Сержант Жора Штык

Г Л А В А 18

— Дерябин, возьми кого-нибудь на пару, отойдёте в сторону снайперов. Как завалят немца, попытайтесь с него снять противогаз. Нам пара штук вот так нужна! — провёл Потанин по горлу. Два бывших пограничника тут скрылись между деревьев.

Через полчаса от них передали два противогаза, затем ещё четыре. Майор отправил пять человек вытаскивать людей из болота.

От заслона вернулось двое. В течение трёх минут всех положили снайпера. Много снайперов, десятка два, не меньше. Стреляли с разных направлений в руки и ноги. Одним броском немцы захватили оба дзота и окопы.

— Перегудов успел застрелиться, товарищ майор, а семь человек наверняка взяли, — доложил раненый в плечо Демин. — Мы только и успели по паре очередей дать, потом залп и все лежат. Смотрю, а немцы уже набегают. Меня как ветром из окопа выкинуло и за ель. Правая рука не работает, автомат уронил, гранату не бросишь. Следом Коваленко прёт. Тот левша из автомата одной рукой отстреливается, а правое плечо тоже всё разворочено.

— А почему думаешь, что Перегудов застрелился?

— Видел. Как упал в блиндаже, левой рукой достал наган и в голову. Не захотел второй раз в плен попадать.

— Подойди к Ерёменко, пусть перевяжет. Госпитальные все вповалку лежат.

«Хорошо подготовились, сволочи!» — подумал Потанин. «Десант, газы, снайпера! Наверняка попытаются всех в плен взять, про Ветрова будут допытывать. А может ещё что-то хотят узнать».

Лес затих. Не стреляли. Мороз чуть прибавил, минус десять- двенадцать. Если лежать — холодно. Если двигаться — нормально. Копали потихоньку окопчики для стрельбы лежа, чтобы было чем-то заняться. В обед старшина раздал перекус. У тропы были сделаны заранее два дзота, сейчас занятые пулемётными расчётами, но если немцы пустят газ, то блиндажи не помогут.

Противопоставить немецкому газу майору было нечего. Если люди не очухаются от зелья, то можно вынести в лучшем случае половину. Остальных придётся бросить. Да и не больно по топи носилки вдвоем потащишь, быстрее сам сгинешь вместе с носилками. До лесного острова с километр по болоту. Там можно обсушиться. Но если на тот остров немцы сбросят несколько бомб, то все там и останутся. Солдат пригнали много, проложат гать и к вечеру всех возьмут. Да и с той стороны болота уже возможно сидят в засаде. По тропе разведка на ту сторону прошла бы за час. С ранеными майор рассчитывал переправиться за полтора.

Было у Потанина восемь снайперов, имевших три винтовки с оптикой, остальные стреляли из обычной трёхлинейки, могли на какое-то время задержать обычных вояк, но против двух десятков снайперов противника даже не смешно. После пары выстрелов нашпигуют всех пулями.

Через час от наблюдателя прошёл доклад, что заметили немца с огромным снайперским прицелом на винтовке. За спиной нёс здоровенный ранец, затянутый в белёный брезент. По размеру не меньше чем рация. Затем прошёл доклад, что немцы установили треногу с огромным прицелом. С фиолетовой оптикой. Что это было Потанин не знал.

«А может на нас как на живца людей Ветрова ловят?», — мелькнула мимолётная мысль. «Интересно, чего немцы ждут?»

Немцы ждали нужного направления ветра. Баллоны с газом уже подвезли и расположили. Осталось только открыть кран.

Потихоньку темнело. В блиндаже старшина вскипятил чаю с сахаром и напоил по очереди всех горячим, дал перекусить хлеба и сала. Мороз к ночи чуть отпустил, но небо не радовало — звёздное. Будет лётная погода. Уснувших партизан перетаскали на подстилку из лапника и периодически ворочали, растирая ноги и руки. Разожгли несколько нодий из древесных стволов. Майор боялся, что спящие неподвижно люди получат обморожение. Хорошо, что никто не успел залезть в болотную воду, иначе бы уже половина была с отмороженными ногами.

У немцев тоже развели костры, тянуло дымом, хотя отблесков огня не видно. Газ у болота никуда не рассеялся. Ветра не было, тишь установилась полная. Облако лишь осело до полутора метров. Майор помнил, чему его учили: в холодную погоду отравляющие вещества развеиваются дольше и могут сохранять свойства до двух недель.

Потанина охватила лютая тоска. Единственное, что он мог сейчас предпринять: бросить оставшихся партизан на немцев. О победе речь не шла, да и прорваться они бы вряд ли смогли. Единственное взяли бы побольше вражеских жизней. Немецкие снайпера ночью не больно настреляют подранков, а они покрошат сколько смогут. Но сорок пять человек попадёт в плен однозначно, сонные и раненые. Добивать их он команду не даст, да и не пойдут на это красноармейцы.

— Командир, на нас смотрят, — предупреждающе бросила в амулет лесная Кинаэль.

Тураэль резко прибавила скорости, проскакивая лес и поворачивая на запад.

— Ганс, идут на тебя, высота тридцать, — довёл наблюдатель.

— Командир в нас целятся! — доложила амазонка.

Все услышали выстрел, увидели вспышку, пуля просвистела в трёх метрах. Всем было ясно, что немцы их обнаружили.

— Герберт выстрелил со ста семидесяти метров, целился в первый силуэт, но не попал, — доложил Ганс Шутке, выполняющий при снайпере должность телефониста. — В аппарате сидит шесть фигур. Рассмотреть не получается.

Тураэль резко сбросила высоту и развернувшись, спряталась между ёлок. Партизан заметили все. Примерно сотня, на пятачке пятьсот на пятьсот метров, прижаты к болоту. Почему не ушли через топи — непонятно. Половина лежала в ста метрах от болота неподвижно. Боя как такового не было. Немцы не наступали, партизаны тоже.

— Потанин в пятидесяти метрах левее, я его засекла, — доложила глазастая Жилиэль.

— Приземляемся, — приняла решение Тураэль и ловко притёрла арилёт к дереву. — Все наружу, организовать охрану, невидимость не снимать, держаться ближе к деревьям. Мы с Мариясан идем к Потанину.

Подошли почти вплотную и магичка сняла невидимость.

— Доброй ночи, Иван Петрович, — поздоровалась она, обрадовавшись, что майор жив.

Майор вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса и уставился на девушку, появившуюся из темноты.

— Рад тебя видеть, Мария! А ночь, к сожалению, не добрая. И хорошо бы дожить до рассвета.

— Я поняла так, что немцы вас обложили, а вы по какой-то причине не ушли через болото, как планировали.

— Они применили какой-то сонный газ, сбросив бомбы. Сорок пять человек легло перед тропой. Я теперь не могу сдвинуться ни туда, ни сюда, тащить неподвижных людей некому, идти в атаку тоже не могу, придётся тогда бросить их здесь. Они все попадут в плен. Немцы нас не убивают, а стараются только ранить, семь человек из заслона уже попали им в руки. Подозреваю, что хотят получить сведения о Ветрове. Мы ждем пока рассеется газ перед тропой, они ждут, наверное, пока в нашу сторону подует ветер, чтобы угостить нас ещё одной порцией.

— Пусть даст две хороших снайперских винтовки и одного снайпера, умеющего стрелять по вспышкам, а сама посмотри уснувших, может их можно исцелить на месте, — распорядилась по амулету Тураэль.

— Я посмотрю людей, Иван Петрович, может что-то удастся сделать. И мы вам поможем. Нам необходимы две хороших снайперских винтовки, можно без оптики и один снайпер, умеющий стрелять ночью по вспышкам и на звук.

Потанин почувствовал надежду. Диверсанты Ветрова — очень мощная сила. Пусть их даже несколько человек. Он быстро отдал распоряжения и через минуту перед ним стоял Сибиряк, державший две винтовки и мешок с патронами. Мариясан три минуты накладывала на оружие заклинания, приводя винтовки к бесшумному бою. Заклятья эти разработала для Принца её дочь Марисан и их в Элистане знали только свои. На снайпера наложила заклятье ночного зрения.

— Идите вон туда, — показала она рукой снайперу, — вас проводят.

Иван Сибиряков тут же почувствовал, как его подхватили под руку и потянули между деревьев.

— Одень вот это на шею, — сказал ему голос из темноты. И если бы это не был женский голос, то снайпер бросился бы бежать прочь. Видеть он стал ночью вдруг также, как днём, но никого рядом с ним не было. Голос звучал из пустого места. Только его рука держала вложенный ремешок с амулетами.

«Колдунья!» — подумал Иван и послушно надел на шею амулеты. Тут же их коснулась чья-то рука и он увидел рядом с собой двух девчонок, ладных, стройных и красивых, почти как Ариша или Мария.

— Тебя как зовут, снайпер?

— Иван, — ответил красноармеец, — фамилия Сибиряков.

— Я Тура, командир группы. Мы из ведомства товарища Берии. Идёшь с нами на боевую операцию. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего никому не рассказал. Всё секретно. Как понял, красноармеец Сибиряков?

— Я всё понял товарищ Тура, никому ни пол словечка.

— Сейчас садимся в летательный аппарат и взлетаем. Немцы будут нас искать и стрелять по нам в воздухе. Наша задача — перебить тех снайперов, что будут стрелять. Две винтовки давай сюда, — приказала командир и тут же из-за елки появилась ещё одна девушка и забрала трёхлинейки.

Ивана усадили в арилёт. Все бойцы были девушками. Тура распределила роли: стреляют Жили, Иван, Руна. Наблюдатели: Кина и Мара. Мара — поддержка пулемётом. Диски без трассеров.

Иван только охнул, когда арилёт приподнялся и пошел в сторону болота. «Точно ведьмы! Только ступа большая!»

— Вижу аппарат, шесть тепловых силуэтов, — доложил наблюдатель инфракрасного прибора гауптштурмфюреру Венсу.

«Никого значит у партизан не высадили, сейчас уйдут!» — подумал Венс.

— Снайперам, кто видит, всем огонь! — отдал он распоряжение. Уж сильно велико было желание перестрелять невидимок и отличиться.

Аппарат шёл вдоль берега болота.

— Нас обнаружили, — дала наводку Кинаэль. — На два часа прогал, одинокое дерево, под деревом предмет, дальность триста.

Цель через секунду нашли, ударили три винтовки и пулемёт, завалив треногу и разбив инфракрасный прожектор. Наблюдателя убило первой пулей.

Винтовка привычно толкнула в плечо, но Сибиряков не услышал грохота выстрела и не увидел огня, вырывающегося из ствола. Удивился сильно, но продолжал стрелять. Благо немцы сверху как на ладони.

— На четыре часа снайпер с наблюдателем, дальность двести, — дала наводку Кина. Ударили в три ствола и снайперской группы не стало.

Снайпера, получавшие приказ по телефону, активизировались. Лес стрелял десятком стволов. Тура меняла скорость и высоту, пытаясь маневрировать, но пули жужжали рядом. Если бы не заклятья отражения, сдвигавшие отображение тел и арилёта, то свинцом их бы уже нашпиговали. Амазонки видели вспышки немецких выстрелов, мгновенно выявляли немцев и били в ответ. Мара из пулемёта успокоила двоих. Немцы засуетились в ночи по всему лесу. Чередой разрывов рвались зачарованные пули пулемёта, но ответная стрельба с воздуха простому взгляду была не видна. Снайперов с инфракрасными прицелами перебили всех (кто стрелял), Кина выявила еще один прибор обнаружения и его добили тоже.

Приземлились.

— Отдайте Сибирякову винтовки и патроны. Спасибо Иван, что помог. Стрелял ты хорошо. Родина не забудет, но болтать не следует. Можешь быть свободен, — выпроводила снайпера Тураэль, забрав у него амулеты.

«Надо же, а я думал хана! — радовался жизни уцелевший Сибиряков, прекрасно понимая, что они вызвали снайперский огонь на себя. — Молодцы девчонки все пули отвели!» Ведьмами он их уже не называл. А если они и были ведьмами, то своими, советскими.

— Мариясан, к тебе на охрану следует Жилиэль, — сообщила Тураэль тихо по амулету, кивнула амазонке, и та мгновенно скрылась между ёлок.

— Кина и Руна за мной, Мара на охране, — распорядилась десятница. Она собиралась раздобыть пару немецких снайперских винтовок, из которых по ним стреляли и показать Жоре.

— Места запомнила откуда по нам стреляли? — спросила Тураэль Кину.

— Конечно, командир.

— Тогда веди, нужно пару винтовок для Жоры добыть. Мне интересно, почему враги стали нас видеть. Работаем кистенями.

Двинулись в сторону немцев. Выставленные мины и растяжки Кинаэль обходила легко. Глаз лесной выявлял их сразу, как и следы сапёров, не смотря на ночь.

В овраге начали проваливаться в снег и Тураэль приказала включить лыжи. Побежали ходко. По снегу лыжи скользили прекрасно, лучше, чем по траве. Проверили четыре места, добили снайперские расчёты, забрали снаряжение. У одной винтовки прицел оказался сильно повреждена её брать не стали. За спиной снайпера носили весьма тяжелый ящик, от которого к прицелу шли провода. Сняли и ящики. Восемь уничтоженных немцев и три винтовки. Вся операция заняла около часа. Кина выводила точно.

— А сколько их всего по нам било? — спросила командир.

— Стреляло восемнадцать, плюс два прибора наблюдения, — уточнила лесная. Но может кто-то и остался, если не стрелял. Немцев в лесу полно, каждого не рассмотришь.

Гауптштурмфюрер Венс прощался с погонами. Из двадцати выделенных снайперов с инфракрасными прицелами, невидимками убито восемнадцать. Однако результат получен. Невидимок можно обнаружить, это главное. Атака могла и получиться, но снайпера мазали, потому что цель давала искажённое местоположение. Есть видно у невидимок ещё какая-то защита от точного выстрела. Допросят партизан, может что-то узнают. Двум оставшимся группам снайперов он приказал выдвинуться на фланги, установить телефонную связь с десантниками и наблюдать за болотом не стреляя, питание беречь, включаясь каждые пять минут.

— Ничем Иван Петрович вашим людям я помочь не могу, — сказала Мария, обойдя за час всех, и коснувшись каждого рукой, накладывая заклятие исцеления. — Фактически они надышались какого-то вещества, заставившего их заснуть. Спать они будут от двух до трёх суток. Вывести это вещество я не могу, точнее могу, но у одного — двух. Мне при этом понадобится два- три часа на каждого. Проще дать им выспаться.

— Спасибо, Мария, но немцы нам такой возможности не дадут. Или забросают бомбами, или, как только подует ветер — пустят газ. Противогазов у нас шесть штук, но шестью бойцами не прикроешь сотню человек. Да и не дадут нам теперь оторваться. Наверняка на той стороне болот нашу лазейку уже перекрыли.

— В принципе всех спящих мы можем вывезти в себе на базу, по пять — шесть человек за рейс. Но это путь в один конец. Командование не допустит, чтобы посторонние люди узнали наши тайны, — вспомнила магичка, как Принц рассказывал, каким способом вывозил раненых под Невелем.

— Это выход! — воспрял духом Потанин. — Мы тогда сможем атаковать и постараться пробиться. По крайней мере у нас появится свобода действий.

— Тогда надёжными неболтливыми людьми окружите место, где лежат раненые и больные. Мы начнём эвакуацию. Я через несколько минут подойду.

Магичка отошла за деревья и включила амулет. Жилиэль уже была рядом. Положено мага охранять, вот она и охраняла. Амазонка вела к арилёту, до которого была сотня шагов.

Минут пятнадцать пришлось ждать возвращения командира, которая ушла с амазонками добывать новые немецкие винтовки.

— Вот смотри Мариясан, что мы для Принца затрофеили, — протянула она магичке винтовку с огромным прицелом. Немцы в этот прицел нас видят и стреляют. Только непонятно зачем им такой тяжелый мешок носить?

Мариясан протянула руку и дотронулась до мешка, почувствовав там энергию сказала: — Это как у нас накопитель, но электрический. Где-то должна быть кнопка или рычажок, чтобы отключить, чтоб не разряжался и включить, когда надо.

Тумблер тут же нашли и пощёлкали. При подаче энергии прицел начинал светиться

— Нужно твоё решение, командир, — сказала маг. — Потанин попал в беду, он подозревает, что фашисты хотят весь его отряд взять в плен, поэтому и не атакуют. У него сейчас сорок пять человек потравлено сонным газом, чем ему связали руки. По тропе он уйти не успел и сорок пять бойцов теперь не вынесешь. Предполагает, что немцы ждут только ветра, чтобы пустить газ и потравить остальных. Спать потравленные будут не менее двух суток. Я ему сказала, что можем их вывезти к себе на базу, но больше они в отряд не вернутся. Противогазов у него всего шесть и в случае газовой атаки смогут воевать только шесть человек, а сейчас их больше сотни.

— Ты хочешь их забрать в качестве самцов? — спросила Тураэль.

— Ничего более не остаётся. Иначе немцы их захватят и допросят, или придётся всех убить.

— Замысел правильный. Союзникам надо помогать, — согласилась Тураэль.

— Летишь первым рейсом с Кинаэль. Представишь её Потанину. Сама остаёшься на Гебе. Кина будет возить. Заберёшь захваченные винтовки. Мы же пока попробуем пройтись по немецким тылам, набрать себе и красноармейцам противогазов, правда я не знаю, как этими железными коробками пользоваться.

— Это мы уточним у Потанина, пойдем, а попрошу майора, чтобы показали, как их применять, сама посмотришь.

Красноармеец Живнов достал немецкий противогаз и рассказал, как пользоваться. Показал незапотевающие плёнки, и как их вставлять, если надо.

— Фильтр съёмный, может быть откручен и закрыт вот такой крышкой, — показал нештатный химик. — Тогда крышку открутить и к маске фильтр прикрутить, — показал он. — В общем, ничего сложного. Маски у них по номерам, но в любом случае через фильтр ртом можно дышать.

Кина попробовала собрать и надеть противогаз, у неё получилось. Тураэль стояла рядом невидимкой и смотрела.

— Если вот тут отверстие закрыть ладонью и попытаться вдохнуть, — показал боец, — то воздух поступать не должен. Значит противогаз герметичный и им можно пользоваться.

Бойцы пока загрузили четырёх раненых. Потанин одну немецкую винтовку выпросил себе, сообразив, что это для ночной стрельбы. Кинаэль взамен вручили немецкий противогаз.

Через десять минут взлетели.

— Мариясан, а что мы не действуем как Принц? — спросила Кинаэль. — Он сначала вывез всех раненых из окружения, а потом стал перевозить в госпиталь.

— У него было два арилёта и людей больше. А потом раненых укладывать на снег — это неправильно, потом дольше лечить придётся, не дай Боги, если кто замёрзнет. У нас нет опыта бороться с обморожением. Партизаны укладывали их на ветки и костры длинные в четыре бревна жгли.

На полной скорости долетели до перехода за двенадцать минут. Две минуты разгружали. Через полчаса Кина прилетела к переходу повторно, привезя шесть человек из них двух медсестёр. Предстояло сделать девять рейсов, если по полчаса, то почти пять часов. На третьем рейсе при возвращении лесная опять почувствовала, что на неё смотрят. Стрелять по снайперу было некому. Потом появился еще один наблюдатель с другой стороны зоны окружения. Оба наблюдателя сидели у края болота. Одного Кинаэль заметила, второго нет.

— Тураэль, — доложила лесная, как приземлилась по амулету. — Выявила двух наблюдателей, у болота на правом и левом фланге окружения. Меня заметили.

— Сколько вывезла?

— Четырнадцать самцов и две человечки.

— Подлетай и взлетай со стороны леса. Немцы посадили очевидно снайперов наблюдать за болотом. Потанин сказал, что у них прицелы для ночной стрельбы, реагируют на тепло, поэтому нас и видно.

— А как у вас дела, командир? — спросила Кина, жалея, что ей доверили такую скучную работу.

— Добыли втихую уже тридцать противогазов. Эти лыжи Мариясан — просто прелесть, мчимся со скоростью лошади. Они тут у костров сидят, греются, подобраться нетрудно. Как всех перевезёшь — доложишь.

Лес замер ночной тишиной. Зверьё затаилось, чувствуя присутствие множества людей. Только снег с лёгким шуршанием изредка сползал с веток. Но это слышали только эльфийские уши, также, как и тихий говор немцев, жмущихся к кострам.

— Рунаэль, бей в полную силу, наповал, — сделала замечание командир.

— Самцы, всё-таки, жалко как-то.

— Это не самцы, а враги, такие же как наги. Они убивают всех подряд, даже детей!

Руна дважды взмахнула кистенём, добивая двух оглушённых немцев.

Тревогу во втором кольце окружения подняли через час. Проверяющий посты офицер наткнулся на лыжню. А лыж, насколько он знал, ни в одном подразделении охранного полка не было. Их только заказали пятьдесят пар для патрулей и привезти должны были завтра.

Через полчаса пошли доклады об убитых партизанами солдатах. Ночью, за два часа между сменами лыжники вырезали шестьдесят восемь человек. Посты не трогали, их просто обходили. Забирали пулемёты, автоматы, пистолеты и противогазы. Все убиты ударами в голову, лишь шестеро заколоты ножами (Это девчонки проверяли можно ли заколоть лыжной палкой, оказывается можно).

«Не зря у машины взяли мешки, — подумала Тураэль, наблюдая, как катятся впереди неё нагруженные, как лошади, невидимки. — Иначе эти противогазы некуда было бы складывать». На ней самой висело пять немецких автоматов с магазинами и в сумке лежало с десяток пистолетов в кобурах. Пулемёты и патронные коробки тащить не стали — тяжело. Шесть штук просто спрятали в лесу, засыпав поверх лапника снегом. Через несколько дней, как всё уляжется — заберут. Добыли и снайперскую винтовку с оптическим прицелом. Лесная Рунаэль сразу повесила её на себя. У каждой имелся теперь свой противогаз. И все попробовали его одеть. Очень неприятная вещь мёрзлая резина на лице. Но потом резина оттаивала, становясь скользкой, стёкла запотевали (с плёнкой меньше), но всё равно воевать в них было трудно. Дышалось плохо, видно неважно, особенно по сторонам. Приходится всё время головой вертеть. Запахов, кроме резины, под маской нет, врага не учуешь. Да еще и холодные ремни давят на уши, пытаясь их перепилить. Через десять минут бега командир приказала противогазы снять, протереть изнутри и уложить в футляры. Противогазы девчонкам категорически не понравились. Такую штуку можно одевать только при необходимости. Но свои противогазы отдавать партизанам Тураэль не собиралась, пригодятся. Не здесь, так на Гебе.

Отключили лыжи, прошли через позиции немецких десантников внимательно смотря под ноги, (эти кстати у костров не сидели), и вышли потихоньку к партизанам.

Заметив, как начал приземляться арилёт, десятница спросила:

— Кина, сколько тебе ещё осталось возить?

— Двенадцать человек, еще на час, если затолкают по шесть человек.

— Скажи майору, что здесь под елкой в мешках лежат шестьдесят четыре противогаза, пусть заберут. За первым кольцом немцев второе, мы правда его проредили немного, но там их много, есть бронетехника. Вряд ли партизаны смогут прорваться. За болотом наблюдают с разных сторон, ты сама об этом говорила. Пусть думает. Перевезёшь всех, заберёшь нас, слетаем, посмотрим, что на той стороне болот делается.

Командир отряда охренел в который раз. Пилот сказала ему про противогазы и описала обстановку в лесу. В мешках действительно лежали немецкие противогазы. Ясно было, что их сняли с убитых. Значит группа Ветрова уже завалила шестьдесят четыре немца. Противогазы раздали людям и теперь у отряда был реальный шанс добраться до острова. Остров был большим, примерно с километр. До противоположного берега ещё примерно столько. Люди пока движутся к нему промокнут по пояс, может кто-то окунётся и с головой. Тут недалеко, тоже примерно с километр. Но при минус десяти по воде пройти сложно. Честно говоря, майор и не знал, смогут ли бойцы вообще добраться до острова. Или через двести метров схватит судорога, а через пятьсот вообще откажут ноги. Проход по тропе знало всего шестеро. Двоих потравило газом, остался он, два телохранителя и Гуреев — пограничник, исполняющий обязанности начальника контрразведки. Одного надо оставить в заслоне. Как отреагируют немцы, если они ночью полезут через болото — непонятно. Минами накроют свободно, да и из пулемётов постригут. Придётся нырять между кочек и не один раз. На острове есть овраг, где можно разжечь костры и обсушиться. И надо на это дело часа три. На остров, конечно фашисты не попрутся. Подтащат миномёты покрупнее и накроют. Или авиацией, когда рассветёт. Или будут за шиворот вытаскивать замёрзших и выбившихся из сил людей уже на той стороне. «А может плюнуть на всё и драться на этом куске земли до последнего патрона?! По крайней мере все умрут от пули, а не от воспаления лёгких. Есть патроны, есть гранаты, десять пулемётов! Сотни две фашистов они положат точно. Ну пусть сотню! Баш на баш!»

«За три минуты они смели весь заслон и два пулемёта в замаскированных дотах!» — мелькнула отрезвляющая мысль.

«Остаётся просить группу Ветрова перебросить нас за пределы кольца, иначе половину подранят и возьмут в плен». «Хотя, кроме меня и телохранителей никто практически о Ветрове ничего не знает. Переводчик Яша Флейман, много знавший от пленных немцев, месяц назад пал смертью храбрых. Теперь ещё добавилось шесть человек из взвода управления, грузивших раненых на секретный летательный аппарат, и Сибиряк, принесшего три бесшумные трёхлинейки, ничем не отличающихся от обычных. Да и раненые могли у врачей что-то выспросить и узнать». «А после полёта, о секретных аппаратах будут знать все!» «Хоть всех бойцов расстреляй и сам застрелись!»

Майор отбросил эмоции в сторону и приказал радисту связаться с кем получится. Доложить об окружении и применении немцами сонного газа. Удалось связаться с какой-то дивизией и отрядом Семёнова. У Трунова, к сожалению, рации не было. Радист бил морзянку, пока не сели батареи.

Майор Вальтер Кох был зол. Его, героя боев в Голландии и на Крите, использовали в тёмную. Готовил он батальон хорошо. Провели две учебных выброски на лес. Две недели отрабатывали бои в лесу тройками и двойками. Каждый день кросс по пересеченной местности с полной выкладкой, рукопашный бой, стрельба. Но полученный приказ был ужасен. Приказано было партизан не убивать, а брать в плен. Их должны допросить абвер и гестапо. Любой из них мог знать сведения, нужные рейху. Только то, что его фамилию назвал сам Фюрер, в тридцать девятом вручавший лично ему награду, заставляло майора сдерживаться и не сыпать бранью. Семь бойцов, взятых в плен в партизанском заслоне, уже увезли в Ковель. Оказали медицинскую помощь и увезли. Они все оказались красноармейцами, попавшими в окружение и оставшиеся воевать в тылу. Сведений удалось выбить мизер: успели узнать, что партизан здесь всего сто двадцать человек, и что через болото имеется тропа. Семь захваченных партизан обошлись егерям в шесть человек. Если бы не двадцать снайперов из СС, приданных парашютистам, их бы не взяли совсем, в лучшем случае одного-двух, забросав дзоты гранатами. Десантники, не считая собственных снайперов, все вооружены автоматами МП-40. Как лежащему в снегу партизану из автомата прострелить руку или ногу, если торчит только голова?

В первой волне шло пятнадцать Ю-52. Одновременно звено штурмовиков обозначило бомбёжку, заставив своим завывание попрятаться партизан по норкам. Двести семьдесят парашютистов произвели выброску с двухсот пятидесяти метров, и в течение десяти минут уже заняли горловину между болотами, ведущую к партизанскому лагерю. Во второй волне выбросили тридцать парашютистов, снайперов СС, грузы и обеспечили посадку четырем планерам. Планеры с двадцатью снайперами и аппаратурой ночного наблюдения сели нормально. Майору объяснили в Штендале и даже дали расстрелять обойму из винтовки с инфракрасным прицелом. Это была секретная новинка. Для ночных боёв на малой дистанции — великолепная вещь, пусть даже и тяжёлая из-за батарей. Видно, что для этой операции командование не поскупилось на вооружение. Группой обычных снайперов командовал оберштурмфюрер Майер, ночными снайперами — гауптштурмфюрер Венс. Этот знал больше всех, но ничего рассказывать не торопился. Слава Богу партизаны спешно отошли и их удалось блокировать у болота. Майер оказался молодцом, и когда красноармейцы ударили из пулемётов по наступающим десантникам, то эсэсовцы в два залпа положили всех в дотах, причём никого не убили. Сбежало всего двое. Но те были очень юркими, хотя и оба ранены. На белых маскхалатах кровь видно сразу.

Через час приехал с охраной на трёх броневиках майор Хогган, судя по эмблемам — химик. Преставился, сообщив мимоходом, что ему поручено провести на партизан газовую атаку. Просил ещё раз проверить у личного состава наличие противогазов. Выгрузили двенадцать баллонов с какими-то газами. Химик переговорил с Венсом, провёл рекогносцировку, запросил двадцать егерей для переноски и сосредоточил баллоны в двух местах. У баллонов поставил своих людей, которые протащили связь в палатку майора, поставленную невдалеке от бронетранспортёров.

Два крутившихся сверху разведчика, с которыми радист Коха держал связь, сообщили, что провели бомбёжку группы партизан, вышедших на край болота. Поражённых около пятидесяти человек, тропу перекрыли. Уточнять информацию отказались. Это взбесило Коха, все всё знали, один он не знал план операции, хотя являлся старшим начальником и за всё здесь отвечал.

Венс, с точки зрения майора, позиции для своих ночных снайперов выбирал неправильно. Если партизаны ночью пойдут в прорыв, то половина окажется не у дел. Позиции выбирались так, чтобы просматривался не только лес, но и небо. Точно также были установлены две станции ночного обнаружения, запитанные от непонятных источников, скорее всего аккумуляторов.

Майор Кох отправил посыльного и тот вызвал гауптштурмфюрера для доклада.

— У тебя тут просто благодать Вальтер, — сказал тот, заходя в палатку, где работал обогреватель.

— Да, Рудольф, здесь потеплее, чем на улице. Присаживайся, отогреешься — указал майор на раскладной стул. — Мне прислали сверху указание, партизан блокировать, активные действия вести только в случае попытки прорыва. Я перестал что-либо понимать. Может ты мне что-то разъяснишь?

— Дорогой Вальтер, начальство как обычно не хочет, чтобы исполнители знали все их планы. Меня с моими ночными снайперами сюда отправили просто для проведения войсковых испытаний нового вооружения. Майора Хоггана аналогично. Бомбы, начинённые новым сонным газом, сработали отлично. Полсотни партизан летчики у болота положили. Теперь их командир не может уйти через болота, где у них наверняка есть тропинка и бросить спящих бойцов. А перетащить их по ледяной воде у него элементарно не хватает личного состава, да и мы не дадим. Как только поднимется ветер, Хогган откроет свои баллоны, и все партизаны лягут, и твоим парашютистам останется только их связать, уложить на транспорт и отправить куда скажут. Если партизаны надумают идти на прорыв, то должны вступить в дело мои ребята и перевести их в категорию раненых. За твоими парнями стоит ещё одно кольцо из полка охранной дивизии, чтобы случайно кто-то не вырвался. Но это только внешняя оболочка операции. Был отряд партизан, окружили и уничтожили.

Венс на секунду приостановился и продолжил:

— Теперь мои мысли о том, что нам начальство сообщить не изволило. Этот партизанский отряд, и мы все, скорее всего — большая наживка на более крупную рыбу. Что ты слышал про вражеских невидимок?

— Практически ничего. Только слухи, что у русских есть группы невидимок, которые работают холодным и бесшумным оружием.

— Я практически знаю тоже самое, но чуть больше. Мне ещё довели перед отправкой информацию именно про этот партизанский отряд. Это взятые в плен красноармейцы, которых летом освободили из лагеря в Камне-Каширском. Меня заинтересовало название городка. Я переговорил со своими знакомыми и выяснил интересную вещь: именно в этом городишке работала группа невидимок, дважды уничтожившая в городе гарнизон, а также направленную туда роту охраны и гренадёрский батальон, усиленный танками. Это естественно всё на уровне слухов. Я думаю, этот партизанский отряд как-то связан с невидимками. Поэтому и отдан приказ стрелять не на поражение, а захватывать в плен. Штабные спланировали операцию, дождались первого снега и дали отмашку. Но партизаны — это мелочь, если кто-то что-то и знает про невидимок, то это командование отряда. Вот его и пытаются захватить для допроса в целом виде. Но и это только вторая оболочка этой операции. Мне кажется, что пытаются найти способы воздействия и обнаружения самих невидимок. По идее, они должны прийти на помощь этому отряду. Вот тогда и будет основная работа. Выявить, и, если получится — уничтожить.

— Я тоже слышал про уничтоженный гренадёрский батальон, без привязки к месту событий. Там на месте боя нашли контуженную диверсантку, после того как отбомбился штафель штурмовиков. Диверсантку невидимки отбили, а потом в отместку уничтожили весь бомбардировочный полк, здесь, под Ковелем, на аэродроме Колки со всеми самолётами и лётно-техническим составом.

— Ну вот, и я узнал, что-то новое, — хмыкнул гауптштурмфюрер, обдумывая информацию.

— Ну и что ты думаешь по этому вопросу Вальтер?

— Мои парашютисты не умеют бороться с невидимками. Ведь он может подойти вплотную, чикнуть ножом по горлу и так же неспешно отойти. И даже стрельба веером из автомата ничего не даст, он просто ляжет и пули будут рвать бесполезно воздух. Один расход боеприпасов и больше ничего. Если они захотят, то нас просто вырежут.

— Но у нас есть три шанса, — сказал Венс. — Это мои снайпера, газ Хоггана, и снег. Мне думается, что на снегу следы их будут видны. Может и мои ребята новой оптикой заметят, да и газ наверняка подействует, если они без противогазов.

— Про следы на снегу мысль отличная, но это пока день. Ночью их не увидишь. Но можно установить сигнальные мины, а если разрешат, то и противопехотные. Меня ещё интересует вопрос, по какой причине ты так расставил своих снайперов?

Венс помолчал и неохотно сказал:

— Мне порекомендовали наблюдать не только за землёй, но и за небом.

— Так ты думаешь, они могут не только подобраться, но и прилететь?

— Начальство такими рекомендациями разбрасываться не будет. Но это не для распространения. Сам понимаешь, слишком догадливых не любят. Операцию курирует Гиммлер.

— Я сейчас же запрошу осветительные ракеты, сигнальные мины, до вечера поставить успеем, — принял решение майор Кох.

— Тебе куда провести связь с моего поста? — спросил Венс. — Мои уже развернули полностью телефоны и коммутатор. Все боевые тройки телефонизированы.

— Вот сюда в палатку пусть и проведут, здесь всё время я или мой заместитель капитан Цирах. Связь мы тоже с обоими ротами и всеми взводами провели. Я снайперов Майера расставил на наиболее опасных направлениях.

— Твоё право, Вальтер, он со своими людьми придан твоему батальону.

В отличие от Майера, подразделение гауптштурмфюрера Венса по приказу оказывало содействие батальону парашютистов. Да и было у Венса в подчинении не двадцать снайперов, как у Майера, а двадцать снайперских групп, и две группа наблюдателей, общей численностью семьдесят четыре человека. Наводчик при снайпере был обязан записать в журнал, всё что говорил снайпер, наблюдая в прицел цель, и представить доклад по телефону.

День прошёл в хлопотах. Немцы и партизаны окапывались. Как сообщил воздушный разведчик партизаны своих бойцов от края болота оттащили в лес. Сначала таскали верёвкой, через час пришли шестеро в противогазах и быстро всех унесли. Всё стихло, изредка постреливали.

Как только стемнело, майор Кох послал сапёров, и они начали энергичную установку сигнальных мин, перед позициями и с тыла. Егеря все были предупреждены, лишних следов не топтали и за девственность снежного покрова вокруг следили весь день. Ночью костры не жгли и слушали внимательно лес. На каждый взвод поставили по палатке обогрева, одно отделение час могло там отогреваться и выпить горячего кофе. Людей в батальоне вполне хватало, чтобы перекрыть в густом лесу все тропинки, проходы между деревьями и прогалы. Сидели или лежали все на еловых ветках, подстелив плащ палатку. Вечером привезли войлочные коврики, выкрашенные в белый цвет. Не смотря на шерстяные носки, сильно мёрзли ноги в прыжковых ботинках. Кох приказал вырыть в каждом взводе по две глубоких ямы, развести там костры накрыть ветками и посылать туда людей греть замёрзшие ступни. Егеря придумку командира оценили сразу, лежать на морозе без движения было очень тяжело. Ноги и руки начинали замерзать уже через час. А двигаться всё время вокруг елей, на виду у противника тоже нельзя. Снайпера партизан постреливали. Троих уже завалили.

Стемнело совсем. Никто не стрелял все успокоились. Телефон зазвонил в двадцать два тридцать две. Венс снял трубку. Пост наблюдения доложил, что заметил небольшой летательный аппарат, примерно три метра длиной с шестью фигурами. Четвертый снайперский пост произвёл выстрел, по передней фигуре со ста семидесяти метров. Попадания не было.

Венс снял трубку и доложил майору Коху:

— Вальтер, в двадцать два тридцать появились гости, шесть человек на летательном аппарате. Мой снайпер выстрелил, никого не задел.

После этого предупредил все посты о летательном аппарате противника с шестью фигурами на малой высоте. Приказал держать прицелы включёнными.

В двадцать три часа аппарат взлетел со стороны болота, теперь его видели почти все расчёты. «Уйдёт!» — подумал гауптштурмфюрер и дал общую команду:

— Снайперам, кто видит аппарат в воздухе, огонь!

Странный аппарат летал вдоль кромки болот, вызывая огонь на себя. С него никто не стрелял, по крайней мере наблюдатели не заметили. Летал он минут двадцать, выбив восемнадцать снайперов, десяток наводчиков и оба пункта обнаружения. Затем телефоны перестали звонить. Никто ничего не докладывал. Потом прошло с десяток докладов от уцелевших наблюдателей об уничтожении снайперов. Аппарат невидимок испарился. То ли ушёл, то ли сел у партизан. Венс приказал телефонистам обзвонить все посты, выявить уцелевших бойцов. Направил двух посыльных, обойти не отвечающие посты, забрать журналы наблюдателей и винтовки. Людей у него для такой работы не было. Доложил майору Коху, что атака на невидимок не удалась. Большинство его снайперов уничтожено. Потери уточняются. После этого покинул палатку, оставив на посту унтершарфюрера Больтке, командовавшего телефонистами. Сам же направился в ночь, для осмотра обоих постов наблюдения. Они были недалеко, один двести метров, второй сто пятьдесят. Леса и темноты Рудольф не боялся, но на всякий случай расстегнул кобуру и взял автомат.

По первому посту били чем-то серьёзным. Тренога и аппаратура были раскурочены вдрызг. Все четверо бойцов убиты. Стреляли как будто из автоматической пушки. Журнал уцелел, но его пришлось вынимать из оторванной руки наблюдателя. Венс не стал читать записи при включённом фонарике, а просто забрал журнал с собой, развернулся и пошел к другому посту. Здесь уцелел раненый автоматчик, которого гауптштурмфюрер забрал с собой. Аппаратура тут была тоже разбита, но уцелел блок питания. Его предстояло вывозить. Стреляли из винтовок. Трое были убиты в голову, автоматчик ранен в руку, очевидно той же пулей, что разбила инфракрасный прожектор. Кох видно распорядился и к его палатке парашютисты стали сносить раненых и винтовки. Начали подтягиваться уцелевшие.

Через два часа потери прояснились. Убитых — сорок восемь человек, ранено шесть, уцелело — двадцать, из них два снайперских расчёта, которые аппарата не видели и огня не открывали. Раненым оказали помощь (благо у Коха были штатные медики), поставили им палатку и когда она нагрелась переместили их туда. Журналы наблюдения собрали все, а вот три винтовки пропали. У восьми разбиты прицелы, но семь штук уцелело и вполне могли быть применены. Венс назначил автоматчиков стрелками и вручил им оружие, сказав, что как освободится, проведёт занятие и покажет, как из них стрелять. Два уцелевших расчёта отправил к болоту на фланги, с задачей периодически наблюдать, включая прибор на короткое время и тут же выключать. Никуда не стрелять. К двум часам ночи Венс составил шифровку и отправил её в штаб операции в Ковель. Пока он писал, унтер Больтке осмотрел внимательно все три позиции откуда пропало оружие и огорчил своего начальника тем, что двое на позиции оказались убиты не пулей, а ударом в голову — проломлен череп. А винтовки с убитых аккуратно сняты со всеми ремнями и блоками питания.

Венс так и написал: «После атаки на снайперов «невидимки» приземлились, добили двух уцелевших солдат на позициях и забрали себе их оружие (три винтовки с инфракрасным прицелом «Вампир»). Очевидно оно показалось им опасным, поскольку позволяло обнаружить и произвести прицельную стрельбу».

В общем по отправленному докладу выходило, что подразделение Венса выявило невидимок и вступило с ними в бой. На различных дистанциях (от пятидесяти до 250 метров) и попыталось нанести им ущерб.

«Ни один профессиональный снайпер при стрельбе в аппарат и фигуры невидимок не попал. По цели произведено пятьдесят шесть выстрелов восемнадцатью различными снайперами. Скорее всего имеет место искажение изображения и точка прицеливания не соответствует действительности. Разумней применить стрельбу картечью с большим пятном поражения».

Именно за эту фразу его потом наградили Крестом.