Глава 2


В квартиру возвращалась все еще под впечатлением. Толкнув дверь, вошла в коридор, накинула цепочку, провернула замок и прижалась спиной к стене. Сердце странным образом молотило в груди, а футболка прилипла к коже. Что тоже очень странно, ведь ночью было прохладно, несмотря на то, что июньские деньки в этом году оказались очень жаркими.

Скинув кеды, я наконец-то отлипла от стены и прошла на кухню. Уже светало, и можно было не включать свет. Прислушавшись, убедилась, что Лидка и любовь всей ее двадцатилетней жизни спят. Взглянула на часы и усмехнулась. Конечно же, будут спать в четыре утра. Это мне покоя не дают подработки, а Лидке больше везет. Ей родня помогает оплачивать квартиру и сытые ужины.

Нет, я не жалуюсь и никогда не собиралась этим заниматься, и знаю, что мои родные мне тоже с удовольствием помогали, если бы в один прекрасный день я не разругалась с мамой. Она в обиде на меня, а я на нее. Отец держит нейтралитет и тайно деньги отправляет. Но от подработок я отказываться не хочу. У меня есть грандиозная цель, на которые нужны несметные богатства. Так что ради этих богатств и крутой тачки я «таксую» по ночам.

Размышляя о своей жизни, я крутила в руках чашку с остывающим чаем.

Кое-кто наряду с мелкими проблемами и усталостью отказывался покидать мою гудящую от боли голову.

«Больно. Чертовски больно», – звучали его слова в ушах.

Я нахмурилась и поставила чашку на стол.

Пожалуй, мне впервые стало жалко чужого человека. Нет, опять же я не черствая, но, глядя на всех этих богатеньких наглых мажорчиков, кривилась только от одной мысли, что у них все есть и не нужно впахивать. А вот про ночного клиента складывалось противоречивое мнение.

– Ты уже вернулась? – прошептала Лидка, напугав меня до усрачки. Я подскочила и взглянула на заспанную подругу, разгуливающую по квартире в шелковом халатике. Наряд для мужчины ее мечты. В иные дни она носит вытянутую футболку и мятые шорты.

– Напугала, – проворчала я, возвращаясь на стул. – Ты опять посуду не помыла.

Лидка глянула на полную раковину и отмахнулась.

– Утром помою.

Набрав себе стакан воды, она вернулась к столу и села напротив.

– Ты чего тут сидишь?

– Спать что-то не хочу, – пожала плечами, раздумывая, в какой именно момент с меня сон сняло как рукой.

– Это ты зря. Утром ворчать будешь.

– Я уже, – усмехнулась, делая глоток. Надо бы подогреть чай и перекусить нормально. Может, меня разморит, и я смогу прогнать прочь из головы ненужные мысли.

– Заметно, – улыбнулась Лида. – Как смена прошла?

Я вновь пожала плечами, проваливаясь в тот самый миг, когда увидела в отражение кристально голубые и до жути ледяные глаза. Наверное, так смотрят маньяки или убийцы. Жаль, я так и не разглядела его нормально. Знала бы, кого надо избегать. Но вот слова, брошенные на прощание, резонировали с первым впечатлением.

Поежившись, растерла плечи ладошками.

– Холодно? – Лида обратила внимание на меня. – Я там открыла окно в спальне. Наверное, тянет сюда. Могу закрыть.

Покачав головой, ответила:

– Нет, нормально. Похоже, надо поспать.

– Ага, я тоже вернусь. А то Эдик еще проснется, пойдет меня искать.

– Опять в неглиже.

– Блин, Сонь, он надел трусы. Я проверила.

Хохотнув, я прикрыла рот ладошкой. Не разбудить бы местного брутала.

– Ладно, возвращайся к своему ненаглядному. Я тоже сейчас умоюсь и пойду спать. Утром только не шумите.

Лидка поднялась из-за стола и, бросив на меня игривый взгляд, развернулась, пританцовывая, уплыла прочь, оставляя позади мое хмурое лицо.

«Чертовски больно».

– Ну и черт бы с ним, – прошептала, поднимаясь следом.

Все-таки это не мои проблемы. Больно, так больно. Дома надо сидеть или в больнице лечиться, а не по ночным клубам таскаться, девчонок в коротких платьицах снимать. А потом жаловаться, что больно. Мне-то это зачем знать? Злости на таких индивидов не напасешься.

Я не черствая. Надо бы себе об этом чаще напоминать.


***


Кирилл услышал шаги друга раньше, чем успел взять трость и подняться с дивана, на котором он проводил теперь большую часть времени.

Нога ныла так, что хотелось схватить острый нож и отсечь участок, который доставлял ему бесконечный дискомфорт, порой граничащий с адскими мучениями.

– Привет, – поздоровался Марк, входя в гостиную.

Кирилл махнул свободной рукой, выпрямляясь. Боль прострелила мышцу, но на лице Кира не дрогнул ни один мускул.

– У тебя тут беспорядок, – проговорил Марк, проходя по комнате.

– Творческий хаос.

– Я думал, у вас в семье творчеством занимается исключительно Ника.

Темная бровь Громова изогнулась, ожидая ответа. Кир вымученно улыбнулся, потирая колено. И зачем он вообще встал? Нужно было продолжать лежать и плевать в потолок – единственное занятие, которое не отнимало сил и не причиняло боли.

Поняв, что Марка так просто не провести, Кир стер улыбку и вернулся на диван. Вытянув ногу, он пристроил рядом трость, жалея, что отказался от костыля, хотя тот уже не так нужен был. Но дома Кир мог позволить себе быть собой, и притворялся лишь ради друзей. Видимо, обманывать он так и не научился.

– Сильно болит? – поинтересовался Марк, поднимая с пола брошенную рубашку.

Кирилл наблюдал за другом, раздумывая над тем, что из-за травмы больше не мог быть прежним собой. Он, пожалуй, готов был отдать всё, что имел, лишь бы отмотать время назад. Но, увы, сделанного не воротишь.

– Да брось. Потом уберу.

Марк изумился вновь, аккуратно сворачивая не самую свежую рубашку и складывая ту на край кресла.

– Тебе нужна домработница.

Кирилл хитро прищурился.

– Да, желательно жгучая брюнетка, девяносто-шестьдесят-девяносто. Не старше двадцати пяти, без комплексов.

Марк покачал головой, отказываясь смеяться над плоскими и теперь уже совершенно неинтересными шутками Левина. Вместе с травмой, кажется, Кирилл растерял прежнее обаяние.

– Тебе действительно нужен помощник.

– Ника науськала? – фыркнул Кир. – Она прислала тебя? Я уж думал, что Вик придет. Вот кто точно спрашивать не будет.

Кирилл злился, хотя понимал, что друзья желали ему лишь добра. Но боль порой затмевала прочие чувства, застилая глаза алой пеленой.

– Нет, не Ника. – Марк вновь покачал головой, опускаясь во второе кресло, свободное от разбросанных вещей. – И пора бы вернуться на реабилитацию.

Кирилл прикусил язык, злясь еще больше. Конечно же, Марк приехал прочистить ему мозги и наставить на путь истинный, раз прочие не справились.

– Я туда не вернусь. Бесполезно.

– Нужно.

– Марк! – вскрикнул Кир, выпрямляясь. За злостью он не чувствовал боли. – Мне там не помогали, а делали только хуже. У меня с тех пор боли практически не прекращаются!

Громов молчал, выслушивая пламенную речь друга. Кирилл ощутил себя обиженным ребенком и заткнулся, понимая, что выглядел сейчас совершенно не так, как хотелось бы. Его никто не слышал. Не слушал то, что Кир пытался донести. Его нога – теперь бесполезный рудимент тела.

– Если не помогает, значит, нужно сменить тактику.

Кир отмахнулся. Он уже перепробовал несколько вариантов, честно веря словам врачей и тренеров. Вот только чем дольше и больше он делал, тем хуже становилось. Сейчас Кир не верил в реабилитацию.

– Просто пусть выпишут мне новые таблетки.

Глаза Марк недобро блеснули.

– Чтобы ты превратился в наркомана? Забудь.

– Мне нужно обезболивающее.

– Вернись на тренировки, посещай врачей вовремя, и тогда все наладится.

– Да ни черта не наладится! – рыкнул Кир, падая на гору подушек, которую он собрал со всех комнат и сложил на диван. Так и жил здесь несколько недель, предпочитая пролеживать жизнь перед телевизором или, когда совсем хотелось выть на луну от тоски и отчаяния, ходил в клубы.

Вчера был такой день. Он привел себя в порядок, выбрал свежий и отутюженный наряд и отправился на поиски девицы, готовой скрасить его одинокий хромоногий вечер. И такая нашлась, вот только боль вмешалась, вытеснив из головы любое желание ощутить пухлые губы на своем члене. Секс. Ему не хватало секса, но размышлял он о половой части своей жизни все реже и реже. Возможно, член скоро тоже станет ненужным рудиментом.

– Ладно, я подумаю, – проворчал он, разглядывая белоснежный потолок. – Попозже.

Так он отвечал, в надежде отдалиться от помощи друзей. Избавиться от жалостливых взглядов.

– Ника беспокоится за тебя.

– Пусть за себя беспокоится, – продолжал ворчать Кир, не желая смотреть на друга. – Она там, кстати, еще не родила?

Все-таки даже после ссоры с сестрой и недвусмысленного намека от Майера, что Киру там не рады, пока он не перестанет вести себя как ребенок, Левин продолжал беспокоиться о дурынде. Он любил ее, несмотря на то, что Ника чуть с катушек не слетала после аварии, которая рассекла жизнь Кира на до и после.

– Хорошо, так и передам.

– Да ладно, – проговорил Кир, поворачиваясь.

Марк поднялся из кресла.

– Уже уходишь?

– Нет. Наведу немного порядок.

– Перестань. Просто пришли сюда кого-нибудь.

– То есть ты согласен на помощника?

– Видимо, придется согласиться, иначе вы не отвяжетесь, – в голосе Кирилла, несмотря на его желание отшутиться, звучали совершенно иные нотки: все та же злость, приправленная сарказмом.

Марк тактично проигнорировал тон друга.

– Ты хоть ел?

– Не помешало бы.

Кир, интуитивно положив руки на живот, ощутил, что за последние месяцы растерял спортивную форму. Он вообще все растерял. В том числе и карьеру. Он больше не гонщик. Не манекенщик. Никто.

Одна авария, перевернувшая его мир с ног на голову.

– Доставку закажу. Не беспокойся.

– Могу сам заказать, – отозвался Марк. – Если ты, конечно, не против моей компании.

– Разве я был против?

Марк пожал плечами. Кир стиснул зубы. Он тем и занимался, что выражал свое бесконечное недовольство и пытался избавиться от внимания друзей. У каждого из них была семья, – люди, которые их любили, и те, кого они любили. Да, черт побери, даже ненавистный Вяземский обзавелся возлюбленной и ребенком. А он…

Кир нахмурился, рассматривая удаляющегося друга. Марк уже делал заказ, а Кир не слышал его слов.

Лишь собственный голос, признающий поражение.

Загрузка...