Серебряный капкан для черного ангела

Глава 5

Мутерперель отошел к своим, Берта застыла на крыльце подъезда, ожидая, когда к ней подойдет следователь. Аглая слышала, как мужчина, представившийся Берте капитаном юстиции Каниным Антоном Денисовичем, сообщил, что звонил ей именно он. Об Аглае все словно забыли – и дочь, и их новый сосед. Честно говоря, к Берте подойти Аглая опасалась, будучи уверенной, что расспросов не избежать, а какие могут быть сейчас разговоры, кроме как об убийстве Олега? Не время… Она бы и дальше молчала, потому как только тем и занималась последние двадцать пять лет, что стирала из памяти самарскую жизнь, обрывая накатывающие воспоминания. В итоге уже и сама начала сомневаться – а было? Было ли студенчество, был ли Осокин, обыск в бабушкиной квартире, укоризненные взгляды соседей, когда Аглая с дорожной сумкой в руках выходила из подъезда? Был ли Дмитрий, ночь их любви, горький рассвет и проводы на вокзале? Аглая посмотрела на Мутерпереля – вот он, тот изгнанный ею из квартиры следователь – живое доказательство, что от прошлого не сбежать даже в мыслях. Прикатило откуда-то прошлое в образе мужика цыганской наружности, явилось в дом, а за ним – беда за бедой…

Аглая проследила взглядом, как оба следователя подошли к Берте, Канин что-то сказал ей, дочь кивнула в ответ и зашла в подъезд первой. Аглая поспешила за ними, отметив, что майор застыл на пороге, глядя в ее сторону.

– Аглая Андреевна, не отставайте, а то потом проблематично будет пройти к месту преступления.

Мутерперель дождался ее у входной двери и пропустил вперед.

– Что, подвел вас, когда о Самаре спросил? Ну, простите, не знал, что держите дочь в неведении. Взрослая она барышня, тем более – юрист. Могли и рассказать ей все. Уже смысла нет скрывать те события. Да и что такого произошло? Вас эта история коснулась опосредованно, то есть один из преступников жил на птичьих правах на вашей территории. И все. Кстати, вам не интересно, что было дальше с Осокиным? Впрочем, давайте разговор о нем отложим на потом, мы пришли. Пройдите пока на кухню, незачем вам на труп смотреть.

«Какая забота. А я в анатомичке трупов не видела, да. Забыл, что я медик?» – с сарказмом подумала Аглая, сворачивая в боковой коридор.

Квартира ей нравилась планировкой, оформлением в пастельных тонах и огромной кухней-столовой. В доме Марковых, то есть теперь в ее собственном, кухонька была крошечной, не больше пяти квадратных метров. Кухарка Алевтина, имей хотя бы еще десяток лишних килограммов, уже с трудом протискивалась бы между плитой и столом. Холодильники размещались в коридоре в отдельной нише, дверь в душное, несмотря на постоянно работающую вентиляцию, помещение была всегда открыта. Благо запахи проглатывала мощная вытяжка, установленная над газовой плитой. Трапезничали в комнате по соседству с кухней. Раньше в ней жила мать Осипа Макаровича. Умерла она задолго до того, как Аглая переехала на юг. Алевтина поминала женщину словом худым, но добрая ко всем людям Нюра оправдывала характер старухи тяжелой судьбой. И муж пьянь был, и сын чуть не спустил все наследство в карты. Не сломи его болезнь, и дом бы проиграл. О каком наследстве шла речь, Аглая могла лишь догадываться – деньги у больного хозяина на счетах были, причем немалые. И платил он сестрам и ей, Аглае, вовремя и прилично. Точнее, не он платил, а ее муж Лев Лапин, доверенное лицо Осипа Макаровича Маркова. Он же, Лев, и унаследовал дом, все наличные средства, счета в банках и даже старый «Мерседес» выпуска семидесятых годов. Сыну Дмитрию по завещанию не досталось даже серебряной ложки, на которой было выгравировано его имя, хотя ее, как Аглая знала от мужа, подарил Диме крестный отец «на первый зубок». Теперь всем этим имуществом по документам владеют Аглая и Берта. Только Аглая до сих пор ждет законного наследника…

Она села на диван, подумав, что Берте помощь не понадобится, как-то не могла она представить, что дочери станет дурно от вида крови или мертвого тела. А слезы, Аглая была в том уверена, Берта выплакала еще там, в доме. Только непонятно, принесли они ей облегчение?

Иногда ей как матери было даже неловко перед Бертой – рыдая над сериалом, она ловила удивленный взгляд дочери. Однажды Аглая дождалась и замечания, высказанного с досадой и даже долей злости. «Ты бы так отца оплакивала, мама!» – упрекнула Берта, а Аглая застыла в изумлении: неужели помнит, что она не проронила ни слезинки в день похорон Льва? Да и потом… Нет, что могла помнить дочь, будучи тогда совсем крохой? Скорее всего, в ее память запали слова Алевтины, сказанные за поминальным столом: «Ты бы хоть для приличия всхлипнула разок! Застыла словно мумия». Берта сидела как раз между ними, наверняка слышала злой упрек. Аглая тогда не стала оправдываться, она мысленно благодарила Бога за избавление. Только кинув ком земли на крышку гроба мужа, Аглая до конца осознала, что закончился ее земной ад…

– Мама, его увозят. – Берта опустилась рядом и положила голову ей на плечо. – Олега застрелили. Один точный выстрел в сердце, второй – контрольный, в голову. Ноль шансов выжить. Заказное убийство, работал профессионал. Так сказал Федор Николаевич. Я чего-то не знала о своем муже? Дичь какая-то: Олежек и заказуха. Он не олигарх и не политик. Просто неудачник. Мелкий торгаш и бабник… Подожди… а, если это из-за той женщины?!

– Кого ты имеешь в виду, дочь? – насторожилась Аглая, глядя на нее с тревогой. «Ну, только не сейчас! Пусть узнает позже, когда успокоится. О том, что последняя пассия Олежека – ее школьная подружка Ксюша, девочка пока не догадывается, это – факт. Вот же засада! В два часа суд по разводу этой куклы с мужем», – вспомнила она слова Берты, хотела перевести разговор на эту тему, но не успела.

– Утром Олег объявил, что уходит к другой. Черт бы с ним, мам, но он на меня вылил столько грязи… заявил, что не любил никогда, что я не женщина, а проблема, то есть мы с тобой обе – его головная боль, две курицы с вывернутыми мозгами, то есть ты – идеалистка, а я – тупая дура, которая смотрит тебе в рот. Я ни черта не поняла, о чем он, но что-то щелкнуло в голове, что не просто так он истерит, вопросы начала ему задавать, мол, о чем это он? Он ответил так гордо, что полюбил настоящую женщину. И, если я буду ему сцены устраивать, уйдет к ней. Потом посмотрел на часы и вдруг как-то сразу сник, а в глазах – страх, даже паника. Заметался по кухне, то водички попьет, то холодильник откроет-закроет. А сам на входную дверь косится, словно ждет кого. Я ушла в спальню, вещи собрала и на выход. А теперь он – труп… Я, получается, вовремя из квартиры смылась? А то бы и меня? И кто теперь мне скажет, что происходит?!

– Следователь, Берта. Сама говорила, дело заведут.

– Ну, да… у меня, кстати, алиби. Убили Крушилина полтора часа назад, соседка Рита Юрьевна слышала глухие хлопки и тут же вызвала полицию. Собственно, она сама – бывший следователь, поэтому сразу поняла, что это – выстрелы. Убийца успел убежать… странно, что его никто не видел… Впрочем, сейчас такой народ, что вмешиваться не будут, промолчат, чтобы не притянули как свидетелей. Да бог с ними. Точное время совершения преступления известно, я в это время была уже у тебя… на чьи-то кости старые любовалась.

– Берта!

– Ладно тебе… в чем-то Олежек прав… был – твоя тяга к порядочности и справедливости на грани идиотизма.

– Берта!

– Кругом все врут, подставляют друг друга, вот, даже убивают, а ты живешь в своем чистом мирке, никому ни вреда, ни пользы, никуда не лезешь, ни с кем не ссоришься, шьешь своих кукол, спрятавшись за высоким забором. Я все чаще задумываюсь, а нет ли какой причины для добровольного затворничества, мама? Что там Мутерперель говорил о Самаре? Что за история? Ты на юг, получается, сбежала? Убила кого или ограбила?

– Не выдумывай, – неуверенно проговорила Аглая.

– Другого ответа от тебя я и не ждала. Не сейчас, но ты мне расскажешь все, хорошо? Хотя бы затем, чтобы я смогла и дальше тебе, самому близкому для меня человеку, доверять. Мама, это же так естественно – не врать близким!

– Я тебя никогда не обманывала.

– Потому что я не спрашивала? Наивное оправдание, как будто ты нашкодивший ребенок, а я твоя родительница. Я давно выросла, мам. И смогу и понять, и принять, и простить… если будет что прощать. Ладно, там заканчивают, скоро можно будет возвращаться в поселок. Черт! В два Ксюшкин суд. Нужно заехать, подать ходатайство о переносе заседания. Хотя много времени заседание не займет, там чистая формальность. Ладно, позвоню Ксюхе, напомню, чтобы не опоздала.

– Не нужно тебе ей помогать, Берта! Откажись! – решилась Аглая и вздохнула.

– Не поняла, мам. Озвучь причину.

– Твой Олег изменял тебе с Ксенией Голод. Видимо, именно к ней и собрался уходить, – призналась Аглая.

Берта посмотрела на нее с недоумением и засмеялась. Аглая с болью наблюдала, как от смеха на глазах дочери выступили слезы, как она вытерла их ладонью, а потом снова захохотала, уже в голос. Обессилев, вновь села на диван и, схватив думку, уткнулась в нее лицом. Плечи вздрагивали, Берта плакала, Аглая села рядом, чтобы обнять… Вдруг Берта отбросила подушку в сторону, вскочила с дивана и схватила телефон.

– Ксюша! Нет? А кто? А… Ну, хорошо, передайте трубку отцу… Глеб Валентинович? Это Берта Лапина. Мне бы с Ксюшей поговорить, в два суд, но я не смогу присутствовать. Что вы сказали?!

Аглая успела подскочить к дочери и на лету подхватить выпавший из ее рук телефон.

– Берта! Что случилось?

– Дурдом на выезде, мамочка. Они жили… недолго, а умерли в один день! И даже в один час. Ксюша погибла в аварии, мам. Не справилась с управлением. Помнишь Чертову горку с крутым поворотом, за которым овраг? Не вписалась она в этот поворот, – вновь, но уже тихо засмеялась Берта.

Аглая видела, что этот смех очень скоро перейдет в истерику. Она силой усадила дочь на диван.

– Сиди, воды принесу…

– По какому поводу веселье, дамы? Или мне смех послышался? – Мутерперель появился на кухне в тот момент, когда Берта жадно пила воду из стакана, стуча зубами о его край. Аглая на следователя даже не взглянула.