Сейчас. P.S. С меня хватит. Книга 2

3

В начале второй недели октября погода испортилась, с деревьев разом облетела вся листва, и они стояли голые, напоминая скелеты. Небо загустело, и стало насыщенного темно синего цвета, каким бывает только осенью. В воздухе пахло дымом и свежим морозным ветром, ночами начались заморозки.

Андрей заехал за мной вечером в пятницу, Toyota Celica сменил внедорожник. Он сказал обуть зимние кроссовки и одеться теплее.

Мы приехали на пустынный укромный пляж, огороженный скалами, в бухте Патрокл.

Шерхан достал из багажника дрова, уложил их между камнями и развёл костер. Мы уселись на укрытые одеялами камни возле костра и смотрели на огонь. Я тянула руки в пламени, не позволяя его языкам начать лизать мою кожу. Андрей налил мне в вина в разовый стаканчик. Оно было потрясающее, сладковатый бархатистый вкус, запах винограда, горячий огонь разлился по моим венам, и я стала разглядывать бутылку – «Киндзмараули». Иногда я вскидывала взгляд на него и смотрела, как отблески пламени танцуют в его тигриных глазах. Я испытывала очень противоречивые чувства – от его взгляда у меня был мороз по коже, но с ним мне было спокойно. Мои мысли лениво раскачивались как лодки на волнах, не подпрыгивали, и не стучались в мое сознание.

Мы были разные. Мы жили абсолютно разными вещами, читали разные книги, нам нравились разные фильмы. Единственной точкой соприкосновения была пустота от потери. Наш Добрый продолжал объединять нас даже после смерти.

Несмотря на то, что я была бы последняя, кто видел в нём мужчину, надо признать, что мужчиной он был красивым. Высокий, сильные руки, широкие плечи, хищные черты лица. И карие глаза необычного янтарного оттенка, жёлтые тигриные глаза. Если добавить к этому крайнюю уверенность в себе и умение быть невозмутимым в самых сложных ситуациях, то можно точно передать описание Шерхана. Девчонки откровенно вешались на него, начиная со старших классов.

Но какое-то невероятное стечение обстоятельств привело к тому, что мы сидим сейчас на берегу с этим крутым парнем, молчим и смотрим на огонь.

Черничное небо в светящихся точках звезд нависло над нами, в некоторых местах оно было укрыто сиреневыми облаками, как пенкой от варенья.

«Вот она, моя дымная осень», – подумала я, и подняла голову к небу.

– Смотри, видишь там звезды как буква «М»? Это Кассиопея, – он присел сзади меня, повернул мою голову и показывал пальцем куда-то в небо.

– Ага, вижу.

– Там какая-то легенда есть, точно не помню. Вроде царица Кассиопея считала себя очень красивой, и была наказана, половину года она как «М», половину года перевернута как «W», – сказал он, а потом добавил почти шёпотом, – Кассиопея – не только звёзды, есть ещё туманности Сердце и Душа.

И он поцеловал меня. Его горячие мягкие губы прикоснулись к моим губам, и меня как будто ударило током. В то же время, я не хотела, чтобы он останавливался, я хотела чувствовать хоть что-нибудь, пусть это будут удары тока, чёрт с ними. Его огонь стал проникать внутрь, растапливая лёд и вечную мерзлоту внутри меня. Какое-то подобие эмоции и чувства трепыхнулось в груди.

Когда он остановился, то крепче обнял меня сзади, я сжала его ладони, горячее дыхание обожгло мою шею. Мы молчали. Я не хотела, чтобы он отпускал меня.

Когда он привёз меня домой, мы ещё какое-то время сидели в машине.

– Это неправильно. Зря мы так, – нарушила я молчание.

Он ещё какое-то время сидел неподвижно, смотря перед собой. А потом развернулся ко мне.

– А как правильно, Малая? – он смотрел на меня, я опустила глаза. – Что бы я сейчас ни сделал, всё будет не так. Ты всегда мне нравилась. И если мы пойдем дальше, я предам друга. Но если мы остановимся, я предам тебя. Так что, я, в любом случае, предатель. Он резко замолчал и опять уставился в пространство перед собой.

– Но знаешь, что. Я выбираю тебя. Живую и настоящую. Потому что, если я тебя предам, ты сломаешься.

– Не придумывай. Я вон… Живее всех живых, – сказала я. Но вышло не очень убедительно.

– Вот только не надо, а. Ты как живой труп – бледная, худая. Сколько в тебе осталось? 45? Под глазами синяки, и глаза пустые, без жизни совсем. Когда ты ела нормально в последний раз?

– Я ела, честно. Просто не в коня корм, – оправдывалась я.

– У Доброго была интересная жизнь, у него была ты. Так получилось, что сейчас его нет. Ты есть, а его нет, понимаешь? Нет его и никогда не будет. Поэтому прекращай врать, Малая. Хотя бы самой себе.

– Ну, поцеловались один раз, ну это же ещё не предательство. Просто больше не будем и всё, я буду просто ждать.

– Малая, – начал он.

– Не называй меня больше так, – я всхлипнула, – он вернётся! Он обязательно вернётся!

– Что? Что ты такое несёшь!? Ох, бл444… – он развернул меня к себе и схватил за плечи, – Он умер. Его больше нет, Рина.

– Ты не видел! Я не видела. Он же может просто скрываться, надо просто подождать…

– Я видел.

Он замолчал. Я прикусила губу и заглядывала в его глаза, а он продолжил:

– Я был там. Это был он. Не говорил тебе, ты бы стала проситься со мной. А тебе было нельзя. Рина. Он умер. Он никогда не вернётся.

Я замотала головой, не принимая услышанную информацию.

– Ну, хоть заплачь, наконец, что ли! А то как кукла пустая, на всё дежурная улыбка. Ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь?

– Пошёл ты к чёрту, Корсак, – я выпрыгнула из машины, и быстро пошла к подъезду. – И не звони мне.

Он не позвонил. Он приехал в полдень следующего дня и повёз меня обедать.