Сейчас P.S. И никого не стало. Книга 3

Позже, ближе к обеду ко мне пришёл мой врач. Это был молодой мужчина симпатичный мужчина, но лица я толком не разглядела, только руки. Аккуратные ногти, мизинец смешно искривлен. Он вкратце рассказам мне, как обстоят дела. ИВС, тяжелая черепно-мозговая травма и другие повреждения. Да, досталось мне неслабо.

Последнее, что я помню, это корпоратив телеканала на базе на побережье. Международный день солидарности журналистов. Сентябрь. Из моей памяти стерлись события последних двух месяцев жизни. Я даже не помнила, как я оказалась за рулём в тот день. Я буквально находилась на краю, в двух минутах от смерти. И остаться здесь мне помог Добрый, я в этом была уверена. Мы победили. Эту битву мы выиграли.

После разговора с врачом мне опять захотелось спать, глаза мои слипались, и я опять провалилась в сон. Мне снились ребята в камуфляже, стрельбище, огражденное полосой деревьев, моя позиция на горе Лючихеза и лагающая связь, с треском выплёвывающая мой позывной.

Несколько лет назад.

– Delta- Alfa- Charlie- Oscar- Tango- Alfa. Delta- Alfa- Charlie- Oscar- Tango- Alfa. Приём, – радиостанция издавала хрипящие булькающие звуки.

– Delta- Alfa- Charlie- Oscar- Tango- Alfa. Delta- Alfa- Charlie- Oscar- Tango- Alfa, как слышно, приём, – голос Артёма был не чёткий, – Дакота, Дакота, ответь.

Из радиостанции опять раздался свист. Я переключила её на передачу, сигнал двоил, связь была ни к чёрту.

– На связи. Что там у вас, Монтана, – ответила я, – Mike-Alfa-November-Tango-Alfa- November- Alfa, как слышно, приём.

Собиралась гроза, связь то и дело пропадала. Несмотря на обещанные данные дальности покрытия сигнала в лесу и холмистой местности, связь сегодня лагала. Батарея была заменена всего час назад, всё должно быть исправно.

– Мать твою, Монтана, да что там у вас?

– Возвращаемся. Прикрой нас.

– Принято. Жду координаты.

Булькающие звуки и хрипы сказали мне, что координат не будет. Опять прикрывать вслепую.

В оптический прицел СВД я увидела группу, они отходили, технично меняя позиции от укрытия к укрытию. Противника не было видно. Проводив группу в оптический прицел еще на тысячу метров, я выдохнула, и осторожно выкатилась из моего укрытия.

Лёжа на животе, я засунула радиостанцию в рюкзак, глотнула воды из фляги, подхватила СВД, и на коленях, пригнувшись к земле начала отходить с позиции.

Я занимала высоту на склоне горы Лючихеза, которая расположилась на границе Сихоте-Алиньского заповедника.

Я стала спускаться с высоты, петляя среди кедрово-хвойного леса, после, сделав круг и убедившись, что меня не преследуют, я вышла на тропу и двинулась к лагерю.

Несмотря на то, что СВД была копией реального боевого оружия, она соответствовала ему по габаритам, весу и прицелам, плюс к её пяти килограммам был добавлены полтора килограмма радиостанции. К лагерю я вышла физически вымотанная.

Мысли мои переместились в самое начало этого приключения. Всё началось с простого заявления.

– Да ты не сможешь! – мужчина недоверчиво качал головой.

Мы работали вместе первый год, и, если бы он знал меня лучше, он бы был в курсе, что эта фраза действует на меня как красная тряпка для быка, она меня бесит.

– Я бы на твоём месте прикусила язык.

– Это хрен знает где, нужна серьёзная подготовка, Добровольская.

– Она у меня есть, – я кинула на стол справку о моих достижениях в Федерации рукопашного боя и КМС по пулевой стрельбе, – А ещё я прошла подготовку в Центре медицины и катастроф, умею оказывать первую помощь. Я готова.

Рудному ничего не оставалось, как поднять руки в небо:

– Лучше будет послать туда парня или парней, Добровольская. Олега, например, Сергея.

– Рудный, это мой проект, и туда еду я, – я развернулась и вышла из кабинета.

Зам директора телевизионного канала, где я работала, Анатолий Рудный, остался сидеть в недоумении.

Проект «Взгляд изнутри» был полностью моей идеей и имел неплохие рейтинги. Сейчас речь шла о тренировочных сборах военно-патриотического клуба «Сокол» в горах Сихоте-Алинь. Молодые ребята от 18 до 23 выезжали на месяц в труднодоступную местность и тренировали боевую способность и спортивные навыки. Я должна была там быть. Я должна была стать частью команды.

Когда утром нас с оператором привезли к подножью Лючихезы, я в ту же секунду вспомнила подъем на гору Шаман несколько лет назад. Поэтому я потуже затянула шнурки на берцах, надела перчатки, проверила воду и с рюкзаком приготовилась к восхождению. Оператор шёл рядом и матерился. Ему приходилось нести еще и большую часть оборудования.

– Иди работать на телевидение, говорили они. Это легко, говорили они, – передразнивал Вова своих родителей.

– Давай возьму кое-что из оборудования, – предложила я.

– Да иди ты, Добрая. Всё из-за тебя. Какого хера тебя на всякий трэш тянет.

Лагерь состоял из двенадцати брезентовых армейских палаток с полом из досок, в которых были расставлены металлические кровати с панцирными сетками. Вполне приемлемые полевые условия. Отдельно на пригорке стояла кухня, на улице расставлены три длинных обеденных стола с лавками.

Едва мы разместились, я отправилась осматривать местность. Я была одна девушка из тридцати трех человек.

Перед ужином у ребят было свободное время, и они рассредоточились группами. У одной из групп, сидевших возле кухни на лавках, я увидела гитару. С удивлением на мою просьбу мне передали по кругу инструмент. Я села, проверила звучание, коснулась ладовых дорожек.

И через несколько минут большая часть лагеря собралась вокруг нас, подпевая «Фантом».

В тренировках по рукопашному бою меня ставили с самыми легкими по весу парнями, и после того, как пару раз я накостыляла товарищам, остальные не думали, что я девушка, что мне надо поддаться, и наносили удары в полную силу.

На третий день я столкнулась с трудностью – вода в горной реке, отсутствие электричества в свободном доступе и полчища насекомых делали уход за волосами почти невозможным.

У Вовы была с собой машинка для стрижки Hitachi и несколько комплектов батареек, и я без сожаления рассталась с волосами. Опять.

– А почему позывной кривой, с ошибками? – я с удивлением разглядывала листок.

– А чтоб никто не догадался, чистой связи в горах нет, помехи, и по отдельным буквам не догадаться, кого именно вызывают, в случае, если сигнал перехватят. Ноу-хау от Вадика, – парень подмигнул.

На стрельбище мы оказались на четвертый день, и после того как я надрала задницу всем, включая инструктора, мне выдали СВД и сказали, что теперь я снайпер. Велкам, Добрая!

Первое задание мы получили буквально на следующий день. Получив план и задачу, наша группа ушла в обсуждение. Я не принимала активное участие, просто слушала, потому что в тактике ребята были в любом случае на порядок сильнее.

Потом было ещё два задания, с ночевкой на местности. В целом, десять следующих дней мы бегали, дрались, стреляли, опять бегали. Когда закончились сигареты, мне стало грустно. Заначку я трогать не хотела. Оставалось последнее задание, и можно было готовиться домой.

Мы уже были на позиции, когда погода резко испортилась. Карта тайфунов говорила, что никаких неприятностей быть не должно. Но когда тропический ливень не прекратился к вечеру, все поняли, что попали. Возможно это циклон, о мощности которого оставалось только догадываться. Было принято решения завершить миссию и вернуться в лагерь. При возвращении часть пути лежало через распадок двух сопок, по руслу ручья, вода в котором начала стремительно прибывать. Первым шёл Борис, командующий, которого мы все слушали беспрекословно. Вода в ручье уже бурлила и доходила до середины бедра. Скользкие камни осложняли наш путь, и когда сверху потоком воды на нас понесло ветки, Борис поскользнулся и упал. Встать он уже не смог. Находясь в воде и не имея возможности осмотреть ногу, я на ощупь пыталась определить, что это по интенсивности криков пострадавшего. В итоге пришлось подручными средствами наложить Боре шину. После чего ребята растянули палатку, с трудом погрузили на неё раненого и почти бегом продолжили путь – вода продолжала прибывать, а размокшая скользкая почва не давала шанса подняться на склон, тем более с раненым.

Когда мы вышли к лагерю, начинало темнеть. Ночью дождь не прекратился, и к обеду было ясно, что завтра машины за нами не поднимутся, дороги размыты, горная река у подножья поднялась и вышла из берегов, переправы нет, а на противоположном склоне сошёл грязевой сель и дороги теперь там вообще нет. Но самое неприятное было в том, что у нас закончилось продовольствие, и питьевая вода была на исходе. Задержаться ещё на неделю означало, что кушать мы будем редко и не то, что привыкли. А ещё у нас был боец с ранением, которого неплохо бы показать врачу.

Ребята приуныли, руководство нервничало, Вова паниковал. Одна я была спокойна и улыбалась. Потому что, я знала, мы с Добрым выживем. Всегда и везде.

Утром дождь продолжился, и над лагерем показался вертолет МЧС, с которого нам спустили продовольствие и воду, а также спасатели эвакуировали Бориса.

Вечером, когда стемнело, оглядевшись, я тихо вышла из палатки. Дождь стоял стеной, потоки воды лились с неба без остановки уже четвертый час. Надевать куртку было бессмысленно, я в любом случае вымокла через десять секунд. Выбрав направление, я побрела в сторону стрельбища, мимо поляны, где проходили тренировки по рукопашному бою. Фонарей там не было, да и дождь делал видимость нулевой. Упругие крупные капли нещадно хлестали меня со всех сторон, майка прилипла к телу, духота стояла невыносимая.

В голове мелькали образы из моего детства и юности, все мои мысли крутились вокруг моей невосполнимой потери. Я потеряла его. Если бы я была сильнее, выносливее, быстрее, умела бы драться и стрелять, может, я бы спасла его. Может быть, тогда бы всё удалось. Я много раз рисовала в своем воображении другой конец. Много разных других концов. Я даже не попрощалась с ним. И не собираюсь прощаться. Он всегда со мной. Он как внешнее невидимое покрытие моего сердца, ткань к ткани, защищает его и мою жизнь даже оттуда. Вот сейчас льёт дождь, а мне кажется, что это он со мной говорит. Гладит мою кожу своими красивыми пальцами и обнимает меня.

Я подняла голову вверх и подставила моё лицо под дождевой поток. Я почти физически почувствовала, как Дима касается меня губами. Я раскинула руки в стороны и рассмеялась. Зажмурившись, я ловила губами дождевые капли и чувствовала его во мне, я чувствовала жизнь. Адреналин бурлил по моим венам, давая мощную эмоцию. Я была живая. И тут грянул гром. Сверкнула молния. А я продолжала стоять, раскинув руки и смеясь, мысленно обнимая моего Доброго. Я выбираю жизнь.

Ночью дождь кончился.

Через два дня утром я сидела под кедром на голой земле чуть в стороне от лагеря. Прикурила сигарету из пачки, которую я предусмотрительно спрятала на самом дне рюкзака, и затянулась и выпустила дым тонкой струйкой. Потом достала из гимнастерки потрепанное фото.

– Вот видишь, Добрый, теперь мы и в войнушку поиграли. Круто было, да? Надеюсь, тебе тоже понравилось. Ещё у нас по плану восхождение на Эльбрус. Но вот точно не обещаю в ближайшие два года, подготовиться надо.

К обеду к нам на нижнюю точку поднялся первый ЗИЛ 131, в который загрузили парней, мы с оператором покидали лагерь на втором ЗИЛ 131 с остатками личного состава, оставляя лагерь на попечении инструкторов и технического персонала. Всю дорогу я мысленно попрощалась с горой Лючихеза.

Участие в учениях на горе Лючихеза подарили проекту «Взгляд изнутри» ещё два выпуска.