Серебряный доспех

Глава восьмая

…Как этот человек ухитрился обойти стражу? Почему его не задержали - ни воины инквизиции, ни койары? Это оставалось загадкой - пока незнакомец не явил своего истинного лица.

Некто спокойным шагом пересекал площадь, словно прогуливался для собственного удовольствия. Ринан Сих хотел было крикнуть страже, чтобы его задержали, схватили, скрутили… но не смог произнести ни слова. На первый взгляд дерзкий человек выглядел очень просто. Обыкновенный парень не старше двадцати лет. Может быть, слишком бледный, но зеленоватый оттенок кожи довольно распространен и здешних краях. Сказывается близость болот: местные расы все отличаются склонностью к мимикрии.

Он чуть шаркал ногами при ходьбе, а губы у него растягивались в улыбке - с каждым мгновением все более широкой… Это, и еще красные, исцарапанные руки. Как будто он постоянно имел дело с какими-то мелкими зверьками. Острые коготки и скверный характер. Может быть, ящерицы…

Молодой человек остановился прямо перед инквизитором. Глаза незнакомца вдруг вспыхнули, и он тихо прошептал - так тихо, что слышал его один лишь Ринан Сих:

– Ты уже дал согласие?

– Что? - хрипло каркнул Ринан.

– Я знаю твои мысли. Ты думал о смерти. О том, что человек умирает лишь после того, как сдается неизбежному. Иногда на то, чтобы уговорить жертву, смерти требуются годы, иногда - мгновения. Ты уже сдался? Ты дал ей свое согласие?

– Догадайся, - огрызнулся Ринан.

Руки незнакомца задрожали. Крохотные ящерицы формировались у него под кожей и медленно проползали к свободе - к кончикам пальцев, которые уже засветились багровым.

Мука исказила лицо молодого человека. Ему доставляло страдание то, что сейчас происходило с ним, однако он, очевидно, считал, что иного выхода просто нет, и продолжал свое дело. Его губы кривились и изгибались, обнажая желтоватые зубы. Капелька крови потекла из прокушенной нижней губы.

Беззвучно он шептал заклинания. Наверное, самому ему казалось, что время остановилось, что каждое мгновение растягивается бесконечно долго, но на самом деле все произошло очень быстро. Койары успели лишь поднести ко рту духовые трубки, чтобы выстрелить в мага отравленными стрелами, однако их усилия пропали втуне.

Стрелы вылетели в воздух и сгорели.

Маг тряхнул руками с явным облегчением. Сотни крохотных пылающих ящериц высыпались из кистей его рук, с легким стуком они упали на мостовую, и вдруг там поднялась целая стена ревущего огня. Маг пошатнулся, словно его ударили в лицо, - он потратил слишком много сил на создание этих чар. И однако же пока он не смел позволить себе роскошь передохнуть.

Огромным усилием воли он заставил себя собраться. Выхватив из-за пояса крохотный, но невероятно острый кинжал, он перерезал веревки, удерживавшие Пенну, и подхватил падающую пленницу.

– Ты можешь идти? - задыхаясь, спросил он.

Пенна молча смотрела на него помутневшими глазами. Она знала, что уже встречала этого человека. Они разговаривали. Он говорил ей какие-то страшные вещи… Он не любит ее, считает чем-то ужасным. Да, он называл ее порождением тумана. Издевался над ней. А в глубине его зрачков скалил зубы какой-то жуткий монстр.

Кто же он такой?… Пенна напрягала память, но ничего не могла сейчас вспомнить. Она почти потеряла сознание, когда знакомый незнакомец разрезал веревки.

Огонь уже распространялся. Он бежал по камням мостовой так же легко, как если бы это были не булыжники, а выжженная солнцем стенная трава. Скоро пламя доберется до люден, до домов, и в городке запылает настоящий пожар. Магии уже не потребуется подкармливать его заклинаниями - огонь найдет себе естественную пищу и пожрет дом за домом, жизнь за жизнью…

Из-за стены бушующего пламени слышались уже дикие крики ужаса и отчаяния, но Пенна их едва различала.

Огонь успел лизнуть ее, так что вся одежда девушки мгновенно сгорела. И произошло это так быстро, что Пенна не успела даже почувствовать боли. На ее теле не появилось ни одного ожога.

– Мое пламя не желаем причинять тебе вреда, - объяснил маг. - Но ты не ответила мне, можешь ли ты идти.

– Не знаю…

– Придется постараться, потому что мне не силу сейчас дотащить тебя на себе.

Спотыкаясь и поддерживая друг друга, они побежали по площади в сторону переулка. Ожидавшие там койары хотели остановить беглецов, но им не удалось даже шевельнуть рукой, чтобы бросить стрелы: убегающая в панике толпа позабыла обо всех своих прочих страхах и опрокинула стражников.

Беглецы нырнули в переулок, где кричала и бесновалась толпа, зажатая со всех сторон домами и пожаром. Люди чувствовали себя в ловушке, они кричали, толкались, давили друг друга в тщетной попытке спастись.

Маг остановился, закрыл глаза, прислушиваясь. Со всех сторон напирали перепуганные горожане. Пенна видела, как сквозь медленно надвигающийся пожар просачиваются длинные белые полосы тумана. Чума победоносно входила в город, отмеченный пророками тумана.

Все свершалось в точности так, как было предсказано.

– Обними меня, королева! - кричал маг, не открывая глаз.

Пенна обвила его руками, прижалась к нему всем телом. Она сделала это не раздумывая - и не потому, что была благодарна этому человеку за спасение, не потому даже, что нуждалась в близости хоть какого-то живого существа, в его поддержке… Она просто боялась упасть и быть растоптанной.

Она почувствовала вдруг, как из нее уходят последние силы. Ощущение было такое, словно она ранена и кровь выливается из жил слишком быстро… Неужели это существо, пришедшее к ней на помощь в последний момент, - слуа, кровосос, терзаемый вечной жаждой?

Она посмотрела на своего спутника. Нет, он не впивался в нее зубами, как она вдруг заподозрила. Он по-прежнему крепко держал ее за плечи. Но силы Пенны неудержимо иссякали. Очевидно, маг черпает свою мощь из нее…

Почему бы ему не воспользоваться для этой цели другими людьми? Пенна хотела оттолкнуть, его, но не сумела. Их тесно прижали друг к другу.

С громким воплем, похожим на крик боли, маг снова тряхнул руками. Столб пламени вырвался из земли прямо перед ним. В огне корчились люди, их рты раскрывались, но ни звука не долетало до Пенны и остальных. Огненный шторм промчался по переулку, сметая всех, кто стоял на пути.

– Бежим!

Волоча ноги и спотыкаясь на каждом шагу, они побежали по раскаленному переулку, по туннелю, который прогрыз для них огонь. Здесь не было людей - одни только черные обугленные стены домов. Сзади клубился туман, он как будто гнался за беглецами. Но Пенна не оборачивалась. Она видела их цель - круглую дыру в городской стене. Там - свобода и, возможно, спасение.

Им пришлось проделать весь этот путь, полагаясь только на себя, а между тем маг израсходовал не только собственную мощь, но и тот ничтожный запас сил, что оставался у похищенной им пленницы.

И все то время, пока они ковыляли, глотая раскаленный воздух, Пенне не давала покоя мысль: куда же подевались люди? Неужели сгорели без остатка?

– Да, - прохрипел маг в ответ на ее мысли. Очевидно, для него не было тайной то, о чем думала его спутница. - Ни одно живое существо, не обладающее защитной магией, не в состоянии сохранить свое тело в моем огне. Но эта проклятая магия убивает меня…

Наконец они очутились возле пролома в стене - это произошло, как показалось Пенне, спустя годы после начала их бегства. Они двигались замедленно, точно в кошмарном сне, и девушка с трудом ворочала языком, разговаривая со своим спасителем.

– Куда теперь?

– Туман догонит нас, если мы пойдем на болота - сказал маг. - Мы двинемся по бездорожью в самые мертвые топи. Там мы найдем пристанище.

– Невозможно! Ты предлагаешь убежать от хищника, забравшись в самую берлогу хищника, - возразила Пенна. На миг ей показалось, что ее спаситель попросту утратил рассудок.

Но он взял в ладони ее безбровое, опаленное огнем лицо и силой повернул к себе. Совсем близко она увидела его глаза, полные пламени и страдания.

– Верь мне, - просто сказал он. - Меня зовут Эгертон, и я хочу сберечь тебя, потому что ты очень важна. Я ведь говорил тебе об этом, когда мы встретились впервые, там, в гнезде слуа. С твоей помощью я сумею выяснить то, что я давно уже хотел узнать…

– А что такого ты хотел узнать? - сердито дернулась Пенна.

– Сейчас не время для объяснений, - возразил Эгертон. - Иди со мной, не задавая вопросов. Доверься мне.

– А если ты меня погубишь?

– Ты и без того погибла уже, и не один раз, но все еще жива, - был загадочный ответ.

Он крепко взял ее за руку и потащил за собой.

Обратно на болота, в смертоносные трясины, где ожидали их клочья тумана и жуткие существа, о происхождении и силе которых лучше было не задумываться.

Эгертон, казалось, знал здесь каждую тропинку. Он не был похож на обитателя болот и тем не менее ориентировался с такой легкостью, словно родился прямо посреди здешних топей.

– Я слышу, как они дышат, - объяснил он.

Пенна с трудом переставляла ноги. Эгертон то и дело поддерживал ее, однако девушка избегала его прикосновений. Она не могла забыть того мгновения в городе, посреди давки, когда их притиснули друг к другу и Эгертон принялся жадно высасывать силы из своей спутницы. Разумеется, она видела, каким образом были истрачены потом эти силы. Без подобного магического трюка они, вероятно, никогда бы не выбрались из Хеннгаля. И все же… все же она предпочитала держаться от напарника подальше.

Ближе к ночи Пенна начала беспокоиться не на шутку. Они забрели уже достаточно глубоко в болота. Правда, тумана здесь пока что не встречалось, но с наступлением темноты многое изменится.

Где-то там, на болотах, ожидает Пенну жуткое существо, которое именовало ее своей королевой. И Эгертон наверняка знает об этом. Ведь он тоже называл ее королевой.

– Я больше не могу идти, - объявила Пенна. - Если я обречена на смерть, то по крайней мере хочу отойти в иной мир спокойно.

– Ты обречена на жизнь, - прошептал Эгертон. - Я выполню твое желание, королева, как ты выполнила мое.

– Твое? - удивилась Пенна. - Когда это я выполняла твои желания? Ты что-то перепутал!

– Ты согласилась помочь мне… ты помогла мне спасти тебя. Это самое главное. Теперь мы должны поговорить, иначе окажется, что все было напрасно

– Загадки, опять загадки… - Пенна вздохнула. - Хорошо. Ты разведешь костер?

Несмотря на боль и ужас пережитого, она хихикнула. Если ее новый спутник и умел что-то делать хорошо, так это разводить огонь.

– Здесь не будут гореть обычные дрова, - сказал Эгертон. - Слишком сыро… А я истощил почти все мои силы.

– Хочешь, чтобы я тебя покормила? - спросила Пенна, кривя рот. - Ты высосал меня, как спелую ягоду.

– О да, - отозвался Эгертон, облизываясь. - Ты спелая, королева… Спелая и сладкая… Твои силы вливались в меня, точно молоко.

Он протянул руку и коснулся ее груди. Пенна вдруг осознала, что осталась почти без одежды. Кровь из ее ран перестала течь, но кнут изорвал ее рубаху в клочья, а огонь пожрал лохмотья почти без остатка. Все, что прикрывало ее наготу, была копоть…

– Мне холодно, - прошептала Пенна.

Эгертон молча снял с себя плащ и набросил ей на плечи. Она закуталась как можно плотнее и опустила капюшон до самых глаз.

Маг опустился на колени, положил ладони на землю и долго стоял в этой позе. Наконец слабые язычки пламени протянулись у него между пальцами. Он отдернул руки и выпрямился.

Огонь горел на сырой земле, без дров.

Пенна уселась рядом, подтянула колени к подбородку. Уже совсем стемнело. Бесконечно длинный день был позади. День, когда погиб город Хеннгаль. День, когда Пенна могла бы умереть, но не умерла.

– Расскажи о себе, - попросила она своего спасителя. - Я понимаю, что ты пришел ко мне на помощь не ради моей красоты и не из-за того, что по природе своей ты чрезвычайно добр и всегда спасаешь бедных невинных девушек… Кто ты?

– Я маг из ордена Тоа-Дан, - ответил Эгертон. - Ты что-нибудь слышала о нас?

Пенна вздохнула:

– Почти ничего…

Он протянул к ней руку, и теперь Пенна разглядела на худом запястье мага выжженный значок - изображение какого-то странного существа.

– Это мантикора, символ нашего ордена, - объяснил Эгертон.

– Ты далеко ушел от своего дома, - проговорила Пенна. - А вот я даже не знаю, где мой…

– У тебя нет дома, - сказал Эгертон. Он был немного удивлен оборотом, который внезапно принял их разговор. - Ты родилась неизвестно где - скорее всего, на болотах. Как говорят, твоя мать умерла вскоре после того, как произвела тебя на свет. А солдаты, которые тебя подобрали, вечно переходили с места на место… Как же ты можешь знать, что такое дом?

– Ну… я видела разные дома, - ответила Пенна. - Я смотрела, как живут люди. Они чувствуют себя защищенными, если у них есть свое место на земле.

– Но их защищенность - не более чем пагубная иллюзия, - возразил Эгертон. - И ты только что стала свидетельницей этому. Хрупкие стены не в состоянии спасти ни от болезни, ни от горя. Инквизиция приходит и убивает всех, если это требуется - с точки зрения служителей Сеггера. Туман вползает в город и пожирает каждого мужчину, каждую женщину и ребенка… Ураганы, землетрясения, слуа, порождения тумана - назови любое бедствие и подумай, послужат ли надежным укрытием человеческие дома от всех этих бедствий.

– Нет, - сказала Пенна. - Об этом и думать нечего.

– В таком случае, человеческая тоска по собственному дому - не более чем глупость.

– И все же люди так устроены… - начала было Пенна.

Эгертон перебил ее:

– Люди сами так устроили. Поддаваться своей натуре - слабость, которая может оказаться гибельной. - Он коснулся ее плеча и сразу же убрал руку, явно понимая, как она к нему относится. Он готов был уважать ее недоверие.

– Я больше не буду желать собственного дома, - обещала Пенна, невесело улыбаясь. - Клянусь довольствоваться ночлегом посреди сырого болота, у сомнительного костра, который вот-вот погаснет.

В том, что касалось костра, это была явная клевета - костер горел ровно и гаснуть не собирался. Безжизненное магическое пламя, которое даже не колебалось на ветру.

– Расскажи мне больше, - попросила Пенна после некоторого молчания.

– О чем?

– Почему ты следил за мной? Почему ты меня спас?

– Ты - живая, и в то же время ты - порождение тумана, - сказал маг. - Своего рода магический шедевр. Мне хотелось исследовать тебя, и вскоре ты предоставила мне великолепную возможность. Я говорю о слуа, твоих врагах. Врагах твоего владыки и твоих собственных. - Он поднял ладонь, предупреждая возражения, готовые сорваться с губ Пенны. - Ты можешь все отрицать, ты может твердить день и ночь, что твоя ненависть к ним - обычная, естественная ненависть живого к нежити. Но это не так. Вспомни, как все происходило. Разве ты вела себя как жертва? Пока обычные горожане метались по городу в поисках тех, кто их убивает, ты сразу же обнаружила их. Ты их почувствовала…

– Я не порождение тумана! - оборвала Пенна. - И не желаю больше слушать об этом.

– Как хочешь, - отозвался Эгертон. - Если тебе не нужна правда, позволь мне отдохнуть. Я вымотался и хотел бы поспать.

– Погоди! - Пенна явно была испугана. - Не засыпай! Если сюда придет он… тот…

– Тзаттог? - Маг приподнял брови. - Но он не причинит тебе вреда. Он давно уничтожил бы тебя, будь это в его власти, но он попросту не в состоянии это сделать.

– Он напустил на меня умертвий, а ты утверждаешь, будто он не в силах причинить мне вред! - возмутилась Пенна.

– И что, много навредили тебе те умертвия? - осведомился Эгертон.

– Нет, но…

– Он проверял тебя. Та ли ты, кого он ждал, или же он опять ошибся.

– Откуда ты все это знаешь?

– Так ты хочешь услышать правду или я все-таки могу отдохнуть? - вопросом на вопрос ответил Эгертон. Пенна промолчала.

– Правда тебя испугает, - сказал Эгертон.

– Нет, - глухо откликнулась Пенна. - Кажется, теперь не осталось уже ничего, что способно было бы меня испугать.

Она, конечно, лгала.

Она была испугана. И боялась того, что сейчас ей мог открыть Эгертон.

Маг устроился поудобнее на земле. Костер послушно пылал, озаряя молодое лицо Эгертона, его темные изогнутые брови, почти сошедшиеся на переносице, его темный, резко очерченный рот и нос с горбинкой.

Пенне подумалось, что это лицо изменяется в зависимости от освещения. Может быть, виной всему были глубокие тени, появившиеся под глазами и в ямках на щеках: усталость истощила мага, он исхудал прямо на глазах.

– Наш орден, что бы о нем ни говорили, жаждет в первую очередь знаний, - тихо произнес Эгертон. Голос его звучал спокойно, задушевно, как будто он сидел где-нибудь в уютных креслах и вел дружескую беседу с единомышленником, а не торчал посреди сырых болот, окруженный неведомыми опасностями.

– Все маги это утверждают, - сказала Пенна. - В эту ложь уже не верят даже малые дети.

Эгертон пожал плечами.

– Я не знаю, что говорят другие. Я знаю, что говорю я сам. Знание - самое важное для нас. В наших башнях хранятся свитки и книги по всем девяти направлениям магической науки… - Он опустил веки, мечтательно вздохнул. - Нет большего наслаждения, чем погрузиться в чтение этих свитков! Там говорится о вещах поистине удивительных… И самое поразительное то, что все это правда! Любое заклинание можно опробовать, любая тайна становится открытой в свой черед… Можно до бесконечности наблюдать за волшебной игрой слов и жизни. Слово, начертанное значками на пергаменте, оживает в устах мага и преобразуется в реальность.

– Да, - медленно уронила Пенна, - конечно, я слышала о вас. Вы живете на темной стороне Лаара. Вы - лучшие маги в мире! Вы способны вызывать духов, подчиняете своей власти мертвецов… Все вы одержимы своими учениями. Вы настолько безумны, что готовы ставить опыты на самих себе, лишь бы проверить, что правда, а что - заблуждение!

– Самое опасное заблуждение - то, что ты сейчас говоришь, - ответил Эгертон. Его глаза блеснули в темноте. - Некромантия и запретные науки - это удел падших магов, предателей из Соултрада, города на темной стороне. Они отделились от ордена Тоа-Дан и были прокляты! Это они посвятили себя темному знанию…

– А вы? - спросила Пенна. - Только не пытайся убедить меня в том, что маги Тоа-Дан такие уж добрые.

– Добрые? - Он удивленно поднял брови. - Я не вполне понимаю это слово. В этом слове вообще нет смысла. Оно не входит ни в одно из заклинаний, и я не встречал его в наших магических свитках и книгах. Это примитивное человеческое понятие, лишенное какой бы то ни было силы. Не пользуйся им! Оно говорит лишь о твоей слабости. А ты не должна быть слабой.

– Расскажи еще о своем ордене, - попросила Пенна после паузы, которая ей потребовалась, чтобы усвоить услышанное. - Я постараюсь больше не перебивать тебя.

Эгертон ответил:

– Мы ищем знаний.

– Это я поняла.

– Сейчас в Лааре появилась новая сила. Мы должны постичь ее. Мы пытаемся понять, кто она. Мы ищем способа войти с ней в контакт.

– Только не говори мне, что эта новая сила - я, - взмолилась Пенна.

И тут произошло нечто неожиданное.

Эгертон рассмеялся.

Пенна не подозревала, что это существо в состоянии веселиться, и однако же невозможное произошло: молодой маг хохотал, и волшебное пламя на земле вторило его веселью: оно то приподнималось, то опускалось, и оранжевые языки лизали темный воздух.

– Ты? - задыхаясь, повторил Эгертон. Он схватился за грудь, закашлялся. Видно было, что подобное веселье для него - большая редкость. - Ты? Новая сила в Лааре?

Пенна оскорбленно пожала плечами:

– Никогда не знаешь, что можно еще услышать от мага! Особенно от мага, жаждущего познаний.

Эгертон наконец перевел дыхание.

– Нет, Пенна, эта сила по-настоящему могущественна. Такой мы еще не встречали. Абсолютно новая сущность возникла на Лааре, и вестниками ее стали чума и пророки тумана. Мы идем следом за пророками тумана, потому что хотели бы завязать с ними отношения. Обменяться знаниями, если они согласятся делиться с нами тем, что знают сами. Этим созданиям, какими бы зловещими и жуткими они ни казались, многое известно о новой сущности. Возможно, они пытаются донести эти сведения до людей - в той форме и в том виде, в каком они могут быть восприняты слабой человеческой расой. Но люди не понимают… Мы пытаемся понять. Мы всегда и все понимали…

– Разве это не означает темную магию? - спросила Пенна, наморщив лоб.

Эгертон двинул бровями.

– Что ты имеешь в виду?

– Попытка связаться с пророками тумана, - объяснила девушка.

– Почему? - Удивление Эгертона росло. Логика рассуждений Пенны оставалась для него непостижимой.

– Пророки тумана - страшные, - попыталась объяснить свою мысль Пенна. - Они… ну, они злые.

– Еще одно бессмысленное слово, - предостерегающе поднял палец Эгертон. - Избегай таких определений.

– Они страшные. Говорят о страшном. Они пугают людей. Они непонятные.

– Люди пугаются, потому что людям свойственно бояться правды, - сказал Эгертон. - Это их слабость… как и многое другое. Пророки тумана непонятны лишь потому, что никто не дает себе труда понять их. На самом же деле все очень просто. Пророки тумана возвещают приход Кары богов.

– Но откуда взялась Кара богов? - горячо спросила Пенна.

– Новая сущность на Лааре, - сказал Эгертон. - Я толкую тебе об этом добрых полчаса.

– Маги ордена Тоа-Дан пытаются связаться с пророками тумана, чтобы узнать как можно больше об этой загадочной новой сущности?

– Хвала Дзару, богу огня и войны! - воскликнул Эгертон. - Наконец-то ты поняла!

– Да, - криво усмехнулась Пенна. - Я все поняла. Все, кроме двух вещей: во-первых, какое я имею отношение ко всему этому? И во-вторых…

Она замолчала.

– Что - «во-вторых»? - спросил Эгертон с любопытством.

Пенна бросила косой взгляд в темноту.

– Во-вторых, как ты надеешься обороняться от орды упырей, которая вот уже несколько минут как окружает нас со всех сторон?

Никогда прежде не доводилось молодым троллокам видеть ничего подобного. То, что открылось Хазреду с Гирсу, сверкало, переливалось, оно казалось живым, постоянно изменчивым и вечным. В первое мгновение Хазред был уверен, что под обелиском томилась в мучительном сне прекрасная женщина и что своим дерзким поступком они освободили ее. Он смотрел на сияющее существо, ожидая, что оно вот-вот очнется, пошевелится, встанет, явит своим спасителям восхитительное лицо… Мысль об этом была так сладка, что Хазред едва не задохнулся.

Гирсу стоял чуть в стороне от друга и дрожал как в лихорадке. Он не в силах был оторвать взгляда от чудесной вещи, которая предстала перед ними.

Хазред сам не заметил, как с его губ сорвалось:

– Но как нам ее поделить, если она одна такая?

– Она? - Гирсу медленно покачал головой. - Что ты имеешь в виду, Хазред?

– Вот это. - Хазред кивнул подбородком на то, что доселе скрывалось под обелиском. - Ее не разорвать, потому что это ее убьет.

– Не «она», - возразил Гирсу. - Это «он». Посмотри внимательнее, Хазред! Это доспех.

То ли троллоки притерпелись к серебристому сиянию, то ли освобожденная друзьями вещь неуловимо изменилась и умерила яркость свечения, но после слов Гирсу у Хазреда словно пелена спала с глаз.

Перед ними действительно лежал чудесный доспех, выкованный неведомыми мастерами из легкого, почти невесомого серебра. На левом плече не хватало одной пластины.

Прошло довольно много времени, прежде чем Хазред решился прикоснуться к доспеху. Благоговение переполняло троллока, но еще сильнее было другое чувство: Хазред ощущал невероятную магическую мощь, которая исходила от серебряных пластин. Он боялся даже предположить, каково было происхождение этого серебра.

Гирсу уже давно привык к странностям своего друга. Поэтому он не торопил Хазреда. Пусть рассматривает находку со всех сторон, то наклоняясь над ней, то падая на живот и пытаясь заглянуть под нее… Времени-то полно. Никто за ними не гонится - в кои-то веки! - и враги все перебиты, кто не сбежал… Хотя нет, вон последняя из мосластых тварей еще шевелится. Гирсу с интересом стал наблюдать за тем, как она издыхает. Очевидно, эти животные (если только это животные, а не какие-нибудь низшие демоны) привыкли существовать в стае. Одиночество губительно для них. Еще более губительно, чем отравленные стрелы. Да, любопытно. Стоит потом обсудить это с Хазредом, может быть, он выскажет какие-нибудь умные соображения на сей счет.

Однако сейчас Хазреду было не до повадок и особенностей мосластых существ: он наконец-то собрался с духом и решился прикоснуться к доспеху. Его пальцы как будто обожгло сразу и огнем, и леденящим холодом. По серебряным пластинам пробежали радужные волны. И вместе с тем неслыханный восторг вспыхнул в душе Хазреда.

Он повернулся к Гирсу, и тот с трудом подавил удивленный вскрик: никогда в жизни он не видел своего друга таким счастливым. Глаза Хазреда лучились радостью, рот улыбался от уха до уха, каждая черта его лица излучала торжество.

Гирсу испугался:

– Что случилось? Хазред, что с этой штукой не так?

– С ней… все так, - ответил Хазред, смеясь и плача одновременно. - Это… доспех… и он, Гирсу, особенный… из особенного серебра…

Голос у него пресекался, как будто незримая петля пережала ему горло.

– Отдышись, - посоветовал Гирсу. - Посиди спокойно. Не смотри на эту штуковину. Что-то она мне перестала нравиться. Что она с тобой делает?

– Ничего… ничего особенного. Ничего, что не делает со мной мир. Вся жизнь. Могущество. Величие, - сбивчиво проговорил Хазред.

– Ну вот что, - рассердился Гирсу, - просто сядь, отвернись и не думай об этом. Смотри на меня. Поговори со мной о чем-нибудь приятном. Как ты считаешь, мы с тобой вдвоем смогли бы одолеть глита?

– Глита? - Хазред бессмысленно заморгал, как ребенок, пытающийся угадать, чего ожидают от него взрослые.

– Да, - подтвердил Гирсу. - Видишь ли, я посвятил этой теме… раздумья. Ну, недолгие, но очень интенсивные. Видишь ли, глит… он очень сильный. Так. Его нанимают, чтобы он сражался за плату. Ну вот он и сражается. Но возможно ли его одолеть? Вот проблема. Я думаю, двух троллоков против одного глита катастрофически мало. А твое мнение?

Хазред пожал плечами:

– Вероятно. Да, конечно. Ты прав.

Он дернулся, намереваясь еще раз взглянуть на доспех. Было очевидно, что найденная вещь полностью завладела его воображением.

– А вот кишки у глита очень интересные, если приглядеться, - продолжал Гирсу увлеченно. - Отличаются от того, что в брюхе у других ящеров.

– Боги! Гирсу, неужели ты всегда рассматриваешь внутренности, выпущенные из животов?

– Это же интересно, - простодушно отозвался Гирсу. - По такому признаку можно опознать существо, даже если оно попыталось изменить свою внешность магией.

– Да какая разница, что это было, если ты это уже убил!

– Ну, мы же не тролли, - возразил Гирсу, довольный тем, что Хазред вроде как заинтересовался чем-то помимо доспеха. - Нас должна волновать и познавательная сторона дела. И чтобы знать, с кем мы сражались.

– Только не говори этого троллям. Они точно не станут рассматривать твои внутренности, - предупредил Хазред.

– Да, мне это тоже приходило в голову, - кивнул Гирсу. Он сделал паузу, а когда опять обратил взор к приятелю, то увидел, что Хазред лежит щекой на доспехе и гладит полированные пластины.

– Он теплый, - мечтательно произнес Хазред. - И на ощупь почти шелковый. Хочешь прикоснуться?

Гирсу покачал головой:

– Что-то я побаиваюсь этой штуковины.

– Напрасно. Она… могущественная… и добрая… - Казалось, как только речь заходила о характеристиках доспеха, Хазред терял дар речи и с трудом подбирал слова.

Гирсу отодвинулся.

– Это опасная вещь, Хазред. Она завладевает тобой.

Хазред улыбнулся - восторженно и глупо:

– Да, завладевает. Ну и что? В этом нет ничего дурного. Когда ты влюбляешься, то тоже какое-то время можешь думать и говорить лишь об объекте своей страсти. Потом это проходит. Привыкаешь.

– Нет, Хазред, я тебе точно говорю: тут какая-то опасность спрятана. Это вовсе не любовь, а кое-что гораздо хуже. Любовь - она для чего? Она ведь для размножения, и только. Если мы не будем этого хотеть то совсем перестанем размножаться. И тут чувства на нашей стороне, - разглагольствовал Гирсу. Он ощущал себя мудрым старцем, который напрасно тратит словеса, пытаясь вразумить восторженного юнца.

Глаза Хазреда блеснули. Он безмолвно метнулся к Гирсу, схватил его за руку и приложил его ладонь к доспеху.

Словно молния пронзила Гирсу. Жаркая дрожь пробежала по его телу, и все его естество словно запело в ответ на это прикосновение. Гирсу утратил последнюю способность рассуждать здраво. Мир вокруг него неузнаваемо изменился, сделался ярче, нарядней. Все в этом новом мире было для Гирсу приятно и мило. Он наслаждался окружающей его красотой. Он втягивал ноздрями благоуханный воздух, он жаждал обладать этой чудесной вселенной.

– Магия, - прошептал Гирсу, пытаясь из последних сил избавиться от наваждения.

– Магия! - счастливо подтвердил Хазред. - И мы открыли ей путь.

Оба они уставились на доспех. В душах друзей росло желание владеть этой вещью, принадлежать ей, слиться с ней.

Хазред прошептал:

– Это великое серебро… и оно может принадлежать только одному из нас.

Гирсу молчал. Он понимал, кто из них двоих одержит верх, если они начнут спорить из-за доспеха. Разумеется, в словесном поединке Хазреда не одолеть: он всегда докажет, что доспех по праву должен сделаться его собственностью. Если Гирсу хочет когда-либо надеть чудесные серебряные пластины на себя, ему следует запастись терпением. И не стоит недооценивать Гирсу, считая его туповатым и недалеким. У воинов тоже есть собственная хитрость. И маги, и жрецы нередко попадали впросак, имея дело с воинами. Нужно просто подождать. Улучить момент, когда Хазред не будет ни о чем подозревать, и тогда… и тогда Гирсу завладеет вожделенным доспехом. Чудесная вещь будет служить ему одному. И сбудутся все мечты, даже самые немыслимые. Откуда-то Гирсу точно знал, что хозяин доспеха обладает всемогуществом.

Внезапно Хазред горестно воскликнул:

– Смотри! - Он благоговейно коснулся доспеха так, как притронулся бы к бесконечно дорогому существу, у которого вдруг обнаружилась царапинка. - Не хватает одной пластины!

Обнявшись, объединенные этим горем, троллоки нагнулись над доспехом. Сияние окончательно перестало слепить их, и они отлично видели, что на плече доспеха Действительно нет одной пластинки.

–Теперь нам нужно ее отыскать, - возбужденно произнес Хазред. - Это наша главная цель. И я буду предводителем отряда, а ты будешь мне подчиняться.

– Почему? - тотчас возмутился Гирсу.

– Потому что так было всегда, - ответил Хазред. - Потому что я придумал, как опрокинуть обелиск. Потому что я перебил всех врагов. Потому что… доспех отныне принадлежит мне!

Не успел Гирсу помешать ему, как Хазред уже набросил доспех себе на плечи.

– Затяни ремни, - потребовал он. - Ты обязан помочь мне!

И Гирсу, скрежеща зубами, подчинился.

В серебряном доспехе Хазред сразу изменился. Теперь он выглядел как молодое божество - с ярко-зеленым лицом, с сияющими глазами. Доспех послушно принял форму тела своего нового хозяина и несколько улучшил ее. Мышцы на груди и спине Хазреда, рельефно очерченные, мощные, лоснились в солнечном свете. Там, где на плече не хватало пластины, видно было настоящее тело Хазреда - куда менее мускулистое и впечатляющее, нежели сам доспех. Но Хазред не придавал этому несоответствию никакого значения. Владеть доспехом - вот все, чего он жаждал. Ощущать прикосновение гладких, легких пластин, чувствовать, как магические силы переполняют все его существо, - в этом было счастье.

Разумеется, Хазред ни мгновения не сомневался в том, что Гирсу жаждет заполучить доспех. Но это не имело никакого смысла. Об этом можно было вообще не думать. Гирсу - жалок, смешон. Как он вообще смеет мечтать о чудесной вещи? Он, ничтожество! Глупо. Глупее не придумаешь.

– Мы обязаны найти недостающую деталь моего доспеха, - заявил Хазред, прихорашиваясь и позволяя солнечным лучам скользить по глади серебряных пластин. - И мы непременно отыщем ее.

– Понятия не имею, как нам это удастся, - пробурчал Гирсу себе под нос.

Хазред рассмеялся.

– Лично мне теперь по плечу решительно все. Любая затея, что бы я ни задумал. Верь мне, Гирсу! Я постепенно обретаю всемогущество.

Пенна хорошо видела в темноте, но без своего лука она была бессильна. Отчаяние охватило ее. Что касается Эгертона, мага из ордена Тоа-Дан, то он не колебался ни мгновения. Для него не имело ни малейшего значения то обстоятельство, что он устал, вымотался, что позади у них с Пенной бегство из пылающего города, в который вот-вот войдет чума… Сделав над собой усилие, Эгертон поднялся и повернулся лицом к врагу.

Он различал в темноте лини, колеблющиеся тени, которые становились то гуще, то светлее. Слуа явно собирались для атаки.

– Ты не выстоишь, - подала голос Пенна. - Не жертвуй собой ради меня. Не делай этого даже ради знаний. Спасайся. Оставь меня им и беги.

Эгертон даже не оглянулся в ее сторону.

– Помоги мне, - попросил он, пропустив ее слова мимо ушей. - Ты же хорошо видишь во мраке! Где их больше всего?

– Слева от тебя, - сказала Пенна.

В тот же миг Эгертон взмахнул рукой и оттолкнул ладонью образовавшийся в воздухе огненный шар. Очевидно, к такого рода заклинаниям он прибегал нечасто, потому что они отбирали слишком много сил и к тому же сопровождались сильной болью. Шар буквально вырвался из ладони мага, порвав кожу. Кровь потекла на землю.

Эгертон не обратил на это внимания. Посеревшими губами он проговорил заклятие, и пылающий шар рассыпался искрами над головами слуа. Ослепленные вспышкой, слуа метались в темноте, приседали, закрывая голову руками, или падали ничком.

Шар совсем недолго отбрасывал свет, но этого краткого промежутка времени хватило, чтобы маг успел рассмотреть врагов. Их было не более десятка, и, пока не погасла последняя искра, из руки Эгертона вылетело шесть коротких метательных кинжалов. Только один не достиг цели, остальные пронзили нелюдей.

– Бесполезно, - прошептала Пенна. - Если это слуа, то их нельзя убить железным оружием.

– Мои кинжалы - из особой породы дерева, - возразил маг. - Они были созданы специально для охоты на слуа. Когда рассветет, нужно будет собрать их. Возможно, ты сочтешь меня крохобором, но я дорожу этими маленькими вещичками.

– Все маги крохоборы, - проворчала Пенна, кутаясь в плащ, которым снабдил ее Эгертон, когда она лишилась своей одежды. - Осторожно, справа еще трое!

Эгертон резко повернулся. Точно: три узких, стелющихся по земле тени подползали к нему. Одному из нападавших, самому тонкому, маг раздробил голову ударом сапога, двух других проткнул палками, выдернутыми из костра. Один или двое оставшихся с криками умчались прочь.

Эгертон рухнул на землю рядом с девушкой. Не было в его теле ни одной косточки, которая бы не ныла. В этой последней стычке он израсходовал все свои силы. Если в течение ночи появятся еще какие-нибудь враги, Эгертон окажется для них легкой добычей. Одолеть его будет проще, чем голодного котенка.

«Надеюсь, они об этом не догадываются», - мелькнуло у него в голове.

Пенна задумчиво произнесла:

– Я вот все думаю о том, что ты мне говорил. О том, что я сродни порождениям тумана. Странно это: Тзаттог называет меня королевой - и в то же время то и дело подвергает меня опасности.

– Это были просто голодные вампиры, Пенна, - устало проговорил Эгертон. - Ничего больше. Несколько слуа. Мы отбили их атаку, они ушли и не вернутся. Тзаттог здесь ни при чем. Тут нет порождений тумана.

«Пока нет», - прибавил он про себя. Однако Пенна тряхнула головой и настойчиво продолжала:

– Положим, Тзаттог хочет меня испытать. Но ведь он уже сделал это, он убедился в том, что я - это я. Почему же он не приходит сам?

– Вряд ли его побуждения могут быть нам известны. И вряд ли мы поймем их, даже если что-нибудь о них разведаем, - отозвался маг. - Ты ему нужна, вот и все… И знаешь, что произойдет, если он вдруг прямо сейчас собственной персоной свалится нам на голову?

– Что? - с любопытством спросила Пенна.

– Я попросту тебя отдам, - ответил Эгертон. - Я полностью вымотан. Может быть, в этом и заключалась его цель. Довести меня до состояния полутрупа, чтобы воспользоваться этим и добиться желаемого. Ты так не думаешь?

Пенна вздохнула:

– Ты сбиваешь меня с толку. На чьей ты стороне, в конце концов?

Эгертон долго молчал, явно обдумывая, как бы ответить лучше. Наконец он проговорил:

– Только не на твоей, Пенна. Не на твоей.

Несмотря на то что Пенна дала себе слово не спать и караулить всю ночь, она все-таки провалилась в беспокойный сои. Ей снилась гибель ее товарищей, потом вдруг она увидела инквизитора - тот корчился в огне и кричал, отчаянно разевая рот. При этом ни одного звука не доносилось до Пенны, как будто она находилась глубоко под водой.

Несколько раз она пыталась пробудиться. Это происходило, когда сон ее становился особенно страшным, и внезапно она начинала отдавать себе отчет в том, что на самом деле грезит. Она дергалась, скребла землю ногтями, стонала сквозь зубы, но забытье упорно не желало отпускать свою добычу, и постепенно сон Пенны становился все более глубоким.

И наконец рывком, мгновенно она все-таки проснулась.

Было уже утро, небо в вышине сияло голубым. Если избавиться от воспоминаний, не смотреть по сторонам и забыть о боли в груди, то можно вообразить, будто не было никакого Катаклизма, будто жизнь прекрасна и полна маленьких чудес.

Но Катаклизм был, и если встречались в мире чудеса, то только жуткие и злые. И одним из них Пенна не без оснований сочла то обстоятельство, что она крепко связана веревками.

Она попыталась пошевелиться, однако это ей не удалось. Девушка дернулась посильнее. Веревки больно впились ей в запястья и щиколотки. Она повернула голову. Что происходит? Кто-то растянул ее на сырой траве, привязав руки и ноги к колышкам, глубоко вбитым в землю.

– Эгертон! - позвала девушка. - Эгертон!

Мгновение она боялась, что маг попал в переделку, как и опасался, и погиб в неравной схватке с чудовищами. Усталый, вымотанный маг, растративший все свои силы в заклинаниях, - лакомый кусочек для тех, чья мощь заключена в когтях и клыках.

Но затем Пенна увидела Эгертона. Он подошел ближе и наклонился над ней.

– Ты проснулась?

Эгертон исхудал за минувшую ночь еще больше. Глубокие тени залегли под его глазами, вокруг рта появились морщины, странные на таком молодом лице. Красные исцарапанные руки мага кровоточили. Они показались Пенне похожими на два куска мяса. Заметив, что она смотрит на его искалеченные руки, он спрятал их за спину и медленно усмехнулся.

– Заживут через пару дней. Хотя выглядят неприятно, согласен. Да и ощущения не самые лучшие.

– Что ты сделал? - спросила Пенна, дергаясь.

– Не совершай напрасных движений, - равнодушным тоном отозвался маг. - Я привязал тебя крепко. Поверь мне, на это моих сил хватило. Такая работа не требует магии и, следовательно, не слишком обременяет.

– Зачем ты привязал меня? - Пенна почувствовала, как в ней закипает ярость.

– Я хочу поговорить с тобой, - спокойно произнес Эгертон. - Расслабься, лежи спокойно, и ты не испытаешь боли.

– Послушай, ты выводишь меня из себя! - закричала девушка.- Я не просила спасать меня от инквизиции! Я не просила избавлять меня от слуа! Я вообще не хотела с тобой знаться, но ты навязал мне свое общество и…

– Это не имеет значения, - холодным тоном проговорил маг. - Ты обладаешь некоторым знанием, и я намерен получить от тебя ответы, хочешь ты этого или нет.

– Отпусти меня, или…

– Или что? - Казалось, Эгертон. задавая этот вопрос, испытывает самое простодушное, искреннее любопытство.

– Или я позову моего жениха, принца-упыря, и он пустит тебе кровь! - пригрозила девушка.

– Да. А потом состоится ваша свадьба. Ты ведь страстно жаждешь этого, не так ли? Очутиться в ледяных объятиях нежити, ощутить его распадающиеся мертвые тубы на своих губах…

– Замолчи!

– Почему? - удивился Эгертон. - Расскажи-ка мне о себе, женщина.

– Ты ведь знаешь обо мне больше, чем я сама, не так ли? - прошептала Пенна. Ее глаза пылали от ненависти.

– Я расскажу тебе все, что знаю, - согласился Эгертон. Он уселся рядом.

Оказалось, пока Пенна спала и видела свои беспокойные сны, маг не терял времени даром. Он разжился едой - растущими на деревьях грибами, которые можно было есть сырыми (по правде говоря, они настолько сытные и жирные, что достаточно одного, чтобы насытить взрослого мужчину из племени ижор, и пяти, чтобы наелся тролль).

Во фляжке у Эгертона плескалась вода. Пенна облизала пересохшие губы. Ей показалось, что она даже ощущает вкус этой чудесной, прохладной, сладкой родниковой воды… Но Эгертон и не думал делиться с нею.

Он принялся откусывать от гриба по маленькому кусочку, смакуя лакомство и запивая его из фляжки.

– Ты тоже можешь задавать вопросы, - сказал он. - Но не прежде, чем ответишь на мои. Ты знала свою мать?

– Нет.

– Ты не человек. Тебе об этом говорили?

– Недавно начали. И с тех пор мне твердят об этом все подряд.

– А сама ты этого не знала?

– Нет, - отрезала Пенна. - Теперь мой черед спрашивать… Я могу получить немного еды?

– Нет. Сперва я закончу разговор с тобой, а потом уже решу - стоит тебя кормить или нет. Если живая ты бесполезна, то и еду переводить на тебя нет смысла, - ответил Эгертон.

Пенна поняла вдруг, что он не шутит. Ей стало холодно. Дрожь пробежала по ее рукам, живот покрылся испариной.

– Ты ведь не убьешь меня только потому, что я для тебя бесполезна? - прошептала она. Гнев опять поднялся в ней волной, и она закричала: - Дай мне воды! Негодяй! Я хочу пить!

– Подождешь…

В воздухе перед глазами Пенны появился сгусток света. Он медленно кружил, выписывая петли, и девушка поневоле начала следить за ним глазами. Кажется, Эгертон спрашивал ее о чем-то еще, возможно, она даже отвечала… Пенна не помнила. Светлое пятно приковало к себе ее взгляд, веки девушки отяжелели, и вдруг она явственно увидела Бетмура, отрядного колдуна.

Странно. Она и узнавала Бетмура, и совершенно не узнавала его. Куда подевались его шрамы? Да и волосы у него какие-то другие, темнее и гуще. А какая осанка! Проклятье, да Бетмур просто очень красивый мужчина! Как это раньше Пенна этого не замечала?

Она хотела окликнуть его, но не смогла. Губы ее не слушались, голос куда-то пропал. Мгновением спустя Пенна благословила свою внезапную немоту, потому что поняла: сейчас нельзя издавать ни звука. Только наблюдать и слушать.

Перед Бетмуром на коленях стоял какой-то человек в разорванной шелковой одежде. Длинная мантия была заткана сложным узором. Где-то Пенна уже видела подобные знаки… совсем недавно… Ее осенило: мантикора! Знак ордена Тоа-Дан! Какая богатая мантия… Должно быть, пленник Бетмура занимает в ордене высокое положение.

Пенна беззвучно засмеялась сквозь зубы. Отлично! Она испытывала сейчас бесконечную гордость за своих. Они захватили важную птицу.

Бетмур наклонялся к пленнику, раз за разом задавая ему какие-то вопросы. Судя по всему, реакция мага Тоа-Дан не устраивала Бетмура, потому что он становился все мрачнее и наконец принялся бить стоящего на коленях связанного человека. Разъяренного Бетмура едва оттащили от окровавленной жертвы, но отрядный колдун продолжал вырываться из удерживающих его рук и выкрикивать какие-то угрозы.

Пленника поволокли к деревянным козлам и привязали к ним. Очевидно, маг Тоа-Дан был совершенно вымотан происходившим, потому что он даже не сопротивлялся. Откуда-то к Пенне пришла мысль о том, что маги этого ордена вообще очень плохо умеют защищать сами себя. Такова их особенность - если угодно, такова расплата за большие познания и великолепное умение обращаться с магией огня.

На бесчеловечные пытки, которым подвергали пленника, Пенна смотрела совершенно равнодушно. Ей доводилось видеть вещи и похуже. Зато на Эгертона, похоже, зрелище произвело неизгладимое впечатление. Пенна совсем позабыла о том, что она не одна, что рядом с ней находится второе живое существо… И вдруг Эгертон возник в поле ее зрения. Бледный, с пылающими глазами и крепко сжатыми красными кулаками, он так яростно вонзал ногти себе в ладони, что из его рук снова потекла кровь.

– Вот что вы сделали с ним! - прошипел маг. Пенна не снизошла до ответа. Ее мало беспокоила участь какого-то пленника. Это было давно. До нее вдруг дошло, что она видит сцену из отдаленного прошлого. Маленькая девочка Пенна уже появилась в отряде, но солдаты, разумеется, позаботились о том, чтобы она не сделалась свидетельницей ужасного и отталкивающего зрелища. Не в столь нежном возрасте.

Что ж, это было мудрое решение. Взрослая Пенна взирала на пытки и страдания без всяких эмоций, но на маленькую это действительно могло произвести слишком тяжелое впечатление. И кто-то еще будет утверждать, будто у вояк нет чувств и представления о доброте!

Маг из ордена Тоа-Дан умер под пытками, так ничего и не рассказав. Бетмур бесновался в ярости. Он был глубочайшим образом убежден в том, что пленник что-то скрывал. И в конце концов ночью Бетмур подобрался к козлам, от которых так и не отвязали покойника: пленный при жизни, он оставался в плену и после своей безвременной гибели. Еще одна жестокость, скрежетал зубами Эгертон, в то время как Пенна почти с умилением думала: «Узнаю моих ребят. Живого они бы отвязали и вылечили, а с трупом даже возиться не стали. Не удивлюсь, если окажется, что они его так и бросили».

Бетмур вытащил нож. Лезвие ярко блеснуло в лунном свете. Отрядный колдун принялся кромсать тело пленники на куски, приговаривая очень тихо - очевидно читая заклинания, помогающие тайное сделать явным.

Неожиданно нож Бетмура звякнул о металл. Серебряная пластина выпала на землю и засияла, отбрасывая белые блики. Она лежала прямо в луже крови, но Бетмура это абсолютно не смущало. Он наклонился и поднял предмет.

Держа пластину двумя пальцами, Бетмур поднес ее к глазам. Он долго рассматривал свое отражение на поверхности полированного металла, затем поймал лунный луч и пустил «зайчика». Тихий радостный смех вырвался из горла отрядного мага. И ему не было никакого дела до искромсанного, опозоренного трупа, который так и остался лежать, привязанный к козлам.

– Теперь я знаю ответ, - донесся до Пенны голос Эгертона.

Она моргнула и снова увидела рядом с собой мага.

– Ответ? - переспросила она. - Ты хотел о чем-то узнать? Прости, я не расслышала. Так я могу наконец поесть и получить немного воды?

– Нет, - сказал Эгертон. Пенна опять услышала, как он скрипит зубами. - Нет! - выкрикнул маг. - Ты не получишь ни еды, ни питья! Ни крошки, ни капли! Я получил ответ на самый главный вопрос - как мне следует поступить с тобой. Я намерен подражать твоим сотоварищам, которые бросили члена моего ордена привязанным…

– Что? - Пенна не верила собственным ушам. - Что ты со мной сделаешь?

– Оставлю привязанной, - сказал Эгертон глухо. - Но сперва разрежу тебя на куски. Где артефакт?

– О чем ты? - Подавив ужас, Пенна попыталась придать своему голосу ровное звучание. - Я не понимаю, что ты хочешь узнать.

– Все ты понимаешь… Твои друзья убили одного из мудрейших магов Тоа-Дан, моего учителя, а он даже не сумел отбить их атаки! Он слишком был поглощен своими изысканиями, чтобы изучать еще и боевые искусства, и в результате, столкнувшись лицом к лицу с грубой силой, был захвачен врасплох.

– Идет война, - сказала Пенна. - Все против всех. Нужно предвидеть последствия и отвечать за свой выбор.

– Это тебя в отряде научили твои солдаты? - скривился маг. - Умно, ничего не скажешь. Придется и тебе ответить за сделанный выбор… Где артефакт, который Бетмур отобрал у моего учителя?

– Вот оно что, - протянула Пенна. - Так это была месть…

– Не была, а есть - и осуществляется прямо сейчас, - резко оборвал Эгертон. - Где украденное? Я не верю, что Бетмур забрал это с собой в могилу. Он ведь знал, что погибнет там, на болоте… Наверняка он передал эту вещь тебе. Где ты ее спрятала?

Пенна не отвечала.

За нее ответил сам Эгертон:

– У меня нет сомнений в том, что она зашита у тебя под кожей. Так сделал мой учитель, и Бетмур обнаружил это. Полагаю, Бетмур обо всем рассказал тебе, а ты поступила так же, как делают маги Тоа-Дан. Молчишь? Стало быть, я угадал. Куда ты зашила серебряную пластину, Пенна? Ты ведь не хочешь, чтобы я изрезал тебя ножом в поисках нужного места? У тебя, я полагаю, не один шрам на теле… и я вскрою все твои старые раны, одну за другой. Я буду делать надрезы до тех пор, пока мой нож не звякнет о металл.

Он вытащил кинжал и медленно провел острием по телу девушки. Она невольно вздрагивала и изгибалась, пытаясь уйти от холодного опасного прикосновения. Неожиданно металлическая пластина в ее бедре зашевелилась, уголок сдвинулся навстречу кинжалу мага, и из ранки потекла тонкая струйка крови

– Здесь? - тихо спросил Эгертон, прикладывая кончик кинжала к коже девушки.

Она вся дрожала и не отвечала ни слова.

Эгертон взмахнул рукой, нанеся Пение крестообразную рану. Зачем отбросил кинжал, запустил пальцы прямо в кровоточащую плоть и, ухватив пластину, выдернул ее. Пенна кричала, пока сознание не оставило ее.

Эгертон обтер пластину о траву и несколько минут рассматривал ее. Потом улыбнулся радостно и спокойно, словно встретил доброго знакомца. Он завернул добычу в лоскут ткани и лишь после этого нагнулся к пленнице. Через силу, превозмогая усталость, маг прочитал несколько заклинаний, и рана на бедре Пенны закрылась. Девушка по-прежнему оставалась без сознания, и бедро у нее болело невыносимо - эта боль преследовала Пенну даже в ее забытьи, - но кровь больше не текла.

– Я ухожу, дорогая, - прошептал Эгертон. - И уношу с собой то, что принадлежит нашему ордену. Пока эту вещицу таскал за пазухой ваш чумазый колдун, сопровождавший солдат в их походах, я не в силах был почуять ее близость, но стоило тебе позволить пластине соприкоснуться с живой плотью, как связь была восстановлена. Да ты хоть отдаешь себе отчет в том, что это за предмет? - Он презрительно плюнул. - Куда тебе! Клянусь солнцем и сталью Дзара, женщина, ты еще отвратительнее, чем мне казалось. Твое невежество… Когда я думаю о душах невежественных существ, мне представляется грязная помойка, и это не поэтическое преувеличение! - Он склонился над ней так низко, что она ощутила тепло его дыхания. - Эта пластина - часть великого доспеха, выкованного из небесного серебра. Мой учитель считал, что это серебро появилось в пустыне, когда Создатель уронил с руки кольцо и оно расплавилось в песках. Мудрецы подобрали серебро и отнесли его кузнецам… Это происходило в глубокой древности, когда каждый кузнец мог видеть творца мира - тот являлся в краткий миг, пока молот ударял по наковальне. Они обладали даром вселенского зрения, эти древние кузнецы! Пока они ковали доспех, Дзар смеялся, и в смехе бога огня и войны они закаляли пластины… Ты хоть понимаешь, какой ценности эта вещь? - Он покачал головой. - Откуда!… Клянусь мантикорой, даже сейчас, когда я рассказал тебе все, ты продолжаешь глупо таращиться на меня. Для чего тебе была нужна эта пластина?

– Передать… Мор-Таурону…

Эгертон поморщился.

– Вашему предводителю? Вы как дети, любой ценный предмет тащите к Мор-Таурону… Удивительно, что его еще не выследила инквизиция церкви Сеггера!

– Мор-Таурон… Несущий Слово… неуловим - выкрикнула Пенна и тотчас обмякла - силы оставили ее.

Ее глаза яростно сверкнули, но, похоже, на Эгертона эта демонстрация не произвела никакого впечатления. Он был целиком захвачен происходящим.

– И вот теперь я нашел то, что искал. Я могу уходить.

Он выпрямился и повернулся, чтобы уйти, оставив пленницу в одиночестве. У него имелась еще одна цель - сблизиться с пророками тумана, строителями чумных тотемов. Возможно, это рискованно, однако в данном случае риск оправдан. Слишком мало известно о пророках тумана, а между тем любые известия о них чрезвычайно важны. В искаженном мире Лаара любое новшество может означать существенное изменение баланса сил. Упустить подобные сведения орден Тоа-Дан просто не может себе позволить.

Что касается Пенны… Так или иначе она сумеет освободиться, в этом у Эгертона не было никаких сомнений. Тзаттог не оставит свою королеву умирать. В любом случае отныне приглядывать за ней тоаданец будет тайно. После того, что произошло между ними сегодня, никакие другие отношения просто невозможны. Девчонка наверняка мстительна. Впрочем, в этом отношении понять ее нетрудно.

Ночь неуклонно приближалась, а Пенна все еще оставалась в прежнем положении - привязанная к кольям, вбитым в землю, с жуткой болью в бедре. Эгертон забрал свой плащ, оставив свою бывшую спутницу не только беспомощной, но и голой.

Ей очень хотелось есть, хотя жажда мучила ее еще больше.

– В такие минуты я понимаю слуа, - бормотала она. - Когда хочешь пить, ничто тебя не останавливает. Ты просто бросаешься на источник влаги и высасываешь его до дна…

Она невесело усмехнулась.

– Ночь, однако, сулит мне большие неприятности, - вздохнула девушка. - Слуа вернутся. Хоть я и прониклась к ним сочувствием, это еще не означает, что я соглашусь послужить для них тем самым источником влаги… Разве что Тзаттог меня спасет. Но Тзаттог и сам таков, что… как бы от него спастись. Боги!

Внезапно ее болтовня иссякла, и Пенна остро ощутила свое одиночество. Она заплакала, без слов, без всхлипываний, обреченно и жалобно.