Шалость

Глава 2

Пока Нора ждала приезда Нико, она распаковала вещи и устроилась в их временном доме. Их номер занимал весь третий этаж гостиницы «The Painted Lady». Полы были выстелены паркетом медового цвета и покрыты выцветшими коврами. Гостиная была уютная, с антикварной софой и книжными полками от пола до потолка, заполненными туристическими гидами, романами, действие который происходило в Салеме и Бостоне, и литературой об истории города в темные времена ведьм. В спальне был газовый камин и королевского размера кровать с балдахином в колониальном стиле, застеленная антикварным покрывалом амишей. Нора проверила все четыре столбика кровати. Они были крепкими как железо. Она попрыгала на матрасе и не услышала ни единого скрипа. Отлично изготовленная мебель. У нее и Нико в этой постели будет очень хороший и очень тихий секс. Главное не забыть, что сначала нужно снять покрывало. Амиши не поймут, когда найдут следы спермы на одеяле ручной работы. Или поймут? Она никогда не видела амишей. Они тоже могли быть отвязными извращенцами. Кто знает?

Наступил вечер, и Нора приняла душ, переоделась в кое-что поудобнее - ее любимую черную шелковую сорочку и халат. Когда с этим было покончено, ей ничего не оставалось, кроме как вышагивать по номеру в ожидании такси Нико.

Она могла бы встретить его в аэропорту, но он отклонил ее предложение. Он предпочел, чтобы их встреча состоялась в уединении. Это была одна из его небольших причуд. Он был тихим и замкнутым, но эмоциональным, и ничего не делало его еще более эмоциональным, чем встреча с ней после долгой разлуки. Тот единственный раз, когда они встретились в аэропорту, он назвал «жалким» (слово нужно произносить с французским акцентом) и поклялся, что больше этого не повторится. Если он на публике не мог целовать ее так, как ему хотелось, какой тогда смысл в поцелуе? С этим она не спорила, поэтому продолжила мерить шагами номер с телефоном в руке, попутно отвечая на давно забытые электронные письма. Что угодно, чтобы отвлечься от выглядывания в окно каждые тридцать секунд.

В восемь за окном было почти как в полночь. Для Нико, по французскому времени, были предрассветные часы. Он или будет истощен после перелета и захочет спать сразу же... или будет бодр после сна в самолете и набросится на нее, как только они окажутся наедине.

Нора поставила на наброситься. В отношениях с двадцатишестилетним парнем были свои преимущества.

Наконец, она увидела свет фар в окне. Она отодвинула белую кружевную занавеску и увидела Нико возле желтого такси, расплачивающегося с водителем. Должно быть, он заметил движение боковым зрением, потому что посмотрел вверх на ее окно и улыбнулся.

Нора помахала ему. Он отправил ей воздушный поцелуй, затем закинул сумку на плечо и отправился к дому. Ее сердце подпрыгнуло от радости. Внутренности скрутились в тугой узел, руки слегка дрожали.

- Нора, повзрослей, - сказала она себе. Было немного стыдно за то, насколько она увлечена Нико. Она не подозревала, как сильно нуждалась в сабмиссиве, пока он не появился в ее жизни, и тогда стало ясно, что ей давно этого не хватало. Иногда то, что он принадлежит ей, казалось невозможным. Он был красивым, конечно же, как и его отец. Чем дольше она его знала, тем меньше он напоминал Кингсли и больше становился уникальным и неповторимым. У него была темно-оливковая кожа, даже темнее, чем у Кингсли, и серовато-зеленые глаза, унаследованные от матери персиянки. Его темные волосы были часто взъерошены, особенно когда он потел на солнце.

Одевался он не как Кингсли, что она считала еще более привлекательным. Никаких костюмов. Никаких галстуков. Никаких военных мундиров. Никаких сапог, кроме рабочих, со стальными носами, так как его часто можно было найти на винограднике с граблями, мотыгой или лопатой в мозолистых руках. Джинсы. Футболки, куртки осенью, пальто зимой. Грязь на сапогах в любое время года.

Ее Нико.

Ее собственность.

Ее другое сердце.

Теперь она понимала, что чувствовал Сорен с его двойной любовью к ней и Кингсли. Сердце не разделялось, оно удваивалось. Может, поэтому в груди стало так тесно, когда она услышала шаги Нико на лестнице. Любовь к Нико сделала ее любовь к Сорену еще сильнее, потому что он давал ей возможность быть собой, возможность любить двумя сердцами, как и она позволяла любить себя и Кингсли. Когда она вернется из Салема, а он из Калифорнии, то покажет ему, как много это значит для нее.

Ну а пока... Нико.

Прежде чем Нико успел постучать, она открыла дверь. Он перешагнул через порог с легкой ухмылкой на губах.

- Счастливого Хэллоуина, - сказала Нора.

- Сладость или шалость? - спросил Нико.

Нора улыбнулась. Он уже был хорош.

- Для тебя, - начала она, - только сладости. Никаких шалостей. - Она потянулась к его ладони, затащила в комнату и захлопнула за ним дверь.

Его рука обвила ее талию еще до того, как сумка упала на пол. Нора обхватила его лицо руками и поцеловала. Удивительно, что в первую минуту они только целовались, учитывая их голод и жажду друг по другу.

Это был не обычный поцелуй. Он был долгим и глубоким. Нора прикусила нижнюю губу Нико, смаковала его язык на своем языке. Ее руки запутались в его волосах. Его ладони скользили по ее обнаженной спине и плечам. К тому времени, как поцелуй разорвался, она толкнула его спиной к двери.

Она не могла ни на секунду перестать его трогать. Нора расстегнула его джинсы и легонько провела кончиками пальцев по его животу, по тому местечку, после которого идет сразу кое-то интересное. Нико тихо вдохнул, и Нора улыбнулась.

- Итак... что хочешь первым? - поинтересовалась она. - Сладость? Или шалость?

Так как он был очень умным и быстро учился, то ответил именно так, как она того хотела.

- И то, и другое.