Серплы

Chapter two Love Me When i Gone

Тусклый свет, белый потолок, светло-серые ширмы и прозрачные трубки, торчащие из меня, словно я вышла из фильма ужасов. Я лежала в палате интенсивной терапии – все вокруг было бесцветным и холодным. Белые стены палаты, белый халат медсестры, белые простыни и белый пол… Вскоре у меня перед глазами все слилось в одно белое пятно. Я замычала и попыталась повернуть голову. Затекшая шея и отвыкшие мышцы заныли – даже от незначительного движения все поплыло и меня затошнило.

Совсем рядом издавал писк аппарат, он медленно оповещал о ритме моего сердца. Я попыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-то имевшем цвет: бледно-зеленое одеяло цвета трупной ткани, красный огонек на мониторе и опять белое… лицо мамы – изнеможенное, испуганное. В палате стоял запах остывшего кофе, хлорки и медикаментов, но самым отвратительным был другой запах – здесь пахло разбитым сердцем и мертвыми мечтами.

Мама привстала на стуле и поправила помятое платье. Ее глаза наполнились слезами, когда она нежно накрыла мою руку своей. Я умоляюще посмотрела на нее не в силах разлепить потрескавшиеся губы, пытаясь найти в ее глазах ответ на один единственный вопрос раздирающий мою душу на части.

– Кейл, – прошептала я. Губа лопнула и во рту появился соленый привкус боли. Мама чуть заметно поджала губы.

Мир рухнул… я стала падать в бездонную пропасть. Кто сказал, что ада нет?! Я издала дикий визг, обожженные связки полыхнули огнем, слезы ядовитым потоком потекли по щекам на подушку, прожигая меня насквозь. Аппарат тревожно запищал, отдаваясь резью в ушах. Послышался звук открывающихся дверей и быстрые шаги медсестры. Снова укол… снова туман.

Я слышала рядом голоса, видела скользящие тени и не могла пошевелиться, находясь словно в чистилище – тюрьме мой души, где всегда темно и пусто. Я кричала пытаясь вырваться наружу, скребла ногтями по невидимым стенам, но мое тело лежало бездвижно, а губы даже не пошевелились.

Зачем они это делают со мной?! Зачем запирают меня в моем сознании?! Я сбилась со счета сколько раз меня погружали в сон, мама говорила, что так лучше восстановится мое тело. Я не чувствовала физической боли, хотя большая часть тела была сожжена, только невыносимый огонь внутри, пожирающий меня, раз за разом прогрызающий в сердце дыру. Мне кажется моя душа и сердце сгорели в тот день, и теперь моя жизнь тлела, как угли в потухшем костре.

Я осталась в одиночестве, где не было ничего кроме пустоты. Я хотела, чтобы они перепутали дозировки, и я заснула навсегда. В звенящей тишине я слышала лишь свое неровное дыхание и стук сердца похожего на трепыхание крыльев умирающей бабочки, пригвожденной к куску картона.

В тот день, когда мне разрешили вернуться домой было душно. Липкая жара лизала кожу оставляя на ней капли пота. Наверное, наступило лето. Госпиталь занимал целый ярус в нижнем уровне третьего округа, но даже отсюда открывался вид на громадные здания сплошь из стекла и металла, которые торчали вверх, словно сверкающие спицы. Между ними бежали серебристые ленты автострад и синие сияющие нити Тринити-ривер и Рио Анджелес, которые почти пересекались в центре, образовывая две дуги похожие на крылья ангела.

Мне было страшно зайти в свою комнату, где каждая вещь напоминала о нем. Макет нашей курсовой, пожелтевшая открытка в рамке и фотографии тусклыми голограммами дробили светлые стены на отсеки. На белоснежном кресле желтели пятна от любимого апельсинового джема Кейла. Не было сил даже дышать и каждый стук сердца болью отдавался в висках. Сейчас я не могла представить, как мне жить дальше.

Кажется прошла неделя, может быть больше. Время перестало для меня существовать, а может я перестала существовать для времени. Постоянно заходила мама, задавая одни и те же раздражающие вопросы о моем самочувствии. Это походило на постоянное жужжание, словно вокруг летал рой назойливых мух, но она выглядела так встревоженно, что каждый раз когда я хотела прогнать ее, внутри все сжималось, как если бы я наелась червяков.

Маленькое бледное личико мамы, когда-то принадлежало полной жизненной энергии женщине с копной светлых волнистых волос и глазами такими синими, что они отливали лиловым. Теперь, она была похожа на одну из неудачных восковых фигур с свалявшимися не опрятными волосами и вечно красными глазами. Конечно она плакала. Плакала когда я сутками спала, когда не выходила из комнаты, когда она слышала мои всхлипы и когда я отказывалась от еды.

Мой желудок не желал принимать пищу, изредка мне удавалось проглотить хоть небольшой кусочек. Вся еда на вкус напоминала резину, в лучшем случае остывший кисель. Время остановилось и лишь день сменяющий ночь говорил о том, что где-то там, жизнь продолжается. Только не для него, а для меня?

Наверное уже прошло много времени, тело полностью восстановилось, но я так и не смогла заставить себя выйти из комнаты. В ней было темно как в подземелье потому, что большие окна были затемнены почти полностью, пропуская лишь немного естественного света.

В один из таких дней я проснулась и нехотя открыла глаза. И я снова одна в комнате со своими страхами. Один на один со своей болью. Моя спутница – пустота. На кровати, рядом со мной, стоял поднос с чашкой кофе и красным конвертом. На нем была дата – шестнадцатое августа. Значит прошло уже пять месяцев, так больно, как будто это было вчера. На конверте светлела печать Приствонского университета. Я ущипнула себя за руку, только бы не разреветься.

Я еще долго сидела с конвертом в руках и не решалась его открыть. Мы с Кейлом очень этого хотели. Мы подали заявки в Пристронский университет, рисуя себе прекрасное будущее. У обоих были высокие шансы попасть туда. Разница между нами была в том, что стоило это очень дорого и мои родители могли оплатить, а его нет. Из-за этого он и решился участвовать в гонках, ему нужны были эти деньги.

Мои дрожащие руки вскрыли конверт, внутри было поздравление с началом нового учебного года. Из груди вырвался стон. Теперь, когда не было Кейла, мне было тяжело даже держать письмо в руках – тонкий, почти прозрачный лист стал неподъемным.

Не все решения даются легко. Кейл хотел, что бы я пошла учиться. Я сидела и тупо таращилась на конверт. В нем загадка и ответ, на главный вопрос, как жить дальше и жить ли вообще. Кейл бы очень мной гордился. Я должна была сделать это ради него, ради нашей любви.

Все эти месяцы я ни разу не посмотрела на себя в зеркало. С трудом сев на кровати я уронила голову вниз и зажмурилась. Комната завертелась перед глазами, все поплыло сначала влево, потом вправо. Несколько глубоких вдохов и несколько минут. Наконец я с трудом поднялась и стараясь не упасть побрела в ванную.

Первый взгляд в зеркало поверг меня в шок. На меня смотрело изможденное лицо, темно-фиолетовые круги под глазами выглядели, словно черные тени, чертившие на исхудавшем лице борозды. Незнакомка смотрела на меня из-под полуопущенных ресниц, глазами цвета серых грозовых туч.

Когда-то длинные светлые волосы свалялись и местами обгорели и теперь выглядели, как рвотная масса. Не раздумывая дважды я достала ножницы и поднесла их к голове. Клоки, один за одним, запутанными клубками бесшумно падали на пол. Мне стало немного легче, как будто я отрезала часть воспоминаний. Жаль, что не могла избавиться от них совсем.

Я сняла одежду и внимательно оглядела свое тело. Медики смогли восстановить кожу, на нем не было ни одного шрама. В некоторых местах кожа была чуть розовее обычного, только и всего. Фигура приобрела острые черты, угловатые коленки, впалый живот, костлявые плечи и маленькая голова на худой длинной шее. Я умерла, для того чтобы родиться заново – сильнее.

Шагнув в круглую кабину душевой, больше похожей на прозрачную капсулу, я нажала кнопку. Теплые струйки воды оросили меня: стекая вниз, убегая в никуда. Я бы так хотела смыть всю боль, что застряла внутри меня. Схватив мягкое полотенце, я вышла в комнату, чувствую себя капельку лучше. Услышав мою команду Нара убрала тонировку со стекол и в комнате вмиг стало светло. Я подошла к окну. Свет солнца, лился из огромных, во всю стену, окон, отражаясь бликами на гладком, как зеркало полу. Идеально прозрачные, тонкие стекла создавали иллюзию, будто нет совсем никакой преграды.

Далеко внизу, между главными воротами и жилыми небоскребами, виднелась площадь третьего округа с лужайками и клумбами, и узорами из цветов и кустарников. От площади к зданиям тянулись линии сверкающих мостиков из стекла стали. Люди казались с такой высоты крошечными точками. Иногда, когда небо было совсем чистым, а такое случалось редко, с севера, где вид не закрывали горы, виднелась земля. Сегодня все заволокло сизым туманом.

Задумчиво оглянув комнату, я поднялась и пошла к выходу.

Белоснежные двери мигнули голубым и бесшумно опустились вниз. Теперь я отчетливо слышала голоса, доносившиеся из столовой. Дома все так же, гостиная – самая большая комната в доме имела такие же окна, как и в моей комнате, только с видом на юг. Здесь стояли два полукруглых дивана и посередине кофейный стол с орхидеями. Они благоухали словно настоящие, в прочем, они и были настоящими, только никогда не вяли и цвели круглый год. У самого окна вверх шла спиральная лестница из прозрачного стекла на тонких словно паутина нитях.

Таких лестниц в доме было две, одна здесь и другая в моей комнате. Она вела наверх, на крышу, откуда по ночам открывался умопомрачительный вид на город. Та, что была здесь, выходила в маленький садик, заботливо выращенный мамой. Там росли эпифитновые деревья, орхидеи, а вокруг маленького водопада пушились кусты папоротника и каллы.

За одним из кресел в воздухе, цветными открытками, виднелись фотографии. На одной из них я и Кейл в начальной школе. У меня вместо перед него зуба дыра и розовые косички с заколками. Он смеялся и поставил мне рожки…!

– О, небеса, – вздохнула я.

– Небеса активированы, – проговорила Нара и, тут же, потолок превратился в голубое небо с облаками и солнцем. Они плыли и перетекали словно настоящие, и только лучи солнца не дававшие тепла говорили о том, что это иллюзия.

– Убери это, Нара, – раздраженно сказала я.

– Режим уборки активирован, – бесстрастно доложила она.

С тихим шипением в полу открылся отсек, из которого выехал круглый робот, похожий на таблетку аспирина и сразу начал метаться по комнате собирая несуществующий мусор.

– Тупая машина, – проворчала я и пошла в столовую, пока она не довела меня до бешенства.

– «Тупая машина», задача не распознана. Повторите команду…, -прозвенел ее голос, когда я уже скрылась за очередной дверью.

В столовой, за завтраком, собралась вся семья: мама, папа, мой младший брат Джейкоб и моя бабушка Роузи, я зашла в кухню откуда меня не было видно. Почему-то я не решалась выйти к семье. Голос бабушки звучал звонко и молодо:

– Она весь путь зудела о том, что ее парикмахер безрукий тупица. И я могу предположить, что он человек весьма воспитанный и тактичный если выдерживает столь противную старуху…

– Берта же тебя младше! – папа, который бабушку старухой никак не мог считать, хмыкнул протягивая руку к тарелке с сыром. Конечно, еще никто не придумал эликсир бессмертия, но хорошие средства для продления женской красоты все же изобрели. Если заглянуть к бабушке в ее будуар, то там все полки заставлены витаминами, припарками, присыпками и масками. Любой магазин торгующий товарами для красоты позавидовал бы этому ассортименту.

– Ох детка, – Роузи захлопала длинными ресницами и ласково положила свою ладонь ему на плечо, – во-первых, перебивать старших не хорошо, а во-вторых, чужие секреты выдавать еще хуже!

– Какие секреты, мы все знаем сколько тебе лет, – произнес папа, – Хотя, судя по твоему легкомыслию, ты младше меня.

– Легкомыслие, мой малыш – это хорошее самочувствие на свой страх и риск. А в моем возрасте немного легкомыслия необходимо для поддержания молодости души, что, в конечном счете, проходя неведомые метаморфозы преображается во внешнюю оболочку, так сказать хранилище той самой молодой и прекрасной души. А какая душа такое и тело. Так, о чем это я? Ах да, Берта…

Слова Роузи потерялись в шуме воды.

– Что желаете на завтрак?! – прозвучал голос Нары. Раньше он меня так не раздражал.

– Сделай мне кофе, просто кофе, – скомандовала я ей.

– Просто кофе, – отозвалась она, и кофеварка зашумела. Через минуту кружка наполнилась черной горькой массой.

– Да не просто кофе, а мой кофе, – она что перестала распознавать мой голос?!

– Задача не распознана…

– Отключись! – Нара затихла, и я, вздохнув, подошла к холодильнику.

Достав все необходимое я сварила себе крепкий эспрессо. Растопила темный шоколад с чили и размешала его с горячими сливками, и слоями залила в кружку щедро присыпав шоколадной стружкой. Не хватало только карамельного соуса.

Дверцы холодильника захлопнулись и я нажала на меню заказав свой любимый вид карамели. Ваш заказ будет доставлен в течении 10 минут, – прочиталось на нем. Я снова нажала «ОК» и, обхватив теплую кружку руками, шагнула в столовую.

– После стольких лет общения с такими ид…, – она запнулась, – в общем, с непростыми людьми, я убедилась в том, что мудрость не всегда приходит с возрастом. Бывает, возраст приходит один.

Она поймала взгляд родителей и обернулась.

– О, детка, – воскликнула она округлив свои голубые глаза в тонкой паутинке морщин, – что с твоей прической, тебе бы лучше сменить стилиста!

Я попыталась улыбнуться, но вышло так, словно я съела червяка и теперь меня тошнило. Затем, я подошла к столу и села на глянцевый белый стул, похожий на растекшуюся каплю воска. А дальше… Дальше все делали вид, будто это самый обычный завтрак в самой обычной семье. Так даже лучше. Я, так и не тронув еду, выпила чашку ароматного кофе: теплота напитка спустилась по горлу в желудок согревая все тело. Я скучала по этому вкусу.

Встав из-за стола я повернулась к родителям.

– Я прогуляюсь, – словно спрашивая разрешения сказала я. Мама посмотрела на меня неуверенно и даже испуганно, но папа приобнял ее за плечи.

– Возвращайся скорее, – сказал он улыбнувшись, и я кивнула в ответ.

Почему-то эта фраза показалась мне двусмысленной. Мне требовалось вернуться к жизни.

В гараже стоял черный флай. Раздутые крылья, много хрома и кожи – всеми забытый ретро стиль. Даже под толстым слоем пыли его плавные обтекаемые формы возбуждали жажду скорости. Мы с Кейлом делали его вместе, но я ни разу не ездила на нем: Кейл был против – боялся. Я села на него и провела рукой по гладкому корпусу, вдохнула запах… все еще пахнет Кейлом и застыла оставляя воздух в легких, как будто, с первым выдохом, он исчезнет навсегда, как исчез Кейл.

Мотор даже после длительного простоя отозвался прекрасным звуком – похожим на рычание зверя. Я летела в никуда, старясь убежать от себя, от своих воспоминаний, оставить позади все… и, вот, я оказалась у самой земли, посреди старой мостовой. Здесь было, что-то особое, чего нет больше нигде. Что-то неуловимое и немного волшебное. Древние булыжники, которыми она была вымощена, остались единственной, едва заметной, сохранившейся частью. Они почти затерялись под толстым слоем сырой и рыхлой пыли.

Внизу текла неглубокая река, точнее то, что от нее осталось. Может, когда-то, у нее даже было имя, а теперь это была обмелевшая лужа с берегами из полуистлевшего мусора и мха. Люди загадили землю и, вместо того, чтобы все исправить, поставили на нее стальную коробку, словно коронку на гнилой зуб и назвали Обливион, а про землю забыли, вроде бы, как и не было вовсе. Сейчас почти никто не спускается вниз, забираясь все выше и выше. Земля – негласно, запретная зона. Кладбище прошлого и будущего, только пока этого никто не осознает.

Ограждение старого моста зияло дырами, вместо когда-то прекрасных белоснежных балясин торчали куски арматуры, на которых все еще виднелись остатки мрамора. Солнечные лучи почти не достигали земли, поэтому деревья здесь давно засохли, лишь на некоторых все еще держались бледно-ржавые листья, облетая от малейшего порыва ветра. Они падали в грязную воду и медленно уносились куда-то вдаль.

Начало смеркаться. Я облокотилась на уцелевший кусок заграждения и посмотрела вниз, на реку. Спокойная вода облизывала речные камни поросшие зелеными водорослями похожими на слизь. Землю начало заволакивать густым серым туманом, настало время собираться домой, пока позволяла видимость.

По обе стороны моста стояли массивные постаменты, когда-то здесь были фигуры святых или ангелов, а сейчас виднелись лишь щербатые куски камня, смутно напоминающие очертания людей. Крылья ангелов давно были срезаны беспощадным временем. Меня внутри сковала такая тоска, что опять в глазах задрожали слезы.

– Слабовольная плакса, – выругалась я на себя и разозлилась так, что перед глазами вспыхнуло. Я ойкнула от неожиданности, потому как подобное случалось со мной раньше. На пике эмоций я часто, каким-то неведомым образом, приводила в негодность электро приборы и билась током. Перегревшийся комп или лампы, которые взрывались не с того ни с сего, самый благоприятный исход событий.

Вдруг раздался странный звук, хрипящий и неприятный, сначала где-то сверху вдалеке, а потом, приближаясь, послышался справа. Я вздрогнула и повернулась. Грязный туман уже заволакивал все вокруг и я с трудом могла разглядеть что-либо даже в паре метров от себя.

Обхватив себя руками, я подошла к своему флаю и мой взгляд уловил крошечное цветное пятнышко в бесцветной пустыне, в которую превратилась земля. Я наклонилась близко и разглядела маленький росток выбившийся из-под слоев асфальта… Почему-то этот беспомощный зеленый крючок, больше напоминающий червячка, подарил мне надежду – лучшего доктора, которого только можно помыслить. Я ласково обхватила его пальцами и вытащила, решив забрать его с собой – здесь ему в любом случае не выжить.

Резкий порыв пыльного, вонючего ветра принес запах смога и гниловатой сырости. Я съежилась и плотнее запахнула черную куртку, хоть и понимала – толку от нее немного. Я всегда мерзла, неважно какая погода.

Стало совсем темно, наверное из-за тумана. И снова послышался шорох и вроде как человеческий голос. Я затаила дыхание, положила росток в карман и стараясь не делать много шума слезла с флая. Где мои остатки разума? Тихо наступая на мягкую сырую почву я сделала несколько шагов вдоль моста. По обе стороны от меня стояли покосившиеся ржавые столбы фонарей.

Хлопья сизого тумана перетекали вокруг, словно силуэты темных призраков. Сквозь них виднелось золотистое пятно света. Снедаемая любопытством я шла дальше. Спустя несколько шагов, стал различим тусклый свет фар огромного флая. Два огонька смотрели на меня сквозь туман, словно глаза хищника. Где-то внутри кольнуло: осторожно! И я притормозила, взвешивая за и против. Нормальные люди не спускаются вниз, ну, если не брать в расчет охотников за адреналином и искателей приключений на свои задницы. Стоило бы прыгнуть на флай и лететь отсюда скорее.

Вдруг из-за машины стала подниматься большая фигура: все выше и выше… Я попятилась назад и наступила на сухую ветку. Раздался хруст, и он повернулся в мою сторону.

– Кто здесь?! – спросил он и сделал несколько шагов навстречу почти врезаясь в меня.

Я застыла поднимая голову кверху. Боже милостивый, он был огромным и… красивым.

– Извини, если напугал, – сказал он с сожалением в голосе отступая назад, и я обратила внимание на его руки. Длинные пальцы, аккуратная форма ногтей.

Почему-то он напомнил мне ангела, случайно оказавшегося здесь, на земле или, на крайний случай, греческого бога. Широкие плечи, красивое лицо, прямой нос и мужественный подбородок. Похож на античную статую подумала я, пытаясь понять серпл или человек. Светлые русые волосы были коротко острижены; глаза – глубокого чистого синего цвета, цвета сапфира; четкая линия губ и выделяющиеся скулы. Наверное человек, у него добрые глаза, глаза человека.

– Я подумала, может нужна помощь, – продолжила я, все еще не спуская с него глаз, и он одарил меня неуверенным взглядом.

– Разбираешься в подобных штуках? – спросил он с насмешливыми нотками указывая на флай.

Не так хорошо, как Кейл, но я знала, что передо мной был новый Chevrolet Imp. Последняя разработка концерна. Полное название «impetuous». Самый быстрый флай из существующих, с электро двигателем нового поколения.

Я замучила своими вопросами представителя компании на выставке той весной. Бедняга едва отделался от нас с Кейлом не зная ответы на многие из вопросов которые мы ему задавали. Когда мы оставили его впокое у него дергались оба серых глаза. «Impetuous» только запустили в производство и это был первый, который я видела вне стен павильона.

Эта машина казалась мне совершенной, странно, что она могла вот так сломаться.

– Он просто заглох, – пожал плечами парень.

Я понимала, максимум, что я могу предложить – это отвезти его туда, куда он направлялся, но не дотронуться до флая было выше моих сил. Я подошла ближе и коснулась серебристого корпуса. Черт, он выглядел, как космический корабль.

– Кажется, он безнадежно мертв, – вдруг парень придвинулся ближе и нечаянно задел меня плечом. Я даже подпрыгнула от неожиданности и испуга, и меня опять ударило током. Парень тоже резко убрал от корпуса руку и выдохнул. Панель imp замигала голубым, засветился знак Chevrolet и вдруг он тихо заурчал, приподнимаясь над землей.

– К-как, – он устремил в меня еще более удивленные глаза, – как ты это сделала?

– Сделала что? – я отступила на него на шаг не понимая о чем он.

– Ты завела его?

– Нет, – помотала я головой, – там, видимо, замкнуло что-то, – сказала я поправляя на себе куртку, – проверь бортовой комп при первой возможности.

– В любом случае спасибо, – он улыбнулся довольный, что флай все же исправен, – кстати, меня зовут Маркус.

– В любом случае пожалуйста, хотя я не сделала ровным счетом ничего, – ответила уже усаживаясь на свой флай и мельком посмотрела на него. Более странного знакомства у меня еще не было. Маркус оседлал «impetuous» и тот почти коснулся земли под его весом. Затем он рванул вперед оставляя листья и пыль танцевать на мосту в свете моих фар. Внутри мое сердце заурчало в унисон двигателю его флая.

Добравшись домой я чувствовала невероятную усталость. Как можно тише я шагнула внутрь и на цыпочках побрела в комнате.

– Кейт, – рассержено позвала мама.

Я остановилась и обернулась. Она была одета в джинсы и обычную серую майку, но даже повседневная одежда выглядела на ней безупречно и элегантно.

– Извини, мам, – отозвалась я придумывая на ходу, чтобы такое сказать. Больше всего на свете я не любила лгать, но в этой ситуации сказать, что я была у земли было эквивалентно приговору и аресту.

– Только не говори, что ты была с Эриком! Я звонила ему.

Упс.

– Нет, я была одна, просто ездила по городу. Погуляла немного. Я на улицу почти пол года не выходила!

– В следующий раз убедись, что твой телефон включен! А теперь Кейт Лайон Блейк в свою комнату!

– Мне уже семнадцать!

– Тебе всего семнадцать и на улице уже темно! И ты была одна…, – она запнулась, – я волновалась.

– Я знаю мам, – я подошла к ней и обняла ее, – прости меня.

В моей комнате было темно и я не стала включать свет. Так и упала на кровать в одежде, всматриваясь в потолок и тени, что ползли по нему – корявые и блеклые. Я подумала о Кейле и тут же постаралась переключить ход мыслей в другом направление. Думай о чем угодно, приказала я себе. О чем нибудь.

Маркус. Странный и невероятно красивый незнакомец с моста. Если бы я не встретила его у земли, то приняла бы за серпла. Доступ к нижнему ярусу есть только через трущобы первого уровня, а это место принадлежит людям, причем людям особой категории, тем кто полностью отказываются признавать серплов. Они живут в изоляции от остального города. Фактически, это отдельное государство. Туда даже полиция наведывается изредка. Для серпла войти на территорию примитивных равносильно самоубийству – значит Маркус человек.

Я потеряла слишком много крови, она лилась из ран, капая на мраморный пол, такой блестящий, как зеркало.

Враги окружили меня, словно вихрь. Их черные глаза смотрели на меня пристально и изучающе. Я находилась в огромном помещении похожем на музей с массивными колоннами по периметру круглого зала. Вдалеке, на возвышении, стоял трон. Он был пуст. Я чувствовала, что силы покидают меня, я была истощена и ранена.

Я оглянулась. Вокруг они. Тысячи странных созданий и у всех одно лицо – лицо Бодда. Они наступали. Круг медленно сужался. Их топот звучал громко, отдаваясь эхом в огромном помещении. Меня охватила паника. Я в тупике. В ловушке. Вдруг сверху из купола за струился свет, такой яркий, что я закрылась от него руками. Мои враги отступили назад, в темноту. Я подняла глаза, стараясь разглядеть хоть что-то и различила силуэт дракона. Большого голубого дракона, с переливающийся чешуей и вытянутой зубастой пастью. Поначалу я испугалась еще сильнее, когда он приземлился позади меня. От мощной волны воздуха, я упала на колени и уже приготовилась к худшему. Дракон раскрыл крылья и свет стал невыносимым, а затем эти самые крылья сомкнулись вокруг меня, как огромное одеяло. Чувство безопасности окутало меня, стало тепло. Свет заполнил меня изнутри, словно вдыхая в меня жизнь.