Сезон мести

Глава 17

В коридоре Антон, поравнявшись с Кукушкиной, негромко сказал:

– Вы там, на совещании, о чем-то меня спросили? Я готов ответить на любой вопрос. И вообще, я на все готов.

– Как говорят в плохих американских фильмах, «даже не вздумай подумать об этом».

– О чем?

Кукушкина наклонилась, чтобы услышал только Голицын.

– Ни казановы районного масштаба, ни голубокровные жиголо областного значения меня не интересуют. Колеса на своей машине я умею менять сама, а короткая юбка придает этому действию даже чуть-чуть экстрима. Поэтому крутую пирамиду наших с вами отношений будем выстраивать так: во главе угла не смазливая баба с широко раздвинутыми ногами, а профобязанности, чувство долга и просто чувства, если ненадолго.

Кукушкина не спеша продефилировала по направлению к выходу. Все живое, даже рыбки в аквариуме, с восхищением провожали ее взглядами.

Зачарованный Антон застыл с полуоткрытым ртом, словно сельский дурачок, и только после довольно продолжительной паузы осведомился:

– Вам что, мужчины совсем не нравятся?

– Нет, отчего же, нравятся. И, скажу вам по секрету, с некоторыми из них я даже сплю. Но те мужчины, которые размер собственного достоинства измеряют в сантиметрах, не мой идеал.

– Так что, размер не главное?

– Дело не в размере, а в том, что, собственно, считать мужским достоинством. Достоинство линейкой не измеришь. Высота и истинность мужского достоинства прямо пропорциональны высоте пьедестала, который он воздвиг для своей женщины. Засим простите, что отняла ваше время. И прошу понимать меня буквально, когда на прощание я говорю «Честь имею».

И Кукушкина, резко повернувшись, продолжила идти к выходу.

– Стерва, – восхищенно прошептал Антон.

«Нарцисс», – мысленно улыбнулась Кукушкина.

С первого взгляда на Антона Лена всем своим извращенным нутром амазонки почувствовала, что влюбилась, а значит, пропала. По накалу и глубине этого чувства она также поняла, что бороться с ним бесполезно. Единственное, что можно сделать, это упорядочить и возглавить этот «девятый вал» по шкале Айвазовского и «девятый круг» по шкале Данте Алигьери.