Сквозь мутную пелену слёз она разглядела искорки звёзд.

— Успокойся, — негромко сказал лорд Штейнберг, и девушке пришлось опустить голову. Он поймал её взгляд. — Не кричи, хорошо?

Что-то в его голосе заставило её сердце дрогнуть. Кристине всё ещё было страшно, больно, обидно; она чувствовала злость, ненависть и что-то ещё, заставляющее её вздрагивать от рыданий. Она догадывалась, что он ждёт от неё ответа.

— Когда пришла весть о казни графа Аллета, ты отреагировала куда спокойнее, — заметил лорд Генрих.

Кристина вздохнула, опуская глаза.

— Знаете, когда мне было тринадцать, барон Рэймонд Бейкер приехал в Эори со своим сыном, — зачем-то сказала она. — Они с отцом хотели устроить помолвку. Не помню, из-за чего мы так повздорили с Людовиком, хоть убейте, не вспомню теперь. — Девушка горько усмехнулась. Она не могла контролировать свои слова, и воспоминания словно выливались из неё, не подвластные никакой воле. Лорд Штейнберг внимательно слушал, и она продолжила, не понимая, зачем говорит всё это. — Но я тогда ударила его так, что нос сломала. Он был сущим мальчишкой, хотя ему уже стукнуло шестнадцать. Так вот, я его ударила, и, разумеется, ни о какой помолвке и речи быть не могло. Отец на меня злился, а барон Бейкер только смеялся…

Она замолчала. Лорд Штейнберг, кажется, улыбнулся, в темноте она не разглядела. Кристина вздохнула. Зачем она всё это сказала? Кому вообще это может быть интересно? Однако девушка, отогнав от себя эти мысли, набрала побольше ледяного ночного воздуха и продолжила:

— А теперь Карпер их всех убил. Барона Рэймонда, Людовика… Перевешал как каких-то воров, как преступников. Но ведь это он преступник, — уже громче сказала она и услышала, что её голос сломался от слёз, стал каким-то хриплым и невзрачным. — Он, Карпер, у него, наверное, уже ничего святого не осталось… Его мало повесить, его…

В следующий момент она почувствовала, как лорд Штейнберг положил руки на её плечи, а с них — на спину, заставляя приблизиться к нему. Кристина чувствовала жёсткость его кольчуги, но всё равно прижалась к его груди, переводя дыхание. Вот уж правда наговорила лишнего… Лорду Штейнбергу вряд ли была интересна хотя бы половина из всего ею сказанного. А выговориться она могла бы своему отражению, своей лошади или Натали, в конце концов.

— Мы пока не имеем возможности их предупредить, пойми, — сказал он негромко. — Это опасно. Письма могут перехватить. Но когда мы окажемся на месте, они сами узнают, и тогда Карперу нас не остановить.

Кристина молчала. Да, так оно и есть, но…

— С этим ничего не поделаешь, — продолжил лорд Генрих, наблюдая, как ветер шевелит её короткие волосы. — Ты не должна отчаиваться, Кристина. Это ещё не конец.

— Я знаю, — выдохнула она, не зная, куда деть собственные руки, — и всё равно, это… Я думала, что больше никого не потеряю.

— К сожалению, ты ошибаешься, — покачал головой лорд Штейнберг, и девушке показалось, что он слегка погладил её по спине. Или не показалось… — Прости, что я такое говорю, но это война, а на войне ты можешь потерять всё. В том числе и себя. А этого ни в коем случае нельзя допустить. Ты ведь знала, на что идёшь.

А ведь он прав, чёрт возьми. Кристина и так уже потеряла отца, землю, Бейкеров, и она боялась представить, что будет, если погибнут, скажем, Оскар или сам лорд Штейнберг. А если она правда потеряет саму себя? Если станет озлобленной, мстительной, словом, такой, как Карпер? Ничего хорошего из этого точно не выйдет. Тогда всё будет попросту зря.

— Ты не должна отчаиваться, — словно услышав её мысли, повторил лорд Генрих. Девушка только сейчас заметила, что он перешёл на «ты». — Ты не единственная и не первая, кто столкнулась с подобным. Поэтому нужно держаться. В конце концов, — он усмехнулся, — это надо в первую очередь тебе. Мы всё-таки идём освобождать твою землю. Кто будет воевать за тебя, увидев, что от тебя осталась лишь оболочка, что внутри ты мертва?

Кристина слабо улыбнулась. «Я не мертва», — хотела сказать она, но в последний момент передумала. Она просто не была уверена, что это так.

Вокруг было пусто, холодно и темно. Ветер дул, завывая, в траве пели сверчки, где-то вдалеке ещё слышались негромкие людские голоса.

И лишь сейчас Кристина осознала, в каком положении оказалось.

Чувствуя, как краснеет до самых кончиков пальцев, она отстранилась. Лорд Штейнберг смотрел всё так же спокойно, почти равнодушно, но с его тонких бледных губ не сходила улыбка.

— Спасибо, милорд, — пролепетала Кристина. — Я думаю, что справлюсь.

— Я не могу точно гарантировать полную безопасность вашим вассалам, — сказал он, — но до границы остались считанные дни пути. Как только мы ступим на вашу землю, всё изменится. Ваши вассалы поддержат вас, а вместе нам точно удастся добиться того, чтобы Карпер получил по заслугам. Поэтому я не советую вам так сильно беспокоиться.

Он снова перешёл на «вы», и Кристину почему-то передёрнуло. Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь справиться с остатками слёз.

— Милорд, я думаю, ничего страшного не будет, если вы будете называть меня на «ты», — тихо сказала девушка. — Хотя бы когда мы наедине. Мне как-то неловко, когда вы обращаетесь ко мне на «вы», я ведь куда младше…

— Как скажешь, — усмехнулся лорд Генрих, взглянув на неё, и продолжил: — Я должен предупредить ещё кое о чем. Когда мы перейдём границу, нас встретят не только друзья, но и враги. Поэтому будь осторожна и следи за своей служанкой. Люди Карпера могут быть повсюду: как в замках и на дорогах, так и в деревнях и лесах.

— Да, знаю, — презрительно ухмыльнулась Кристина. Она слышала, что это называется фуражировкой: захватчики грабят деревни, а тем, кто не согласится отдать последнее, перерезают глотки или вешают. — Хотя бы поэтому я и не собиралась отсиживаться в Айсбурге или монастыре, а пойти и освободить свою землю.

— Не доверяешь это дело мне? — В голосе мужчины слышалась уже знакомая девушке усмешка. Он бросил короткий взгляд на центр лагеря, оказавшийся довольно далеко от них самих, и, снова взяв Кристину за руку, повернул туда.

— Нет, вам я доверяю, но… Я просто хотела бы сделать это сама. — Девушка на несколько секунд замолчала, собираясь с мыслями. — Ради отца. Я часто думаю, как поступил бы он, и не могу даже представить. Я только что поняла, насколько плохо его знала.

— Я тоже об этом думаю, — сказал вдруг лорд Генрих. — Я всегда стараюсь руководствоваться тем, чему меня учил твой отец. И мне кажется, что сейчас я поступаю так, как поступил бы он.

Кристина не знала, что на это ответить. Отец позволил ей научиться владеть мечом, но стратегическим хитростям не учил. Успел ли он пожалеть об этом?..

— Лорд Джеймс всегда говорил мне, что самый простой план — самый лучший план. Но мне иногда кажется, что наши слишком прямые действия не слишком разумны…

— Нет, что вы, — отозвалась девушка.

— Ну, если ты так уверена… — усмехнулся лорд Штейнберг. — Правда, мне кажется, он бы под страхом смерти запретил мне брать тебя на войну. Ты — единственная наследница Эори, тобой нельзя рисковать.

— Зато вам собой — можно? — парировала леди Коллинз.

— Ну, мне в любом случае есть на кого оставить замок и землю, — негромко хохотнул он. — Вольфганг, младший брат, остался в Айсбурге за главного. Он женат на Луизе, дочери графа Вардена, и ожидает первенца. Поэтому я не позволил ему ехать, да и он не сильно возражал. А Рихард сейчас служит оруженосцем у барона Штольца. Ты, должно быть, его видела.

И правда, Кристина не раз замечала в замке, а потом и в лагере юношу лет шестнадцати, зеленоглазого и темноволосого. Издалека он ей кого-то напоминал, но девушка не могла понять, кого. Сейчас, конечно, поняла: сам лорд Генрих в юности был таким же, но она уже почти забыла…

Кристина взглянула на него и заметила, что он явно погрустнел, но не стала донимать расспросами.

— Ты же у лорда Джеймса одна, и я боюсь представить, что начнётся, если ты, упаси Господи… — Он осёкся.

— Не волнуйтесь, милорд, — улыбнулась девушка, — я постараюсь не погибнуть.

На самом деле она не была уверена в этом, но уж лучше умереть, чем оставить Эори в руках Карпера.

За то время, что они шли по лагерю, Кристина успела несколько раз споткнуться о торчащие из земли корни или камни и наступить в грязь, что вгоняло её в краску. От недосыпания у неё кружилась голова, но спать было ещё страшнее: кошмары так и не отступили. Девушка не знала, как от них избавиться — Натали давала ей успокаивающий чай, но он не особо помогал. Кристина боялась, что со временем сны станут только хуже, ведь ей придётся пережить ещё больше страшных вещей.

Она вспоминала Людовика и его разбитый нос, когда они подошли к центру лагеря, где располагались шатры командующих. Небо светлело, ветер немного унялся, в лесу пели ночные птицы. Всё ещё было так тихо, что казалось, будто вокруг никого нет.

— Уже светает, — заметил лорд Штейнберг. — Может, хотя бы немного поспишь? Мне нужно ещё кое-что сделать…

— Ах, да, простите. — Кристина снова покраснела, опуская глаза. — Спасибо, милорд, я… я попробую.

— Спокойной ночи. — Он улыбнулся, легонько сжав её плечо, и, развернувшись на каблуках, зашагал в противоположную сторону.

А Кристина так и осталась стоять, провожая его взглядом и думая над тем, что он ей сказал. На войне ты можешь потерять всё. В том числе и себя. Девушка именно этого и боялась: слишком велика цена за Эори будет в таком случае, если она потеряет всех, кто ей дорог, а также себя саму, собственное лицо и характер. Не хотелось бы становиться безликой и опустошённой. Но ведь Генрих обещал помочь ей, и есть ли у неё причины ему не верить?..

Больше её пугал другой вопрос: есть ли у неё причины ему верить?

Кристина вздохнула и направилась к собственному шатру, заметив, что впервые, пусть и мысленно, назвала лорда Штейнберга по имени, не употребив при этом титул. Эта мысль заставила её улыбнуться.