Серебряный огонь

Глава 17

– Простите мою навязчивость, мсье, но мне срочно нужно с вами поговорить!

Живые темные глаза, треугольное подвижное лицо под полотняным чепцом показались маркизу знакомыми, вот только не мог он сразу вспомнить, почему. Судя по скромному шерстяному платью и белому переднику, женщина относилась к числу молодых служанок, коих так много было в Лувре.

Ее желание говорить с ним в этот поздний ночной час пробудило в нем любопытство. Вероятно, она поджидала его перед дверью мадам д'Ароне.

– Я, кажется, знаю тебя, не так ли?

– Я Иветта, камеристка вашей супруги.

Филипп Вернон прищурил глаза и невольно огляделся. Поблизости никого не было. Камеристка Фелины, да, конечно. Его так переполнили последние события, что ему стоило немалого труда сосредоточиться на повседневных, привычных вещах.

– Чего тебе нужно? Я полагаю, ты получила полностью причитавшуюся тебе плату, когда маркиза вернулась в провинцию. Есть какие-то претензии?

– Нет, господин, мсье де Брюн был очень щедр. Только... только я думаю, я должна вам кое-что сообщить о вашей супруге! – Его молчание побудило ее добавить: – Кое-что очень важное, господин.

Филипп согласился.

– Не здесь! Пойдем в мои покои.

Иветта без возражений последовала за ним. Ей пришлось приподнять подол, чтобы поспевать за его стремительными шагами. По крайней мере, у нее не оставалось времени на дальнейшие колебания в связи с данным Фелине обещанием.

Пока Филипп Вернон разводил огонь и зажигал свечи, создавая в помещении мягкий свет, Иветта зябко потирала руки.

В знакомых ей стенах стало холодно и голо. Исчезли ковры, сундуки и кресла. Создавалось впечатление, что и маркиз собирался в скором времени покинуть столицу.

Он резко повернулся к камеристке.

– У тебя послание от супруги? Говори!

Под его испытующим взглядом Иветте пришлось собрать все свое мужество.

– Я... Я знаю, что она не поехала в Анделис, как считают придворные. Я... Я видела, как она уходила в ту ночь перед днем приношения даров.

– Ты видела?

Двумя широкими шагами Филипп подошел к ней и схватил за плечи. В сильном возбуждении он не заметил, что причинил ей боль. Камеристка подавила стон.

– Рассказывай, – потребовал он.

Теперь Иветта не могла молчать, даже если бы захотела. Страх за супругу, написанный на лице маркиза, показал ей, что она обязана говорить. Она пыталась внести какой-то порядок в совершенно невероятную историю.

– В тот вечер маркиза плохо себя чувствовала. Ей захотелось выйти на воздух. Но после прогулки по парку ей стало еще хуже. Я уложила ее в постель, но она отказалась от еды и от всякой помощи. Вынужденная подчиниться, я тем не менее беспокоилась за госпожу. С ее здоровьем было не все благополучно. Поэтому я решила еще раз взглянуть на нее, прежде чем лечь спать.

Филипп отпустил плечи горничной и отошел к камину, облокотившись на его карниз. Сгорая от нетерпения, он все же не стал ее перебивать.

– Прозвучало два удара колокола в полночь, и каково же было мое удивление, когда я увидела ее полностью одетой, в плаще, с узелком в руках, выходящей из покоев. Я быстро завернула за угол, едва не столкнувшись с ней. Когда я решилась снова осторожно выглянуть, она уже подходила к большой лестнице. Я колебалась. И тут заметила фигуру, шедшую вслед за ней, очевидно, тайком. Обе проскользнули к боковому выходу, ведущему к галерее, которая спускалась к реке. В тот час боковой выход не охранялся. Я подкралась поближе и увидела вторую женщину, беседующую с маркизой, а затем вышедшую вместе с ней наружу.

– Ты пошла за ними?

Маркиз еле справлялся со своим волнением. Иветта кивнула.

– Они направились к грузовому причалу на реке. Там их ждал мужчина с фонарем. После нескольких слов он схватил мадам и скрылся вместе с ней в темноте. Я услышала лишь скрип досок и вскрик, который сразу оборвался. Как будто кому-то зажали рот.

– О, Боже, эти подлецы...

Филипп провел тыльной стороной ладони по лбу. Иветта прервала рассказ, но, увидев нетерпеливый жест, сразу продолжила:

– Другая фигура прошла мимо меня, господин, и я узнала ее.

– Кто же другая? Я должен вытягивать из тебя подробности?

– О, нет, господин, простите. Другой была Янина, горничная мадам д'Ароне. Мы не очень ладим с ней и не раз уже ссорились. Она... Она злая ведьма, но очень предана своей госпоже. С того момента мне стало совершенно ясно, что происходит что-то нехорошее. Так как баржи отплывают из города только утром, я попыталась своевременно обратиться за помощью.

– За помощью? – повторил Филипп сердито. – Значит, ты подошла к мсье де Брюну и попросила его послать своих людей на баржу?

Иветта смущенно теребила свой подол, потупив взор.

– Нет, господин!

– Тогда ты будешь виновата, если моя супруга не выживет после столь опасных приключений!

– Я думала...

Иветта сначала замялась, а потом еще быстрее продолжила свой рассказ.

– Она выжила, господин. Шарль Дане, мой жених, капитан дворцовой стражи. Я обратилась к нему. Он пробрался на баржу и освободил мадам. Парни заперли ее в одном из трюмов. Кроме страха, пережитого ею, с ней больше ничего не случилось. На следующий день Шарль отвез ее в Сан-Дени.

Филипп Вернон разглядывал юную женщину, сурово насупив брови. Затем раздраженно проворчал:

– Поправь меня, если я ошибусь. Существует ли вероятность, что ты знала причину, по которой моя супруга покинула дворец, и потому не стала обращаться к ее отцу?

Теперь могла помочь только правда.

– Да, господин. И я поклялась ей спасением своей души, что никому не сообщу того, что знаю.

– Эту клятву можно нарушить, раз уж ты стоишь здесь и говоришь со мной. Не будешь ли ты столь любезна, чтобы назвать эту непонятную причину?

Иветта поняла, как неразумно делать маркиза своим врагом.

– У нее... скоро будет ребенок! – прошептала она еле внятно.

– Что-о-о?

Иветта, скрепя сердце, подтвердила:

– Ваша супруга в интересном положении, господин, Узнав об этом, она сильно изменилась. Запретила мне говорить о беременности. Особенно мсье де Брюну и вам... Странная реакция для счастливой матери.

Понятнее она не пожелала высказать свои соображения относительно отцовства. Если у маркиза есть собственные сомнения на сей счет, пусть сам разбирается в своих проблемах. Торопясь, она продолжала:

– Мне ясно, что я обманула ее доверие, сообщив вам об этом. Но ведь ей нужно помочь. Такая дама, как она, не в состоянии позаботиться о себе и ребенке. Вы... я уверена, что мадам любит вас всем сердцем, господин!

Иветте еще не приходилось встречать супружескую пару, сохранившую такие сильные чувства друг к другу. Поэтому она набралась смелости обратиться к маркизу за помощью. Стоило лишь посмотреть, как они ласкали друг друга глазами, даже находясь в разных концах помещения. Подобная любовь не может исчезнуть бесследно, на что и возлагала Иветта все надежды.

Филиппу потребовалось какое-то время для избавления от шока, вызванного внезапным сообщением.

– Глупая маленькая гордая киска! – пробормотал он с горечью, не замечая, что произносил свои мысли вслух перед Иветтой. – Так вот почему она сбежала. И кто только вбил ей в голову подобные понятия о чести?

Наконец, овладев собой, он развеял все колебания горничной.

– Ты правильно поступила. И не пожалеешь о том, что решилась помочь своей госпоже. Даю слово.

Молодая женщина облегченно присела в реверансе.

– Я была бы рада служить ей и впредь. Она добра и справедлива, не сердитесь на нее!

– Чтобы исполнить это желание, мне нужно сначала отыскать ее. Если б я представлял, где ее искать!..

– Она рассталась с капитаном Дане недалеко от Люзарша. Он рассказал, что она буквально прогнала его, заявив, будто добралась до нужного места и сможет обойтись без его дальнейшей помощи. Она ведь бывает очень энергичной, когда ей потребуется.

– Кому ты об этом говоришь!

Первые признаки улыбки появились в посветлевших глазах маркиза.

– Итак, Люзарш... Благодарю тебя. Думаю, теперь мне понятно, где начинать поиски.

– Вы мне сообщите, если она в безопасности?

– Обещаю. Впрочем, ты можешь дожидаться ее в замке Анделис. Если готова на какой-то период покинуть своего капитана. Завтра мой камердинер с багажом и прочими слугами отправится туда. Тебе не обязательно отвечать сейчас. Я скажу камердинеру, что о своем решении ты сообщишь ему.

Иветта с благодарностью присела в реверансе, хотя в голове у нее мелькнула любопытная мысль: «Кто же все-таки отец ребенка, которого ждет маркиза? Разве так реагирует обманутый супруг? Наверняка, нет. Но если сам маркиз был отцом, почему маркиза предпочла сбежать, а не сообщить ему о своей беременности? Да, не просто понять этих благородных дам».

– Сюрвилье?

Амори де Брюн взглянул на зятя, в сапогах и со шпорами ходившего взад и вперед по комнате, в которой он собрался позавтракать.

– Почему именно Сюрвилье? Ведь ты говорил, что там у нее не осталось родственников. Где же она найдет приют?

Филипп поднял голову.

– Об этом я хотел спросить вас. Вам она доверяла гораздо больше, чем мне. Вы наверняка говорили с ней о жизни, которую она вела до встречи со мной.

После некоторого раздумья де Брюн кивнул.

– Ну, пожалуй, священник. Аббат... постой-ка, по-моему, Видам. Он учил ее читать и писать. Кажется, он был доверенным лицом ее покойной матери, и когда та умерла, почувствовал ответственность за девушку. Ее все время угнетало то, что она уехала, не попрощавшись с ним.

– Хорошо. Тогда я начну поиски с него. Пожелайте мне счастливого пути, отец!

Филипп Вернон уже натянул перчатки, когда раздался протестующий возглас.

– Вы хотите ехать один? Ни в коем случае! Я еду с вами!

С удивлением посмотрел маркиз на морщинистое лицо, напомнившее ему, в сочетании с сердитыми серыми глазами, Фелину в моменты ее категорического несогласия.

– Отец, об этом не может быть и речи. Вспомните о своей подагре! Вы не сумеете скакать верхом по проселочным дорогам.

– Кто сказал, что я поскачу верхом? Я поеду в карете. Как иначе ты собираешься везти девушку в замок Анделис? Посадишь беременную перед собой в седло? Так или иначе, но это, скорее всего, единственный для меня шанс увидеть внука. Я не позволю рисковать его жизнью!

В некоторых случаях старшие, безусловно, бывают правы. Прошло больше недели с тех пор, как Фелина исчезла. Где бы она ни находилась, и что бы с ней ни случилось, несколько лишних часов, пожалуй, не будут иметь такого уж большого значения.

К тому же ему понадобится поддержка, если придется убеждать маленькую упрямицу не отказываться от собственного счастья. Он достаточно хорошо знал Фелину, чтобы опасаться проявления ее внезапной чрезмерной гордости, которая способна заставить девушку снова бежать от него вместе с ребенком. Она считает себя мало подходящей для него, и будет очень сложно доказывать обратное.

– Все упаковано, распоряженья отданы. Вы должны лишь приказать, чтоб запрягали, – добавил де Брюн, не поняв, чем объясняется долгое молчание зятя. – И не пытайтесь мне доказывать, что сейчас неподходящее для путешествия время года. У меня нет желания ожидать вестей в замке Анделис или в Лувре на протяжении долгих часов и дней, не зная наверняка, когда я их получу.

Он чем-то напоминал рассерженного кабана, готового к последнему сражению. Массивная голова на плотной шее агрессивно наклонилась вперед. Поднимаясь с кресла, он даже забыл опереться на палку. Де Брюн решился бы самостоятельно отправиться в Сюрвилье, если бы Филипп не захотел взять его с собой.

Поняв это, Филипп нехотя согласился.

– Видит Бог, вы тверже мельничного жернова. Я прикажу принести в карету закрытую жаровню и несколько покрывал, чтобы вы не страдали от холода. Мы отправимся в путь, когда откроют юродские ворота.

Удовлетворенный старик кивнул. Ему тоже не нужна была задержка.