Серебряный мул

Глава 10

Его разбудил яркий солнечный свет. Он протер глаза, испуганно охнул и вскочил на ноги. Выходит, он заснул и проспал всю ночь!

Неслышно ступая, Пил на цыпочках прошел по коридору, ведущему в кухню, где кухарка уже стряпала завтрак. Часы над плитой показывали без четверти семь.

— Ну что, — как ни в чем не бывало проговорил Пил, — никто не попытался вломиться к вам сегодня ночью, не так ли?

— Нет, но я всю ночь не сомкнула глаз, — ответила кухарка. — Я слышала шорохи…

— Это я делал обход.

— Да уж, судя по количеству пустых бутылок из-под пива, побегать вам сегодня пришлось, — саркастически заметила кухарка.

В этот момент в кухню вошла Энн Парсонс. Она выглядела так же безупречно, как и вечером накануне.

— Мистер Фаулер проснулся, — сказала она. — Он хочет видеть вас.

Они вышли из кухни и, миновав каморку дворецкого, начали восхождение по лестнице, ведущей на второй этаж.

— Где вы были всю ночь? — спросила Энн. — Я спускалась вниз несколько раз…

— Я почти всю ночь провел на улице, — не моргнув глазом соврал Джо Пил. — Работа такая, понимаете ли…

— Да-да, — холодно сказала она. — Работа превыше всего.

— Это ваши слова. Но вы же, наверное, не круглые сутки работаете, а?

— Нет, я заканчиваю в восемь. Меня сменяет дневная сиделка.

— Отлично. Как насчет обеда? Скажем, часов в двенадцать? Ну, в кино там сходить… или еще чего-нибудь придумать…

— Чего-нибудь?

— Ну да… чего-нибудь.

— Я сообщу вам свое решение позже… мало ли что.

Они вошли в спальню Берта Фаулера, и раненый кивнул медсестре:

— Если не возражаете…

Энн Парсонс вышла из комнаты.

— Послушайте, Пил, — заговорил Фаулер. — Мне не хотелось бы беспокоить Бигла в такую рань, но я тут на досуге поразмышлял и решил, что вам необходимо отправиться в Вирджиния-Сити.

Пил присвистнул:

— Что? Но зачем?

— Для того чтобы раздобыть, скажем так, листок бумаги. Дело совершенно конфиденциальное, так что смотрите, никому ни слова. Изначальный владелец рудника «Серебряный мул» выстроил дом в окрестностях Вирджиния-Сити. В то время это было самое роскошное строение во всей Неваде. Старик был большой оригинал. Так, шикарную мебель для него везли через горы из самого Сан-Франциско. Он потратил на этот домик больше миллиона долларов… говорили, что там даже дверные ручки были из чистого серебра. Короче, болтали всякое. Разумеется, в конце концов он остался без гроша в кармане, но дом не продавал, держался за него до конца жизни, хотя к тому времени пустыня подобралась к нему практически вплотную. Сегодня за эту развалину не дадут и десяти долларов.

— А кому он принадлежит сейчас? — невинно спросил Пил.

— Внучке старого пройдохи, Элеанор Джейвлин. Завещания так и не нашли, так что, само собой разумеется, она унаследовала его. Но по моим сведениям, завещание Айк Джейвлин все-таки оставил… и мне необходимо во что бы то ни стало заполучить его.

— Но ведь лично вам по нему ничего не причитается, разве нет?

— Оно может мне серьезно навредить, если попадет не к тем людям.

— Как это?

Фаулер нетерпеливо мотнул головой:

— История довольно запутанная, мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Короче, Айк Джейвлин обладал некоторым количеством акций, совершенно бесполезных бумажонок, которые гроша ломаного не стоили. На сегодняшний день акции находятся в надежных руках — у его внучки. Однако у меня есть все основания полагать, что он завещал акции кому-то другому, и если завещание попадет не к тому, кому надо, то акции… ну, в общем, они могут быть использованы, чтобы нанести мне большой убыток в финансовом плане. Допустить этого никак нельзя, а поэтому я хочу, чтобы вы отправились в Вирджиния-Сити и разыскали там это завещание.

— Чушь какая! — воскликнул Джо Пил. — Как я его разыщу?

— Этого я не знаю. Но подозреваю, что оно должно находиться где-то поблизости от развалин старого дома Айка Джейвлина. И если вы сумеете его раздобыть, то я заплачу лично вам тысячу долларов, помимо того гонорара, что с меня затребует Бигл. Ну как? Что скажете?

Пил пожал плечами:

— Бигл мой босс. Но мне нравится Невада. Однажды я побывал в Лас-Вегасе, где замечательно провел время и проиграл все свои деньги.

— Все накладные расходы, разумеется, тоже за мой счет. Возможно, вам придется задержаться там дня на три-четыре, а то и на целую неделю. К вечеру вы уже будете на месте…

— Это как? Ведь до Лас-Вегаса три сотни километров. А Карсон-Сити и того дальше.

— До Карсон-Сити ровно три часа лету на самолете. Там возьмете напрокат машину и доберетесь до Вирджиния-Сити. А теперь пойдите разыщите Отиса Бигла. И пусть он мне перезвонит позднее.

В коридоре Пил столкнулся с Энн Парсонс.

— Свидание отменяется, — мученически простонал он. — Фаулер отсылает меня в Неваду. Возможно, меня не будет здесь целую неделю.

— Ну что ж, — улыбнулась медсестра, — думаю, за неделю я не превращусь в старую деву. Мой номер телефона есть в телефонной книге.

Пил похлопал ее по плечу:

— В телефонной книге. Я понял.

Оказавшись на улице, Пил прошел пешком до бульвара Уилшир почти целую милю, прежде чем ему удалось остановить такси. А когда добрался до «Пасифик атлетик» и представился швейцару, тот просто отказался его пропустить. Однако все же послал коридорного наверх, чтобы тот разыскал Отиса Бигла.

Минут через десять мальчишка вернулся и объявил:

— Он в душе, но сказал, что сейчас придет.

Коридорный провел Пила через помещение бассейна, и затем, миновав турецкие бани, они оказались в просторной комнате, разгороженной на небольшие отсеки, в каждом из которых стояла койка. На одной из коек возлежал Отис Бигл в банной простыне. Больше из одежды на нем ничего не было.

— Какого черта ты заявился сюда в такую рань! — зевнул Бигл. — Что случилось?

— Фаулер хочет, чтобы я поехал в Вирджиния-Сити… и нашел там завещание Айка Джейвлина.

— Вот как? Брет добивается того же самого…

— Ага, теперь у нас есть сразу два клиента, которые требуют от нас одного и того же. А ты еще, помнится, говорил, будто их интересы не входят в противоречие.

Бигл задумчиво почесал в затылке:

— Так, значит, говоришь, Вирджиния-Сити?

— Ну да.

В глазах Бигла загорелись вороватые огоньки.

— А это новые расходы… хм. Ну и когда ехать?

— Прямо сейчас… если позволишь. Только объясни; на кого из клиентов мне работать?

— Ты работаешь на меня, Джо Пил. А об остальном я уж сам как-нибудь побеспокоюсь.

— Ну да, а работать буду я. Ладно, Отис, как скажешь. Но мне нужны деньги.

— И как долго тебя не будет?

— Фаулер сказал, что в крайнем случае это может занять неделю.

— Так, неделю, что ж, городишко небольшой, так что расходы минимальные. И билет на автобус…

— На самолет. Так распорядился Фаулер.

— Итак, тридцать долларов билет туда-обратно плюс по три доллара в день — в маленьком городишке тебе этого за глаза хватит. Я дам тебе пятьдесят долларов.

— Мне нужно пятьсот, — возразил Пил.

— Ты что, спятил?

— Возможно, мне придется нанять людей, если вдруг надо будет что-то раскапывать, — ответил Пил. — А за бесплатно… сам знаешь. За любую мелочь надо платить…

— Но пятьсот баксов! Фаулер никогда не пойдет на такие расходы.

— Как бы не так! Сам-то ты небось рассчитываешь раскрутить его минимум на тысячу!

— Но ведь агентство должно получить некоторую прибыль…

— Вот и получишь. Не забывай, у тебя есть еще Том Брет.

Бигл немного повеселел:

— Ну ладно, получишь две с половиной.

— Четыре с половиной, — сказал Пил и тут же проклял себя за то, что дал слабину.

Бигл поднял планку до трехсот долларов, и, поторговавшись еще немного, они дошли до трехсот пятидесяти. После чего он оделся, провел Джо Пила в комнату кассира и передал ему деньги.

— Но запомни, — наказал он при этом, — мне нужны ежедневные отчеты. Дашь телеграмму сразу же по прибытии на место и сообщишь, где ты остановился.

— Ясно. А еще я не буду разговаривать с незнакомыми мужчинами в самолете, — не устоял Пил от подковырки на прощанье.

Выйдя на улицу, он взял такси до Бэрбанка и выяснил, что до вылета самолета на Карсон-Сити остается еще целый час времени. Он позавтракал, но уже очень скоро ему пришлось сильно пожалеть о своем столь опрометчивом поступке. Дело в том, что прежде он никогда в жизни не летал и теперь почувствовал ужасную боязнь. За несколько минут до вылета он уже готов был сдать билет и поехать поездом, а Биглу сообщить с дороги, что долетел благополучно. Потом он увидел, какая стюардесса поднимается на борт, и решил, что каждый мужчина непременно должен хотя бы раз в жизни слетать куда-нибудь на самолете.

Он подошел к трапу в последнюю минуту, когда уже начали вращаться пропеллеры, и едва вновь не отступил. Однако улыбчивый мужчина в униформе взял его под руку и помог подняться по крутой лестнице, после чего Пил угодил прямо в заботливые руки хорошенькой стюардессы.

Салон самолета оказался просторнее, чем ожидал Пил. Девушка в летной униформе провела Пила на его место и сама пристегнула ремни.

— В первый раз летите? — мило поинтересовалась она.

В голове Пила промелькнула мысль, что его, вероятно, выдает предательски нездоровый цвет лица. Он кивнул и попытался отшутиться:

— А я смогу сойти и пойти пешком, если меня вдруг не устроит обслуживание?

— Разумеется, — ответила стюардесса. — Пассажир всегда прав. А теперь просто расслабьтесь…

Она двинулась дальше по проходу, чтобы помочь следующему пассажиру пристегнуть ремень. Затем второй пилот закрыл дверь изнутри и скрылся в кабине.

Когда самолет начал движение, Пил мученически застонал. Улыбчивый белобрысый детина, сидевший по другую сторону от прохода, наклонился к нему и тронул Пила за руку.

— Выше нос, — проговорил он, — в случае крушения авиакомпании выплачивают родственникам хорошую компенсацию, так что можете не волноваться, ваша семья будет обеспечена на всю жизнь.

— Будь прокляты эти братья Райт, — прорычал Пил. И потом добавил: — Ну и как долго они собираются разгоняться перед взлетом?

— А вы гляньте в окно.

Пил глянул в иллюминатор и испуганно вскрикнул, увидев землю в полусотне футов под собой.

— Боже мой, — только и сумел выговорить он и безвольно откинулся на спинку кресла.

Стюардесса снова подошла к нему:

— Ну и как вы себя чувствуете?

— Ужасно, — признался Джо Пил. — Похоже, я что-то не то съел на завтрак…

— А! Вот, возьмите…

Несколько минут спустя Пил обвел усталым взглядом салон. Пассажиров было человек четырнадцать — пятнадцать, некоторые из них читали, другие непринужденно болтали о чем-то с соседями, и, похоже, все они чувствовали себя просто превосходно.

— Думаете, мы долетим? — поинтересовался благообразного вида господин, сидевший напротив Пила.

Пил снова взглянул в иллюминатор и увидел далеко внизу горные вершины. Он зябко поежился:

— Надеюсь, пилот держит ситуацию под контролем.

— Обычно да. Но со временем они становятся слишком беспечны. Помните, месяца два тому назад разбился самолет, и целых двенадцать человек…

— Пожалуйста, прекратите! — взмолилась стюардесса, возвращаясь обратно по проходу. — Не беспокойте его, это его первый полет.

— Спасибо, — натужно сглотнул Пил.

— Позвольте, я расстегну ваш ремень, и вам сразу же станет комфортнее. Может, вам чего-нибудь принести?

— Да, парашют.

Девушка улыбнулась:

— Нет, не парашют, а, например, чай… кофе… а?

— Черный кофе с ромом, чтобы я проспал до самого Карсон-Сити.

— Так вы направляетесь в Карсон-Сити? — спросил мужчина, сидевший по другую сторону от прохода.

Пил мрачно кивнул:

— Если доживу.

— Замечательный город… Карсон-Сити. А вот я еду в Рино. — Он подмигнул. — Ну, сами понимаете.

— А я думал, что в Рино ездят только женщины.

— Для того, чтобы получить развод. А мужчины едут туда для того, чтобы жениться на разведенках, как только они получат на руки свидетельство. А то по законам Калифорнии нужно ждать целых три дня.

— Примите мои поздравления, — пробормотал Пил.

— Спасибо. А вы раньше уже бывали в Карсон-Сити?

— Нет… я и сейчас не поехал бы, если бы нужда не заставила.

— Замечательный город, — повторил «жених», направляющийся в Рино. — Когда-то его окружали рудники. Взять хотя бы Вирджиния-Сити. В свое время тамошнее население составляло тридцать тысяч человек, но сегодня это город-призрак.

— Хотите сказать, что люди в Вирджиния-Сити больше не живут?

— Нет, конечно, кое-кто остался. Сами они утверждают, что их там четыреста пятьдесят человек, однако это вряд ли. Наверное, это вместе с зайцами, потому что в прошлый раз, когда я был там, то видел сам, что народу в той дыре раз-два и обчелся. Рудники-то давно истощились.

— Ну и что? Разве время от времени кто-нибудь не находит новую жилу?

— Торговая палата Вирджинии время от времени сообщает о подобных находках, но это, поверьте, не более чем рекламный трюк, попытка хоть чем-то завлечь туристов. Кстати, я О’Фаррелл, Мартин О’Фаррелл.

— А меня зовут Джозеф Пил. Через «П».

О’Фаррелл протянул руку и с такой силой сжал ладонь Пила, что тот поморщился. Верзила усмехнулся:

— А как насчет партии в картишки, в кункен например? Просто чтобы скоротать время…

— Я читал про эту игру в голливудских газетах, — признался Пил, — но сам играть в нее не умею.

— Все очень просто, каждому игроку сдается по десять карт. Главное — подсчитать очки и открыться, когда у вас наберется десять или меньше очков. Дело нехитрое, вы научитесь в два счета. Стюардесса! Вы можете принести нам карточный столик и колоду карт?

Стюардесса быстро исполнила просьбу, и О’Фаррелл принялся ловко сдавать карты.

— Итак, кункен играется фреймами. Карты, находящиеся у вас на руках, — это фрейм, а роббер — это когда сумма ваших фреймов составляет сто очков. Ну, ставки у нас будут чисто символические, скажем, по центу за очко, четвертачок за фрейм и пятьдесят центов за роббер.

— Вы что, предлагаете сыграть на деньги?

О’Фаррел поморщился:

— Ну какая же это игра на деньги? Даже при самом плохом раскладе вы не проиграете больше доллара или около того за роббер.

— Ладно, — с явной неохотой согласился Пил. — Я попробую, но только один роббер. Я, знаете ли, не поклонник азартных игр.

— Да какой уж тут азарт… Тяните карту.

Джо Пил вытянул карту и сбросил. О’Фаррелл тоже вытянул карту, а потом снова настала очередь Пила. Он спросил:

— А туз как считается — единица или одиннадцать?

— Туз — одно очко.

— Хм… ну тогда, полагаю, я выхожу. У меня три дамы, три шестерки и тройка, четверка и пятерка бубен. Получается, что у меня остается только одно очко, верно?

— Черт возьми, — воскликнул О’Фаррелл, — я свои карты еще даже разглядеть не успел! Ну и набрал я… Так, поглядим… получается шестьдесят два очка, значит, ваш чистый выигрыш шестьдесят одно очко и фрейм. Вот видите… игра на самом деле очень простая.

— Мне просто повезло, — скромно потупился Пил.

Он перетасовал колоду и раздал по десять карт. Когда он взял свои карты, то увидел, что ему достались четыре короля, две девятки, две двойки, тройка и туз.

О’Фаррелл вытянул карту и сбросил, затем вытянул карту Пил — девятка. Он бросил карты на стол:

— Я выхожу — восемь очков.

О’Фаррелл даже икнул от изумления и неожиданности:

— А у меня шестьдесят три очка. Черт возьми, всего за два фрейма вы обставили меня на сто шестнадцать очков. Это получается… один доллар и шестнадцать центов за очки, пятьдесят центов за фреймы и пятьдесят центов роббер. Итого два доллара шестнадцать центов.

— Ух ты! — обрадовался Пил. — Пожалуй, это даже прибыльней, чем работать. Эх, все-таки нужно было сыграть по пять центов за очко.

— Идет, — согласился О’Фаррелл. — Давайте попробуем роббер. Пять центов очко, по доллару за фрейм и два доллара пятьдесят центов партия… У вас уже есть два доллара шестнадцать центов.

— Ну что вы, это я так… в шутку, откуда такие деньги у человека, работающего за жалованье…

— Ну всего один роббер, если вы проиграете, мы посчитаемся по прежней ставке.

— Ну ладно, если только так…

Пил выиграл две раздачи, одну проиграл, а затем выиграл еще две подряд, в результате чего его чистый выигрыш составил десять долларов шестьдесят центов.

— Ну я же говорил! — воскликнул О’Фаррелл. — Новичкам всегда везет.

Пил схватился за живот:

— Господи, как же меня тошнит. Я не могу больше играть.

— Что? И это теперь, когда вы только что выиграли двенадцать долларов и семьдесят шесть центов? Вы не можете бросить игру, как победитель вы должны дать мне шанс отыграться…

— Меня сейчас стошнит! — заявил Джо Пил и подал знак стюардессе: — Чашку черного кофе — и побыстрее!

Он получил свой кофе и выпил его, однако даже после этого легче ему не стало. Он безвольно откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и тяжело задышал. По другую сторону узенького прохода Мартин О’Фаррелл что-то недовольно бубнил себе под нос.