Сфинкс

Каир, 8 часов 35 минут

Эрика проснулась около девяти и вышла на террасу. Удобно расположившись под навесом, Ивон в бело-голубом халате читал выходящую на арабском языке газету „Эль Ахмар“. В лучах утреннего солнца сверкали серебром судки, в которых томился горячий завтрак.

Увидев Эрику, Ивон поднялся.

— Я просто счастлив, что мы вернулись в Каир, — сказал он, подвигая к ней легкое кресло.

— Я тоже, — ответила Эрика.

Завтрак был изумителен. Ивон тонко шутил, Эрика весело смеялась. Однако с последней долькой лимона она вновь ощутила настоятельную потребность заняться своим расследованием.

— Ну что ж, я отправляюсь в музей, — сказала она, складывая на коленях салфетку.

— Я велю Раулю отвезти вас.

— Нет, нет, не нужно, — запротестовала Эрика.

— Тогда помните, что французский народ думает о вас, — улыбнувшись, напоследок пошутил Ивон.

Доктор Фахри провел Эрику в маленький, душный кабинетик позади читального зала. На единственном притулившемся у стены столике она увидела аппарат для чтения микрофильмов.

— Талат сейчас принесет нужный вам фильм, — сказал доктор Фахри.

— Благодарю вас, ваша забота не знает границ, — ответила Эрика.

— Что это вы у нас ищете? — неожиданно спросил Фахри.

— Меня интересуют грабители, проникшие в древности в гробницу Тутанхамона.

— Могильные воры? — переспросил он и, шаркая, удалился из комнаты.

Эрика присела к массивному аппарату и забарабанила пальцами по крышке стола. Она очень надеялась на то, что в Египетском музее окажется достаточно материала по интересующей ее теме. Вскоре появился Талат. Поставив перед ней полную пленок коробку из-под обуви, он тихонько шепнул:

— Ты покупай скарабея, леди?

Не удостоив его ответом, Эрика стала быстро проглядывать катушечки микрофильмов, заботливо снабженные ярлыками на английском языке. Карточки были изготовлены в Ашмолеанском музее — там, где хранились оригиналы всех этих документов. Эрика была приятно удивлена обилием научного материала. Включив аппарат, она вставила первую катушку. Картер, к счастью, вел свой дневник в форме педантично составленного журнала, и Эрика легко нашла раздел, описывающий хижины рабов-каменотесов. Теперь у нее не оставалось никаких сомнений в том, что они стояли прямо над входом в гробницу Тутанхомона, следовательно, ограбление произошло до начала царствования Рамсеса VI.

Просматривая дневник дальше, Эрика обнаружила специальный раздел, в котором Картер приводил целый список причин, побуждавших его верить в существование гробницы Тутанхамона задолго до ее непосредственного открытия. Наиболее убедительным доводом ей показалась синяя фаянсовая ваза с личным картушем Тутанхамона.

Как только первая катушка закончилась, Эрика немедленно вставила следующую. Теперь она читала об открытии гробницы. Картер описывал наружность внешней и внутренней дверей, которые в незапамятные времена были кем-то вскрыты и вновь опечатаны знаком охраны некрополя. Личная печать Тутанхамона на обеих дверях просматривалась только у их основания. Картер детально объяснял, почему он уверен в том, что двери были пробиты и опечатаны дважды.

Эрика закрыла глаза и попыталась представить себе тех, кто ограбил царственную могилу. Были ли они смелы и дерзки или, напротив, тряслись от ужаса, теряя рассудок при одной только мысли о праведном гневе охранников города мертвых? Потом она подумала о Картере. Как же все-таки происходила эта первая встреча современников с далеким прошлым? Из записок Картера следовало, что его сопровождали ассистент по фамилии Келлендэр, лорд Карнарвон, дочь лорда Карнарвона и старший рабочий Сарват Раман.

После прочтения полевых заметок Картера Эрика зарядила ролик с надписью „лорд Карнарвон: бумаги и корреспонденция“. По большей части то были деловые письма, касающиеся субсидирования археологических проектов. Она быстро прокрутила пленку до того места, где даты совпали со временем открытия гробницы. Как она и предполагала, объем переписки лорда Карнарвона в эти дни значительно увеличился. Прежде всего ее заинтересовало пространное письмо Карнарвона сэру Уоллису Баджу, смотрителю Британского музея, датированное 1 декабря 1922 года. Для того, чтобы весь лист уместился на одном кадре, фотокопию снимали с большой дистанции, поэтому Эрике пришлось сильно напрягать зрение. В письме Карнарвон восторженно описывал „находку“ и упоминал многие из тех драгоценных вещей, с которыми Эрика познакомилась во время посещения выставки „Сокровища Тутанхамона“. Она быстро пробежала глазами текст, пока не наткнулась на удивившую ее фразу: „Я не открывал этих ящиков и потому не знаю, что в них находится, однако, помимо них, мы обнаружили в гробнице папирус с какими-то письменами, фаянсовые изделия, драгоценности, букеты цветов, свечи в крестообразных подсвечниках“. Эрика завороженно смотрела на слово „папирус“». Насколько она знала, ни одного папируса в усыпальнице Тутанхамона найдено не было. Фактически это явилось самым большим разочарованием, связанным с открытием гробницы. Многие надеялись на то, что наконец приподнимется завеса тайны над бурной эпохой молодого Тутанхамона, но без письменных документов эта надежда быстро обратилась в прах. Однако в письме к сэру Уоллису Баджу Карнарвон недвусмысленно упоминал о папирусе.

Эрика вновь обратилась к заметкам Картера. Она перечитала все записи, датированные днем открытия гробницы и следующими двумя днями, — о папирусе не было ни слова. Напротив, Картер заявлял о своей досаде по поводу отсутствия письменных документов. «Странно», — подумала Эрика. Вернувшись к письму Карнарвона, она сделала перекрестный анализ всех предметов, упоминаемых тем и другим участником экспедиции. Единственным пунктом, в котором они расходились, был этот самый папирус…

Когда Эрика наконец вышла из мрачного музейного здания, время уже перевалило за полдень. Неторопливым шагом Эрика направилась в сторону оживленной площади Тахрир. До возвращения в «Меридиен» ей надо было покончить еще с одним важным делом. Вынув из сумки обложку от путеводителя Бедекера, она прочитала записанные на ней имя и адрес: Назиф Мальмуд, 180 Шари эль Тахрир.

Шари эль Тахрир оказался одним из самых фешенебельных бульваров с нарядными магазинами в европейском стиле и строгими зданиями солидных фирм. Среди них дом номер 180, небоскреб из стекла и бетона, запросто мог поспорить с любым из своих нью-йоркских собратьев.

Офис Мальмуда находился на восьмом этаже. Войдя в пустой лифт, Эрика вспомнила о приверженности египтян к долгим обеденным перерывам и испугалась, что Назиф Мальмуд не появится на работе раньше четырех часов. Однако дверь его конторы была приоткрыта, и, прочитав на ней: «Назиф Мальмуд, международное право: отдел Импорт — Экспорт», — Эрика поспешила войти.

В приемной никого не было. Дорогие печатные устройства «оливетти» на столах из красного дерева говорили о том, что бизнес здесь идет в гору.

— Ecть тут кто-нибудь? — громко спросила Эрика.

В дверях появился большеголовый коренастый мужчина, одетый в дорогой костюм-тройку. Выглядел он лет на пятьдесят и в принципе мало чем отличался от представителен финансовых кругов Бостона или, скажем, Нью-Йорка.

— Чем могу служить? — деловито спросил он.

— Мне нужен мистер Мальмуд, — ответила Эрика.

— Он перед вами.

— Не найдется ли у вас несколько минут дня разговора со мной?

Назиф оглянулся на свои кабинет и поджал губы. В правой руке он держал авторучку, и Эрика поняла, что оторвала его от какого-то важного дела. Вновь повернувшись к ней, он неуверенно произнес:

— Ну, если только на несколько минут… Чем могу быть полезен? — спросил он, пройдя в кабинет и указав Эрике на мягкое кресло с вышкой спинкой.

— Я хотела спросить вас о человеке по имени Абдула Хамди.

— Это имя мне незнакомо. Почему я должен знать этого человека?

— Я предполагала, что Абдула Хамди когда-то был вашим клиентом.

Мальмуд снял очки и положил их перед собою на стол.

— Если он был моим клиентом, и не имею права разглашать деловую информацию. От кого вы обо мне узнали?

— От Абдулы Хамди.

Мальмуд с минуту изучающе смотрел ей в лицо, затем встал, вышел в приемную и тотчас вернулся с какой-то папкой в руках. Усевшись за стол, он надел очки и, раскрыв папку, погрузился в чтение единственного лежавшего в ней листа.

— Да, похоже, однажды я представлял интервал этого Хамди. — Он выжидающе посмотрел на Эрику поверх очков.

— Дело в том, что Абдула Хамди умер.

Мальмуд уставился на нее, затем еще раз перечитал лежавшую на поле бумагу.

— Благодарю за информацию. В ближайшем будущем я рассмотрю вопрос о моих обязательствах по отношению к его имуществу — Он встал и, давай понять, что разговор окончен, энергично протянул ей руку.

— Вам известно, что такое Бедекер? — спросила Эрика, подходя к двери.

— Нет, — ответил он.

— У вас когда-нибудь был свой собственный путеводитель Бедекера?

— Никогда в жизни у меня не было путеводителя.

Когда Эрика вошла в номер, Ивон опять сидел на балконе и поджидал ее. У него появился новый комплект фотографий для Эрики. Один мужчина но этот раз показался ей смутно знакомым, однако с полной уверенностью она ничего сказать не могла. Ей захотелось вдруг вернуться в Луксор, и она обратилась к Ивону с просьбой еще раз воспользоваться его самолетом. Ивон явно не ожидал подобной просьбы, но в конце концов сдался и пообещал, что последует за ней, как только это станет возможным.

В отеле Эрика обнаружила целый ворох записок от Ахмеда с пылкими просьбами позвонить и тут же набрала номер.

— Я очень беспокоился за вас, — сказал обрадованный Ахмед. — Особенно после того, как узнал в отеле, что ночевать вы не приходили.

— Я ездила в Каир. Ивон де Марго отвез меня туда на своем самолете.

— Ну что же. Я, собственно, искал вас, чтобы узнать, не захотите ли вы посетить со мной сегодня вечером Карнакский храм. Думаю, на это стоит посмотреть.

— Поеду с большим удовольствием, — не задумываясь согласилась Эрика.

Они договорились, что Ахмед заедет за ней к девяти часам вечера. Времени у нее было достаточно. Эрика устроилась на балконе с Бедекером в руках и принялась внимательно изучать потрепанную обложку.

Вне всяких сомнений, на ее внутренней стороне стояло имя Назифа Мальмуда. Почему же Мальмуд солгал? Путеводитель был не только хорошо склеен, но и тщательно прошит. С множеством диаграмм и рисунков, изображавших различные памятники древности. Эрика листала путеводитель, задерживаясь иногда на какой-нибудь иллюстрации или кусочке текста. В книге оказалось также несколько карт, озаглавленных: «Египет», «Саккара», «Луксорский некрополь».

Когда она попыталась сложить карту Луксора, ей не удалось придать бумаге первоначальное положение. Прежние складки никак не совпадали с новыми. Затем она заметила, что и сама бумага сильно отличается от остальных. Рассмотрев её повнимательнее, Эрика поняла, что карта напечатана на двух склеенных листах. Она подняла книгу вверх и увидела, что к тыльной стороне одного листа приклеен какой-то документ.

Пройдя в комнату, Эрика закрыла одну створку двери и приложила карту к стеклу так, чтобы солнце светило на нее сзади. Теперь она могла разобрать, что внутри лежит какое-то письмо. Написано оно было мелковато, но зато на английском и, в общем, поддавалось прочтению. Адресатом был Назиф Мальмуд.

«Уважаемый мистер Мальмуд!

Это письмо составлено с моих слов собственным моим сыном. Сам я писать не умею. Я уже старый человек, и, если вы прочтете это письмо, не стоит оплакивать мою упасть. Воспользуйтесь лучше данной секретной информацией против тех людей, которые решили, что будет проще заставить меня замолчать, чем заплатить мне деньги. Я хочу сообщить вам маршрут, вернее, схему, по которой уже несколько лет из нашей страны вывозятся наиболее ценные сокровища древности. Сам я был нанят зарубежным посредником (чье имя предпочитаю не называть) с целью контроля над вывозом и отбора некоторых предметов.

Когда появлялся дорогой подлинник, Лахиб Зайед и его сын Фатхи, владельцы антикварного магазина „Курио“, немедленно отправляли потенциальным покупателям снимки. Те, кто проявлял интерес, съезжались в Луксор и осматривали „вещь“ на месте. Если сделка считалась состоявшейся, покупатель должен был перевести деньги в цюрихский Кредитный банк. „Вещь“ после этого попадала в каирский филиал туристического бюро „Эгейские каникулы“, владелец — Стефанос Маркулис. Там антиквариат упаковывали в багаж ничего не подозревающей туристской группы (большие предметы разбирались на части) и самолетами югославской авиакомпании по воздуху доставляли в Афины. Подкупленные люди из обслуживающего персонала устраивали секретный багаж на самолет, следующий до Белграда или Любляны. Оттуда „вещь“ переправлялась в Швейцарию, где ее получал уплативший деньги владелец.

Совсем недавно был введен новый маршрут, через Александрию. Фирма по экспорту хлопка „Футурис Лимитед“, которой руководит Зайед Наквиб, занялась контрабандной доставкой сокровищ древности в Марсель, в галерею „Пирс Фовэ“. Антиквариат пакуется в тюки с мануфактурой. Детали этого маршрута мне не известны.

Ваш преданный слуга Абдула Хамди».

Эрика аккуратно свернула карту и вложила ее обратно в книгу. Несомненно, статуя Сети, купленная Джефри Райсом, попала в Швейцарию именно по афинскому каналу, как она и предположила при встрече с Маркулисом. Это было неплохо придумано, поскольку на таможне багаж туристской группы не проверяют столь тщательно, как вещи пассажиров-одиночек. Кто бы догадался, что в розовом огромном чемодане шестидесятилетней старой девы из Канзаса спрятаны сокровища египетских фараонов? Эрика задумалась над тем, что ей делать дальше. Наверно, нужно отдать книгу Ахмеду или Ивону. Лучше всего Ахмеду. Но, может быть, имело смысл немного подождать; хотя бы до тех пор, пока ей позволят выехать из Египта? Так было бы безопасней. К тому же, понимая всю значимость попавших ей в руки сведений о механизме действия структур черного рынка, Эрика в то же время была заинтересована в поисках статуи фараона Сети, а также и того места, где ее откопали. Прежде всего она вновь выступит в роли заезжего покупателя в побывает в антикварном магазине «Курио». Затем постарается узнать, жив ли еще десятник Картера Сарват Раман. Ему в конце концов должно быть не более восьмидесяти лет. Ивон тем временем успеет навести справки о дочери лорда Карнарвона.