Сгоревший клиент

Глава девятая

Дальнейшие события потом я вспоминал как странную череду вспышек и негромких шумовых эффектов во мраке комнаты. И довольно короткую при этом. Не успел Игорь произнести слово «накрыли», как стало ясно, что это действительно так. Со звоном вылетело стекло, послышался треск жалюзи. В комнате оказалось по меньшей мере двое посторонних, если судить по грохоту жестких подошв, застучавших по полу. При свете вспышки, сопровождавшейся чуть слышным хлопком, я видел, как Игорь метнулся к двери. Куда было бросаться мне, я так и не понял, но как-то сразу вдруг предположил, что моя шкура должна остаться в целости и сохранности. И все же я, видимо, не умею быть пассивным наблюдателем. И не могу видеть, как на моих глазах убивают человека, чья вина, в сущности, состоит лишь в том, что он захотел «срубить» немного денег.

Похоже, двое ввалились, забравшись на крышу веранды, откуда легко можно было заскочить в окно второго этажа. Не думая ни о Марине, ни о себе, я кинулся под ноги тому, кто стрелял. Раздался грохот падения, приглушенный мат. Игорь крикнул: «Сашка, сюда!» Послышался свистящий хлопок еще одного выстрела. При его вспышке я увидел, что дверь, ведущая на лестницу, распахнулась, и Таганцев ужом проскальзывает в проем. Я кинулся следом. Игорь, ловко преодолев деревянную винтовую лестницу, уже был в нижней комнате, я тоже быстро оказался там, с той лишь разницей, что, не имея сноровки, крепко бухнулся на пол. Первый этаж освещался неверным светом, доносящимся с улицы, вероятно, поэтому преследователи не рисковали стрелять – я полагал, что меня им трогать было ни к чему, и они опасались продырявить впопыхах мою шкуру. «Быстрее!» – отчаянно крикнул Игорь. Знакомым путем мы выбрались наружу и бросились бежать через двор. Таганцев быстро открыл ворота и, когда мы оказались на улице, с треском захлопнул их, уронив какую-то колоду на землю. Выстрелов по-прежнему не было.

– К машине! – сказал я. Но это было лишним. Игорь и так знал, куда бежать. Видимо, он был уверен, что я его не сдам… Разделял ли в этот момент я его уверенность – не знаю. В эти секунды я собирался лишь смыться с Орловской улицы, пусть даже и не ощущал, как Игорь, непосредственной угрозы своей жизни.

Мы запрыгнули в «Форд», я запустил двигатель и дал газ. Машина, выбросив из-под задних колес кучу рыхлого грунта, резво рванулась вперед. Что ни говори, а «желтая субмарина» в критических ситуациях меня еще ни разу не подводила… Надеясь, что не соберу все деревья в округе, я резко развернулся и дунул в том направлении, откуда прибыл.

– Вспоминай, где обитает твой друг! – сказал я Игорю.

– Если бы я знал… – проворчал он.

Совсем хорошо… Я уже вырулил на дорогу, насквозь проходящую через Солнцево, и тут сзади вспыхнули фары.

– Догоняют, – доложил я. – Думай, куда ехать!

Таганцев лихорадочно листал свою книжку, подсвечивая себе моим телефоном. Фары преследователей между тем приближались. Дорога была почти пустой, я включил пятую передачу и добавил газу. Машину затрясло – давненько ей не устраивали подобный тест-драйв! Гнать было опасно, я немного снизил скорость, но тряска не прекращалась. Напротив, скачки стали такими, что руль стало сложно удерживать в руках. Не знаю уж, на какой тачке догоняли нас, но удрать на старинной «Гранаде» от нее вряд ли сумел бы и Шумахер. Бандюки на таких, как у меня, развалюхах не гоняют – это уж точно.

Игорь, найдя еще чей-то номер, загнул страницу в книжке, потом прислонил мою трубку к уху. Машину трясло и раскачивало. Фары уже были совсем близко. Вот их свет ушел чуть влево, яростный блеск перестал слепить меня через зеркала, и я увидел темный «БМВ», который с легкостью принялся обходить мой «Форд». В «бумере» было опущено стекло, через которое я видел чью-то голову и руку. Пассажир делал этой рукой недвусмысленный жест: тормози, а то хуже будет…

Тряска неожиданно прекратилась. «Гранада» полетела, словно штурмовик «СУ-34», отрывающийся от взлетной полосы. Я рискнул «втопить» до упора. Стрелка тахометра качнулась вправо, и «бумер» вмиг остался позади. Двигатель моей машины радостно пел, колеса, казалось, почти не касаются асфальта. Я не верил своим глазам – на спидометре было сто восемьдесят… Если удастся на такой скорости продержаться хотя бы до развязки, есть шанс скрыться.

Но такого темпа «Форду» хватило меньше чем на минуту. Машину снова затрясло, да так, что я чуть не потерял управление. Пришлось притормаживать, скорость упала раза в два, «Бумер» опять начал приближаться. В его окно снова высунулась рука, только теперь уже с пистолетом. Ствол направился вперед и вниз, сверкнула оранжевая вспышка, и машину заколодило по-настоящему. Я как мог принялся удерживать ее на дороге, хорошо понимая, что если сейчас перевернусь, то мне будет кирдык… Не иначе, мерзавцы прострелили колесо, и сейчас мне оставалось думать только о том, как бы не упустить руль. Шины визжали, машину бросало в разные стороны, и в конце концов я не сумел удержать ее. Скорость уже упала до сравнительно безопасной, но тут руль неприятно «сыграл», и «Форд» вынесло за пределы дороги, шваркнув правым бортом по красно-белому ограждению. Этот удар окончательно вырвал баранку у меня из рук, машину развернуло на девяносто градусов, а затем она перевернулась и с пронзительным скрежетом потащилась крышей по дорожному покрытию, раскачиваясь и вращаясь. Таганцев вывалился из сиденья, я каким-то образом держался вниз головой, думая, что сейчас обязательно сверну шею. Последний удар перед остановкой неприятной дрожью отозвался в голове и правой руке, но я еще не успел придать этому никакого значения. И вообще – много ли можно продумать, когда тебя несет кувыркающийся автомобиль?

«БМВ», взвизгнув шинами, остановился поблизости. Преследователи быстро вышли наружу, нагнулись и очень ловко извлекли потерявшего сознания Таганцева через проем лобового стекла, которое вылетело в тот момент, когда «Форд» хлопнулся крышей об асфальт. На мои вопли братки тоже обратили внимание, и вытащили меня наружу вслед за Игорем. Пока меня тянули через выбитое стекло, в руке вспыхнула такая дикая боль, что я опять поневоле заорал. «Хорошо, что живой» – услышал я чью-то реплику. Ноги никак не могли отцепиться от руля, но когда они наконец получили свободу и свалились вниз, болевой удар начал понемногу выключать сознание. Меня оттащили от перевернутой «Гранады», и на этом бригада потеряла ко мне интерес. Ей был нужен только Игорь. По-видимому, его погрузили в багажник, затем хлопнули двери, и «бумер» скрылся с места ДТП.

В кино я не раз видел, как горят и взрываются машины после подобных аварий. Пока вроде бы ничего не горело, но лежать рядом с авто мне казалось делом неправильным. Странно, что меня вообще вытащили… Ах да, я мне ведь еще рано копыта отбрасывать… Болевая вспышка опять пробежала через плечо и обхватила ребра с правой стороны. В глазах стало темно. Ощущая липкое тепло в рукаве куртки, я попытался отползти на тротуар. Левая рука слушалась, но бороться с тошнотой в желудке и туманом в голове было почти невозможно. Ладно, пусть в голове туман, но две ноги и одна рука действуют, а им-то какое дело до того, что происходит в голове? Я умудрился добраться до тротуара и только после этого осмотрелся. «Форд» лежал колесами вверх, но ни одного языка пламени я не заметил. Зато на дороге, прячущейся в полумраке, то и дело вспыхивали разноцветные огни, и только когда я понял, что это полицейские проблесковые маячки, позволил себе минуту отдыха.

Изображение было отвратительным. Цветность, что называется, «по нулям», сплошная рябь и медленно плывущие снизу вверх косые полосы. Звук тоже соответствовал. Однако суть сюжета понять было довольно просто. Диктор вещал: «апреля… грюки-дрюки… произошло столкновение между так называемыми «бритоголовыми» и выходцами из Средней Азии. В результате… грыки-дрыки… шесть человек оказались в больнице с травмами различной степени тяжести… грохх-дрохх… Арестованы. Во время драки был смертельно травмирован случайный, как оказалось впоследствии… грахха-драхха… пока не располагает сведениями, по чьей вине произошел несчастный случай. По информации, предоставленной пресс-службой… грумм-друмм… ведется следствие».

И все на этом. По радио уже передали примерно то же самое, две доступные мне сейчас газеты подали сообщение об инциденте еще более сжато, а до интернета мне сейчас было как до Средней Азии раком. Там бы, наверное, истину можно было бы найти либо в комментариях независимых свидетелей, либо в блогах. А то официальные СМИ совсем сдулись: хоть бы слово кто сказал о пикете и о провокации. Боятся они все, что ли? Чего боятся? Чай, не тридцать седьмой год прошлого века на дворе…

Тем не менее, судя по той, с позволения сказать, пище, какой меня кормили здесь, в больничных столовых с тридцать седьмого года вряд ли что изменилось. Как и вообще в системе бесплатного здравоохранения в целом…

Возможно, я излишне сгущал краски, но меня не отпускала хандра, а эта дрянь может одолеть любого, кому повезет попасть в клинику с сотрясением мозга, а также вылезшими наружу мышцами правого плеча. Руку на ночь привязывали к койке, и все равно из-за боли шевелиться было почти невозможно. Можно было только думать о своей дурацкой судьбе и беспокоиться о дальнейших сюрпризах, какие она мне еще готовит.

За два дня, которые я провел в горизонтальном положении, мне так и не удалось узнать ровным счетом ничего. Ни о том, где теперь находится моя машина, ни о том, куда увезли Игоря. Жив ли он? И что теперь будет с Мариной? Кроме всего прочего, я лишился мобильного телефона и, как следствие, оказался отрезанным от мира. Конечно, допотопный телевизор и радиоточка хоть как-то заполняли информационный вакуум, также как и газеты. Да еще соседи по палате – два ехидных старика с переломами ног. Оба пациента сутки напролет ругали правительство и сплетничали о его представителях… Так что я много нового узнал за эти несколько часов о внешней и внутренней политике нашего государства.

В том числе и о современных веяниях в строительстве жилья. Я сам подкинул Иванычу и Парфенычу тему для обсуждения. Потом даже не рад был – меня удостоили примерно двухчасовой лекции.

Неужели, молодой человек, вы не знаете, как нынче строят дома? Все начинается с откатов и подкатов и ими же заканчивается. Взятка за понравившееся место. Взятка за незаконный снос старых домов, если таковые есть на выбранной площадке. Нарушения трудового законодательства при найме рабочей силы. Технологические нарушения при монтаже зданий. Далее – по накатанной. Строительная компания, начавшая дело, банкротится, а дольщики, если таковые есть, остаются с носом. И эксплуатацией здания начинает заниматься другая фирма, хотя рожи в ней те же самые, что и начинали заниматься стройкой. Отсюда и свистопляска с договорами и резким подъемом цены за площадь. А потом жильцы (небедные в большинстве своем люди!) еще годами скандалят, почему стены кривые, почему с потолка песок сыплется, да почему двери сами по себе открываются среди ночи, будто бы дом наклоняется? Конечно, наклоняется! Как же он не будет наклоняться, если генеральный директор ездит на «Феррари», прораб – на «Ягуаре», да и мастера, бывает, вслед за ними тянутся – кто на «Вольво», кто еще на чем подобном…

Первый посетитель пришел ко мне к вечеру второго дня моего вынужденного лежания. Им оказался Валентин Кривцов из уголовного розыска. Он долго пытался выудить из меня информацию о том, каким образом я угодил в подобную историю, но я бубнил одно и то же: ездил к «левому» клиенту в Солнцево, давно не проверял шаровые, не справился с управлением… Наконец опер то ли поверил мне, то ли понял, что я ничего иного все равно не скажу, после чего выдал мне мой мобильник, сказав, что мои документы находятся у главного врача в сейфе. Это на тот случай, если я вдруг вздумаю отмочить еще какую-нибудь глупость. Да уж, с рукой, которая почти бездействует… Что касается машины, то ее отвезли на спецстоянку УВД, счет за услуги эвакуатора будет выставлен. Нет, это не штрафная стоянка, но тоже небесплатная.

После ухода Кривцова я сразу же схватился за телефон и начал звонить. Всем, кому только можно. Сначала позвонил Эдику, сказав, что у меня все в порядке, и что не надо пока вслух никаких подробностей, а то со мной случится, как в Польше. Эдик все понял. Затем я набрал номер биг-босса и подробно изложил свою проблему. Для него легенда была еще короче, чем для Кривцова. Поскольку рассказывать официальному работодателю о «левых» заказах, пусть и о несуществующих – дело не самое благоразумное. Надо было, конечно, связаться и с Леной, и с Лехой, а то и с Ладой, но им звонить было нельзя. Уж очень я опасался, что теперь все мои звонки и переговоры будут особенно четко фиксироваться в убойном отделе. Поэтому я выключил телефон и принялся тупо пялиться в хоккей по телевизору вместе с Иванычем и Парфенычем.

Но я даже не запомнил, кто с кем играл тем вечером. Мысли были только о том, каким образом бандиты узнали, что я встречаюсь с Таганцевым на даче его бывших родственников?

Кому был известен этот адрес? Кто навел?

Лада? Вполне вероятно. Ведь это же формально ее дача. Не исключено, что она сама назвала адрес бандитам и порекомендовала проверить его на предмет нахождения там ее бывшего мужа. Мотив уже был мне известен – женская месть. Неувязка только одна – почему за Игорем приехали именно в ту ночь, когда я сам двинул туда?

Тогда здесь сразу же вспоминается Лена Минкеева. Может быть, Леха и его банда вообще ни при чем? А на «бумере» приехали ребята, нанятые Леной, которая просто использовала меня как болвана в своих целях… Тут все проще простого – она получила мою «эсэмэску» и начала действовать.

Вообще, адрес знал и Эдик, но его я даже не собирался рассматривать как наводчика. Может быть, я излишне доверяю людям? Может быть. Но я был убежден, что Эдик совершенно ни при чем.

В любом случае, неприятностей у меня еще хватает. Если Игоря захватил Леха, значит, ему известно, что я вовсе не собирался сдавать своего бывшего коллегу бандитам, а напротив, пытался помочь ему смыться. В этом случае о судьбе Марины думать было страшно. Но если Таганцев попал в лапы Тигрице, наверняка она спустит с него шкуру сама, а это значит, что Лехе бывший сотрудник «Норденшельда» скорее всего не достанется. И это тоже ничего доброго для Марины не означает. В общем, дела достаточно паршивые.

В чем я окончательно убедился, когда наутро пришли еще два визитера. Оба улыбающиеся, благодушные, с иголочки одетые. Даже без белых халатов – этим, наверное, «впадлу» было их надевать… Словом, Леха и Олег делали вид, будто безумно рады меня видеть; что до меня, то я даже и не пытался изображать восторг.

– Мужики, – обратился Леха к Иванычу и Парфенычу. – Как насчет выпить?

– Грешно смеяться над больными людьми, – процитировал Иваныч.

Леха вынул из кармана фляжку дагестанского пятизвездочного, повертел ее в пальцах.

– Погуляйте по коридору минут пятнадцать, – сказал он. – Молодой человек поможет вам с костылями.

Олег не испытывал ни малейшего энтузиазма от оказания подобных услуг, но Леху он слушался. И потому через пару минут оба старика покинули палату. Леха сел на табуретку рядом с моей койкой, Олег встал возле двери.

– Ну что ж ты, Саша, глупишь-то, а? – ласково спросил Леха.

В последнее время почти никто из моих знакомых не считает, что я поступаю умно. Я и сам так не думаю. Тут этот тип прав.

Но я промолчал.

– Конечно, – продолжал Леха, – ты можешь сказать, что Игорь угрозами вынудил тебя помочь ему бежать. И что свою тачку ты перевернул сам, когда решил выполнить наш договор… Как ты думаешь, Олег, если он скажет подобное, мы ему поверим?

Олег равнодушно пожал плечами. Леха продолжил:

– В общем, Игорь у нас, чтоб ты знал. Пока никто не может решить, как быть с тобой. Я считаю, что ты накосячил, и что тебе поровну, как мы поступим с твоей подругой. Кроме того, я считаю, что тогда на дороге не все предусмотрели. Надо было, чтоб пацаны сломали тебе позвоночник, пока вытаскивали тебя из тачки, и тогда все были бы довольны. Ты жив, спокоен и безопасен. Что еще надо для полного счастья?

Я невольно заерзал.

– Но кое-кто полагает, что надо оставить все как есть. По крайней мере, на время. Я не знаю, зачем это нужно. По мне было бы лучше, если бы ты остался в этой лечебнице навсегда. Но с этим опять же не все согласны. Поэтому береги здоровье, дружок и не делай глупостей… Кстати, почему ты не сообщил, что вчера к тебе из уголовки приезжали?

– Боюсь, что мой телефон прослушивается, – сказал я сквозь зубы.

– Прикажешь мне свой тебе отдать?

– Обойдусь…

– И давай без грубостей. Помни, что мы очень тобой недовольны… Ладно, Олег, пошли. Видеть не могу эту рожу… Вот, с мужиками выпьешь, если не побрезгуешь… – Леха поставил фляжку на мою тумбочку и удалился в сопровождении приятеля.

Коньяком я не побрезговал – все же не за рулем. Иваныч и Парфеныч, похоже, надеялись, что я откажусь, но тут я их огорчил.

…Значит, Игоря прихватили-таки Лехины друзья. Но этого и следовало ожидать. Или Минкеева отдала им шкуру Игоря? Сомнительно что-то… Тогда кто же навел? Неужели Ладушка? Но кто знал, что я поеду в Новопеределкино? Только Эдик… Но он-то при чем здесь?

Ломать голову можно было еще долго. Но тут на мое счастье появились еще два посетителя – менеджеры Костя и Алиса. С приветом от биг-босса, Влада Цепеша и коллег из ремонтной мастерской. Корпоративная забота, мать ее так… Но фрукты и сырокопченая колбаса в некоторой степени смягчили отвращение от дежурных улыбок и пожеланий скорейшего выздоровления. Кроме того, Алиса заговорщицки шепнула, что меня искала «круто прикинутая молодящаяся мадам», по приметам здорово смахивающая на Лену Минкееву. А Костя, зная, что у меня проблемы с машиной, пообещал (по возможности, конечно) уладить дело с оплатой эвакуации и хотя бы частичной выплатой страховки. Аркадий Ильич, вроде бы, не против, даже совсем наоборот. Если так, сказал я, возможно ли в счет оплаты эвакуатора приобрести мне мобильник, хотя бы и древний, но с новой «симкой», зареганной на левое лицо? Лошаков заявил, что никаких проблем не будет, и завтра-послезавтра кто-нибудь мне его привезет.

В общем, при прощании я уже относился к своим сотрудникам значительно лучше, чем когда они пришли. А Лена, выходит, меня ищет… Может быть, скоро найдет. И что тогда? Будем друг другу врать? Или, может быть, удастся найти какой-то выход из положения?

Два дня прошли тоскливо. На третий после визита менеджеров приехал знакомый инженер, работающий теперь вместо меня и Таганцева по вызовам. Он привез мне телефон, при этом самый дешевый из всех, какие только можно сейчас найти, но зато новый. И готовый к употреблению. В этот же день мне разрешили вставать, и теперь я бродил по коридорам больницы уже свободно, только словно бы с чужой лапой, которая еле шевелилась и почти ничего не чувствовала, кроме дергающей за нервы боли. Видимо, орудовать правой рукой я смогу еще нескоро. А это значило, что за руль мне в ближайшем будущем не сесть, да и работать будет проблематично. Какой бы ни был Фомин добрый дядя (а это на самом деле вовсе не так), вряд ли он мне оплатит больше тридцати процентов оклада, а он и без того у меня невеликий.

До Лады я дозвонился. Если ей верить, она ни о чем не знала. Поохала, когда я сказал, что торчу в клинике, но очень натурально полюбопытствовала, где это меня так угораздило. И не менее искренне поинтересовалась, не слышал ли я чего нового про ее бывшего мужа. Я сказал, что нет.

Несколько раз собирался набрать номер Минкеевой, но рука что-то не поднималось. Какой теперь смысл? Игоря нашли другие люди, и больше у нас нет совместных дел.

Так думал я вплоть до того момента, когда добрые доктора решили, что я уже достаточно здоров для того, чтобы самостоятельно себя обслуживать и не занимать койко-место, за которое вроде бы кому-то платит страховая компания. И двадцать четвертого апреля, когда я вышел за ворота клиники с документами, которые мне выдали только после согласования с ментами, то увидел у припаркованный у обочины «Мерседес-S500» темно-синего цвета.