Шаг навстречу. Три разговора о крещении с родителями и крестными

Дорога длиною в жизнь

Этот разговор будет самым коротким, но и самым емким, и, как ни странно, самым трудным. Если вначале мы говорили о жизненных, исторических и вероучительных фактах, затем о чине крещения и миропомазания, сложившемся и утвердившемся в Церкви на протяжении столетий, то здесь речь пойдет о вашей собственной судьбе, о судьбе ребенка, который, утомившись после долгого богослужения, мирно спит в своей коляске и даже не догадывается о том, что с ним только что произошло. А произошло-то, как мы уже поняли, не только с ним, но и с вами. О том и разговор.

Когда спрашивают о христианской жизни, ее основах и путях, каждый сознательный верующий, кем бы он ни был, священником или мирянином, прежде всего предложит вам книгу под названием «Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа». Ее часто называют Евангелием, хотя это и неточно: Евангелия, повествования о земной жизни Спасителя, — лишь первые четыре ее части. Вслед за Новым Заветом вам откроются и другие дары неохватного бесценного церковного Предания, святоотеческого наследия, — всего того, что передано нам в Церкви из поколения в поколение от наших далеких предшественников, от первых апостольских общин, от самих апостолов, от Господа Иисуса Христа… Читать их, изучать, исследовать — с избытком хватит на любую, самую долгую жизнь. И чем больше читаешь, чем больше узнаешь, тем яснее видишь, как многому еще надо в этой жизни научиться и как жаль, что не научился этому прежде: глядишь, и жизнь тогда бы пошла по-другому…

Если так, то вообще о чем говорить? Ведь все вроде бы уже сказано: читай, слушай, учись, иди вслед за Христом. Казалось бы, что еще нужно? Какой смысл писать новые книги о христианской жизни, если, как сказал апостол Павел, Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же? [31]

Христос в самом деле Тот же — но люди не те же. В этом нет ничего плохого или постыдного, но каждое новое поколение людей, с новыми особенностями и свойствами, с новыми достоинствами и недостатками, в новых условиях жизни, заново открывает для себя Христа, знакомится с Ним, учится любить Его и следовать за Ним. И все мы, а духовенство в особенности, обязаны поддерживать друг друга на этом пути.

Вот и в этом нашем разговоре попробуем сказать несколько слов о православном воспитании детей, о жизненном пути родителей и восприемников. Конечно, ни в малейшей мере не заменят они слов Священного Писания и всего церковного наследия, но, напротив, лишний раз покажут вам, насколько вы в них нуждаетесь ради того подвига, который начат сегодня, милостью Божией, в святой купели.

Разговор о детях естественно начать с самого простого вопроса: сколько? И приходится слышать — особенно в последнее время, когда мы наконец добились ощутимой финансовой поддержки для родителей и усыновителей, — «авторитетные мнения», что якобы «двое родителей, двое детей — идеальная пропорция», а демографическая политика государства продиктована заботой о пушечном мясе для генералов и рабочей силе для капиталистов.

В школу жизни

— Сыну скоро в школу, а я не знаю, как его к ней подготовить. В садик он не ходил, но посещал разные кружки. Есть еще две младшие сестры. Он очень отзывчивый и послушный мальчик. Муж боится, что в садике, а потом и в школе его научат многим нехорошим вещам, поэтому не разрешает мне его туда отдавать. Я в недоумении, как мне поступить…

— Из вашего письма заметно некое противостояние между вами и мужем: «Муж не разрешает… Я в недоумении…» Это никуда не годится! Для благополучия вашего ребенка гораздо важнее супружеское согласие и любовь родителей, чем подготовка к школе. Будут в школе трудности — вы поможете сыну, а при неладах в семье ничем не поможешь… Если сын ходит в кружки, имеет большую семью, то психологически он готовится к школе. Но школа — это «школа жизни», а не оранжерея. И он также должен быть готов встретить там всевозможные конфликты, неприятности, проявления зла. И увидеть, понять на деле, на своем опыте, что родной дом — это и есть лучшая защита от зла окружающего недоброго мира.

…И не забудьте обсудить это с мужем!

Задача этой злобной пропаганды — разорвать нацию по социальным, экономическим, этническим швам, внушить неприязнь, ненависть друг другу, убежденность в том, что человек человеку волк, что вокруг нас прожженные мерзавцы и паразиты, а мы, народ, жертва их произвола и алчности. В начале прошлого века это удалось сделать — и в России произошла страшная катастрофа: больше мы ее не допустим. «…А то, что люди волки, сказал латинский лгун». [32]

Но вот что интересно: хотя генералы и капиталисты тут совершенно ни при чем, двоих детей в семье, в самом деле, мало.

Вспоминаю эпизод, мало кем замеченный, но весьма характерный. Во время поездки В. В. Путина в один из областных центров разговор зашел о демографии, и кто-то решил сострить: вот, дескать, Владимир Владимирович настаивает, чтобы в каждой семье было не меньше троих детей. Последовал дружный смех, но закономерной была бы совсем другая реакция: «А что, разве не так?…»

Доказать это можно логически. Ваша семья, ваш дом — это ваш мир, микрокосмос, и для ребенка дом также должен быть его миром. Но если в семье один ребенок, это недостижимо: приходя домой, он не находит там себе подобных. Дом оказывается для него миром родителей, а не его собственным, с младенчества он привыкает к этой грустной реальности. Мысль о том, что я чужой в своей семье, что родители здесь хозяева, а я — никто, становится бомбой замедленного действия, которая обязательно взорвется, быть может, с грохотом, быть может, исподволь, в подростковом или юношеском возрасте. Поэтому семью с одним ребенком так или иначе ждут тяжелые испытания, которые дай им Бог преодолеть… А куда лучше было бы их избежать!

Но немногим благоприятнее обстоит дело и при якобы «идеальной» пропорции — двух родителях с двумя детьми. Супружеская любовь — совсем не то, что любовь между братьями и сестрами, мир ребенка, растущего, развивающегося, должен быть заполнен подобными ему детьми, чтобы он постоянно ощущал себя малой частью большого целого. Тем самым нормальное воспитание детей становится возможным лишь в семье с тремя детьми. А лучше — больше.

Иногда, слушая, с одной стороны, рассуждения о норме многодетности, а с другой — восхваление родительского подвига, замечают здесь как будто бы противоречие: как, дескать, подвиг может быть нормой или норма — подвигом?…. А между тем никакого противоречия нет, по крайней мере, пока и поскольку мы остаемся в рамках христианского мировоззрения.

Христианская жизнь — это всегда подвиг. Слово это в первоначальном значении имеет смысл целенаправленного усилия, стремления к достижению цели. Без подвига в жизни нет смысла, нет Христа. Поэтому подвиг — это и есть норма, и среди всех тех подвигов, перед которыми принято преклоняться — подвигов воинских, трудовых, интеллектуальных, подвигов противостояния болезням и скорбям, подвигов самоотдачи и любви, — родительский подвиг стоит едва ли не на первом месте. Надо только очень позаботиться нам, мужчинам, чтобы подвиг этот был не односторонним, а общим — материнским и отцовским.

Кого воспитывать?

— Скажите, как воспитать ребенка в Православии, если муж не стремится к Богу и не понимает, зачем молиться и водить ребенка в церковь. По этому поводу у нас часто бывают ссоры…

— Прежде чем воспитывать ребенка в Православии, воспитайте саму себя в Православии. А это значит, сделайте ваш дом домом Божиим, малой Церковью и дверью в Небо. Чтобы не только вы, ваш муж и дети, но и каждый, входящий в ваш дом, чувствовал сердцем: здесь хозяйка любовь, и любовь растет здесь ото дня ко дню. Тогда и муж ваш будет стремиться к Богу и ходить в церковь, и дети, конечно, тоже. А иначе — не надо себя обманывать!

* * *

С чего начинается православное воспитание? С осознания и воплощения в жизнь его основного принципа: воспитания личным примером. Девяносто девять процентов всех неприятностей, проблем и поражений в воспитании связаны с нарушениями этого принципа, иногда грубыми и очевидными (ссоры, скандалы, рукоприкладство — примеров не счесть), иногда очень тонкими, почти таинственными, требующими внимательного исследования и тщательного покаяния.

Исходя из этого, мы и спрашиваем себя: что в моем поведении, в моей христианской жизни будет доступно и близко ребенку в его возрасте, на его уровне развития? Даже в три-четыре года — далеко не так мало!

Каким тоном папа с мамой разговаривают друг с другом? Обижают ли друг друга, оскорбляют ли? Уклоняются ли от общения, сторонятся ли друг друга? Перечат ли друг другу, пререкаются, ругаются? Выказывают ли свою неприязнь поведением или голосом, «берут горлом»? Удается ли ребенку получить у одного из родителей нечто, в чем ему отказал другой? Бывает ли, что старшие говорят одно, а делают другое? Бывает ли, что не обращают на ребенка внимания, игнорируют его вопросы или просьбы, а потом выплескивают на него свое раздражение? Бывает ли, что отвечают невпопад, «лишь бы отстал»? Бывает ли, что грозят теми или иными «дисциплинарными мерами» и угрозы эти остаются пустым звуком?

…Надо ли объяснять, что такие «мелочи семейной жизни», а честнее сказать, бессовестные грехи родителей, по прошествии немногих лет оборачиваются страшными, неудержимыми и непоправимыми катастрофами личности и семьи?….

О «дисциплинарных мерах» скажем чуть подробнее: для молодых родителей этот предмет особенно актуален. В возрасте около трех лет, иногда раньше, иногда позже, ребенок вдруг меняется, становится непослушен, «строптив», реагирует только на окрики, и то далеко не всегда, чуть что, поднимает вопль, иной раз падает на пол в каком-то подобии экстаза. Обстановка в семье накаляется, масла в огонь нередко подливают не в меру участливые бабушки.

Что поделать: возраст берет свое. Ребенок взрослеет и развивается, изучает мир, ставит эксперименты на окружающих. Педагогическая беспомощность старших, увы, входит в сферу его наблюдений, и он, еще не обладая способностью к обобщениям, неосознанно делает соответствующие выводы…

Мама с папой могут быть (по временам) строгими, требовательными, суровыми, но они не могут быть скандальными, крикливыми, «нервными». Если вы, называя себя христианами, находите возможным оправдывать свою «нервность» и «несдержанность», то это ваша проблема, ваш грех, и вам придется за него ответить, если не покаетесь и не исправитесь вовремя.

У вас есть, по крайней мере, одно преимущество перед вашим ребенком: мозги. Подключайте их к делу, найдите верную тактику. Прекрасно действует, например, метод «хорошего и плохого ребенка». «Пришел плохой ребенок, чужой, мы его не знаем», — и мама с папой становятся жесткими, холодными, по существу, бойкотируют юного скандалиста. Стоит ему сменить поведение — это значит «вернулся наш родной, хороший ребенок», и контакт полностью восстановлен. Помните только, что дети в этом возрасте еще лишены способности к выстраиванию причинно-следственных связей. Ребенок не в силах связать своего прошлого поведения с текущей картиной; ваша реакция должна определяться только тем, что он делает здесь и сейчас.

Надзирательский зуд

— У меня дочь принесла из садика рисунок: единорог — разноцветный конь с рогом на лбу. Я все плохие игрушки и рисунки, проверив, выбрасываю. В Интернете я нашла, что образ единорога как-то связан с магией, злом, но нет точных указаний…

— В Интернете можно много чего найти! И все, что вы находите в Интернете, вы реализуете в своей «родительской заботе» о дочери? Несчастная ваша дочь. И вы с нею.

Судя по вашему письму, она еще маленькая: значит, шансы пока есть. Вам надо немедленно исправить свое отношение к дочери, к миру ее игр и детских забот: полностью исключить надзирательский зуд по поводу ее игрушек и рисунков, открыть ей свободу в этой сфере, открыть возможности для проявления собственных желаний и предпочтений.

Это ни в коей мере не означает вашего равнодушия, безразличия к тому, во что она играет, что рисует и т. п., но устраняет насилие по отношению к ее игрушечному миру. От вас потребуется максимальная сдержанность, рассудительность, спокойствие и уступчивость, когда вы будете обсуждать с дочкой те или иные элементы ее игр и воображения.

Если же вы этого не сделаете, если вы будете продолжать вашу практику административного контроля за детскими играми, игрушками и рисунками (особенно руководствуясь псевдоправославным вздором из Интернета), вашу дочь и вас вместе с нею ждут следующие перспективы:

подростковый бунт по достижении соответствующего возраста;

разрыв общения с матерью или губительная межличностная зависимость;

неспособность к ответственному поведению в обществе, в среде себе подобных;

неспособность к плодотворным отношениям с противоположным полом, к созданию семьи;

нервно-психические расстройства, связанные с глубокими дефектами личности.

Естественно, у родителей возникает вопрос о телесных наказаниях. Приходилось слышать, что якобы «детям требуется частая порка ремнем»… «Бить или не бить? — вот в чем вопрос». Ответ, к счастью, очень простой и короткий: не бить. Не бить даже тех, кто дает такие вздорные советы, хотя они-то как раз этого и заслуживают.

Некоторых, вероятно, вводят в заблуждение ссылки на телесные наказания в Ветхом Завете и даже в наших дореволюционных наставлениях по воспитанию детей, которые сегодня по чьему-то неразумию или недосмотру переиздаются в изрядных количествах. Дело в том, что в воспитании ребенка (да и взрослого тоже) колоссальная роль принадлежит внешней среде — а мы ее не принимаем в расчет.

Нормальная среда создает максимум условий для общности людей, для сплочения семьи, для укрепления в людях любви, уважения, доверия. Поэтому конфликт, вызванный телесным наказанием, в нормальных условиях ликвидировался сам собою, быстро и безболезненно, и урок шел впрок. Сегодня же внешняя среда крайне далека от нормы, все силы ада направлены на отторжение людей друг от друга, на разрушение семьи, развитие ненависти, злобы, недоверия… В таких условиях детские обиды неизбежно превращаются в душевные травмы, влекут за собой болезни, преступления, гибель.

Вам поможет простая аналогия. Если сталь разогрета в кузнечном горне, то ударами молота ей придают прочность и форму. Если же ее охладить и ударить тем же молотом, сталь треснет и вы испортите изготовленный инструмент. Учтите, что мы с вами сегодня живем в холодном мире.

Для младшего возраста, однако, бывают исключения. Если двух-трехлетний ребенок, еще не вполне способный понять ваши слова, в игре увлечется чем-то опасным для жизни и здоровья (задвижкой окна, газовой плитой, электрической розеткой), следует его отшлепать: помимо физической боли, нет другого способа предохранить его от большой беды. Но делать это надо без раздражения и злобы, осознавая необходимость такого шага.

И еще один непростительный предрассудок лжепедагогики: якобы в семье должно соблюдаться «равновесие между поощрением и наказанием». Можно было бы протянуть отсюда связь к сатанинской ереси, утверждавшей наличие двух равноправных начал, «равновесия между добром и злом в мире». Но нам сейчас не до того.

Заметим прежде всего разницу в употреблении слова «наказание». В церковнославянском языке, в библейском и евангельском тексте, в церковных молитвах, в цитатах из сочинений христианских авторов оно имеет смысл научения, вразумления. Например, Книга Деяний апостольских сообщает: «Наказан бысть Моисей всей премудрости египетской». [33] Или тропарь, который вы каждый раз читаете (я надеюсь) с благодарственными молитвами после святого Причащения: «…Но твоими словесами наказуя, отче Иоанне Златоусте, моли Христа Бога». Именно такова истинная цель наказания, как родительского, так и Божьего.

Но мы употребляем слово «наказание» в его современном смысле: «возмездие за проступок» — не столько цель, сколько средство. Помимо телесных наказаний, о чем ясно сказано выше, у вас в распоряжении есть широчайший набор различных средств «обратной связи», которые доносят до ребенка нежелательность, недопустимость, греховность его поступков.

При этом поощрение в семье должно быть правилом, а наказание — редким и печальным исключением. Добиваться этого не всегда просто, но всегда необходимо. Наказание для этого должно быть объективным: накладываться не по произволу воспитателя, а в силу неизбежных последствий поведения ребенка.

Ведь и Бог не вымещает на нас зла, не сводит с нами счетов. «Ты ела в пост колбасу, вот тебе за это депрессия» — это не Православие, а магия: буду, значит, есть кислую капусту и выздоровею… Нет, Он вразумляет нас результатами наших поступков, иногда очевидными, иногда скрытыми, но всегда объективными. Так же и мы наказываем детей: не потому, что «я тебе запретила» или «мне надоели твои капризы», а «я бы и рада дать тебе мороженого, но что поделаешь: мы же тебя предупреждали».

Загнать или приобщить?

— Нашему ребенку полгода, мы с мужем носим его в храм регулярно. Но когда он подрастет, надо ли заставлять его, если он сам не захочет? В детстве мне родители говорили, что я обязана ходить в храм, гнали меня силой, а сейчас моего младшего брата чуть ли не пинками загоняют каждый раз на службу. Конечно, отсюда и его злость, и протест…

— Очень неразумно, убийственно глупо поступают ваши родители с братом… Хорошо бы помочь им осознать ошибку. Но это вовсе не значит, что вашего сына не надо приобщать к церковной жизни! Надо, обязательно надо, но при посредстве сердца и рассудка, а не кнута и окрика.

Малыш любит вас — это основной педагогический фактор. И если вы будете любить Христа и Его Святую Церковь — не словами или даже ногами, а всем сердцем, и всей душой, и всем помышлением, и всею силою, — то и у него разовьется то же чувство, та же вера и та же любовь.

Гарантией успеха будет ваша любовь к ребенку, сострадание к его детскому горю из-за наказания, ваша общая с ним радость об исправлении — иными словами, ваше христианское отношение к этому маленькому человеку, которому вы дали жизнь. Будьте с ним вместе, не изолируйтесь от него в своем «взрослом» мире, смело идите ему навстречу и с самых первых дней уважайте в нем человека! Только что он удостоился тех же Таинств святого крещения и миропомазания, что и вы сами, что получали все христиане на протяжении веков, дети и взрослые, начиная с апостольских времен. Помните об этом и поддерживайте в нем высшее достоинство образа и подобия Божия.

И в Таинстве Евхаристии ребенок отличается от вас лишь одним: он не может своими ножками подойти к Причастию. Вы приносите его, вместе с ним воссоединяетесь вы с Живым Богом. Ваше семейное единение малой Церкви словно капля вливается в единство таинственного Тела Христова, в океан Вечности. Сейчас младенец еще не осознает этого, но воспринимает полною мерой, с ангельской радостью причащаясь Святых Даров у вас на руках или стоя вместе с вами перед амвоном. Пройдет полвека или больше; вас уже не будет на этой земле, а он вспомнит эти минуты.

Но сколь же страшно бывает видеть родителей, а чаще бабушек, которые усваивают себе роль носильщиков-насильников! Каждому священнику хуже зубной боли знакома картина: ребеночек от года и старше извивается как уж на сковородке в крепких бабушкиных руках, а та с изумительной ловкостью удерживает его порывы: «Батюшка, батюшка, держите ручку, держите ножку… Младенец Василий…» Отступаю на полшага, дабы несогласный младенец не засадил ножкой по Святой Чаше. «Бабушка, бабушка, когда сами приступали к Святым Тайнам?…» Немая сцена. Из русского опыта XX в. известно, кем становились такие насильно причащаемые младенцы.

Внешние формы православной жизни, ее эстетику и обрядность — чтение молитв вслух, крестное знамение, иконы, почитание святынь, поведение в храме, церковное пение и многое другое — ребенок вполне способен воспринять на своем, интуитивном уровне. Однако чтобы Православие у вас в семье не уступило место воспитанию гордости, лицемерия, фарисейского формализма и диких суеверий, обучать ребенка этим формам, малым и большим, можно только в связи с их нравственным содержанием: самоотверженностью, скромностью, заботой, вниманием, дружелюбием, терпением, ответственностью, прежде всего — с любовью к Богу и ближнему. Как донести это содержание до детского сердца — потрудитесь определить самостоятельно, поскольку любовь не тиражируется.

Святое место

— У меня двое детей, они часто болеют, муж много работает. Никак не могу поехать по святым местам… Что делать?

— Благодарить Господа, что Он посредством трудностей и болезней ваших детей предохраняет вас от бессмысленных, вредных для вас и вашей семьи дел, удерживает вас в своем доме, на своем месте. Неужели вам кажется, что мать и жена должна бежать прочь из семьи «по святым местам», оставив мужа и детей? Кому на пользу такой «подвиг»?

Учтите: нет для вас в мире места более святого, чем ваш дом, ваша малая Церковь.

Трудно? Сложно? Непонятно как? Что ж, пожалуй, потруднее, чем торговля с невидимым миром: «Я тебе свечку, ты мне здоровье, я тебе поклон, ты мне выручку». Молитесь Живому Богу, Творцу, Спасителю и Судии, отдайте Ему свое сердце, вернитесь к Нему, как дети к отцу, из далекой бесплодной страны… И опирайтесь на принцип воспитания, который мы упомянули выше. Его можно сформулировать и по-другому, так что он станет надежным, конструктивным руководством к действию: учиться вместе с детьми.

* * *

Итак, можно смело поставить знак равенства: православное воспитание = православная жизнь. До слез огорчает самоуверенная наивность иных родителей (и даже педагогов), сводящих подвиг воспитания к инструктажу «что такое хорошо и что такое плохо» с последующей проверкой исполнения. Поучительна судьба замечательного русского поэта, которому принадлежит эта крылатая фраза, как далеко от хорошего проложил он дорогу своей жизни и как сам прекратил ее.

Помните ли запрещения дьяволу, которые я читал в чине оглашения? Помните, как мы с вами молились о малыше: «Изгони из него всякого лукавого и нечистого духа, сокрытого и гнездящегося в сердце его»? Помните, что говорили мы о непрестанной борьбе на нашем жизненном пути? В заключение нашего разговора настало время сказать о ней подробнее.

Играйте с детьми

— Прочитали в одной педагогической книге, что мы не должны играть со своими детьми. Но у нас остались сомнения…

— Сомнениям тут не место. Вы обязаны играть со своими детьми. Да и с чужими тоже невредно.

Играйте с детьми, начиная с младенческого возраста, входите, внедряйтесь, врастайте в их игрушечный, узкий, но стремительно расширяющийся мир: ведущее место в этом мире должно принадлежать вам. А затем, по мере взросления детей, начинайте вводить их в свой мир, мир реальности, и материальной и духовной. Постепенно дети начнут отличать реальность от игры, и когда настанет подростковая пора, они войдут в стремнину «трудного возраста» отлично подготовленными, в надежном единстве с родителями, с Церковью, с Христом. Игра, от младенчества до юности, — это школа общения, школа жизни, школа любви. Хорошая игра, разумеется.

Можно было бы привлечь множество христианских источников, один другого древнее, ценнее, авторитетнее, глубже и серьезнее. Но вместо этого, именно чтобы показать вам, как христианская мысль благодарно принимает все доброе и ценное, что создано людьми (потому что за всем добрым и ценным всегда стоит вечный Художник и Творец), мы обратимся к другому автору советской эпохи. Ему не ставили памятников на столичных площадях, не называли его именем проспектов и станций метро, но он заслужил эту честь в не меньшей мере, чем Маяковский. Прошу вас, не торопясь, внимательно прочтите следующий короткий рассказ.