Сетевой эффект

4

До того как я взломал модуль контроля, я никогда не передвигался в открытом космосе в скафандре.

Одна из причин – в контракте всегда была прописана определенная дистанция от клиентов. Так что, если автостраж удалится от них, скажем, больше чем на сотню метров, система жилмодуля с помощью модуля контроля поджарит ему мозги и нервную систему. Это не значит, что клиент не мог отдать приказ, вынуждающий нарушить ограничения, просто в таком случае ему пришлось бы выплатить Компании неустойку за уничтожение ее собственности.

Но у скафандров, которыми мне с тех пор доводилось пользоваться, имелись отличные инструкции, почти как бот-пилот. И этот не был исключением и к тому же был новым, от него не пахло грязными носками.

Кстати, вероятно, мне следовало упомянуть, что человеческое тело на 99,9 процента просто отвратительно. И даже собственные человеческие части тела меня совершенно не вдохновляют.

Я вышел из шлюза первым, потащив Амену за собой вдоль корпуса модуля. Мое первое впечатление о космосе – он ужасно скучен, никаких тебе прекрасных планет, станций или еще каких-нибудь радующих глаз красот. Но здесь космос не был скучным, хоть и без планет.

У скафандра имелись сканеры и визуальные устройства, но они были без надобности, чтобы рассмотреть болтающуюся снизу штуковину. Я называю это направление низом, потому что туда в тот момент были направлены мои ноги. Наша база, медленно от нас удаляющаяся. Враждебный корабль нависал сверху, вцепившись в модуль – большое и грозное пятно на сканере скафандра.

Я подключился к сети базы, и теперь, когда не мешали помехи из угасающей сети модуля, меня услышали.

«Видим вас на дисплее, – поспешно ответил Роа. – Посылаю координаты, Михаил притянет вас аттрактором».

Я загрузил вероятный маршрут и спросил:

«А где Оверс? Она сообщила, что находится в спасательном челноке вместе с другими членами экспедиции».

«Понял, устанавливаем с ними связь», – ответил Роа.

Устанавливают связь? Если челнок взлетел, он уже должен быть на базе. Но я ничего не мог с этим поделать, прежде всего нужно доставить на базу Амену.

«Что это значит? – спросила Амена. – С Оверс и остальными все в порядке?»

Я уже собирался запустить в скафандрах систему маневрирования, но тут сканер уловил всплеск энергии. Визуальная система скафандра отрубилась, а щиток шлема потемнел, защищая глаза от вспышки. Мне-то без надобности, но скафандр об этом не знал.

Амена испуганно вскрикнула. Сетевое соединение прервалось из-за помех, а потом я услышал Михаила:

«Мимо. Повторяю, налетчик выстрелил и промахнулся…»

«А они целились не по челноку?» – тоненьким голоском вмешалась Раджприт.

Остальное потонуло в помехах. Я велел скафандру очистить щиток и развернулся, чтобы посмотреть на вражеский корабль. Не знаю зачем – ведь в скафандре не было вооружения. Просто хотел убедиться, что корабль – не иллюзия на сенсорах. Почти такое же дурацкое побуждение, как и многие человеческие поступки.

Я увидел большой темный корпус, отражающий свет от далекой планеты «Сохранения». Из него по-прежнему не исходило никаких сигналов – ни сети, ни голосовых, ни маячков, просто темный инертный объект. Темный инертный объект, утягивающий нас в червоточину. Визуальная система скафандра включилась и добавила сенсорные данные, позволившие сделать более точную оценку вражеского корабля и частично построить его схему. И что странно, конструкция выглядела в точности как…

Скафандр обнаружил выбитый на корпусе корабля регистрационный номер и отправил его мне. И я его узнал. Даже в архиве искать не пришлось. Я видел его в расписании полетов на нужную мне станцию из Порта Свободной торговли.

Это же…

«Это же ГИК», – чуть не выпалил я, как полный кретин.

Это было настолько странно и так меня потрясло, что даже уровень моей производительности упал, а в органических частях прекратилось кровообращение. И странно не в том смысле, что раздражающе нарушало все правила, а странно в смысле жутковато, как в сериале «Дороги к далеким звездам», где рассказывалось о станции, населенной призраками, и перемещениях во времени.

Так странно, как будто у меня опять отказала память, смешав архивные данные с текущими.

И эта мысль привела меня в ужас.

«Что это?» – спросила Амена, а потом корабль… вражеский корабль… ГИК снова выстрелил.

В этот раз скафандр засек проскочившую мимо сканера искру. Она уходила все дальше и дальше, так далеко, что я уже подумал, не нацелен ли выстрел в спешащий на помощь корабль со станции, но он был слишком далеко, никакого смысла. Я собрал все данные по первому выстрелу, собранные скафандром, и увидел, что и тот ушел куда-то вдаль.

«Снова промазал! Никаких повреждений», – сказал Роа.

«Выстрел направлен совсем в сторону, – добавил Михаил. – Даже не знаю… Может, предупреждение?»

А может, моя память все же не отказала.

«База, вы готовы нас подобрать?» – спросил я.

«Михаил, ты… – сказал Роа. – Да, да, автостраж, давай, мы готовы!»

Избранная Михаилом траектория по-прежнему годилась, просто чуть дольше лететь. Велев скафандру Амены следовать за мной, я оттолкнулся от корпуса модуля.

Через двадцать секунд что-то схватило скафандр и потянуло. Совсем мягко, и катастрофой это не выглядело, если бы на скафандре не включилась тревога, а Михаил не начал яростно материться.

Корабль, он же враждебный объект, он же ГИК, захватил нас аттрактором и притягивал к себе. Я смотрел в другую сторону, но увидел это через сенсор скафандра. Нас притягивало к большом шлюзу на корме, и я ничего не мог с этим поделать. Лабораторный модуль ГИКа находился на месте, а значит, ГИК не перевозит груз, а служит исследовательским судном.

«Они захватили модуль, зачем им мы?» – спросила Амена тонким нервным голосом.

«Не знаю».

Я ничего не понимал.

Аттрактор притянул нас к большому шлюзу, и Роа по сети завопил:

«Он ускоряется к червоточине! Мы теряем…»

И тут люк захлопнулся, связь с базой прервалась. Я попытался подключиться заново, но наткнулся на стену, крепкую, как… Не знаю, как что, но очень крепкую.

В этом шлюзе я прежде не бывал, но корабль выглядел все таким же чистым и ухоженным, как я помнил. Если я еще могу доверять своей памяти. Если все это происходит на самом деле.

Мне ну очень надо провести диагностику, только сейчас на это нет времени.

Началось шлюзование, с шипением ворвался воздух, и открылся внутренний люк. Он совершенно точно выглядел реальным, а сканер скафандра подтвердил все, что я вижу. Только ни сети, ни голосовой связи.

Широкий коридор за шлюзом был пуст, освещение горело в половину мощности, синие полоски на переборках служили исключительно для декоративных целей. В прозрачном шкафчике, встроенном в переборку, висел ряд пустых скафандров, находящихся в спящем режиме.

В коридоре было тихо и пусто – по результатам сканирования и аудиовизуального наблюдения. Для нас освещение сделалось ярче, обычно так происходит по требованию людей. Скафандр показал, что для людей и дополненных людей атмосфера в норме. Когда ГИК летал в качестве транспортного судна, он поддерживал уровень жизнеобеспечения на минимуме, хотя для меня слегка поднял.

В шлюзе нас слишком легко можно было убить, и потому я шагнул через люк в коридор, потянув за собой и скафандр Амены. Я не хотел предоставлять кому-либо возможность нас разлучить. Шлюз за нашими спинами закрылся.

– Где экипаж? – спросила Амена по голосовой связи скафандра. – Зачем нас захватили? Чего от нас хотят? – А потом добавила совсем тоненьким голоском: – Поговори со мной, прошу тебя.

Даже если я поврежден и у меня галлюцинации, со мной клиент. Если это повреждение памяти, нужно сказать Амене. Лучше бы, конечно, на ее месте оказалась Мензах или тот человек, которому я доверяю, который помог бы мне. Даже Гуратин был бы лучше в таких обстоятельствах. Если я признаюсь ей, что, судя по некоторым данным, у меня критический сбой памяти, она ни за что не будет мне доверять, а она должна мне доверять, чтобы я мог вытащить ее отсюда живой. Но как она может мне доверять, если я даже не могу определить наверняка, реально ли то, что я вижу?

А если это и правда ГИК, то где же он?

Я послал запрос. Такое впечатление, что он раскатился эхом по пустой сети, словно в ней отсутствует нечто гигантское, обязанное там находиться, будто вместо сердца корабля дыра.

Амена начала паниковать и тяжело дышала, мне нужно было что-то ей сказать. И слова вышли очень похожими на правду:

– Мне кажется, я узнаю корабль, но его не должно здесь быть.

Когда я произнес это вслух, стало меньше похоже на сбой в памяти, а больше на реальность.

Амена засопела:

– А что… Что это за корабль?

И тут мне пришла в голову гениальная мысль, жаль, что так поздно.

– А что написано на тех скафандрах?

Мензах и большинство других сразу догадались бы: что-то не так. Я никогда не запрашиваю информацию у клиентов, если могу узнать ее сам. По многим причинам, но главным образом из-за присущего людям самоубийственного невнимания к деталям. Амена шагнула ближе к прозрачному шкафчику. В нем виднелось два ряда скафандров, один над другим – если один скафандр вынимали, его место занимал другой. Нашивки на скафандрах передавали в сеть сообщение на нескольких языках, которые читались интерфейсами наших скафандров, хотя сеть ГИКа и была недоступна, в точности так работают маркеры краской.

– Перигелий. Пансистемный университет Михиры и Нью-Тайдленда, – прочла Амена.

Это порт приписки и владелец ГИКа. Ну ладно. Хорошая новость: у меня нет сбоя памяти, это и правда ГИК. Плохая новость: какого хрена?

Я снова послал запрос.

Амена опять повернулась ко мне:

– Наверное, это украденный исследовательский корабль. – Ее голос звучал тверже, без панического придыхания. – Видимо, его захватили пираты и установили на нем оружие.

– Он и раньше был вооружен.

Это же мой друг, думал я. Он помог мне, потому что сам того хотел. Но этого я сказать не мог. Я никому не рассказывал про ГИКа.

– Это корабль для исследования дальнего космоса и обучения, с полной командой и дополнительным местом для пассажиров. В перерывах между экспедициями он служит грузовым кораблем под управлением бота, но «Сохранения» не было в его маршруте.

– Для исследования дальнего космоса и обучения, – повторила Амена. – Если у пиратов есть такой огромный вооруженный корабль, зачем им мы? Может, они решили, что у нас на борту есть что-то ценное? Или просто атакуют первые попавшиеся исследовательские корабли? Ненавидят ученых?

Она говорила с сарказмом, но я знавал пиратов, которые совершали нападения и по более дурацким причинам. Однако это не галлюцинация и не сбой памяти, а, значит, статистически маловероятное совпадение, что совершенно… статистически маловероятно.

– Погоди, так ты знаком с этим кораблем? – спросила она с оттенком подозрительности. До нее тоже дошло, насколько статистически маловероятно такое совпадение. – Ты что-то им сделал? Они погнались за тобой?

– Конечно, нет.

Это была полная ложь, потому что ГИК прилетел сюда из-за меня, хотя это озадачивало не меньше. Вряд ли сюда прилетела команда ГИКа, чтобы отомстить беглому автостражу… Погодите-ка, а почему отомстить? Я не сделал ГИКу ничего плохого и не повредил ничего на борту, разве что израсходовал немного энергии и ресурсов, но ГИК стер это из своих логов.

Странно из-за этого присылать вооруженный корабль. В смысле они могли бы просто прислать доктору Мензах счет.

Разве что кто-то проник на борт после того, как я покинул ГИК, и что-то с ним сделал, а обвинили меня.

В этом сценарии имелся один большой дефект. А нет, постойте, два: 1) пришлось пробраться на борт без помощи ГИКа и 2) сделать что-то ГИКу и при этом не быть жестоко убитым. Я знал сорок семь способов, которыми ГИК мог прикончить человека, дополненного человека или бота, наверняка были и другие, мне просто надоело считать.

И где сам ГИК, в конце концов? Где его сеть, дроны, голосовая связь, его люди? Почему он не отвечает на мои запросы?

Я не забыл, что у меня под ребром зашит коммутатор ГИКа. Ладно, забыл, но вспомнил три минуты и сорок семь секунд назад, просто до сих пор мне эти сведения были без надобности. С тех пор как я покинул ГИК на транзитном кольце Рави-Хирала, коммутатор был дезактивирован. Если ГИК захотел бы со мной связаться, он воспользовался бы им, оказавшись в диапазоне действия. Но это если ГИК до сих сам себя контролирует. Неужели корабль контролирует кто-то другой – бот, человек или дополненный человек?

Я запаниковал. Мне не хотелось повредить ГИКа, но нечто, повредившее ГИКа, могло уничтожить нас с Аменой.

Час от часу не легче. Начнем лучше с предположения, что ГИК по-прежнему здесь, цел и невредим, просто его заставили это сделать, хотя у меня не было времени размышлять на тему кто и зачем.

Мог ли ГИК воспользоваться дезактивированным коммутатором, чтобы выследить меня, после того как наш корабль прошел через червоточину? Не исключено. Но зачем? Зачем он прилетел за мной на «Сохранение»? ГИК очень любит свою команду. И сделал бы что угодно, чтобы прийти ей на помощь.

Даже предав меня? Или что-то вынудило ГИКа так поступить? Ему понадобился наш модуль или это был сопутствующий ущерб? Притянув меня и Амену аттрактором, он ускорился к червоточине. Сейчас мы должны уже находиться в ней и удаляться от «Сохранения». Посланные на помощь корабли потеряли наш след.

Но это, по крайней мере, означало, что база подобрала челнок с Оверс и остальными.

Нужно было избавиться от скафандра. При гравитации он затруднял передвижения, и его можно взломать, если я отвлекусь, к тому же я не знал, защитит ли скафандр Амену от реактивных снарядов или другого оружия. Конечно, идти внутрь корабля – не лучшая идея, но свобода передвижения важнее.

Я велел скафандру открыть шлем и выпустил дроны. Двум я приказал встать в караул у входа в коридор, а другие отправил аккуратно прочесать корабль… то есть ГИК. Потом расстегнул скафандр и вышел из него.

– Думаешь, это разумно? – спросила Амена.

Чего мне сейчас точно не надо, так это чтобы какой-то подросток подвергал сомнению мои действия.

– У тебя есть другие предложения?

– Наверное, мы не можем вечно ходить в этих штуковинах, – пробормотала она и расстегнула скафандр.

Я подождал, пока она выберется из скафандра. Она немного дрожала, вспотела и потирала поврежденную ногу. Нужно добраться до медотсека. Что бы здесь ни происходило, будет проще с этим разобраться, подлечив Амену.

Я двинулся по коридору, жестом велев Амене держаться за мной. Сканер по-прежнему ничего не показывал, кроме фоновых шумов. Дроны смотрели на пустые коридоры и закрытые люки. Я направил их к командной палубе и к кают-компании под мостиком. Кто-то же должен там быть, бот, человек или дополненный человек. Теперь я отправил запрос через коммутатор.

Голосовая система загудела, выдав автоматический ответ. Амена вздрогнула от этого звука.

– Это сделал я, – прошептал я.

– Зачем? – Она умудрялась шептать требовательным тоном. А потом раздраженно поморщилась. – Ладно. Надо думать, они знают, что мы здесь, раз уж нас похитили.

Пока что дроны не обнаружили экипаж. Никто не ответил и по голосовой связи. Я двинулся к коридору, не зная толком, что предпринять. Может, подняться на мостик и треснуть по главному процессору?

По этому коридору я ходил много раз туда и обратно, работая над кодом, который делал меня похожим на человека, а ГИК не переставал меня критиковать. Возможно, именно поэтому я потерял осторожность. А еще потому, что всего несколько секунд назад здесь пролетали дроны. И когда я шагнул в коридор, то боковым зрением заметил какое-то движение.

Вот зачем нужны дроны. К несчастью, что бы это ни было, дрон его не увидел. И я не увидел, пока оно не пошевелилось, а тогда было уже слишком поздно.

Удар пришелся в висок, и я всем телом шмякнулся о переборку.

Критическое снижение уровня производительности.

Выключение.

Перезагрузка.

Я лежал на куче мусора, и острый осколок впивался мне в щеку. Я понял, что пережил аварийное отключение. Я постоянно скучаю по своей броне, но особенно в такие моменты.

Мне необходимы органические части внутри головы, но они гораздо лучше сопротивляются ударам, находясь в броне, а не в человеческом черепе. Если стукнуть автостража со всей силы, это может привести к быстрому и резкому падению производительности и вызовет временное отключение. Замечу – временное. Но скажу честно – это плохая идея. Если вы хотите сохранить свои внутренние органы в целости и не желаете, чтобы вас размазали по стенкам вашего краденого корабля.

Ага, наконец-то я включился.

Мои дроны находились в спящем режиме, а мои системы еще не подключились, чтобы их пробудить. Вернулась аудиосвязь, и я различил идущий из коридора звук. Голос Амены, слишком тихий, чтобы разобрать слова. Я проверил соединение с сетью дронов – она по-прежнему работала в пассивном режиме.

– Вы совершили большую ошибку, – твердо сказала Амена с явно фальшивой бравадой. – Через несколько минут здесь будут вооруженные корабли. Они будут здесь…

– Ох, деточка, мы уже в транзитном переходе. Никто в жизни тебя не найдет.

Голос (Неизвестный № 1) был легкомысленным и игривым и отдавался эхом в устаревшей системе звукопередачи.

– А теперь расскажи нам про оружие.

Бравада Амены превратилась в подлинную ярость:

– На исследовательском модуле не было оружия! А если бы было, вас бы разнесли в клочья.

На заметку людям и дополненным людям – никто не любит, когда с ними говорят свысока.

– Лучше бы у вас оказалось оружие, о котором нам говорили, а не то я вырву тебе ребра одно за другим и сломаю их перед твоим милым личиком.

Теперь голос Неизвестного № 1 звучал еще веселее.

Я сохранил разговор на будущее. Неизвестный № 1, похоже, неплохо потрудился над формулировками угрозы, будет жаль, если он никогда не испытает это на своей шкуре.

– Ненавижу ложь, – произнес Неизвестный № 2. Голос был почти таким же, как у Неизвестного № 1, только чуть ниже.

– Я не лгу, – ответила Амена. – Я не знаю, о чем вы говорите.

Тень ее страха прорвалась наружу. Думаю, она начала понимать, что говорит не с разумными людьми, открытыми для убеждения рациональными аргументами.

– Ты лжешь, эта штуковина лжет, все лгут, – сказал Неизвестный № 1. – Нам лучше знать.

– С этим я ничего не могу поделать, – выпалила Амена звенящим от напряжения голосом.

Уровень производительности рос, и начинали функционировать остальные части тела. Из-за временного отключения органические части подавили бо́льшую часть токсинов стресса, и я чувствовал себя намного лучше. Сканирование показало, что осколки под щекой – это фрагменты устройства, покрытые стелс-материалом. Меня сшиб дрон, возможно, того же типа, который я заметил в модуле до эвакуации. Он ударил меня с такой силой, что сам разлетелся на куски. Ни у одного дрона ГИКа, по крайней мере из тех, которые он позволил мне увидеть, не было стелс-оболочки. Пожалуй, принудительная перезагрузка даже принесла мне пользу, потому что я был полным идиотом, не подумав об этом раньше. Если дроны каким-то образом получают приказы, то должна быть и активная сеть внутри ГИКа, просто не на стандартном канале. Как только включились ноги и руки, я медленно поднялся и откорректировал указания дронам – теперь они сканировали весь диапазон.

Моя ракетная установка валялась рядом, и от нее остались одни обломки, как будто кто-то специально постарался. Сохраненная схема помещений ГИКа пришлась кстати, когда я определял направление, откуда доносился голос Амены. Дальше по вот тому изогнутому коридору, из кают-компании. Я двигался бесшумно.

Добравшись до первого поворота, я обнаружил канал управления их дронами. Он был зашифрован, как армейская сеть. Умно. Вот только шифрование было древним даже в терминах людей, не только ботов. Последний апдейт программы взлома ключей, который я получил от своей бывшей компании, устарел больше чем на восемь тысяч семьсот часов, но он взломал этот код как орешек.

Сеть была почти пуста, я не обнаружил никаких голосов, только команды для дронов. Если их шифрование устарело, то и код дронов наверняка тоже. Я нашел старый список паролей к дронам и начал их перебирать. Когда я восстановил связь, мои дроны по-прежнему находились в режиме ожидания, но сейчас были почти бесполезны, поскольку не могли заметить стелс-дроны врага.

Дверь в кают-компанию, откуда доносился голос Амены, была открыта, яркий свет падал в полуосвещенный коридор. Я хотел дождаться, пока уровень производительности вернется к девяноста процентам, но тут услышал голос Амены:

– У нас нет оружия, вы захватили не то судно.

Страх в ее голосе был так очевиден, что я ворвался в отсек.

Пометка: надо пропатчить модуль контроля импульсивного поведения.

Отсек был большим, с мягкими диванами у переборок, несколькими низкими столиками, убирающимися в палубу, и многочисленными парящими над ними экранами, сейчас выключенными. В отсеке находился один клиент, Амена. Она прислонилась к стене в дальнем углу, была растрепана, глаза широко открыты, но никаких видимых повреждений. Две потенциальные цели и две потенциальные жертвы у дальней стены, рядом с Аменой. Обе Потенциальные жертвы в синяках и ссадинах, с испуганными или удивленными лицами. Потенциальные жертвы носили красно-коричневую форму с логотипом корпорации, потрепанную и порванную. Еще одна аномалия, поскольку экипаж ГИКа носил темно-синюю.

Две Цели стояли лицом к Амене и Жертвам, вероятно, дополненным людям, хотя сканирование ничего не показало.

Обе Цели повернулись ко мне. Они были похожи на высоких дополненных людей, только с тускло-серой кожей. Из-за ранения или болезни? Или это какая-то необычная косметическая модификация? Оба были в облегающих защитных костюмах и шлемах, оставляющих открытым на удивление большую часть лица (удивляться тут можно только глупости). Узкие человеческие черты, на гладкой серой коже выделялись темные брови. Оба улыбались бесцветными губами.

Один с укоризной обратился к другому (Неизвестный № 1, он же Цель № 1):

– Ты же сказал, что он труп.

Выглядели они на одно лицо. Только Цель № 1 чуть выше и шире в плечах.

– Эта штуковина точно мертва, – ответил Неизвестный № 2, то есть Цель № 2.

И засмеялся.

Штуковина? Я почувствовал, как в органических частях буквально взорвались капилляры.

За Целями висели три дрона, в моем архиве не нашлось описания подобных моделей. Круглые, размером с мою голову, а объективы камер и оружие скрыты, несмотря на размеры. Мои сканеры полноценно не видели дроны из-за стелс-покрытия, но органические части мозга и глаза – видели. И от этого возникло неприятное ощущение раздвоенного изображения. Сканеры уверяли, что там парит какая-то аномалия, не появляющаяся в камере, но глаза отправляли в хранилище временной памяти четкое изображение, подтвержденное нервной тканью.

Я знал, что вражеские дроны довольно проворны, но выглядели они слишком громоздкими. Нужно получить больше данных, прежде чем что-либо предпринимать.

– Что вы сделали с ГИКом? – спросил я.

Эти данные мне были не нужны, но я очень хотел узнать.

Цель № 1 оценивающе вскинул голову и обнажил острые зубы. Вероятно, еще одна косметическая модификация или генетическая вариация.

– Что ты там бормочешь, штуковина? – сказал Цель № 1.

– Похоже, эти штуки не умеют контролировать собственную речь, – сказал Цель № 2 почти тем же тоном.

Амена наблюдала за мной с широко открытыми глазами, прижав руки к губам. Сидящие за ее спиной Жертвы № 1 и № 2 уставились на меня в замешательстве.

– С этим кораблем, – уточнил я. – Что вы сделали с ботом-пилотом?

ГИК был не просто ботом, но я не знал, как это выразить в двух словах.

Цель № 2 вздохнул и скрестил руки на груди, как будто я задал глупый вопрос. Цель № 1 зловеще ухмыльнулся. Он явно не знал, кто я такой, а может, даже не знал, кто такой ГИК, но понял, что мне не все равно, и потому ответил с явным наслаждением:

– Стерли его, естественно.

Я почувствовал, как изменился в лице. Мышцы напряглись, и не от удара. Мне пока плохо удается контролировать выражение лица, и я понятия не имел, как оно выглядело.

– Ох, черт, – выдохнула Амена из-под ладони.

– Похоже, эта штуковина разозлилась, – заявил Цель № 1.

– Вот скукота, – произнес Цель № 2. – Сначала злость, потом страх, а затем труп. Ску-у-учно.

– Теперь вы принадлежите нам, – сказал Цель № 1. – Вы все. Вот что теперь будет. Вы скажете…

Я схватил Цель № 1 за рожу. Не лучшее стратегическое решение, но самый быстрый способ заткнуть ему рот. Используя его голову как рукоятку, я наклонил Цель № 1 и швырнул на диван у переборки.

На мою голову тут же нацелился вражеский дрон № 1. Он действовал быстро, но на сей раз я был готов. Я отклонился в сторону, он развернулся и снова полетел ко мне, и тогда я врезал по нему кулаком. Он шлепнулся о люк, и я стряхнул осколки с ладони.

Цель № 2 смотрел в сторону двух оставшихся вражеских дронов, явно не понимая, почему они не двигаются.

Преимущество конструкта заключается в том, что в фоновом режиме я могу продолжать искать пароли для дронов даже во время критического эмоционального срыва. Ровно в ту секунду, когда Цель № 1 назвал меня скучным, я нашел подходящий и отправил дрону запрос. Какая ирония! Я велел дрону отключить подачу энергии, и он с громким стуком упал на палубу.

На сером лице Цели № 2 отразилось изумление, а потом злость. Это было забавно. Если бы я был человеком (ой!), то даже засмеялся бы. Но я все же решил вернуться к первоначальному намерению и выбить дурь из этих говнюков.

– Злость, потом страх, затем труп. Таков порядок? – спросил я.

– О боги, это же… – прошептала Жертва № 1.

Свалившийся на диван Цель № 1 замахал руками и, очевидно, потянулся к оружию, прикрепленному к броне у бедра. Я бросился на него и схватил за запястье, прежде чем он добрался до оружия. Но вышло не очень хорошо, потому что Цель № 1 хлопнул меня по плечу другой рукой, и я ощутил укол боли от излучателя.

Цель № 1 ухмыльнулся от уха до уха.

Снаряды из ракетной установки могут нанести мне ущерб, но излучатели просто раздражают. Я вывернул ему руку, а ту, из которой он стрелял, сломал. Неуклюжее оружие в форме трубки длиной сантиметров десять клацнуло по палубе и укатилось.

Цель № 1 завопил от ярости и удивления, чем еще больше меня взбесил. Цель № 2 с совершенно неуместной самоуверенностью шагнул ко мне и приставил к моей груди еще один излучатель.

Я двигался так быстро, что позже пришлось проиграть видеозапись для анализа собственных действий. Я оттолкнул Цель № 1 и врезал локтем по морде Цели № 2. Вырвал из его руки излучатель вместе с несколькими пальцами, вонзил излучатель ему в грудь (оружие не было острым, но я поднажал) и проделал там огромную дыру. Потом с помощью оружия и дыры поднял Цель № 2 и шмякнул его об потолок. Трижды. Посыпались осколки и полились телесные жидкости.

Мне сразу полегчало. Наверное, стоит повторить как-нибудь.

Но это заняло слишком много времени, и Цель № 1 успел встать и рвануть к люку.

Я побежал за ним, но тут услышал призыв Амены:

– Автостраж, смотри!

Я оглянулся. Два оставшихся вражеских дрона лежали на палубе и мигали огнями – они снова заряжались. Я отправил команду отключить подачу энергии, но пароль больше не работал. Один дрон я затоптал, а второй схватил, когда он начал подниматься. Его я разбил о кресло, случайно зацепив и экран. Две Жертвы возбужденно кричали что-то Амене, мне пришлось заново проиграть аудиозапись, чтобы разобрать слова.

– Ты должна пойти с нами! – сказала Жертва № 1, схватив Амену за руку. – Мы сбежим и попытаемся спрятаться!

Хотя сеть ГИКа не работала, я сумел раздобыть кое-какие сведения из интерфейса Жертвы. Сетевое имя: Элетра. Пол: женский. Удостоверение личности выдано корпорацией «Бариш-Эстранца».

Жертва № 2. Сетевое имя: Рас. Пол: мужской. Удостоверение личности тоже из корпорации «Бариш-Эстранца».

– Быстрее, – сказал он, – они пошлют другие дроны! – И покосился на меня. Знакомый взгляд. – С твоим автостражем у нас есть шанс.

– Мы должны пойти с ними, – сказала мне Амена.

Я уже послал спящим дронам команду перезагрузиться. Им нетрудно будет отследить Цель № 1 по кровавому следу и воплям. Скажем прямо, если вы не хотите, чтобы вас выпотрошили вашим же оружием, не стоит шататься по космосу, убивая исследовательские корабли и вступая в драку с автостражами.

– Сначала мне нужно кое-что закончить, – ответил я.

– У них слишком много дронов, – напирала Элетра, переводя взгляд с меня на Амену и обратно. Она точно не знала, кого следует убеждать. – Идемте с нами!

Амена шагнула ко мне, поморщившись, когда пришлось перенести вес на поврежденную ногу.

– Они говорят правду? Ты можешь узнать, не приближаются ли сюда дроны?

Цель № 1 выбежал через люк в кают-компанию под мостиком.

В той кают-компании я провел много времени в обществе ГИКа, мы смотрели «Первооткрывателей». Дроны передали изображение еще одного враждебного объекта (Цель № 3), стоящего на лестнице, ведущей на командную палубу. Люк в кают-компанию начал закрываться. Восемь моих дронов успели поднырнуть под него.

Люди не ошиблись насчет вражеских дронов, которые больше не отзывались на мои команды. А значит, где-то есть чувствительная система контроля, быстро установившая обновления. Но доступ к сети Целей у меня сохранился, и, судя по зашифрованному трафику, вражеские дроны получили задание. Скорее всего стягиваются к нам, чтобы прикончить.

– Вероятно, да, – ответил я.

Амена нетерпеливо взмахнула руками.

– Тогда пошли!

Я пытался перерезать связь вражеских дронов с системой управления. Некоторых удалось сбить с толку, но другие по-прежнему подчинялись приказам. Очевидно, до каких-то частей системы мне не удалось добраться. Работать внутри нее – все равно что пытаться совладать с ракетной установкой, когда у тебя отстрелили половину пальцев. Все необходимые данные приходилось переводить в другой формат, все выглядело иначе, сплошная головная боль. Чтобы перехватить полный контроль, нужно начинать с самого начала – с поисков способов проникновения.

– Просто прикажи ему! – нетерпеливо сказал Рас.

– Он не подчиняется приказам, – огрызнулась Амена.

Мне хотелось бы сделать все незаметно и самостоятельно, но это было невозможно. Теперь на командной палубе собрались восемь дронов, а также Цель № 1 и Цель № 3. Тяжело дыша, Цель № 1 рухнул в мягкое кресло перед панелью управления, покалеченные руки безвольно обвисли. Цель № 3 шагнул к неработающему экрану и включил его жестом руки. Странно видеть, как человек (или кто там он) делает это вручную. Видимо, они еще не установили доступ к системам ГИКа через свою нестандартную сеть.

– Перережьте беглецов, как… – сказал Цель № 3 по общекорабельной связи.

На последних словах ретранслятор загудел, и я так и не узнал, как кого нас нужно резать. Одному дрону из восьми я велел наблюдать, а остальным раздал другие указания. Раз Цели в бронекостюмах и шлемах, нужно целиться в открытые лица.

Цель № 3 успел издать клокотание, а Цель № 1 захрипел. Семь дронов один за другим пропали с радаров. Дрон № 8 продолжал вести запись, посылая мне видео с беспомощно дергающимися телами, в конце концов распластавшимися в лужах на палубе.

– Но это же автостраж… – возмутился Рас.

Элетра прослушала объявление по голосовой связи до конца, на ее лице отразилось отчаяние:

– Нужно идти!

Амена прохромала еще пару шагов. Схватила меня за руку и подняла голову.

– Да послушай меня!

Я посмотрел на нее, специально заглянув в глаза, потому что сейчас почти все мое внимание было сосредоточено на ней, а человек, который дотронулся до меня чуть раньше, истекал кровью на палубе. Она была слишком поглощена собственными мыслями или слишком наглой или и то и другое и не понимала, что поступает неразумно.

– Мы должны идти с ними, – сказала она, выпятив подбородок. – Сейчас же.

Я аккуратно отлепил ее маленькую ладонь от своей куртки.

– Больше никогда ко мне не прикасайся, – сказал я.

Амена заморгала и поджала губы, а потом повернулась к Элетре и Расу:

– Пошли.

Элетра шагнула к люку.

– Сюда…

– Эта штуковина будет слушаться или… – вмешался Рас.

Я шагнул мимо Элетры к люку как раз вовремя, чтобы схватить поджидающий там вражеский дрон. Швырнул его о переборку и отряхнул осколки с рук.

– Сюда, – сказал я, следуя по схеме ГИКа.

Люди последовали за мной.