Шагай или умри

Глава 16

– Иду по долине теней смерти, и не чувствую страха перед злом: ты навеки пребудешь со мной; как твоя участь и твой прах.

Лейтенант Колин Фрейзер невольно поежился, слушая псалом, который читал падре. Уцелевшие легионеры собрались на небольшой поляне, тишина нарушалась только негромким голосом отца Фицпатрика. Они собрались, чтобы воздать почести и проводить в последний путь своих усопших товарищей, погибших во время бомбового налета ханнов.

Фрейзер угрюмо оглядел людей, выстроившихся в шеренгу перед массивным надгробным холмом, который легионеры возвели в память о погибших.

Пятнадцать человек погибло при атаке. Лейтенант едва ли знал половину из них, и эта мысль принесла в его душу чувство неискупимой вины.

Дональд Гамильтон… молодой ответственный офицер, очевидно, спас Фрейзеру жизнь, подставив свою грудь под смертоносный металлический осколок. Только после его смерти Фрейзер узнан из разговоров товарищей о том, на что надеялся и о чем мечтал этот молодой парень. Гамильтон записался добровольцем в Легион сразу же после окончания колледжа. По словам Вандерграффа, он хотел побывать на передних рубежах Содружества, чтобы накопить кое-какой опыт и достойно предстать перед комиссией по отбору ответственных специалистов для Регулярной Армии. Несомненно, молодому человеку светило быстрое продвижение вверх по служебной лестнице разведывательного штаба Армии Содружества. Когда-то так было и с Фрейзером.

Или сержант взвода Перссон… Он находился в кабине командного вездехода рядом с водителем Хэйнстом, когда носовая часть транспорта взорвалась огнем. В секретном досье шведа он прочел, что Перссон добровольно отправился в Легион, избежав службы в штрафном батальоне за убийство трех мирных граждан в пьяной потасовке в Системе Тритона. Перссон был твердолобым, необщительным человеком… но отличным солдатом. И прекрасным легионером.

Один мечтал о будущем, в то время как другой бежал от мрачной тени прошлого. Смерть уравняла всех… Легион был для них домом.

Погибли многие, и ни один не был похож на другого. Кого-то смерть настигла во сне, пронзив грудь, спину или горло вражеской пулей. Легионер из штрафной роты, у которого не хватало одной руки после сражения в «Голове Шелтона»… Офицер Флота, раненый при падении «Ганимеда»…

Смерть объединила и уравняла их здесь, на чужой отдаленной планете.

Фицпартик захлопнул библию, но церемония похорон продолжалась. Фрейзер подумал, сколько лее еще раз ему придется присутствовать на погребальной церемонии, прежде чем полубатальон Элис достигнет базы. Десять процентов личного состава выбыли из строя после бомбовой атаки…

А до границы Драенжаила оставалось чуть менее тысячи километров.

Лейтенант почувствовал огромную ответственность, чудовищной ношей навалившуюся ему на плечи. Эти люди мертвы, и их смерть целиком лежит на совести их командира.

«Что я мог сделать иначе? – Фрейзер без конца задавал себе один и тот же вопрос. – Что мне нужно будет сделать в другой раз, чтобы уберечь своих людей от гибели?»

Им предстоял еще долгий путь, и Фрейзер точно знал, что очередного боя не миновать. Единственное, в чем лейтенант не был уверен, так это удастся ли ему узнать, чем закончится поход.

Мурашки пробежали по спине Слика, когда падре покрестился и подал знак, чтобы все опустили головы и помолились за успокоение душ погибших. В глубине души Слик надеялся, что церемония не займет много времени.

Вид тел, рядами уложенных в яму, наводил на него ужас, наполняя воспоминаниями пережитого страха.

За полчаса до начала бомбардировки лэнс-отделению Слика был отдан приказ погрузиться в транспорт. Они разместились в «Саблезубе», которым управляли легионер Игначук и сержант Мэйсон, надеясь отдохнуть до следующего пешего марша. Во время налета легионеры сидели в гнетущей темноте тесной десантной камеры, едва не оглохнув от пронзительного воя плазменного орудия.

Слику это сражение показалось самым ужасающим.

Запертый в металлическом гробу, без оружия, он не мог предпринять никаких действий для собственной защиты.

Каким-то невероятным образом ему удалось выдержать это, не потеряв рассудок. Но при воспоминаниях о недавно пережитом кошмаре кровь стыла у него в жилах. С болью он думал о людях, погибших во время бомбардировки.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, – произнес падре и еще раз быстро покрестился.

В тот же момент канонер сержант Трент шагнул вперед из строя.

– Слушайте все! Я хочу, чтобы вы отдали дань уважения всем, о ком скорбите, но немедленно после этого приступайте к работе! Я требую, чтобы вы, гориллы, были готовы к выступлению, которое начнется в 18.00.

Из рядов солдат раздался тихий ропот. Трент внимательно осмотрел своих подчиненных:

– Для тех, кто ворчит, повторяю, в 18.00 стандартных часов. Разойтись!

Сержант подошел к лейтенанту, стоящему в группе офицеров, пока толпа легионеров начала нехотя рассасываться. Слик собрался было уходить, но заметил, что Дмитрий Ростов быстро подошел к могиле. Ветеран Легиона присоединился к очереди, выстроившейся у могилы, и наклонился, чтобы взять комок земли. Охваченный любопытством Слик последовал за Ростовым.

Очередь, собравшаяся перед могилой, оказалась довольно длинной. Каждый из проходящих бросал в яму свой комок земли или горсть песка. Несколько крупиц легионеры клали себе в карман. Капрал Штраусе вытащил из вещмешка небольшой сосуд, уже наполовину наполненный землей всевозможных оттенков и добавил туда горсточку песка, подобранного им с края могилы.

– Что такое они делают, Ростов? – тихо спросил Слик. – Для чего им нужна эта земля?

Ростов оглядел юношу с неподдельным удивлением.

– Разве ты никогда… – он покачал головой. – Ах, да, ты все еще остаешься шишкой. Послушай, малыш, не задавай дурацких вопросов, если не хочешь, чтобы тебя потом считали тупицей, ладно?

Очередь медленно двигалась вперед, несколько минут Ростов хранил молчание. Затем он вдруг заговорил:

– Это традиция, малыш. Ты помогаешь похоронить парней, которых уже не вернуть, и забираешь горсть земли с их могилы. Это так, будто мы помогаем им преодолеть Последний Путь, понимаешь? Это приносит удачу.

– Ну, хватит, Ростов, – сказал Слик. – Только не говори мне, что ты веришь в удачу! С какой же ты, к чертям собачьим, планеты прилетел, а?

Глаза Ростова вспыхнули гневом.

– Прикуси язык, шишка! – он замолчал, глубоко вдыхая, чтобы успокоиться. – Послушай, как я уже сказал, это – традиция. И многие легионеры свято в нее верят. Это обычай, распространенный не только в Новом Крыму. Так что можешь думать, что хочешь, но большинство склонно считать именно так. И не тебе, сопливому шишаку, судить о том, правда это или нет. Понял, малыш?

– Да, конечно, Ростов… разумеется, – Слик отвернулся. – Мне просто показалось это забавным, вот и все. Похоже, что эти ребята не из нашего взвода. Или, может, кто-нибудь из них был твоим приятелем?

– Они все – мои приятели, шишка. И твои тоже. Мне кажется, ты все-таки не понял, – грозно выкрикнул он. – Легион сам о себе заботится. И неважно, видишь ли ты этих ребят впервые, или они – твои старые друзья, с которыми ты прослужил много лет. Они все – твои напарники, твои товарищи. Они были частью нашей семьи, единственной, которая у нас есть на многие годы!

Перед глазами Слика внезапно возникло лицо Билли таким, каким он видел его в последний раз.

Но он выкинул этот образ из головы. Как мог Ростов сравнивать каких-то незнакомых легионеров с его собственной плотью и кровью?

Он так сильно разозлил Ростова, что посчитал дальнейшие пререкания опасными.

За спиной Слика раздался рычащий голос:

– Тебе бы следовало это знать, шишка.

Голос принадлежал Хигригу, сержанту-убренфару из штрафной роты. Этот огромный, покрытый чешуей саурианин вызывал у Слика нервную дрожь. Разве можно доверять инопланетянам, даже если они служат в Легионе?

Казалось, Ростов не разделял его чувства.

– Он всего лишь новичок, серж, – заметил Ростов с улыбкой. – Тебе следовало бы знать, что новички редко прислушиваются к советам.

– Если бы они прислушивались, то вы, земляне, были бы славными Воинами, – ответил Хигриг. – Ваш Легион почти соответствует… но дураки вроде этого подрывают боевой дух, – убренфар снова повернулся к Слику: – Воздай честь своим товарищам, юноша. Воин, который идет в бой, не уважая своих погибших, с самого начала обречен на поражение.

– Это, небось, параграф вашего Устава? – поинтересовался Ростов.

Убренфар оскалил в улыбке пугающее количество зубов и щелкнул челюстью.

– Честно говоря, это – слова одного из моих товарищей по лэнс-отделению, я их лишь немного видоизменил. Этот афоризм принадлежит Вруурту, но он необычайно близок той философии, которой учили меня.

Ростов рассмеялся.

– Надо полагать, все солдаты одинаковы, серж.

– Здесь не над чем смеяться, Ростов, – Хигриг нагнулся, чтобы подобрать сырой ком земли. – Мои соотечественники не верят в «удачу», на которую вы, земляне, так часто полагаетесь. Но я надеюсь, что никто из присутствующих не будет возражать, если я выражу свое уважение к погибшим, следуя твоему старинному обычаю, – он гневно сверкнул глазами на Слика. – Даже если так не поступят некоторые из твоих соплеменников.

Слик отвернулся и пошел прочь, прежде чем Ростов успел ответить.

Келли Уинтерс дотронулась до маленького диска, закрепленного за ухом у Маяги. Туземец удивленно замигал.

– Ваша… магия такая удивительная, – медленно произнес Маяги на терранглийском. – Похоже на сон.

Келли улыбнулась.

– Это – не волшебство, Маяги. Это называется – технология. Ты себя хорошо чувствуешь?

Абориген уверенно кивнул, как истинный землянин. Кай быстро достиг прогресса в изучении английского, а также обычаев и жестов людей. Келли позаимствовала у отца Фицпатрика адчип, когда Маяги выпустили из регенерационной камеры. Раз уж бедолага вынужден был отправиться в поход вместе с Легионом, не оставалось ничего другого, как научить его земному языку. Даже самые ленивые легионеры, пренебрегавшие изучением языка, не всегда задумывались – или это их просто не беспокоило, – что никогда не достигнут взаимопонимания с местными жителями, если будут говорить с ними на разных языках. Общение также должно было помочь каю не думать о тех вещах, которых он безвозвратно лишился.

Маяги пристально смотрел на чип, лежащий на ладони Келли. Девушка нахмурилась и спрятала прибор в специальную коробочку.

– На сегодня все, – сказала она каю. – Я думаю, пока достаточно.

Большинство обнаруженных Содружеством форм жизни были способны воспринимать и обмениваться информацией с землянами при помощи адчипов без существенных изменений в приборе; только совершенно чуждые человеческому разуму мыслящие существа не воспринимали подсознательную передачу информации. С другой стороны, использование адчипа имело определенные недостатки.

Насколько могла судить Келли, пока все шло хорошо, а это значило, что кай оказался восприимчив к потоку подсознательной информации. Адчипы применялись во многих сферах, начиная с образования, спортивных состязаний, театральных постановок. Использовались они и для создания порнографических мысленных картинок, ставших в некоторых случаях причиной психологических расстройств, которые ученые окрестили «адчиповыми проблемами». Информация, передаваемая в мозг акцептора, была более мощной, чем сновидение, человек при этом полностью отрывался от реальности. На Земле использование адчипа стало одной из острых социальных проблем, непомерно раздутой некой пустопоржней общественной организацией, возмущенной тем, что каждому из миллиардов землян стали доступны практически неограниченные информационные ресурсы.

Келли не хотела, чтобы Маяги попал в замкнутый круг адчипа. У кая было достаточно своих проблем кроме той, что он мог затеряться где-нибудь на просторах Страны Грез.

Раны туземца довольно быстро заживали, но в душе, должно быть, зияли психологические шрамы, которые никогда не зарубцуются полностью. Маяги пожертвовал всем: друзьями, домом, семьей и привычным образом жизни только ради того, чтобы помочь Келли спастись. Туземец привязался к девушке, считая ее своим единственным другом, поэтому Келли не могла наплевать на его нужды.

Этому каю она обязана своей жизнью.

Но так больше продолжаться не могло. Даже если она не может сделать ничего полезного для Легиона, это еще не значило, что она будет тратить все свое свободное время на общение с несчастным Маяги. Было бы несправедливо ставить кая в такую сильную зависимость от нее.

Туземцу требовалось что-либо еще, на что он мог бы опереться в трудную минуту.

Несколько дней назад Келли разговаривала с лейтенантом на эту тему. Если бы для Маяги нашлась какая-нибудь посильная работа…

– Лейтенант Уинтерс? Надеюсь, не помешал вам?

Келли взглянула на Фрейзера, который подошел к ней вместе с сержантом Трентом и легионером Гарсией. Она улыбнулась:

– Вовсе нет, лейтенант. Я просто бездельничаю в компании Маяги.

Фрейзер повернулся к туземцу:

– Жиги ас-вай нииджиик?

Маяги ответил на чистом терранглийском:

– Да, Высокочтимый сэр. Доктор сказал… что я полностью здоров, – кай взглянул на Келли. – Все правильно?

Девушка кивнула, пытаясь скрыть улыбку при виде ошарашенного выражения на лице Фрейзера.

– Что-нибудь не так, лейтенант?

– Нет. Стало даже одной проблемой меньше. Я подумал над предложением, которое вы сделали мне несколько дней назад относительно работы для… нашего гостя. У сержанта Трента есть кое-какие соображения на этот счет, и я думаю, что мы могли бы сейчас это обсудить.

Келли посмотрела на Трента. Тот встретил ее проницательный взгляд с полнейшей невозмутимостью. Наверно, они с Фрейзером все уже решили, и теперь искали способа уговорить ее.

– Поначалу, когда вы подняли этот вопрос, я отнесся к нему очень скептически, – продолжил Фрейзер, – но сержант Трент подсказал мне, как мы можем использовать Маяги, чтобы этот малыш оказал нам существенную помощь. – Он несколько секунд помолчал, подбирая подходящие слова.

Прежде чем Фрейзер собрался с мыслями, оживился и заговорил Маяги.

– Помощь, Высокочтимый? – переспросил кай.

– Верно, – ответил Фрейзер. – Видишь ли, один из людей, погибших в атаке сегодня утром, был советником по вашему народу. Он давал ценные советы по поводу боеспособности вашей армии, о поведении каев, о проводимой вашим правительством политике и другие такого же рода. Я хочу, чтобы ты занял его место.

– Высокочтимый сэр, я слишком мало понимаю в военном деле. Все, о чем я могу вам рассказать – это о гражданской обороне. Очень немного… А что до технологий… – тувемец скрестил руки на груди – местный жест, обозначающий «нет».

– Может, оно и так, – вмешался Трент. – Но ты все равно должен что-то знать о политике. Даже если все, что ты знаешь, это слухи, даже они смогут нам существенно помочь.

– Мы нуждаемся в любой, пусть самой незначительной, информации, – сказал Фрейзер и взглянул на Келли. – Однако, вполне вероятно, что мы требуем от него слишком много. Если Маяги считает себя предателем, причиняющим вред своему народу…

Абориген снова скрестил руки, выражая несогласие.

– Не я, а Асиай предал народ, – горько сказал кай. – Кай убил Езила и напал на землян, которые пришли к нам с дружбой.

– Так ты поможешь нам? – спросила Келли.

Маяги поднял на девушку глаза, взгляд его был суровым и решительным.

– Да. Да… я помогу, – однако в голосе кая не было уверенности. Он настороженно изучал лицо Фрейзера. – Я благодарю вас, Высокочтимый лейтенант Фрейзер. Не знаю, будет ли вам полезна моя помощь, но, по крайней мере, вы даете мне шанс на справедливую борьбу. Благодарю вас.

– Легионер Гарсия введет тебя в курс дела, Маяги, – подытожил Фрейзер. – А я поговорю с тобой немного позже.

Гарсия пригласила туземца следовать за собой. В последний раз взглянув на Келли, кай пошел за ней.

– Спасибо, лейтенант, – проговорила Келли, прервав размышления Фрейзера. – И вам, сержант, тоже спасибо. Для Маяги это важно.

С отсутствующим видом Фрейзер кивнул.

– Мы должны использовать все имеющиеся у нас возможности, лейтенант Уинтерс, – он наградил Трента странным взглядом и замолк, очевидно, задумавшись над чем-то, что не имело к туземцу никакого отношения, Наконец пришел в себя и продолжил: – Вам не одиноко, лейтенант?

Келли пожала плечами и одарила его печальной улыбкой:

– Скучно до слез, лейтенант Фрейзер. Как вы знаете, у меня не слишком много дел.

– Ну, я, право, не уверен, смогу ли что-нибудь для вас сделать. Здесь нам не очень-то нужны военные инженеры… до тех пор, пока мы не начнем строительные работы.

– Понимаю, лейтенант, – ответила Келли. В глубине души она чувствовала пустоту и собственную никчемность. Даже Маяги в настоящий момент приносил больше пользы, чем она. Только теперь Келли поняла, как страстно желала быть полезной легионерам.

– Я считаю, мисс Уинтерс, что вы окажете нам существенную помощь, если будете вместе с падре и доком ухаживать за ранеными, – напрямик сказал Трент.

Фрейзер согласно кивнул.

– Все, что вы сделаете, будет вам засчитано, лейтенант. А пока попробуйте втянуться в эту работу.

Все быстро прояснится.

Келли с трудом подавила в себе желание язвительно прокомментировать мнение сержанта о том, что она годится только для работы санитаркой. Это была горькая правда. Ее профессиональные навыки теперь никому не были нужны. К тому же она была на положении аутсайдера, запасного игрока, она не входила в команду Легиона, и поэтому была не в праве требовать для себя ответственного дела.

По крайней мере, для нее нашлась хоть какая-то работа.

– Может быть, мне пойти и посмотреть, не нужна ли им помощь прямо сейчас? – тихо сказала она. – Падре говорил, что они потеряли много медицинского оборудования, когда был подбит БМП.

Девушка поднялась на ноги:

– Если только вы не предложите мне какое-либо другое занятие, лейтенант?

– Нет, пока ничего нет, лейтенант Уинтерс, – ответил Фрейзер.

Келли отвернулась, еще менее уверенная в своих чувствах, чем когда-либо.

Невидящим взглядом Фрейзер проводил удалявшуюся женщину в мундире Космофлота. Бомбовая атака буквально выбила его из колеи, поразила тем, насколько уязвим в настоящее время Легион. Лейтенанту трудно было сосредоточить внимание на чем-либо определенном… Мысль о том, что удача легионеров рано или поздно исчерпает свои резервы, преследовала его. В который раз им удавалось избежать катастрофы… но и цена возрастала.

Гибель Гамильтона настигла их в самый неподходящий момент. Колонна слишком близко подошла к военному городу Жархи, и сейчас познания Гамильтона в области вооружения ханнов были бы бесценными. Но эксперт мертв. Насколько хорошо справится с его работой туземец, которого подобрала Келли Уинтерс?

Фрейзер сильно сомневался, сумеет ли этот малыш правильно понять ситуацию и предложить приемлемый план. Маяги не доставало знаний и опыта Гамильтона, день за днем занимавшегося изучением Хануманской культуры, технологии и философии. Что мог посоветовать этот дворцовый слуга?

Зато, казалось, Трент был до глубины души убежден в том, что это хорошая идея.

– Первое правило в обращении с туземцами, лейтенант, – сказал канонир, как только закончилась погребальная церемония. – Местные жители всегда лучше разбираются в местных условиях. Зачем иначе батальону держать дюжину аборигенов при штабе?

Фрейзер не был уверен в правильности этого решения, но если уж Тренту нравилась идея, то скорее всего она была хорошей. Лейтенант все больше и больше убеждался в том, что если он хочет завершить марш-бросок по джунглям Драенжаила, стоит полностью полагаться на таких ветеранов, как Трент. И если сержант говорит, что туземец сгодится на роль советника по нравам местных жителей, то Колину Фрейзеру этого было вполне достаточно.

Фрейзер махнул Тренту рукой, указывая сержанту на бревно, и уселся сам.

– Ты думаешь, что нам следует убираться отсюда как можно быстрее, пушкарь? – спокойно спросил он.

– А ты думаешь иначе, лейтенант? – удивленно спросил Трент.

– Меня преследует недоброе предчувствие, вот и все, – Фрейзер наклонился вперед. – Может быть, нам стоит забрать все целое, что можно снять с разбитых транспортов? Как мы это делали раньше.

– Нет, лейтенант, бомбардировщики задали нам хорошую трепку. И если у ханнов осталась еще пара подобных штучек, то мы окажемся по уши в дерьме. И никаких гвоздей.

– Но ты же сказал, что у них ничего не осталось.

– Я сказал, «наверное, не осталось», – поправил его Трент. – А «наверное» не значит «совершенно точно». Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в том, что видишь и слышишь собственными ушами и глазами, лейтенант. И если предстоит убедиться, что я был не прав, то будет, к чертям, слишком поздно.

Фрейзер медленно кивнул:

– Понимаю, к чему ты клонишь. Но если все же у них есть самолеты, то они имеют возможность напасть на нас в любую минуту похода.

– Но прямо сейчас, сэр, единственное, что мы можем предпринять, это – двигаться дальше. И неважно, суждено нам столкнуться с их войсками или нет. Мы не можем сидеть здесь и ждать, когда снова налетят бомбардировщики или пока на нас не нарвется патруль. Как только они найдут нас, мы поцелуем наши шансы на успех и скажем им «до свидания».

– Но на пути у нас лежит Жархи, – заметил Фрейзер, – Гамильтон предупреждал, что где-то там ханны собрали значительные группировки войск.

Лицо Трента было суровым.

– Тогда нам придется рассчитывать на скорость движения и на внезапность, чтобы успеть проскочить опасный район.

– Послушай, пушкарь… я не хочу черпать сапогами кровь, но, может быть, мы снимем все полезное с командного вездехода? Или даже попытаемся починить его? Двигатели и турбины определенно понадобятся нам в будущем. А если мы бросим вездеход, то вместе с ним лишимся и блока связи. Когда я в последний раз говорил с комендантом Исаевым, он сказал, что попытается послать нам на помощь дополнительные силы. И если мы подождем, они постараются прислать корабль и эвакуировать нас. Мне не нравится, когда я не могу связаться с Верховным Командованием.

– Решение за тобой, лейтенант, – сказал Трент. – Но неужели ты на самом деле всерьез думаешь, что резидент-генерал рискнет одним из своих кораблей, чтобы выручить нас? Нам нужно идти вперед, не рассчитывая на помощь. И каждая минута, которую мы теряем здесь, увеличивает наши шансы быть пойманными в десять раз.

Фрейзер пожал плечами.

– Ты настоящий эксперт, пушкарь, – произнес он наконец. – Черт, в любом случае, ты управляешь этим балаганом.

Трент дал полный назад.

– Стоп, лейтенант! Принятие решения остается за тобой. Если хочешь разобрать транспорты…

– Успокойся, пушкарь, – Фрейзер распростер руки. – Еще в высшей школе офицеров меня учили прислушиваться к тому, что говорит старший сержант. Итак… я слушаю. Что у нас по графику?

Казалось, Трент хотел что-то добавить, но Фрейзер махнул ему рукой:

– Лучше проверь, что все заняты своим делом, пушкарь. И сообщи мне в 17.00.

– Есть, сэр, – неохотно ответил Трент.

Когда сержант ушел, Фрейзер с облегчением откинулся назад. Он чувствовал себя несколько лучше с того момента, когда закончилась бомбардировка… неужели все это произошло только утром?

Пока рядом с ним такой вояка, как Трент, бремя тяжкой ответственности не будет давить непомерно. Сержант Трент был тем человеком, который мог провести их всех в безопасное место.

Если это вообще кому-нибудь под силу.