Шанс только один

22

«Преграда», на которую в темноте налетел Леня Аникеев, оказалась петлей толстого стального троса. Проволочные пряди троса от долгого нахождения в воде проржавели и полопались. Когда Леня ухватился за трос, в его ладонь впились десятки острых, словно иголки, концов. Но Аникеев этой боли даже не почувствовал.

Наоборот, он тут же для верности ухватился за трос и второй рукой. И издал торжествующий звук. Трос свисал с берега – с наклонного берега, укрепленного установленными под углом плитами. Наверное когда-то давно, при строительстве канала, этот трос сняли с экскаватора, чтобы заменить на новый. Да по советской привычке прямо на месте и бросили. А потом, при планировке берега, присыпали и утрамбовали землей. И никто тогда даже не задумывался, что всеобщая бесхозяйственность через много лет спасет жизнь сотруднику ФСБ.

Он просто покрепче вцепился в трос, малость передохнул и стал подтягивать свое тело к берегу. Поток кидал его из стороны в сторону, норовя сбить с курса, но это было уже неважно.

Особо лазать в школе по канату Аникеев не любил, но технику этого дела освоил – спасибо физруку.

Помогая себе скрещенными ногами, Леня кое-как вскарабкался до среза грунта и отчаянным усилием перевалился наверх.

Некоторое время он лежал без движения. Потом приподнял голову и издал какой-то булькающий смешок. Следом Леня с трудом приподнялся на карачках и выматерился куда-то в темноту:

– Ну что, падлы, урыли меня…

В общем-то, матерщинником Аникеев не был, но тут случай был особый. Добавив еще несколько непечатных выражений, Леня, пошатываясь, поднялся на ноги.

Напряжение его отпустило. И только тут он вдруг почувствовал, насколько замерз. Его снова начало колотить. Леня поспешно стащил с себя легкий гольф и выжал – сперва майку, потом его. Следом выкрутил штаны – тоже тонкие и потому впитавшие очень мало воды.

Пару минут спустя Леня легким аллюром устремился в сторону Москвы. Там за деревьями просматривался какой-то огонек. Туфли Аникеева остались в канале, так что бежать было легко. А на колючки, иногда впивавшиеся сквозь носки в ступни, он особого внимания не обращал: после всего случившегося это было бы смешно.

Бег не очень согрел Леню, зато он пришел в себя окончательно. И понял, что если в ближайшие двадцать минут он не попадет в тепло, то наверняка свалится с воспалением легких.

Эта мысль подгоняла его, и вскоре он приблизился к заветному огоньку. Тот оказался фонарем, горевшим над закрытыми наглухо воротами. На воротах было написано, что это садово-огородное товарищество «Дагомыс».

Лене было все равно – «Дагомыс» так «Дагомыс», лишь бы отогреться. Еще метров за пятьдесят его почуяли собаки. Сразу две беспородные шавки подскочили к воротам и отчаянно затявкали. Выглядели они не очень устрашающе, поэтому Аникеев с ходу ухватился за прут ворот и крикнул:

– Эй, есть кто? Открывай!

В этот миг из темноты к воротам метнулось что-то черное и стремительное. Леня едва успел отдернуть руку, как на ворота с хищным рыком бросился доберман.

– Вот же блин! – подался назад Леня. – Зверюга… Эй, открывайте!

Доберман глухо лаял и исходился злобой. Опасливо глядя на него, Аникеев снова крикнул:

– Эй! Откры…

В этот миг наверху что-то щелкнуло. Леня осекся и задрал голову. Стоявшая слева от ворот сторожка была двухэтажной. Наверх, к железной двери, вела крутая лестница.

Сама дверь осталась закрытой, в ней приоткрылось окошко, в окошко высунулась опухшая харя. Ее владелец с трудом нацепил камуфляжную кепку и навел резкость на Леню:

– Чего расшумелся?.. Ты кто таков?

– ФСБ, отец! Открывай!

«Отец» был здорово пьян. Но не настолько, чтобы не рассмотреть Ленин «прикид».

– Како-тако ФСБ? – рявкнул он. – Ты на себя глянь! Пшел отсюда, бомжара!

– Немедленно откройте! Я офицер ФСБ! Выполняю задание! – решил пронять старика официальным тоном Аникеев.

Тот растерялся только на секунду.

– Ежли ты из ФСБ, «корочку» покажь!

Тут уж на секунду растерялся Леня, а потом промямлил:

– Да поймите вы, удостоверения у меня нет…

Сторож сразу осмелел:

– А нет, так и пшел отседа! Бомжара! Расплодилось вас тут, житья нет! Вчерась только одного наладил, седня второй!

– Да поймите… – сделал последнюю попытку объясниться Аникеев, но сторож его уже не слушал.

Громыхнув засовом, он выскочил на площадку наверху лестницы с помповым ружьем в руке.

– Не слышал, что говорят? Щас я тебя по-другому налажу!..

С этими словами сторож передернул затвор ружья и прицелился…

Аникеев понял, что пора смываться, и дал стрекача. Разошедшийся сторож долго махал ему вслед «помповиком» и возмущался:

– Ваще бомжары озверели! Ни днем, ни ночью покоя не дают! Из ФСБ он, гляди каков! Завтра небось Путиным представится, бродяга чертов! Отстреливать таких надоть…

Отбежав на приличное расстояние, Леня оглянулся. Шавки продолжали бесноваться за воротами, сторож же как раз закрыл за собой дверь. А перед этим пропустил в свою будку добермана…

Это навело Аникеева на интересную мысль. И он резко повернул, чтобы обогнуть забор садово-огородного товарищества.