Сестра самозванца

Глава 7 Русская граница: Чернигов.

Чернигов

Октябрь 1604 года.

Елена прибыла в Чернигов в полдень, пристроившись к большому купеческому обозу.

В городе уже знали о падении первой пограничной крепости перед «царевичем». Простой люд радовался, а начальные воеводы негодовали. Слухи рождались мгновенно. Местный юрод Паша, известный в городе как святой, ибо носил на себе тяжелые цепи и не снимал одежды своей годами, услыхал от приезжего торговца о царевиче, и ночью ему было «видение». Явился ему во сне архангел Гавриил и сообщил о скором конце царства Бориса Годунова.

Утром на рыночной площади Паша поведал людям слова «архангела».

– Сам господь ведет к нам царевича Димитрия. Видит он все беды наши и смилостивился над землей многострадальной. Послал он нам спасенного государя. Примите его христиане!

– А государь Борис Федорыч? – спросил юрода торговец сбитнем.

– Порешил господь его от царства отрешить! – громко сказал юрод.

Люди зашумели:

– Верно говорит Паша! То истина!

– Государь природный возвертается!

– Оно так! Не смогли убить его собаки годуновские!

–Наше солнышко возвращается! Царевич Димитрий Иванович!

– Пусть воеводы присягнут ему!

– Станут они присягать. Виш пушки готовят по стенам!

– Пушки?

– А ты думал!

– Это против законного государя?

Те разговоры услышал проходивший мимо сын боярский и хлестнул плетью юрода.

– Кто тебе законный государь?!

Паша всхлипнул, вытер кровь, и смело заявил боярскому сыну:

– Я слова молвил не свои, а токмо передал то, что поведал мне архангел. Царству Годунова конец!

– Измена! Вот тебе! Вот!

Снова плеть стала падать на юродивого.

– Чего бьешь?! – вскипел один мужик.

– Не трогай божьего человека! – заслонил юрода второй.

Боярский сын оттолкнул заступника:

– А ну посторонись! Холоп!

Вмешался еще один мужик с могучими заскорузлыми руками, которые выдавали в нем кузнеца.

– Сам пошел прочь, рожа!

– Как смел ты мне сказать такое?! Холоп! Рыло неумытое! Я тебе шкуру до пят спущу!

Он ткнул рукоятью плети в грудь кузнецу. Тот не отступил и попытался вырвать плеть из рук обидчика. Но это ему не удалось. Сын боярский был ловок. Увернулся и хлестнул кузнеца по лицу.

– Бунтовать? – кричал он. – Всех в пыточный подвал!

– Чего смотрите православные? – заорал кузнец. – При вас божьего человека обижают! Он истину вам молвил!

–Этот Иуда законного государя не признает!

–Дак это из тех, кто по приказу Бориски Годунова сюда приехал!

–Собака!

Боярский сын выхватил саблю и заорал:

–Измена! Сюда! Измена!

К нему подбежали иные боярские дети и стали теснить толпу. Мужики раздались.

–Хватай изменников! – сын боярский схватил кузнеца за армяк. – Сей вор поносные слова говорил противу великого государя Бориса Федоровича!

–Батогов ему! – предложил кто-то.

–Верно! Батогов! Я сам хлестать стану! Пусть почувствует холопская харя.

Мужики решили освободить своего и началась потасовка. К боярским детям подоспели на подмогу пятеро московских стрельцов. Они посекли троих саблями, и мужики стали отходить.

И пришла бы к пойманному мужику смертушка, если бы на его счастье, рядом не оказался атаман Белешко, который командовал черниговскими казаками.

– Что у вас здесь? Что за шум?

– Измена! – орали боярские дети.

– Они и есть изменники! – говорили мужики.

– Тихо! Говори, что случилось? – атаман посмотрел на боярского сына.

– А ты кто таков? Я тебе отчетом не обязан!

– Я атаман Белешко!

Вмешался мужик:

– Батюшка, атаман! Они изменники! Слова поносные говорили на его милость царевича Димитрия.

Сын боярский вскипел:

– Он самозванец!

– Стоять!

Белешко схватил боярского сына за руку и отвел клинок от мужика.

– Измена!

– Ты не ори так, парень, – сказал Белешко боярскому сыну. – Людишки больно настроены против Бориски Годунова. Могут пришибить.

Атаман приказал казакам развести дерущихся в стороны. Белешко был сослан сюда в свое время для несения службы, как и большинство его казаков. Потому все они держали сторону царевича Димитрия Ивановича…

***

Елена спросила купца, часто ли он бывал в Чернигове. Это был пожилой торговец из валахов, который уже давно обосновался в Кракове и ездил по делам своей торговли в Московию. Он умел торговать и умел держать язык за зубами. За это его ценил орден Иезуитов.

– Так пан купец здесь частый гость? – повторила Елена свой вопрос.

Тот ответил:

– Частый. Торговля с московитами весьма выгодна.

– И каковы настроения в городе?

– Вы сами видите, госпожа. Здесь всегда хватает недовольных центральной властью.

–Но откроет ли город ворота?

–Госпожа интересуется просто так? Или имеет расчет…

–Просто так. Какой у меня может быть расчет? Я не княгиня.

–Но панна пришла сюда не по своей воле и не для торговли.

–Пан купец знает кто я и почему здесь.

–Знаю.

–Тогда к чему все эти вопросы? Помогите мне, и я забуду о вашем существовании. Вы спокойно продолжите свое путешествие.

–Госпожа, это царский город. И если люди Годунова узнают, зачем вы здесь – не помилуют.

–Мне нужны здесь те, кто станет на сторону государя Димитрия Ивановича, и помогут царевичу захватить город. Чернигов будет наш!

–Это опасные слова, панна.

–Но также опасно отказать в просьбе царевичу. Если пан не поможет, то царевич будет на него зол.

–Упаси меня бог от такой напасти. Я покажу панне тех людей. Но говорить с ними панна станет сама…

***

В доме князя Петра Шаховского, товарища черниговского воеводы князя Татеева, было многолюдно. Полковники и сотники вновь прибывших стрелецких полков собрались здесь.

Князь Пётр, человек средних лет, с плотной дородной фигурой, сидел в массивном кресле и слушал доклады полковников. Сколько и чего они привезли в своих обозах в крепость.

–Людишек мало, воевода, – говорил полковник Скобелев. – В моем полку почитай больше сотни недостача. Да и те, кто есть, ненадежные. Больно великий государь был на них гневен.

Шаховской с усмешкой посмотрел на Скобелева. Али сам он в большой чести у Бориски Годунова? Был бы в чести, не попал бы сюда.

– В моем полку тоже самое, – сказал полковник Мягчеев. – Стрельцы все готовы к самозванцу вору переметнуться.

– Так чего же ты, полковник, сие терпишь? – грозно спросил Шаховской. – Отчего не придушил измену?

– Дак как придушить-то, князь? Пока до Царева-Борисова шли, все хорошо было. Роптали стрельцы не без того. Но все тихо было. А как в Чернигов вошли, так и началось. Здешние людишки их смущать стали.

– Отчего же ты, полковник, свое слово не скажешь?

–Дак коли скажу, то стрельцы мои и меня на копья взденут и много чего недоброго натворят.

–Полковник Мягчеев прав, князь. Так и в других полках. Стрельцы ненадежны.

Шаховской и сам был ненадежен и не любил царя Бориса. Не по своей воле сидел он здесь в товарищах воеводы Татеева.

–Наш воевода, князь Татеев требует искоренить измену, полковники. Но как сие сделать? Думал я, что ваши полки нашу измену изведут. А вон как все вышло.

–А самозванец слышно идет к нам, – сказал еще один товарищ воеводы Семен Вельяминов. – Вести дошли, что взял он без бою крепость Монастырскую.

Полковники переглянулись между собой.

–И что делать? – спросил Шаховской.

–Головы всем изменникам срубить пока не поздно! – предложил Вельяминов.

«Ишь ты каков гусь, – подумал Шаховской. – И стану я свою голову в петлю совать заради Бориски Годунова».

–Я своих верных ратных холопей на то дело дам! – сказал Вельяминов.

–Головы рубить, говоришь? – Шаховской посмотрел на Вельяминова. – А людишек хватит? Сколь у тебя верных холопей? Десятка полтора?

–Мои люди сотни иной стоят, князь. Коли прикажу – сделают!

– Виш как! А коли сие бунт вызовет? – спросил Шаховской. – Я вторую сторожу супротив супостатов выслал за ворота крепости. И где она? Перебежали казачки наши к самозванцу. И иные мечтают про то же. Начни хватать и будет бунт!

– Но что же делать? Надобно самозванца вора остановить! Измена в нашей крепости!

– Измена не токмо в крепости, – возразил Шаховской. – Измена по всему государству! И пошла та измена не нынче, а давно по Руси-матушке ходит.

– Верны слова твои, князь, – поддержал Шаховского полковник Мягчеев.

– Но что делать?

– Что прикажешь, князь?

Шаховской усмехнулся.

– А что я прикажу? Хотел от вас мудрости набраться. Как без верных людей измену искоренить?

– Надобно власть проявить! – сказал Вельяминов.

– Ась? Власть говоришь? Но токмо власть на стрельцах держится. А сии стрельцы не больно желают власть защитить. Али сам пойдешь к ним? Не забоишься?

Вельяминов опустил голову.

Шаховской продолжил:

– Вот так-то! Воевода приказал, а нам думать надобно…

***

Так ни до чего не договорились воеводы и полковники. Вельяминов все понял. Не хотят они против самозванца сражаться и стоять верно за царя Бориса Федоровича. Да и чего им стоять за него? Что видели они от Годунова? Наказаны были и сосланы. Промыслы свои покинули и семьи оставили. Что будет с торговлишкой стрелецкой? Многие в разор пойдут. А жалование государево им сколь не плачено? И чего станут женки и детки стрелецкие есть? Многие зимы не переживут. А стрельцам стоять верно за царя Бориса Годунова? Может, так и было бы, если бы король Жигимонт напал на русские пределы. Тогда стали бы стрельцы и дети боярские за Русь. Но ведь царевич идет на Москву. Сын Ивана Грозного…